Текст книги "Избранные труды"

Освобождение от уголовной ответственности в связи с добровольным заявлением о даче взятки[328]328
  Статья опубликована: Социалистическая законность. 1989. № 1.


[Закрыть]

Взяточничество – опасное и трудно раскрываемое преступление. Для борьбы с ним, для изобличения и привлечения к ответственности взяткополучателей необходимо разорвать скрытую связь взяткодателя и взяткополучателя, что в определенной степени достигается законодательным установлением об освобождении от ответственности лиц, давших взятки, если они после этого добровольно заявят о содеянном. Добровольное заявление – это по существу явка с повинной и активное способствование раскрытию совершенного преступления, однако в данном случае оно приводит не к смягчению уголовной ответственности, а к освобождению от нее.

Добровольное заявление – значит, сделанное не вынужденно, а по собственному желанию при сознании, что о взятке правоохранительные органы еще ничего не знают. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» разъяснил, что «добровольное заявление о даче взятки, влекущее освобождение от уголовной ответственности, предполагает обращение с таким заявлением (устным или письменным) в милицию, прокуратуру, суд либо иной государственный орган, сделанное взяткодателем независимо от мотивов, но не в связи с тем, что о совершенном им преступлении уже было известно органам власти» (п. 11).

Мотивы заявлений взяткодателей о случившемся различные. Это – раскаяние, осознание общественной опасности взяточничества, страх перед возможным наказанием, а также причины, возникшие в связи с изменением отношений с взяткополучателем (например, месть, обида, зависть). В частности, нередки случаи, когда заявление о даче взятки делается потому, что взяткополучатель вообще не выполнил обещанного или выполнил его не так, как хотелось взяткодателю. Тем не менее и в этом случае его следует считать добровольным, а не вынужденным, и оно также влечет освобождение от уголовной ответственности.

Есть основания утверждать, что, несмотря на разъяснения Пленума Верховного Суда СССР, практика расширительно толкует понятие добровольного заявления, признавая его там, где оно фактически было вынужденным. Делается это подчас сознательно, чтобы иметь «надежного» свидетеля, уличающего должностное лицо в получении взятки. Нетрудно понять, что злоупотребления подобного рода могут привести (и фактически приводят) к оговору невиновных. По этой причине в печати появились предложения об исключении из уголовных кодексов статьи, предусматривающей освобождение от ответственности взяткодателей, добровольно заявивших о совершенном преступлении.

На наш взгляд, эту норму нужно сохранить в новом уголовном законодательстве. По своей направленности она поощрительная, побуждающая виновного на деятельное раскаяние, способствующая действительному разоблачению взяткополучателей. Однако непременным условием должна быть подлинная добровольность заявления о даче взятки, сделанного без принуждения или обещания покровительства со стороны следствия.

Мы провели опрос 160 следователей – слушателей Ленинградского института усовершенствования следственных работников, предложив им, в частности, решить: было ли заявление взяткодателя добровольным в ситуациях, когда уголовное дело еще не возбуждено, но правоохранительные органы уже располагают информацией о даче взятки, о лице, получившем ее или давшем ее, и в порядке ст. 109 УПК РСФСР ведут доследственную проверку? Более 40 % следователей ответили, что в этом случае признание взяткодателя можно считать добровольным.

Эта позиция представляется ошибочной. О какой добровольности можно говорить, если гражданин вызван в орган дознания или предварительного следствия и его опрашивают (или допрашивают) о даче им взятки должностному лицу? Пленум Верховного Суда Украинской ССР в п. 9 постановления от 1 апреля 1983 г. «О практике применения судами Украинской ССР законодательства об ответственности за взяточничество» отметил, что сделанное взяткодателем заявление в связи с вызовом в органы следствия по этому вопросу не может признаваться добровольным. Признание и активное содействие раскрытию преступления должны быть учтены судом при назначении наказания. Однако если будет установлено вымогательство, то взяткодателя еще на стадии предварительного расследования нужно освободить от уголовной ответственности, хотя его признание и не добровольно, поскольку каждое из названных в законе обстоятельств, влекущих освобождение от ответственности (вымогательство взятки и добровольное заявление) имеет самостоятельное значение. В случаях же, когда следственные органы, расследуя получение взятки должностным лицом, к примеру, через средства массовой информации обращаются к населению с просьбой сообщить о других, еще не известных фактах дачи взяток, то поступившие от граждан после этого заявления, на наш взгляд, являются добровольными.

