Текст книги "Я выжил, начальник!"

– А это нам сигнал, – усмехнулся Кирка, – чтоб смелее были. А тебя, выходит, еще и это держит, за дочь боишься?

– Боюсь, – честно ответил Николай. – Но уступать Котову не собираюсь.

Красноярск

– Понятно, – усмехнулся в телефон Котов. – К этому и шло. Делай, как договорились. Мои будут там, подстрахуют.

– Вернусь как всегда. – Мускулистый мужчина лет сорока поцеловал миловидную женщину.

– Удачи тебе, Костя.

Он взял черный дипломат и вышел из квартиры. Впереди шел рослый бритоголовый верзила.

– А у тебя ничего тачка, – усмехнулся сидевший на заднем сиденье рядом с Рожковым Костюков.

– Если начну останавливаться, – предупредила сидевшая за рулем Инна, – сразу нагибайтесь и упирайтесь лбами в спинки сидений. Я вас накрою. Давайте! – скомандовала она. Оба нагнулись вперед и замерли. Она дернула шнур. На мужчин со спинки заднего сиденья опустилась темная материя. – Отлично. Поднимайте осторожно, не порвите материю. Теперь возьмите концы шнура около дверей и просто потяните. – Они выполнили и эту команду. Материя вернулась на место. – Вот так и надо делать, – похвалила Инна.

– Если сдашь ментам, – предупредил Костюков, – взорву лимонку.

– Перестань, – рассмеялась она. – Никого ты не взорвешь. А пугать меня не надо, пуганная уже не раз.

– Тебя напугать действительно трудно, – усмехнулся он.

– А как мы найдем мост? – спросил Рожков.

– Доедем, – ответила Инна. – У мамы в гараже стоит «Нива». Она ничья. Доедем на ней. И оттуда на «Ниве». Спрячем в сарае и на моей назад. Надеюсь…

– Погоди, – остановил ее Рожков, – так ты с нами будешь?

– Да, – кивнула она.

Мужчины переглянулись.

– Здесь, – сказал плотный парень. – Помните, что делать? – посмотрел он на стоявших сзади двоих парней. – Если дернутся, мочим. – Он посмотрел на невысокого мужчину с видеокамерой. – Готов?

– Хотелось бы узнать, где кто будет, – сказал тот.

– Снимай отсюда, – подошел к мосту один. – Только присядь за кусты. Главное, чтоб морды было видно.

– Понял. – Оператор пошел на место.

– Если дернутся, мочим, – напомнил плотный.

Прозвучал вызов сотового. Он поднес его к уху.

– Едут, – сообщил парень.

Услышав скрип двери, Пискунов вскинул руку с оружием. Сильный удар по кисти выбил пистолет.

– А ты матерым бандитом стал, – входя, усмехнулся Котов и осмотрелся. – Ну и грязи тут! Вы даже ни разу полы не вымыли. И как вас бывшие коллеги по запаху не нашли? – рассмеялся он. Пораженный Пискунов, потирая ушибленную ногой парня руку, молча смотрел на него. – Спланировал ты все хорошо. – Кивнув одному из троих парней на кресло, чтобы тот прикрыл сиденье полотенцем, Котов сел. – Не учел ты, что все продаются.

– Как ты сюда попал? – шепотом спросил Пискунов.

– Как нужно. Неужели ты думал, что так и будешь сидеть тут? Сколько денег везет Луконин?

– Если ты знаешь, – с трудом выдавил Пискунов, – что везет, то знаешь и сколько.

– Что же ты, Юрок, своих друганов под пули подставлять стал? Ведь Луконин тебе немало помогал, а ты его предал. Собирайся, здесь оставаться небезопасно. Тебя отвезут в другое место.

– Убьешь меня? – прохрипел Пискунов.

– Дурак ты! – засмеялся Котов. – Ежели хотел бы убить, чего бы я тебя возить стал? Да и не пришел бы сам, не люблю кровь. Нужен ты мне, Юрок.

Оттолкнув окровавленное тело мужчины, Рожков схватил дипломат и отскочил от машины. Костюков, перебросив на пассажирское сиденье тело водителя, сел за руль и завел машину. Не закрывая дверцу, чуть подал вперед и выпрыгнул. Машина, по склону докатившись до края круто уходившего к реке берега, рухнула в воду. Костюков посмотрел вниз.

– Замерли! – услышали они насмешливый голос Инны. Костюков обернулся и увидел двоих парней с автоматами. Рожков, выматерившись, поднял руки. Костюков тоже выругался, тяжело вздохнул и, подняв голову, громко завыл.

