Текст книги "Джокер и Палач"

Многих это беспокоило. На Магию и тех, кто связан с нею, смотрели косо. Но Ее Высочество к Магии благоволило. Собственно, с Магией и была связана вся ее жизнь во владениях Деда всех Дедов на Квесте. Так что и она сама в Магии кое-что смыслила. Магов в обиду Феста не давала. Однако она же лучше всех знала, сколь опасна Магия в руках профанов. Поэтому и издала кучу эдиктов, ограничивающих распространение предметов Магии среди своих подданных. Ввела институт менял, которым дозволено было посредничать в деле обмена. К сожалению, этим она только загнала обмен и использование в подполье. А контролировать любое подполье – дело достаточно трудное.

* * *

Как ни странно, несмотря на его известность и даже легендарность, лично Шишел был мало известен подавляющему большинству подданных Ее Высочества. Прошлая жизнь научила его не светиться в средствах массовой информации. Так что изображения его никто посторонний просто не мог видеть. Мало того, легенды и россказни настолько сильно врали, что образ его в народе очень мало напоминал реального Шишела, шкафоподобного и украшенного короткой и слегка поредевшей бородой-лопатой. Чаще всего довольно угрюмого и неразговорчивого. Профессиональные взломщики, даже на время забросившие свое ремесло, редко источают благодушие, и стремление пообщаться с первым встречным вовсе не бьет из них фонтаном.

Да, собственно, ему не так много приходилось болтаться по Семи Городам и окрест. До недавних пор – по крайней мере, до недавних пор. Его не так уж часто можно было найти и непосредственно на Заразе. По той же самой причине, которая делала его живой легендой. Он был не только в числе первооткрывателей Заразы, но и в числе тех, кто возглавлял и организовывал чуть ли не по всем Тридцати Трем Мирам Федерации движение за эмиграцию в Закрытый Мир.

Дело-то было нелегкое.

С Харура, например, народ стремился вырваться любой ценой куда угодно. Хоть к черту в глотку, но только не оставаться под властью Кривого Императора. Но вот Император тот и его силовые структуры придерживались на этот счет прямо противоположного мнения. Попытка покинуть не то что планету, но даже просто предписанные пределы проживания каралась смертью. Впрочем, Шишел не мог припомнить такого проступка, который на Харуре карался как-нибудь иначе.

А вот власти Террановы, наборот, готовы были даже приплатить за каждого, кого агенты Закрытого Мира безвозвратно заберут в свои надзвездные края. Тем самым они рассчитывали избавиться от все более досаждавших и здешнему государству, и его гражданам «антиобщественных элементов». Только эти самые «элементы» вовсе не спешили переселяться с комфортабельной «курортной» планеты в суровый мир первопроходцев, переселенцев и беженцев.

Но в целом клиентов у эмиграционной службы хватало. Ведь, в конце концов, в жилах обитателей тридцати двух из Тридцати Трех Миров Федерации текла беспокойная кровь их предков – всех как один Переселенцев и Первопроходцев. И когда какой-нибудь оркестрик выдавал напоследок марш Переселенцев «Под чужие небеса», слушатели неизменно вставали и у половины из них слезы наворачивались на глаза.

Слава богу, пропускная способность канала эмиграции была не мала и не велика. А именно – «в самый раз». Всего десяток кораблей удалось переоборудовать организаторам кампании по заселению Закрытого Мира (по идее – нового и прекрасного). Теперь, в отличие от любых космических посудин, они могли повторить сделанное впервые кораблем Предтеч с Квесты. Они могли совершить прыжок через Горловину к Заразе. И вместимость каждого из них не превышала тысячи голов переселенцев. За первые десять с небольшим лет эмиграции каждый из кораблей, дослужив до полного износа, сделал примерно по сотне таких скачков. Не всякая кампания по заселению новых Миров могла похвастаться такими результатами.

