Текст книги "Обещание розы"

Глава 24

Выехав из Тетли на следующее утро, на исходе второго дня пути Бренд спешился во дворе Грейс-тоуна и помог Мэри выйти из повозки. Опираясь на его руку, Мэри неторопливо проследовала за ним через мощеный двор к дому графа Нортумберленда.

– Почему ты вернулся так рано, Бренд? Здоров ли ты? Благополучной ли была твоя поездка? – с беспокойством спросил граф Нортумберленд, выходя в зал навстречу сыну.

– Не тревожьтесь обо мне, отец. Я вполне здоров, и поездка моя оказалась на удивление удачной. А вот для вас и для кое-кого еще у меня есть сюрприз, – высвободившись из объятий старого графа и заговорщически подмигнув ему, ответил Бренд. Из-за его спины внезапно появилась Мэри. Она присела перед онемевшим от изумления графом в реверансе, сделала несколько шагов к широкой лестнице и, собираясь взяться за перила, внезапно замерла с протянутой рукой: навстречу ей стремительно спускался Стивен де Уоренн.

– Зачем ты привез ее сюда? – крикнул он брату вместо приветствия.

– Это я упросила Бренда взять меня с собой, Стивен! – вступилась за Бренда Мэри и улыбнулась мужу молящей, заискивающей улыбкой. – Нам с вами надобно остаться наедине и о многом поговорить.

Стивен сложил руки на груди и с деланным спокойствием возразил ей:

– Мне совершенно не о чем разговаривать с вами, мадам. Вы должны немедленно возвратиться в Тетли.

– Нет! – прошептала она.

– Стивен, тебе лучше услыхать то, что она намерена сообщить! – поддержал невестку Бренд.

Мэри всхлипнула и машинальным кивком поблагодарила Бренда, который, приблизившись к ней с ободряющей улыбкой, помог ей снять теплый плащ.

– Вы растолстели! Выходит, жизнь в изгнании пошла вам на пользу, – усмехнулся Стивен, но внезапно во взгляде его мелькнула догадка, и усмешка вмиг исчезла с его лица, уступив место тревоге и замешательству.

Мэри повернулась к нему боком и натянула платье на располневшей талии так, чтобы Стивен мог отчетливо видеть ее выдававшийся вперед округлый живот.

– Это должно произойти в июле, – с гордой радостью проговорила она и, вскинув голову, начала подниматься по лестнице навстречу Стивену.

Он остался стоять у перил, словно пригвожденный к месту, и лишь когда она прошла мимо него, не без труда стряхнул с себя оцепенение, в которое ввергло его это нежданное известие, и непререкаемым тоном процедил:

– Отдохните с дороги, поужинайте и поутру готовьтесь к возвращению в Тетли.

– Стивен, что такое ты в самом деле говоришь! Я желаю, чтобы она осталась здесь на сколь угодно долгий срок! – Попытался было урезонить сына граф Нортумберленд. – Не слушайте его, Мэри! – крикнул он вдогонку невестке. – Я, хозяин этого дома, готов оказать вам гостеприимство!

Стивен принялся возражать отцу и спустился вниз. Но Мэри, неторопливо шествовавшая по коридору в сопровождении слуги со свечой, не слыхала слов, которыми они обменивались. До нее, все стихая, долетал лишь смутный гул их голосов.

Мэри неслышными шагами прокралась по коридору, соединявшему ее комнату со спальней Стивена. Завтра поутру ей предстояло отправиться в обратный путь. Стивен не желал выслушать ее, он по-прежнему считал ее виновной в измене, и ей оставалось только покориться его воле. У нее и в мыслях не было противиться его решению, хотя граф Рольф настаивал на том, чтобы она осталась в Грейстоуне до самого дня родов. Но она не могла отказаться от последней возможности побыть со Стивеном перед долгой, а возможно, и вечной разлукой.

Дверь тихо скрипнула, и Мэри скользнула в комнату, освещенную лишь тлевшими в очаге поленьями. Стивен лежал на широкой кровати, подложив руки под голову. Он не спал и напряженно о чем-то размышлял. В полутьме глаза его блеснули, как две ярких звезды.

– Стивен! – с мольбой прошептала Мэри, подходя ближе. – Не гоните меня! Я люблю вас! Я больше не выдержу разлуки с вами! Позвольте мне остаться. – Горло ее сдавили рыдания, она закрыла лицо руками и опустилась на колени возле его ложа.

– Боже! – выдохнул он, повернувшись к ней лицом и положив ладони ей на плечи. – Это выше моих сил!

В мгновение ока Мэри оказалась на постели. Стивен покрывал ее лицо горячими поцелуями.

