Текст книги "Десять Слов о Промысле"

И что говорю о ветвях, деревьях, семенах? Следуй за мною туда, где вырабатывается собственное твое естество. Смотри, как ничтожно мало и ничем не отличается от слизи первоначальное вещество, из которого ты образован. Однако же и это ничтожное, малое, неодушевленное, не дышащее и совершенно бесчувственное по Божию мановению делается человеком и, имея один вид, преобразуется в тысячи разного вида составов: то твердых и упорных, то уступчивых и нежных, то сквозных и ноздреватых, то сплошных и плотных, то дебелых и гладких, то тонких, имеющих вид нитей, и перепончатых, то трубчатых и пустых, то не имеющих в себе скважин и пустоты⁸⁶. И можно видеть, что из этого малого количества вещества произошли и трубы для течения крови, и проводники для дыхания, и крепкие связки, и мягкость плоти, и твердость костей, и светлость очей, и чистота зрачка, и гладкость щек, и тонкость волос, и множество всего иного, что только есть в человеческом теле и действенность чего пытались описывать многие из сведущих в этом, но, побеждаемые премудростью Создателя, оканчивали слово свое песнопением; и притом поступали так не нашего только двора⁸⁷, но и вне блуждающие овцы. Впрочем, и они, пасясь на доброй пажити, движимые и наставляемые одною природою, сколько могли, прославили Пастыря, Попечителя и Творца вселенной. Ты же, кроме природы имея учителем Закон и Пророков, наставляющих в Божественном, и хор Апостолов, научающих настоящему и проповедующих будущее, отовсюду собирай предлагаемое тебе на пользу. И одной лишь природы зародышей и первого сотворения людей достаточно для того, чтобы доказать тебе воскресение мертвых тел. Веруй, что земля – материнское чрево, гроб – ложесна, а этот самый малый, пуху подобный останок тела – семя естества. Сей останок, будучи совершенно неприметен для всех людей, видим для Бога, и никто не избег этого Ока, потому что в руце Его вси концы земли (Пс. 94:4), Он измерил горстию воду и небо пядию и всю землю горстию (Ис. 40:12). Ему нетрудно увидеть то, что в руке; [Col. 740] и для тебя это весьма легко, и если захочешь смешать просо и чечевицу, пшеницу и ячмень, то без труда и опять их разберешь, как скоро захочешь. Поэтому если концы земли в руке у Бога, то весьма удобно Ему и совершенно смешанное привести в должный порядок. Итак, веруй, что гроб – материнская утроба, а лежащий в нем останок – семя. Творец – всегда Творец, а последний день жизни и страшный глас архангельский – болезни рождения: ибо вострубит, сказано, и мертвые воскреснут нетленными (1 Кор. 15:52).

Тогда потребуется у нас отчет, как мы жили, тогда воздадим ответ за все, что сделано нами хорошо или худо, тогда явными для всех сделаются сокровенные думы ума. Тогда все предстанем пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое (2 Кор. 5:10). Сего убоявшись, люди, отложите вражду на Промысл, избегайте лукавой сей неприязни, прекратите ничем не извинительную хулу, вступите в приязнь с Сотворившим, чтобы и Он управил нас, как друзей, а не изверг из ладьи, как врагов. Прославьте кормило Промысла, чтобы нам, им управляемым, избежать волнений настоящей жизни и вступить в оную тихую пристань о Христе Иисусе, Господе нашем, ибо Ему подобает всякая слава во веки! Аминь.

Слово десятое

О том, что Бог издревле был Попечителем не одних иудеев, но и всех людей, и о Вочеловечении Спасителя

Хорошо знаю, что не переплыть море премудрости Божией и Божия Промысла, и припоминаю, что говорит божественный пророк: судьбы Твоя бездна многа (Пс. 35:7). Припоминаю, что и великий проповедник истины, богомудрый Павел, изрек подобное также слово: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (Рим. 11:33). Посему и не отваживаемся неразумно на то, что недоступно, но по мере сил удивляемся Божественному и сколько можем восхваляем