– Хорош тебе, – подошел к нему парень. – Не менты мы. Ведите себя спокойно, и ничего с вами не случится. Если хотите, отпустим вас. – Он засмеялся. Костюков увидел поднявшегося из-за кустов у моста мужчину с видеокамерой.

– Ты, сучка, на кого работаешь? – спросил он Инну.

– На себя в основном, – рассмеялась та. – И немного на государство.

– Куда вы меня везете? – испуганно уже в который раз спрашивал Пискунов. Ответом было молчание. «Конец мне, – снова и снова думал он. – Но тогда бы убили сразу. Ему мои деньги нужны. У меня в банках Турции и Греции прилич-

ные суммы… Ни за что не отдам. Пусть убьют, но не отдам. – Он вздохнул и посмотрел в затемненное окно. – Скажу, жена счет открывала, а я не знаю где. Пусть убьют, но деньги не отдам».

– Короче, так, мужики, – сказал Лютый, – здесь вы в безопасности. Но придется поработать. Выбор у вас есть, – насмешливо проговорил он, – из трех один. Первый – вы работаете на Короля. Делаете то, что вам скажут. Второй: можете попытаться бежать, и вас убьют. И третий, – он рассмеялся, – мы вас отдаем ментам. На вас висят два убийства. За них вам точно хана, а возможно, и остальные раскроют. Думайте ночь. С рассветом будет задан вопрос.

– И как долго нам работать на Котова? – хрипло спросил Костюков.

– Да зависит от вас. Надо будет узнать у одного черта кое-что. Если то, что он скажет, подтвердится, получаете по сто тысяч зелени и выезжаете за рубеж. Разумеется, документы для вас тоже будут готовы. Это решение Короля. Например, я вас с удовольствием привязал бы на пару дней к дереву в тайге и даже руки марать не стал бы. Но я просто выполняю распоряжение Короля. Думайте. Жратва и бухара в холодильнике. – Он вышел.

– А что думать-то! – криво улыбнулся Костюков, – конечно…

– Вот Инка сучка, – сказал Рожков. – Лихо она нас подставила. Выходит, и Пискун у них. А может, он, сука, нас отдал?

Дверь распахнулась, в нее влетел заброшенный с улицы Пискунов. Ударившись о пол, он закричал от боли.

– Вот и Пискун! – Рожков подошел к нему и сильно пнул в бок. – Что же ты, умник хренов, – снова ударив, зло спросил он, – подставил нас, сука?

– Тормози! – подскочил Костюков. – Он, сука, живой нужен. Бабки у него есть. И здесь он бывал не раз. Знает, как свалить отсюда. Например, мне на хрен все эти дела не нужны. Вот суки, на видео засняли. Инна, видно, давно на Кота пашет. А мы, ослы, сопли жевали. Валить ее надо было и уходить на ее машине. А ты… – Не выдержав, пнул застонавшего Пискунова. – Но теперь надо что-то делать.

– А что делать? – Рожков сел на топчан. – Согласимся на то, чтоб кого-то попытать, а сами свинтим. С ним, может, удастся договориться, чтоб он нам помог уйти.

– Не уйдет Азов, – хрипло простонал Пискунов. – Король убьет его дочь. Поэтому он и не уезжает отсюда. Азова вам Король подставит. Допытаетесь, где месторождение, и убьет он нас. Так и будет. А на меня вы зря накинулись. Я сам обалдел, когда Короля увидел. Инка, стерва, сдала! Надо было ее раньше прикончить…

– Вот, блин, попали, – вздохнул Костюков.

– И что делать будем? – хмуро спросил Пискунов.

– Я тебе, сука, башку сверну, – пообещал Рожков. – Преж-

де чем меня кончат, я тебя на запчасти разберу. Ведь ты, гнида, втянул меня во все эти дела. И на мокруху подписал…

– Ты за это бабки получил, – напомнил Пискунов. – Насильно я тебя не заставлял.

– В натуре, – сказал Костюков, – что ты все на него валишь? Сами подписались, жить красиво хотели. Вот и получили. Или на пожизненное, или здесь закопают. – Он подошел к холодильнику. – Водка есть, да и закусон неплохой. Давайте за упокой своих душ врежем.