– Мне не совладать с самим собой! – воскликнул он, прижимая ее к себе. – Меня тянет к тебе, словно пьяницу к вину. Я не могу променять тебя ни на одну из придворных красавиц, все они в сравнении с тобой кажутся мне глупыми, грубыми и безобразными! Ты околдовала меня, Мэри! Ты – ведьма! Ведь я готов простить тебе даже твое предательство, лишь бы ты была со мной, лишь бы ты дарила мне свои ласки!

– Стивен, – прошептала она, плача от счастья, – я клянусь тебе жизнью нашего ребенка, что ни в чем не виновата перед тобой!

– Мэри, неужто ты не страшишься гнева Господня? Не произноси ложных клятв, чтобы не навлечь на себя беду! – он предостерегающе поднял руку и заслонил ею лицо Мэри, словно оберегая ее от небесной кары.

Мэри на мгновение прижалась губами к его ладони, затем решительно отвела его руку.

– Я говорю правду, Стивен! С тех пор, как мы стали мужем и женой, я делала все, чтобы заслужить твою любовь. Я и в мыслях не имела сообщать своим родным о ваших планах, о которых услыхала случайно. Когда же отец мой готовился начать войну, я бросилась к нему, чтобы уговорить его отказаться от этого намерения, но он… он… – Она внезапно осеклась и горько заплакала.

– Что он сделал тебе? – внезапно распаляясь гневом, спросил Стивен. Он словно забыл, что короля Шотландии давно уже не было в живых.

– – Он сказал, что больше не считает меня своей дочерью! – всхлипнула Мэри, и прежняя обида вновь ожила в ее сердце.

Стивен про себя помянул покойного короля самыми недобрыми словами, какие только знал, и нежно провел ладонью по густым, волнистым волосам Мэри. – Ты у меня, оказывается, в храбрости и решительности не уступишь многим из английских рыцарей, – с гордостью произнес он. – Но обещай мне никогда больше не вмешиваться в дела мужчин! Ведь недаром же ты родилась женщиной, Мэри! Да еще какой!

Она рассмеялась счастливым смехом и положила голову ему на грудь. – Обещаю!

Его ласки становились все более настойчивыми, и Мэри с восторгом отзывалась на них. Она чувствовала себя так, будто ей внезапно вернули жизнь, отнятую у нее безжалостной судьбой.

Глава 25

– Почему ты так внезапно решил вернуться в Элнвик? – спросила Мэри. Она отдала слугам необходимые распоряжения по сборам в дорогу и лишь после этого решилась подступиться к мужу с расспросами. – Скажи мне, что заставляет тебя так спешить?

Стоял май, и в раскрытое окно спальни проникал нежный аромат распустившейся в саду Грейстоуна сирени.

– Ты что же, совсем не рада возвращению домой? – с улыбкой спросил Стивен.

– Ты не ответил на мой вопрос, – мягко укорила его Мэри. Скрытность Стивена лишь подстегнула ее любопытство и вселило в сердце тревогу.

Стивен нахмурился и нехотя пробормотал:

– Я должен принять участие в войне короля против Дональда Бейна.

– Значит, это правда? – голос Мэри зазвенел от возмущения. – Ты все же решил выступить на стороне Руфуса и отвоевать шотландский трон для этого негодяя Дункана? А я до последней минуты отказывалась верить слухам, которые распускают придворные сплетники!

– Во-первых, я – вассал его величества! – сердито возразил ей Стивен. – А во-вторых, не ты ли дала мне клятву не вмешиваться в дела, которыми занимаемся мы, мужчины? Политика – это удел мужчин, Мэри, женщинам в ней не место.

Но Мэри вовсе не намерена была сдаваться.

– Но ведь ты должен поддержать не Дункана, а Эдгара! Это было бы справедливо, в таком случае ты сражался бы за правое дело. Зачем смещать одного мерзавца, если его место тотчас же займет другой?!

– Мадам, имейте в виду, что подобное вмешательство в политику, равно как и в мои дела, ставит под угрозу наш с вами семейный союз! – взорвался Стивен и выбежал из спальни, хлопнув дверью.

Они помирились лишь перед самым отъездом Стивена из Элнвика. Он не пробыл под родным кровом и одного дня. Планы короля Руфуса требовали его срочного возвращения в Лондон. Простившись со Стивеном, Мэри осталась на попечении леди Седры, Изабель и многочисленной челяди замка.

Дни шли за днями, и гонцы, доставлявшие известия от Стивена, лишь разводили руками в ответ на вопросы о времени его возвращения. Завладев троном с помощью армии короля, Дункан нуждался в мощной военной поддержке, чтобы удержать его.

