Текст книги "Жернова"

Галина вспоминала, как ей хотелось мужчин, денег. А ещё она подумала о дочери: «Правильно ли я сделала, что свела её с молодым банкиром? Ведь корысть двигала мною. Найдёт ли Анжелка счастье с Игорем, не растеряется ли от больших денег? Ведь большие деньги – это и большое испытание. Устоит ли?»

Кстати, о молодых. Вернувшись шестнадцатого июля с Лазурного берега Франции, они ещё шесть дней отдыхали на волжской турбазе, в ста километрах ниже города. Анжелика пока была счастлива в браке, а к врачу-гинекологу она перестала ездить. Хотя после знакомства с Игорем ещё бегала к нему. Но случилась первая добрачная ночь с будущим мужем, и… Нет, ещё больше месяца продолжала бегать. А Игорёк оказался не только приятным внешне и богатым, но и мужчиной без комплексов. В то же время молодость, общие интересы. И постепенно Эдик забылся. Анжела лишь вспоминала «массажную» квартиру Владимира, куда ездила с неделю. Ох, и благодарна она Вовику, что через него познакомилась с Игорьком. Правда, вначале прошла испытания, которые устроил ей смуглолицый Непал. Но это всё позади, хотя в памяти надолго останется. Анжелика считала, что ей крупно повезло в жизни.

В тот вечер, когда Галина размышляла о том, как бы наладить отношения с Алексеем, Аркадий вошёл к Яне в спальню, чего давным-давно уже не делал. Увидев его, жена недовольно проворчала:

– Не было печали, так черти принесли… – Потом обратилась с просьбой: – Аркаша, вышел бы ты отсюда, а то лежать с тобой одно расстройство.

Но через минуту, когда муж лёг рядом с ней, она удивилась, через две восхитилась. А спустя ещё какое-то время уже захлёбывалась от восторга, обжигая мужа горячим дыханием:

– Аркаша, ты мой арканчик, ты меня здорово заарканил. Теперь я только твоя. Ар.. Ар… каша…

Аркадий мысленно возблагодарил свою целительницу Галину, хотя любил по-прежнему жену, Яну. Сейчас он убедился, что лучше её нет, и он никогда её больше не бросит, не передаст в чужие руки. Боже, как он был глуп, передоверив её в своё время этому садисту Геннадию. Правда, сам он тогда был нéмощен.

…Галина проснулась с сильной головной болью и слабостью во всём теле. Выпив яблочного сока, включила магнитофон и снова легла в постель. Чарующе-печальный голос Паваротти так соответствовал её настроению. Слегка грустная, но отнюдь не тоскливая музыка постепенно заполняла её наболевшую душу. К глазам подступали слёзы. И Галина знала, что это добрые, очищающие слёзы, они смывают грязь с души, удаляют из неё накопившуюся за этот год скверну.

На смену мрачным мыслям пришла вдруг уверенность, что Алёша ею не потерян, они обязательно будут вместе. «Споткнётся он… попадёт под мои жернова. Двести тысяч долларов – это не фунт изюма». С этой появившейся уверенностью она и пошла готовить завтрак сыну.

В четвёртом часу она позвонила Алексею на работу и попросила его приехать домой. Алексей, услышав её голос, вначале смешался, а потом сказал, что рад будет её увидеть, что с понедельника ей звонил, но так и не дозвонился.

– Галя, хоть ты и не имеешь никаких прав на нашу квартиру, – добавил он, – но я хотел бы с тобой посоветоваться. Я размениваю нашу квартиру на двух, и однокомнатную. Но если ты хочешь, чтобы сыну досталась двухкомнатная, то добавляй денег. Одну половину плачу я, а на вторую ты раскошеливайся.

– Хорошо, добавлю, – спокойным голосом ответила Галина. А про себя подумала: «С квартирой делай всё, что хочешь, но за тебя, любимый, я ещё поборюсь».

Алексей пришёл в начале пятого и, невозмутимо посмотрев на бывшую жену, встретившую его, поздоровался. Был он в джинсах, спортивной маечке, чему Галина удивилась, поскольку раньше в такой одежде его трудно было себе представить. Сама она была в синем шёлковом халате. Перед его приходом хотела было трусики снять, но не решилась. «В случае надобности и при нём сниму».