Бога. Ибо знаем, что те, которые усиливаются более надлежащего смотреть на солнце, не достигают, чего желали, но портят зрение и не только не привлекают солнечного света, но даже навлекают на себя тьму. Сему же самому, как можно видеть, подвергается и ум человеческий. Ибо если при ограниченности своей усиливается доведаться, что подпирает собою землю, какое основание у этой подпоры, на чем и оно держится или что выше небес, что вне всего мира, то не только не находит искомого, [Col. 741] но отступает назад, исполнившись глубокого мрака и недоумения. Зная сию немощь ума, блаженный Павел удостоверяет, говоря: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать (1 Кор. 8:2); и еще: Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится (1 Кор. 13:9-10); и в другом месте: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу;

теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан (1 Кор. 13:12): и еще: Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое (1 Кор. 13:11). Обо всем же этом распространился божественный сей муж, желая всех убедить и обуздать ненасытность ума, чтобы не отваживался на невозможное и точного познания вещей ожидал в жизни будущей. Посему знание, какое дается нам ныне, называет младенческим и, сравнивая его с учением подзаконным, именует его совершенным, а сравнивая с жизнью бесстрастною и бессмертною, называет детским. И это служит доказательством Божия промышления. Ибо премудро всем Правящий, зная надменность нашего высокомерия, даже святым не дал точного ведения о Божественном, потому что, как мнится блаженному Павлу и истине, знание надмевает (1 Кор. 8:1); но предназначил его в награду добродетели, чтобы, хорошо подвизавшись в настоящей жизни, совершенно совлекшись страстей и облекшись в тело, свободное от тления и немощей, тогда уже приняли бы мы совершенное ведение, никакого не терпя более вреда, как освободившиеся от страстей и изведенные из борьбы. Посему не будем отваживаться на уразумение непостижимого, но возлюбим, что дано нам; сколько можем, станем воспевать благого нашего Владыку и прославлять Благодетеля за то, что имеем. Видим ли, что мужи, делатели добродетели, пользуются в жизни славою, честью, вниманием, – поклонимся Законоположнику и Мздовоздаятелю добродетели, правильно и справедливо ее провозглашающему. Видим ли, что другие, хотя предпочли ту же жизнь, не пользуются тем же у людей, – не будем негодовать на это, друг, но уверимся, что как подвизаются они добрым подвигом терпения, так победителями провозглашены будут в жизни будущей, как рассуждали о сем в предыдущем слове. Не будем извергать хульных слов на Промысл, ибо не странно ли, [Col. 744] не исполнено ли великого неразумия или, лучше сказать, крайнего безумия, что те, которые застигнуты треволнением, преодолеваются бурями и совершают путь жизни в великом бедствии, хвалят Кормчего, а те, которые, как говорится, сидят вне стрел, больше зрители, нежели подвижники, в Подвигоположника мечут, если не могут самым делом, то, по крайней мере, хульными словами. Но что питомцы благочестия, не только носимые попутным ветром, но и борясь с волнами и бурею, воспевают Бога всяческих, о сем можно слышать блаженного Давида, который, проведши всю жизнь в бранях и боровшись с тысячами бедствий, взывает: Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми? (Пс. 115:3). Можно слышать и от богомудрого Даниила, и от оных святых отроков, которые в приключающихся бедах песнословят Бога, приводят на память грехи, которых не были делателями, исповедуют, что несут наказание за прегрешения (Дан. 3), но не говорят о себе, что достойны они венцов, и не изъявляют негодования на весы Правосудия. Великий патриарх Авраам, принявший от Бога те самые обетования, томясь голодом, мужественно перенес борьбу с голодом (Быт. 12:10). Два раза лишавшись супруги и видя ее у людей-варваров, не переставал приносить благодарение Призвавшему и, ожидая исполнения обетований, радостно переплывал волны (Быт. 12:15; 20:2). И какое слово в состоянии изобразить величие души его? Кто достойно подивится высокому его любомудрию? Посему, предоставив любителям знаний из истории в точности узнать его и сына его мужество, терпение, целомудрие, справедливость, трудолюбие, боголюбие и, одним словом, всю высоту добродетели, обращаю речь к мужам Нового Завета. Посему смотри, как Петр и Иоанн, сии твердыни благочестия, столпы истины, поддерживающие здание Церкви, были биты иудеями, но радовались и восхищались, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие (Деян. 5:41).

