Текст книги "Беззаконные края"

Вот таможенник кировский, в отличие от проводника, оказался типом угрюмым и недружелюбным.

– Цель вашего прибытия в Киров?

– Транзитом мы, – улыбаюсь я, пытаясь хоть немного расположить к нам «должностное лицо при исполнении». – Следуем через вас дальше, надолго не задержимся, потому как сильно спешим.

– Откуда к нам прибыли? – В голосе ни капли приязни.

Нет, я понимаю, ты при исполнении и все такое, но разве это значит, что нужно барбосом цепным на каждого приезжего гавкать?

– Из Мантурово, – отвечаю я за всех разом.

Не прокатывает. Похоже, у жителей Мантурово особые пропуска или какие еще «гумаги» на такой случай имеются, потому как тон таможенника еще сильнее похолодел, а в глазах появился нехороший прищур. Кстати, что там прошедшая перед нами барышня с детьми ему показывала, уж не такой ли «гостевой пропуск»? Кто его знает, очень даже возможно.

– А в Мантурово откуда?

– А туда – с Вологодчины, – решаю отвечать честно, не в духе служивый, ну его.

– Понятно, – хмурится тот. – Из «княжьих», значит?

– Немного совсем наоборот. Я – охотник за головами, это – наниматели мои.

– Охотник он, – недобро бормочет тот себе под нос. – Шляются тут всякие… С лишаем да вшами…

Вот же ж блин, ему что сегодня, кто-то в кашу плюнул с утра? Или просто рожа моя не нравится? Чего он злющий такой?

– Значит, так… вологодские… Если так сильно спешите… для начала недельный карантин с целью выявления возможных опасных заболеваний.

Да ты не офонарел, дружочек? Ладно, сам напросился, видит бог, не я все это начал.

– Значит, так, служивый, борзоту отключи-ка быстро. И вызывай сюда Ивана.

– Чего? – изумленно пялится на меня таможенник. – Какого Ивана?

– А над тобой сильно до фига Иванов в начальстве? Кольцо вызывай, и бегом, что-то надоедать ты мне начал! Скажи, брат к нему с Севера приехал, гостинцев привез.

Злости на лице таможенника прибавилось, но вот гонор он прикрутил. Названные мною имя и фамилия явно подействовали. Я смотрю, как он, быстро тыкая пальцем по кнопкам, набирает короткий четырехзначный номер и поднимает трубку телефона, стоящего перед ним на исцарапанной пластиковой столешнице, что-то негромко в нее говорит и снова опускает на рычаг. Сам выходит из будки, демонстративно перекидывает на грудь автомат и опускает до упора предохранитель. Типа, он готов к отражению возможного нападения. Пижон бестолковый. Если будет нужно, ты умрешь быстрее, чем «мама» сказать успеешь. Но мне оно не надо. За меня тут есть кому слово замолвить.

В весьма напряженном молчании, недобро зыркая друг на друга, стоим мы минут двадцать. К таможеннику уже и группа поддержки подтянулась, еще трое. Откровенной агрессии никто не выказывает, но автоматы у всех с предохранителей сняты, только вскинуть и на спусковой крючок нажать. Не один раз за эти минуты я похвалил самого себя за вежливость: не пропустил бы вперед ту женщину с детьми, она бы тут вместе с нами застряла. И черт его знает, насколько адекватно бы себя повела. Обстановка и так нервная, только детского плача или бабьей истерики тут и не хватает для полноты картины.

– Так, и кто это тут мне в родственники набивается? – Бас Вани Кольцо слышен еще из коридора.

Мощный у него голос, всему остальному под стать: еще вроде и войти в комнату не успел, а уже весь свободный объем занял. Только что буравивший меня взглядом таможенник шустро бросается открывать турникет. Ну да, начальство прибыло, нужно рвение в службе продемонстрировать. Не, родной, не поможет. Ты сам себе на голову уже нагадил, теперь только обтекать и остается.

– Не труби так громко, боевой мамонт Варшавского договора! – рявкаю я в ответ. – Ишь, развелось горластых! Аж уши заложило.

– Да ну на фиг?! – Реально, стоило Ивану в комнату войти, в ней враз стало очень тесно. – Саня, ты?! Иди сюда, бродяга!

