Текст книги "Прекрасная леди"

Очнувшись от грустных мыслей, Аманда вдруг осознала, что посторонняя, в сущности, женщина относится к ней с симпатией и даже беспокоится о ее одежде. Дикарка удивленно вытаращила глаза на небольшие образцы ткани, разложенные по кровати, и сощурилась: она никогда не видела столько шелка, атласа, шифона и хлопка. Клифф взял ее в свой дом, собирался дать ей приданое, а еще он позаботился о гардеробе, достойном принцессы.

– Эти ткани конечно же не для меня?

– Вы можете выбрать все, что вам понравится, – с улыбкой сообщила Элеонора. – Клифф богат, и мы должны стрясти с него все до последнего пенни. Ах, он может быть таким бесчувственным мужланом!

– Он прекрасный человек, – прошептала Аманда, невольно встречаясь с Элеонорой взглядом.

Та вручила кремово-коралловую ткань модистке и коснулась руки Аманды:

– Вы ведь влюблены в него до беспамятства, не так ли?

Аманда вспыхнула, резко возвращаясь к реальности от своих великолепных грез.

– Конечно нет! Я очень благодарна ему за все, что он сделал, за то, что позволил остаться здесь, в вашем доме, за то, что дал мне такую прекрасную возможность измениться к лучшему. – Дикарка ни словом не погрешила против истины. Все пути к отступлению теперь были отрезаны. И если это означало стать подопечной Клиффа, выйти за кого-нибудь замуж и довольствоваться лишь дружбой с обожаемым мужчиной, она хотела стать леди – по крайней мере казаться ею, если бы, конечно, могла справиться с этой задачей.

– У моего брата, – медленно произнесла Элеонора, – сложилось что-то вроде определенной репутации. Он не из тех, кто женится…

– Я знаю! – Аманда старательно изобразила на лице широкую, радостную улыбку. – Многие годы я наблюдала за ним на палубе его судов или захваченных им кораблей. Я видела, как он прогуливается по улицам Кингстона, и замечала настоящих леди, которые строили из себя дурочек в надежде привлечь его внимание. На островах каждый знает Клиффа де Уоренна.

Говоря все это, Аманда начинала понимать, что была далеко не первой женщиной, которая влюбилась в смелого красавца-капитана и была отвергнута им. Вероятно, за ним тянется целый шлейф разбитых по всему миру сердец. Теперь и ей самой придется жить со страданиями собственного, протестующего и своенравного сердца.

– Мой брат очень красив, необычайно очарователен и сказочно богат. Могу себе представить, как легко женщине влюбиться в него. И все же, вы знаете, я никогда еще не видела, чтобы он проявлял к кому-нибудь такую заботу.

Его романы обычно мимолетны, и он никогда прежде не приглашал женщину домой.

Аманда крепко обхватила себя руками. Она не была уверена, что хочет так откровенничать с Элеонорой О'Нил.

– Я не настолько глупа, чтобы думать о браке с вашим братом, миссис О'Нил. В сущности, он ведь собирается устроить мой брак. У меня есть и другой вариант – отправиться обратно на острова, но, несмотря на то что я люблю море и морские путешествия, я не могу вернуться.

Элеонора дружелюбно потрепала ее по руке:

– Вы такая храбрая!

Что ж, теперь разговор повернулся в безопасное для Аманды русло.

– Храбрая? Что вы, я не такая. Настоящая храбрость – это быть одной много месяцев напролет, не зная, где взять поесть. Храбрость – это наблюдать за приближающимся судном, не зная, кто на нем жив, а кто мертв.

Глаза Элеоноры теперь казались огромными от изумления, и Аманда отвернулась, досадуя на себя за то, что говорила так откровенно. Но такова была правда. Как правило, морские круизы отца длились дольше, чем он планировал, и теперь Аманда в полной мере осознавала: он не слишком хорошо заботился о ней. В последние месяцы перед казнью отца Дикарке приходилось ловить рыбу в бухте, собирать манго, просить подаяние и промышлять кражей, чтобы выжить. Однажды Родни попал в тюрьму на Кипре, его не было дома больше года. В ту пору Аманде было тринадцать лет. Она осталась одна, одинокая и испуганная. И всякий раз, когда хилое суденышко Кэрра вползало в гавань, она боялась, что отца не будет на палубе.

