Текст книги "Быть евреем: секреты и мифы, ложь и правда"

Новейшая история еврейского народа началась в XVII веке, когда после изгнания евреев из Англии (XIII век), Франции (XIV век), Испании (XV век), они были приглашены вернуться в эти страны.

Во второй половине XVIII века в Европе возникло широкое идейное, культурное и общественное течение, получившее название «Просвещение». Началась эпоха Просвещения, длившаяся до середины XIX века. Великие просветители Вольтер, И. Гёте, Г. Лессинг, Дж. Локк, Ш. Монтескьё, А. Радищев, Ж. Руссо и другие выступали против феодально-абсолютического режима, против невежества, мракобесия феодализма. Они ратовали за образование, гражданское равенство, политическую свободу. «Просвещение» на иврите – «Хаскала».

Уриель Акоста – предвестник Хаскалы. Предвестником Хаскалы стал крупнейший философ XVII века, еврей-вольнодумец Уриэль Акоста. Акоста родился в 1585 г. в семье потомков португальских евреев-марранов, насильственно принужденных принять христианство. Крещеный в младенчестве, Уриэль воспитывался в христианской вере. Он окончил католический колледж, университет и стал специалистом в области канонического права.

Акоста обладал острым и скептическим умом. Он уже в молодости сомневался в некоторых христианских догмах: в неземную жизнь, существование ада и рая, в спасении души посредством исповеди. Он упорно ищет ответы в Торе на мучившие его вопросы веры и человеческого бытия.

Акоста решил вернуться к вере своих предков. В то время в Португалии легально сделать это было равносильно тому, чтобы подписать себе смертный приговор. Поэтому тайно в 1614 г. он вместе с матерью, сестрой и четырьмя братьями покидает Португалию и переезжает в Нидерланды. Семья Акосты поселилась в Амстердаме, где все ее члены вернулись в иудаизм.

В 1622 г. Акоста написал книгу, в которой выступил не против религии, а против некоторых бессмысленных в его понимании ритуалов и сомнительных положений, мифов о бессмертии души, назвал нелепостью выдумку о чистилище души. «Что же касается церемоний, обрядов, уставов, десятин – это хитроумнейший обман, позволяющий бездельникам пользоваться чужим трудом», – писал Акоста. Он отстаивал свободомыслие, основанное на разуме, логике, а не на слепой вере. Акоста считал, что в природе действуют объективные законы, не подвластные Богу. Преступно, писал он, запрещать «людям мыслить, познавать законы… природы», наводить страх на людей и пугать их наказанием в загробной жизни. Он призывал наслаждаться не загробной, а земной жизнью, но не забывать Бога и выполнять Его заветы. Полемический трактат Акосты «О смертности души человеческой», написанный им в 1623 г., вызвал бурю негодования в среде верхушки еврейской общины Амстердама.

Правители общины вольнодумца Акосту решили проучить в назидание другим евреям Амстердама, чтобы держать их в повиновении. Акосту отлучили от общины и предали «анафеме». Его обязали явиться в синагогу в траурной одежде со свечой из черного воска для публичной порки, после чего он должен был лечь на пороге синагоги и все присутствовавшие должны были переступить через него. Акоста отказался явиться в синагогу. «Мое дело настолько правее вашего, насколько истина выше лжи. Вы стоите за обман, чтобы пленить людей и обратить их в рабов; я же борюсь за истину и естественную свободу людей, которым… надлежит, избавившись от суеверий и пустейших обрядов, вести жизнь поистине человеческую», – заявил он.

Тогда для философа-вольнодумца наступили тяжелые времена. Он был подвергнут всеобщему бойкоту, и даже все родственники, кроме матери, из страха отвернулись от него. Акоста даже был брошен в тюрьму, но затем освобожден за крупный денежный штраф, а его книга «Исследование фарисейских традиций в сравнении с писанным законом» (1624 г.) была подвергнута сожжению, как еретическая. Акосту стали избегать прежние друзья и единомышленники.

В 1633 г. Акоста попытался вернуться в общину, но Совет старейшин еврейской общины поставил ультиматум: он должен публично отказаться от своего учения. Семь лет Акоста боролся с руководителями общины, но те всё-таки вынудили его к публичному покаянию. Полуобнаженного Акосту публично бичевали плетью в синагоге. Затравленный и покинутый всеми, Акоста в 1640 г. покончил с собой.