То, какими методами было достигнуто финансовое обеспечение этой кампании, это... Это «отдельная поэма в десяти песнях», как любил выражаться в таких случаях Шишел. Лично свой вклад в добычу необходимых средств – в качестве специалиста в области экзотической – оценивал как «скромный, но заметный». Конечно, при таком раскладе ему не приходилось светиться даже перед своими попутчиками. Единственное отступление от правил конспирации он допустил напоследок, когда «челночные» рейсы уже исчерпали свои возможности. Шишел «распропагандировал» и захватил на Заразу – в последних двух рейсах – немногим больше дюжины своих друзей из разных Миров. Он знал, что ему будет одиноко по ту сторону Горловины.

* * *

Подвиги Шишела вроде оценили по достоинству. Он был возведен при Дворе принцессы в ранг министра Двора по особым поручениям. Кроме того, удостоился почетного титула Друга Ее Высочества. Таких «друзей» при дворе было всего четверо: трое участников первого перелета и Лоуренс Арнольд, физик, разгадавший устройство корабля Предтеч, позволяющее теперь уже обычным «транспортникам» проходить через Горловину.

Шишел старался как мог. Но уже через год (и за два года до событий, о которых мы ведем речь) он попросил Фесту позволить ему удалиться от Престола. Крутые придворные горки укатали непривычного к атмосфере постоянных интриг Сивку. Позволение было дано не без некоторой обиды. Однако на прощание Дмитрию было пожаловано дворянство, имение, достоинство рыцаря одного из Доблестных Орденов и право быть принятым Престолом без доклада.

Имение оказалось довольно скромным особняком с садиком, но Шишелу понравилось. У него с детства не было своего дома. Такого, в который можно возвратиться из странствий.

Должно быть, мысль о собственной постоянной бездомности больно кольнула Шишела, потому что, дойдя до этого места в своих воспоминаниях, он смолк и грустно уставился на пейзаж за окном. А пейзаж этот был представлен сейчас мерно скользившими куда-то вдаль волнами Долгой реки и палубными надстройками парома, который неспешно переправлял «Субару-Каприз» и ее пассажиров к Речному острову.

* * *

Доктор Рафаэль Фландерс устроился на острове неплохо. Речной был почти идеальным местом уединения и отдыха. На довольно большой, заросшей вековым лесом площади острова располагалось не больше десятка поместий. Сначала здесь мало кто селился, потому что далековато это было и непрестижно. А потом – потому что стало близко, престижно и очень дорого. Док умудрился проскользнуть в зазор между этими двумя эпохами и теперь пожинал вполне достойные плоды своей удачи.

Единственным недостатком Речного была популяция комаров, каким-то дурацким чудом завезенных сюда из Старых Миров. Все ультразвуковые пугала, электрические ловушки и сверхмощные репелленты были этим микровампирам практически безразличны. Помогали от них только старые верные полимерные сетки – сита, просеивающие теплый вечерний воздух.

Впрочем, до вечера было еще далеко, и комариная рать пока не тронулась в свой очередной разбойный рейд. Так что окна и двери в коттедже доктора Фландерса были открыты настежь, а сам док в ожидании гостя сидел на вынесенном на веранду стуле и почитывал какие-то распечатки, горою сложенные сбоку на дощатом полу. Это был сухопарый, уже порядком седой и высушенный чужим солнцем мужчина. Коротко стриженный и одетый в джинсы и поношенный вельветовый пиджак с кожаными заплатами на локтях.

Узрев затормозивший у небольшой калитки, ведущей в его владения, кар, док отложил распечатки в сторону, поднялся на ноги и двинулся навстречу гостям. Гости и хозяин остановились у калитки.

Шишела ему представлять было не надо. Они пару раз виделись в придворных покоях. Но в те времена были, в общем-то, безразличны друг другу. А вот Кая пришлось представлять по всей форме.

– Господин аббат... – представил его Шишел. – Э-э... Филипп Шануа. Участвует в расследовании убийства Коннетабля Стрита. Он мой старый знакомый. Вы можете вполне положиться на него.

Лицо дока словно подернулось туманом.

– Я не рассчитывал на участие в нашей беседе третьих лиц... Я думал, что это условие вам ясно без слов...

