Текст книги "Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»"

Книга IV. Раб Змеиной Королевы

Волшебница Тхутмертари заклинает демона Сура. Оказывается, после того как Конан заключил жизненную силу этого демона и душу самозваного бога Тезиаса в один Ромб Яхкунга, эти две сущности в нём смешались. Закляв Сура, Тхутмертари тем самым получает контроль и над Великой Душой. Тезиас бессилен ей помешать. Отныне бывший бог – всего лишь раб стигийской волшебницы, злосчастный исполнитель ее злой воли.

В это самое время вертолетная армада Джейка Митчелла появляется в небе над Тарантией. Король Конан организует ей отпор, но противостоять могучим «Черным коршунам» аквилонцы не в силах. Джейк снова узурпирует престол Аквилонии, на сей раз – под собственным именем. Конан с соратниками уходит в подполье, откуда продолжает борьбу.

Тем временем стигийская столица Луксур парализована страхом. Принцесса Тхутмертари, живой ужас Стигии, все чаще появляется открыто. Тысячи слуг короля Ктесфона и чародея Тот-Амона никак не могут настичь ее. Убить злодейку вызывается принц Джосер, младший брат Тхутмертари и Ктесфона. Ему удается сделать это. Умный Ктесфон понимает, что это всего лишь мистификация, и готовится к решающей схватке с сестрой. А недалекий Тот-Амон торжествует победу. Опасаясь Джосера, колдун дает принцу яд. Тхутмертари нейтрализует этот яд; на самом деле Джосер с ней в сговоре.

Положение узурпатора Джейка в Тарантии становится угрожающим. Он не умеет управлять. Своей жестокостью и глупостью Джейк быстро добивается всеобщей ненависти аквилонцев. Его товарищи, наемники из Будущего, которым он обещал сладкую жизнь, ропщут. Силы Конана активно действуют из подполья. Когда Джейку уже кажется, что все пропало, к нему приходит барон Вибий Латро, старый аквилонский сановник, служивший еще Вилеру III и Нумедидесу, а при Конане вынужденный жить в изгнании. За титул герцога Тарантийского и должность королевского наместника Аквилонии Вибий берется спасти трон Джейка от краха.

Тхутмертари начинает свой кровавый поход. Она сражается с королем Ктесфоном, своим братом, на мечах, и убивает его. После смерти Ктесфона Тот-Амон пытается короновать Рамзеса, его сына, но Тхутмертари появляется на церемонии коронации, жестоко убивает Рамзеса, после чего, используя силу своего раба, принуждает Тот-Амона короновать ее королевой Стигии. Затем она отнимает у Тот-Амона Кольцо Сета и объявляет себя верховной жрицей Сета, владычицей Черного Круга. Закончилось царство человека – начинается царство змеи.

Змеиная Королева устраивает в Луксуре обильные жертвоприношения, по которым так истосковался ее темный бог Сет. В числе жертв оказывается дочь Джосера и его жены принцессы Камии. Камия выговаривает мужу за то, что он помог Тхутмертари прийти к власти – Джосер в ответ дает жене понять, что таков его тайный план: руками сестры-злодейки проложить путь к высшей власти для себя и для Камии.

В своем плане Джосер не учел, что амбиции Тхутмертари идут гораздо дальше власти над людьми. Королева-жрица освобождает из заточения в подземной стране полчища змеядов – змеелюдей, любимых детей Сета, тысячи лет тому назад побежденных людьми, и подчиняет змеядов себе. Чудовища выходят на поверхность, чтобы отомстить людям и вернуть себе власть над древней Стигией.

А в Тарантии жизнь понемногу налаживается. Вибий Латро, новый наместник Аквилонии, умело ведет дела. У него складываются приятельские отношения с одним из пришельцев, бывшим разведчиком Робертом Рэнквистом. В то время как узурпатор Джейк требует от Вибия любой ценой найти и уничтожить Конана, Роберт помогает Конану спастись от преследования. Люди Вибия похищают сына Конана принца Конна, но Роберт возвращает его отцу. Сам Конан пока не знает, кто его таинственный союзник. Роберт объясняет Вибию, что гибель Конана не в интересах аквилонского наместника. Мотивы самого Роберта пока остаются неясными.

