Текст книги "Я выжил, начальник!"

– Гриша, – промычал второй, – мы только побазарить хотели, а он…

– Я все сказал! – отрезал смуглый.

– Армян! Гриша! – громко позвал бригадир. – Иди попонтуйся на объекте. Начальство подкатило.

– Сучья собирай здесь, – подошел к Вуличу бригадир.

Несколько человек пилили березы. Двое с длинными шестами направляли падение подпиленного дерева. Жбан, увидев ушедшего вперед Бориса, потушил окурок, взял толкач и пошел к пилившим высокую березу двум зэкам. Борис, присев, стягивал сучья тонким тросом.

– Афган! – раздался возглас. – Атас!

Обернувшись, он увидел падающее на него дерево и прыгнул в сторону. Верхушка березы достала его голову и спину. К упавшему Борису бежали люди.

– Там человек под дерево попал! – закричал бежавший к КПП зэк.

Прапорщик и солдат без оружия бросились в сторону лесоповала.

– Что случилось? – спросил по телефону начальник колонии. – Понятно. Кто пострадал? Вулич, значит? Он притягивает к себе неприятности, – пробормотал подполковник. – Где он? В больнице? После осмотра жду от вас доклада.

– Ну вот, – усмехнулся рослый прапорщик, поднимая Бориса, – скажешь, что на ментах катался.

Вулича понесли в здание больницы.

– Зэка привезли, – прошептала одна медсестра другой. – А симпатичный какой! – хихикнула она.

– Вулича положите отдельно, – сказала Любовь Андреевна. – Наверное, его придется отправлять на Лесной.

Двое санитаров на носилках внесли Вулича.

«Бывает, что и неприятность дает надежду», – подумал он.

Котчиха

– Вулич на Восточном, – сообщил Заеву Бармин. – Правда, уже третий день лежит в больнице. Там валили лес, и на Вулича упало дерево. Его в районную больницу отвезли.

– Снова жив, – проворчал майор. – Надеюсь, его везение когда-нибудь кончится. А что Компанейцев?

– Он демократ в полном смысле этого слова. О нем даже зэки неплохо говорят.

– Да, – нехотя сказала Вера, – снова еду. Не хочется, если честно.

– Представляете, Вера, вы вернетесь с короной «Мисс врач ИТУ», – улыбнулся Вячеслав Андреевич. – Я буду за вас болеть. Не гриппом, конечно, – рассмеялся он. – А может, и загриппую слегка, чтоб супруга рюмашку плеснула. В общем, желаю удачи.

– Спасибо, Вячеслав Андреевич, – кивнула она.

Восточный

– Вулич, – заглянул в палату санитар, – собирайся. На Лесной поедешь.

– На этап, значит? – вздохнул Борис. Сев, покачнулся. – Похоже, я уже никуда не годен. – Увидев, что санитар вышел, он усмехнулся. – Не верил я в тебя никогда, – он посмотрел в окно на закрывшее солнце облако, – но крещен и очень хочу уйти из этих мест. Если снова не выйдет, на конвой брошусь. Лучше от пули погибну, чем подыхать здесь.

– Как он? – спросила Любовь Андреевна.

– Видно, что болен, – ответил санитар. – Качает его, за голову часто держится. Не притворяется.

– Взгляд его мне не нравится. Какой-то насмешливый, – вздохнула врач. – Ладно, Лесной даст свое заключение. Из Казани он приехал на удивление спокойным. У нас были двое оттуда, сплошные нервы и болезни. Их туда снова отправили.

– Сколько зэков на Лесном? – спросил вошедший в кабинет капитан.

– Шестеро, – ответил дежурный. – Правда, тут есть один, Вулич. Слышал о Котчихе?

– А-а… – усмехнулся конвойный, – это тот умелец приспосабливать барабаны для побега? Пусть попробует, – по-своему понял он слова дежурного.

– Я не к тому. Он снова по черепу получил, даже в районную больницу отвезли, она ближе. Он, пожалуй, единственный, кто заслуживает внимания.

– Дай кофе, – попросил начальник конвоя, – а то спать хочу дико. Почти не спал, – подмигнул он дежурному. – Такую девицу вчера закадрил…

– Жениться тебе надо, Гуськов.

– Вот стану майором, из этой дыры выберусь, тогда и подумаю о свадьбе.

– Двигайся побыстрее, – недовольно сказал контролер медленно идущему Вуличу.

