Текст книги "Беззаконные края"

– Так, мужчины, – откашливается Руслан, – лично я сам себе думаю так: сейчас нужно выставить дозоры на окраинах, на всех дорогах, что в город ведут. Там же организовать полноценные оборонительные позиции, чтобы не из-за грядок стрелять и не из окон. Но дозоры оставить маленькие, человека по три, не больше, пусть посменно дежурят. Их задача – только наблюдать и оповещать, если что-то увидят. Аккумуляторы к «Моторолам» у нас есть. Тут, в ОВД, нашли исправный аварийный генератор. Пункт ЗТБ2424
  Пункт ЗБТ – (зарядка топливных батарей) – специально оборудованное место, где заряжают аккумуляторы для радиостанций.


[Закрыть] организуем, на такое дело бензин найдется. Это без лампочек, телевизора и электрочайника мы вполне проживем, а вот без связи – не получится… Остальному личному составу – отдыхать. Компактно, чтоб никого не искать, случись что. Можно прямо тут, в отделе, разве что прибраться тут и окна заколотить или хоть полиэтиленом затянуть. Тогда толпой даже лучше – надышим, теплее будет. Бойцов разделить на три группы минимум, всей толпой в сторону нападающих не ломиться, удар может оказаться отвлекающим.

– А почему на три? – влез с уточнением любознательный Боровков.

– По числу сторон света, Кенни, – устало отмахнулся Гатауллин. – Ну, в нашем случае запад и частично северо-запад у нас прикрыты озером. В десант в стиле морской пехоты в исполнении урок я почему-то не верю. А с других сторон, что по дороге попрут, что полезут полями-огородами – их наблюдатели заметят, городок тут небольшой, расстояния смешные. Ну и наблюдательные пункты выбирать нужно по уму, с хорошим обзором, но это уже на месте определимся… Засекут наблюдатели противника – в том направлении выдвигается одна из групп. Остальные в резерве. Я в уголовных маршалов жуковых не верю, но уж до идеи обходного маневра и удара в тыл дотумкать могут даже они. И если в этот момент у нас все будут на передовой – пиши пропало.

Я сижу и слушаю, на ус мотаю. Звание у меня, конечно, довольно высокое, в войсках майор – это комбат, а то и начштаба отдельной бригады, да вот только специальное, не воинское. А Артем и Руслан все же военные училища заканчивали, для них БУСВ2525
  БУСВ – Боевой устав сухопутных войск в трех частях (томах).


[Закрыть]– не просто аббревиатура, они эти красные книжицы местами наизусть цитируют, все три тома.

В общем, сначала все распланировали, потом бойцов на группы делили, встречали пополнение, раздавали на всех дополнительный боекомплект, что сняли с мертвых бандитов и нашли на их «базах» в двухэтажной бетонной «Бастилии» городской администрации и кафе у автостанции. Дела и хлопоты затянулись почти до обеда. Хотя какой там обед? Пожевали всухомятку, у кого что было. Я только собрался припрячь кого-нибудь и направить в здешнюю школу, посмотреть, какая при школьной столовой кухня и можно ли там хоть какое-то горячее питание наладить (в разнесенном нами кафе тоже кухня имелась, но после ожесточенной перестрелки, перешедшей в рукопашную, от нее остались только обломки и осколки). Но тут захрипела-зашипела помехами стоящая на столе базовая «Моторола». По северной дороге к нам пожаловали незваные, но вполне ожидаемые гости.

– Как думаете, мужики, скоро снова полезут? – Невысокий ополченец лет пятидесяти, из прибывших вчера нам на подмогу, неспешно выбил из пачки сигарету и глубоко затянулся.

– Не, – качает головой Игорь. – Это ж тебе не вермахт в сорок первом, чтоб по свистку фельдфебеля цепями в атаку идти. Не удивлюсь, если половина из них этой же ночью или свалит на фиг, по тихой грусти, или своих же паханов на вилы поднимет. Те им чего обещали? Водку, жранину от пуза и девок? А что они сейчас получают? Свинца и стали в жо… брюхо. И чего ради им тут с нами воевать и за что подыхать?

