Текст книги "Я выжил, начальник!"

– Хватит, товарищ майор! – Он подскочил к бьющему Вулича ногами майору. – Хватит. В камеру его! – кивнул он контролерам. – И не дай Бог, тронете хоть пальцем.

– А ты, майор, снимай погоны, – усмехнулся Борис, – когда бьешь того, кто ответить не может. Ведь офицер…

– Убрать его! – заорал Заев.

Прапорщики вытащили Бориса из кабинета.

– Да в гробу я всех видел, – пренебрежительно говорил сидевший на полу Олег. – Пахан у меня все может. Вот приезжай ко мне и увидишь сам, – кивнул он рослому молодому зэку, который на кулаках отжимался от пола.

– И приеду! – Парень прыжком встал на ноги. – Надеюсь, твой пахан платит хорошо?

– Он тебе все, что надо, даст. За меня он в лепешку расшибется.

Вулич сидел на бетонном полу и растирал оставшиеся после наручников полосы на кистях. Услышал шаги и звук вставленного в замок ключа. Дверь распахнулась. Вулич увидел Бармина.

– Кажется, сегодня день неприятностей.

– Ну что, – зло спросил майор, – узнаешь или нет?

– А твою морду с ожогом трудно не узнать, – усмехнулся Борис.

Бармин бросился вперед и сильно ударил его кулаком. Борис, поднырнув под руку, легко хлопнул майора по животу.

– Бей от корпуса! – посоветовал Борис.

Удар дубинки по спине заставил его упасть на пол. Бармин пнул его в живот.

– Гнида! – заорал он. – Ты здесь подохнешь! Понял, тварь?! – И снова ударил ногой.

– Вот хрен ты угадал, мент, – неожиданно засмеялся Борис. – Я выживу и буду жить. А ты скоро крякнешь от инфаркта! Сдохнешь, мент!

Майор снова ударил его ногой. Прапорщик, посмотрев на стоявшего у двери напарника, вышел.

– В наручники его! – приказал Бармин.

Красноярск

– Тут все написано. – Вера протянула майору милиции два листка бумаги. – Теперь я могу ехать домой?

– Разумеется. Спасибо. Дорогу мы оплатим.

– Очень на это надеюсь! – засмеялась Вера. – Я вам еще буду нужна?

– Когда возьмем Котова, проведем опознание, а затем уже суд. Надеюсь, теперь недолго.

– Значит, Кощей в Омутнинске? – Котов подошел к висевшей на стене карте.

– Да, – ответила Римма. – И я пошлю туда…

– Ни в коем случае. Сейчас нет верных людей. Если твои посланцы попадутся, они скажут, кто их послал, и тебя возьмут. А твоя связь со мной известна, и это будет на руку ментам.

– Но тогда как разобраться с Кощеем?

– Знаешь, я слегка сорвался. А на самом деле все гораздо проще. Кощей сам вернет деньги. Ну сколько-то потратит, потом отработает. Меня сейчас очень волнует Роман. Я был у него, он в панике, боится тайги, боится всего. Требует отправить его за границу. Хочет денег. Много денег. И это мой сын!.. К тому же заявляет, что если я не сделаю этого, он расскажет обо мне милиции. Представляешь? Вот такая кутерьма пошла. Чтобы устроить свою жизнь, сын шантажирует отца. Олег не такой. Он сам отвечает за свои поступки и помощи не просил никогда. А вот как быть с Романом, даже представить не могу. Он так и сказал: или ты отправляешь меня к маме, или я иду в милицию и все расскажу о твоих делах. Знаешь, Римма, я даже ответить ничего не сумел. Потом долго сидел один и курил. Думать не мог ни о чем. Я и раньше замечал за Ромкой подобное. Он постоянно докладывал мне о каких-то проступках брата или сестры. Конечно, не бесплатно. И я поощрял это, потому что хотел все знать о старших детях. Выходит, я сам вырастил…

– И что ты будешь делать? – перебила его Римма.

– Отправлять Ромку. Правда, от меня он ничего не получит. Да и самому надо уматывать. Но сначала надо сделать кое-что. Ну, чтоб в России на меня продолжали работать. А уеду я вполне законно. И ты, разумеется.

– А что именно ты собираешься предпринять? О, кажется, я понимаю – Азов и…

– Вот именно. Узнать, где месторождение, и можно уезжать. На нас будут работать по крайней мере два промывочных прибора. Азов не блефует, он просто не умеет этого. И я заставлю его дать сведения.