Змеяды тем временем захватывают Луксур. Тхутмертари уничтожает братство стигийских магов и заменяет его новым Черным Кругом, составленным лишь из змеядов. Затем она принуждает людей и змеядов совокупляться друг с другом. Эта гнусная оргия нужна ей, чтобы создать новую могущественную расу змеелюдей, угодных Сету, способных соединить в себе злобу змеи и ум человека. Так, Джосера она заставляет совокупляться со змеядской царицей Танитой, а змеядского царя Танатоса – с Камией. Люди и змеяды ненавидят друг друга, но злая магии Тхутмертари сильнее их воли; никто из них не догадывается, что королева-жрица понукает всеми, используя силу своего раба, Великой Души.

Тхутмертари находит удовольствие во все более ужасных ритуалах. Она подвергает Тот-Амона изощренным пыткам; лишь магия удерживает в бывшем верховном жреце жизнь. По недосмотру Тхутмертари Тот-Амону удается вернуть себе Кольцо Сета; но даже с этим могучим талисманом волшебник не решается выступить против нее. Призвав морского демона, он бежит из Стигии в Аквилонию. Доведенный до высшей степени отчаяния, заклятый враг Конана надеется воззвать к нему, чтобы Конан спас мир от Змеиной Королевы.

Тем временем темные рати Тхутмертари выступают в поход против всего остального мира. Полчища людей, змеядов, демонов и оживленных некромантией мертвецов выступают четырьмя армиями на Север, Юг, Восток и Запад, командовать этими армиями королева-жрица ставит соответственно Джосера, Таниту, Танатоса и Камию.

Тот-Амон появляется в королевском дворце Тарантии, убивая на своем пути обычных слуг; но пришельцы преграждают магу путь. Он изумлен и разочарован, видя вместо великого воина Конана какого-то Джейка. Еще больше Тот-Амона изумляют чудные штуки, которыми сражаются пришельцы – в них совсем нет магии! Но и этими штуками невозможно одолеть Тхутмертари. Поэтому маг покидает дворец и продолжает поиск Конана.

Джейк понимает, что стигийский колдун может то, что так и не удалось сделать Вибию, – навести его на Конана. Джейк поднимает вертолеты и приказывает, как только Тот-Амон отыщет Конана, немедленно убить обоих. Роберт успевает предупредить Конана. В тайном убежище Конана появляется Тот-Амон и сообщает киммерийцу о кровавом походе Тхутмертари. Но Конан просто убивает своего старого врага. Роберт инсценирует расправу над Конаном. Джейк находит труп Тот-Амона и забирает себе Кольцо Сета. Роберту удается убедить своего капитана в том, что и Конан мертв. Джейк торжествует.

А Конан, его жена Зенобия и сын Конн в это самое время покидают Тарантию. В своей столице низвергнутый король уже сделал все, что мог. Конан направляется в Карпаши, к Милиусу, с тем чтобы загадочный маг прояснил ему, что происходит в мире, и как он, Конан, может этот мир спасти. Роберт следит за Конаном с помощью своих шпионских устройств.

Книга V.
Раб Змеиной Королевы – 2.
Обречённые
на бессмертие

«Самое ужасное поражение обычно случается в самое последнее мгновение перед самым впечатляющим триумфом.

Но и самая великая надежда обычно рождается в самой глубокой бездне безнадежности!..»

Из афоризмов Скучающего Мага

Действующие лица

Конан, варвар из Киммерии, свергнутый король Аквилонии

Тезиас, по прозвищу «Великая Душа», бывший бог Хайбории, а ныне – раб Змеиной Королевы

Стигийцы:

Тхутмертари, королева Стигии, верховная жрица Сета, владычица Чёрного Круга

Джосер, её единокровный брат, принц Стигии, командующий сухопутной армией

Камия, его кузина и жена, принцесса Стигии, бывшая королева Атлаи, командующая флотом

Ронтакис, её советник, князь, дипломат

Ксептах, прежний командующий флотом, адмирал

Аквилонцы:

Вибий Латро, герцог Тарантийский, королевский наместник Аквилонии

Гней Кавлон, командир Чёрных Драконов, королевской гвардии

Антонио, лейб-медик короля

Можирон, посол Аквилонии в Офире, барон

Пришельцы из Будущего:

Джейк Митчелл, двойник Конана, капитан наёмников, узурпатор престола Аквилонии под именем «Джейк Громовержец»

Лопес Моран, его друг и помощник, военный пилот

Роберт Рэнквист, военный пилот, специалист по электронным системам слежения и защиты

Змеяды:

Танатос, верховный акках (царь) змеиного народа

Танита, его жена, верховная аккала (царица)

А также:

Зенобия, жена Конана, королева Аквилонии

Конн, сын Конана и Зенобии, принц Аквилонии

Ца Ю, маг, мудрец и путешественник из Кусана

Милиус, известный в Хайбории как «Скучающий Маг»

Паксимен, медикус из Атлаи, наречённый отец и доверенное лицо Камии

Люф, древний демон, прежний наставник Тхутмертари

Существо (Тварь) из Чужой Вселенной

Страж Земли

Рыцари, солдаты, наёмники, разбойники, слуги, демоны и пр.

Пролог

Крохотный черный червячок медленно полз вслед за солнцем. Оно было много быстрее его, проклятое светило этого кошмарного мира. Мира, в котором, как видно, спасительное темное безмолвие проиграло вечную битву с силами Первозданного Хаоса. В этом мире свет, долженствующий быть спокойным и ласковым, превратился в жуткое, вечно голодное чудовище, выпивающее остатки жизни. В этом страшном мире злобный ветер гонял мириады молекул отравленной кислотой взвеси, которую туземные разумы, кажется, именуют воздухом. Какая жуткая насмешка природы! И всё же правит этим миром не солнце, не ветер и не воздух, а соль. Убийственные кристаллики этого проклятого вещества присутствуют здесь повсеместно, но более всего – в черном океане ядовитой воды…

Конечно, совсем недавно океан этот казался червячку не океаном, а всего лишь большой лужей – ибо и червячок был тогда не червячком, а Тварью из Чужой Вселенной. Она занимала собой половину здешнего неба и могло легко заслонить солнце, которому поклоняются туземные разумы. Маленькие и ничтожные, они всё-таки были одарены изрядной хитростью, раз удалось им заманить гигантское Существо в соленые воды проклятого моря. И вот теперь от Существа остался лишь маленький черный червячок. Но пусть не надеются, жалкие, что соль, свет, воздух и ветер остановят Существо! Нет ничего, что могло бы помешать Существу исполнить свою клятву, ни в этой, ни во всех иных Вселенных. И пусть мертв давно странный земной волшебник, но клятва, данная ему когда-то, по-прежнему жива, а значит, пока живо Существо и пока живы три его жертвы, клятва остается смыслом и содержанием жизни Существа в этом диковинном и враждебном мире.

Существо не ведало счета времени; во Вселенной, откуда явилось оно, время течет совсем по-иному. Однако Существо знало, что туземным разумам этой несчастной планеты отмерен короткий век, и потому торопилось. Выбравшись из недр земли, где оно залечивало раны, нанесенные соленым хаосом проклятого моря, Существо сразу двинулось вослед светилу. Так спасалось оно от жгучего дыхания соленого моря и так приближалось к первой цели своей миссии. Когда светило скрылось за изломанными клинками прибрежных скал, маленький черный червячок понял, что время в этом враждебном мире бежит слишком быстро и что он, крохотное и слабое создание, не поспеет за своими жертвами. Они успеют умереть собственной смертью, и нерушимая клятва останется неисполненной…

Но, вместе с тем, маленький черный червячок знал, что такого не может случиться. Подобным созданиям дано провидеть Грядущее, и перед израненным, обессиленным Существом явственно вставали его картины. В картинах Грядущего Существо ясно видело, как погибает, так и не осознав истинной причины своей смерти, первая жертва, как покидает этот диковинный мир жертва вторая, возомнившая, что Смерть более не властна над нею, и как отчаянно и бессмысленно сражается за место под этим проклятым солнцем последняя, третья, жертва… Наивные, жалкие, напрасные создания! Десница Судьбы уже занесена над ними, и никакие боги, демоны, волшебники не в силах обратить ее карающий размах. Какая-то затаенная ирония, наверное, присутствует в том, что этим величайшим среди ничтожных назначено пасть не от могучей, свирепой, внушающей неизбывный ужас Твари, а от крохотного черного червячка, которого они с вершин своего обманчивого могущества и не замечают даже!..