Тут наш свежеобозванный прапорщик Кенни прав, как мне кажется. Налететь кодлой, с гиком и посвистом молодецким, сбить слабенькое, не готовое к бою охранение, перестрелять по-быстрому всех сопротивляющихся, подломить продмаг и, накачавшись дармовой водкой, отправиться на поиски попрятавшихся девок – на такое урки готовы подписаться с радостью. Даже если оно сопряжено с какими-то потерями. Каждый верит, что если и подстрелят, то не его. А уж ему-то, матерому и свирепому, только больше водки и баб достанется. А вместо этого – вот уже почти сутки боя.

Давно прогорели и даже чадить перестали подбитые вчера мной и Игорем грузовики, на которых бандиты надеялись на скорости в городок ворваться. Нет, задумка была нормальная: прикрыть лобовуху и радиаторную решетку толстыми стальными листами, оставив водителю лишь узкую смотровую щель, а в укрепленные все тем же стальным прокатом кузова с нарощенными почти на метр бортами посадить по полтора десятка автоматчиков. Да на скорости, поливая длинными очередями все, что шевелится и пытается отстреливаться… Могло прокатить. Но против кумулятивного выстрела из РПГ пасуют даже бронетранспортеры, чего уж говорить про самодельные «тачанки»-гантраки2626
  Гантрак – (англ. gun truck – «вооруженный грузовик») – импровизированная боевая машина с установленным на ней вооружением и бронированием на базе гражданского грузового автомобиля.


[Закрыть], кое-как сляпанные на коленке из «КамАЗов»-самосвалов? Метров сто они до наших позиций не доехали, а теперь стоят на дороге, воняя горелой резиной скатов и паленым мясом. Такие вот вышли креативные памятники чьей-то излишней самонадеянности. Но тонкого намека урки не поняли и попытались прорваться в пешем порядке. Вон они, те «оптимисты», присыпанными грязным снежно-ледяным крошевом холмиками по всему полю лежат. Под сотню их там, не меньше.

Потом была попытка прорваться с севера, через лодочные гаражи вдоль озера. И наша минная засада. Уж чего там Руслан и один из костромских омоновцев на пару накрутить успели – бог весть, но рвалось там минут пять, и живыми из полезшей туда сотни примерно бандитов выбрались человек шестьдесят. Исключительно чтобы влететь в заранее подготовленный огневой мешок. Эх, нам бы сюда минометы! Пусть даже простенькие ротные «Подносы» калибра восемьдесят два миллиметра. Но и стрелковым неплохо управились. Назад к своим вырвались человек десять, вряд ли больше. И то уходили как-то неторопливо и сильно скрючившись. Возможно, уже и загнулись от полученных ранений, кровопотери или заражения крови. Вряд ли у зэков хорошо с медиками.

Прорыв со стороны аэродрома на корню придавили омоновцы. У них на десять человек – семь подствольных ГП. У оставшихся троих – «Печенег», РПК и неопознанная снайперская МЦ на базе спортивной винтовки «Рекорд»2727
  Российская магазинная снайперская винтовка с продольно-скользящим затвором МЦ‐116М, состоящая на вооружении спецподразделений МВД.


[Закрыть]. В общем, узкого профиля специалисты. Но стрелки и в семь коротких сорокамиллиметровых стволов нормально управились: бандиты и на две сотни метров подойти не смогли, омоновцы им натуральный минометный обстрел устроили, а пулеметчики и снайпер разгром довершили.