Ибо написавший сие, сказав, что биты были жезлами, говорит не просто, что терпеливо и мужественно перенесли удары, но что они пошли… радуясь и в веселии. Великая разница в этом: терпеть и радоваться. Иной нередко переносит приражения горести, но болезнуя и скорбя. А радующийся выражает сим душевное удовольствие. Так и блаженный Павел, сия громогласная труба проповеди, взывал: Посему я благодушествую в немощах, в обидах, [Col. 745] в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа (2 Кор. 12:10); не сказал «переношу» или «терплю», но благодушествую, что означает великое усиление удовольствия. И в другом месте говорит он: Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его (Кол. 1:24); и еще: нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас (Рим. 8:18); и также: Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? (Рим. 8:35). И через несколько слов: Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8:38–39). Но недостанет мне дня, чтобы собрать подобные изречения великого наставника подвижников благочестия. Посему если соединившие в себе все виды добродетели, достигшие самой крайней высоты ее, не только не огорчались волнением житейского моря, но, когда с шумом кипит оно, борются между собою ветры и бури и вихри приводят в смятение воды, они, как несомые попутным ветром, не переставали веселиться, и занятием их было не любопытствовать о том, что делается, но восхвалять Кормчего, то почему же вы, находясь вне волн, вернее сказать, на суше, а не на море, осмеиваете то, что делается, и хотя хвалите подвижников, но обвиняете Подвигоположника? А удивляющимся добродетели

подвижников надлежит любить и приговор их: они же принимали, как величайшее благодеяние, бедствия, умерщвления, побиения камнями, сожжения, раны, злословия, узы, опасности на суше, на море, в городах, в селах, которые претерпевали за проповедь от своих и от чужих (ср. 2 Кор. 11:26).

Поскольку же и их коснулись мы словом, то скажем нечто о Вочеловечении Спасителя нашего, что в попечении Божием о людях есть самое главнейшее. Ибо небо, земля, море, воздух, солнце, луна, звезды, вся видимая и невидимая тварь, единым словом созданная или, лучше сказать, изволением Слова в бытие приведенная, доказывают не столько безмерную благость Божию, а то, что Сам Единородный Сын Божий (будучи образом Божиим (Флп. 2:6), сиянием славы и образом ипостаси (Евр.1:3), Который в начале был… у Бога, и был Бог (Ин.1:1), Которым все начало быть (Евр. 1:3)), [Col. 748] приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек (Флп. 2:7), на земли явися и с человеки поживе (Вар. 3:38), принял наши немощи, понес наши болезни. И блаженный Павел видит в этом величайшее доказательство любви Божией к человекам и взывает, говоря: Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5:8); и еще: Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? (Рим. 8:32). А что сие действительно так, исповедует и богомудрый Иоанн, ибо говорит: Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3:16). Посему не просто печется Бог о людях, но печется, любя их. И преизбыток сей любви таков, что Сына Единородного, Единосущного, рожденного из чрева прежде денницы (Пс. 109:3), Которого употребив Содейственником, создал тварь, сделал нашим Врачом и Спасителем и через Него преподал нам дар усыновления. Поскольку Творец видел, что естество наше предалось жестокому тирану, ниспало в самую бездну греха, безбоязненно попирает законы природы и что видимая тварь, возвещающая и проповедующая Создателя, не может убедить дошедших до крайнего бесчувствия, то премудро и справедливо устраивает наше спасение. Не восхотел одной лишь властью даровать нам свободу и лишь одно милосердие вооружить на поработивший себя род человеческий, чтобы милосердия сего не назвал он несправедливым, но пролагает путь, и исполненный человеколюбия, и украшенный справедливостью. Ибо, соединив с Собою побежденное сие естество, вводит его в борьбу и устраивает так, что оно вознаграждает за утрату победы, побеждает того, кто в древние времена, к несчастью, победил [человека], разрушает тиранию жестокого поработителя и восприемлет прежнюю свободу. А для сего Владыка Христос рождается от жены, подобно нам, хотя рождение имело нечто большее: именно девство, потому что и зачавшая, и родившая Владыку Христа была Девой. Когда же слышишь сие имя – «Христос», разумей прежде веков от Отца рожденного Единородного Сына, Слово, облеченного естеством человеческим, и не почитай сего проповедуемого Домостроительства унизительным для Бога, потому что чистейшего [Божественного] естества ничто осквернить не может. Ибо если солнце, будучи телом [Col. 749] (так как оно видимо и подлежит разрушению) и проходя там, где мертвые тела, зловонная тина и много других веществ, издающих смрад, не может оскверниться⁸⁸, то тем более Творец солнца и Создатель вселенной, бесплотный, невидимый, неизменяемый, всегда Сам Себе равный, не может оскверниться чем-либо таковым. И что сие действительно так, уразумеем из следующего: и говорим, и веруем, что естество Его беспредельно. Ибо слышу Того, Кто говорит: Еда небо и землю не Аз наполняю, рече Господь (Иер. 23:24); и еще: небо престол Мой, земля же подножие ногу Моею (Ис. 66:1) и: Кто измери горстию воду и небо пядию и всю землю горстию? (Ис. 40:12). Слышу и другие места, свидетельствующие подобно сему. Взывает и блаженный Давид: в руце Его вси концы земли (Пс. 94:4); и богомудрый Павел: мы Им живем и движемся и существуем (Деян. 17:28). Итак, если, по слову апостола, мы Им живем и движемся и существуем, то ни одна часть твари не лишена Бога, хотя в твари иное свято, иное же мерзко, иное исполнено благоухания, иное же – зловония, и из людей одни украшаются благочестием, другие погрязают в нечестии. Наполняющий Собою вселенную благоволит к боящимся Его, но ненавидит вся делающия беззаконие, погубляет вся глаголющия лжу: мужа кровей и льстива гнушается Господь и не преселится к Нему лукавнуяй (Пс. 5:5–7). Посему ничто не вредит чистейшему. Если занимающиеся врачебным искусством, врачуя язвы, не получают сами язв, но больным доставляют здравие, сами же не терпят от них никакого вреда, то тем более наилучший художник – Бог, у Которого естество бесстрастно, превыше превратностей и не допускает изменения, при уврачевании нашем не принял на Себя вовсе никакой скверны. Посему подивимся, что не Ангелам вверил врачевание наше, но Сам на Себя принял уврачевание человеков.

