Текст книги "Я выжил, начальник!"

– Кто второй, установили?

– Пока нет, – ответил омоновец. – Документов никаких. Опознание мы проводить не стали. Сейчас там работают участковый из Теи и один ваш.

– С мальчишками, которые указали заимку, разговаривали? – спросил полковник.

– Беседовал один из ваших, – кивнул омоновец.

– А где Котов? – спросил подошедшего оперативника прокурор.

– В городе где-то. О смерти сына он, конечно, знает, но где он, установить не удалось.

– Найти, – приказал прокурор. – Для опознания он нужен.

– Трупов больше, чем надо, – криво улыбнулся полковник. – Король не простит убийства сына. Хотя без его согласия Романа не убили бы. Но все равно я опасаюсь за жизнь Азовой и Чепурных. Особенно Чепурных, она все это начала. Сообщите в Киров. А дело придется закрыть.

– Товарищ полковник, – подбежал старший лейтенант, – в Тее убита семья Захарчука, а в Пит-городке Котов Тимофей Данилович вместе с женой и дочерью.

Полковник выматерился.

– Вот и началось. Значит, этот, – прокурор кивнул на труп неизвестного, – Захарчук. Но почему убит Тимофей?

– Наверное, это его видели мальчишки, – предположил полковник.

– Срочно найти пацанов и обеспечить им охрану! – приказал прокурор.

– Что же вы, щенки безмозглые? – выходя из кустов, проговорил верзила в камуфляже. – На кой хрен ментам настучали?

Трое подростков, испуганно переглядываясь, вошли в речку.

– Рыбку ловите? – присев на корточки, усмехнулся верзила.

– Вот они! – Из кустов вышел коренастый бородач и направился к стоявшему ближе других рыжеволосому пацану. – И кто из тебя вырастет? – Он резко ударил ребром ладони мальчика по шее. Тот рухнул в воду. Двое других с криком бросились в стороны. Бородач метнул нож. Мальчишка, бежавший первым, упал. Другой споткнулся и тоже оказался на земле. Коренастый вытащил саперную лопатку и неторопливо пошел к побледневшему от ужаса мальчику. Через мгновение отрубленная голова парнишки упала в воду.

– Да они ушли на рыбалку, – пьяно ухмыляясь, ответила женщина в старом спортивном костюме. – Когда придут, не знаю. Мои пошли и Васенкин Петька. Мы с ней огород пололи, вот с устатку…

– Снова запили, – сказал оперативнику старший лейтенант. – Обеих уже не раз хотели родительских прав лишить. Они одумаются, а потом опять начинают. Обе одинокие.

Тея, золотодобывающий участок

– Когда прибор поставят? – глядя на рабочих, натягивающих ленту на промывочном приборе, спросил Ревин.

– А тебе-то что за дело? – покосился на него Матвей.

– Я представитель Петра Даниловича Котова. Буду вести учет золотодобычи. Контроль, так сказать.

– Веди! – усмехнулся подошедший Пухов. – Но надолго тебя не хватит, комары слопают, да и жратва тут не ресторанная. Вот воду подведем к монитору, комарья тучи будут. Ночью шум от трех бульдозеров. В общем, не комфортно тебе тут будет.

– Потерплю, – ответил адвокат.

– А сам-то Котов где? – спросил подошедший Азов.

– Ромку убили, – вздохнул Ревин. – Нашли и убили. И мужика какого-то с ним. Милиция сейчас сначала стреляет, а потом «стой» кричит.

– Надо позвонить Котову. – Николай вытащил сотовый.

– Я бы на твоем месте не гнал лошадей, – остановил его Матвей. – Наверняка он сейчас в ярости и может такого наговорить, что…

– Верно, – поддержал его Пухов. – Все же из-за Томки началось.

– Воздержитесь от звонка, – вмешался и Ревин. – Вы сами отец и понимаете, что можно ответить на сочувствие, когда в этом замешана ваша дочь.

– Верно, – согласился Азов. – Но будем надеяться, что здравый смысл возобладает над эмоциями.

Котчиха

– Что? – переспросила Вера по телефону.

– Подозреваемый убит, – услышала она. – И дело прекращено. Так что…

– Понятно. Значит, нашли его, а арестовать не сумели… Спасибо за сообщение.

– Это вам спасибо. От красноярских коллег особенно.

– Да не за что. Я девушку защищала и не думала…

– Спасибо, но все-таки будьте осторожны. Наверняка ответственность за смерть сына отец возложит на вас.