Существо размышляло об этом, а миллионы разноцветных и разновеликих глаз его тем временем беспрестанно сканировали угрюмые серые утесы. Всё тщетно! Жизни нет среди этих скал. Так проходило время; зловещее светило много раз вставало там, где плескалось соленое черное море, догоняло ползущее Существо – и снова садилось за скалами. Миллионы глаз Существа заглядывали за горизонт; они видели первую жертву, они видели, как шальная Смерть всё время ходит вокруг неё, и Существо молило Судьбу, чтобы Судьба миловала этот жалкий туземный разум – пока оно, Существо, не придет по душу его. Судьба миловала пока, но кто знает, что в следующий миг выкинет ее коварная и насмешливая натура?! Поэтому Существо молило Судьбу не только о жизни первой и всех остальных жертв. Еще оно молило всевластную Судьбу послать помощь исполнителю своей воли. И пришел миг, когда владычица Сущего вняла его мольбам.

С моря поднялся ветер, неся с собой частицы пыли, песка и мелкие прибрежные камни. Это был страшный ветер: он дышал солью. Но Существо вдруг подумало, что хуже, чем есть, уже не будет, и соль теперь не убьет его, раз не убила тогда, в воде. Черный червячок вполз на маленький камешек, и злобный ветер легко подхватил его. Сознание Существа возликовало: ветер нес его в верном направлении – туда, на закат, к первой жертве. За несколько минут ветер проделал путь, который крохотному червячку не одолеть и за тысячу дней. Затем ветер, раб Судьбы, исполнив свою роль, бросил камешек и его пассажира наземь, а сам унесся по неведомым делам своим.

Существо осмотрелось. Рубленые скалы чернели позади. Впереди расстилалась унылая степь. Сознание червячка сжалось: жизни не было и здесь. Неужели Судьба посмеялась над ним – как посмеется вскоре над жертвами его?! Спустя мгновение Существо устыдилось своей слабости. Внезапно зашевелилась земля, и перед Существом возникла усатая морда некоего создания диковинной туземной природы; оно было больше Существа в сотни раз. Но Существо сразу поняло, что усатый зверь – создание неразумное, и что это – дар Судьбы. Туземец близоруко осмотрелся, затем вдруг высунул язык и заглотнул крохотного черного червячка…

Старая ворона летала над землей. Этот странный крот, что суетился внизу, давно привлекал ее внимание. За долгие столетия своей жизни ворона ни разу не видела, чтобы крот бежал по степи. И не просто бежал, а бежал быстро и долго, не разбирая дороги и не останавливаясь ни на мгновение. Кроты домоседы и слепы от природы, они не могут так себя вести. Любопытная ворона всё ниже летела над землей, а крот, выбиваясь из сил, всё бежал и бежал на закат. Ворона приземлилась впереди него, чтобы посмотреть поближе, что это за зверь такой странный. Неожиданно крот бросился на нее, и старой вороне потребовались вся ее сила и стремительность, чтобы ускользнуть в небо. Проклиная странного и опасного зверя, ворона поспешила исчезнуть. Она дала себе зарок не связываться никогда более с сумасшедшими кротами.

Улетела… Сознание Существа переполняла горечь. Та крылатая тварь была гораздо быстрее этой, бегущей. Было бы совсем неплохо заполучить ее. Сорвалось… В следующий раз нужно действовать более умело и осторожно, решил для себя маленький черный червячок.

Крот спешил на закат – туда, где очень далеко-далеко обитала первая жертва и где совсем поблизости жили другие неразумные создания, более быстрые, чем он.