– Не понимаю я, – покачала головой Алла, – зачем они тебе нужны? Только время потеряешь. Они трусы и…

– Они хладнокровные убийцы, – поправил ее отец. – И знают, что их ожидает. А я даю им пусть призрачную, но все-таки надежду на спасение. Кроме того, они выбьют из Азова сведения, а я буду иметь стопроцентное алиби. Как и те, впрочем, кому я доверяю. Они попытаются уйти, – засмеялся он. – Дай указание парням не убивать их и не портить здоровье. Помять, конечно, немного надо, но слегка.

– А что ты собираешься делать с Инной?

– Ничего. Пока ничего. Она наши глаза и уши. Хорошо, что ты спросила. Менты ищут коллег Пискунова. Надо кого-то им отдать. А то, не дай Бог, выйдут на Инну. Сейчас мне этого очень не хотелось бы. Она наша служба разведки. Конечно, когда мы будем уходить, она умрет. Но сейчас она нам нужна.

* * *

– Нашли машину, – услышал в телефонной трубке дежурный капитан милиции. – Три трупа. Водитель, охранник и Луконин. По пуле во лбу у каждого. Высылай группу.

– Во повезло, – буркнул капитан.

Охотничий домик

– Надоело мне все, – проворчал Роман. – Неужели отец думает, я тут сидеть буду?…

– Лучше, чем в тюрьме-то, – добродушно проговорил невысокий седобородый мужчина. – Али желаете в камеру? Так это устроить могем запросто, – подмигнул он Роману. – По сотовому вызову милицейских, и привет, через часик будешь на нарах. Так что лучше закрой рот и сиди тихо, аки мышь.

Роман лег на накрытый медвежьей шкурой топчан и закрыл глаза.

– Распустил вас Петр, – продолжал седобородый. – Сколько денег потратил, чтоб откупить старшего, а тут и ты, чертенок, в милицию вляпался. И чего вам с Олегом надобно? Ведь отец для вас обоих что хошь делал. А вас на подвиги потянуло. Ну и хрен бы на вас, а Петр деньги такие тратит…

– Боится, – усмехнулся Роман. – Если меня возьмут менты, я такого о папаше рассказать могу, что ему и пожизненного мало будет. Ты вот что, передай ему – если в течение недели он не отправит меня за границу, я сам пойду в ментовку и все, что знаю, расскажу. Сидеть тут я не буду.

– Ох и сукин ты сын! Вот повезло Петру на сынов. Да я тебе враз бы горло перерезал за одну только думу такую. Но я скажу Петру, пусть прикинет, кого вырастил и что с таким сыном делать.

– Отправить за границу! – заорал Роман. – Я из-за него Томку тормознул! Он же хотел, чтобы…

– Заткнись ты, сучье вымя! – Седобородый вскинул карабин. – А то я тя враз успокою! – Грохнул выстрел. Пуля просвистела мимо уха Романа, на короткое мгновение прижав волосы. Взвизгнув, Роман присел. Седобородый выматерился и вышел, грохнув дверью.

– Я отцу все скажу! – крикнул Роман. – Он тебе шкуру спустит!

* * *

– Вот что я тебе скажу, – сдержанно произнес в телефон Король. – Делай, что и как хочешь, но они должны или изменить показания, или вообще замолчать. Я виноват, что сунул тебе этих двух идиотов. Но сейчас доведи дело до конца, отблагодарю тебя по-королевски. Если нужна помощь, будет все, что потребуется.

– На расходы пятьдесят тысяч деревянных, – послышался в ответ голос Кощея, – завтра в Кирове.

– Десять евро. Что еще?

– Все.

– Результат нужен в течение трех дней.

– Завтра жду деньги.

Лесной

Вулич осторожно спустил ноги на пол. Помогая себе руками, сел. Прислушался.

– Давай, – кивнул стоявший у двери Егор.

Борис, ухватившись за спинку кровати, осторожно встал. Выдохнув, отпустил спинку и сделал три шага. Остановился.

– Ноги ватные какие-то, а так вроде ничего.

– Ложись, – сказал Егор, – санитар идет.

Борис вернулся к койке и упал на нее. Потом взял потрепанный журнал. В палату вошел санитар.

– А ты чего тут трешься? – спросил он Таежника.

– За спичками зашел, – ответил тот и, показав коробок, вышел из палаты.

– Пошли к врачу, – кивнул Борису санитар.

– Попробую. – Вулич спустил ноги на пол и, ухватившись за спинку кровати, встал. – Боюсь упасть. Может, поддержишь?

– Топай, офицер хренов!

– Смени тон, – процедил Вулич.

– А то что? – шагнул к нему санитар. Борис дернулся вперед, охнул, ухватился за спинку койки и осел.