– Алёша, пойдём ко мне в спальню, чтобы Шурка разговору не мешал, – позвала она бывшего мужа. И заметила неприятную ухмылку на его лице. «Видимо, спальня в его глазах давно уже не моя».

– Алёш, а у меня мужа-коротышку убили, – садясь на кровать, беспечным тоном сообщила она.

– А меня это, думаешь, волнует? – с неожиданным вызовом бросил Алексей. – Кстати, почему коротышку? Помнится, ты хвалилась, что он не чета мне.

– Алёш, я специально так говорила, чтобы ревность в тебе разбудить, а ты ноль внимания.

Помолчав, Галина с наивным видом произнесла:

– Алёш, а я вчера нашла в той квартире двести тысяч долларов, представляешь? И ещё семь миллионов рублей. К тому же большая, трёхкомнатная квартира мне остаётся, а в ней мебели и посуды разной минимум на пятьдесят тысяч долларов, рубленый двухэтажный дом со всеми удобствами в красивой деревне недалеко от города. Но это ладно, вот «живые» двести тысяч долларов.

Расчётливый ход был сделан, Галина одним глазком подсматривала, как отреагирует Алексей.

Тот поднял глаза к потолку, облизнул враз пересохшие губы.

– Двести тысяч долларов?! – словно бы опомнившись, переспросил он. – И это всё твоё?

– Не моё, а наше, – лукаво усмехнувшись, поправила она.

– Чьё «наше»?

– Ну, какой ты непонятливый: твоё и моё.

Алексей поперхнулся, долго кашлял. Потом сказал вмиг осипшим голосом:

– А-а-а… А я тоже подкалымил восемьдесят миллионов. Это приблизительно… э-э… тысяч шестнадцать долларов. Но не так подкалымил, как в прошлом году, умнее. Теперь у меня комар носа не подточит, всё сделано чин-чинарём.

Заметив перемены в настроении бывшего мужа и хорошо зная, что железо надо ковать, пока оно горячо, Галина повеселевшим голосом предложила:

– Алёша, тогда надо обмыть это дело. Давай? У меня есть хорошее вино, подожди, я быстро. – Она выскочила из спальни и буквально через две минуты внесла на подносе бутылку «Мартини», два бокала и вазочку с конфетами. Поставив поднос на стул, попросила Алексея наполнить бокалы. Тот незамедлительно это сделал. Отпив сразу полбокала, он удовлетворённо покачал головой:

– Хорошее винцо. И крепкое. Дорогое, небось?

– Да! – Галина небрежно махнула рукой. – Сто долларов с небольшим.

Алексей пытался скрыть удивление и не смог – дважды ёрзнул на стуле.

После второго бокала Галина стала объяснять Алексею, почему она не позвонила ему тогда, в начале июля. Всему виной он, коротышка. Правда, женщина скрыла некоторые подробности, говорила о некоей «длинной насадке», которой муж якобы мучал её… Бил кулаком по животу… Держал взаперти… И каждый день этой насадкой…

– О-о, вспомнить страшно! Я думала, умру. Спасибо, директор банка вызволил, а то уже броситься хотела с седьмого этажа.

Рассказывая, Галина с радостью ловила реплики Алексея:

– Какая сволочь, а? Ну и недонóсок. Ух, я бы ему за это… Что же ты не позвонила мне?.. А-а, понятно, это другое дело. Ну и ну, Галинка, досталось тебе. Ничего, теперь не будет руками и насадкой размахивать.

Галина с юморком думала про себя: «Хорошо, что я догадалась затуманить ему мозги этой „насадкой“. Ну, какому мужику понравится, что кто-то другой намного сильнее в постели, чем он? Хорошо, что не дождалась упрёка: „Вечно тебя кто-то насилует, сначала в бане, потом собственный муж. Что ты врёшь мне?“ Нет, ничего не сказал милый, ничего. И никуда он от меня не уйдёт. А то, что другая женщина его завлекла. Ну… с кем не бывает».

Галина включила магнитофон с понравившимися ей музыкальными произведениями и отпросилась у Алексея сходить в ванную.

– Я быстро, – предупредила она.