– Вот это успокоили! – Вера вздохнула.

* * *

– Я ее мать выдеру! – заорал мечущийся по камере Олег. – И отца, и детей! Я ее, сучку… – Он ударил в стену ногой.

– Братана завалили менты, – объяснил зэк вошедшим после прогулки остальным. – А врачиха эта, Чепурных, родственника его и повязала.

– Вот мочит капканы Верунчик! – усмехнулся невысокий мужчина. – И тебе вломила, – обратился он к Олегу, – и братца твоего под ментов подвела. Лихая бабенка! – рассмеялся он.

– Я ее, паскуду, достану! – зло пообещал Олег. – Осталось мне полтора месяца, выйду и обязательно вернусь.

– Да хорош пургу гнать! Выйдешь и к папане под крылышко. Такие, как ты, только языком чесать могут. Ты же ее мацать пытался, вот и получил. Так что не гони пургу, – посоветовал коренастый. – Баба тебя сделала, а ты и сейчас из себя крутого строишь. Я тебе вот что скажу – ты тут никто и зовут тебя никак. Греешь мужиков, поэтому тебя и не поставили на лыжи. Но место свое знай и нервы не выказывай, мы все тут нервные.

Казань

Борис, держа руки на затылке, приседал. Затем, подпрыгнув, выбросил в ударе левую ногу.

– Ништяк, – кивнул Андрей. – А ты, похоже, к чемпионату мира готовишься, – усмехнулся он. – Полтора месяца каждый день до упаду приседаешь и прыгаешь. Вроде как оклемался.

– Почти, – кивнул Борис. – Нина Петровна сказала, что в конце августа выпишет. Это мой шанс, и я попробую использовать его.

– Не понял. Как это?

– Сергеев, – заглянул в палату санитар, – с вещами.

– Вот и поехал я на зону! – Андрей подмигнул Борису. – Не знаю почему, но мне кажется, из-за тебя Нинель к нам нормально относиться стала. Не узнать бабу. Раньше караул была, а сейчас лапушка. Правда, базар идет, что в других палатах прежняя Нинель. А ты держись, Полковник. Мужик ты нормальный, и удачи тебе во всем!

Красноярск

– А у вас очень даже неплохо выходит, – удивленно проговорил невысокий мужчина. – Золото высшей пробы, примесей почти нет. И довольно прилично идет. Каждый раз все больше и больше. Нарвались вы на жилу.

– Просто работаем, – усмехнулся Котов. – Сын вот-вот вернется. Должен же я ему встречу устроить.

– Так вы для него и так немало сделали, – сказал золотоприемщик.

– Выписывай чек, – произнес Котов, – не о чем нам с тобой говорить.

– Зазнался ты, Петр Данилович! – Приемщик покачал головой. – Помню время, когда на вы со мной разговаривал и машину домой присылал. Золото-то слева к тебе шло. А сейчас все, Котов – золотодобытчик. Охрана-то имеется? – Он посмотрел в окно и усмехнулся. Около двух машин стояли восемь крепких молодых людей.

– По убийству Тимофея Котова никаких зацепок нет, – недовольно произнес полковник милиции. – Как и по делу Захарчука. Убив Романа, он застрелился. Пацанов так и не нашли.

– Правы вы оказались, Павел Николаевич, – сказал полковнику генерал-лейтенант милиции. – Уже полтора месяца прошло…

– Два, – поправил его полковник. – Котов, похоже, и не очень расстроился из-за гибели сына. На похоронах пытался выдавить из себя слезу, но плохо получалось. А в том, что его люди убили Тимофея, семью Захарчука и парнишек, я не сомневаюсь.

– К этой бы уверенности немного фактов, – буркнул генерал. – Король по-прежнему неуязвим. Черт бы подрал эту демократию! – не сдержался он. – Насколько сейчас хуже стало. А уж нас полоскают все кому не лень. А что мы можем? Вор в законе раскатывает на «мерсе» и кутит в ресторанах. Раньше бы его за тунеядство взяли и раскрутили бы, на что живет. А сейчас нельзя, демократия. Вот-вот Олег вернется, тот еще подонок. Взяли его на трех трупах. А в результате – за превышение самозащиты, и все, он на воле будет. Вот и работай в таких условиях! Что мы родным тех троих скажем, когда убийца их детей будет на свободе?

Тея

– Егор! – Выронив кастрюлю, Мария Степановна бросилась к двери.

Матвей, выглянув в окно, увидел идущего к дому Таежника.