Жизнь в Элнвике текла спокойно и размеренно, и каждый следующий день был как две капли воды похож на предыдущий. Поначалу Мэри была рада отдохнуть от шума и суеты, царивших при дворе Вильгельма II, где они со Стивеном появлялись частенько в течение того месяца, который провели в Лондоне. Но прошла неделя, за ней другая, и вскоре Мэри стала ловить себя на том, что унылое однообразие существования в замке начинает тяготить ее. За последний год она успела уже привыкнуть к тому, что в жизни ее одно за другим свершались значительные и грозные события, требовавшие от нее выдержки, решительности и бесстрашия. Заметив, что она частенько скучает за вышиванием, подперев голову ладонью, уставив неподвижный взор в пляшущие за решеткой очага языки пламени и не принимая участия в общем разговоре, графиня Седра предложила ей время от времени совершать короткие прогулки в окрестностях замка. Мэри с охотой согласилась. С тех пор почти ежедневно, если тому благоприятствовала погода, она гуляла меж окрестных холмов в сопровождении леди Седры, Изабель или придворных дам и под охраной воинов замкового гарнизона.

Однажды солнечным днем Мэри вышла на одну из таких прогулок вместе с леди Седрой и Изабель. Два вооруженных рыцаря, охранявших дам, ехали верхом на незначительном расстоянии от них. Мэри и леди Седра собирали цветы, росшие у обочины тропинки, и плели из них венки. Время от времени они переговаривались с Изабель, которая забежала немного вперед. Они наслаждались хорошей погодой, видом зеленых холмов в легком солнечном мареве и обществом друг друга. Ничто не предвещало беды.

Внезапно из-за поворота тропинки выехали четверо всадников. Они пустили своих коней в галоп и, поровнявшись с Мэри, которая не успела даже отступить в сторону, один из них подхватил ее в свое седло, пришпорил коня и понесся вперед с такой скоростью, словно у его лошади внезапно выросли крылья. Сообщники злодея в мгновение ока выбили оторопевших рыцарей из седел и поскакали вслед за своим предводителем. Мэри, лежавшая на спине поперек седла похитителя, оцепенела от страха и не могла ни шевельнуться, ни позвать на помощь. Силы покинули ее. Она с ужасом прислушивалась к топоту копыт и замиравшим вдали отчаянным крикам леди Седры и Изабель.

Скучная и размеренная жизнь под сводами Элнвика, еще недавно так тяготившая ее, уступила место новому потрясению, новой опасности, возможно, гораздо более серьезной, чем все, с какими Мэри сталкивалась прежде. Похититель молча гнал своего коня вперед. Молчала и Мэри. Она даже не пыталась догадаться, кто из ее врагов или врагов Стивена приказал своим людям пленить ее. Это непременно выяснится позднее. В одном лишь она была совершенно уверена: в самое ближайшее время ей понадобятся вся ее решимость, мужество и бесстрашие. Ей придется противостоять неведомому врагу, чтобы сохранить две жизни – свою и ребенка.

Глава 26

Неподалеку от Элнвика, на одной из безлюдных, заросших травой дорог похитителей ждала повозка с впряженными в нее лошадьми. Мэри немного приободрилась, заключив из этого, что неизвестный враг, лишивший ее свободы, намерен был доставить ее в свои владения, не причиняя вреда ее здоровью. Она успела уже оправиться от испуга и по многочисленным приметам, которые умела распознавать с детства, определила, что путь всадников, пленивших ее, лежал на север.

Когда после целого дня пути в сгущавшемся мраке перед ними замаячили башни Эдинбургской крепости, подозрения Мэри относительно личности недруга, который организовал это похищение, переросли в твердую уверенность: вдохновителем этого набега мог быть только один человек на земле – Дункан, ее единокровный брат и новоявленный король Шотландии, коим он стал в значительной степени благодаря помощи ее мужа! От досады Мэри сжала кулаки и больно закусила губу. Ведь она тогда так умоляла Стивена отказаться от кампании по возведению Дункана на трон.

Пожилая служанка провела ее наверх, в комнату, которую еще так недавно занимали младшие братья Мэри – Александр и Дэвид. Воспоминания о детстве, о покойных родителях, о братьях и сестре стеной обступили Мэри. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Едва за ними затворилась дверь, как Мэри без сил опустилась на кровать.

– Я принесу вам поесть, принцесса, – почтительно обратилась к ней старуха. – Вы, поди, проголодались с дороги.

– Прежде всего я желаю поговорить с моим братом! – заявила Мэри. – Извольте немедленно доложить ему об этом.