Уриель Акоста был борцом за прогрессивные идеи, движущие вперед историю. Он оказал значительное влияние на развитие философии. Одним из его идейных наследников стал его земляк Спиноза.

Философ Барух Спиноза. В 1632 г. в Амстердаме в еврейской купеческой семье выходцев из Испании родился будущий величайший ум человечества Барух (Бенедикт) Спиноза, чье учение до сих пор опережает эпоху уровнем своего мышления.

Отец Спинозы был преуспевающим дельцом. Спиноза, как и все еврейские мальчики, изучал Тору и Талмуд. После смерти отца юный Спиноза возглавил его дело, но торговля его не заинтересовала. Он увлекся изучением философских трудов, созданных древними греками и римлянами.

Спиноза стал противником фанатичного отношения к Богу. Он утверждал, что следует различать подлинную религию, «научную веру», основой которой является философская мудрость, от суеверия, причиной которого является страх. Спиноза провозглашал интеллектуальную любовь к Богу, которая, по его мнению, делает человеческий разум бессмертным. В те времена учение о бессмертии разума было греховно. За свои взгляды вольномыслия Спиноза был отлучен от еврейской общины Амстердама. Спасаясь от преследований, он покинул Амстердам и стал жить в деревне, где вел скромную жизнь, зарабатывая себе средства на жизнь шлифовкой оптических линз. Затем Спиноза переехал в предместье Гааги, где создал свои знаменитые философские произведения.

В своих сочинениях Спиноза утверждал, что Бог – это всё, что есть в мире, что познавая Бога, мы познаем мир. Спиноза считал, что Бог присутствует во всех вещах и что человек может служить Ему, просто будучи честным и справедливым по отношению к окружающим его людям и обществу. Спиноза представлял мир как систему, которую следует познать. Он стремился создать целостную картину природы, где человек лишь ее часть. Спиноза считал возможным гармоническое сочетание частных эгоистических интересов человека с интересами общества, что более чем актуально сегодня. Он пытался разработать принципы общества, в основе которого были бы свобода, справедливость и божественные законы. Он был страстным приверженцем свободы и справедливости.

В одиночестве, будучи отрезанным от еврейской жизни и от своей семьи, в возрасте 45 лет Спиноза умер. Впоследствии Спиноза был признан величайшим философом мира. Его учение оказало большое влияние на мыслителей конца XVIII–XIX веков, в особенности на Гёте, Гегеля, Фейербаха.

Мыслитель Виленский Гаон. В XVIII веке огромное влияние на духовную жизнь еврейского народа оказал мыслитель, величайший еврейский ученый, раввин Элияху бен Шломо Залман, более известный как Виленский Гаон (1720–1797).

Слово «гаон» на иврите означает «блестящий, выдающийся, имеющий особые достоинства». Этим словом называли знатоков и комментаторов Талмуда. Гаоны сыграли решающую роль в процессе сбора и включения правил и норм в свод талмудических законов. В период раннего средневековья гаоны возглавили талмудические академии и были религиозными вождями еврейства. Позже у ашкеназских евреев гаонами стали называть выдающихся ученых-талмудистов, к числу которых был причислен и Виленский Гаон.

Виленский Гаон родился в Литве, городе Вильно, в семье еврейских ученых. Это был вундеркинд. Когда ему еще не было семи лет, он сделал в местной синагоге доклад о проблемах Талмуда, поразив присутствовавших евреев глубиной мыслей и блеском их изложения. С этого начался его путь ученого и подвижника.

Виленский Гаон обладал феноменальной фотографической памятью, он с одного взгляда запоминал сложнейшие тексты. Поражает трудолюбие этого человека, на сон он выделял не более четырех часов в сутки. Очень высок был нравственный уровень этого человека, жил он очень скромно. Имея небольшой доход, он помогал нуждавшимся, порой для этого продавая свои вещи.