– Егорка! – Он заспешил к выходу.

Егор обнял мать.

– Да успокойся ты, мам, – улыбнулся он, – дома я. И больше в тюрьму не ходок. Перестань!

Обхватив шею сына обеими руками, мать плакала. К ним спешил Матвей.

– Привет, батя, – кивнул ему Таежник.

– Егор вернулся! – крикнул Матвей. – Все сюда идите! Сын пришел! Отмечать будем!

– Слушайте, – гневно заявила стоявшая у окна кабинета Ирина, – я уже сто раз говорила – я никогда не буду вам платить! И повторяю в последний раз – от меня вы ничего не получите! Я лечу людей почти бесплатно! Деньги дают те, кто может. И лекарства, кстати, покупают они сами! А вы…

– Знаешь, крошка, – усмехнулся верзила, – Петр Данилович желает получить вложенные в строительство твоей больнички бабки. Или он отберет у тебя эту халупу.

– Я бы на твоем месте, – добавил стоявший рядом с ним коренастый, – по-доброму с ним договорился. Ты вот что, сердобольная, приходи-ка сегодня к Петру Даниловичу на беседу. Он тебя на разговор приглашает. Безопасность гарантируем. Пошли, Громила.

– Ты слышала, что Лошак говорил? – произнес тот. – Прими приглашение, а то завтра бульдозер пригоним и сметем на хрен твою богадельню вместе с бабульками, которые у тебя на излечении находятся. Здание наше, его нам Данилыч передал, и если не сумеешь с ним договориться, мы ждать больше не станем.

– Постойте, – вздохнула Ирина, – но ведь больница построена мной…

– Ты, видно, забыла о бумагах, – насмешливо проговорил Громила. – Там ясно начирикано, что эта земля – собственность Котовых, поэтому все, что на ней стоит, принадлежит им. Твоя подпись там есть. Ты ж не выплатила деньги, которые вложил Данилыч. Так что не ломайся, кобыла, а иди к Данилычу и погутарь с ним. Может, он пойдет на уступки. Ему эти бабки на хрен не упали, просто благодарность какая-то должна быть, – подмигнул он Лошаку.

– Сто пудов должна быть благодарность! – засмеялся тот. – Тебе сколько раз предлагали…

– Я никогда не стану любовницей Котова, – отчетливо сказала Ирина.

– Ну смотри, – усмехнулся Громила, – тебе дальше жить. В общем, мой тебе совет – сходи к Данилычу и все сама скажи. Он поймет. Или завтра мы бульдозеры подгоним.

Бандиты вышли.

Ирина обессиленно опустилась на стул и заплакала.

– Мама, – подошла к ней дочь, – ты почему плачешь? Из-за бабушки?

– Да, Машенька, – обняв ее, всхлипнула Ирина.

– И как тебе там жилось? – спросил рябой здоровяк.

– Как в лагере, – усмехнулся Таежник. – Правда, люди там… – Он покачал головой. – Большинство людьми назвать трудно. Первый раз двушка была, и я сразу на поселение ушел. Не понял, что такое настоящая зона. А сейчас наелся по самое некуда. Я надеялся, что на лесоповал попаду, а уж там…

– С лесоповала ты бы точно попытался уйти, – усмехнулся отец. – Я не раз благодарил судьбу, что тебя туда не повезли. Правда, далековато ты был, потому и не приехал к тебе ни разу. А писать ты, как видно, не шибко любишь. Жив, здоров, обнимаю, сын, – усмехнулся он. – А Котова Олега ты там не видывал?

– Нет. Да и желания не было его видеть, слишком много они нам дерьма принесли. А что, ты в натуре с ним золото моешь?

– Да, – кивнул отец. – Азов теперь владелец участка, а Котов имеет тридцать процентов. Правда, он все оплатил и привез двенадцать рабочих. Как я понял, это его должники. Но вкалывают очень хорошо, не покладая рук.

– И ты думаешь, он не попытается все под себя сгрести?

– Попытается, наверное. Но ничего не выйдет. Документы подписаны у нотариуса. Там все оговорено. Нотариус честный попался, не человек Котова. Так что все нормально. Если только Азов не умрет.

– А почему ты думаешь, что он не умрет? Король постарается, чтобы это произошло. Несчастный случай какой-нибудь. И с Томкой, дочерью Азова, тоже. И все, он вас просто выбросит. Помяни мое слово, батя, так и будет.