Последнюю попытку изобразить наступление (именно изобразить, побежали при первых же ответных выстрелах, видно, последние остатки боевого духа растеряли за день) мы отбили только что. И все бы хорошо, но боеприпасов у нас почти не осталось. Лично у меня – три магазина. Вернее, два с половиной. Тот, что прямо сейчас к автомату примкнут, уже наполовину пуст. Ну или наполовину полон, тут от точки зрения зависит. Хотя оптимистом в такой ситуации оставаться сложно. Разве что у Кенни получается пока. И то не понятно, всерьез он или просто перед ополченцами форс держит. У остальных, думаю, дела не намного лучше. И этот неприятный факт здорово всем давит на нервы. Потому как отступать нам нельзя, да и некуда, если по-честному. После того, что мы тут натворили, урки нам уйти не дадут, вцепятся в загривок, будто бультерьеры, и не успокоятся, пока мы чисто физически не закончимся. При этом посреди поля одолеть нас будет значительно проще, чем сейчас, когда мы в землю зарылись. Да и местному населению, и без того дерьма полным черпаком хапнувшему, тоже ничего хорошего не светит. Такие вот веселые расклады. И что в такой ситуации остается? Остается держать позиции. Пока есть хоть один патрон или пока еще жив.

Оба-на, а это что такое?

– Да ну х…! – с чувством выдыхает Боровков.

Да уж, коротко, эмоционально и грубовато, конечно, но чрезвычайно верно по сути. Лучше и не скажешь. Со стороны опушки далекой рощицы, оскальзываясь время от времени на подмерзшей, заледенелой траве, в нашу сторону топает на полусогнутых шкет, активно размахивающий над головой палкой, к которой привязана довольно крупная тряпка условно белого цвета. Грязненькая, конечно, но точно белая. Вот это финт ушами!

Вызываю по рации Фишера. Благо он не в здании ОВД, а тут, неподалеку, в одном относительно уютном (ну, по крайней мере, сухом и не заросшем плесенью) подвальчике отдыхает. У нас непосредственно на рубежах обороны – только дежурная смена дозорных. Остальные по таким вот импровизированным «землянкам» пытаются вздремнуть. Последние двое суток напряженными выдались, еще чуть-чуть, и даже тренированные «стрижики» начнут засыпать стоя, чего уж про ополченцев-резервистов говорить. Но тут без Артема никак, он армейский «особист», с переговорами у него должно получиться куда лучше, чем у кого бы то ни было в нашей сбродной команде.

Тема прибегает буквально через пару минут, продолжающий изо всех сил махать белой тряпкой парламентер как раз до сгоревших «КамАЗов» дойти успел. А Фишер… Ай красавчик! Выглядит свежим, что твой огурец, рожа бодрая, даже ополоснуть физиономию успел где-то. Ни сонливости в глазах, ни следов усталости. Разве что щетина… Так он с ней еще брутальнее смотрится.

– Так, парни, ну-ка изобразили на мордах лица бодрость и свирепость, – коротко инструктирует Артем всех окружающих. – Кто не может, лучше пока назад оттянитесь, с глаз долой. Этот хмырь должен перед собой видеть злобных и беспощадных монстров, которым вся их шайка-лейка – так, на один зуб, слегка размяться. Он пока по полю мимо трупов своих подельников топал, уже нужный настрой получил. Теперь надо картинку завершить грамотно.

В наших рядах – слабое шевеление. Большая часть резервистов отходит к ближайшим домам, а их место занимают самые здоровые из «стрижей» и костромские омоновцы. У этих с фактурой полный порядок – натуральные головорезы. Я богатырскими статями не выделяюсь, а потому пытаюсь отступить в задние ряды.

– Куда? – тормозит меня Артем. – А ну вернись, рядом со мной стоять будешь!

– На фига?

– Ты себя в зеркале видел? – по-еврейски, вопросом на вопрос, отвечает Артем. – У тебя ж вся куртка в засохшей крови! Рукава реально в кровище по локоть… Да еще разодрана так живописно. Костюмерная «Мосфильма» отдыхает. Да он от одного твоего вида в штаны жидко накидает…

– Это да, – вздохнув, киваю я. – Угробил куртку. Почти новая была, а теперь – и не отстирать, и не зашить, только на выброс. Где теперь другую такую достану?

– Ну ты, Саныч, и этот… – в голос ржет Кенни. – Франт, ядрен батон. Тут до вечера бы дожить, а он по поводу куртки изгвазданной температурит.