– Возьми на руки и неси, – усмехнулся Вулич. – Не могу я быстрее. Меня поэтому и в областную отправляют.

– Конвой с собакой поторопит, – усмехнулся контролер, – враз вылечат. Побежишь как на рекорд.

«Дай Бог, чтобы побежал», – подумал Вулич.

– Ты чего не спишь? – спросила жена включившего ночник Компанейцева.

– Да что-то не спится. Пойду покурю.

«Есть все-таки, наверное, Бог, – покосившись в противоположную подходившему поезду сторону и увидев светофор, подумал Борис. – Это мой шанс».

Дверь тюремного вагона открылась.

– Первый пошел! – крикнул стоявший у вагона сержант.

Вулич, поднявшись, покачнулся и сделал шаг вперед.

– Быстрее, – поторопил его сержант.

– Ноги отказывают, – ответил Борис.

Подойдя к ступенькам, он увидел, как рядом на скорости проходит товарняк. Вулич снова покачнулся. Солдат в тамбуре поймал его за руку. Борис сильным рывком перебросил солдата через себя на сержанта и нырнул под вагон.

– Стоять! – раздался крик.

Ударила автоматная очередь. Проводник отпустил собаку, и она с лаем бросилась к вагону. Вулич был уже на другой стороне и, метнув тело по ходу товарняка, уцепился за первую из прикрепленных к цистерне ступенек. Ноги сильно ударились о цистерну, но он сумел удержаться.

– Не стрелять! – крикнул старлей. – В цистерне может быть что угодно! Не стрелять! Срочно сообщи в часть – побег! – Он хлопнул себя по кобуре.

Из вагона выскочили капитан с пистолетом и двое солдат с автоматами.

– Грузитесь, и поехали! – прокричал начальник вагонного конвоя.

Вулич со стоном – сильно болела голова и ныло отбитое о цистерну колено – сполз до последней ступеньки, спустил правую ногу почти до земли и прыгнул по ходу поезда. И сразу, едва нога коснулась земли, дважды перекувырнулся вперед. Встал. Оглянувшись назад, увидел вдалеке огни станции, откуда он бежал, присыпал след кайенской смесью и, прихрамывая, пошел к лесу.

«Внимание: на станции Белореченск во время погрузки в спецвагон совершил побег особо опасный преступник Вулич Борис Леонидович».

Котчиха

– Что-то случилось, – стоя у окна, проговорил Виктор.

Вера подошла и, прижавшись к мужу, увидела бегущих к машине солдат.

– Привет! – крикнул Виктор проходившему мимо Пепеляеву. – Что произошло?

– Здравствуйте, – приостановился тот. – Вулич сбежал во время погрузки в «столыпин». Подробностей не знаю, но он опять в бегах.

– Далеко не уйдет, – уверенно проговорил Заев. – Пристрелят. Туда ему, гаду, и дорога. Все-таки бежал, сволочь!

– В Омутнинске проверили весь состав, – сказал Бармин. – Нет его. Видно, спрыгнул. Но как он сумел? Надо выяснить подробности. Позвоню на Восточный.

Восточный

– Бежал, значит? – удивленно переспросила Любовь Андреевна. – И как же это?

– Солдат из вагона в больнице, – сообщил майор. – Наш сержант тоже руку сломал. Что не стреляли, правильно. В цистернах был бензин. Медиков надо к ответу призвать, неужели…

– Да при чем тут медики?! – зло спросил полковник. – Вулича за три дня до этого деревом по башке шарахнуло! Его в районную больницу возили! Там-то не дураки. Быстро в себя пришел, сволочь!

– Попадет на солдат – убьют, – покачал головой майор, – не простят…

– Я его сам пристрелю, если попадется, – буркнул полковник.

Киров

– Спрыгнул он где-то перед Омутнинском, – уверенно заявил подполковник. – И скорее всего у него есть адрес кого-то из омутнинских уголовников. Надо искать его там.

– Вагон можно отправлять? – спросил майор. – Там все уже осмотрели. Зэков кормили, но туалет закрыт…

– Отправляйте, – кивнул тучный генерал. – А этого умельца надо взять живым. Оказывается, и с этапа бегать можно. Правда, ему просто повезло – товарный шел и отсек охрану. К тому же цистерна… Правильно старший конвоя не позволил стрелять. А то бы… Этого Афгана… или, как его ворье окрестило, Полковника брать живым.