– Если вы настаиваете, – сухо произнес «аббат», – я могу подождать в машине, пока вы будете беседовать тет-а-тет... Или, если вам будет угодно, вообще могу удалиться. Однако мне кажется, – что это не пойдет на пользу делу.

Целую минуту док Фландерс напряженно размышлял, пожевывая свои тонкие сухие губы. Потом он наконец пришел к какому-то решению и коротко бросил:

– Заходите, господа. Пройдемте в мой кабинет. Там разговаривать удобнее всего. Там все мои материалы, как говорится, под рукой.

– Минутку! – прогудел Шишел. – В наших разговорах будет участвовать еще один собеседник. Помогите только донести его до этого вашего кабинета.

Он вернулся к машине и отворил заднюю дверь. Заинтригованный док глянул на громоздящийся на сиденье короб и, по всей видимости, догадался, о чем идет речь. Не говоря ни слова, он принял участие в переноске неуклюжего груза в свой дом.

Кабинет Рафаэля Фландерса напоминал музейную экспозицию. Обычно пребывание в нем было равносильно хорошей лекции по космоархеологии. Даже, пожалуй, целому небольшому курсу таких лекций. Стены довольно просторной комнаты были от пола до потолка заставлены полками, на которых располагались самые разнообразные экспонаты.

Тут были и голограммы мест раскопок, и инструменты космоархеологов, и запрещенные к электронному копированию фолианты трудов коллег Фландерса со всех концов Обитаемого Космоса, и реконструкции сооружений, развалины которых были найдены на десятке планет (из многих сотен, посещенных людьми). И, конечно, здесь были и сами экспонаты. Немыслимо странные предметы, среди которых только опытный взгляд специалиста мог отделить явные предметы Магии – следы древнего пришествия Предтеч – от оружия и инструментов, доставшихся «космическим гробокопателям» от иных, гораздо более поздних цивилизаций.

Шишел подумал, что сам он не решился бы жить в одиночестве и уединении в доме, набитом таким редкостным хламом. Конечно, любой воришка на Заразе знал, что красть предметы Магии – значит искать худые приключения на свою голову. Но ведь были здесь ценности и не магические. Как, например, скафандр неведомого четырехрукого космонавта с корабля неизвестной цивилизации, две тысячи лет назад потерпевшего бедствие в системе Фомальгаута. Или набор непонятных инструментов, похожий на готовальню, найденный в одном из затопленных городов на Планете Мидаса. Да и собрание книг и документов в одном только кабинете Фландерса тянуло на целое состояние.

Должно быть, грабители просто побаивались связываться с человеком, который собаку съел на Магии Предтеч. От такого типа можно было ожидать самой изощренной мести за покушение на его сокровища.

Одна из дверей кабинета была приоткрыта. Вела она в лабораторию, из которой струился мягкий свет люминесцентных панелей и слышалось мелодичное попискивание каких-то приборов.

Фландерс включил освещение, и в сумеречном кабинете стало немного уютнее. Казалось, что обступившие гостей диковины поспешно отступили подальше – в глубину своих полок.

– Поставьте это сюда, – распорядился док, очищая место на своем рабочем столе.

Шишел немного повозился с коробом, затем извлек из него и водрузил на стол свое недавнее приобретение. Джокер за время путешествия не стал менять свой образ. Это по-прежнему была уродливая пародия на настольный комп. Рядом с настоящим компьютером, украшавшим стол Фландерса, он смотрелся какой-то нарочитой и злой издевкой над своим соседом.

– Ага... – пробормотал Фландерс. – Понимаю... Не чем иным, как моим старым знакомым со Скимитары, это быть не может... Ххе! Старый дружище... – Он наклонился к столу и принялся внимательно рассматривать странного уродца. – Он по-прежнему остался пересмешником... – констатировал док. – Правда, похоже, что он чему-то научился за это время. Например, изображать буквы. Хотя и не очень хорошо... – Фландерс повернулся к Шишелу. – Ну и зачем вы привезли его сюда, ко мне? Надеюсь, вы не собираетесь просить меня забрать его у вас?

– Упаси вас бог! – замахал на него руками Шишел.