Гогочущего Кенни поддерживают сначала омоновцы, а потом и вообще все собравшиеся. Почти дошедший до нас парламентер, относительно ободренный тем, что его до сих пор не пристрелили, услыхав громкий хохот доброй дюжины здоровых мужиков, чуть присел и замер, словно заяц, готовый задать стрекача.

– Че ты там трешься, убогий?! – гаркает Кенни. – Потерялся?! Маму ищешь?! Сюда иди, коль приперся, не тронем!

– Кстати, Игореха, спасибо за идею, – легонько толкаю я Боровкова в бок.

– Какую идею?

– По поводу нового позывного. После всего, что тут произошло, Татарином быть как-то совсем западло. Уж лучше тогда и правда Франтом.

– А-а-а, – понимающе тянет тот. – Да всегда пожалуйста, мне для хорошего человека не жалко, пользуйся.

Парламентер, все так же на полусогнутых, приближается к нашим импровизированным окопам метров на десять-пятнадцать.

– Э-э-э… Вечер в хату… В смысле, вечер добрый…

– Это для кого как, – многозначительно бросает уже вошедший в роль Фишер.

Посланный паханами практически на убой и отлично это осознающий уголовник, сявка на побегушках, по роже и повадкам за версту видно, ощутимо бледнеет.

– Не бзди, – чуть обнадеживает его Артем. – Сказали, что не тронем, значит, не тронем. Чего надо?

– Так это, прислали меня… Насчет переговоров, значит… Ну, чтоб краями разойтись…

Артем широко и совершенно искренне улыбается доброй улыбкой голодного нильского крокодила.

– А кто вам, упырям, сказал, что мы хотим с вами краями расходиться? Нам и так хорошо. Положим вас тут столько, сколько сунется, а потом, когда вы назад впереди собственного визга рванете, пойдем следом. И будем вас, как стадо, гнать и резать, пока вы не кончитесь.

При слове «резать» парламентер бросает взгляд на меня, на покрытые коркой бурой, давно подсохшей крови рукава моей куртки, на нож в ножнах, висящий на плечевой лямке моей РПС. Поймав его взгляд, я стараюсь максимально точно повторить улыбку Фишера. Все, поплыл клиент! В круглых глазах шкета уже не страх, панический ужас. Да и колени начали ощутимо подрагивать. Спекся.

– А вообще не по чину нам, дружок, с тобой разговоры разговаривать. Передай своим «буграм»: хотят серьезного толковища – пусть сами и приходят, а не «шестерок» вроде тебя подсылают. И предложения пусть выдумывают выгодные. А не предлагают то, что мы и без них сами возьмем. Все понял?

Парламентер быстро и мелко закивал, будто китайский болванчик.

– Вот и молодец. И еще, – Фишер кидает бандиту почти пустой мешок, в котором лежит что-то круглое, вроде футбольного мяча, – своим отнеси, пусть поглядят и подумают.

Поймавший мешок урка смотрит на него с нескрываемым подозрением.

– Да не бзди, говорю, – в голос хохочет Артем. – Не бомба. Хочешь – сам глянь.

Тот сует нос в мешок и едва не отбрасывает его в сторону.

– А вот это зря. – В голосе Фишера теперь слышится неприкрытая угроза. – Отнесешь и отдашь лично паханам в руки. И не дай бог, я узнаю, что не донес, – лично тебя на ремешки порежу. То-о-оненькие такие. Все понятно?

Уголовник смотрит на «особиста» словно кролик на удава и медленно кивает.

– Тогда свободен. И своим скажи, пусть думают быстрее. Времени им – до утра. Не надумают, пусть пеняют на себя. Но если утром мы ничего интересного от них не услышим, лучше вам самим позастрелиться. Не так больно и страшно подыхать будет.

Сообразив, что Фишер уже все сказал, парламентер во все лопатки припустил назад, к роще. Мешок болтался в его безвольно опущенной руке и молотил бегущего по ногам, но он этого, похоже, не замечал.