Омутнинский район

– Черт его возьми, – отмахиваясь от комаров, проворчал прапорщик, – вот гнида! Переломаем все, что можно. Тварь зэковская! Как же его упустили?

– Солдат в тамбуре машинально его поймал, когда он падать начал, – отозвался старший прапорщик. – А он его перекинул через себя на конвойного у тамбура и сразу под вагон. Стрелять с перрона бесполезно, да и темно, можно запросто по вагону шарахнуть. Собака рванулась, но не успела. Он за цистерну как-то уцепился. Стрелять нельзя, что в той цистерне, неизвестно. Да и не видно, где он там, сука. Вагон отцепили, и тут же понаехали из прокуратуры, из штаба и еще черт знает откуда. В Омутнинске товарняк весь прощупали, но хренушки. Сразу по железке пошли. Но собака след не взяла. А на глаз не видно ничего. Где он, хрен его, гада, знает. Может, сейчас сидит на малине в Омутнинске и коньяк хлещет, а мы тут сутками комаров кормим. Не видел его никто, и следов никаких. Где он, сука?

– Вряд ли он в Омутнинск пробрался, – сказал старший лейтенант. – Там перекрыли все сразу. У него форы было всего полчаса. Если он и прорвался, то только на том товарняке.

– Исключено, – возразил старший прапорщик. – Шмонали тщательно. Он или затаился где-то тут, или сумел на чем-то выскочить. Но времени у него было в обрез, все сразу закрыли. Просто Джеймс Бонд какой-то!

– А поезда, которые в том же направлении, в сторону Лесного шли, проверяли? Может, он туда двинулся! Мужик, говорят, с сюрпризами. Это уже второй его побег, – сказал старший лейтенант. – Тогда долго искали. Так что запросто мог в сторону Лесного укатить.

– Если так, – усмехнулся старший прапорщик, – то его быстро возьмут. Там чужого сразу заметят. А зон там полно. Если он действительно туда рванул, хана ему. Там если далеко от населенного пункта хапнут да еще узнают, что солдат пострадал, забьют. Не мог он туда проскочить. Хотя черт его знает. Говорят, тот еще тип. Воевал. В общем, много чего говорят, но нам брать его надо.

Котчиха

– Даже на след не вышли, – покачал головой Бармин. – А медицину нашу надо гнать к чертовой матери! Ведь это ж надо…

– Он в Казани был. Там все подтвердили. Не о его уме, – Заев усмехнулся, – а о возможном ухудшении здоровья, о параличе ног. А он выкинул номер. Вот сволочь!

– Повезло просто. Товарный отсек конвоиров.

– А ты бы рискнул так – отшвырнуть солдата, нырнуть под поезд и прыгнуть на идущий на скорости товарный состав? Подумать и то страшно.

– Дуракам везет.

– Он умнее всех нас оказался. Всех перехитрил. И в первую очередь нас. Кстати, для нас еще ничего не закончилось, а только начинается.

– Вот это отмочил Вулич! – Либертович покачал головой. – Я же говорил, что он симулирует.

– И однако написал, что он психически болен, – напомнил Чепурных, – и что ноги у него вполне могут отказать. Или забыл?

– Да помню…

– Сейчас он беглый преступник. И в этом есть доля нашей вины. Надо было…

– Не мешать Заеву добить мужика, – договорил за Чепурных Вячеслав Андреевич. – Тогда Веру Георгиевну вообще под суд отдать надо, она его собой закрывала. А я думаю так: что хотели, то и получили. Первый срок Вуличу дали ни за что. Забыли о его наградах, о ранении и сунули в лагерь. Он бежал, но никого не убил, наоборот, хотел, чтоб его убили. А теперь он будет убивать. Ведь что с ним здесь сделали? Начальник колонии ногами его бил. А тот, кто чифир Вуличу на кран подавал, сразу после возвращения из больницы его колотил. Не помню точно, кто говорил, но слова примерно такие: если к самоубийству ведет отчаяние, то к убийству – ненависть и ярость. Отчаяние у Вулича уже было, а теперь его ведет ненависть.

– Да никуда он не денется, – отмахнулся Либертович. – Не сегодня-завтра возьмут или пристрелят.

– Не уверен, – усмехнулся Вячеслав Андреевич.

Москва

– Бежал? Как бежал? – спросил Бескровный.