За прошедшие четыре года Ваня Кольцо изменился мало. Даже камуфляж и шеврон на правом нарукавном кармане – те же самые. Ну или точно такие же. Разве что в талии у него слегка убавилось, а вот в плечах, наоборот, приросло. Хотя, казалось бы, куда уж больше? Объятия схлопываются с неумолимостью челюстей капкана. Пара хлопков ладонью по спине чуть не вышибают из легких воздух. Вот везет же мне на дружелюбных приятелей с комплекцией таежных медведей! Сначала Павлов, теперь и этот еще! Угробят они меня, маленького.

– Смотрю, богато живешь. – Иван осматривает меня с головы до ног. – Камуфляжик новенький, со склада, не обмялся толком даже…

– Просто старому совсем амба настала, – развел руками я. – Вот и взял по случаю, на распродаже…

– Ты гляди, у них там даже распродажи бывают, – улыбается мой старый товарищ. – Точно, кучеряво живут люди! А чего тут бучу затеял?

– Я затеял? Ты этот вопрос вон рьяному подчиненному своему задай. А то начал он тут: «Недельный карантин», «Возможность опасных заболеваний», – очень похоже передразнил я таможенника.

Тот, кстати, увидев нашу встречу, ощутимо сдулся и вид приобрел понурый.

– Тебя? В карантин?!

Я гляжу, настроение у окружающих сильно поменялось: «группа поддержки» уже и рада бы смыться подальше, но поздно.

– Репнин, да ты охренел совсем?! Совсем расслабились тут, на вокзальной проходной?!!! Да я вас всех, мать вашу, на южную границу законопачу! Будете там у радиоактивных бомжей с Пустошей документы проверять, клоуны!!! Вы про Особый список что, забыли? Он вообще для кого написан?! Вы, мать вашу, его когда последний раз открывали?!! А, Репнин!!!

На стоящего перед начальством на вытяжку таможенника смотреть страшно: сник, даже не побледнел – посерел и ростом будто сантиметров на десять ниже стал.

– Да вы хоть понимаете, животные вы бесполезные, – продолжает распекать личный состав Кольцо, – что вообще живы все четверо только благодаря ему?!

Указательный палец Ивана тычет в мою сторону. Мой детский сад, ошарашенный не меньше местных, смотрит на происходящее молча, разве что глазами изумленно блымкает. А вот один из бойцов «группы поддержки» явно напряг извилины. Он сначала внимательно смотрит на меня, словно силясь что-то вспомнить, а потом театральным шепотом роняет:

– Татаринов, он же Франт…

– Да неужели?! – оборачивается к нему Иван. – Хоть кто-то этот чертов Особый список читал, оказывается! Ну, раззвиздяи, устрою я вам внеочередной зачет, взвоете у меня! Все, исчезли с глаз моих долой, пока я зверствовать не начал!!!

Обернувшись к нам, он уже совершенно спокойным тоном поинтересовался:

– Ребятня с тобой? Стажеров, что ли, набрал?

– Со мной, – согласно киваю в ответ. – Нет, не стажеры, работодатели.

– А постарше что, не нашлось? – насмешливо хмыкает вятский великан. – А то плохо я тебя представляю в роли «усатого няня».

– Ну, какие были, – с улыбкой развожу руками я. – Главное, платят, а возраст… Сам знаешь, это недостаток, который очень быстро проходит.

– Что есть, то есть, – соглашается Иван. – Ладно, пойдемте. Добро пожаловать в Киров!

У нас за спинами как-то уж слишком громко в повисшей тишине брякнул упавший «шлагбаум» турникета. Да уж, вот тебе и «добро пожаловать».

– Ну что, Черт Таннер4040
  Черт Таннер (Hell Tanner) – главный герой фантастического романа Роджера Желязны «Долина проклятий» (1969 г.). Пойманный и осужденный бандит и убийца, которому обещаны амнистия и полное прощение грехов, если он доставит вакцину от чумы из Лос-Анджелеса в Бостон через всю пережившую ядерную войну и лежащую теперь в руинах Америку.


[Закрыть], ты решил-таки навестить спасенный тобою Бостон?

Иван дружелюбно, но весьма ощутимо, если принять во внимание нашу разницу в весовых категориях, толкает меня локтем.

– Да вот, уже жалею, – ухмыляюсь в ответ я. – Встречают неласково… Памятника на привокзальной площади тоже, кстати, не наблюдаю. Где памятник-то, а? Бронзовый весь из себя героический я на бронзовом «Харлее»?