– Думаю, ты ведешь себя неправильно.

– Что? Ты мне говоришь такое?

– Да, – улыбнулась она. – Я всегда честна с тобой. Надо сделать вот как…

Тея

– Ну, мужики, – сказал Азов, – пожелайте нам удачи. Вроде как дело сдвинулось. Меня вызывают в Красноярск, в управление природных ресурсов. Значит, узнаю, можно нам разрабатывать месторождение или нет. Скажу честно – как вскрыл конверт, так руки затряслись. Неужели все-таки…

– Может, кому-то из нас с тобой поехать? – перебил его Матвей. – А то ведь дорога дальняя.

– До Теи довезете, а там я с пожарными улечу, Трофимов – мужик надежный. А вот до вертолета вы меня подкиньте. Король наверняка знает о вызове. И разумеется, попробует меня перехватить.

– Как бы он это и не затеял, – с сомнением произнес Матвей.

Охотничий домик

– Я б на месте Петра голову тебе отрезал тупой ножовкой, на кол насадил и поставил в навоз около фермы, – ворчал чистящий картошку Пахом. – А он тебе, гаденышу, даже слова плохого не сказал. Я бы тебя…

– Заткнись ты, – усмехнулся лежащий на топчане Роман. – И делай то, за что тебе отец платит, охраняй меня и корми. И вот что еще – пива хочу.

Пахом, не поворачиваясь, взял лежащий на столе обрез карабина и, не глядя на парня, выстрелил. Взвизгнув, тот скатился с топчана и вжался в пол.

– Еще слово, и пулю в лоб всажу, – положив обрез, пообещал Пахом. – И не шучу я, пришибу и в тайгу уйду. Петр, конечное дело, вначале рассвирепеет, но потом простит, и все будет нормально. Поймет, что я и его, и дело спас. Ты же, сучий потрох, отца в тюрягу упрятать желаешь. Сволота ты законченная! Таких, как ты, на зоне петухами делают.

– Я все расскажу отцу, – опасливо приподняв голову, пообещал Роман. – И он тебе…

– Я сказал! – Пахом бросил нож, который воткнулся в край топчана, распоров рубашку на плече парня. Тот с криком метнулся к двери и выскочил наружу.

– Отец с тебя, гада, шкуру спустит, – прокричал Роман.

– Если бы был моим, – прошептал Пахом, – ей-богу, пришиб бы.

Котчиха

– Подъем! – В кормушку заглянул прапорщик. – Дрыхнешь? – усмехнулся он и открыл дверь.

В камеру вошел капитан.

– Ну что, Вулич, еще пятнадцать. Начальник колонии ходил по камерам, ты тоже спал. А в дневное время в ШИЗО спать запрещено. Так что…

– Я ему разрешил, – перебил капитана подошедший к двери фельдшер. – А медицина, сам знаешь, отменяет всякие запреты по отношению к больным. Можешь спать, – кивнул он севшему на пол Борису. – Лекарства прими и спи.

– Спасибо. – Борис вздохнул. – Но я объявил голодовку, и поэтому…

– Лекарства не считаются пищей, – усмехнулся капитан.

– Я отказался от приема пищи и воды. И лекарства не нужны.

– Так. Дайте-ка я с ним поговорю, – сказал Вячеслав Андреевич.

Капитан и прапорщик вышли.

– Ты не сходи с ума, – негромко проговорил фельдшер. – Долго ты не протянешь. А кому выгодна твоя кончина? Тебе – нет. Твоим родным и друзьям тоже. Так что не дури, а снимай голодовку и лечись, пока можно. Чего ты надеешься добиться? Да плевать всем на твое голодание, через нос кормить будут. Ослабнешь и в конце концов станешь дистрофиком. Если, конечно, этого хочешь, то дело твое. Но ты не из тех, кому…

– Ладно, – кивнул Борис, – я понял…

– Будут подкалывать, – предупредил фельдшер, – насмехаться. Не обращай внимания. Тебе сейчас выжить надо. Так что давай ешь то, что дают, и лекарства принимай.