– Из-под конвоя во время посадки в вагон, – недовольно ответил помощник прокурора. – Один солдат голову пробил обо что-то, другой сломал руку или ключицу, точно не помню. Но факт есть факт – Вулич на свободе уже почти сутки, и никаких следов…

– Вулич это умеет, – усмехнулся Бескровный.

– Поделись опытом, – попросил помощник прокурора. – Надеюсь, ты понимаешь, Семен Петрович, что сейчас Вулич опасен вдвойне. Он…

– Понимаю, – не дал договорить ему Бескровный. – Но я к этому даже близко не подойду. У меня дело о заказном убийстве следователя Генеральной прокуратуры. Так что увольте от лишних нагрузок. Скажу одно: Вулич умеет выжидать. Поэтому его с Вихревым и не взяли тогда.

Киров

– Прошло двое суток! – возмутился прокурор области. – А о Вуличе ничего не известно. Даже следов не нашли!

– Меня это радует, – усмехнулся мужчина с седыми висками в камуфляже без знаков различия. – Умеет армия делать специалистов. А вот государство ими не дорожит и только в подобных случаях дает оценку.

– Ирония неуместна, полковник Злобин, ведь Вулич может в любой момент совершить преступление. Сейчас ни у кого нет сомнения, что он убьет любого, кто попытается ему помешать. Но куда он мог деться? Уже через полчаса был объявлен план-перехват, закрыты все дороги и…

– Только через полчаса был объявлен перехват, – поправил его Злобин. – Я допускаю, что начали проверки на постах ГИБДД и ДПС, но выезды из района и области были закрыты примерно через час, это в лучшем случае. Единственное, что сделали сразу, – закрыли железную дорогу. Вулич вполне мог остаться в товарняке и спрыгнуть уже в Омутнинске. Об этом свидетельствует то, что следов Вулича не обнаружено. Но это не факт. Где он сошел с поезда, неизвестно. Он мог либо воспользоваться проезжавшим автомобилем или грузовиком с прицепом, либо поймать частника, который вывез его проселочными дорогами в другую область. От места побега Вулича до Пермской области всего восемьдесят два километра, а до Удмуртии и того меньше. Поэтому Вулич запросто мог покинуть пределы района за тридцать пять минут. Это мы проверяли, учитывая съезд с основной трассы, чтобы объехать посты ГАИ в ночное время. Надо объявить федеральный розыск.

– Через двое суток после побега? – спросил полковник. – И расписаться в собственном бессилии?

– Вулич может совершить преступление в Удмуртии или в Пермской области, – сказал Злобин. – А милиция не будет знать, кого искать. Я уверен – Вулич покинул пределы области.

– Как? – поинтересовался прокурор.

– Смотрите… – Злобин положил на стол листок. – Это только отмеченные постами ГИБДД машины. Два «КамАЗа» в сторону Глазова. Группа байкеров – пятнадцать мотоциклов, несколько с седоками. Где гарантия, что один из сидевших на мотоцикле сзади не мог быть Вуличем? Кроме того, пока тщательно проверяли состав, в который запрыгнул Вулич, через Омутнинск в течение сорока минут прошли два состава – один с лесом, другой с пустыми цистернами. Вулич легко мог воспользоваться этим. Если он запрыгнул на товарняк, выбравшись из-под вагона, то на проходящие мог вскочить запросто. Они ведь снижали скорость перед станцией. Сначала хотели остановить составы, а потом приняли решение пропустить их. Кроме того, через двадцать минут после рывка Вулича в километре от Белореченска произошла автокатастрофа. Машины «скорой помощи» доставили в Омутнинск пятерых пассажиров «Волги» и двоих мотоциклистов. И что интересно, – он с усмешкой посмотрел на подполковника, – один сразу ушел из больницы. Его даже осмотреть не успели. А транспорт, выезжавший из Омутнинска, не проверяли. Так что Вулич наверняка покинул пределы территории, на которой был объявлен перехват. Поэтому и надо объявлять федеральный розыск.

– Тем не менее не забывайте, – сказал подполковник, – что при первом побеге Вулич отсиживался около зоны.

– Тогда он знал, где может отсидеться, – возразил Злобин. – А здесь пошел на рывок в надежде как можно быстрее покинуть пределы области. И ему это удалось.

Омутнинск

– Значит, вас было пятеро? – обратился капитан милиции к мужчине, лежавшему с загипсованной ногой и перевязанной головой.