– Артем, а что там?

Конечно, догадки на эту тему у меня имеются, но хочется узнать, так сказать, из первых рук.

– Голова твоего «тезки», из-за которого ты теперь решил на Франта отзываться, – отвечает Артем и оборачивается к остальным: – Давайте-ка, мужчины, назад к ОВД. На постах остаются только дозорные. Остальным всем собраться – совет держать будем.

Ни в холле перед дежуркой, ни даже в актовом зале отдела полиции мы все, понятное дело, не поместились. Поэтому «народное вече» собралось прямо перед зданием, вокруг нескольких костров. Благо неожиданно прекратились мерзкие, так задолбавшие уже за последнюю неделю осадки. Просветов между закрывшими небо низкими, почти черными облаками – ни малейших, но тенденция обнадеживающая.

– Вопрос на повестке дня всего один, мужчины. – Голос у Артема поставленный, все же армейский офицер, вроде и не надрывается, но слышно хорошо и всем. – Как жить дальше?

– А варианты есть? – выкрикивает кто-то из задних рядов.

– Есть, – спокойно, словно ожидая подобного вопроса, отвечает Фишер. – И даже несколько. Можно упереться рогом и встать нерушимой стеной. Патронов до фига осталось?

Ответом ему лишь тишина. Боеприпасов у нас – минут на тридцать боя средней интенсивности. Потом – разве что только на кулачках…

– И я о том же, – продолжает Рыбальченко. – Второй – бросить все и, пока бандиты до утра думают, постараться небольшими группами отсюда щемануть кто куда, в разные стороны. Кто-то, возможно, вырвется и уйдет в ту же Кострому. В Галич бессмысленно, Галич после Чухломы следующий. Но уйти смогут точно не все, а только самые везучие. Тех, кто тут останется, и наших, и просто местных, тоже можно с ходу списать в «двухсотые»2828
  «Двухсотые» – от «Груз 200» – погибшие.


[Закрыть], у них шансов нет в принципе. Чухлому урки чисто из гонору с землей сровняют, доказывая себе, что они нас победили. Как вам такой расклад?

И снова тишина. Похоже, и этот вариант развития событий народу не приглянулся.

– Ну и третий вариант: можно, пользуясь тем, что мы их сейчас здорово напугали, а реальных наших сил и возможностей они до сих пор не знают, вырвать у них перемирие, а то и какой-никакой мир на наших условиях. Только действовать нужно тонко и хитро, чтобы со стороны казалось, что это не мы что-то им предлагаем, а они нам. А мы всего лишь соглашаемся. Причем милостиво, с позиции сильного. Мол, черт с вами, мы можем вас и передавить, как клопов, но возиться не хочется, да и дел других полно. Ну, что-то в таком духе…

– А получится? – В голосе из толпы слышно серьезное сомнение.

– Не буду врать, шанс далеко не стопроцентный. Но он есть. И если получится, то итог для нас выйдет куда лучше, чем в первых двух вариантах. Ну, а если не выйдет… А что нам, собственно, терять-то?

Тут он прав. Что при попытке принять последний, безнадежный бой, что при бегстве шансов выжить у нас никаких – умрем точно. И если с переговорами не прокатит – то же самое. А вот если выгорит…

– Так что, смертнички, как помирать будем: быстро или попробуем напоследок помучиться?

Общее мнение выразил Руслан, очень похоже изобразивший короткий смешок красноармейца Сухова и ответивший его же голосом:

– Лучше, конечно, помучиться.

– Ну, раз по данному вопросу повестки определились, погнали дальше…

– Погоди, Артем, – влезает неугомонный Кенни. – Так вроде один вопрос на повестке был, нет?

– Второй плавно вытекает из первого, – нимало не смущаясь, жестом обрывает его Фишер. – Раз решили идти на переговоры, нужно определиться, на какой выгодный для нас расклад мы будем зэков наталкивать. Что они нам такого заманчивого могут предложить, на что мы, так уж и быть, сможем согласиться.