Гаон написал необыкновенно много глубоких работ. Нет ни одного значительного древнееврейского текста, который не рассмотрел и не проанализировал бы этот гигант еврейской научной мысли. Он проверил тексты всех религиозных канонических переводов с арамейского языка и обнаружил в них большое количество ошибок, исправил их, благодаря чему многие места Талмуда получили новый смысл или вообще впервые стали понятными. Гаон считал, что еврейские религиозные ценности передаются из поколения в поколение через постоянное изучение Торы. Трудно переоценить его огромный вклад в методологию преподавания Торы. Гаон был страстным поборником науки. По его мнению, лишь овладев всеми знаниями передовой науки можно глубоко и правильно изучить Тору. Гаон был большим знатоком математики, астрономии, анатомии, географии, музыки, языков. Им были опубликованы работы по алгебре, геометрии, тригонометрии, астрономии, географии Палестины. Авторитет и слава Гаона были столь велики, что город Вильно стал центром еврейской учености и в еврейской истории даже получил название «Литовский Иерусалим», а Гаона стали называть «Виленский».

Любовь Виленского Гаона к Палестине передалась ко многим евреям и вызвала у них желание вернуться на историческую родину задолго до того, как возникло сионистское движение.

Мозес Мендельсон – духовный отец Хаскалы. Европейские идеи Просвещения проникли и в еврейскую жизнь. Философом и духовным отцом еврейского Просвещения (Хаскалы) стал Мозес (Моисей) Мендельсон (1729–1786). Мозес Мендельсон стал одним из первых еврейских философов, пытавшихся ответить на вопросы, поставленные новым временем перед иудаизмом как мировоззрением.

Мозес родился в немецком городе Дессау в бедной многодетной еврейской семье учителя и переписчика Торы. Когда его учителю-талмудисту предложили место раввина в Берлине, то подросток Мозес отправился пешком вслед за своим учителем. В Берлине любознательный юноша при поддержке образованных евреев изучил немецкий, французский, английский языки, а также латынь, основы математики и естествознания. Он знакомится с трудами средневекового еврейского философа Маймонида, английского философа-материалиста Джона Локка. Его настольной книгой становится сочинение немецкого философа, математика и физика Лейбница «Новые опыты о человеческом разуме». Благотворно повлияло на развитие Мендельсона его знакомство и дружба с немецким драматургом и теоретиком искусства Лессингом.

В возрасте 33-х лет Мендельсон посватался к 24-летней Фромет Гугенхайм, дочери купца из Гамбурга. Хорошенькая голубоглазая блондинка при виде невзрачного жениха, к тому же с искривленным позвоночником из-за болезни в детстве, заплакала. По бытующей легенде Мозес привлек к себе внимание красавицы Фромет своим рассказом-байкой: «Когда еврейский ребенок должен родиться, на небесах решается, с кем ему предстоит вступить в брак. Накануне рождения и мне была предназначена жена, к тому же было известно, что она будет горбатой. И я обратился с мольбой к милостивому Богу: пусть лучше горб достанется мне, а девушка пусть растет стройной и милой». Фромет бросилась на шею Мозесу и согласилась на брак. Их брак был счастливым. От него родилось десять детей, из которых выжило лишь шестеро.

Изучая еврейскую религию, Мозес Мендельсон заметил, что за многие века в религиозное учение евреев вкралось немало ошибок, произвольных прибавлений и неверных толкований по вине переписчиков и толкователей Торы. Он перевел на немецкий язык Пятикнижие Моисеево, очистил его от ошибок и неверностей. По этому поводу он писал: «Этим будет сделан первый шаг по пути просвещения, от которого мои соплеменники, к крайнему моему сожалению, настолько далеки, что можно порою отчаиваться за будущее еврейского народа. Мой долг поэтому сделать всё возможное для его блага». С этого перевода началось еврейское Просвещение (Хаскала).

Мендельсона волновало удручающее положение евреев в Германии. Он видел свою задачу в выводе евреев из гетто. Он считал, что необходимо евреев гетто приобщить к общечеловеческим ценностям, без чего невозможно преодолеть обособленность евреев. По его мнению, более важно светское просвещение евреев, чем религиозное. Особое неудовольствие ортодоксов вызвали требования Мендельсона отделить религию от государства и предоставить полную свободу совести.

Хаскала изменила традиционный образ жизни евреев, их быт. Евреи стали носить европейскую одежду. С приходом Хаскалы закончилась эпоха Талмуда. Вместо изучения Талмуда было введено обучение ремеслам. Евреи ринулись в образование. Сыновья и внуки малограмотных уличных торговцев и мелких лавочников, ремесленников и подмастерьев становятся видными учеными, врачами, юристами, журналистами, издателями, музыкантами. Хаскала привела к эмансипации евреев, но, вместе с тем, она способствовала и ассимиляции евреев.