Что ж, Дикарке не нужно было принимать мучительное решение, выбирая между превращением в леди и возвращением на остров. Она отчаянно хотела той жизни, которую ей предлагал Клифф. Возможно, в том поместье, которое он собирается купить для нее, будет сад, полный ароматных роз, в противном случае Аманда посадит их сама.

Дочь пирата по-прежнему боялась высшего общества, но уже начинала думать, что, возможно, светская жизнь не так и плоха. В конце концов, семья Клиффа, имевшая высокое положение в обществе, радушно приняла ее в своем доме. Здесь никто не смотрел на нее свысока, по крайней мере пока. Возможно, лондонская знать не хуже аристократов с острова. Кроме того, нынешняя жизнь Аманды отличалась от бесцельного блуждания по улицам Кингстона – как же она раньше этого не понимала? Она войдет в светское общество под руку с Клиффом, чувствуя поддержку его изысканной и влиятельной семьи.

«Я смогу сделать это! – подумала Аманда. – Я должна это сделать!»

– Неудивительно, – тихо произнесла Элеонора, – что Клифф так смотрит на вас.

Но Аманда ее не услышала. Она медленно обошла кровать, заваленную образцами тканей, Элеонора последовала за ней.

– Мне нужно всего одно платье, – медленно сказала дочь пирата. Но, взяв шелк цвета коралла и слоновой кости, она приложила ткань к груди и вздрогнула. Эта материя казалась такой прелестной, такой женственной! И вдруг Аманда захотела платье из этого шелка – так же сильно, как ту самую ночную рубашку, которую изрезала вчера вечером. – Как вы думаете, я буду в этом красивой? – робко спросила она.

– Вы будете самой красивой женщиной в комнате, а вот Клиффа ждут проблемы, ему придется бороться со своими страстными желаниями, – отозвалась Элеонора, и ее глаза блеснули. – Вам нужна дюжина платьев, Аманда. Одного точно будет мало.

Дочь пирата с трудом могла поверить в то, что ей потребуется так много нарядов, точно так же, как едва могла поверить в крутой поворот своей судьбы. Возможно, жизнь, которая ждала Аманду, была лучше роли любовницы Клиффа де Уоренна. В конце концов, у бедняжки никогда не было собственного дома, безопасного, надежного. Они с отцом изо всех сил пытались сводить концы с концами в Белль-Мер, но над маленьким семейством Кэрр все время дамокловым мечом висела угроза продажи поместья в счет погашения их долгов.

Отец лгал Аманде, но сейчас он был бы за нее счастлив. Именно такой жизни он и хотел для дочери!

Что же касается матери, то однажды они встретятся. Аманда обязательно это устроит, и когда они наконец-то увидятся, перед леди Белфорд предстанет элегантная леди с привлекательным мужем и собственным поместьем, а не дочь пирата. И мать никогда не догадается о том, какие страдания, какую боль причинила Аманде, потому что та будет высоко держать голову и улыбаться так же снисходительно, как графиня.

А как насчет Клиффа? Они могут стать друзьями, возможно даже довольно близкими, и Аманда, которая наверняка будет любить его вечно, сможет восхищаться им издалека – точно так же, как восторженно наблюдала за ним на острове. Она надеялась, что со временем свыкнется с этой болью и не будет так страдать.

В руках Элеоноры появилась ткань в кремово-розовую полоску. Аманда взглянула на сестру Клиффа:

– Как вы думаете, что мне следует выбрать?