– Все выделываешься? – шлепнул его по щеке санитар. – Еще раз, и мы тебя…

Удар-тычок соединенных пальцев в низ живота заставил санитара, осев, согнуться. Вулич локтем ударил его в ухо. Санитар упал.

– Помогите! – истошно закричал он.

* * *

– Что там? – обернулся Егор.

К палате бежали трое санитаров. Выглянув из приоткрытой двери кабинета, врач бросился назад и нажал тревожную кнопку.

К зданию мчались пятеро контролеров с дубинками.

– Вулич! – открыв дверь, но не входя, воскликнула врач. – Отпусти его! Не маши руками!

Борис держал локтевым сгибом горло санитара. Один санитар лежал на полу. Еще один стоял на коленях, уткнувшись лбом в пол, сипло и учащенно дышал. Последний, испуганно глядя на Бориса, прижался спиной к стене. Борис распрямил руку и толкнул санитара в затылок. В палату ворвались контролеры и бросились к Вуличу. Он, схватив стул, метнул его под ноги первому, ушел от дубинки второго и ударил его в солнечное сплетение. Сильный удар дубинки по лопаткам сбил его на пол. Подскочившие трое начали бить его дубинками.

– Хватит! – закричала врач.

– Прекратить! – вторил ей вбежавший в палату старший лейтенант.

– Озверели! – зло сказал вошедший подполковник. – Я вас…

– Он Совина ударил, – перебил его один. – И мне…

– Охрана, мать вашу, – усмехнулся офицер. – Инвалид двоих сделал. А этих тоже он? – кивнул он на поднимавшихся санитаров.

– Странно, – произнес Вулич, – и среди дубаков офицеры имеются.

– И куда его? – спросил подполковник вошедшего главврача.

– В изолятор. А ты все пытаешься доказать, что дурак, – обратился врач к Вуличу. – Я тебе, считай, поверил. Но ты этому рад не будешь.

– Знаешь, подполковник, – сказал Борис, – почему-то среди медиков в местах не столь отдаленных только женщины заслуживают право называться врачами.

– Помогите ему, – сказал подполковник санитарам.

– А я был о тебе лучшего мнения, половина полкана, – засмеялся Борис.

Офицер несильно пнул его в живот. Санитары, заломив руки, потащили Вулича к двери.

– Вы что?! – закричал один из толпившихся у дверей палаты больных. – Озверели?! Мужики! Полный беспредел!

– Слушай, Орел, – подошел к нему подполковник, – или закроешь рот, или отправишься сейчас в ШИЗО и на зону.

– Хана мужику, – пробормотал стоявший рядом с Егором пожилой зэк. – Растяжки и заколют.

– Десять дней мучиться будет, – тихо проговорил бледный худой зэк. – А потом с ходу на этап и в зону.

– Значит, снова Вулич, – сказал толстый полковник. – Похоже, от него постоянные неприятности. И что с ним?

– Выписываю, – ответил главврач. – Он не псих, точно, а значит, не мой пациент.

Глухо мыча, Вулич пытался освободить растянутые в стороны эластичными бинтами руки. Ноги тоже были привязаны.

– Зря ты драться стал, – усмехнулся рыжеватый верзила в белом халате. – Из какой он зоны?

– Из Котчихи, – отозвался прапорщик. – Заеву там, говорят, всыпали прилично. Он же…

– Так это тот парашютист, что с крана спрыгнул? – рассмеялся верзила. – Вернется на зону, под пресс пустят. Начальство очень не любит, когда из-за зэков у них выговоры в деле появляются. Ну что ж, у нас десять дней будет.

– Восемь, – поправил его прапор. – Этап через неделю.

Киров

– Все ясно? – спросил Кощей худощавого парня.

– А чего тут непонятного? Надо просто…

– Там зона, – перебил его Кощей. – И баба, судя по всему, не трусиха и за себя постоять умеет. Мужик ее тоже. Вы двигаете в Глазов. – Он повернулся к молодой женщине и крепкому мужчине. – Адрес знаете. Работайте сразу, уговаривать бесполезно. Делайте и девку, и стариков. Но желательно без шума. Не исключено, что за ними ведется наблюдение. На Котчихе тоже вполне может быть такое, – сказал он парню.

Котчиха

– Ты думаешь, снова могут прийти? – спросила Вера.