– Вы хотели сказать, с братом по отцу! – поправил ее Дункан, входя в комнату.

Побледнев от ненависти, Мэри прошипела:

– Стивен убьет тебя, негодяй!

Дункан рассмеялся визгливым смехом, мотая головой, и хлопнул себя по ляжке.

– Хотел бы я и в самом деле пасть от его руки, но только с одним условием: чтобы потом воскреснуть и посмотреть, как его вздернут за это! Не забывай, дражайшая сестрица, что я – король и моя особа священна!

Мэри презрительно фыркнула. Такое пренебрежение к его особе задело Дункана за живое. Он собирался было дать сестре суровую отповедь, но Мери опередила его, спросив:

– Что тебе нужно от меня?

– Ничего. Уверяю тебя, ровным счетом ничего. И ты можешь быть уверена, что я не причиню тебе ни малейшего вреда, сестрица. Я буду заботиться о твоем здоровье. Когда придет твой срок, сюда будет доставлена опытнейшая повитуха. Она же найдет кормилицу для твоего младенца. Уверяю тебя, ты здесь в полной безопасности. Но мне надо обезопасить себя от твоего супруга. Я имею основания опасаться, что из союзника он может в самый неподходящий момент превратиться в моего недруга. Так что тебе и вашему ребенку придется погостить у меня столько, сколько я сочту нужным.

– Стивен не допустит этого! – побледнев от ярости, воскликнула Мэри. – Он обратится к Руфусу, и тот заставит тебя освободить меня!

– Ошибаешься, – со злорадной улыбкой возразил Дункан. – Король был уверен, что ты и Стивен терпеть друг друга не можете. Де Уоренн попросту надул его. Но теперь, после того как вы в мире и согласии прожили четыре недели при дворе, он сожалеет, что позволил Стивену жениться на тебе. Он-то и разрешил мне распоряжаться твоей судьбой, как мне будет угодно.

После разговора с Дунканом Мэри поняла, что единственным спасением для нее может быть лишь побег из замка. Никто не придет к ней на помощь. Никто, кроме нее самой, не вызволит ее отсюда. Она не могла примириться с мыслью о разлуке со своим еще не родившимся ребенком, а в том, что, если Стивену даже и удастся через несколько месяцев освободить ее, то ребенок уж наверняка будет оставлен в Эдинбурге в качестве заложника, у нее не было ни малейшего сомнения. Раз Руфус всегда и во всем принимает сторону своего любимца, он с легкостью одобрит подобный его шаг. Близилось время родов, и Мэри следовало торопиться, ведь бежать с новорожденным на руках было бы гораздо сложнее, чем даже в ее нынешнем положении.

Целую неделю она восстанавливала силы, столь необходимые ей для осуществления отчаянного плана, который к этому времени полностью, во всех подробностях созрел в ее голове. Наконец однажды глубокой ночью, притворно зевая, она не без труда растолкала дремавшую на охапке соломы служанку:

– Эйри, проснись! Слышишь! Я голодна! – она капризно топнула ногой. Служанка проворно вскочила на ноги и стала тереть глаза кулаками. – Мой ребенок растет не по дням, а по часам, и ему нужно много еды. Сходи теперь же на кухню и принеси мне жареной говядины, свежего хлеба, пирога с олениной и печеной рыбы. Только не забудь подогреть всю еду, а то мне сделается плохо.

– Вам и так станет плохо, если вы съедите все это, – зевнув во весь рот, добродушно усмехнулась Эйри.

Мэри грозно нахмурилась.

– Иду, иду! – с низким поклоном пробормотала старуха, которой было строго-настрого приказано выполнять все пожелания и капризы принцессы, и поспешно удалилась.

Дункан, столь тщательно подготовивший похишение Мэри, не учел лишь одного: выросшая в эдинбургском замке, она знала все его тайники и подземные ходы, сам же он был здесь чужаком, как и большинство слуги придворных, приехавших с ним из Лондона. Кроме того, он не допускал даже мысли о том, что Мэри в ее положении решится на побег, и потому не выставил стражников у дверей ее комнаты.

Как только служанка ушла, Мэри спустилась вниз и, отыскав в коридоре дверь одного из потайных ходов, во весь дух пустилась бежать по узкому туннелю, который вывел ее в поле позади крепости. Она нарочно приказала Эйри принести к ней в комнату такое огромное количество еды. Пока старуха разбудит одного из поваров, разыщет с его помощью всю эту снедь, да еще и разогреет ее, предварительно разведя огонь в очаге, она успеет проделать немалый путь. Прежде чем ее хватятся, пройдет не менее часа. Она рассчитывала за это время добраться до замка Дугласа Маккиннонна и оттуда послать гонца в Элнвик.