Смачно отхлёбывая вино, Макашин раскидывал мозгами: «Что же сказать Насте? Как ей дать отвод, чтобы не обидеть? Рассказать про мученицу Галину, разжалобить? Заявить, что и разошлись-то с ней по глупости? Да многое можно приплести, но упускать возможность стать хозяином такой кучи денег никак нельзя. Не-ет, иначе всю оставшуюся жизнь казниться будешь».

В мечтах о двухстах тысячах долларов, Макашин мигом забыл всё. И то, что ему законная жена передачки в тюрьму не носила и на судебном процессе не была, и многое другое плохое. Вспоминал только хорошее. А если бы узнал он в эту минуту, что именно супруга год назад посадила его в тюрьму, ушёл бы? Нет, простил. Даже если бы Галина приказала сейчас: «Попрыгай, мой дорогой, козликом, а затем полай бобиком на мою голую попу». Или: «Проси, сволочь, у меня прощение за то, что с другими бабами спал», Алёша с радостью бы всё исполнил, лишь бы стать хозяином невиданных ранее деньжищ. И не только деньжищ, но и рýбленого двухэтажного дома со всеми удобствами в красивой деревне недалеко от города.

Думая обо всём этом, Алексей краем уха слушал прекрасное пение. А Паваротти пел о Марии; пленительной и грустной была мелодия. Но вот зазвучала гитара, за нею – бархатное вступление оркестра, и полилась многоцветная музыка. Алексей не был меломаном, но превосходная музыка захватила его, покорила, на свой лад перекроила его настроение. Он думал уже не о деньгах, не об этом низменном и грубом, а о подлинных ценностях, о которых только и есть смысл думать настоящему мужчине. И всё же где-то далеко-далеко, но доллары мелькали в его сознании.

Ах, деньги-дьяволята, какой же демонической энергией вы обладаете! Стоит лишь кому-то почувствовать, что вот-вот, с минуты на минуту, он будет очень богатым, но для этого надо только согласиться, проглотить что-то такое… Как быстро после этого ломается человек. Только что он был сильным, уверенным, а вы своим даже неуловимым запахом, поставили его на колени, сделали слабаком, а дух его впихнули в негожее место. И ладно бы, ежели перевернулся человек на сто восемьдесят градусов под влиянием обстоятельств: крайняя нищета, а в семье семеро по лавкам, срочно надо лечить кого-то, а лечение стоит больших денег. Ну да ладно, многие, наверное, знают, отчего происходит подобная метаморфоза с человеком в такой вот ситуации. Не будем на эту тему.

И Алексей попытался не думать об этом, он думал о Галине. «Она у меня красивая, темпераментная. А как хорошо мне было с ней в день свадьбы нашей дочери, особенно в постели. Я даже размечтался оставить её с собой – муж был помехой. Но теперь никто не мешает. Оказывается, я любил и до сих пор люблю эту женщину, просто жизненная ситуация когда-то… Да что тут рассуждать: любовь – материя тонкая».

Алексей и до этой минуты чувствовал в себе некую эйфорию, лёгкое головокружение и даже ощущение чего-то возвышенного. Но, выпив ещё хорошего вина, ему вдруг захотелось прыгать, скакать, дурачиться – столько буйной энергии появилось у мужика. Правда, поступил откуда-то из глубины и тревожный сигнал. Но был он настолько слабым, что Алексей не обратил на него никакого внимания. Он лишь подумал: «Дети. Вот кого надо сделать счастливыми. Да и самим пожить».

– Алёша, извини, я с сыном разговаривала, – вторглась в его размышления внезапно вошедшая в спальню Галина. – Он ушёл к другу, а перед уходом я ему сказала, что мы с тобой помирились, и ты будешь с нами жить. Я правильно сделала?

– Абсолютно правильно! Парень тоже натерпелся, пока мы с тобой разводились, делились…

– Алёш, а ты знаешь, что я вчера сделала, когда нашла спрятанный сейфик? Как увидела в коробке пачки долларов, голова сразу закружилась. И как была голышом, так и села голой попой на паркет, высыпав между ног деньги. Я думала, это сон. Ущипнула себя раз – не больно. Ущипнула второй раз – опять не чувствую боли. Ну, думаю, точно, сон. Схватила, что есть мочи в самом интересном месте и… почти все волосы остались в руках. Вот ведь дура несусветная. Ну что ещё можно сказать? Алёш, посмотри-ка. – Галина несмело открыла халат, показывая…

– А ну, а ну, – сразу кинулся к ней Алексей. – Это ж так возбуждающе действует. – Он встал на колени, обнял за бёдра соблазнительницу, и пылко начал целовать её ноги, выше… Вспыхнувшая страсть обоих повалила на пол.