– А ты так не думаешь? – Виктор сунул в стволы ружья патроны с картечью. – Как я понял, твои показания заставили отца того парня активно действовать. А ты еще уговорила девчонку написать заявление. И сейчас их единственный выход – убрать вас обеих. По крайней мере защита подсудимого сможет перевести стрелки, как говорят обитатели колонии, на других. Тем более, как я понял, следствие еще не началось. И уверен, что к нам снова явятся эти сволочи. Хорошо, никто не знает адреса моей матери. Я почему-то уверен, что они купили кого-то из сотрудников администрации.

– Я тоже об этом думала. И кажется, я знаю, кто куплен.

– Знаешь? – удивился муж. – И кто же?

– Старший лейтенант Журин. Он настойчиво расспрашивал меня о твоей маме.

– Он вернулся из отпуска гораздо богаче, чем был. Говорит, выиграл в «Бинго». Это стоит проверить.

– А если мы ошибаемся?

– Скорее всего, нет. – Виктор поставил ружье в угол у двери.

– Неужели придется стрелять?

– Я думаю, ты сможешь.

– Смогу, но не хотелось бы.

– Ты сделала выбор, и сейчас отступать…

– А я и не собираюсь, – сердито перебила мужа Вера.

Он рассмеялся:

– Ты у меня непредсказуема.

– Хозяева! – В дверь постучали.

– Либертович, – буркнул Виктор. – Что ему нужно? – Он открыл дверь.

– Я на минутку, – сообщил Либертович. – Вулича скоро назад привезут. Он войну с санитарами устроил, досталось и контролерам больницы. А ноги у него действительно не в норме. Все, я ушел.

– Значит, скоро вернется Вулич. – Виктор закрыл дверь. – Выжил. Но сюда бы ему, конечно, лучше не возвращаться. Здесь на него все злы, начиная с начальника и кончая контролерами.

– Но он же не может сам выбирать место, – сказала Вера.

Лесной

– Держи! – Старший сержант, оглянувшись, сунул в открытую кормушку сигарету. – Лихо ты Рупову врезал! А через два дня тебя на этап заберут, назад поедешь.

Вулич уперся ладонью в стену камеры, медленно подошел к двери и взял сигарету. Контролер, оглянувшись, щелкнул зажигалкой и дал ему прикурить. – А это на потом. – Контролер положил на кормушку три сигареты и закрыл дверцу.

– Назад, значит? – усмехнулся Борис. И, скользя рукой по стене, сделал три шага. На лбу выступил пот. – Уже лучше. Я все равно уйду, – прошептал он.

Красноярск

– И где твой сынок? – спросил бритоголовый парень.

– Не знаю, – испуганно ответил невысокий пожилой мужчина. – Я его…

– Слушай, старый, – перебил парень, – передай сынку, что счетчик включен. Если он думает, что бабки просто так получил, то ошибается. Понял?

– Да понять-то понял, но не знаю я, где он. Ей-богу, не знаю.

– Лучше пусть сам бабки вернет, – процедил бритоголовый.

– Прошла уже неделя, – зло напомнил Король, – а Кощей ничего не сделал! Эту девчонку вчера привезли! С охраной приехала. И свидетельница тоже жива. О чем он думает?

– Надо было послать своих, – проговорил плотный мужчина в очках.

– Я посылал двоих с Кощеем. Оба сейчас в СИЗО парятся. Хорошо еще, что молчат и на себя дело взяли. А Кощея надо найти и убрать. Я не позволю, чтобы меня вот так просто…

– Кощей не стал бы так делать, – вмешался Лютый. – Он честно отрабатывает заказ. Значит, что-то случилось.

– Вот что, умник, – покосился на него Котов, – найди его и напомни, что со мной нельзя выкидывать подобные шутки. Прошло семь дней. Азову привезли в Красноярск. Понимаешь, что это значит?!

– Послушайте, Петр Данилович, – недовольно заговорил вошедший Ревин, – дело обстоит гораздо хуже, чем я предполагал. Эти двое ментов, Семенов и Торопин, тоже дают показания. Почему они, кстати, до сих пор живы? – взглянул он на Лютова.

– А я таким дерьмом не занимаюсь, – ответил тот. – Спрашивай Кощея.

– Я не могу так работать, – раздраженно произнес Ревин. – Вы понимаете, что Роману придется отвечать? Потерпевшая находится здесь и рассказывает о нападении. Завтра или послезавтра должна приехать свидетельница. Патрульные заговорили. Нет ни одного шанса прекратить дело.

– Послушай-ка, – процедил Котов, – я тебе очень хорошо плачу не за то, чтобы выслушивать такое. Работай! – закричал он. – Или уволю!