Мэри бежала что было сил, ориентируясь по звездам. Через три четверти часа, показавшиеся ей вечностью, она разглядела впереди громаду замка, но в то же мгновение ветер донес до нее звуки, от которых кровь застыла в ее жилах: с отчаянным лаем по следам беглянки мчалась свора собак! Последним усилием воли Мэри заставила себя двигаться еще быстрее. Ноги ее подкашивались, грудь разрывалась от боли. Она подбежала ко рву, окружавшему замок Дугласа, и остановилась, не решаясь войти в воду. Лай собак слышался все ближе.

– Боже, помоги мне! – взмолилась Мэри.

В это мгновение часовой на башне замка затрубил в свой рог, и подъемный мост, гремя цепями, был переброшен через ров. Из открывшихся настежь ворот выехал Дуглас в сопровождении нескольких рыцарей. Едва ступив на мост, Мэри лишилась чувств.

Она очнулась от боли и слабо застонала, схватившись руками за живот.

– Мэри, дорогая, ты слышишь меня? – словно издалека донесся до нее голос Стивена. Она кивнула. Боль стихла, и зрение Мэри обрело прежнюю отчетливость. Возле ее кровати стоял Стивен, а чуть поодаль переминался с ноги на ногу хозяин замка.

– Стивен, Дуг! – прошептала Мэри, кусая губы от нового приступа тянущей боли в спине и пояснице. – Пришлите сюда кого-нибудь из женщин!

Оба, и хозяин и гость, опрометью бросились прочь из комнаты.

Пока Мэри была в беспамятстве, Дуг Маккиннон успел не только послать гонца в Элнвик и дождаться прибытия Стивена, но и доставить в свой замок опытную повитуху из ближайшей деревни. Благодаря сноровке и усердию этой старушки роды у Мэри прошли на удивление легко и быстро. Через несколько часов Стивен уже держал на руках новорожденного сына, с любовью и нежностью вглядываясь в его красное, сморщенное личико.

Вот младенец зевнул и широко раскрыл свои большие, серьезные, темно-карие глаза.

– Мэри, он смотрит прямо на меня! – восхищенно прошептал Стивен. – Клянусь, он узнает меня. Он понимает, что я-его отец.

Мэри засмеялась счастливым смехом.

– Дай-ка его сюда! – попросила она, вытягивая вперед свои тонкие руки. В голосе ее Стивен отчетливо уловил нотки ревности.

Стивен склонился над постелью и бережно передал ребенка Мэри, а сам примостился у нее в ногах.

– Я обещал тебе, если ты подаришь мне сына, исполнить любое твое желание. Приказывай, Мэри!

Но она решительно помотала головой.

– Мне нечего больше желать от жизни, – склонив голову набок, прошептала она. – У меня есть все, о чем я могла мечтать – ты, Стивен, и наш ребенок.

Когда Мэри спустя месяц полностью оправилась после родов, Стивен, не желая более злоупотреблять гостеприимством Дуга Маккин-нона, отвез ее и новорожденного Эдварда в Элнвик. Вся семья вышла встречать прибывших к воротам замка. Граф и графиня Нортумберленды, Изабель, Бренд и Джеффри пришли к единодушному мнению, что более красивого ребенка, чем их Нед, невозможно сыскать не только в Англии и Шотландии, но и во всем мире. Всеобщий восторг разделили также Эдгар, Александр и Дэвид, при виде которых Мэри не могла сдержать счастливых слез. Ее давняя мечта наконец осуществилась: все, кого она любила, собрались вместе. Окруженная братьями и родными мужа, она гордо вступила под своды Элнвика с маленьким Недом на руках.

Вечером, уложив ребенка спать, Мэри присела на низкий табурет у колыбели и стала любоваться сыном. На душе у нее было легко и радостно. Она посматривала на дверь, ожидая прихода Стивена, и, когда в коридоре послышались его шаги, поднялась ему навстречу.

Войдя в спальню, он остановился на пороге. В руке его была ярко-алая роза с коротким стеблем. У Мэри перехватило дыхание. Она потянулась к цветку, но тут же, словно чего-то испугавшись, отдернула руку.

– Это тебе, дорогая! – сказал он, преклоняя перед ней колено. – Смотри, у этой розы нет шипов! Ты можешь взять ее, не опасаясь поранить руку.

– Власть, целомудрие, благородство и страсть – вот что обещает роза, – прерывающимся голосом прошептала Мэри и приникла к его груди.