И мужчина сегодня был бесподобен: то ли двести тысяч долларов его вдохновляли, то ли непривычный вид того, что прятала женщина под юбкой. Галина же от радости готова была узлом завязаться – стонала, рыдала от переполнявших её чувств; то начинала ласкать Алексея, да так, что он захлёбывался от восторга, в свою очередь, изощряясь в ответных ласках. Наконец оба измотали друг друга до полного изнеможения.

– Алёша, ты стал настоящий… – Галина хотела сказать: «самэц», как шутливо говорила Сосо и другим его соплеменникам, но вовремя одумалась и сказала: – настоящим львом, я ещё такого тебя не знала. Но я больше не могу, оставим на потом, ладно?

Алексей, конечно, согласился. А Галина, приходя в себя, думала: «Где он всем этим тонкостям научился? Нет, такого я не отпущу. С ним стало просто бесподобно!»

Уже лёжа на кровати, Галина сделала Алексею массаж, потом вдруг села ему на грудь.

– Га-а-ля, разве мыслимо после такого массажа возбуждать мой нюхательный аппарат, – хитро улыбаясь, проговорил Алексей. – Причём твоя булочка настолько вкусно пахнет, что её так и хочется на зуб попробовать.

– Прости, Алёша, ум за разум зашёл. – Галина сползла с него и, улегшись рядом, льстивым голосом попросила: – Алёшенька, давай «Жигулёнка» купим? Мне свою машину иметь хочется.

– Нет, в этом году ничего не будем покупать, чтобы не вызвать у людей подозрений, – непререкаемо возразил Алексей. – Я свои «деревянные» тоже в доллары переведу, пусть лежат. И никому про деньги не болтай, а то шлёпнут нас с тобой на пару. Понятно?

– Алёш, за кого ты меня принимаешь? Я с виду ля-ля, а когда надо, хрен чего ляпну. Про кого-то можно сказать, а себя-то под пули подставлять зачем? Нет, Алёшенька, нет, мой миленький, нам с тобой надо до глубокой старости дожить. И без проблем.

Галина снова поднялась, и уселась было на Алексея. Но когда тот негромко засмеялся, она соскользнула на прежнее место.

– Алёш, я забываю, что ты стал у-у! – шутливо заметила она и чмокнула его в плечо.

– А ты, Галинушка, такой же наивной и осталась, как была, – с нежностью произнёс Алексей, прижимая к себе милую, доверчивую женщину.

– Алёш, присоветуй: мне опять устраиваться массажисткой в поликлинику?

– Посиди годик дома, а там видно будет. А чтобы не терять навыков, я приведу тебе столько желающих, что взмолишься. Конечно, только за деньги. Идёт?

– Как скажешь, Алёшенька, так и будет.

Помолчав и тяжко переведя дух, Алексей затеял неприятный, но неизбежный разговор.

– Галь, – тихо промолвил он, – мы с той женщиной должны бы расписаться через две недели. Она так верила мне.

Шевельнувшись, Галина нервно шмыгнула носом.

– Я ей обещал кое-что для квартиры купить, – продолжал Алексей. – Может, дадим ей из своих денег миллиона три? А месяца через полтора у меня появится около тридцати пяти миллионов. Как, Галь, ты не против?

– Алёша, конечно, дай! – с лёгкостью согласилась женщина. – И дай не три, а пять или десять миллионов, чтобы помнила твоё добро.

– Ну, десять, пожалуй, многовато будет, – сказал после паузы Алексей.

– А что? У нас и так их с тобой хоть в бочке засаливай. Ты не истратил те деньги, которые я тебе от продажи дачи и гаража давала? Нет? Ну… Хватит нам с тобой, Алёша. Надо только тратить разумно.