Он чуть было не обмолвился о том, что обладать Джокером стало делом смертельно опасным, но вовремя прикусил язык. С этой информацией стоило повременить.

– Да нет, – пояснил Шишел. – Не хотите вы эту штуку в хозяйстве иметь, ну и не надо. А вот посоветоваться с вами мне... нам очень даже надо. Уже потому, что похоже на то, что из-за этой штуки как раз Коннетабль Стрит богу душу и отдал...

– Ну, если вам нужен всего лишь мой совет...

Док пожал плечами и широким жестом указал гостям на кресла. Кресел в кабинете было с полдюжины. Все разношерстные и заваленные пыльными кипами распечаток и всякого другого бумажного хлама.

– Садитесь, садитесь, – подтвердил свое приглашение док. – В ногах правды нет, как говорят, кажется, ваши соотечественники, господин Шаленый. Сбросьте эти бумажки на пол. Не беспокойтесь.

Шишел не стал чиниться и, освободив ближайшее кресло от бумажного ига, опустился в него. Кресло жалобно скрипнуло. «Аббат» тут же последовал примеру Дмитрия.

– Ну, как говорится, «спрашивайте – отвечаю», – провозгласил Фландерс.

– Чем эта штука, – Шишел кивнул на Джокера, – опасна? Ведь вы же, док, всем советуете не то что с ней дело не иметь, а так даже и не интересоваться ею вовсе! Это вопрос не праздный. Вы уж поверьте.

– Верю, что не праздный, – согласился Фландерс. – Особенно для вас. Раз уж вам в руки эта вещь попала. Постараюсь на ваш вопрос ответить коротко. Я пришел к выводу, что Джокер – это робот, который может выполнять очень широкий набор функций. Он может заменить любую нашу автоматику. Может выполнить любую работу. И если мы раньше времени поймем его устройство и начнем изготавливать таких Джокеров тысячами, то очень скоро станем полными паразитами. Лишним звеном в производственной цепочке. А любая система стремится избавиться от лишних звеньев. Вы уловили мою мысль?

Шишел озадаченно уставился на дока.

– Робот... – пробормотал он. – Функций... Широкий набор... А если его самого обо всех этих делах спросить?

– А как вы это себе представляете? – усмехнулся Фландерс. – Как с ним разговаривать?

– А вы и не пробовали? – с деланым удивлением спросил Шишел. – А я вот попробовал его разговорить. И, знаете, получилось!

Фландерс уставился на него взглядом, которым обычно одаривают сумасшедших.

– Вы разговаривали с ним?

– Разговаривал маленько. Но испугался, – признался Шишел. – У меня с такими вот штуками отношения сложные.

Глава 9
БОГ ДОГАДОК

Фландерс установил перед Джокером видеокамеру и фиксировал каждый знак, возникший на экране «компа». После этого принялся отстукивать на непривычной клавиатуре вопросы. Джокер отвечал практически немедленно. Ответы возникали на слегка перекошенном экране молниеносно набегавшими строчками. Из-за непривычного вида букв читать эти строчки было иногда затруднительно, но уже через час-другой странные значки стали привычными и не отвлекали больше. Иногда был непонятен сам смысл ответа, но большей частью текст был грамотен и ясен, словно школьное сочинение туповатого отличника. За время пребывания на планете Джокер, видимо, времени не терял.

Кай Санди молча следил за работой Фландерса и почти не вмешивался в нее. Шишел заинтересованно сопел за спиной у доктора и время от времени то задавал вопросы, пытаясь разобраться в том, что же означает выдаваемый Джокером текст, то просил дока задать Джокеру какой-нибудь важный, по его мнению, вопрос.

Одним из первых таких вопросов был: «Есть ли у Джокеров враги?»

– Вам лучше уточнить ваш вопрос, – сухо посоветовал Фландерс. – Например, так: «Известна ли вам цивилизация, которая противодействует действиям Джокеров?»

«И посылает своих роботов уничтожать их, – торопливо добавил Шишел. – Или хотя бы тебя, Джокер, лично».