Таким образом, обстоятельством, определяющим решение вопроса о добровольности заявления, является не то, когда сделано заявление – до или после возбуждения уголовного дела. Имеет значение прежде всего субъективное представление заявителя об осведомленности органов власти о совершенном преступлении. Поэтому если заявитель убежден, что о даче им взятки ничего не известно, и, следовательно, действует исключительно по своему внутреннему убеждению, добровольно, то, несмотря на его возможную ошибку, он подлежит освобождению от уголовной ответственности.

Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР в определении по делу О. указала, что лицо не освобождается от уголовной ответственности за дачу взятки вследствие добровольного заявления, если оно сообщило об этом на допросе по другому делу, полагая, что такой факт известен органам следствия (см. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1965. № 4, с. 6). О. занималась спекуляцией, причем в ряде случаев при приобретении дефицитных товаров давала взятки должностным лицам предприятий торговли. Она была задержана за спекуляцию, но на первых допросах заявления о даче взяток не сделала. Лишь когда допрос коснулся обстоятельств приобретения товаров для спекуляции, О. рассказала обо всем. Таким образом, признать ее сообщение добровольным нельзя.

Иногда взяткодатель, изобличенный по одному эпизоду дачи взятки, сообщает на допросе и о других, ранее не известных следственным органам, но так или иначе связанных с расследуемым преступлением (например, систематическая дача взяток должностному лицу). Представляется, что в этом случае преступник должен нести ответственность за все эпизоды, а его заявление и раскаяние, активное способствование раскрытию преступления служат лишь обстоятельствами, смягчающими ответственность. Но если он сообщает о даче взяток, совершенно не связанных с расследуемым преступлением, понимая, что о них органам власти неизвестно, налицо добровольное заявление.

Уголовное законодательство не выдвигает требования немедленного заявления о содеянном в качестве условия освобождения взяткодателя от уголовной ответственности. Необходимо лишь, чтобы это заявление было добровольным, а форма и время заявления значения не имеют.

При добровольном заявлении взяткодателя другие соучастники преступления от ответственности не освобождаются, если, конечно, оно не сделано от имени всех соучастников или по договоренности с ними. Не освобождается от ответственности и взяткодатель, если добровольное заявление сделано одним из его соучастников.

Более трети опрошенных следователей (36 %) считает, что соучастники в даче взятки, добровольно заявившие об этом преступлении, освобождению от ответственности не подлежат, поскольку в примечании к ст. 174 УК РСФСР и соответствующих статьях УК других союзных республик говорится лишь о лице, давшем взятку. Однако в особенной части уголовных кодексов вообще ничего не сказано об ответственности соучастников. В соответствии же с принципами уголовного права положения об уголовной ответственности и освобождении от нее одинаковы для всех лиц, участвовавших в преступлении, независимо от их конкретной роли. Поэтому соучастники, добровольно заявившие о преступлении, безусловно освобождаются от уголовной ответственности.

Сложно решать вопрос об освобождении от уголовной ответственности лица, являвшегося соучастником в даче взятки и добровольно заявившего о ней, если он одновременно выполнял и посреднические функции.

В соответствии с указанием Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. (п. 4) лицо, которое организует дачу взятки, подстрекает к этому и одновременно выполняет посреднические функции, несет ответственность за соучастие в даче взятки. В данном случае дополнительной квалификации по ст. 174–1 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик за посредничество во взяточничестве не требуется.

Согласно действующему законодательству посредники, как и взяткополучатели, от уголовной ответственности за совершенные преступления не освобождаются, даже если они добровольно заявили о случившемся. Поэтому, хотя формально указанные выше действия должны быть квалифицированы как соучастие в даче взятки, лицо, их совершившее, освобождению от уголовной ответственности вследствие добровольного заявления о содеянном не подлежит.