Не вставая с постели, они долго говорили о планах на дальнейшую жизнь и, в конце концов, условились жить без обмана. Алексей приподнялся на локте и поклялся, что отныне он – ни шагу влево. В противном случае Галина может делать с ним что хочет, хоть кастрировать. И Галина, воодушевлённая его словами, поклялась на коленях (как совсем недавно клялась Сосо), что тоже никогда не изменит Алёше и будет вечной рабой его.

В заключение длинного разговора, бывшие супруги договорились: до официальной регистрации в ЗАГСе, Галина всё-таки покупает «Жигули» и гараж. А после регистрации Алексей прописывается в трёхкомнатной квартире жены. Ближайшие выходные они решили провести вместе.

– А чтобы впредь не надоесть друг другу, необходимо о-о-чень разнообразить жизнь, – заметила Галина. – И любовное «меню» будем постоянно менять. Не хочешь? Нет, ты сначала попробуй, а потом… вдруг понравится?

На вопрос о повторном кодировании, Алексей сказал:

– Неужели я настолько безмозглое существо, что не смогу себя контролировать? Захотел расслабиться, выпей с любимой женой или в хорошей компании. И шабаш. А закодированному – вечные муки. Как будто душа у тебя под арестом.

Алексей для себя сделал вывод, что закодированного от алкогольной зависимости человека, можно лишь наполовину считать человеком, поэтому и не хочется вновь подвергать себя лишениям. Но то, что кодирование спасает от алкоголизма, было для него бесспорным. «Найти бы ещё средство от подлости, от предательства, – думал он. – А то больно уж много разных подлецов по земле ходит. Да и сами мы не ангелы. Что я, что Галина…»

И будто током прошило Алексея. А он ведь предал свою возлюбленную Настеньку, променял на доллары, может быть, единственную и последнюю любовь в этой жизни. И не будет у него, как в песне Паваротти, своей «Марии», за которой можно пойти на край света. И не будет горячих утренних блинчиков, Настиной улыбки и искреннего поцелуя. Ничего этого не будет, кроме денег. Чужих денег! Что принесут они, стабильность или… новые искушения, обманы? Ведь на качающемся фундаменте даже крепкий человек закачается.

«Эх, Галя, Галя, опутала ты меня сетями дьявольскими, связала по рукам и ногам, впору снова напиться». Рука Алексея сама потянулась к стодолларовой бутылке, стоявшей рядом, на стуле, но бутылка оказалась пустой. Галина вскочила с кровати, готовая немедля, в эту же минуту угодить бывшему мужу.

– Ой, Алёшенька, ты выпить хочешь? А у меня только минералка осталась. Но я сейчас мигом до Дуськи добегу, мне и самой что-то выпить захотелось, да покрепче.

– Нет, Галя, – словно в тумане произнёс Алексей, – за наше согласие надо шампанским освежиться. – Он резво встал с кровати и, схватив джинсы, стал их натягивать, приговаривая: – Я быстро… до магазина… А ты пока закусочку из фруктов… организуй.

Алексей выскочил из подъезда и поспешил свернуть за угол дома. Он почти бежал по улице, натыкаясь на прохожих. В голове роились противоречивые мысли. Они шуршали, как фольга, не давали сосредоточиться на самом главном. Будто спорили в голове два разных человека.

«Надо позвонить Насте, сказать, что я подлец и негодяй, что меня купили, как неразумного щенка на рынке… Не жди к ужину, прости!»

И вдруг перед глазами Алексея медленно поплыли беззвучные кадры, словно в немом кино. Вот Настя наклоняется к духовке, открывает дверцу… из недр вырывается жаркий дух пирогов с зелёным луком; румянец покрывает щёки любимой женщины. Неожиданно свёрнутая в узел коса падает ей на спину. Настя выпрямляется, поднимает оголённые руки и снова закручивает её на затылке, при этом на губах у неё появляется счастливая улыбка.

«Я бегу к тебе, Настенька!» – закричал чей-то голос в голове Макашина. – «Куда, дуралей, а двести тысяч долларов», – обидчиво возразил другой голос.

Магазин остался где-то позади. Алексей очнулся в телефонной будке с трубкой, прижатой к уху. Он не мог вспомнить, как набирал Настин номер, как объяснялся ей в любви.

– Алёша!.. Ты скоро?..