– Лучше не «тебя» – «вас», – заметил Фландерс, отстукал отредактированный вопрос, прочитал ответ и вдруг с озадаченным видом откинулся в кресле и уставился на Шишела. – Ведь вы неспроста спрашиваете об этом? – догадался он. – На это ведь есть какие-то причины? Я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – вздохнул Дмитрий. – Тот, кого послали по его душу, бродит где-то здесь, рядом. И уже вышел на меня...

«С этого места – подробнее», – хотел было попросить Кай. Но попридержал себя. Он даже не смог бы сразу сформулировать, что остановило его.

* * *

Казалось, что дом 33 по Ботанической был набит людьми Пуделя, словно перезревший огурец семенами. А было-то их всего четверо. За несколько минут они перевернули все в доме вверх дном, ища следы наглых грабителей. Сыщики из них были никудышные. Единственной их находкой был покойник, изрешеченный из ручного пулемета в инкубаторе, и несколько бутылок неплохого самогона из кабинета Шведа. Теперь они продолжали без дела болтаться по дому, время от времени прикладываясь к спиртному и не обращая никакого внимания на измордованных хозяев. Допрашивать их было привилегией Пуделя.

Никто из них и не подумал оказать потерпевшим хоть какую-то помощь. Слегка оклемавшийся Швед сам, как мог, перебинтовал истекающего кровью Мутти и ввел ему фиксатор – слава богу, такая редкость у него в аптечке имелась. Коста сидел на диване, держась за голову. Янек – с рассеченным лбом и всеми признаками сотрясения мозга – выглядел не многим лучше.

Все трое ощущали себя не то пострадавшими, не то, наоборот, виновниками происшедшего. По каковой причине и пребывали в состоянии тягостного ожидания. И ожидание это тянулось и тянулось.

В кармане у одного из людей Пуделя залился трелью сигнал мобильника. Тот торопливо поднес трубку к уху, выслушал нечто короткое и энергичное, сразу приобрел собранный и деловитый вид и вернул трубку в карман.

– Кончаем сосать бухло! – распорядился он, обращаясь к троим своим партнерам. – Шеф сейчас будет здесь. И будет в очень фиговом настроении. Поэтому подумайте, что мы ему скажем...

* * *

Действительно, не прошло и десяти минут, как перед домом на Ботанической лихо припарковался кар Пуделя «Порше Кентавр», сделанный по индивидуальному заказу где-то в Старых Мирах для кого-то очень богатого. Как это чудо автомобилестроения занесло сюда, на Заразу, оставалось только гадать.

Из кара резко, как чертик из коробки, выскочил Каба и открыл дверцу салона перед Пуделем. Тот, не глядя по сторонам, стремительным шагом двинулся ко входу в здание. Двое из ожидавших его боевиков скатились вниз по лестнице и еле успели отворить перед ним входную дверь.

Взгляд шефа был, как всегда, мутен и безумен. Но сейчас ярость, наполнявшая Пуделя, сделала его взгляд просто испепеляющим всех, на кого он был направлен.

– Где эти недоумки? – спросил Пудель, продолжая глядеть в пространство перед собой.

– Здесь, наверху, – торопливо доложил тот из бандитов, что был тут за старшего.

Пудель все тем же быстрым шагом взбежал по лестнице и вошел в гостиную, где на сдвинутых в ряд креслах сидели, понурясь, трое драконоводов. Четвертый, Мутти, был устроен в горизонтальной позиции на диване. Он был без сознания.

– Кладка? – коротко спросил Пудель.

– Они говорят, – кивнул «старший» на драконоводов, – что гады унесли ее. Всю.

– Это правда?!

Пудель резко повернулся к Шведу.

Тот развел руками:

– Правда. Мы ничего не могли поделать... Мы же не десантники...

– Деньги? – снова задал вопрос Лакост.

– И деньги они забрали тоже... – с тяжелым вздохом ответил Швед. – Я же говорю – мы ничего не смогли поделать...

– Еще как могли!!! – не своим голосом заорал Пудель. – Прежде всего, вы могли не открывать вашу чудесную бронированную дверь кому попало! Зачем у вас установлено это украшение? И решетка. А ко всему этому – камеры и сигнализация?