– Ты ври, да не завирайся, Саня. Не было никакого «Харлея». А бронзовый «Тигр» – это уж слишком накладно, он, зараза, шибко здоровый. Где ж столько бронзы набрать? Кроме того, внутри бронзового «Тигра» твою всю из себя героическую морду лица за рулем все равно не видно будет. Опять же, а вдруг ты на постаменте какую-нибудь похабень писать станешь?4141
  Собственно, именно так Черт Таннер и поступил с памятником, который ему поставили благодарные за спасение жители Бостона.


[Закрыть] Зачем оно нам? У нас тут дети и женщины…

– Ладно, уболтал, речистый, памятника не нужно. Но вот помощь нам не помешает. И это уже всерьез.

– Да я уж догадался, – бухтит Иван. – Погоди немного, сейчас транспорт вызову. Я-то сюда на дежурной «Ниве» прилетел. А в нее мы всей толпой не влезем. Вас куда, позавтракать сначала или расселить?

– Для начала – поговорить с представителями городской администрации. Желательно в полном составе.

– Ни фига себе, – присвистывает Кольцо. – Что, настолько серьезный повод есть?

– Ну, это ты сам и решишь. Дам я тебе одну запись послушать. Если вы о ней знаете, то сам решай, в полном составе или нет. А вот если раньше у вас ее не слышали, тогда точно всю администрацию собирать нужно.

– Понял. – Иван подходит к припаркованной у края тротуара светло-бежевой в прошлом явно инкассаторской «Ниве», открывает переднюю пассажирскую дверь, вытягивает наружу за витой шнур микрофон рации и начинает кого-то вызывать.

– Сан Саныч, – не выдерживает Миша, – я не понял, что это там сейчас такое говорили про «живы благодаря ему»? И про какой-то спасенный Бостон? Это к чему вообще?

– Это к тому, Миша, – вздыхаю я, – что успел я крепко засветиться в одном громком деле. Яна мне рассказывала, что по вашему анклаву Супердрянь здорово врезала, но вы все же выжили… Так вот, и вы, и все остальные сейчас живы только благодаря вакцине. А вакцину…

– А вакцину эту, сам чудом в живых оставшись, притащил в наши края вот этот человек. – На мое плечо опускается широченная и тяжелая ладонь Ивана. – Он за ней, можно сказать, на тот свет прогулялся и назад вернулся. И поэтому – да, все мы тут живы только благодаря ему.

– Ну, не совсем, – пытаюсь возразить я.

– Что «не совсем»? – не соглашается Кольцо. – А кто еще, кроме тебя, вернулся? Девочка-вирусолог и два чуть дышащих полутрупа? Так они не сами вернулись, это ты их назад притащил, можно сказать, на загривке. А не было бы тебя – где их кости сейчас гнили? Кстати, Ленка за Виктора замуж выскочила, второго ребенка ждут уже… э-э-э… Прости, что-то меня не в ту сторону занесло. Не подумавши ляпнул…

Это да, не подумавши, согласен.

Детвора моя стоит совсем потерянная. Их слова Ивана явно здорово огорошили. На меня теперь посматривают даже не с уважением, а… Ну, не знаю даже, как объяснить… Словом, не каждый день узнаешь, что нанял человека, который и тебе, и всем твоим родным, и вообще всем, кого ты знаешь, жизнь спас. Лично. Что называется, собственными руками.

Уже когда мы расселись в подъехавшем за нами серебристо-сером и немного ржавом «Соболе», который, судя по остаткам наклеек на бортах и дверях, раньше полицию местную по служебным надобностям катал, Яна вдруг неожиданно спросила:

– Сан Саныч, а вы, «хэдхантеры», что, все по жизни одиночки?

– Почти. Большую группу прокормить куда сложнее. В стаю сбиваемся, только если очень нужно. Ну, или когда учеников берем, как тот же Кенни.

– Я не про то, – мотает она длинной челкой. – Я про семью, ну или хотя бы про любимую женщину.

– Ты Кенни вспомни, – хохотнув, пытаюсь свести все к шутке я. – У этого ухаря чуть не в каждой деревеньке по любимой женщине…

– А если серьезно? – Девушка шутку мою не принимает.

– А если серьезно, солнышко… Род занятий у нас к семье не располагает. И убить могут в любой момент. Кто тогда о семье позаботится? Это раз. И на тебя через жену-детишек надавить всегда можно, что «князьям», что прочей разной шушере. А нет семьи – нет рычага давления. Это два. Да и какая женщина захочет с охотником за головами жить? Который может снять с гвоздя автомат, выйти за дверь и вернуться через пару-тройку месяцев. Или вообще не вернуться… Это три.