Так Владыка Христос, родившись, приемлет, подобно нам, и материнские сосцы, полагается в яслях (Лк. 2:7) – на сей трапезе бессловесных, сим и неразумие людей обличая, и давая видеть собственное человеколюбие, потому что, будучи Питателем, как Бог, и по человечеству делается Пищею для людей, недуговавших великим неразумием. А теперь, когда человеческое естество отложило сие неразумие и восприняло разумную силу, допускает его к Себе сия таинственная Трапеза, и сама сделавшаяся образом яслей и поучающая людей, что человек, когда был в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48:13). Сперва ясли восприняли [Col. 752] эту Божественную и духовную Пищу, но когда естество наше пришло само в себя и ясно сознало в себе Божий образ, тогда пища сия перешла на трапезу словесную. Принял же Христос и обрезание и приносил жертвы (Лк. 2:2124), потому что Он был человеком и сохранением Закона должно было естеству возвратить свободу. По-человечески и бегством спасается в Египет, а как Бог – повсюду сущий и всем предстающий, как говорит Божественное Писание. Приходит и к Иоанну Крестителю и, не приняв скверны греха, приемлет крещение, чтобы исполнить всякую правду, и свыше провозглашается Отцом и указуется Духом, ибо Отец воззвал с неба: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3:17); а Пресвятый Дух, явясь в виде голубя, продолжил сей глас и показал предстоящим, Кто принявший свидетельство от Отца. После сего Владыка вступает уже в борьбу с мучителем, и поприщем борьбы делается пустыня, зрителями – сонмы Ангелов, противником – противник истины, который, сперва услышав глас и приведя себе на память пророческие предречения, устрашился борьбы и не в силах был вынести молний Его добродетели, однако же поспешил и он вступить в противоборство, хотя, помня глас, и боялся борьбы. Создатель же, Споборник, Раздаятель венцов и Подвигоположник естества нашего не страшится противоборца, не гонит прочь зверя, но вызывает его на борьбу, чтобы похитить у него прежнюю победу, соизволяет, чтобы взалкало тело, постившееся в продолжение сорока дней, но не позволяет ему превзойти меру постившихся прежде, чтобы удостоверить в Своем человечестве. Неприятель видел голод, надеялся на победу, смело решился на борьбу, увидев немощь голода, подумал, что видит первого Адама⁸⁹. Приступил к Нему, как к Адаму, но нашел Творца Адамова, облекшегося в естество Адамово, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами (Мф. 4:3), представляет необходимость подтвердить с неба слышанный глас и требует подтверждения чудодейственным произведением хлебов. Из сего в точности можно узнать, что враг у нас самих заимствует поводы к обольщению, ибо, увидя голод, с сего начинает нападение. Но Спаситель наш, хотя тело алчет и имеет нужду в пище, не хочет чудодействовать, поражает же тирана словом Писания и говорит: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4:4). Дает ответ по человечеству, [Col. 753] скрывая до времени божество и доставляя людям возможность подобно сему одерживать победу. Не хлеб один, говорит Он, содействует жизни человеческой, но и всякого слова, возвещенного от Бога, достаточно для того, чтобы дать жизнь алчущим людям. Веруем, что естеству человеческому возможно прожить без хлеба, если угодно то Богу. Так в ничто Он обратил ухищрения противника, сделав недействительными второе и третье его нападение, употребив при этом доказательства, как человек; чтобы возвратить людям потерянную ими победу, обращает Он в бегство нечестивца, прекращает тиранию общего губителя людей, и провозглашается победа видевшими Ангелами, ибо сказано: Ангелы приступили и служили Ему (Мф. 4:11). После сего, совершив множество чудес: из воды, без виноградных лоз и земли, сотворив вино (Ин. 2:1-10), пятью хлебами насытив многие тысячи людей (Мф. 14:19–20), одним словом хромых делая скачущими, прокаженных очищая от проказы (Мф. 8:2–3), расслабленным возвращая силу действовать (Мф. 9:2–7), очам, лишенным зрения, даруя здравое зрение (Мф. 9:27–31), отверзая гробы и делая так, что связанный и смердящий мертвец начинает ходить (Ин. 11:44), избегает рук смерти, не удерживаемый ни вратами, ни узами смерти, спешит к призвавшему Создателю, – совершив сии и тысячи других чудес, Владыка навлекает на Себя ненависть иудеев и добровольно предается их козням, предвидя от этого будущее спасение людей. И сие издревле предсказал Он устами пророка, ибо говорит: Аз же не противлюся, ни противоглаголю. Плещы Мои вдах на раны и ланите Мои на заушения, лица же Моего не отвратих от студа заплеваний (Ис. 50:5–6).