Мнений оказалось много, вернее, много вариаций на тему нескольких основных «сюжетов». И вот тут Артем свои скрытые доселе таланты продемонстрировал во всей красе. Убеждал, отвечал на вопросы, причем толково и доходчиво, обрисовывал, чем и что может в итоге закончиться, во что вылиться. Спорили долго и уже глубокой ночью пришли-таки к единому мнению.

Перебить бандитов мы не сможем, ни сейчас, ни позже. Да, через некоторое время мы подлечим раненых, подтянем подготовку резервистов, возможно, еще каким-то личным составом обрастем, добудем боеприпасов… Но и уголовники в это время тоже будут только сильнее становиться. Сомневаюсь, что их паханы свое воинство распустят. А значит, открытое прямое противостояние – изначально не вариант. Отжать под себя какие-то земли, выбив для них гарантии «экстерриториальности»2929
  Экстерриториальность – в прямом смысле особые права и преимущества (неприкосновенность личности и жилища, неподсудность местным законам, освобождение от налогов, повинностей), взаимно предоставляемые государствами иностранным дипломатическим представителям и другим должностным лицам. В переносном, применительно к событиям книги, – гарантии неприкосновенности территории и проживающих на ней.


[Закрыть], в принципе, можно. Но это в конечном итоге все равно тупик. Рано или поздно такой анклав все равно возьмут к ногтю: окружат со всех сторон, заблокируют и задавят, как питон кроликов. Да, проживем чуть дольше, но и только. Да и чисто моральный аспект… Для жителей этой самой территории мы кем будем? Вот прямо сейчас мы для Чухломы – спасители. А если останемся тут насовсем? Расквартируемся, обложим налогами? Были бы у нас серьезные материальные ресурсы и специалисты, мы могли бы попробовать подменить собой государство: наладить хоть какое-то энергоснабжение, медицину, школу для детворы, распределение продовольствия. Но ничего этого у нас нет и не будет. Есть полторы сотни отлично подготовленных мужиков, умеющих только воевать… И как нас назвать тогда? Чем мы будем отличаться от тех же бандитских «бригад», что в девяностые всех и вся «крышевали»? Которые, ничего не производя сами, отнимали изрядный кусок дохода за «защиту» от таких же отморозков. И все «крышуемые» платили, жить-то хочется, но прекрасно понимали, что платят не за мифическую защиту, а оплачивают свою жизнь или право вести торговлю. А защита – фикция, предлог. Не было бы бандитов, так и защищать ни от кого не нужно… Получается, что ничем, постепенно в тех же самых «торгующих крышей» бандитов и превратимся, не сразу, не все, но точно. А главное, собравшись все вместе, сбившись в кучку, мы словно сами будем напрашиваться на попытку решить проблему с нами одним решительным ударом. И кто-то рано или поздно все равно решится. И если не дурак, то не нахрапом попрет, а предварительно подготовится. Впрочем, я это все уже чуть раньше упомянул: окружение, блокада и – закономерный, пусть и весьма неприятный, финал. Единственный, по мнению Артема, относительно приемлемый выход в том, чтобы разрешить бандитам взять «под крышу» какие-то территории, но самим в тех же краях поселиться, взяв на себя функции чего-то среднего между шерифами, участковыми и ОМОНом. И получиться все должно было примерно как в середине тех же девяностых: про то, что бандиты есть, знали все, более того, почти все их знали и в лицо, и по именам. Чем они занимаются, тоже ни для кого секретом не было. Но вот за цугундер правоохранительные органы брали только уж совсем зарвавшихся, оборзевших и потерявших берега. Остальные продолжали крутить свои дела, тихо и не привлекая внимания. Правда, причины того, что «вменяемых» не трогали, тогда были иными, не теми, что сейчас у нас. Тогда это была банальная коррупция: «толстолобики» исправно платили со всех своих гешефтов представителям власти, а те делали вид, что их не замечают. Сейчас мы бы и рады со всей этой шушерой разобраться, да вот только сил не хватит. И закончится все тем, что разберутся с нами… Конечно, вариант, далекий от идеального, но хотя бы дающий шанс выжить. А это в нашей ситуации – уже немало.