– И что, никто даже не пытается?

– Ну почему? Пытаются. Только выходит разве что у тех, кто готов свой автомат на тот самый гвоздь повесить навсегда и с карьерой наемного стрелка завязать. А таких среди нас пока не так уж и много. Хотя нескольких знаю. Правда, на землях «князей» ни один не остался, все в другие края подались.

По глазам вижу, что-то еще спросить хочет. И кажется мне, что я даже догадываюсь, о чем именно. Но молчит, не спрашивает. И правильно. Не все мне хочется вспоминать, не обо всем есть желание рассказывать.

За четыре года до описываемых событий

– Это вы Татаринов?

Голос мне незнаком, значит, нужно поглядеть, кому это я там понадобился. Осталась сущая ерунда – оторвать лицо от такой уютной и удобной столешницы и сфокусировать взгляд на спрашивающем. А оно, в моем-то состоянии, та еще задача.

Нет, вы не подумайте, я алкоголем сильно не увлекаюсь. Можно даже сказать, что малопьющий (про совсем не пьющего врать не стану, бывает, употребляю). Но чтоб вот так, как сегодня, – это у меня очень редко. Просто повод есть. Из такой задницы вернулся живым, да еще и без единой царапины, что просто самому не верится. Пошел вроде за парой налетчиков, что при неудачном ограблении мелкой фактории оставили за собой два трупа и тяжелораненого и рванули со всем взятым хабаром в сторону Пустошей, а нарвался на банду в десяток рыл. Та еще потеха была… Выжил исключительно на наглости, скорости и кураже. Чуть-чуть бы струсил или сплоховал – там бы и остался лесное зверье кормить. Впрочем, не суть. Жив остался, и шкуру мне даже почти не попортили, и прибыток получен вполне приличный. Словом, добрался до нормальных, обжитых мест, и как тот Штирлиц в анекдоте: «Можете расслабиться, Центр». Ну, вот я себе малость лишнего и позволил, взведенные нервишки подлечить. Чего ж нет, если без хулиганства и в надежной, приличной компании старых знакомых? Имею право.

А тут – вот этот… Вежливый, не отнять, да еще и на «вы». Вряд ли это какая-то проблема. Была бы проблема, меня, наверное, уже пытались за шкирку поднять из-за стола, высказывая претензии. Ну, если совсем идиоты и жить перехотели. А тут – нет, все культурно.

С трудом отрываю отяжелевшую голову от гладкой поверхности, пытаюсь «свести прицел» на спрашивающем. Оба-на, а он не один! Позади молодого крепкого мужика в легкой алкогольной дымке плавают еще две фигуры. «Трое из ларца», блин. Причем ведь реально «из ларца», в том плане, что «одинаковых с лица». Явно не банда и даже не городское ополчение вроде здешнего, мантуровского. Одинаковый камуфляж, единообразные разгрузочные жилеты, «броня» и шлемы, что сейчас болтаются на груди, пристегнутые подбородочными ремешками к плечевым лямкам бронежилетов, будто с одной полки в КХСС4242
  КХСС – комната хранения специальных средств.


[Закрыть] снятые. Серьезно упакованы ребята, по нашим смутным временам себе такое далеко не все позволить могут.

Убедившись, что мое внимание привлечено, стоящий чуть впереди мужик повторяет вопрос:

– Татаринов Александр, он же Франт, – это вы?

– Не-е-е-е-е-исключено! – подражая кавээнщику Мише Галустяну, пьяно тяну я и широко улыбаюсь. – Очь сльно звисит от того, кто спш… спрш… кому нужн, короче.

В таких ситуациях иногда полезно сделать вид, что ты пьянее, чем есть на самом деле. Граждане принимают тебя за совсем уж лужу протоплазмы, едва ворочающую языком и воняющую сивухой, и оказываются не готовы к тому, что ты можешь внезапно начать действовать. Автомат у меня, как у человека законопослушного, сдан в гардероб кабака, но вот ПММ в набедренной кобуре – при мне. И случись что, двенадцати патронов на эту троицу мне должно хватить.