Сие предсказав и претерпев, пригвождается ко кресту не в наказание за грехи (ибо не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его (1 Пет. 2:22)), но отдавая долг нашего естества, потому что оно задолжало, преступив законы Сотворившего. И так как, задолжав, не в силах было заплатить долга, то Сам Владыка премудро придумывает, как уплатить долг, и, приняв на Себя члены сего естества, как бы имущество какое, в премудром и правдивом Домостроительстве и долг уплачивает, и естество освобождает. И свидетели этому – Исаия и Павел: один – прежде страдания о сем предвозвестивший, а другой – по исполнении истолковавший пророчество, но в том и другом вещал один и тот же Дух.

И Исаия издалека взывает: человек в язве сый и ведый терпети болезнь (Ис. 53:3). Называет же Его человеком по естеству видимому, потому что и пострадал в естестве видимом. Сей, провозглашает Исаия, грехи наша носит [Col. 756] и о нас болезнует, и мы вменихом Его быти в труде и в язве от Бога и во озлоблении (Ис. 53:4). Ибо видя Его пригвожденным к древу, думали, что наказывается за множество грехов и несет казнь за собственные прегрешения, потому иудеи и пригвоздили Его посреди двух злодеев – с намерением произвести в народе худое мнение о Нем. Но Святой Дух научает через пророка, что Той же язвен бысть за грехи наша и мучен бысть за беззакония наша. И еще более объясняет сие в последующих словах, ибо говорит: наказание мира нашего на Нем, язвою Его мы изцелехом (Ис. 53:5). Став врагами Богу, как оскорбившие Его, должны мы были нести взыскание и наказание, но не испытали сего, претерпел же его Сам Спаситель наш и, претерпев, даровал нам мир с Богом. Яснее показывают сие последующие слова. Вси, сказано, яко овцы заблудихом: человек от пути своего заблуди. Поэтому яко овча на заколение ведеся, и яко агнец пред стригущим его безгласен (Ис. 53:6–7). Ибо подобало Ему врачевать подобным подобное и заблудших овец возвратить овцою же. Но овцой делается Он, не в овцу превратившись, не изменению подвергшись, не отступив от собственной Своей сущности, но облекшись явно в овчее естество и, подобно предводителю стада – овну, став вождем стада и сделав, что все овцы последовали за Ним. Посему и стал Он как овца и животное жертвенное, и принесена жертва за весь род. Не без намерения же пророк упомянул вместе о заклании и о стрижении. Поскольку Он был Богом и человеком и при заклании тела естество Божие пребыло бесстрастным, то богомудрый Исаия по необходимости показал нам вместе и заклание овцы, и стрижение агнца. Не только, говорит пророк, был Он заклан, но и острижен, потому что по человечеству претерпел смерть, а как Бог, пребывая живым и бесстрастным, руно тела отдал стригущим. Так блаженный Исаия изобразил нам спасительные страдания и показал причины страданий.