– Да, – выдавил тот.

– А как случилась авария?

– Прямо перед нами из-за кустов выскочил мотоцикл с коляской. Я вывернул руль вправо, но задел коляску, и машина врезалась в дерево. Слава Богу, живы все, серьезных травм вроде нет. Мотоциклист, правда, сильно ранен, а тот, который на заднем сиденье был, из больницы ушел. Нога у него повреждена, ну и морда поцарапана. Перевязали ему ногу, царапины обработали, он и ушел. А мотоциклист…

– Спасибо! – Милиционер поднялся. – Выздоравливайте.

– А вы разве не по этому делу? – спросил раненый.

– Выздоравливайте и до свидания, – ушел от ответа капитан.

– А имя и фамилию его вы помните? – спросил старший лейтенант милиции женщину в белом халате.

– Не помню, – помолчав, ответила она. – Записался он, – медсестра открыла журнал, – как Иванов Владимир Иванович. Поселок Лупья. У него разбито левое колено. Судя по всему, еще и сотрясение мозга.

– А как он выглядел?

– Молодой мужчина. А точнее не вспомню.

– Во что был одет?

– В плавки, – засмеялась она. – Его же раздели. Одежда вся в крови была. Дали ему что-то, когда уходил, а его одежда осталась. Но за ней так и не приехал никто.

– Я могу ее видеть?

– Конечно, пойдемте.

Киров

– Ну да, – кивнул плотный молодой бородач, – мотоциклист. Проезжали мы там…

– По дороге брали кого-нибудь? – перебил его мужчина в штатском.

– Двоих. Мужик один ногу повредил, и парень к матери в больницу торопился. Парня около Шахровки подхватили, а мужика перед Омутнинском. Мы как раз остановились облегчиться, тут и мужик нарисовался. Морда в крови, и ногу тащит. Мы подхватили его. А почему вы интересуетесь?

– Не он это? – Оперативник показал байкеру фотографию.

– А хрен его знает, не помню я морду его, темно было. Хреново мужику, вот и помогли. Это вы про нас сказки рассказываете: мол, мотобанда мы. А мы, между прочим…

– И все-таки посмотри повнимательнее, – настойчиво попросил оперативник.

– Да сколько ни смотри, не помню.

– А другие могут узнать? – спросил молчавший до этого капитан милиции.

– Вряд ли. Не приглядывались мы к его морде. Вот если б девушку описать надо было, то смогли бы, – рассмеялся он.

– Слушай, нам необходимо поговорить с теми, кто был с тобой в ту ночь, – заявил оперативник.

– Пожалуйста, – кивнул бородач.

– Это одежда не Вулича, – покачал головой подполковник милиции. – Кожаные брюки, кожаная безрукавка. Сейчас к Иванову поехал наш сотрудник. И к байкерам, которые проезжали в ту ночь, тоже отправились наши. Хорошо, что их гаишники знают, поэтому установить легко. Взяли они мужчину недалеко от Белореченска. У него были повреждены нога и лицо. Где он так пострадал, не спрашивали. По фотографии не опознали. В общем, двое вполне могли быть Вуличем. Хотя одежда Иванова не похожа на одежду Вулича.

– Это надо было проверить сразу после его побега, – недовольно заметил генерал-лейтенант милиции. – А мы только через некоторое время об этом узнали и то благодаря подсказке Злобина. Объявляйте федеральный розыск.

Казань

– Привет, мама! – Войдя в комнату, рослый молодой мужчина в камуфляже с погонами старшего лейтенанта ВДВ поцеловал Нину Петровну.

– Здравствуй, сынок, – обрадовалась она, – садись. Ты надолго?

– Да нет, ночью уезжаем. Я зашел попрощаться и спросить кое о чем… Помнишь, я тебе о капитане рассказывал, который нас с Минутки в Грозном вывел?

– Да. А почему ты вдруг о нем вспомнил?

– Опять его разыскивают. На вокзале видел его фотографию в листке «Внимание: розыск». Сбежал он снова. Вот не повезло… Ни за что в тюрьму попал, ну да я тебе рассказывал. Сбежал. Получил восемнадцать лет. И еще раз сбежал. Представляю…

– Вася, – перебила его Нина Петровна, – а если бы ты его сейчас встретил, как бы ты поступил?