За спиной у пришлых приподнялся из-за стола старый приятель Толя. Он в местном ополчении служит, на КПП въездных стоит. Северных, что характерно. Это понимающим в вопросе сразу говорит о многом. Для Мантурово север – это направление возможного удара «князей», туда абы кого службу нести не поставят. Знакомы мы с ним года четыре уже, с самых чухломских событий. Толя мимикой и жестами интересуется, не нужна ли поддержка. Выставляю перед собой раскрытую ладонь, мол, нормально все. Пока. Тот понятливо кивает и снова присаживается, но за спинами у визитеров теперь имеется дружественный мне «засадный полк». Жизнь налаживается!

– Мы из Кирова, – продолжает мужик, он в этой троице, похоже, за старшего, остальные двое – охрана и прикрытие. – И у нас есть работа для «хэдхантера» Франта. Сложная и спешная, но очень хорошо оплачиваемая.

Хм, работа – это хорошо. Разве что состояние у меня сейчас не то, чтоб контракты с работодателем обсуждать. Если литературе и фильмам историческим и приключенческим верить, в прежние времена так во флот вербовали: накачается «пассажир» в кабаке до изумления, приходит в себя, а он уже в море. И договор у капитана с непонятно кем нацарапанным корявым крестиком вместо подписи уже на руках. И не соскочить, если только головой вниз за борт, рыбам на корм.

– Парни, – уже куда более связным текстом отвечаю я, – работа, особенно высокооплачиваемая, пусть и спешная, – это очень хорошо. Но сами видите, я сейчас слегка не в форме… Давайте завтра, а? Я просплюсь, вы придете с утра… нет, лучше к обеду, а то и к ужину, чтоб наверняка, и все обсудим. Возможно, даже договоримся. Но – завтра, завтра…

– Извините, Александр Александрович, не терпит дело до завтра. – Мужик вежлив, но настойчив.

– Так все плохо? – пытаюсь отшутиться, но неудачно.

– И даже хуже, – совершенно серьезно отвечает тот. – Приедем в Киров – там все объяснят. Но тянуть нельзя. Люди умирают. Ни в чем не виноватые люди: женщины, дети…

Твою-то мать! Убедил. Да еще и это «приедем»… Явно не телега имеется в виду и не велосипед. А чтоб специально за мной из Кирова за три с половиной сотни верст машину гнать… Это и правда что-то очень серьезное должно было приключиться. Да и умирающих людей упомянули явно не для красного словца.

– Понял, убедили. Сейчас вещи и оружие свое заберу, и поехали.

Посплю по дороге. Благо похмельем и сопровождающими его «красотами» вроде головной боли и общей подавленности организма я не страдаю, главное – более-менее протрезветь успеть.

Машину приехавшие за мной кировские запарковали не возле кабака, а у комендатуры, до которой пришлось чапать пехом. Машинка, кстати, оказалась самой обычной серебристо-серой «Нивой»-«пятидверкой». Что, в принципе, совсем не удивительно. Своего бензина ни на Вологодчине, ни в Вятке нет, в связи с отсутствием нефти. Была бы хоть какая-то нефть, в относительно приличный бензин ее вполне можно было бы перегнать, да хоть по методике чеченских заводиков-«самоваров». Но – не судьба. А привозной стоит дорого. В общем, прошли времена неумеренных понтов и автомобилей вроде «Шевроле Тахо». А «Нива» если в хороших руках, то вполне себе приличный кроссовер. И «аппетит» при этом у нее значительно скромнее. И легкая она. Случись что, вполне можно будет вытолкать силами экипажа. К тому же эта еще и в «аутдорном» исполнении: слегка подлифтованная, шины внедорожные стоят, широкие, с серьезного вида протектором, лебедка над передним бампером, на крыше широкие пластиковые «доски», я так понимаю, под колеса в грязи подкладывать, с правой стороны перед передней пассажирской дверью из-под капота вверх пластиковая труба шнорхеля выведена. В общем, машина подготовлена к эксплуатации в сложных условиях.

А вот то, что до нее нужно идти пешком, – это, конечно, не есть хорошо, в моем-то состоянии. Голова вроде включилась и заработала почти нормально, а вот ноги ходят пока крайне неуверенно. Но зато еще один плюс, еще одно подтверждение того, что меня не обманывают и не заманивают в хитрую ловушку. Приехали ребята, что называется, «с официальным визитом», в комендатуре представились, навели справки на тему, где меня найти можно, и только после этого искать пошли. И уезжать, похоже, собираются тем же порядком: зайдут, скажут, что нашли и увозят, и только после этого тронемся в путь. Да, имеющая на меня зуб банда так морочиться бы не стала. К тому же и не так уж много у меня за спиной остается тех, кто хочет при следующей встрече мне нож в спину воткнуть или в затылок выстрелить. Я, подобно герою Роберта Вона в «Великолепной семерке», стараюсь не оставлять позади себя живых врагов.