Писатели Хаскалы. Величайшими писателями Хаскалы были демократически настроенные еврейские писатели, такие как Менделе Мойхер-Сфорим (1836–1917), Ицхак-Лейбуш Перец (1851–1915), Шолом-Алейхем (1859–1916) и другие. Желая послужить своему народу, они своими книгами о смысле жизни человека стремились просветить забитых нуждой местечковых евреев. В своих повестях, рассказах, пьесах они призывали человека жить в согласии с самим собой и окружающим миром, утверждая, что в этом заключается счастье и смысл человеческой жизни, а не в стремлении к обогащению и наживе, полагая, что деньги и честь, богатство и порядочность несовместимы. Они высмеивали ограниченность евреев-богатеев и с любовью писали о простых людях местечка, защищая униженных и оскорбленных. Писали они о народе и для народа на простонародном языке идиш.

Эти и другие еврейские писатели в свойственной им манере, сочетая юмор и лиризм, стремились дать своему еврейскому народу надежду на лучшую жизнь. Литература Хаскалы создала образы местечковых евреев, возвысив их до уровня общечеловеческих типов.

В конце XIX – начале XX века в Палестину стали приезжать жители восточно-европейских местечек с русско-еврейским менталитетом. Это поколение евреев положило начало современной израильской литературе, получившей в наши дни международное признание.

* * *

Ицхак-Лейбуш Перец

СЕМЬ ЛЕТ ИЗОБИЛИЯ

(печатается с сокращениями)

Жил некогда в Турбине носильщик, звали его Тевье, и он был большой бедняк.

Как-то раз в четверг стоял он на базаре, подоткнув полы своей одежды под веревку на чреслах, и высматривал, не придет ли к нему откуда-нибудь спасение, не даст ли ему кто-нибудь заработать на Субботу. А в лавках кругом, как назло, ни души, не спешат покупатели, и некому снести поклажу.

Поднял бедняга глаза к небу и взмолился – не омрачить ему Субботы, не дать жене его Серл и деткам ощутить голод в день субботний.

Уже во время молитвы почувствовал он, что кто-то дергает его за полу. Обернулся и увидел перед собой какого-то немца: охотничий костюм, куртка обшита зеленой тесьмой и перо на шляпе!

И сказал ему немец на чисто немецком языке, который мы передаем еврейским разговорным языком:

– Послушай-ка, Тевье! Суждены тебе семь лет изобилия, семь лет счастья и благоденствия и большие деньги. От тебя, однако, зависит, когда придут эти семь лет. Пожелаешь – еще сегодня воссияет твое счастье; еще до того как зайдет солнце, которое светит над твоей головой, и ты сможешь купить весь Турбин со всеми его окрестностями. Но спустя семь лет ты снова станешь бедняком. А пожелаешь – доброе, благословенное время наступит лишь к концу дней твоих, и тогда ты покинешь мир самым богатым человеком.

Был это, как потом оказалось, Илья-пророк, прикинувшийся, по своему обыкновению, немцем. Но Тевье вообразил, да простится нам тысячу раз такое сравнение, что это простой колдун, и ответил ему:

– Мой милый немчик, Б-га ради, оставь меня в покое! Не про тебя будь сказано, я бедней бедного, нечем мне справить Субботу и нечем заплатить за твои труды и советы.

Но когда немец, не отставая, повторил все то же и раз, и другой, и третий, слова его наконец дошли до Тевье.

– Знаешь что, дорогой мой немец! – проговорил он. – Если ты это всерьез, не издеваешься над бедным носильщиком и в самом деле ждешь ответа, то я тебе признаюсь, что имею обыкновение по каждому делу советоваться с женой своей Серл. Без нее я тебе окончательного ответа дать не могу.

Немец заявил, что советоваться с женой – дело очень хорошее, и предложил Тевье сходить и спросить ее, а он, то есть немец, тем временем постоит здесь и подождет его.

Тевье еще раз огляделся – нет, работы не предвидится, можно сходить домой и потолковать. Тут ему терять нечего. Оправив полы своей одежды, он зашагал за город, к пустырю, где жил в глиняной мазанке.

Увидев его в раскрытое окно (дело было летом), Серл радостно выбежала ему навстречу. Она думала, что муж принес ей немного денег к субботнему дню.