Джан Милиус знал, в чем заблуждается Существо. Повелевающие Судьбой не настолько наивны, чтобы вручать исполнение своей воли кому-то одному, будь то бог, демон, волшебник, герой или Тварь из Чужой Вселенной. Жизнь – это игра; но, в отличие от шахматной партии, в Жизни нет и не может быть такого игрока, который двигал бы ВСЕ фигуры.

1. Благородный дом Хосе, маркиз дель Сантос

Огромный вороной жеребец горделиво прошествовал через ворота гостиницы «Быки Офира». Следом за ним во внутренний двор вступили еще две лошади – белая в яблоках и пегая. Владелец вороного, крупный мужчина, чьи мускулы не могли скрыть многочисленные богатые одежды, как-то: широкая шляпа с плюмажем из ярких павлиньих перьев, шелковый сюртук с кожаной накидкой поверх его, обтягивающие лайковые колготы и сапоги из черной кордавской кожи, доходящие до колен, – с откровенно брезгливым выражением на лице оглядел добротное двухэтажное здание гостиницы.

– Клянусь Митрой, едва ли эта помойка стоит того, чтобы в ней останавливались благородные гранды! – громко сказал он, обращаясь к своей спутнице, восседающей на белом в яблоках скакуне.

Это была хрупкая женщина с лицом миловидным, приятным и отмеченным печатью доброты. Впрочем, по-видимому, черноволосая красавица попыталась испортить это впечатление, скривив алые губки в презрительной усмешке.

– И всё же это лучше, чем ничего, мой дорогой Хосе.

Навстречу приезжим выбежал сам хозяин заведения – человек средних лет, тучный, как и все, живущие чужим трудом, но достаточно подвижный, чтобы заставлять работать других. Опытным взглядом оценив приезжих, он приветливо возгласил:

– Добро пожаловать в мою гостиницу, благородные господа! Клянусь Митрой, вы останетесь довольны…

– Ты богохульник, как я вижу, любезный, – сказал Хосе. – Как тебя зовут?

– Ральдрик, – поспешил ответить тот, по давней привычке не обращая внимания на оскорбление. – Дозволено ли мне будет узнать имена благородных господ?

Здоровяк на вороном измерил Ральдрика долгим взглядом, как бы решая, стоит ли доверять этому ничтожному свое имя. Отчего-то под этим взглядом хозяину стало немного не по себе.

– Мое имя дом Хосе, маркиз дель Сантос, – пробурчал наконец он, точно делал одолжение Ральдрику. – А это моя супруга, благородная домья Карлита, и сын мой Рикардо, двух с половиной лет от роду.

Ральдрик испуганно попятился: мальчуган, горделиво восседавший на пегом жеребце, никак не соответствовал названному возрасту; скорее, ему можно было дать вдвое больше.

– Скажи, любезный, как там тебя…

– Ральдрик, ваше сиятельство, – подобострастно подсказал хозяин.

– Вот, Ральдрик, не найдется ли в твоем заведении комната для меня и моей семьи?

– Три лучшие комнаты моей гостиницы в распоряжении вашего сиятельства…

– Когда я говорю: мне нужна комната, значит, мне нужна одна комната, а не три комнаты! – проревел дом Хосе, да так, что у Ральдрика заложило уши, а слуги, готовые по первому знаку хозяина помочь гостям сойти с коней, встревоженно переглянулись. – Вот тебе пять золотых песет за первый день, – маркиз дель Сантос бросил деньги, которые Ральдрик ловко подхватил, – и чтоб ты, безродный, больше не смел возражать мне, чей род заложен был в пору основания древней Кордавы!

Ральдрик, посчитавший, что пять полновесных золотых, изображавших профиль некоего носатого старика с короной на голове, являются сверхщедрой платой не только за лучшую комнату, но и за вспыльчивый нрав нового гостя, расплылся в доброжелательной улыбке, приглашая проследовать за ним. Слуги подскочили к вороному, чтобы помочь спуститься благородному гранду, но тот так взглянул на них, что они сочли за лучшее ретироваться. Маркиз ловко спрыгнул с коня, тем демонстрируя также свою отменную форму, и помог спуститься супруге. Затем он одной рукой снял с пегого сына и рывком поставил (Ральдрику даже показалось, что бросил) его на землю.