– Хрен ему на рыло! – проворчал Матвей. – Давай лучше за то выпьем, чтобы ты в тюрьму больше не попал.

– Да с таким раскладом, как сейчас, кто его знает… Не дам же я вас в обиду!

– Да мы и сами еще сдачи сполна дать сумеем, – высказался Пухов.

– Еще как дадим! – поддержали его выпившие мужики.

Котчиха

– За два с половиной месяца ничего плохого не случилось, – говорила по телефону Вера. – Кажется, все уже позади. По крайней мере я на это очень надеюсь.

– А может, Паша пойдет в школу здесь? – спросила свекровь. – Все-таки у нас город. Поговори с Витей, он со мной согласен.

– Конечно, поговорю, – ответила Вера.

– Все, мужики! – Олег махнул на КПП колонии. – Воля вольному, а спасенному рай. Хрен я вернусь за колючку, – кивнул он смотревшему на него от двери солдату.

– Все так говорят, – усмехнулся проходивший мимо прапорщик.

– Я не все, дубак, – презрительно ответил Котов.

– Смелый ты стал, – покачал головой контролер. – А помнишь, как вопил в ШИЗО, когда тебе наручники нацепили? И визжал, когда тебе врач лапку заломила! – Он рассмеялся.

Выматерившись, Котов быстро пошел прочь от колонии.

Казань

– Все, третьего не дано. Пока, мужики! – Борис вышел из палаты.

– Пока. Прощай. Удачи! – отозвались несколько голосов.

Борис увидел в коридоре главврача и Нину Петровну. Четверо зэков сдавали вещи стоявшему у открытой двери каптерки завхозу. Сдавший сразу подходил к капитану, который называл фамилию, а зэк – имя, отчество, статью, по которой осужден, и срок. Дежурный передавал папку старшему лейтенанту, начальнику конвоя. Борис подошел к завхозу.

– Бросай туда матрац и белье, – сказал завхоз. – Ложку и кружку…

– А это тебе на прощание! – Борис сильно ударил его в подбородок.

Скользнув спиной по стене, завхоз упал. К Борису рванулись трое санитаров. Первый получил удар ногой в живот. Борис сбил с ног второго и ударил его пяткой в солнечное сплетение. Третий отскочил назад. Борис прыжком встал на ноги. На него бросились четверо контролеров с дубинками.

– Стоять! – крикнул начальник конвоя. – Он наш! Сюда, Вулич!

– Видите, кого вы вылечили? – зло прошептал Нине Петровне Муллер.

– Первый раз им попало. Другие только обещали. Конвой и то понял это. – Она улыбнулась старлею.

– С тобой, Вулич, надо быть начеку, – усмехнулся тот. – Но молодец! Говоря вашим языком, полный беспредел. – Он взял папку. – Ого! Побегушник? Предупреждаю: вздумаешь бежать – огонь на поражение.

– Я свое отбегал, – спокойно ответил Борис.

«А он мужчина, – улыбаясь, думала Нина Петровна. – До него никто не посмел ударить».

– Слава Богу не убил никого, – сказал дежурный. – Конвой его спас.

– Не подвиг бить того, кто не может ответить, – улыбнулась Нина Петровна. – Хотя он, наверное, ответил бы.

– Надо было ему пятый курс назначить, – процедил Муллер.

– Наша работа – лечить. – Нина Петровна отошла в сторону.

– Что это с ней? – удивленно спросил дежурный. – А санитаров и завхоза придется менять. По крайней мере пару дней им отлежаться надо. А эти-то как довольны! – увидел он переговаривающихся больных.

– Куда меня, старлей? – спросил начальника конвоя Борис.

– Киров, – тихо ответил тот и посмотрел на сержанта.

– Нельзя говорить, так и не надо, – усмехнувшись, громко произнес Вулич.

Киров

– Привет, Тигр! – встретили спрыгнувшего на перрон Олега трое крепких парней.

– Салют, мужики! А я вас на Котчихе ждал.

– На поезд опоздали, – виновато ответил один.

– Ладно. Где тут кабак?

– Пошли! – Парень взял у Олега сумку. – И телок сняли. Оторвешься по-полному. До поезда четыре часа. Мы хатенку сняли у бабуськи вон в том доме. Там уже все накрыто, и телки готовы к работе.