Но Тевье сказал:

– Нет, Серл, Он, да святится имя Его, заработков мне еще не послал, зато ко мне явился какой-то немчик.

И он рассказал ей, как было дело: явился немец и заявил, что им суждены семь лет изобилия и только от них зависит, когда они наступят – сейчас или перед их кончиной. Вот он и спрашивает ее: когда лучше?

Серл, недолго думая, ответила:

– Поди, любезный муж мой, и скажи своему немцу, что желаешь наступления семи лет изобилия сию же минуту.

– Почему, Серл? – удивленно спросил Тевье. – Спустя семь лет мы ведь снова станем бедняками, а обедневшему всегда тяжелей, чем нищему от рождения.

– Не заботься, любезный друг, о будущем. Бери, что дают, и при этом скажи: «Благословен Г-сподь каждодневно». Тем более что надо платить за обучение детей. Их уже выгнали из хедера. Гляди, вон они играют в песке.

Этого было достаточно, чтобы Тевье помчался к немцу с окончательным ответом: он желает наступления семи лет изобилия немедленно.

Тогда немец напомнил ему:

– Подумай еще раз, Тевье! Сейчас ты здоров и крепок, можешь кое-как заработать себе на хлеб. Но что будет, когда ты состаришься, обеднеешь, а сил для работы уже не станет?

Но Тевье ответил:

– Послушай-ка, немец! Жена моя желает обещанного сейчас же. Во-первых, говорит она, благословен Г-сподь каждодневно, и велит не заботиться о будущем; во-вторых, детей прогнали из хедера.

– Ну, если так, – ответил немец, – иди домой. Не успеешь дойти до порога, как станешь богачом.

Хотел было Тевье расспросить, что будет, когда кончатся семь лет, но немец уже сгинул.

И вот Тевье отправился домой. Подошел к дому и видит: на задворках играют его дети в песке. Приблизился… Но что это? Они выгребают из ямки не песок, а чистое золото, настоящее червонное золото. Понятно, больше не о чем было говорить. Тут-то и начались эти семь лет, семь лет изобилия.

Но время летит, как пущенная из лука стрела, и семь лет миновали. К Тевье вновь явился немец, чтобы объявить, что семь лет прошли, что сегодня ночью исчезнет все золото и в земле, и в доме, и даже у соседей, где они могли его припрятать.

И застал он Тевье посреди базара, как и семь лет назад. Подоткнув за пояс полы своей одежды, он опять выжидал, не подвернется ли ему какой-нибудь заработок.

И сказал ему немец:

– Послушай, Тевье! Семь лет уже кончились.

И ответил ему Тевье:

– Поди скажи об этом жене моей. Все семь лет богатством владела она.

Пошли они вдвоем за город, подошли к той же глиняной мазанке на пустыре и застали Серл у дверей. Была она в том же убогом платье, как и семь лет назад, только на лице у нее сияла улыбка.

Немец и ей повторил, что семь лет изобилия кончились.

Она ответила, что никакого изобилия они еще не видали, что никогда это золото своим не считала, ибо только то, что человек честно добудет своими десятью пальцами, принадлежит ему, а богатство, доставшееся не в поте лица, только дар Г-сподень, оставленный Им для ублажения убогих и сирых. Свое золото она тратила лишь на плату за обучение детей: за Б-жью Тору можно платить Б-жьими деньгами. И только! Если Творец мира нашел лучшего хранителя Его богатства, пусть забирает и передает его другому.

Илья-пророк выслушал ее и исчез. Услышанное передал Суду Всевышнего. И Суд Всевышнего решил, что лучшего хранителя золота ему не найти. И семь лет изобилия длились до конца дней Тевье и его жены Серл.

* * *

ПРИТЧИ ИУДАИЗМА

Одним из древнейших жанров словесного искусства у многих народов, в том числе и у евреев, возникла притча – одна из первых форм художественного мышления, как отклик на стремление людей к нравственному совершенствованию.

С помощью притчи человек искал ответ на вопрос о том, как следует себя вести в огромном и очень сложном мире.

Притчи иудаизма – это краткий рассказ, содержащий поучение в иносказательной форме, побуждающий человека к размышлению, воздействуя на его чувства. Притча – это искусство слова попадать в сердце. Она не содержит прямого наставления и морали. Каждый человек сам извлекает мораль из притчи исходя из своего жизненного опыта, знаний, понимания норм поведения людей, многовековой мудрости иудаизма.