– Ну, пошли, – насуплено сказал Хосе хозяину, – и я сам погляжу, достойно ли твое заведение милостей Митры.

Не дожидаясь Ральдрика, маркиз дель Сантос решительно двинулся внутрь гостиницы; жена его и сын проследовали за ним, так и не осчастливив Ральдрика ни единым словом.

Еще час хозяин занимался устройством капризных грандов. А когда они наконец изволили принять обед и отослали его, Ральдрик, уставший угождать прихотям заезжих нобилей, дал волю гневу. Он заперся в своем кабинете, прогнал слуг и велел не беспокоить его.

Вопреки этому приказу, спустя всего лишь несколько минут в дверь раздался стук, и в кабинет вошел его секретарь – тощий незаметный человечек с длинным крючковатым носом. Неприязненно покосившись на него, Ральдрик проворчал:

– Вот таковы вы все, зингарцы. Каждый из вас мнит себя королем в чужой стране. И чуть что не по-вашему, сразу хватаетесь за меч.

Секретарь покраснел и смиренно заметил.

– Да я-то что, хозяин, я человек маленький.

Ральдрик вздохнул.

– Я не имел в виду тебя, Гильмо. Но эти маркизы! Ка бы они не распугали всех прочих моих постояльцев… Хотя, с другой стороны, если за каждый день они будут платить по пять золотых… Гм. Это может быть даже очень выгодно…

Гильмо помялся немного у двери и сделал шаг к хозяину.

– Мой господин…

– Ты хочешь что-то сказать мне, Гильмо?

– Да, господин.

– Об этих зингарцах?

– Да, господин.

– Ты знаешь о них что-то, чего не знаю я?

– Нет, господин.

– Так что ж ты мне голову морочишь? Убирайся.

Тощий секретарь опустил голову и сделал шаг к двери. Вдруг он снова повернулся лицом к хозяину и окрепшим голосом заметил:

– До того как в Зингаре началась гражданская война, я служил писцом в королевском архиве Кордавы…

– Ну и что? – раздраженно перебил его Ральдрик. – Что с того? Какой мне от этого прок? Я и сам знаю зингарский не хуже твоего. Убирайся, Гильмо.

Однако секретарь упрямо покачал головой.

– Я служил писцом в королевском архиве Кордавы, – повторил он, – и переписывал генеалогические книги древних родов. Маркиз дель Сантос…

– Ну?!

– …Был убит на поединке за три года до смерти короля Фердруго! – разом выпалил Гильмо.

Ральдрик нахмурился.

– А ты ничего не путаешь?

– Клянусь Митрой, хозяин, я сам переписывал завещание маркиза после того, как королевский уполномоченный огласил его!

– Вот как… – Ральдрик задумчиво почесал затылок. – А может, это сын его? Или брат?

– Нет, господин, у дель Сантоса не было ни сыновей, ни братьев. Он оставил этот мир, не имея семьи. По завещанию все земли маркиза отошли герцогу Гварралидскому, его другу и покровителю.

– Так ты хочешь сказать, Гильмо, что этот благородный дом – вовсе не маркиз дель Сантос?

– Выходит, так, мой господин, – смиренно ответствовал бывший королевский писец.

– А кто же он, по-твоему? – растерянно вопросил Ральдрик.

– Не могу знать, господин. Я очень сомневаюсь, что его род столь древний, как он утверждает. По-зингарски он говорит отменно, но вот его акцент…

– А что акцент? Может, он и не зингарец вовсе?

В ответ Гильмо только виновато развел костлявыми руками.

– Один лишь Митра ведает, кто есть кто, мой господин.

Ральдрик покачал головой: новый поворот дела ему решительно не нравился. Гостиница «Быки Офира» пользовалась в Ианте хорошей репутацией, и ее хозяину вовсе не хотелось принимать у себя подозрительных личностей. Тут Ральдрик вспомнил о пяти золотых, и мысли его закрутились совсем в другую сторону. Митра добр; вряд ли он послал преступников своему преданному почитателю. В конце концов, какое ему, Ральдрику, дело до того, кто на самом деле эти люди? Может, у них есть веская причина, чтобы скрывать себя?