– Да он утверждает, что ничего не помнит, – заявил по телефону Заев. – То есть…

– Но Вулич не производит впечатление дурака, – перебил его мужской голос. – Вот что, Владимир Павлович, ты все-таки заткни ему рот. А то он жалобы писать начал. Хорошо, что к нам в управление. Значит, канал отправки у него есть. Из ШИЗО, кстати, написал. Так что…

– Да он и так уже восемь жалоб пытался отправить через нашу почту. У меня лежат. И почему не сдох, гнида?! Теперь вон что вытворяет…

– Тут следователь был из Москвы, – сообщил абонент. – Интересовался Вуличем. Как я понял, ничего конкретного у них против Вулича нет, но вполне могут нагрянуть. Кроме того, его друзья добились свидания с ним. Вроде приедут скоро. У бабы, что приедет, отец из бывших спецназовцев.

– Понял, Валерий Аркадьевич, – ответил Заев.

– Взяли троих, – сообщил плотный майор милиции. – К вам ехали. Один, правда, ушел. Подраненный вроде, но сумел уйти.

– Спасибо, – насмешливо улыбнулся Виктор, – успокоили. Извините, товарищ майор, но меня это слабо утешает. Значит, Вере по-прежнему угрожает опасность. А кто отец того подонка?

– Красноярский мафиози. Так по крайней мере говорят коллеги из Красноярска. Но на него ничего нет. А тут появился шанс узнать о нем довольно много. Сынок, если его возьмут, многое расскажет о папаше. Но сынка найти пока не удается. И знаете, мы поражаемся мужеству вашей жены.

– Да я и сам удивлен. Но сейчас уже поздно что-то менять. Сразу не захотела, а сейчас…

– Надеюсь, что Вера Георгиевна этого не сделает.

– Ни за что! – проговорила, входя в комнату, Вера. – Кстати, ваши красноярские коллеги уверили меня, что я буду в безопасности.

– Сделаем все возможное и невозможное тоже, – пообещал майор.

– К нам снова ехали гости, – сообщил жене Виктор. – Их взяли.

– Да, – кивнул майор, – но один ушел. Убил нашего сотрудника, ранил другого и ушел. Очень надеемся, что он умрет. Его тоже подстрелили, и хотелось бы найти труп. К сожалению, о нем ничего не известно. Те двое, которых задержали, ничего не говорят о третьем и держатся своей версии. Так что третий есть. Он организатор, поэтому будьте предельно осторожны.

– Послушайте, – вздохнула Вера, – но что даст этому убийце наша смерть?

– Если уберут вас и Азову, то обвинение ничего не сможет доказать. Для этого и разработана программа защиты свидетелей. Но вы, конечно, не станете менять внешность и фамилию с именем…

– Никогда! – засмеялась Вера. – Надеюсь, моя вера в нашу милицию не напрасна.

– Ого, – усмехнулся, приподнявшись на нарах, Вулич, – какие люди! И чего вам не спится, гражданин начальник?

– Дежурство, – ответил вошедший в камеру Заев. – Слышал, ты голодовку прекратил?

– Жрать очень захотелось.

– А я думал, будешь держаться до конца. – Майор уселся на внесенный контролером стул. – Чифирнешь? – неожиданно спросил он.

– Нет. На голодный желудок чифир как-то не идет. А вы очень жалеете, что я жив остался?

– И да, и нет. Неприятностей ты доставил немало, но, с другой стороны, ты жив, и это тоже неплохо. А вот жалобы пишешь, – он взял у контролера несколько конвертов, – зря. То, что тебя били…

– А у вас дело поставлено, – усмехнулся Борис, – если уж начальник колонии…

– Хватит, – поморщился майор. – Не сдержался я тогда. Но ты перестань жалобы писать. Напиши объяснение по поводу твоего прыжка и о барабане тоже. Вообще-то ты тогда неплохо придумал.

– Извините, гражданин начальник, – сказал Борис, – но почему вы говорите мне «ты»? Я с вами других зэков не бил и овец не пас. Так что будьте любезны, поступайте по закону и обращайтесь к осужденным на вы.

– Слушай! – Заев вскочил. – Ты слишком много о себе возомнил. Даю тебе слово офицера, если не прекратишь…

– Ты не офицер, ты…

Кулак Заева пролетел мимо, Борис сумел увернуться. Прапорщик ударил его дубинкой по плечу и сбил на бетонный пол. В камеру вбежали еще двое контролеров с дубинками.

– Ты сдохнешь здесь! – Майор бил Бориса ногами. – Ты кем себя возомнил?! – Тяжело дыша, он отошел к двери. – Ты же…

– Я тебя переживу, начальник, – перебил его Борис. – Ты очень скоро крякнешь. У тебя, пса, печень больная. Ты же ненавидишь всех. – Он попытался сесть. – Ты неудачник, и жену свою…

– Заткнись! – Заев ударил его ногой в грудь.