Изучение практики свидетельствует также об определенных трудностях и ошибках процессуального характера в подобных ситуациях.

Добровольное заявление о даче взятки – это не только явка взяткодателя с повинной (ст. 108, п. 5 УПК РСФСР), но и заявление о совершении преступления должностным лицом, получившим взятку (ст. 108, п. 1 УПК РСФСР). В таком случае в соответствии со ст. 110 УПК РСФСР заявителю должна быть разъяснена ответственность за заведомо ложный донос с отметкой об этом в протоколе, удостоверенной подписью заявителя. Соблюдение этой нормы необходимо, чтобы предостеречь заявителя от оговора невиновного.

Нельзя согласиться с довольно распространенной практикой вынесения постановлений на основании ст. 113 УПК РСФСР об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении лица, добровольно заявившего о даче взятки. Уголовное дело возбуждается, как правило, не против конкретного лица, а по факту преступления при наличии соответствующего повода и основания. Добровольное заявление о даче взятки, представляющее собой и явку с повинной, и заявление о преступлении, служит поводом к возбуждению уголовного дела, поскольку в нем содержатся достаточные данные, указывающие на признаки взяточничества. В этом случае оно должно быть возбуждено по признакам ст. ст. 173 и 174 УК РСФСР. Установив в ходе расследования, что взятка действительно была дана должностному лицу и что заявление об этом сделано добровольно, следователь выносит постановление о прекращении уголовного дела в отношении взяткодателя.

Закон говорит об освобождении взяткодателя от уголовной ответственности за совершенное преступление. Но освобождать от ответственности можно только тогда, когда имелись основания для привлечения к ней. Такое основание – совершение субъектом деяния, содержащего признаки состава преступления. Последующее добровольное заявление не делает факт совершения преступления «не имевшим места». Поэтому неправильна практика прекращения уголовных дел против взяткодателей, добровольно заявивших о содеянном, якобы за отсутствием в их действиях состава преступления. Именно на такое основание прекращения уголовного дела указали 38 % опрошенных следователей. Добровольное заявление взяткодателя – это особое, нереабилитирующее основание для прекращения уголовного дела. Оно не означает, что содеянное лишено преступного характера. Кстати, поэтому при освобождении взяткодателя от уголовной ответственности деньги и иные ценности, переданные и затем изъятые, взяткодателю не возвращаются, а подлежат обращению в доход государства. Отсутствие указания на прекращение уголовного дела по данному основанию (так же, как и по основаниям, о которых говорится в ст. 64, п. «б», в примечании к ст. 218, ч. 1 и в примечании к ст. 224 УК РСФСР) – пробел законодательства.

Иное дело, когда субъекты, у которых должностное лицо требовало взятку, добровольно сообщают об этом в соответствующие органы, а затем с их ведома для задержания с поличным лица, пытавшегося получить взятку, передают ему деньги или иные ценности. Конечно, такие субъекты к ответственности не привлекаются. Но совершенно неправильна практика освобождения их от уголовной ответственности как добровольно заявивших о даче взятки со ссылкой на примечание к ст. 174 УК РСФСР и невозвращения им ценностей, передававшихся должностному лицу (см. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1970. № 10, с. 9).

Нужно иметь в виду, что в подобных случаях гражданин, вручивший ценности должностному лицу, вообще не совершил преступления, не давал взятку, а лишь имитировал ее, не имея умысла на то, чтобы должностное лицо совершило или не совершило какие-либо действия с использованием служебного положения в его интересах. Это правомерные действия, направленные на разоблачение преступника, вымогавшего взятку. Именно поэтому нет никакой необходимости и даже неправильно выносить постановление об освобождении от уголовной ответственности заявителя. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 23 сентября 1977 г. указал, что «в случаях, когда в отношении субъекта имело место вымогательство и он добровольно заявил об этом до передачи взятки, возвращаются владельцу» (п. 12). Дав такое разъяснение, Пленум фактически указал, что подобный субъект преступления не совершал.