– Помог бы. Он нам пятерым жизнь спас. И мне лично…

– Знаешь, – вздохнула мать, – Вулич лечился у нас.

– В дурдоме вашем? Когда?!

– Месяц назад…

– Мам! – возмутился сын. – И ты мне не сказала?!

– И правильно сделала, – поддержал Нину Петровну вышедший из комнаты лысый мужчина. – Ты бы стал просить устроить тебе встречу с ним.

– Так и ты, папа, знал?

– Мама с работы пришла и сразу начала фотоальбом смотреть. Я спрашиваю – что за интерес такой? Она и показывает фотографию, где ваша группа с командиром. Он сейчас, говорит, у нас. Психически здоров, но его очень желают сделать дураком. Я запретил ей тебе говорить. Ты бы операцию по освобождению безвинно осужденного командира предпринял. Поэтому мы тебе ничего не сказали.

– Как он, мама? – спросил сын.

– Я сделала все, чтобы он смог бежать. Получается, я сообщница! – Нина Петровна рассмеялась.

Котчиха

– Даже приблизительно никто не знает, где находится Вулич, – недовольно проговорил Бармин.

– Значит, ушел Афган, – усмехнулся Заев. – И я тоже ухожу. Меняют меня. А точнее, снимают. Отработал я свое… – Тяжело вздохнув, он вытащил сигарету.

– Завтра поеду, – вздохнула Вера, – минимум на неделю. Я обязательно буду звонить.

– Конечно, – улыбнулся Виктор. – И постарайся держаться в стороне от неприятных происшествий…

Киров

– Черт, – рассматривая фотографию, пробормотал старший сержант милиции, – я, кажется, видел его. Хотя нет, у того…

– Что ты там шепчешь? – спросил капитан.

– Да беглого этого рассматриваю. Кажется, видел я его неделю назад, такси он брал. Нет, вроде не он.

– Ты сколько здесь работаешь?

– Уже три месяца.

– Поначалу все кажутся похожими на кого-то из разыскиваемых. Через это мы уже прошли. Дай-ка фотку. Вулич? – Капитан усмехнулся. – Не мог ты его здесь видеть, он уже где-то в центре. Так что не забивай себе голову и не прибавляй нам работы. Здесь было уцепились за двоих. Один после аварии в больницу попал, другого байкеры подвезли. Оказалось, не Вулич. Он успел уйти. Как – хрен его знает, но сумел выскочить. И в Киров он уж точно никогда не пойдет.

Красноярск

– Надеюсь, условия работы и оплата всех устраивают, – усмехнулась Инна. – Сейчас вас отвезут в одно место, там побудете немного. Выпивка и еда имеются, угощаем. Но на работе ничего этого не будет.

– А бабы там есть? – спросил небритый детина.

– Приезжают раз в полторы недели, по банным дням. Все, вопросы кончились. В автобус и на место. А завтра полетите на работу. Документы остаются у меня. Там они вам не нужны. Да и нет их у большинства.

Тея

– Прости меня, сынок! – Котов поставил перед собой бутылку коньяка. – Ты мне выбора не оставил. И если бы не захотел сдаться, может, и жив остался. Хотя я надеялся, что тебя в перестрелке убьют. Это я навел милицию через пацанов. Не мог я тебя живым оставить. Золото пошло, а ты все ультиматумы выдвигал. И переправить за границу тебя я не смог. – Вздохнув, он открыл бутылку, налил полстакана коньяка. Отпив немного, поставил стакан на каменное надгробие. – Прости, сын. Но все, кто виноват в том, что случилось, сдохнут. Я убрал всех, кто знал о том, что я тебе помогал. Пахома, его семью, Тимофея и тех пацанов. Заплатил им, чтоб они сообщили о заимке, и убил. Я собираюсь прожить до ста лет, а сейчас мне всего пятьдесят восемь. Месяца через два я уеду из России. И за это время все те, кто начал дело против тебя, сдохнут.

– Каждый день на кладбище ходит, – зевнув, проговорил плотный молодой мужчина с АКМС в руках. – А мне, например, эти…

– Все здесь будем, – усмехнулся Лютый. – Так что привыкай и местечко не забудь приглядеть.

– Да ну тебя на хрен, Лютый! – Плотный плюнул. – Я собираюсь дожить до глубокой старости и…

– Если пожизненное дадут, – подмигнув Лютому, заговорил плешивый здоровяк с СВД, – то, возможно, и доживешь до пенсионного возраста. Больше там не живут, условия не те! – хохотнул он.