Леди Хэррингтон, единственная наследница огромного состояния Хэррингтонов, сидела в своей гостиной в Гринвиче, в просторном лондонском доме, с двумя гостьями, ее давними и близкими подругами, леди Бесс Уэйверли и леди Фелицией Кэпшоу. Хозяйка гостиной восседала на небольшом диване, обитом золотистым бархатом. Это была маленькая, величавая женщина лет двадцати пяти с фарфоровой кожей и изумительной красоты сине-зелеными глазами. Ее серебристые, отливавшие платиной волосы были туго стянуты назад в шиньон – не самую модную прическу, но она предпочитала именно такой, строгий стиль. Несмотря на то что леди Хэррингтон была очень богата, ее темно-синее платье казалось почти простым, без излишеств, на ней поблескивали лишь маленькие бриллиантовые серьги и бриллиантовое кольцо – и никаких других драгоценностей, ведь она не любила кичиться своим внушительным состоянием.

На ее подругах, однако, были надеты роскошные, отделанные оборками платья. Шею Бесс приятно оттягивало огромное ожерелье из рубинов – подарок ее нового любовника, заезжего русского графа, на Фелиции было гораздо больше изумрудов, чем следовало носить молодой вдове. Но недавно почивший супруг оставил ей небольшое состояние, и она старалась пустить окружающим пыль в глаза, отчаянно надеясь найти кого-нибудь на роль своего третьего мужа.

И казалось, Фелиции удалось присмотреть подходящего претендента. Весь прошедший час она прощебетала о пожилом графе, тоже дважды овдовевшем, который на прошлой неделе нанес ей целых четыре визита.

– Что вы об этом думаете, мои дорогие? – живо допытывалась Фелиция, чувственная брюнетка с пышными формами.

Бланш спокойно улыбнулась подруге:

– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что ты желаешь услышать, или то, что действительно обо всем этом думаю?

Фелиция горделиво выпрямилась, а Бесс рассмеялась:

– Ей нужно твое одобрение, Бланш. О боже, если бы мы могли быть точно так же равнодушны к слабостям жизни, как ты!

Бланш сдержанно улыбнулась – ее не обидели слова Бесс, но она не собиралась делиться переживаниями ни с одной из своих подруг. Если бы ее только могли волновать все эти причуды жизни! Она вздохнула. Когда Бланш было шесть лет, во время массовых беспорядков бунтующая толпа зверски растерзала ее мать. Она не помнила это страшное событие и дни, предшествовавшие ему, и с тех пор спокойно принимала каждый причудливый поворот жизни.

– Тебя не беспокоит даже лорд Роберт, – недовольно надула губки Фелиция.

Бланш мягко погладила подругу по руке:

– Я беспокоюсь о тебе, моя дорогая. Неужели тебе нужно снова выскакивать замуж, так быстро? Может быть, тебе стоит более тщательно выбрать своего третьего мужа?

Фелиция, похоже, рассердилась:

– Я не такая, как ты, Бланш, в моих жилах нет льда! И не важно, о ком мы говорим – о лорде Роберте или любовнике, как у Бесс, но я сильно тоскую по страсти брачного ложа.

Бланш действительно не волновали все эти любовные истории. Близкие подруги знали, что она была девственницей. Они не могли взять в толк, почему Бланш отказывалась выходить замуж или хотя бы, не вступая в брак, завести любовника. Она уже бросила все попытки объяснить, почему мужчины совершенно не интересовали ее. Жизнь Бланш в Хэррингтон-Холле была надежной и стабильной, заполненной заботами об отце, и она не нуждалась больше ни в чем.

Ни один мужчина не мог заставить сердце Бланш колотиться от любовной тоски. Леди Хэррингтон не чувствовала склонности и к женщинам, совсем нет, она была просто мертва телом, поскольку ее душа тоже умерла.

– Мне кажется, тебе следует завести любовника, на некоторое время, но будь осторожна, – обратилась она к Фелиции. – И на этот раз выбирай супруга более мудро.

Второй муж подруги, красивый молодой мужчина, погиб, пытаясь взять рискованно высокое препятствие на своем чистокровном скакуне.

Когда Бланш обернулась к Бесс, которая была безумно влюблена в своего русского, несмотря на лорда Уэйверли и их двоих детей, появился дворецкий с серебряным подносом в руке:

– Миледи?