Однако в этом правильном по существу разъяснении есть некоторые неточности. Прежде всего, субъекта, как уже сказано, неверно называть взяткодателем. Во-вторых, не обязательно, чтобы должностное лицо именно вымогало взятку. Достаточно, чтобы оно просто предложило дать ему взятку или совершило иные действия, направленные на ее получение, и последующие действия в виде передачи ценностей были бы направлены на изобличение преступника, готовившего преступление. Поскольку в подобной ситуации взятка в прямом смысле должностному лицу не давалась, его действия следует квалифицировать только как покушение на получение взятки (см. Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1987. № 5, с. 4).

Конечно, такие действия необходимо отличать от провокации получения взятки. Суть ее состоит в том, что провокатор сам возбуждает у других намерение совершить преступление с целью их последующего изобличения. Поэтому, если субъект в провокационных целях склонил должностное лицо к получению материальных ценностей в виде взятки, а затем заявил о намерении того получить взятку или уже о фактической передаче ему ценностей, он не может быть освобожден от ответственности за содеянное. Однако виновен он не в даче взятки, а в подстрекательстве к получению взятки, так как фактически не добивался от должностного лица каких-либо действий в своих интересах и умысел у него был направлен на другое. По этой же причине в случае получения ценностей, переданных с провокационной целью, должностное лицо несет ответственность лишь за покушение на получение взятки.

1. Действующий Уголовный кодекс РФ также предусматривает добровольное сообщение лица, давшего взятку, в качестве основания, влекущего освобождение от уголовной ответственности за содеянное. Закон (примечание к ст. 292 УК) лишь уточнил, что такое сообщение о даче взятки должно быть сделано органу, имеющему право возбудить уголовное дело. Трактовка добровольного сообщения о даче взятки, предложенная Пленумом Верховного Суда РФ в постановлении от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе», практически не отличается от той, которая содержалась в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве».

2. В случае добровольного сообщения лица о даче им взятки уголовное преследование в отношении этого лица подлежит прекращению в связи с деятельным раскаянием на основании ч. 2 ст. 28 Уголовно-процессуального кодекса РФ 2001 г.

Спорным является вопрос о процессуальном основании прекращения уголовного дела (освобождение от уголовной ответственности) в отношении взяткодателя, если имело место вымогательство взятки. Деятельное раскаяние взяткодателя, добровольное сообщение о даче взятки в этом случае необязательно. Поскольку уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает такого основания для прекращения уголовного дела, единственно возможным, на мой взгляд, является прекращение уголовного дела со ссылкой на материальный закон (примечание к ст. 291 УК).

3. Важные разъяснения, имеющие в том числе значение и для уяснения содержания добровольного сообщения о даче взятки – явки с повинной, содержатся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 11 января 2007 г. № 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания». В частности, Пленум разъяснил, что «сообщение о преступлении, сделанное лицом после его задержания по подозрению в совершении преступления, не исключают признание этого сообщения в качестве смягчающего наказание обстоятельства. Если же органы следствия располагали сведениями о преступлении (показаниями потерпевших, свидетелей, процессуальными документами и т. д.) и задержанному лицу было известно об этом, то подтверждение им факта участия в совершении преступления не может расцениваться как явка с повинной, а признается в качестве иного смягчающего наказание обстоятельства (например, изобличение других участников преступления). …Сообщение лица, задержанного по подозрению в совершении конкретного преступления, об иных совершенных им преступлениях, следует признавать как явку с повинной и учитывать при назначении наказания при осуждении за эти преступления» (п. 7).

4. Действующий УК РФ в отличие от Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. не содержит самостоятельного состава преступления – посредничество во взяточничестве. В случаях дачи и получения взятки через посредников действия последних квалифицируются как соучастие в даче или в получении взятки в зависимости от того, с чьей стороны и по чьей инициативе (взяткодателя или взяткополучателя) субъект выполнял соответствующие посреднические функции. Поэтому посредник – соучастник в даче взятки освобождается от уголовной ответственности при условии его добровольного сообщения, а посредник – соучастник в получении взятки, добровольно о том сообщивший, от ответственности не освобождается. Нелогичность такого решения, по-моему, очевидна, поскольку посредник со стороны взяткодателя фактически соучаствует и в получении взятки. Целесообразно восстановить в уголовном законодательстве состав посредничества во взяточничестве и предусмотреть возможность освобождения от уголовной ответственности посредников, как и всех других соучастников в даче и получении взятки, в случае их добровольного сообщения о содеянном.