Борис отпрянул и слегка поддел вскинутую ногу майора. Тот покачнулся и начал падать. Контролеры подхватили его.

– Ты сдохнешь здесь! – Майор оттолкнул прапорщика и вышел.

– Похоже, тебе недолго жить осталось, – усмехнулся один из контролеров.

Все вышли из камеры. Дверь захлопнулась.

– Да… – Борис лег на топчан. – Сломал сон, дух. – Потянувшись, он сморщился. – Бить не умеет. Хотя еще пара таких сеансов, и я действительно могу умереть. Если сам ударю, забьют. Нужно сдерживаться.

* * *

– Давайте мы его отделаем хорошенько, – предложил плотный прапорщик.

– Пока не время, – недовольно отозвался Заев. – К нему на свидание собираются знакомые, причем один – бывший спецназовец. Так что сейчас нельзя Вулича трогать. Голодовку прекратил, сволочь, а я надеялся, что будет держать, тем более сухую. В этом случае он вполне мог сдохнуть. Но не выдержал. С крана спрыгнуть смог, а вот…

– Да он, наверное, не помнит, как прыгнул, – усмехнулся другой прапорщик.

– Все он помнит, – ответил Заев. – В общем, придется подождать и его не трогать.

«Выйдет, пару дней в зоне побудет, и в ШИЗО снова, – подумал он. – А затем в камеру к блатным его кину, и они его забьют».

Омутнинск

– Куда ты? – попыталась остановить Кощея женщина.

– Надо сваливать от тебя, – вздохнул он. – Король запросто может послать своих ореликов на разборы со мной. И тогда…

– Да никто не знает, что ты у меня – перебила его женщина, – оставайся, а то запросто можешь попасть в ментовку. Тебя, наверное, уже ищут.

– Да ни хрена они про меня не знают. Примет нет, описаний тоже никаких. Правда, мент один жив остался, не добил я его, суку, но он тоже ничего сказать не сможет. А мне надо хоть сделать вид, что эту врачиху пытаются убрать. Пошли туда пару алкашей из Кирова.

– Алкашей я тебе и тут найду. И гораздо дешевле. Если попадутся, то ничего не скажут. Я знаю, через кого посылать.

– Лады. Давай посылай. Но чтоб действительно хотя бы жути нагнали.

– Кому эта врачиха дорогу перешла?

– А тебе, Райка, не все равно?

– Но ты заплатишь мне за помощь, – засмеялась Раиса.

– Две тысячи евро получишь.

– Хорошо. – Раиса закрыла за собой дверь.

Красноярск

«Значит, прав Матвей, – думал Азов. – Котов это все и организовал. Но, думаю, тут он ничего мне не сделает».

– Чего ты хочешь? – спросил он сидевшего на заднем сиденье Короля.

– Да просто поговорить. Садись, заедем в ресторан и побеседуем. У меня есть предложение, которое, думаю, тебя заинтересует.

– Я уже говорил, что не продам…

– Я не собираюсь у тебя ничего покупать. Садись. Обещаю, что с тобой ничего не случится. Просто поговорим, решение будет твое. Да – значит, да, нет – расстанемся.

– А что с Томкой? – спросил Азов. – Если ты ее…

– Да не знаю я, где она и что с ней, – рассмеялся Котов. – И садись давай.

Азов сел в машину.

– Сегодня ночью на вертушке полетите на место вашей работы, – улыбнулась Инна. – И советую хорошо выполнять то, что вам поручат. Иначе умрете.

– Но мы так не подписывались, – сказал один из шести мужчин. – Мы же заключили договор…

– Забудьте обо всех уговорах и договорах! – резко перебила его Инна. – Вам дают работу и будут неплохо кормить. Отработаете сезон и получите деньги. Но если попытаетесь сбежать или украсть что-то, вас убьют. Ясно?

– А документы нам вернут? – несмело поинтересовался невысокий мужик.

– Когда закончится сезон, получите вместе с деньгами.

– Романа нигде нет, – недовольно проговорил полковник милиции. – Вроде проверили все места, где бывает Котов. Никого… А жители молчат. Проводника наши парни тоже не нашли.

– Котова там боятся, – сказал прокурор. – Но сынка его брать надо. И чем скорее, тем лучше. А участковые что, тоже ничего не знают?