Ребята мне в спутники достались не только вежливые, но и деликатные, понимающие. Всю дорогу до места, пока я дрых, как тот сурок, не только меня не беспокоили, но и между собой практически не разговаривали. А если и говорили, то очень тихо, стараясь мне не мешать. В общем, за время пути я успел вполне прилично проспаться. По крайней мере, когда меня разбудили аккуратным потряхиванием за плечо и пришло время выбираться из машины наружу, меня уже практически не штормило. А голова так и вовсе прояснилась окончательно.

Ого! А солидно они тут устроились. Широченный, чуть не в целый квартал, фасад внушал уважение: сталинский ампир, кажется, так этот стиль называется. Серый шероховатый гранит стен, высокие окна, полуколонны по всему фасаду, «букет» из знамен на крыше в качестве украшения. А перед зданием – весьма приличного размера площадь, даже с небольшим сквериком и чашей фонтана, понятно, давно не работающего. И гранитный же Ильич на постаменте, спиной к зданию, лицом к фонтану, разве что на памятник пошел гранит не серый, а красноватый. Это я что, на центральной площади Кирова? А что, вполне может быть. Кстати, по обе стороны от входных дверей раньше, судя по следам на стене, висели четыре таблички. Сейчас осталась только одна, явно довоенная, темно-бордовая с золотыми буквами: «Правительство Кировской области». Не, ну а что? Простенько и со вкусом. Про что были остальные – не знаю, а эта явно до сих пор в тему, потому и висит. И вид солидный, и вопросов из серии «Кто в теремочке живет?» у приезжих не возникает.

– Александр Александрович, – притормаживает меня, едва я выбираюсь из машины, мой вежливый провожатый, с которым я даже не познакомился до сих пор. – Очень извиняюсь, но вот оружие вам придется сдать. Все, включая нож.

Нет, ну нормально? Значит, с одной стороны, нужен я им настолько позарез, что за моей нетрезвой тушкой они машину и трех бойцов больше чем за семьсот километров гоняли, ну, если оба конца считать. А с другой – не доверяют мне так, что даже нож готовы отобрать. Но при этом хотят предложить очень денежный, срочный, явно крайне ответственный и не удивлюсь, если секретный контракт. Интересно, как это у них все разом совмещается?

С другой стороны, а с ним-то чего спорить? Молодой мужик, по возрасту судя – старлей, ну, в крайнем случае капитан, и то вряд ли. Он ничего не решает. Ему старшие по возрасту и званию приказ отдали, он выполняет.

– Уболтал, речистый, – со вздохом передаю парню свой «калаш», вытягиваю из набедренной кобуры ПММ, а потом просто расстегиваю пряжку РПС и передаю ему ее целиком, со всеми боеприпасами в подсумках и ножом в ножнах на левом плечевом элементе. – Но учти, ответственность несешь…

– Персональную, – совершенно серьезным тоном, но с широкой улыбкой отвечает он.

– Ее самую, – соглашаюсь я. – Потом как найти-то тебя?

– Да у любого из охраны тутошней Архипова Виктора спросите, вам нашу «дежурку» и покажут. Мы тут сменами дежурим, вроде «трехминутки»4343
  «Трехминутка» – группа постоянной, так называемой «трехминутной» готовности. Оперативный резерв подразделения. Формируется обычно из наиболее подготовленных бойцов.


[Закрыть]. Кстати, я Виктор. – И руку для пожатия тянет.

– Александр, – отвечаю я на рукопожатие. – Хотя ты в курсе уже. Так, а мне теперь куда?

– Вам вот за ними, – взглядом указывает Виктор мне за спину. – И отведут, и разместят.

Оборачиваюсь. За спиной уже двое маячат. И снова «из ларца». Разве что из немного другого. Если Виктор «со товарищи» – явно спецура, то тут – «вохры». Но «вохры» правильные, без малейшего намека на уничижительный смысл. Тоже видно, что граждане серьезные, разве что со своей спецификой. «Длинных» стволов нет, но на поясе открытые оперативные кобуры с «макаровыми», одеты тоже единообразно, правда, не в камуфляж, а в старого образца, милицейскую еще, серую «пэпээску» без шевронов и погон. Ну и так, по поведению и ухваткам чувствуется, ребята подготовленные: никакой суеты в движениях, все строго по делу. Профи.