– Так мы же его считали за своего... – стал уныло оправдываться Швед. – Никому и в голову не приходило, что он наводчик. И вообще – бандит.

Пудель неприязненно поморщился.

– О ком это ты? – заинтересовался он. – Какой наводчик?

– О Чувырле! – с досадой в голосе объяснил Швед. – О Максе Чумацком!

Стоило ему чуть повысить голос, и голова у него снова начала раскалываться. Он мучительно скривился и обхватил ее руками.

На Пуделя это не произвело никакого впечатления. Он повернулся к своим подручным:

– Вы поняли, кого надо достать из-под земли в первую очередь?

Те – нестройным хором – заверили его в том, что тут и понимать нечего. Ясное дело – гада Чувырлу.

Не слушая их, Пудель резко повернулся снова к Шведу.

– Кончай кривляться! – прошипел он. – При чем здесь Макс? Какое он отношение к вам-то имел? Это же полное дерьмо! Он же «толкач». Пушер. Вы что, его сюда пускали? Наркотой баловались, идиоты?

– Я – никогда! – простонал мучимый головной болью Швед. – Ребята иногда смолили «грезничек». И ничего из «тяжелой артиллерии». А эта сволочь «грезник» сюда таскала чуть ли не задарма. То в долг, то в кредит, то по бросовой цене... Я чувствовал, что не так что-то, но уж больно безобидным он казался.

– Значит, он сюда, к вам, дверь пинком открывал? – ядовито умозаключил Пудель.

– Ну, в общем, был вхож, – определил Швед. – Ну и в этот раз он думал, что мы его «на раз» впустим. Но именно в этот раз открывать не стали, потому что и деньги и кладка у нас уже наготове были. К выносу. И мы не хотели впускать никого постороннего. Да и не впустили бы. Точно. Все же не полные мы идиоты.

– И как же тогда эти мрази сюда просочились? – задал вполне логичный вопрос мсье Лакост.

– Коста, расскажи! – попросил Швед. – У меня голова раскалывается!

Морщась от боли, он скорчился в кресле и, тихо постанывая, стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Они пригрозили пристрелить Мутти, – пояснил Коста. – И нам пришлось отворить... Мутти... Он отправился поговорить с Чувырлой. Через решетку... Но...

– И что же? – резко оборвал его сбивчивые объяснения Пудель. – Этот ваш Мутти так и стоял, разинув варежку, и спокойно ждал, когда из него сделают решето?

– Да не стоял он! – тяжело вздохнул Коста. Говорил он, тоже морщась от усилия, которое приходилось для этого прилагать. – Не стоял, – продолжил он, с трудом ворочая языком. – А вовсе лежал. Без сознания. Он, наверное, повел себя неосторожно. Слишком близко к решетке подошел... Не знаю уж, что там вышло между ним и Чувырлой, но только Мутти был уже, как говорится, «вне игры». Но позвать на помощь он все-таки успел.

– И вы спокойно открыли двери этим мразям? Не догадались сразу же позвонить мне и потянуть время?

– У нас времени не было на размышления, – пожал плечами Коста. – Они начали Мутти разносить на части. Мы пытались отстреливаться.

Он кивнул на сваленные в углу арбалеты. Лицо Лакоста исказила мина глубочайшего презрения.

– Вы бы еще мухобойками с ними сражались! Ладно. Кого-нибудь кроме вашего дружка-пушера вы узнали?

– Так Янек одного из этих сволочей напрочь завалил, – почти огрызнулся Коста. – Из его же, сволочи этой, собственной пушки, кстати сказать. Так что не одними мухобойками мы воевали. Можете на него полюбоваться. – Он кивнул в сторону коридора. – Там... Может, вы или ваши люди и знают покойничка. Вы бы его, если не затруднит, забрали, что ли, от нас. А то не подарок все-таки..... А я, кроме Макса, лично никого из этой остальной тройки в глаза не видел. И даже запомнить их морды не успел. Все очень быстро разворачивалось.