– Двое молчат. Один, новенький, еще ничего не знает. Кажется, весь район под Котовым ходит. В райотделе и то… – Не договорив, полковник выругался. – Вот с чего начинать нужно – с чистки. Только тогда все наладится. А то сколько по России таких глухих районов. И везде есть свой Котов, который запугал население и начальство купил.

– Я не думаю, что Котов скупил всех, – высказался подполковник. – Не забывайте, что сейчас демократия и повылезло разной нечисти столько, что надо разгребать не один десяток лет. И законы тунеядцы-депутаты придумывают для того, чтоб таким, как Котов, было сподручнее от ответственности уходить. А что нашего брата покупают, так оно и понятно. Сотрудники берут преступника, жизнью рискуют, а он через неделю им навстречу как ни в чем не бывало идет. Сколько сейчас таких, кого раньше расстреляли бы, через два-три года из лагеря возвращаются. Далеко ходить не надо – старший сын Котова, Олег. Думали, его на пожизненное упрячут, но хренушки, через пять месяцев объявится. И все вроде по закону. А сколько таких освобождается! Сколько дел вообще до суда не доходит! Почему до сих пор Король на свободе? Да потому, что молчат все. А он и дань собирает, это же рэкет чистой воды, и лес продает, и золото моет. Но взять его мы не можем. Ведь у него такие, как Пискунов, считай, в каждом отделе есть. Поэтому мы и ухватились за Романа. Он сдаст отца, все это знают, в том числе и сам Король. Олег не такой, как Роман. Да и Алла тоже в отца. Римма постоянно в разъездах, и потому…

– Давайте не будем обсуждать семейные дела Котова, – резко перебил его прокурор. – Нам нужен Роман. Но и на самого Петра Даниловича, надеюсь, мы все-таки что-то найдем. Тут появилась информация об интересе Котова к Азову. Кстати, свидетельница Чепурных вспомнила, что нападавший на дочь Азова что-то говорил о ее отце. Правда, Азова этого не подтвердила. Я понял, что девочка боится навредить отцу. Азов живет в Тее, в не подконтрольном Котову районе. Черт возьми, как противно это говорить! Я думаю, что стоит побеседовать с Азовым.

– Подожди, – сказал Николай, – выходит…

– Правильно, – улыбнулся Котов-отец. – Я не имею никаких прав на месторождение, все будет твоим. Мне нужно лишь двадцать пять процентов добытого золота. А вскрывать месторождение будут мои рабочие под твоим руководством. Технику подгоню свою и все остальное тоже. Твои будут тридцать процентов. Десять на ремонт техники, пять на общий банковский счет артели и тридцать на оплату рабочих. Твои мужики согласятся с таким предложением?

– Конечно, но я что-то…

– А вот документы. – Котов выложил на стол бумаги. – Прочитай и, если согласен, поезжай к своим людям, ознакомь их, и пусть поставят свои подписи. Потом едем к нотариусу, к любому, которого выберешь ты. И начинаем работу.

– А с чего это вдруг такая щедрость? Ведь ты понесешь убытки.

– Все просто. Долго со своим бизнесом я не протяну. Население меня ненавидит, и менты вот-вот возьмут. Поэтому я решил начать свое дело законно, с честным человеком. Ты очень подходящая кандидатура. Я вложу деньги в разработку и технику, оплату работяг, их кормежку и устройство быта. Да, в первый год, возможно, я буду в проигрыше. Но потом станет поступать прибыль.

– Понятно. Я, если честно, думал, что ты что-то снова затеваешь и хочешь сына отмазать…

– Я не знаю, где Роман, да меня это не интересует. Он готов предать меня. Значит, ты согласен?

– Конечно. Я о таком и не мечтал. И мои люди согласятся. Я сейчас заеду в управление, а потом сразу к мужикам. Все подпишутся.

– Ты не против того, что владельцем будешь ты один? Ведь именно ты нашел месторождение.

– Да все это знают. Ну, я в управление.

– Мы в управление, – улыбнулся Котов.

Котчиха

– Слышь, начальник! – Борис дважды ударил в железную дверь ногой. – Кончилась пятнашка! Пора выпускать!

– А ты разве выходишь в зону? – Контролер посмотрел в глазок.

– Конечно. Почему я должен не выходить?

– Подожди, – ответил контролер, и глазок закрылся.

«Побежал Заеву звонить. Думали, в отказ пойду и меня тут морить до бесконечности можно. Хрен вам!» Послышались приближающиеся шаги двух человек. Дверь открылась.

– Значит, решил выйти? – спросил стоявший рядом с контролером дежурный.