Бланш грациозно поднялась с дивана, чтобы взять поданную ей визитную карточку. Она пришла в восторг, увидев, что с визитом прибыла женщина, почти ставшая ее свекровью. Когда-то Бланш была обручена с Тайрелом де Уоренном, но никто из них не захотел скрепить этот союз брачными узами. Жених был очарован своей горничной, на которой впоследствии и женился. Отец Бланш не стал настаивать на другой помолвке, наконец-то осознав, к ее немалому облегчению, что дочь хочет остаться старой девой. Бланш с большой теплотой относилась к графине Адарской и знала, что Мэри де Уоренн тоже питает к ней самую искреннюю симпатию.

– Кто это? – поднимаясь с места, спросила Бесс. – Я опаздываю. Николай ждет меня в Беверли-отеле.

Бланш собиралась ответить подруге, но заметила, как в коридоре перед дверями гостиной показалась графиня с темноволосым джентльменом. К удивлению леди Хэррингтон, ее давно остывшее сердце в волнении заколотилось.

– О! – усмехнувшись, воскликнула Бесс. Она подтолкнула Фелицию локтем и понизила голос: – Это графиня Адарская и ее бравый, хотя и вечно задумчивый сын, закоренелый холостяк, сэр Рекс из Лэндс-Энда. Вот и идеальный любовник для тебя, Фелиция, – я слышала, что он весьма вынослив в постели, несмотря на отсутствие ноги.

Фелиция зарумянилась от смущения:

– Он никогда не улыбается.

– Серьезные хмурые мужчины – обычно лучшие любовники, дорогая. Что ж, мне пора! – Бесс чмокнула Бланш в щечку и, поприветствовав графиню и Рекса, унеслась прочь.

Удостоверившись, что ее улыбка достаточно радушна, Бланш поспешила навстречу графине, старательно избегая смотреть в сторону Рекса де Уоренна и пытаясь не думать о словах Бесс. Конечно, Бланш была знакома с сыном графини. Они обменялись от силы дюжиной слов еще в те времена, когда леди Хэррингтон была недолго помолвлена с его братом. Их общение всегда выходило каким-то неуклюжим, натянутым. В сущности, Рекс заставлял ее чувствовать себя неловко – это казалось странным, ведь никто другой не вызывал у нее такое волнение.

– Графиня, какой восхитительный сюрприз! – Бланш сделала реверанс, проявляя уважение к более высокому положению в обществе своей гостьи.

Потом леди Хэррингтон взглянула на Рекса, улыбка словно приклеилась к ее лицу. Приветствуя сына графини, она по-прежнему старалась не встречаться с ним взглядом.

– Сэр Рекс, я так рада вашему визиту! – Просто невозможно было вовсе не обращать внимания на этого большого, сильного человека. Краешком глаза она осторожно посмотрела на его мускулистое бедро. – Вы помните мою милую подругу, леди Кэпшоу? Она сопровождала меня несколько лет назад в Адар, но тогда она звалась леди Грин.

Когда с официальными представлениями было покончено, Бланш подала знак дворецкому подавать закуски. Организация встречи гостей помогла ей обрести былое спокойствие, которое она ненадолго утратила. Визит графини на самом деле сюрпризом не был, но то, что ее сопровождал сын, застало Бланш врасплох.

Рекс де Уоренн никогда не бывал в городе. Бланш сомневалась, что видела его в Лондоне хоть раз за прошедшие два года, если не больше. Ей оставалось только гадать, проводит ли он большую часть времени в своем корнуоллском поместье. Это имение и титул Рекс получил в награду за героизм на войне. Он не изменился с тех пор, как Бланш последний раз видела его, остался таким же – крупным, с тенями бремени тяжелых раздумий под глазами. Даже строгая Бланш не могла не признать, что ее подруги говорили правду: Рекс был очень привлекателен, если, конечно, кого-то привлекала столь мрачная красота.

– Сэр Рекс, я так счастлива снова встретить вас, – жеманно запела Фелиция. – Разумеется, я помню, как нас представляли друг другу в Ирландии.

Де Уоренн кивнул, все так же мрачно, даже не улыбнувшись:

– Рад вас видеть.

Он скользнул хмурым взглядом по Бланш и снова отвел глаза.