– Ты вот что, Гильмо, – сказал Ральдрик, – держи язык за зубами. И наблюдай. Если заметишь что подозрительное, сразу говори мне. А если нет, так пусть себе живут, как хотят. Да будь они хоть кхитайскими кайбонами иль жрецами Ханумана – лишь бы деньги платили!

От этой мысли Ральдрик почувствовал себя гораздо лучше.

– Я не чуть не умерла от смеха, мой дорогой, когда ты в гневе пнул сапогом этого несчастного Ральдрика лишь за то, что простыни на кроватях показались тебе несвежими! – прошептала Зенобия.

– Не стоит жалеть мошенника, – Конан криво усмехнулся, приглаживая тонкий, на манер зингарских грандов, ус. – Я вволю повидал таких. Чем их больше пинают, тем они более услужливы.

– Всё было просто чудесно! И как натурально! Я сама едва было не поверила, что твой ты ведешь свою родословную со времен основания Кордавы.

– Я варвар и сын кузнеца, – напомнил жене киммериец. – А зингарские нобили – они бывают и похуже, чем маркиз, которого я изобразил. Так что этому Ральдрику еще повезло!

– А мне понравилось быть маркизом, отец, – подал голос маленький Конн.

Конан нахмурился и сурово сказал сыну:

– Ты принц Аквилонии, Конн, помни об этом. Мы еще вернемся в Тарантию, клянусь Кромом!

Идея скрыть истинные лица короля и королевы Аквилонии, а также их наследника, под личинами зингарских грандов принадлежала самому Конану. Жизнь его была насыщена встречами с самыми разными людьми – от тщедушных узкоглазых кхитайцев до рослых, подобных гориллам дарфарцев. Не единожды киммерийцу приходилось прятаться под маской человека иного племени. Бывало, перевоплощения эти удавались на славу, ибо к числу талантов киммерийца относился и несомненный актерский дар. Однако чаще всего личину Конана рано или поздно раскрывали – подчас в самый неподходящий момент. Выдавали варвара его высокий рост и редкая для большинства народов Хайбории комплекция; пронзительные синие глаза, глаза не цивилизованного человека, но, скорее, хищного зверя; наконец, сам гордый характер киммерийца и манеры его поведения. Как ни наряжайся, к примеру, почтенным купцом из Кофа, фигура и осанка выдадут свирепого воина, глаза – варвара, а единственного упоминания о хвосте (или копытах) Нергала в задней части тела собеседника окажется достаточно, чтобы распознать, кто ты есть на самом деле. Конан мог позволить себе оставаться собой, когда был владыкой Аквилонии. Кто возьмет на себя смелость учить «хорошим манерам» человека, который добыл себе престол не кровью предков, а собственным умом и старанием, собственной – и чужой – кровью? Однако теперь, когда свергнутый король Аквилонии вынужден был покинуть свою страну, ему как редко когда прежде нужны были хорошая личина, под которой невозможно было бы признать знаменитого Конана из Киммерии, и приличная легенда.

Зингарские гранды подходили как нельзя лучше. Скверный характер этих господ был общеизвестен, их заносчивость, вспыльчивость и дурные манеры давно стали притчей во языцех на всем пространстве от Пиктлэнда до Вендии. А с тех пор, как умер старый король Фердруго и в Зингаре разгорелась гражданская война, местные нобили всё меньше напоминали благородных домов, коими себя продолжали считать, и всё больше – обыкновенных разбойников. Никого не удивит, если зингарский гранд при случае (и без случая) в сердцах помянет Нергала, Сета, Аримана и прочих недобрых богов. «Зингарец», – всего лишь пожмут плечами окружающие.

Еще в Тарантии, в тайном храме Асуры, Конан – с помощью верного Хадрата, ибо без нехитрой магии асурского жреца здесь никак нельзя было обойтись – отрастил себе усы и бородку по зингарской моде; некий настой, который дал выпить ему Хадрат, придал синим глазам темный цвет. Хадрат уверял, что новая чаша этого же настоя вернет глазам киммерийца исконную синеву. Конан, относившийся с подозрением ко всякой магии, как к черной, так и к белой, лишь неодобрительно хмыкнул.