– Конечно, – кивнул Борис. Неожиданно его ноги подкосились, и он упал.

– Эй! – Контролер слегка ткнул его в бок. – Подъем! Хорош понтоваться, вставай! – Он сильнее ударил Бориса.

– Он без сознания, – сказал дежурный. – Врача! – крикнул он.

Борис, застонав, открыл глаза.

– Что со мной? Как будто чем-то по шее рубанули. Что?

– А ты думал, с крана так просто прыгать? – усмехнулся дежурный. – Значит, выходишь в зону… Смелый ты или дурак? Но дело твое. Пошли!

– Значит, вышел, – сказал Заев.

– Сначала сознание потерял, – ответил дежурный.

– А сейчас как?

– Да вроде пошел в отряд.

– Сам себе жизнь усложнил, – усмехнулся майор.

– Вулича ко мне, – распорядился Либертович.

– А тебе-то он зачем? – спросил стоявший у двери кабинета фельдшер.

– Оценить его психическое состояние, – усмехнулся тот.

– Тоже мне профессор! – Вячеслав Андреевич вышел и увидел двух санитаров, тащивших Бориса. – Наверх его, – сказал он. – В больницу. Да скорее, мать вашу!

– Ноги, – промычал Борис. – Что-то с ногами…

– Наверх его, – повторил Вячеслав Андреевич и вернулся к кабинету Либертовича. Оттолкнув пытавшегося войти в кабинет зэка, он открыл дверь. – У Вулича что-то с ногами. Его наверх понесли, в отделение. Посмотреть надо.

– Посмотрю, – кивнул Либертович. – Симулирует, наверное. А у меня сейчас прием.

– Действительно тюремный коновал, – пробормотал фельдшер.

* * *

– Привет, меня зовут Руслан, – протянул руку лежавшему на койке у стены Борису высокий черноволосый молодой мужчина.

– Борис, – не подав руки, кивнул Вулич. – Не надо сейчас разговоров, – попросил он, – не до этого мне.

В палату вошла Вера.

– Добрый день. – Она подошла к койке Бориса. – Как себя чувствуете?

– Здравствуйте, – кивнул Борис. – Все вроде нормально, но что-то в голове стреляет, и ноги… Я их не чувствую.

– Где болит?

– Чуть ниже затылка… и в пояснице иногда. Сейчас тишина. Что, меня парализует?

– Думаю, нет. Сейчас вас осмотрит невропатолог.

– Понятно, – вздохнул Борис. – А вы как сюда попали? – неожиданно спросил он. – Не ваше это, доктор…

– Ждите невропатолога.

Вера вышла из палаты.

– Какая женщина! – улыбнулся Руслан. – Фигурка, ножки… С такой переспать – мечта многих. А видел, как она на меня смотрела?

– Помоги, – обратился к нему Борис. – Поправь, пожалуйста, матрац. А то…

– Где? – Руслан наклонился над ним.

Борис сдавил горло Руслана.

– Если еще раз ты хоть что-то о докторе вякнешь, кадык вырву! – предупредил Вулич. – Я понятно сказал? – Он убрал руку.

– Ах ты! – Выпрямившись, Руслан попытался ударить Бориса в грудь.

Отбив удар, тот выбросил кулак вперед. Руслан, держась за горло, опустился между койками.

В открытую дверь вошли Либертович, Чепурных и Вера. Она бросилась к Руслану.

– Что с вами?

– Сухариком подавился, – усмехнулся Борис.

– Сейчас легче стало, – прохрипел Руслан и посмотрел на Бориса.

Вера увидела в его глазах ненависть. Взглянула на Бориса и отступила в сторону, пропуская мужа и Либертовича.

– И что случилось? – Либертович сел на край койки.

– Не знаю, – ответил Борис. – Голова болит вот здесь…

– Так. А ноги совсем не слушаются или…

– Или. Когда начинает колоть ноги, боль появляется.

– Повернись на живот, – приказал невропатолог.

Борис с трудом перевернулся. Либертович, посмотрев на стоявших Чепурных, вытащил из кармана иглу и несильно ткнул острием в подколенную впадину. Затем немного выше.

– Что он делает? – шепнула Вера.

Виктор погрозил ей пальцем.

– Перевернись, – кивнул Либертович.

Борис лег на спину. Невропатолог начал покалывать под колено.

«Он чувствует боль», – вглядевшись в глаза лежащего с непроницаемым лицом Вулича, поняла Вера. Либертович начал колоть сильнее. После уколов выступали капельки крови.