Ревин испуганно смотрел на разъяренного Короля. Он хорошо знал, что такое увольнение по Котову.

– Найдите Кощея! – зло проговорил Котов. – Или я с вас бошки поснимаю!

– Но никто не знает, где он, – спокойно ответил Лютый. – Тем более что он в Кирове. У нас там нет никого.

– Я сказал, найдите Кощея! – заорал Котов.

– Петр Данилович, – в комнату вошла молодая женщина, – вас… – Она протянула ему сотовый.

– Да! – рявкнул он, поднеся телефон к уху.

– Не получилось, – послышался голос в трубке. – Моих парней менты взяли. Одного убили, я ранен. Нас прихватили на вокзале. Видимо, те двое дали мои приметы. Я ушел, но ранен.

Котов выматерился и отбросил сотовый.

– Кощей ранен, – громко проговорил он. – Его люди задержаны! Да что же это такое?! – посмотрел он на Лютого. – Давай действуй!

– Но мы даже приблизительно не знаем, где Кощей.

– Что говорит его отец?

– Ему ничего не известно, – ответила женщина.

– Звонил… Надо было давно поменять команду, – процедил Котов. – Зажрались! Но если со мной что-то случится, вы не останетесь в стороне. Все сидеть будете!

– У Кощея есть подруга в Омутнинске, – тихо проговорила женщина. – Скорее всего он у нее. Я узнаю адрес и пошлю туда людей.

– Вот! – Котов кивнул на нее. – Учитесь у Риммы. А то… – Он снова выматерился.

– Да черт бы вас побрал! – воскликнул полковник милиции. – Неужели так трудно найти Котова?! Роман не сможет долго сидеть в тайге. И кто-то наверняка знает, где он. Почему…

– Да хотя бы потому он неуловим, – перебил его рослый омоновец, – что никто из жителей того района не скажет ни слова о том, где он прячется. Все боятся Котова. Информатора там у нас нет. Я имею в виду окружение Котова. Даже проводником никто не пошел. Местный лесничий – человек Котова.

– А участковый? – спросил полковник.

– Там уже третий за год, – сообщил плотный майор.

– Что же это такое?! – возмутился полковник. – Неужели никак не могут…

– А как? – зло поинтересовался майор. – Живет Котов, не нарушая закона. У нас на него ничего нет. Налоговики тоже претензий не имеют. Он делает и благие дела. Детские дома, больницы получают от него приличные суммы и подарки. И нам не известно ни одного случая, когда он нарушил бы закон.

– Его сын – шанс упрятать Короля, – вмешался прокурор. – Роман, чтобы избежать наказания, наверняка все расскажет об отце. Мы даже пойдем на то, что пообещаем ему условный срок. Нам нужно упрятать Котова. Возьмите Романа, и он сдаст отца.

– Нормально! – усмехнулся майор. – Павлик Морозов сдает папашу.

– А что у нас есть на Котова? – пожал плечами прокурор. – Он занимается золотом, но доказать это невозможно. Продает лес, и опять доказательств нет. Собирает, мягко говоря, дань с охотников и рыбаков, и снова ничего, к тому же никто…

– Боятся люди, – покачал головой майор. – Я давно предлагал взять его на трое суток, чтобы люди поняли…

– Пробовали, – напомнил прокурор. – И что из этого вышло? Пресса шум подняла, из Москвы приезжали. Поэтому наш единственный шанс – Роман. Он трус и сдаст отца, тем более наверняка знает немало. А нам хотя бы какую-нибудь зацепку, – вздохнул он. – И мне не стыдно так говорить. Два года мы пытаемся посадить эту сволочь, но, увы, не можем. Уверены, что он имеет пару золотодобывающих артелей. Ему отдают часть добытой пушнины и мяса охотники, но все шито-крыто. Поэтому Роман – наш шанс, и его надо найти.

– Сдаст он тебя, Данилыч, – сказал седобородый. – Прям так и говорит – передай бате, ежели он меня на Запад не отправит, я сам пойду в ментовку и все обскажу.

– И что ты предлагаешь, Пахом? – спросил Котов.

– Да я кто такой, чтоб что-то предлагать, – растерялся тот. – Но и промолчать я никак не могу. Ведь ты мне, Данилыч…

– Что Роман трус, я знаю, но мне кажется, он просто хочет…

– Так негоже сыну про отца говорить. Да и всерьез он пригрозил. Ей-богу всерьез.