Пудель задумчиво покачал курчавой головой. Потом скосил глаза на того из своих подручных, кто проходил в его отсутствие за старшего.

– Жозеф, ты посмотрел на того малого, которого прикончили наши животноводы? Судя по всему, идиот редкостный. Это ж надо – под собственные пули подставиться!

– Посмотрел, – буркнул Жозеф. – Это не материал для опознания. Это месиво какое-то. Родная мама и то не узнает. Какой-то «залетный», может быть... А может, и местный... А остальных эти друзья – сами слышали – даже запомнить не успели.

– Фигня! Полная! – определил Пудель. – Они из тех, кто здесь хорошо знает обстановку. И знает Макса Чумацки. Надо найти его – это я про Чувырлу – раньше, чем нам останется на память только его труп! Кстати, о трупах. Того, что завалили эти друзья... Его неплохо было бы все-таки опознать. С этим покойничком нужно деликатно подъехать к кому-то из наших людей в охранке. Ну там дактилоскопия, ДНК и все такое. Может, он у них в базе данных найдется?

– Это я беру на себя, – заверил шефа Жозеф. Лакост задумчиво взглянул на него и кивнул в знак согласия.

– Вот что, – продолжил он. – Ты, Жози, конечно, свяжись с нашими людьми в Городской Страже, и пусть они еще тебе дадут фотки всех здешних «авторитетов». Я почти всех их знаю мордально. Может, наши животноводы хоть кого-то все-таки опознают. А их самих...

Он кивнул в сторону инвалидной команды драконоводов и сделал выразительную паузу. Трое пребывавших в сознании пострадавших тревожно напряглись. Решение Пуделя вполне могло стать для них роковым.

– Этих чудаков свезите к доктору Фросту. Пусть подлатает их. Никто не должен засечь, что здесь был налет и смертоубийство. И вообще – никаких посторонних здесь быть не должно. Все помещения возьмите под замок и оставьте не менее двух парней, пусть здесь караулят.

Док Фрост был бессменным доверенным лицом половины криминальных сообществ Семи Городов. В тех случаях, когда не стоило ставить в известность Городскую Стражу о том, что кто-то обратился к профессиональному медику за помощью, обращаться следовало в первую очередь к людям дока. Если вам, конечно, был известен хоть один из них. Официально медицинскими учреждениями три клиники, оборудованные по всем критериям «Скорой помощи», принадлежавшие Алексису Фросту, не считались. Они были зарегистрированы всего лишь как «пансионы». Пансионы для уставших от жизни и желающих немного отдохнуть деловых людей. Только и всего. Ни Городской Страже, ни Доблестным Орденам на их территории делать было абсолютно нечего. Люди устали и хорошо заплатили за свой отдых. Ну при чем тут криминал?

Жозеф со товарищи не заставили себя долго ждать. Всех четверых драконоводов самым решительным и поспешным образом вытащили на задний двор и без лишнего шума забросили в кузов заблаговременно подогнанного фургончика. Двое сели в кабину вместе с пострадавшими, двое вернулись в дом и заняли позиции у обеих входных дверей. Фургончик плавно отчалил в направлении ближайшего «пансиона».

Пудель, стоя у окна, проводил его взглядом затуманенных бешенством желтоватых глаз. Потом повернулся к своему секретарю-телохранителю. Тот почтительно помалкивал и ел шефа глазами. Лакост просто не смог не излить на него переполнявшие его бездны гнева и желчи. Выдерживать подобные вспышки гнева было профессиональной обязанностью Кабы. Собственно, за это он и получал свою зарплату. Впрочем, сегодня его шеф был лаконичен и явно не намерен был разыгрывать перед единственным своим зрителем красочных спектаклей. Он по-настоящему пребывал в бешенстве.

– Это не просто грабеж! – медленно, почти по слогам, произнес Лакост. – Это плевок в лицо. Вы понимаете это? Вы понимаете, в лицо кому это плевок?

– Это плевок в лицо вам, господин Лакост! – с готовностью согласился с ним Каба. – И не только. Это – плевок в лицо всем нам.