Взглянуть на небо

Однажды, глядя из окна на рыночную площадь, рабби Нахман увидел одного из своих последователей, некоего Хайкеля, который куда-то спешил и бежал через площадь. Нахман окликнул Хайкеля и пригласил его к себе в дом.

– Скажи, Хайкель, – спросил Нахман, – видел ли ты небо сегодня?

– Нет, рабби.

– А улицу ты видел сегодня?

– Да, рабби.

– Расскажи мне, что ты видел.

– Видел я людей, лошадей, телеги, кареты, шумных торговцев и их товары, бранящихся крестьян, бегающих взад и вперед мужиков и баб. Вот всё что я видел.

– Эх, Хайкель, Хайкель, – покачал головой рабби Нахман, – и через пятьдесят, и через сто лет здесь будет улица вроде этой. И рынок будет вроде этого. Другие купцы будут торговать другими товарами. Другие экипажи будут возить других людей. Но ни меня, ни тебя уже не будет. Вот я спрашиваю тебя, Хайкель, какой прок в твоей беготне, если у тебя нет времени взглянуть на небо.

Люди забыли низко кланяться

Молодой человек спросил старого раввина: «Мы слышали, что в прошлом, в старые золотые дни, люди, бывало, видели Бога своими собственными глазами. Бог, бывало, ходил по земле, встречался с людьми и называл людей по их именам. Бог был очень близко. Что же случилось теперь? Почему мы не видим Бога? Почему Он больше не ходит по земле? Почему Бог забыл землю? Почему Он прячется от нас и куда Он ушел? Почему Он больше не поддерживает за руку людей, спотыкающихся во тьме? Раньше Он, бывало, делал это».

Старый раввин посмотрел на ученика и сказал: «Сын мой, Он и сейчас там, где был, но люди забыли низко кланяться, чтобы увидеть Его».

Маленькие камешки и большие камни

Два человека пришли к великому знатоку Торы и попросили объяснить им разницу между добром и злом.

Один из них считал себя большим грешником, потому что в молодости, поссорившись с близким другом, ударил его в пылу гнева тяжелой палкой и убил. С того дня его не переставала мучить совесть.

Второй человек никогда не впадал в грех и, по крайней мере, в собственных глазах, был чист и ни в чем не повинен.

Выслушав обоих ученый муж попросил их рассказать о себе: что они делали в прошлом, как зарабатывали на жизнь, совершали ли они плохие поступки.

Первый, сквозь слезы, поведал о том, как он убил своего лучшего друга, и что он не надеется на прощение ни на земле, ни на небесах. Второй заявил, что не помнит за собой никаких проступков, а если и водились за ним мелкие грешки, то они давно выветрились из его памяти.

Тогда ученый талмудист сказал первому: «Пойди, сын мой, в поле, что через дорогу, найди самый большой камень и принеси его мне. А ты, – обратился он ко второму, который считал свою жизнь безупречной, – пойди на то же поле и принеси много самых маленьких камешков, да побольше, сколько сможешь донести в руках».

Оба пошли выполнять задание. Когда они вернулись, раввин посмотрел на камни и сказал: «А сейчас отнесите эти камни точно на те же места, откуда вы их взяли. Затем возвращайтесь ко мне».

Опять оба пошли выполнять задание. Первый, который принес раввину самый большой камень, легко нашел то место, где взял его, и положил его обратно. А второй никак не мог вспомнить, где он брал мелкие камешки. Так и вернулся он к раввину, не выполнив его задания.

Тогда раввин сказал: «Человеческие поступки подобны этим камням. Ты, – сказал он первому, – легко вспомнил, где брал большой камень, и положить его на место не составило труда. А ты, – обратился он ко второму, – не смог это сделать, потому что мест, откуда ты брал камешки, было слишком много и всех не упомнить».

Раввин поднялся. «Благо человеку, чья совесть тяготит его, как большой камень. Тогда с его души легче снять грех и раскрыть её для раскаяния», – объяснил он. А самодовольному себялюбцу, не видевшему за собой никаких провинностей, он сказал: «Но горе тому, кто не обращает внимания на мелкие ошибки. Не замечая их, он и прощения просить не станет, тогда как даже большой грешник своим покаянием помогает себе стать лучше и чище».