– Хватит, – потребовала Вера.

– И что скажете, док? – спросил Либертовича Борис. – Буду я ходить или можно вскрывать себе вены?

– Можешь вскрывать, – усмехнулся невропатолог. – Терпеливый ты, но не пролезет у тебя это. Ты сознание терял. Как это было?

– Вы меня симулянтом считаете, – улыбнулся Борис. – Зачем вам это? Ставьте СС, и все дела.

– Зря выделываешься. С таким диагнозом жизнь тебе адом покажется.

– А хуже уже не будет, – спокойно ответил Борис.

– Еще как будет! – Либертович вышел из палаты.

– Ну что ж… – Виктор подошел ближе. – Боль во время уколов чувствовал?

– Иногда. Особенно когда он под коленями колол. А когда сверху, то ступни больно было.

– Кто сдал Вулича? – спросил Алина Барон.

– Наверное, Гусев. Только он знал. Ну, кроме меня.

– Вот что, ты никому ни слова…

– Я так и делаю. А Исмаил вышел?

– На другую зону перекидывают. Но сопроводиловку мы отправим, они свое получат. И Гусев тоже. Но не сейчас.

– Что будешь делать с Вуличем? – спросила Вера.

– Отправлять в больницу, – ответил Виктор.

– Но там ему не помогут, – напомнила она. – А просто на этот раз, как говорит Либертович, поставят СС – систематический симулянт, и все.

– Я попрошу Валентина Григорьевича посмотреть Вулича. А почему ты так за него переживаешь?

– Не знаю, потому, наверное, что видела, как его пытались убить. Помнишь, около…

– Давай прекратим этот разговор, – остановил ее муж. – Скоро наш сын приедет.

– Как скоро? – Вера вздохнула. – Мама сказала, что привезет его до конца августа. Ждать еще два месяца.

– Это уже немного, – засмеялся Виктор.

– Привет, земеля, – проговорил один из троих вошедших в палату вслед за Русланом парней. – Ты что-то выделываться начал. Кем ты себя считаешь?

– Слышь, мужики, – усмехнулся Борис, – вы в курсе о неприкосновенности частной собственности? Так вот, в данное время палата моя собственность, и я не желаю вас тут видеть.

– Да врежь ему, Кость! – воскликнул Руслан. – А то…

– А чего же сам-то не врежешь? – раздался голос.

Парни, обернувшись, увидели невысокого пожилого мужчину.

– Слышь, Седой, – забормотал Кость, – я…

– Свалили отсюда, – спокойно проговорил тот. Парни быстро, стараясь не задеть его, вышли из палаты. – А тебе придется пройти проверку на вшивость, – сказал он Руслану. – Сгинь! – Тот выскочил. – Тут базарок кто-то пустил, – обратился Седой к Вуличу, – что за тобой должок имеется. Как только кто заикнется об этом, любому санитару шепни, чтоб Питерско-

му передал. И все, вопросов больше не будет. Держись, Полковник.

– Я не полковник, – сказал Борис.

– Теперь Полковник, – засмеялся Седой. – А этого от тебя уберут, – кивнул он на койку Руслана. – С Гусева спросят за стукачество. Курехи тебе принесут и жрачки. Держись, Полковник, – повторил он и вышел.

– В звании повысили, – улыбнулся Борис. – Так… Больно колол этот невропатолог. А доктор, кажется, заметила что-то. Наверное, расширение зрачков от боли. Я сказал, что иногда боль чувствовал. Только бы увезли. Я должен уйти… хотя бы для того, чтоб выжить. Заев этого очень не хочет.

– Снова на Лесной отправляют, – недовольно фыркнул пивший чай Заев. – На этот раз, надеюсь, поставят ему СС, и тогда у него начнется не жизнь, а выживание. Систематический симулянт в зоне – это приговор.

– Да оставил бы ты его в покое, – тихо посоветовала темноволосая женщина. – Не нарушает, и ладно…

– Тебя это не касается! – отрезал майор.

Москва

– Да хрен с ним, – усмехнулся Саид. – Пусть…

– Нет, – возразил Мюрад. – Ты забыл, что он убил моего брата? Он должен сдохнуть!

– Как там Вулич? – спросил по телефону Бескровный.