– А как я поступаю с теми, кто плюет мне в лицо? – задал следующий и заключительный вопрос Пудель.

– Они умрут, – уверенно ответил Каба. – И умрут плохой смертью!

* * *

Ларри не слишком торопился объявиться в «Скифе». Он, в общем-то, неплохо относился к Гринни. И считал, что парень хоть и сам виноват в том, что обмишурился, но и обошлись с ним несправедливо. Так что давить на него ему не хотелось. Поэтому он дошел до заведения Джимми Хикса прогулочным шагом, прикидывая на ходу, по какому сценарию может сложиться разговор и как, собственно, поставить себя при разных раскладах ситуации.

Еще не войдя в расписанные то ли рунами, то ли еще какой-то мистической ерундой двери «Скифа», он понял, что дело ему предстоит посложнее, чем он предполагал. В обоих небольших залах заведения царила тишина. Разве что поскрипывал бокал, который заботливо и бессмысленно протирал бармен Пол Уини – второй после Джимми Хикса в «Скифе» человек. Он же, впрочем, и последний. Он был просто таким же элементом декора бара, как и сработанное «под старину» фортепьяно. С остальными функциями обслуживания бара вполне справлялась менее экзотическая автоматика.

Ларри невозмутимо осмотрелся по сторонам, вдохнул тающий в воздухе, уже почти уловимый аромат «грезника» и причалил к стойке.

– Как всегда, двойной «Грант»? – уточнил Пол. Ларри с сомнением покачал головой:

– Пинту темного.

– Что, «при исполнении»? – безразличным голосом поинтересовался бармен, артистически нацеживая Ларри его «темное».

Тот благодарно покривил губы, словно не расслышав вопроса, и, как бы невзначай, бросил:

– И еще, как насчет того, куда отправился Гриша Звонков и его приятели? Они ведь здесь слегка куролесили с утра? По домам отправились?

Ответом ему было слегка затянувшееся молчание. Пол взял со стойки еще один, кристально чистый, бокал и принялся рассматривать его так, словно был Шерлоком Холмсом и всерьез рассчитывал обнаружить на его поверхности отпечатки пальцев профессора Мориарти.

– Кабы так… – вздохнул Пол. – Ребятишки доигрались... Да и нас со стариной Хиксом, похоже, под монастырь подвели.

– Мм?.. – неопределенно-удивленно произнес Ларри, отхлебывая из стакана.

Ему как-то не представлялся пьяный дебош с участием Гринни, Тимми, Сяна и их общей подруги Микаэллы. Он был не то что дружен с этой компанией, но в общем-то симпатизировал этим ребятам, отчаянно барахтающимся в океане непростой жизни Семи Городов. То, что они любили повеселиться, вовсе не означало, что они склонны к хулиганским выходкам.

* * *

Пол помолчал немного и пояснил:

– Ребята подразжились деньжатами – должно быть, продали какому-нибудь лопуху городскую ратушу или мост через Залив. Ну и устроили по этому поводу пир на весь мир. Все бы хорошо, только вот Сяну не стоило закуривать «грезник»...

– Мм?.. – сново озадаченно протянул Ларри.

Сам он «грезником» не увлекался, но любителей этого курива за опасных типов не считал. Скорее наоборот – в большинстве своем то были люди тихие и слегка блаженные. Если они и досаждали кому-то, так только своей склонностью поболтать о сновидениях, навеянных сладковатым дымком этой травки. Агрессию «грезник» гасил. Тягу к алкоголю постепенно отбивал. И, ввиду того, что на здешних почвах рос хорошо и был доступен любому, цены на него были вполне умеренными.

Любителям этого зелья не приходилось выходить на большую дорогу, чтобы грабежом добыть денег на покупку очередной дюжины самокруток. Тем более что, в отличие от пристрастившихся к каннабису или героину, поклонники «грезника» не слишком страдали, если приходилось долго обходиться без него. Не более, чем поклонники «пепси», лишенные своего любимого напитка. Обкуриться «грезником» до смерти было практически невозможно. Многие медики считали даже, что он обладает определенным целебным свойством.