О понятии причины преступления[329]329
  Статья опубликована: Преступность и ее предупреждение // Сборник статей / Под ред. Я. И. Гилинского. Вып. 111. Л., 1978. С. 29–48.


[Закрыть]

В последние годы советские криминологи значительное внимание в своих исследованиях уделяют проблеме причин совершения преступления конкретной личностью.

Авторы этих исследований обоснованно утверждают, что невозможно объяснить преступное поведение субъекта каким-либо одним обстоятельством, фактором. Даже малозначительное преступление обусловлено очень сложным комплексом взаимодействующих обстоятельств, внешних и внутренних, действовавших в разное время, связанных с преступным поведением непосредственно и опосредствованных рядом промежуточных звеньев. Однако криминолог не может ограничиться лишь констатацией наличия этого комплекса, а обязан в интересах научно обоснованной программы профилактической деятельности видеть в нем причины преступления и условия, способствовавшие его совершению, причины и условия второго порядка, так сказать, причины и условия непосредственных причин и непосредственных условий и т. д. Да и юрист-практик в соответствии с законом обязан среди обстоятельств, способствовавших совершению преступления (ст. 68 УПК РСФСР), различать его причины и условия совершения (ст. 21 УПК РСФСР). Несомненно, что и в деятельности защитника весьма важным является установление причины совершенного преступления.

В философской литературе подчеркивается, что «при всей относительности различий между причиной и условиями различия эти существуют объективно, и смешивать причину с условиями недопустимо и вредно, как в научном, так и в практическом отношении. Установление причины имеет решающее значение для анализа происхождения и тенденции развития любого явления».[330]330
  Куликов Л. А. Понятие детерминизма в марксистско-ленинской философии. М., 1973, с. 19; Кудрявцев В. Н. Проблемы причинности в криминологии. – «Вопросы философии», 1971, № 10, с. 78.


[Закрыть] «Преувеличивать значение условий, способствующих совершению преступления, превращая их в причины, – все равно, что считать причиной пожаров плохую работу пожарной команды», – замечает В. Н. Кудрявцев.[331]331
  Кудрявцев В. Н. Причины конкретного преступления. – Советская юстиция, 1970, № 22, с. 7. Представляется неприемлемым предложение И. Г. Филановского и М. И. Федорова на современном уровне развития криминологии и с учетом возможностей практики отказаться от понятий причин и условий преступления, а выделять лишь объективные и субъективные обстоятельства, детерминирующие преступления (см. ст. этих авторов «Некоторые криминологические проблемы» – в кн.: «Человек и общество», вып. XII, Л., 1973, с. 193). Такой подход игнорирует существенные, принципиальны различия между причинами и условиями.


[Закрыть]

Однако сплошь и рядом в представлениях следователей, в частных определениях судов, в выступлениях практических работников перед гражданами в качестве причин совершения, предположим, хищений социалистического имущества называются – плохая охрана материальных ценностей, недостатки ревизионной деятельности, неправильный подбор кадров в другие обстоятельства, фактически являвшиеся лишь условиями, способствующими совершению хищений. Более того, и в научных публикациях нередко наблюдается смешение условий с причинами преступлений.

В. Н. Кудрявцев справедливо указывает, что предлагаемые в ряде философских работ критерии для разграничения причины и условий (причина «порождает» явление, а условия только ему «способствуют», причина – «главное», а условия – «второстепенное», причина отличается от условий своей активностью[332]332
  См., напр.: Мусабаева Н. А. Проблема причинности в философии и биологии. Алма-Ата, 1962, с. 106; Парнюк М. А. Детерминизм диалектического материализма. Киев, 1967, с. 134.


[Закрыть] не являются достаточно четкими.[333]333
  Кудрявцев В. Н. Проблемы причинности в криминологии, с. 79.