– Значит, надоело ему в тайге сидеть, – рассмеялся Котов. – Решил под покровительство мамани уехать. Но как? Хотя сейчас, пока федеральный розыск не объявлен, вполне реально отправить его в Турцию. Ладно, я завтра приеду и поговорю с Ромкой. Надеюсь, Пахом, ты его не тронул?

– Да существенно нет. Просто пулей волоса ему чуток пригладил. Он и заверещал – папке все обскажу.

Котов рассмеялся.

– Завтра поедем туда. Твои не упустят Романа?

– Да он не уйдет. Из домика и то выйти боится. И в кого он у тя такой, Данилыч?

– Так все и было, – вздохнула Тамара, – вот здесь. А женщина как раз вошла. Остановилась. А Роман нож вытащил.

– На месте она, – сообщил по телефону крепкий парень. – Видно, что ее проводят…

– Понял, – перебил его Лютый.

Лесной

– Выходи, – кивнул прапорщик.

– Может, поможете? – Вулич, опустив ноги на пол, толкнулся руками и встал, упираясь ладонью в стену.

– Топай давай! – ухмыльнулся контролер.

Вулич медленно пошел к двери. В коридоре стояли еще двое зэков.

– Выходим, – кивнул в сторону открытой двери на улицу прапорщик.

– А у него действительно с ногами нелады, – сказал стоявший у окна врач.

– Запросто могут и совсем отказать, – подошел к нему бородач в белом халате. – Поврежден позвоночник. И если не лечить… Впрочем, сейчас это зависит от Всевышнего. Но он, считай, свое отжил, его возвращают в колонию, а там ждут не дождутся представители администрации, которую он подставил. Правда, серьезно никто не пострадал, но неприятности у них были. Особенно у начальника колонии, начальников оперативной и режимной частей. Значит, на Вуличе можно ставить крест.

Двадцать два человека по пять в ряд шли, сопровождаемые по бокам автоматчиками. Сзади двигались трое солдат и сержант с овчаркой на поводке.

– Твою мать, – ворчал старший лейтенант, – дождь всю ночь лил. Теперь меси грязь. Надо было заболеть, – сказал он напарнику.

– Да шевелись ты! – закричал прапорщик на медленно идущего рядом с пожилым зэком Вулича. – А то сейчас Берта поторопит, – кивнул он на овчарку.

– Оставить! – крикнул старлей.

– Ну, – спросил Егор вошедшего санитара, – отдал?

– Да. А тебе он вот это просил передать. – Санитар протянул Таежнику запечатанный конверт.

Взяв его, Егор ушел в палату и достал из конверта фотографию Вулича в форме.

– «Она единственная, – прочитал он. – Пусть будет у тебя. Не хочу, чтобы ее кто-то видел за колючкой». – Егор со вздохом сунул фотографию в карман.

– Первый пошел! – крикнул прапорщик.

По второму пути в противоположную сторону проходил товарный состав. Вулич прищурился.

«Это шанс», – подумал он.

– Пятнадцатый! – крикнул прапорщик.

– Пятнадцать, – повторил голос солдата в тамбуре вагона для перевозки зэков. В стороне стояли две женщины и, переговариваясь, смотрели на сидевших на корточках осужденных.

– Двадцать первый! – крикнул прапорщик.

Вулич, выпрямившись, с трудом пошел к вагону.

– Торопись! – крикнул солдат из тамбура.

– И рад бы, да не могу, – тяжело передвигая ноги, отозвался Борис. Овчарка, натягивая поводок, с лаем рванулась к нему. Вулич подошел к ступеням, взялся за поручни и с трудом начал подниматься. Солдат, поймав его за руку, дернул к себе.

– Двадцать первый! – крикнул он.

Котчиха

– Снова уезжаешь? Будь поосторожнее, – попросил Виктор.

– Не беспокойся, капитан, – заявил один из стоящих рядом молодых мужчин в штатском, – доставим в целости.

– Видишь, – улыбнулась Вера, – охрана у меня хоть куда. Через два дня вернусь.

Диктор объявил о прибытии поезда.

– Кого-то вернули. – Виктор увидел шестерых вэвэшников за перроном.

– Откуда? – спросил один из сопровождающих.

– Из больницы. Видишь солдат? Это конвой. Значит, кого-то встречают.

К станции подходил поезд.

– Ну вот я и поехала, – грустно улыбнулась Вера.

– Береги себя! – Муж поцеловал ее.

Один из оперов поднялся в тамбур и протянул Вере руку:

– Прошу вас.