– Значит, документов у вас нет. – Пискунов пристально посмотрел на троих стоявших перед ним молодых мужчин. – Тогда вот что, мужики, давайте пооткровенничаем. Кто в розыске и за что? Алиментщиков не берем. Нужны серьезные люди, которые запросто убить могут. Условия простые: дорабатываем сезон, получаем ксивы, бабки и разбегаемся. Подойдет работка?

– А в чем эта работка заключается? – спросил коротко стриженный парень. – Что делать-то надо? Если по заказам работать, то…

– Охранять, – перебил Пискунов. – А понадобится – убивать. Времени у вас ночь, думайте.

– А если откажемся? – спросил крепкий черноволосый мужчина.

– Отвезем назад и выбросим там. Получите свое и по тысяче деревянных за молчание. И все, вы про нас забудете, мы про вас помнить не будем. Если где-то рот раскроете, умрете очень быстро, у нас везде свои люди. В общем, идите отдыхайте, а утром ответите.

– А этих куда? – Парень мотнул головой на окно вагончика.

Двенадцать мужчин шли к вагончику, около которого стояли вооруженные люди.

– Рабсила, – ответил Пискунов. – Вот их и будете иногда охранять.

– Сколько каждый из нас получит? – спросил худощавый черноволосый мужчина в старом камуфляже.

– По три тысячи евро. А тебя я где-то видел, – пробормотал Пискунов.

– Лучше не вспоминай где, – посоветовал тот, – иначе я буду вынужден убить тебя и твоих собачек, – кивнул он на стоявших за Пискуновым Рожкова и Костюкова.

– Ты! – Костюков, выхватив пистолет, шагнул вперед. – Да я таких, как ты…

– Стоять! – крикнул вышедший из джипа Олег. – Кого я вижу! – усмехнулся он. – Говорят, земля круглая, а я как-то не верил, что можно встретиться с тем, кого очень хочешь увидеть. Привет, Ниндзя!

– Салют, Самурай, – кивнул черноволосый. – Это, значит, твое хозяйство. Поэтому я и подписался, понял, что твой пахан тут заправляет. Угомони этих псов, – кивнул он на Пискунова и его подручных.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Олег. – Пошли. Это мой гость и друг, – объявил он.

– Кажется, волков Олега прибыло, – пробормотал Матвей. – Он ведь был…

– Да он тоже был на Котчихе, – объяснил Таежник. – Но я не встречался с ним, желания не было. Боялся, разобью ему голову. Особенно когда…

– Не болтай, – остановил его отец. – Сейчас сила у Котовых. И нам тоже надо силу набирать. Все работяги на нашей стороне. Но у псов Котова оружие, и если что-то начнется, то Король еще бандюков призовет. А я просто носом чувствую, что вот-вот будет заварушка. Золото мы не сдаем больше. Я пробовал отвезти, так Котов скандал устроил. Что-то он задумал. Азов молчит, за Томку боится. Ведь когда Пахом Ромку пристрелил, тут и Тимофея, и…

– Знаю, – кивнул Егор. – Я всегда наготове! – Приподняв тельняшку, он показал на рукоятку ТТ, заткнутого за ремень.

– Снова в тюрьму захотел? – недовольно проворчал отец. – Ты точно мать раньше времени в могилу сведешь. Да и я уже не тот, что был. Убери, и чтобы я больше не видел. А лучше дай-ка мне! – Он выхватил у сына пистолет. – Что бы ни было, денег нам хватит. Конечно, не хотелось бы, чтоб с Николаем что-то произошло, но на рожон лезть не будем. Ну а если на нас нападут, тогда, конечно, драться будем.

– Для этого я и ношу ствол. А ты думаешь, нас будут просить…

– Да мы-то им не нужны, – перебил отец. – Они, если что, Азова будут за горло брать. А мы для них никто и звать нас никак.

– Погоди, батя. Выходит, Азова начнут прижимать, а мы в сторонке стоять будем и пивко попивать? Не знаю, как вы, а я не дам Азова за горло взять.

– А мы, думаешь, позволим? Только я старый, ну, пальнуть могу и попаду куда хошь. Остальные мужики в силе и стрелять умеют. Да и если приложится кто-то из них литым кулаком к харе, мало тоже не покажется. Стоять не станем. Но пистолет я тебе не отдам, а то увидит милиционер, и все, тюрьма по новой.