[Закрыть]

Любопытно, однако, каким же критерием пользуется сам В. Н. Кудрявцев. «Иногда причиной преступления, – пишет автор, – является антиобщественная направленность личности (например, крупный расхититель социалистической собственности совершает преступление практически безотносительно к „явлению“ жизненных обстоятельств, а выгодную для него ситуацию зачастую сам и создает). В других случаях решающую роль играет именно ситуация (например, преступление на почве ревности), которую в таких случаях следует считать причиной этого поведения. Часто антиобщественные свойства личности и конфликтная ситуация действуют одновременно, в причиной конкретного преступления более правильно было бы назвать их взаимодействие».[334]334
  Там же. См. также: Кудрявцев В. Н.:. 1) Причины конкретного преступления. – «Советская юстиция», 1970, № 22, с. 6–7; 2) Причинность в криминологии. М., 1968, с. 38–44; Волков Б. С. Детерминистическая природа преступного поведения. Казань, 1975, с. 58.


[Закрыть]

Итак, в данном высказывании назван критерий для разграничения причины в условия: какую роль, решающую или не решающую, сыграл тот или иной фактор в наступлении определенного события. Но чем данный критерий отличается от критикуемых автором положений, что причина – «главное», а условие – «второстепенное» и т. п.? Словами самого же В. Н. Кудрявцева можно сказать, что этим «вопрос не решается, а просто переносится в плоскость новых, столь же неясных категорий, которые к тому же часто носят оценочный характер».[335]335
  Кудрявцев В. Н. Проблемы причинности в криминологии, с. 79. Объективности ради отметим, что в фундаментальном исследовании «Причины правонарушений» В. Н. Кудрявцев уже не пользуется данным критерием при разграничении причины и условия (см. Кудрявцев В. Н. Причины правонарушений. М., 1976, с. 17–21).


[Закрыть]

Ответ на интересующий нас вопрос можно найти, обратившись к марксистско-ленинской диалектической концепции причинности.

Диалектический материализм исходит из принципа всеобщей связи и взаимообусловленности явлений. Связь – это зависимость одного явления от другого в каком-либо отношении. Ф. Энгельс писал: «Первое, что нам бросается в глаза при рассмотрении движущейся материи, это взаимная связь отдельных движений отдельных тел между собой, их обусловленность друг другом».[336]336
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 544.


[Закрыть] К основным формам связи относятся: пространственные, временные, генетические, причинно-следственные, существенные и несущественные, необходимые в случайные, закономерные, непосредственные и опосредствованные, внутренние и внешние, динамические в статистические, прямые в обратные и др.[337]337
  Спиркин А. Г. Курс марксистской философия. Изд. 2-е. М., 1966, с. 122; Парнюк М. А. Принцип детерминизма в системе материалистической диалектики. Киев, 1972, с. 22.


[Закрыть]

Следовательно, любой объект, явление, событие так или иначе, прямо или косвенно, непосредственно или опосредованно через ряд промежуточных звеньев или каким-либо иным образом связаны в определенных отношениях практически со всеми другими объектами и явлениями. «Каждая вещь (явление, процесс etc связаны с каждой»,[338]338
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 203.


[Закрыть] – писал В. И. Ленин. «Чтобы действительно знать предмет, надо охватить, изучить все его стороны, все связи и „опосредствования“. Мы никогда не достигнем этого полностью, но требование всесторонности предостережет нас от ошибок и омертвения».[339]339
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 290.


[Закрыть] Поэтому изучение этиологии преступления не может быть ограничено выявлением одного, пусть даже важного обстоятельства, одной связи, а требует исследования системы взаимодействующих факторов.

Вместе с тем диалектический материализм не имеет ничего общего с кондиционализмом, заменяющим причину суммой условий, равноценных и одинаково необходимых для наступления следствий. При таком подходе смешиваются факторы существенные и несущественные, непосредственные и косвенные, необходимые и случайные. Отсюда вытекает и позитивистское определение причины как «полной суммы положительных и отрицательных условий явления, вместе взятых, как совокупность всякого рода случайностей, наличность которых неизменно влечет за собой следствие».[340]340
  Милль Д. С. Система логики. М., 1899, с. 265. Определения подобного рода встречаются и в советской философской литературе. См., напр.: Воробьев Л. В., Каганов В. М., Фурман А. Е. Основные категории и законы материалистической диалектики. М., 1962, с. 60.