Поцеловав мужа, она поднялась в тамбур.

Виктор увидел в окне лицо жены и помахал рукой. Солдаты ВВ вели шестерых зэков к колонии.

– А она с характером, – прошептал оперативник.

– И симпатичная, – подмигнул ему второй. – Я бы сказал, красивая.

– Хватит, Воронов! – улыбнулся первый. – И не вздумай заигрывать.

– С ней это бесполезно, – засмеялся Воронов. – А я не люблю проигрывать, поэтому даже пытаться не буду, пустой номер.

– Вулич вернулся, – сообщил по телефону внутренней связи дежурный.

– Ясно, – послышался голос Заева.

– Лучше бы ты, Вулич, сдох, – усмехнулся дежурный, вешая трубку. – Неприятностей у тебя будет немало.

– Узнаешь? – подошел к сидевшему на стуле Борису старший лейтенант.

– А мы знакомы? – спросил Борис.

Старлей сильно ударил его по щеке.

– А ты, похоже, голубой, – криво улыбнулся Борис. – Даже бить как следует не умеешь. Но зря заигрываешь, я не голу…

– Ты мразь! – заорал старлей. – И сдохнешь тут! Понял?! Так, – он подвинул к Вуличу чистый лист бумаги и положил ручку, – пиши.

– А что писать-то?

– Ты сам знаешь…

– Без понятия.

Старший лейтенант ударил его кулаком в грудь и тут же коленом в бок.

– Хорош, мент, – процедил Борис, – а то нарвешься.

Старший лейтенант отскочил к двери.

– В изолятор его! – крикнул он.

В кабинет вбежали двое контролеров.

– Пошли! – кивнул один.

Борис встал и, с трудом передвигая ноги, направился к двери.

– Сысоев с ним беседует, – сообщил дежурный.

– Надеюсь, следов не оставит, – покачал головой Седых. – А то ведь опыта у него никакого. – Он рассмеялся.

– Вот и пусть привыкает, – кивнул дежурный.

Из кабинета вышел Вулич. По бокам шли контролеры.

– Это только цветочки. Ты лучше сам повесься, – сказал Борису Седых.

– Хрен дождетесь! – усмехнулся тот.

Седых порывисто шагнул к нему, но остановился.

– Руки пачкать нет желания! – Он пошел к выходу.

– Афган вернулся, – сообщил Барону Бурлак.

– Где он? – Тот встал.

– В изолятор утащили.

– Сейчас начнут прессовать. Узнай, в какой он хате, и подогрей. Вот ментовня, быстро же его вылечили. Двенадцать дней, и все, здоров. Сучары позорные!

– Афган? – удивился один из пяти зэков. – Вот это да…

– Заходите! – рявкнул контролер, открыв дверь камеры. – Куда его? – спросил он.

– В одиночку, – ответил прапорщик.

– Снова люкс, – усмехнулся Вулич.

– Эй! – раздался крик от входа в отсек с камерами. – Вулича к начальнику колонии!

– Пойдем, – кивнул плотный прапорщик. – Заев тебя видеть желает. Может, сразу гроб закажем? – подмигнул он коллегам. – А то злой Заев, как черт. Пришибет он его.

Все трое рассмеялись.

– Если «скорая» и понадобится, – сказал Борис, – то только самому Заеву.

– Топай, твою мать! – Контролер хлопнул его по спине дубинкой.

– Афгана к Заеву повели, – сообщил Барону зэк.

– Что-то будет… – Барон покачал головой. – Заев конченая мразь. Добьют они Афгана.

– Значит, ничего не помнишь? – спросил сидевший за столом Заев.

– Нет, – ответил Борис. – Я и вспомнил, кто я и откуда, совсем недавно. А о кране и прочем вообще…

– А о барабане что скажешь? – перебил его Заев.

– О каком барабане? – удивленно посмотрел на него Борис.

– Если пытаешься быть дураком, – покачал головой начальник колонии, – то зря. Надо было в психушке играть. Мой тебе совет – выступи по нашему радио и…

– Может, еще на колени посреди плаца упасть? – усмехнулся Борис.

Заев бросился к нему и два раза сильно ударил кулаком в грудь. Борис упал вместе со стулом.

– У вас все сотрудники такие? – Тряхнув головой, Борис сел. – Бьют, как…

– Убью! – Заев пнул его ногой.

В кабинет вбежали прапорщики.

– Стоять! – раздался голос из приемной.

В кабинет ворвался Седых.