– Доброе утро! – В кабинет вошел подполковник. – Все в сборе? – Он посмотрел на часы. – Долго мы не задержимся. Кандидатура на слет врачей ИТУ отобрана и…

– Конечно, Иван Кузьмич, – сказала полная женщина, майор медицинской службы, – кандидат один. В Красноярске ее знают, – засмеялась она. – Нам благодарность прислали за такого сотрудника. Поедет Чепурных. Она и врач один из лучших, если не лучшая, не в обиду другим будет сказано.

– Все ее достоинства мы знаем, – усмехнулся подполковник.

«Вот и знакомая пересылка», – заходя в камеру, подумал Борис. С ним вошли еще пятеро.

– Откуда, земляки? – спросил полный, по пояс голый мужчина весь в татуировке.

– Из Казани, – ответил рыжий здоровяк.

– Чайку нет? А то бабки выгребли при шмоне, а чаек кончился.

– Имеется, – кивнул рыжий.

Борис бросил матрац на свободное место и сел. Достав сигареты, прикурил.

– Ну а я им хрен козлам! – воодушевленно продолжал свой рассказ крепкий мужик. – Давай, говорю, чифу, цейлонский я пью, и пачку «Парламента», тогда и базар будет. Ну, расстегнул ширинку и поссал на них.

– Погодь, Афган, – сказал полный, – сейчас чифы заварим, продолжишь. Мужик с ментами на Котчихе сцепился, – объяснил он вошедшим, – в бега хотел уйти.

У двери встал плотный парень. Один мужик, присев у унитаза, держал алюминиевую кружку над факелком из туго свернутых полосок, оторванных от матрацев. Рыжий достал чай в целлофановом пакете и подсел к остальным.

– А тут как раз комиссия на зону приехала, – возбужденно заговорил крепкий. – Меня хозяин чуть ли не на коленях просил – слезь, Афган, что хочешь для тебя сделаем, даже бабу приведем, – хохотнул он. Остальные тоже рассмеялись. – А я решил, что хрен вам! Крови попью у козлов и вниз. ВДВ не сдается.

Борис покачал головой и лег.

– Атас! – предупредил плотный варившего чифир зэка и отошел от двери. Зэк сунул факелок в унитаз и быстро вернулся к остальным. Кружку с чифиром поставили под нары и накрыли алюминиевой миской. Дверь открылась.

– Что тут у вас? – заглянул в камеру контролер.

– Не время сейчас, Васин, – недовольно сказал ему корпусной.

В камеру вошли четверо.

– Ба! – Полный вскочил. – Кого я вижу! Рублик собственной персоной. Привет, бродяга! – Он протянул руку невысокому худощавому мужчине.

– Здорово, Батон! А ты все не худеешь…

– Садись, братан, – предложил полный. – Сейчас кумар собьем. Правда, маловато на всех, но…

– Еще варите. – Рублик кивнул крепкому мужику. – Дай им чаю, Боб.

Тот, оглянувшись на дверь, скинул куртку и стал выворачивать карманы. На газету сыпался чай.

– Это Афган, – показал на крепкого Батон. – Слышал о Котчихе? Где с крана…

– Тормози, – остановил его вошедший последним пожилой мужчина. – Сухарь это, – усмехнулся он. – Я Афгана на больничке в Лесном видел. Этот сухарится под него.

– Да ты что, мужик? – Крепкий вскочил. – Я Афган и…

– Откуда бежал? – перебил его Рублик. – И с кем?

– Да это, – растерялся тот, – я…

– Сука! – Батон мощным ударом в лицо сбил его на бетонный пол.

Недавние слушатели стали бить ногами пытавшегося закрыть голову руками и оравшего «Помогите!» крепкого. Дверь раскрылась.

– Хватит, вашу мать! Сейчас группу вызову! – пригрозил контролер.

– Выбросьте это дерьмо! – Батон напоследок пнул рассказчика.

– Не убейте! – крикнул контролер.

Рассказчика выбросили в открытую дверь.

– И это заберите! – Лысый мужик выбросил следом холщовый мешок. Дверь закрылась.

– А мы, блин, уши развесили, – хмыкнул Батон. – Идиоты…

– Ты давно тут? – обратился к Борису пожилой.

– Он только что пришел, – насторожился Батон. – А что? Хвост?…

– Чего молчишь, Полковник? – спросил пожилой.

– Слушаю, – усмехнулся Борис.

– Вот это Афган, – кивнул на него пожилой. – А вы уши развесили. Он хрен чего жевать о себе будет. Подвинься. – Он сел рядом с Борисом. – Чей это матрац?

– А ты кто такой? – недовольно спросил плешивый мужчина.

– Витя Колыма, – ответил за него Рублик.