[Закрыть]

В последнее время в криминологии все чаще стала высказываться точка зрения, что именно система взаимодействующих внешних и внутренних факторов является причиной преступного поведения,[341]341
  Панкратов В. В. Методология и методика криминологических исследований. М., 1972, с. 25–27; Тарарухин С. А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М., 1974, с. 39.


[Закрыть] что «следствие в области криминологических явлений всегда вызывается целым рядом предшествующих обстоятельств, равнозначных по своему характеру с точки зрения необходимости их наличия для наступления результата, так как без любого из них данное следствие не наступило бы».[342]342
  Овчинников Б. Д. Теоретические предпосылки объяснения преступного поведения в аспекте соотношения социального и биологического (психофизиологического). В кн.: Актуальные проблемы советского права, вып. 6. Иркутск.


[Закрыть]

Представляется, что подобные положения мало чем отличаются от приведенного выше позитивистского определения причины и страдают теми же недостатками. Замена же терминов «совокупность условий», «полная сумма условий» понятием «система взаимодействующих факторов» мало что изменяет по существу[343]343
  Руткевич М. Н. Диалектический материализм. Курс лекций для философских факультетов. М., 1973, с. 399–400.


[Закрыть]

Установление системы взаимодействующих факторов, связанных так или иначе с преступлением, еще не решает проблему причинности, весьма мало продвигает нас в ее познании, ибо необходимо разобраться в структуре этой системы, характере детерминирующей роли каждого из ее элементов. «Теоретическое познание не может остановиться на констатации взаимодействия, ибо такое знание будет недостаточным, не раскрывающим опосредствование вещей, различной результативности воздействия разных сторон взаимодействия… Взаимодействие – очень широкая и абстрактная категория. Установление взаимодействия только предваряет детерминистский анализ. Чтобы правильно и глубоко понять вещи и их отношения, нельзя довольствоваться такими понятиями, как связь, взаимодействие, зависимость, воздействие, влияние, – необходимо расчленить связь, взаимодействие на составные части, вычленить в них различные аспекты, надо исследовать опосредствование вещей».[344]344
  Парнюк М. А. Указ. соч., с. 41. См. его же: Концепция детерминизации в диалектическом материализме. – В кн.: Современный детерминизм и наука, т. 1. Новосибирск, 1975.


[Закрыть] «Только “взаимодействие” = пустота», – подчеркивал В. И. Ленин.[345]345
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 146.


[Закрыть]

Представляется, что концепции, усматривающие причину преступления в полной совокупности (комплексе, системе) факторов (условий, обстоятельств) с ним связанных, вызваны ошибочным отождествлением понятий детерминированности как обусловленности, определенности всех вещей и явлений и причинности, когда последняя сводится к детерминации. Между тем причинность является лишь частичкой, элементарной ячейкой детерминизма, как всеобщей связи явлений. Основоположники марксистской философии неоднократно подчеркивали «всесторонность и всеобъемлющий характер мировой связи, лишь односторонне, отрывочно и неполно выраженной каузальностью», рассматривали причину и следствие как «лишь моменты всемирной взаимосвязи, связи (универсальной), взаимосцепления событий, лишь звенья в цепи развития материи».[346]346
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 143–144.


[Закрыть] Кроме связи двух объектов как связи причины и следствия (действия) существуют иные типы связей и, в частности, связь одного объекта (явления) с другим как условия, способствующего наступлению другого явления. Поэтому материалистическая диалектика и развивает тезис о неравноценности различных факторов, находящихся в той или иной связи с объектом, об их различной роли в детерминации этого объекта. Поэтому причинность есть лишь момент всеобщего взаимодействия, но не само это взаимодействие.[347]347
  Руткевич М. Н. Указ. соч., с. 401.