Отвели меня в комнату, больше всего похожую на малую переговорную: конурка примерно три на четыре, вместо одной стены – матовое непрозрачное стекло, входная дверь из него же. Внутри овальный стол с уже потрескавшейся местами полировкой, полдюжины простеньких офисных стульев, тоже жизнью потрепанных, да шкаф для документации. Пустой. И выцветший календарь на шестнадцатый год, с симпатичным котенком. Сопровождавший меня охранник широким жестом обвел комнатушку и предложил располагаться поудобнее. Ну, я себя дважды просить не заставил – задвинул один из стульев в угол, уселся, вытянув ноги, прислонился затылком к стене и закемарил. Бывалый солдат на отдыхе если не ест, то обязательно спит.

Разбудил меня тихий скрип дверных петель и негромкое покашливание. Открываю глаза. Ого, ни фига себе! Он в дверь что, боком и пригнувшись проходит? Здоровенный дядя: рост под два метра, да и в плечах широченный, кулаки небось с мою голову размером. Великан. Такому богатырей в русских сказках изображать. Сам огромный, а лицо доброе. Темно-русые волосы, карие глаза, ухоженная бородка и усы. Вообще внешность такая, располагающая. Одет в слегка выцветший, но зато хорошо на нем сидящий, явно привычный и давно обмявшийся по фигуре «мультикам». На правом рукаве круглый шеврон с трафаретным портретом Че Гевары, ну, тем, самым известным, где он в берете. Надпись на шевроне: «Патриот». Там еще что-то написано, но мелко, мне не видно.

– Не помешаю? – Здоровяк подходит ближе и протягивает руку: – Иван Кольцо, начальство местное.

– Александр Татаринов, охотник за головами. – Рукопожатие у мужика под стать всему остальному. – Что, самое-самое начальство?

– Нет, конечно, – широко улыбается он в ответ. – Я тут вроде заместителя министра внутренних дел. С моими парнями ты знаком уже.

– С теми, что «зеленые» или «серые»?

– «Серые». «Зеленые», те больше по части Министерства обороны. А я со своими по… как бы выразиться поточнее… по части МОБ и охраны общественного порядка.

– А по криминальному блоку4444
  До переименования в полицию российская милиция делилась на два основных блока: Криминальная милиция (в которую входили подразделения уголовного розыска, по борьбе с экономическими преступлениями, по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, по борьбе с оргпреступностью, в том числе СОБР, по борьбе с преступностью в сфере высоких технологий, оперативно-поисковые, оперативно-технических мероприятий, собственной безопасности) и Милиция общественной безопасности (дежурные части, участковые и подразделения по делам несовершеннолетних, вневедомственная охрана, ГИБДД, ППС, ИВС и спецприемники, дознание и ОМОН). Иван в Кирове отвечает за второй блок.


[Закрыть]?..

– Для этого у министра второй зам есть, – снова улыбается Иван. – Зато и по охране, и внутреннему распорядку тут – тоже моя работа. Вот и пришел гостя разговорами развлечь, пока все собираются. А заодно, если нужно, и поздним завтраком угостить. Или даже ранним обедом. Так как?

Я прислушался к внутренним ощущениям. Пожалуй, нужно.

– Не откажусь. А то последние сутки я не столько ел, сколько закусывал. А это совсем другое дело.

– Понял, сейчас сообразим.

Иван достает из нарукавного кармана маленькую карманную рацию-«ходи-болтайку», простенькую, вроде тех, с которыми в прежние времена охранники в крупных торговых центрах ходили.

– Четвертый – ноль первому. Сообрази нам с гостем по чайку и пожевать чего-нибудь на двоих слегка голодных мужиков. Как приняла?

– Ноль4545
  Общепринятый в радиопереговорах термин, означающий «Понял».


[Закрыть], – отзывается рация приятным женским голосом.

Ну, про «чаек» это он, конечно, загнул. Где б его взять в наших краях? Впрочем, иногда на такие приличные травяные сборы налететь можно – ничуть не хуже чая будут.