– Тебя куда катали? – Колыма лег на матрац.

– В Казань, в психушку. Почти три месяца там был.

– Что-то не похоже, что ты из казанской психушки, – усмехнулся молодой мужчина со шрамом на виске. – Я видел мужиков…

– Тебе больше других надо? – подошел к нему Рублик. – Закрой пасть и утихни.

– В натуре, Полковник, – сказал Колыма, – оттуда такие возвращаются…

– Да из психушки он, – вмешался пожилой. – Я тоже там был. Он перед этапом завхоза товарнул, Фантома. По нему, сучаре позорной, давно пика плачет. Зато Нинель к нему по-божески отнеслась. Почему, хрен ее знает. Он не стучал и по жизни жил.

– Во! – удивился Колыма. – А чего ты притих, Ржавый? Топай сюда.

– Да оглядеться хотел, что за публика. – Ржавый подсел к Колыме.

– Тебя ж на крытку во Владимир отправили, – сказал Колыма. – А оттуда ты вроде на психушку свалил. Значит, в Казань попал?

– Да я там одному менту штифт достал и под дурика закосить хотел. Ну а чтобы дело замять, меня в психушку и спихнули. Видел я его там, он перед отъездом лихо троих козлов товарнул. Так что не наезжайте на мужика. Все по жизни у него правильно. Не знаю чем, но Нинель он перевоспитал. А ты откуда и куда?

Котчиха

– Да сколько можно? – недовольно спросил по телефону Виктор. – Чуть что, Вера. А она, кстати, в этом Красноярске и…

– Вопрос решен, Виктор Андреевич, – перебила его женщина. – Пятого сентября Вера Георгиевна должна быть в Красноярске. Она будет представлять наше управление. Программа разнообразная. Так что через двадцать пять дней она должна приехать в Киров, а потом мы отправим ее в Красноярск.

– Есть, товарищ майор, – ответил Виктор.

– Я не поеду, – сказала Вера.

– Поедешь. – Он положил трубку. – Приказ не обсуждается. Но я умоляю тебя, не впутывайся больше в истории. Пусть преступников ловит милиция.

Восточный

– На выезде, значит, работаем? – спросил Борис мужика, пившего чай.

– Ага, стройка. А у тебя какая профессия на воле была?

– Да никакой.

– Бомж, значит? А не похож. Отрядный мужик тут ничего. Завхоз, Немец, так себе. Ну не явный козел, не стучит, но все равно с ним поосторожнее. Запросто подставить может. А ты откуда?

– Из Воронежа.

– А сидел до этого где?

– В Ярославской области. Еще вопросы есть?

– Извини. Меня Валерием зовут. Москвич я. За шесть хат срок тяну, домушник. Сейчас сварщиком работаю. А тебе невесело там будет. Побегушников проверяют постоянно. Так что хрен куда отойдешь. Каждый час будешь ходить на КПП и отмечаться. Бугор у нас Михей. Михеев Мишка. Так себе мужик, но работяга. В общем, жить можно. Хозяин Компанейцев, нормальный мужик, не беспредельничает и просто так не прессует. Санчасть, правда, не шоколад. Начальник медчасти та еще сволота! И как врач дерьмо, а как человек – мент. Врачиха там есть, Любовь Андреевна. Как врач она волокет в болезнях, а как человек тоже ментовка. У нее на щеке шрам. Разное про это базарят. Кто говорит, ей зэк щеку порвал, кто – муж с бесконвойником застал. В общем, по-разному чирикают. Ты угощайся! – Валерий кивнул на маргарин и конфеты. – Сейчас футбол будет, – посмотрел он на часы. – Ты за кого болеешь?

– За ЦСКА.

– А я за «Спартак». Тут ставят на команды. Обычно пару пачек сигарет, но можно и больше. Ты в стиры силишь?

– В карты не играю.

– Правильно делаешь. Сейчас «Спартак» с «Локомотивом» играют. Пойдешь смотреть?

– Башка болит, – вздохнул Борис. – Полежу лучше.

– Перекуси малость, – посоветовал Валерий.