– Егор! – раздался голос матери. – Тебе звонок от кого-то. Через полчаса соединят. Беги на почту. Клавка сына своего прислала.

– Звонок? – удивился Егор. – От кого же?

– Да я откуда знаю? – сердито ответила мать. – Беги на почту, время-то идет.

Таежник бросился вниз по улице.

– Что за звонок? – строго спросил жену Матвей. – Может, уголовники какие зовут на дело?

– Да ну тебя, наговоришь сейчас. Не дай Бог!

– А что там с Катериной? – спросил Матвей. – Жива или преставилась?

– Наверное, отойдет. – Мария перекрестилась.

– Да уж и пора бы. Сколь можно Иринку-то мучить…

– Понял! – радостно говорил по телефону Егор. – В общем, как сказал, так и делай. Я скоро буду.

– Кто звонил-то? – спросила миловидная рыжеватая почтальонка.

– Увидишь, – подмигнул ей Егор. – Спасибо. Сколько с меня?

– Так ведь тебе звонили. А ты не собираешься в город?

– Пока нет, – выходя, ответил он.

– Ну, – прошептала она, – надо уезжать. Тут мужика не найти. Вот дура-то, вернулась в родную деревню, пропади она пропадом!..

– Ну вот и все, – вздохнула Ирина. – И странно, я ничего не чувствую. Все-таки из-за тебя, мама, жизнь у меня не так пошла. И мужа из-за тебя потеряла. А что теперь, мама? – Она посмотрела на накрытое простыней тело. – Как же я жить буду? Теперь я поняла, что из-за тебя все у меня так сложилось. И замуж ты меня отдала, да погиб Павел из-за тебя. Пошел за лекарством и… – Не договорив, она заплакала. – Хорошо, что дочь есть. Вот из-за нее я и буду жить. Но не допущу, чтобы она повторила мой путь. Нет, ее жизнь будет другой. Не знаю, есть Бог или нет, но сейчас я впервые в жизни сказала себе правду.

– Ну? – строго посмотрел на сына Матвей. – Кто тебе звонил?

– Сюрприз будет! – подмигнул ему Егор.

– Ты вот что, – нахмурился отец, – мигай своим приятелям и девкам, а мне не надо. Кто звонил?

– Ленька приезжает! – засмеялся Егор.

– Матерь Божья! – изумился отец. – Когда?

– Он как доберется до Погодаева, позвонит.

Пермь

– Ой, бабоньки! – всплеснула руками, войдя в магазин, пожилая женщина. – Слыхали, что в Богдановичах случилось? На магазин бандюга напал. Охранника чуть не убил и продавщицу ножом ударил. Денег там, говорят, немного было.

– Не магазин ограбили, а обменный пункт, – поправила ее полная молодая женщина. – Охранник пошел в туалет, его в это время бандит и ударил. Внутрь заскочил, девчонку связал сразу и деньги забрал. Немного там было, только работать начала. И никто не знает, как он, этот бандит, выглядит. Охранник не помнит, девчонка тоже. У него на морде маска была. Милиция так и не нашла его.

– Да что сейчас милиция может? – встряла в разговор миловидная дама. – Только взятки берут, да сами воруют.

И как всегда, присутствующие начали рассказывать об известных им фактах коррупции и взяточничества в милиции.

– Акцент у него кавказский, – всхлипнула русоволосая девушка. – Сначала он отбросил Сашу, охранника, назад, потом нож мне к шее поднес и шипит: тыха, зарэжу… Кавказец он.

– Мало их скинхеды молотят, – процедил один из милиционеров. – Совсем обнаглели!

– А наши мало совершают такого? – возразил плотный оперативник. – Никто ничего не видел, ни одного свидетеля. Вот паскуда! Ведь знал, что денег немного. И пошел все-таки. Зато наверняка знал, что уйдет.

– Залетный, наверное, – сказал старший лейтенант.

– Слишком хорошо ориентировался для залетного, – покачал головой рослый мужчина в штатском.

– Переворачиваем стог сена и не знаем, что ищем, – хмыкнул майор. – Иголку или гвоздик…

– А не беглый ли это из Кировской области? – предположил плотный оперативник. – Охраннику всыпал, тот до сих пор в себя прийти не может. А беглый всеми этими кьякалками владеет.