– Так себе, – ответила женщина. – Сейчас он в больнице колонии. Был в ШИЗО, в штрафном изоляторе, чтоб вы поняли…

– Да знаю я, что такое ШИЗО и ПКТ, – усмехнулся Бескровный. – Значит, все-таки прессует его начальство. А как со здоровьем у него?

– Плохо. Иногда ноги отказывают. Терял сознание. Действительно терял. Не выживет он.

– Интерес к нему как к подследственному потерян. А по-человечески его жаль. Ведь первый срок он получил ни за что, в полном смысле этих слов. Ну что ж, спасибо, Антонина Петровна.

– Да не за что. Звоните, если будут вопросы.

– Извините, а свидание с Остоцкой ему дадут?

– Разумеется, если не попадет в ПКТ.

– Из больницы можно и в ПКТ попасть? – удивился Бескровный.

– Вообще-то нет, но, учитывая характер Вулича и отношение к нему начальства, вполне может случиться и такое.

– А из ПКТ на свидание не выводят?

– Нет.

– Вот и вокзал, – выходя из машины, сказал Остоцкий. – Надеюсь, ты хорошо подумала, когда отказалась от телохранителей?

– Очень хорошо, папа. – Елена поцеловала его. – Ты езжай домой, а то Борька там один. Я почему-то не доверяю этой новой няне.

– Зря. У нее прекрасные рекомендации, она два года работала у Павловых. Я ее тщательно проверил, прежде чем допустил к внуку.

– Пожелайте нам удачи, – улыбнулась вышедшая из джипа Зоя. – Михаилу я позвонила, с сыном все в порядке.

– Удачи вам. Как доедете до Кирова, сразу звоните. Вас должны встретить.

– Я все помню, папа, – ответила Лена.

Котчиха

Борис, держась за дверь, вышел из палаты и вдоль стены двинулся к туалету.

«Не дадут одному полежать, – недовольно думал он. – Но этот вроде более-менее нормальный. Не хотелось бы его на место ставить. Ну что, попробовать? – Он быстро присел десять раз. В последнем приседании, подпрыгнув, выбросил в ударе левую ногу. – Мышцы работают не очень. Но страх и сознание того, что терять нечего, думаю, выплеснут сгусток энергии».

Вулич услышал, как к двери туалета кто-то подошел, и медленно, шаркая подошвами, двинулся к выходу. В туалет вошел полный зэк.

– Земеля, – спросил он, – курнуть нету?

Борис вытащил пачку «Примы» и дал ему три сигареты.

– Благодарю, земеля, – весело забормотал зэк. – А то, блин, уши опухли.

Борис вышел.

* * *

– Рушанову ставьте капельницу, – сказала медсестре Вера и увидела медленно подходившего к двери палаты Бориса.

Остановившись, он неожиданно почувствовал головокружение. Покачнувшись, попытался ухватиться за косяк и стал падать. Вера бросилась вперед и вцепилась в его воротник.

– Сюда! – крикнула она.

К ней подбежали два санитара. Подхватив Вулича, они понесли его в палату. Вера шла следом.

– Что произошло в больнице? – недовольно спросил Заев.

– Он потерял сознание, – ответил Чепурных. – И не притворялся, а именно упал в обморок. К тому же у него снова отказали ноги. Чувствительность сохранилась местами. Я отправляю его на Лесной.

– Но Либертович уверен, что Вулич симулирует.

– Он перестраховывается, зная ваше отношение.

– Ну что же, вы начальник медчасти и принимаете решение сами.

– Во, блин, подвезло тебе! – воскликнул сидевший на койке рядом с Борисом плотный молодой мужчина. – Она тебя к себе прижала. Как у нее фигурка? А тебе надо было с понтом под зонтом грудь ее помацать. – Вздрогнув, он широко открыл рот, пытаясь вдохнуть.

– Еще раз ты о ней что-то вякнешь, вообще дышать не будешь, – негромко произнес Борис.

Плотный с трудом вдохнул.

– Ты чего? – просипел он. – Ведь…

– Не забывай мои слова.

– Да я просто так, – учащенно дыша, торопливо заговорил мужчина. – А ты…

– Все, расстались.

В палату вошли двое контролеров.

– Вулич, – сказал один, – собирайся.

– Куда?

– На этап. В БУР, – усмехнулся контролер.

– В ПКТ? – переспросил Борис. – Но за что? И…

– Бери вещи и пошли, – перебил его прапорщик.

* * *

– Да поймите вы, – недовольно покачала головой женщина-капитан, – Вулич в ПКТ. Он наказан за грубость в отношении администрации и попытку…