– Борис Вулич. – Майор открыл папку с делом. – Тот еще пассажир. Побег с общего режима, попытка уйти с Котчихи. Кстати, если бы не сдали его, ушел бы. Этот умелец требует особого внимания. Держится одиночкой, к себе никого не подпускает. Будет пытаться уйти. И не на везуху понадеется, а что-то придумает. Со здоровьем у него проблемы. – Он посмотрел на капитана-медика. – Вообще как жив остался, все поражаются. У Заева из-за него неприятности. Поэтому…

– Так, – перебил его начальник колонии, – зря Вулича не тревожить. Он уже получил неприятностей сверх положенного. Хотя неприятности и не предусмотрены законом. Поэтому лишний раз его не трогать. Но внимание и еще раз внимание. Он во втором отряде, бригада хорошая, отрицаловки почти нет. Кстати, что у нас в котельной? – взглянул он на мужчину в штатском. – Через месяц надо будет тепло пускать. А у вас, Тимур Павлович…

– Все будет в срок, – торопливо проговорил тот.

– Я на это очень надеюсь, – сказал начальник.

Красноярск

– Значит, Котов так и не появился ни разу. А ведь очень нужно поговорить с ним. Убит Тимофей, его брат. Сын погиб. Я беспокоюсь за Тамару. Ведь из-за нее начался весь сыр-бор. Правда, об этом он ни разу не заикнулся. Только в начале разговора о золотодобыче. Но сейчас Роман мертв, и хотелось бы знать, что он думает, – вздохнул Азов.

– Да что он думает? – усмехнулся Пухов. – Семью охранника Романа убили, малышей и то не пощадили. Это его рук дело. А милиции доказательств не хватает. «Добро» на убийство сына Котов сам и дал. Понимал, что Ромка его с потрохами сдаст. И заметь, Элеонора не приехала даже на похороны. А это значит, что и Король вот-вот исчезнет. Но сначала сделает все, чтобы золотодобыча стала его, и только его. Поэтому будь начеку, Николай. Конечно, открыто тебя не уберут, хотя, если не получится, и шлепнуть могут. И снова Король выйдет сухим из воды. Так что поосторожнее будь. И чтоб Томка не возвращалась пока. Жаль, Ромку не взяли живым. Тогда точно Короля упрятали бы надолго.

– Ладно уж, – покачал головой Азов. – Мне самому не по себе. Не хочет Котов встречаться, и это тревожит. Ну все, поехали.

– Где сейчас Котов? – спросил прокурор.

– А черт его знает! – пожал плечами рослый оперативник. – Последний раз его видели на вокзале, Олега встречал. Брали эту паскудину, а он…

– Снова упустили мы его, – проворчал прокурор. – А сейчас он законным делом занят, золото моет. И наверняка под это дело его старатели золото пихать будут. В том районе есть золото, и сколько там людей, которые лотками для Котова золото моют, один Бог знает. А вот мы не знаем. Пискунов пропал, и его подручные нигде не показывались. Может, убили их, а тела…

– Вряд ли, – возразил полковник милиции. – Похоже, предпринимателя с охранником и водителем расстреляли именно Рожков и Костюков. Найдены три гильзы с отпечатками пальцев Рожкова и две – Костюкова. И там были еще люди. Но кто?

– Вот именно, – вздохнул прокурор, – кто? Ответ мы вроде и знаем. Но… Что говорят золотоприемщики?

– Слава тебе Господи! – прошептала лежавшая на кровати мать Ирины. – Прибирает меня Господь. Спасибо, Боже.

К дому стремительно бежала Ирина.

– Что ты так летишь? – спросил идущий навстречу дед Антип.

– Маме плохо.

– Да уж пора бы и в гроб ей, сколь лет тело душу мотает. А там, глядишь, и мое время придет. Но покедова в силах еще, – вздохнул он.

– Мама! – раздался из дома Мальцевых отчаянный крик.

Антип заспешил к вышедшей из калитки их двора жене.

– Померла, Катюха, – сообщил ей Антип. – Вроде и жаль должно быть, ан не выходит жалеть. Сколь лет мучилась. И Иринке всю жизнь она поломала. Если б…

– Да замолчи ты Бога ради! – Жена перекрестилась. – Слова сейчас не такие говорить надо. Пойду я туда.

– А как же там без тебя-то? – проворчал он.

Восточный

– Здравствуйте. – Женщина в белом халате посмотрела на вошедшего в кабинет Бориса. – Что с вами?

– Голова болит. И ноги какие-то ватные. Поработал и…

– Садитесь, – кивнула она и взяла тонометр.

– Любовь Андреевна, – заглянула в кабинет молодая медсестра. – Вас к телефону.

– Я сейчас занята, – сухо ответила врач.