[Закрыть]

В криминологии часто говорят о полной причине преступления или о причине в широком смысле слова и о непосредственной причине. При этом под полной причиной, вслед за некоторыми философами, понимается совокупность всех событий, наличие которых рождает следствие.[348]348
  «Полная причина… – это совокупность внешних и внутренних условий, необходимых и достаточных для наличия функциональной качественной определенности». – Сагатовский В. Н. Основы систематизации всеобщих категорий. Томск, 1973, с. 304.


[Закрыть] Представляется, что понятие «полной причины» вряд ли является правомерным. Во всяком случае оно должно восприниматься с определенными оговорками как технический (условный) термин, означающий, что в детерминации преступления так или иначе принимало участие множество факторов.

Оговорки при использовании данного термина необходимы, во-первых, потому, что практически невозможно выявить эту «полную причину», установить все связи явлений, ибо взаимосвязь явлений беспредельна, бесконечна. Исследователь всегда вынужден остановиться на каком-то этапе в изучении взаимосвязи, и, следовательно, эта «полная причина никогда фактически не является полной. Во-вторых, данное понятие как бы исходит из равноценности всех включенных «в полную причину» факторов, нивелирует их различия в детерминации следствия, включает в себя различные типы связей, а следовательно, и такие факторы, которые, строго говоря, являются не причинами события (следствия), а лишь условиями действия причины. Между тем понятия причины и следствия выражают не любую связь вообще, охватываемую понятием «полной причины», а вполне определенный тип связи, когда из всеобщей связи мы вырываем, искусственно изолируем два явления, одно из которых (причина) видоизменяет, порождает, определяет другое (следствие). Чтобы изучить причинные отношения того или иного объекта, необходимо вычленить его из всеобщей связи, абстрагироваться от всех его многочисленных отношений, кроме одного, причинного, генетического. «Чтобы понять отдельные явления, – писал Ф. Энгельс, – мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами – одно как причина, другое как действие».[349]349
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 546–547. См. также: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 160. М. А. Парнюк правильно пишет: «Закон причины и действия упрощает всеобщее взаимодействие отражая связь между вещами (явлениями) только в определенном отношении. Причина является причиной только во взаимосвязи с данным действием, в каком-то одном отношении… Закон причинности вскрывает происхождение новой действительности, генетическую связь между вещами, показывает в силу чего появляются те или другие явления». (Парнюк М. А. Указ. соч., с. 18). См. об этом также: Князев Н. А. Причинность – часть всеобщей связи явлений. – «Философские науки». 1961, № 3, с. 100; Аскин Я. Ф. К вопросу о категориях детерминизма. – В кн.: Современный детерминизм и наука, т. 1. Новосибирск, 1975, с. 44; Начетов И. З. Причинность и теория познания. М., 1974, с. 10–11; Кравец А. С. Природа вероятности (философские аспекты). М., 1976, с. 149.


[Закрыть]

Каким же критерием следует руководствоваться при разграничении причин и условий и что, на наш взгляд, нужно считать причиной преступления?

Можно согласиться с высказанным в ряде философских работ, положением, что причину следует искать в совокупности необходимых и достаточных для наступления следствия условий.[350]350
  Кребер Г. Категория условия и соотношения ее с категорией причины. – «Философские науки», 1961, № 3, с. 113–114; Философская энциклопедия М., 1970, т. 5, с. 286; Кравец А. С. Причинность и статистические закономерности. – «Вопросы философии», 1966, № 8, с. 67; Руткевич М. Н. Указ. соч., с. 399.


[Закрыть] Это верно еще и потому, что каждое явление (вещь, процесс) является многогранным, многоплановым в своих свойствах и отношениях с другими явлениями. И каждая подобная грань, сторона, отношение имеют свою причину. Поэтому одно в то же явление по отношению к разным сторонам следствия может быть и причиной и условием. «Конечно, процесс или состояние вещи, рассматриваемой в разных отношениях, зависят от многих факторов, но в каждом определенном отношении процесс или состояние вещи зависят от определенного фактора… Поэтому разные детерминирующие факторы не равноценны: одни производят процесс, определяют его природу, другие лишь отдельные свойства, одни факторы являются производящими, другие провоцирующими».[351]351
  Парнюк М. А. Указ. соч., с. 204.


[Закрыть]