А нет, оказалось, не загнул. Минут через пять вполне миловидная барышня лет тридцати, в такой же форме, как и у ребят на проходной, принесла внушительного размера поднос с двумя тарелками, на одной из которых высилась стопка небольших лепешек, а на второй лежал основательный, уже порезанный шмат копченого мяса. Рядом с тарелками испускали пар две большие кружки. И аромат от них шел далеко не смородинового листа и зверобоя. Да и свисающие наружу ниточки с бумажными квадратными ярлычками были куда как красноречивы. Чай! Настоящий! Офигеть не встать!

– Угощайся. – Иван и сам берет с подноса одну из кружек. – Посидим, поболтаем, время есть пока.

Да уж, после такого приема, чувствую, взвалят на меня озадачек, как тюков на того бухарского верблюда. Ноги бы не подломились или спина не хрустнула. Но обычно такие задания и оплачивают хорошо. А тут явно экономить не будут.

Чаевничать нам пришлось долго, не таким уж быстрым делом оказался сбор кировского руководства. Впрочем, не буду врать, что сильно расстроился. Далеко не каждый день меня настоящим чаем угощают. Он теперь товар и редкий, и дорогой: даже до Краснодара и Грузии не добраться, про Китай или Цейлон – и говорить нечего. Так что сижу, жду. С большой кружкой горячего чая в руках я готов всю эту шатию-братию тут ждать до завтрашнего вечера. К тому же собеседником Иван оказался просто замечательным, умным и интересным. Разговорились быстро. К удивлению своему, выяснил, что ни к МВД, ни к ФСБ он в прошлом никакого отношения не имел. По молодости успел поработать в судебных приставах, а потом и вовсе на «вольные хлеба» частной коммерции подался, основав собственную охранную фирму. По кировским меркам, весьма и весьма крутую. Не только объекты охраняли, но и, к примеру, приезжавших в город и область на гастроли знаменитостей. А это для глубинки показатель, уж поверьте.

На вопрос, мол, как же его, коммерсанта, по большому счету, занесло в «замминистры», Кольцо только хмыкнул и руками развел. Просто оказался в нужное время в нужном месте. Когда спецконтингент многочисленных окрестных зон и колоний, решивший после ядерных ударов, что пришли последние дни и терять больше нечего, смял не особенно многочисленную, исключительно на режим мирного времени рассчитанную охрану и вырвался на волю… В общем, в тот момент всем было плевать, сколько у тебя на погонах звезд и просветов и есть ли вообще те погоны. Наверх мгновенно выдвинулись самые решительные и толковые. Те, кто не рискнул вовремя личный состав в ружье поднять или руководил недостаточно умело, полегли очень быстро. К сожалению, зачастую вместе с тем самым вверенным личным составом. Реальный отпор дать смогли только бойцы фсиновского «Алмаза», мгновенно объединившиеся в одну «могучую кучку» росгвардейцы – СОБР и ОМОН, батальон охраны ракетных войск стратегического назначения (не той охраны, что на КПП подремывает, а той, что вражеских лазутчиков отлавливать и уничтожать обучена, противодиверсионная) и… ЧОП. То самое, принадлежащее бывшему судебному приставу-исполнителю Ивану Васильевичу Кольцо частное охранное предприятие «Патриот». Ага, разглядел я таки, что еще на его круглом шевроне написано: «Частное охранное предприятие».

По рассказу Ивана судя, было тут все очень и очень жестко. Впрочем, что такое с самовольно освободившимися и вооружившимися зэками воевать, я на своей шкуре в Чухломе прочувствовал. Поэтому кировские вызывают у меня очень серьезное уважение. Как минимум потому, что они, в отличие от нас, смогли эту уголовную сволочь взять к ногтю. Окончательно, под корень, ну, за исключением тех, что сбежать успел. А у нас силенок хватило только договориться о «вооруженном нейтралитете», да вот уже четыре года более-менее держать в узде особо борзых. Не больше. Кстати, как я понял, по той же самой причине, но рассматриваемой с противоположной стороны, нас, «хэдхантеров», в здешних местах не шибко-то уважают. Глядя на почти нормальный город, с электричеством, телефонной связью, работающим водопроводом и канализацией (пожадничал я с чаем, вот и пришлось примерно через час после начала беседы отлучиться, заодно и выяснил), не могу сказать, что они уж очень сильно неправы. Но, выслушав мой рассказ о Чухломе, Иван вынужден был согласиться: у нас других вариантов просто не было. Ну, кроме героической, но, по большому счету, бессмысленной и бесполезной гибели. Было бы нас хотя бы на полтысячи больше, были бы резервы боеприпасов… Впрочем, теперь-то уж чего после драки кулаками махать?