«А она хорошо выглядит, – подумал Борис. – Шрам на щеке, конечно, ее не украшает, но…»

– Давление, как у космонавта, – сообщила врач. – Вулич… – посмотрела она на медкарточку. – Значит, это вы…

– Я, – недослушав, кивнул Борис. – Но что со мной сейчас, Любовь Андреевна?

– А что еще беспокоит?

– В пояснице тупая боль. И ноги становятся как ватные.

– Ложитесь на живот, – кивнула она на кушетку.

– Вулич? – спросил капитан. – Нормально себя ведет. Ни с кем не общается. Он две недели в отряде, но ни с кем не сошелся. Его никто не задевает. Такое впечатление, что его опасаются те, кто любит строить из себя заблатненных. Слава Богу, таких немного. О себе он ничего не говорит. Правда, пытался выдать желаемое за действительное, говорил, что закончил Рязанское училище ВДВ. Но я…

– Он действительно офицер ВДВ, – улыбнулся начальник оперативной части. – Воевал в Афганистане солдатом и в Чечне уже в звании капитана. Как работает?

– Да вроде все в порядке, – ответил начальник отряда. – Сейчас он занят уборкой веток на вырубке под строительство. Претензий к нему пока нет.

– У меня тоже. – Капитан посмотрел на часы. – Сейчас подъем будет.

Оглушительно загремел марш «Прощание славянки».

– Ну все, пора, – поднялся отрядный. – Пойду, а то некоторые не желают вставать. Перед отпуском мне нарушения ни к чему.

– Задолбали этой зарядкой! – процедил кряжистый молодой мужчина. – На кой хрен дурью маяться?…

– Отрядный тут, – обходя становившихся в три шеренги зэков, предупредил завхоз. – И кум тоже. Так что хоть для понта лапами машите.

– А этот на чемпионат мира, похоже, готовится, – усмехнулся кряжистый. – Понты колотит. Вроде как ушу занимался, – кивнул он на стоявшего впереди Вулича. – Терпеть не могу таких! – сплюнул он и, выполняя звучащую по радио команду, поднял ногу и коснулся бедра Бориса. Тот, повернувшись, взглянул на него. – Чего уставился? – шагнул вперед кряжистый. – Или… – Охнув, он осел.

– Хватит! – подскочил отрядный. – Оба после зарядки ко мне! – осмотревшись и убедившись, что никто из контролеров и офицеров не заметил стычки, приказал он.

– Я с тобой, сука, – прохрипел кряжистый, как только отрядный отошел, – на объекте разберусь.

– Лихо он ему впорол, – усмехнулся крепкий парень. – Молодец Полковник!

– Он не любит, когда его так называют, – сказал худой мужчина. – На Афгана отзывается, на Полковника – нет. Посмотрим на него на выезде. Кажется, Жбан напросился.

– Надеюсь, все будет нормально, – предупредил Вулича и кряжистого начальник отряда.

– Конечно, – ответил Жбан.

Вулич молча кивнул.

– На работу! – раздался громкий голос бригадира.

– У Вулича скорее всего смещение позвонков, – говорила Любовь Андреевна. – И вполне возможно…

– Судя по его развитой мускулатуре, – усмехнулся сидевший за столом капитан-медик, – я бы не сказал, что он…

– Как я поняла, Вулич старается поддерживать форму.

– Надоели эти зэки, – протянул начальник медчасти. – А вам?

– Еще как. И поселок надоел, и зона, и морды окружающих. Ваша, кстати, тоже. Но пора идти принимать больных. Симулянтов, увы, не убавилось. – Любовь Андреевна повернулась и вышла.

– Откровенно, – усмехнулся начальник медчасти.

– Слышь, Афган, – трое зэков подошли к вышедшему из вагончика Борису, – тормозни, базар есть.

– И что за базар?

– Ты чего на Жбана наехал? – спросил один. – Лучше…

Удар ногой пришелся ему в низ живота. Другому каблук сапога попал в колено. Третьего Вулич ударил кулаком.

– А где же Жбан? – усмехнулся он.

– Все, – из вагончика вышел смуглый худощавый молодой мужчина, – отбой. Сейчас начальство прикатит. Так что они к тебе больше не подойдут, – сказал он Вуличу.

– Надеюсь. – Вулич пошел дальше.

Смуглый прикурил и сел на ящик.

– Сука, – простонал тот, кого Борис ударил первым. – Я его…

– Вот что, – перебил его смуглый, – если еще раз сунетесь к Афгану, получите по полной. Виноват Жбан. – Поднявшись, он пошел к вагончику.