Легенда же была такова. Богатый маркиз дель Сантос (верный Просперо, большой знаток по части генеалогии, трижды побожился Митрой, что в действительности нет такого), которому надоело сидеть в своем родовом замке, в один прекрасный день отправился путешествовать по свету, с женой и с сыном.

Конечно, странствующий по дорогам Хайбории без свиты и охраны состоятельный нобиль не может не вызвать подозрения у умных людей. Но, во-первых, в нынешние времена умные люди не так уж часто встречаются. А во-вторых, какой умник может угадать, что творится в голове сумасбродного зингарского маркиза? Судя по комплекции маркиза, решит умник, человек это храбрый, готовый постоять за собственную честь и честь своей семьи. Зная же преувеличенные понятия о чести, бытующие у этой благородной братии, лишь самый тупой – или бесшабашный – разбойник отважится злоумышлять против странствующей троицы. А отважившийся – нарвется на меч.

Так или иначе, но легенда работала отменно. Даже в Аквилонии, где короля Конана, его жену и сына знали в лицо, трое странствующих зингарцев не вызвали никаких подозрений – только презрительные усмешки в спину. В гостинице города Шамара Конан походя проткнул мечом какого-то негодяя, имевшего глупость прилюдно посетовать на то, что иноземные свиньи заполонили собой добрую Аквилонию. Чем еще более подтвердил свою легенду человека грубого, вспыльчивого и опасного.

Конан, Зенобия и Конн держали путь на восток – туда, где в Карпашских горах, невдалеке от покинутого Великой Душой Замка Синих Монахов (сами монахи, как известно читателю, не по своей воле остались там стальными истуканами), находилась тайная обитель загадочного чародея Милиуса, по прозвищу Скучающий Маг. В том, что маг сей вовсе не скучает, а плетет свои интриги, Конан уже успел убедиться сполна. С помощью Милиуса киммериец добыл волшебный Светоч Истины, амулет Небесного Народа. Правда, Конана не покидало ощущение, что помощь Милиуса была вынужденной и что с большим удовольствием Скучающий Маг просто угробил бы его. Того, что киммериец уже знал о Милиусе, было более чем достаточно, чтобы проникнуться глубочайшим недоверием к этому странному – даже для магов – типу. И никаких богатств мира не хватило бы, чтобы соблазнить Конана вновь посетить чудесную обитель со светящимися серебристо-серыми стенами – если бы не проклятые обстоятельства! Они, обстоятельства, а вернее, коварные боги, создавшие эти обстоятельства, и направляли теперь путь свергнутого властелина Аквилонии.

Ибо кроме бесчисленных недостатков, имелось у Милиуса одно уникальное достоинство – он был чрезвычайно сведущим человеком. Настолько сведущим, что Конан поневоле задавался вопросом: а человек ли он, этот самый Милиус? Скучающий Маг знал всё, что происходило в подлунном мире – или почти всё. Но, главное, Милиус мог подсказать, что и как делать. Отчего-то Конан был уверен, что, при всей своей несомненной лживости, этот маг не откажется подсобить ему и на этот раз. А откажется – так есть верный меч, чтобы заставить. И если меч не поможет (такое с магами бывает, хотя и редко), то найдутся иные средства, чтобы его разговорить.

Проблем, которыми Конан собирался озадачить Скучающего Мага, было две: собственно, Джейк и Тхутмертари. Джейк Митчелл, двойник Конана, захватил его престол в Тарантии. Головорезы Джейка, пришельцы из Будущего, хозяйничают в его столице, обижая честных аквилонцев. И хотя сам Джейк, по глубокому убеждению Конана, выказал себя тупой, трусливой и бездарной скотиной – ему, Конану, и его друзьям так и не удалось столкнуть Джейка с престола и прогнать захватчиков из Тарантии. Напротив, бежать пришлось не Джейку, а Конану. Что ж, во всяком случае, киммериец надеялся, что Милиус поведает ему, как одолеть пришельцев, и по возвращении истинного короля в Тарантию полоса везения для Джейка закончится.