И божественнейший Павел явно взывает: Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (ибо написано: проклят всяк, висящий на древе) (Гал. 3:13). Сказав же за нас, показал, что, будучи неповинен и свободен от всякого греха, отдал наш долг и нас, обремененных множеством долгов и потому принужденных рабствовать, сподобил свободы, искупив нас и ценой за нас предложив собственную Свою Кровь. [Col. 757] Посему в другом месте сей же апостол взывает, говоря: куплены [дорогою] ценою (1 Кор. 6:20); и еще говорит: от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос (1 Кор. 8:11). И смерть принял на кресте, потому что сей род смерти по Закону был проклятым, а проклято было и естество наше, как преступившее Закон, ибо сказано: проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в книге закона (Гал. 3:10). Потому приемлет на Себя общую клятву и разрешает от клятвы, приняв неправедное заколение. Не подлежав клятве (ибо греха не сотвори, ни обретеся лесть во устех Его), претерпел смерть грешников и, став защитником и ходатаем нашего естества, судится с губителем, неприятелем всему естеству, и справедливо говорит жестокому нашему тирану: «Пленен ты, вселукавый, и уловлен собственными своими сетями; меч твой вошел в сердце твое, и стрелы твои сокрушены; вырыв яму, сам попал в нее; раскинутыми тобою сетями твои же руки связаны. Ибо скажи: для чего пригвоздил ты ко кресту (Кол. 2:14) и предал смерти Тело Мое? Какой вид греха заметил во Мне? Какое увидел преступление закона? Исследуй же теперь со всею точностью, видя Тело Мое обнаженным на древе. Смотри, и язык чист от скверны, и слух свободен от всего вредоносного, и глаза не приняли извне ничего пагубного, и руки далеки от неправды, украшены же всякою правдою, ноги, говоря пророческим словом, не стремились на зло (Ис. 59:7), но совершили поприще добродетели. Исследуй во всей точности все члены тела, исследуй движения души. Если найдено хотя малое прегрешение, то законно и весьма справедливо удерживать тебе Меня, потому что смерть – наказание согрешившим. А если не находишь ничего, запрещенного Божиим законом, лучше же сказать, находишь все, повелеваемое законом, то не позволяю тебе удерживать, что не вправе ты и держать. Лучше же сказать, и для других отверзу узилище смерти, заключу же в нем тебя одного, как нарушившего Божие определение, потому что определение Божие назначило предавать смерти согрешивших, а ты и не изведавшего греха предал в узы смерти; ненасытность сделалась в тебе причиною крайней жестокости, и, одного взяв несправедливо, по справедливости лишаешься всех тебе подвластных: вкусив неядомой снеди, изблюешь все, прежде поглощенное, и всех научишь довольствоваться тем, что есть, воздерживаться же от не принадлежащего. Вспомни, за что предан смерти родоначальник Адам. [Col. 760] Получив во власть все растения райские, не удовольствовался он теми, что были ему даны, и недостаточно ему стало наслаждения обилием всех растений, но покусился на древо познания, вкушать плоды которого запретил Творец (Быт. 2:16–17). И заболев ненасытностью, пожелав непринадлежащего, лишился целого рая. Подвергну же тебя сим наказаниям, потому что несправедливо терпеть сию казнь обольщенному, а обольстившему не подвергнуться такому же наказанию. Итак, поскольку ты, приняв власть над согрешившими, коснулся тела, не сделавшего ни единого греха, то будь лишен власти, положи конец своей тирании. Всех освобожу от смерти, сделаю же это не по одному только милосердию, но по милосердию справедливому, не по власти господства, но по власти правосудной, потому что за весь род уплатил Я долг: не должен был смерти – и претерпел смерть, не подлежал смерти – и подъял смерть, неповинен был – и включил Себя в число повинных, свободен был от долга – и вменен с должниками. Посему уплатил Я долг естества и, потерпев неправедную смерть, полагаю конец смерти справедливой. Будучи заключен незаконно, и законно заключенных отпускаю из темницы на свободу. Смотри, жестокий каратель греха, рукописание естества уничтожено. Смотри, оно пригвождено ко кресту и нет на нем письмен греха. Смотри, оно не удержало на себе подписи лукавства. Очи Моего Тела отдали долг за очи, во зло себе смотревшие, уши Его – за уши, принявшие в себя осквернение, а также и язык – за язык, подвигшийся беззаконно, и руки – за руки, содеявшие неправду, и прочие члены – за члены, совершившие какой бы ни было грех. А поскольку долг уплачен, то надобно и заключенным за оный избавиться из заключения, получить прежнюю свободу и возвратиться в отечественную страну».