– А как же правительство, вообще государство? – усомнился один из костромских омоновцев. – Вот «вернутся красные», и что? С нас же за такие договоренности с уголовниками не только погоны снимут…

– И на эту тему я думал, – признался Фишер. – И пришел к выводу, что в ближайшее время рассчитывать на то, что «взовьются знамена, загремят барабаны» и примчится на помощь могучая Красная Армия, нам не стоит. Сколько времени прошло с момента ядерных ударов? Полторы недели. Хоть как-то власти с тех пор себя проявили? Даже на местном, региональном уровне самый высокий связавшийся с нами чин – начальник костромского УФСБ. Аж целый полковник… И все, будто вымерли все, кто уровнем повыше. Нет, понятно: Москву, несмотря на все кольца ПВО, все же накрыли… Собственно, потому и всему остальному относительно немного досталось – чуть не половина всего, что у амеров было, на Москву ушло. Питер гигантской волной смыло, хуже, чем тот Таиланд в четвертом году3030
  Имеется в виду сильнейшее стихийное бедствие, обрушившееся на Таиланд в две тысячи четвертом году, когда после сильнейшего подводного землетрясения в Индийском океане прибрежные районы Таиланда были практически смыты гигантским цунами, высота которого достигала пятнадцати метров.


[Закрыть]… Но все прочие-то куда подевались? Почему молчат? Где команды и распоряжения? Где попытки взять ситуацию под контроль? Я могу поверить в неразбериху, панику и несогласованность. В течение первой пары дней, не больше. Потом система все равно начнет работать, на то она и система. Если не работает – значит, все, приплыли. Нет больше ничего, каждый сам по себе и сам за себя. Со временем, надеюсь, все наладится, но нам бы до завтрашнего вечера дожить, куда уж так далеко заглянуть пытаться.

В общем, договорились. Не без оговорок и противоречий, без «принято единогласно»… Но даже самым ярым противникам Артемовой придумки было понятно: или так, или уже завтра к обеду все мы будем убиты, а Чухлома превратится в мертвое пепелище. Да, идея была спорная и далеко не лучшая, но альтернативы нет вообще.

– Блин, Саныч, ты что, серьезно? – Боровков-Кенни с изумлением смотрит на отданные мною автоматные магазины, последние два, в которых еще есть патроны.

– Бери, бери, Игореха. Если не сложится, вам тут оно будет нужнее, чем нам там.

Если у нас на встрече с бандитскими паханами все по плану пойдет, то мне патроны вообще не понадобятся. А если не по плану… Сомневаюсь, что я успею «домолотить» хотя бы те два десятка, что у меня в примкнутом к автомату магазине остались… Там успеть за колечко гранаты дернуть, и то за счастье будет. А Игорю, глядишь, и пригодятся. Хотя лучше бы не пригодились, конечно.

– Ну, тогда – ни пуха, – от души желает Боровков.

– К черту, Игорь! Хотя к черту я сейчас сам и пойду. А тебе – счастливо оставаться.

Еще раз оправив снаряжение (выглядим мы все солидно и угрожающе: бронежилеты, шлемы, туго набитые подсумки «разгрузок»… а то, что в тех подсумках – тряпки для объема и мелкий, но тяжелый металлический хлам, чтоб карманы солидно вниз обвисали, и из реально серьезного при нас – по одной оборонительной «эфке» на брата, так про это только мы знаем), припускаю вслед уже ушедшим вперед троим переговорщикам с Фишером во главе. «Главбандиты» решили-таки встретиться лично. На взлетном поле местного аэродрома. Что ж, будем надеяться, что идея Артема окажется удачной и у него хватит актерских способностей убедить бандитов в нашей крутости и непобедимости. В противном случае… Хотя а что – «в противном случае»? Если у Рыбальченко не выйдет, мне это очень скоро будет глубоко безразлично. «Мертвые сраму не имут».