[Как бы так] говоря сие, Господь воскресил тело Свое и в естестве человеческом посеял надежду Воскресения, в залог которого дал всем воскресение собственного Своего тела. Да не подумает кто-нибудь, что наше это мудрование: и Священным Евангелием, и апостольскими наставлениями научены мы, что сие действительно так. Ибо слышали мы, что говорит Сам Господь: ибо идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин.14:30), «потому что нет во Мне признаков греха, от всякого беззакония свободно тело Мое; однако же, и ничего не нашедши во Мне, он предает смерти как имеющего на Себе тмочисленные долги. А Я терплю это, желая по всей справедливости лишить его права тирании». Потому в другом месте и говорит Господь: Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин. 12:31). По суду и следствию будет он осужден и лишен права тиранствовать, как произнесший надо Мною [Col. 761] несправедливый приговор. Потом научая, что не только собственное Свое тело, но вместе и все естество человеческое освободит от владычества смерти,

Господь непосредственно за сим присовокупил, говоря: И когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе (Ин.12:32). «Не соглашусь воскресить одно воспринятое Мною тело, но предустрою Воскресение всем человекам. Ибо для сего Я пришел, принял образ раба, для сего веден был на заколение и яко агнец пред стригущим его был безгласен». Сие же говорит и блаженный Павел, пишущий к колоссянам, а через них ко всем человекам. Ибо сказано: и вас, которые были мертвы во грехах и в необрезании плоти вашей, оживил вместе с Ним, простив нам все грехи, истребив учением бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту; отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою (Кол. 2:1315). Итак, из сего узнали мы, что Господь отдал за нас долг, изгладил бывшее против нас рукописание и пригвоздил его ко кресту, вывел же на позор начала и власти, то есть сопротивные силы, с дерзновением изобличив их на Себе, то есть показав им безгрешное тело Свое и безгрешную душу и обличив их неправедный на Него сделанный приговор, и, совершив это, оживил вместе с Собою все естество человеческое. В Божественном Писании можно найти тысячи и других свидетельств, показывающих, что это действительно так. Но если бы захотел я собирать все сии свидетельства и на каждое делать надлежащее толкование, то рассуждение наше сделалось бы чрезмерно длинным. Потому, предоставив собирать таковые людям любознательным, приступлю к непрерывному продолжению слова. Так Владыка Христос, сокрушив смерть и устроив наше спасение, восшел на небеса и питомцам благочестия оставил надежду сего восхождения. Ибо говорит: когда вознесен буду, вся привлеку к Себе. Такова о людях попечительность Бога всяческих. Такое промышление имел Творец о неблагодарном создании. Такова заботливость первообраза о собственном Его образе. Создал человека вначале, почтил его подобием, но он сделался неблагопризнательным перед Сотворившим и, растлив Божий образ, принял в себя черты звериные и из богоподобного сделался звероподобным. [Col. 764] Но Создатель не презрел его и облеченного в звериные образы, но обновил, привел в прежнее благолепие, дал ему первобытное благообразие и недостойных быть рабами сделал сынами.