Бланш поняла, что Фелиция решила претворить в жизнь новый план и не прочь забраться к Рексу в постель. Она напомнила себе, что это, в сущности, не ее дело, и быстро обернулась к графине.

– Надолго пожаловали в город? – с улыбкой спросила она.

– Всего на два дня, – ответила графиня. – Мы можем прогуляться по веранде, дорогая?

Бланш догадалась, что графиня хочет о чем-то переговорить с ней с глазу на глаз. А Фелиция уже любезно интересовалась у Рекса, надолго ли он прибыл в город, а тот, отвечая сквозь зубы, казалось, еле сдерживался от нетерпения и раздражения. Бланш заметила, как он бросает взгляды на выпирающую из платья пышную грудь Фелиции, но, с другой стороны, ни один мужчина, похоже, не мог устоять перед ее двумя подругами, ведущими активную светскую жизнь.

Бланш очень не хотелось оставлять их вместе, но она взяла Мэри под руку, и они вместе направились к веранде.

– Как любезно со стороны сэра Рекса сопровождать вас сегодня, – услышала она собственный голос. Казалось, что одним глазом Бланш постоянно косится на парочку, оставшуюся в гостиной. Фелиция совсем развеселилась, потому что Рекс наконец-то улыбнулся, хотя и с явной неохотой.

– Я и сама сильно удивилась, что он захотел поехать со мной, – призналась Мэри. – Из всех моих сыновей он – самый убежденный отшельник. Рекс обычно не бывает в городе, и я к этому привыкла. Вы, несомненно, знаете, что он любой ценой избегает общества и настаивает на том, что очень занят в Лэндс-Энде. Как поживаете, Бланш? Как дела у лорда Хэррингтона?

– У отца все замечательно. Сейчас он в Стокгольме, ему надо решить некоторые деловые вопросы. Я так скучаю по нему, когда он уезжает надолго! – совершенно искренне ответила Бланш.

На самом деле ей было очень одиноко до того момента, как пожаловали с визитом Бесс и Фелиция. Подруги немного развеяли ее тоскливое настроение. Гости приходили в дом леди Хэррингтон каждый день, и она была слишком великодушна и любезна, чтобы отказаться принимать хоть кого-нибудь, но даже многочисленные светские разговоры не могли развеять горькое ощущение того, что она была бесконечно одинока. Со временем эта изоляция, это вынужденное уединение мучили Бланш все больше. Иногда она смотрела на свою гостиную, где веселились оживленные гости, и чувствовала, будто наблюдает за собой и окружающими со стороны, не зная в этой компании никого, в том числе и саму себя. Даже когда лорд Хэррингтон возвращался домой, хотя Бланш и была счастлива снова его видеть, ничего не менялось в этом ощущении глубокого, щемящего одиночества.

Но разве Бланш хотела, чтобы ее жизнь изменилась? Ей стоило сказать лишь одно слово, и отец тут же устроил бы ее замужество. Бланш вздрогнула: выйти замуж за совершенно постороннего человека и провести с ним всю жизнь, притворяясь, – что может быть хуже?

– Я рада, что у лорда Хэррингтона все хорошо, – сказала графиня. – Слышали новости? Мой сын Клифф в городе, и у него теперь есть подопечная.

Бланш удивленно взглянула на Мэри:

– У Клиффа появилась подопечная? Как же так вышло?

Клифф де Уоренн был слишком красив и слишком распутен, чтобы заботиться о юной особе, подумала она о том, чего никогда бы не произнесла вслух.

– Он знал ее отца, джентльмена-плантатора с островов, который недавно скончался. Мать Аманды умерла еще при родах, и Клифф привез бедняжку сюда, в надежде, что она сможет найти кого-то из родных матери. Но, кажется, Аманде уже не с кем тут встречаться, у нее не осталось родственников.

– О, это просто ужасно! – посочувствовала Бланш. – Чем я могу помочь?

Мэри доверительно сжала ее руку:

– Вы такая славная, такая добрая! Мы надеемся, что вы могли бы принять нас. Это будет первый визит для Аманды.

Бланш недоуменно смотрела на графиню, гадая, чего же от нее хотят.

– Мы хотели бы вывезти ее в свет, взять с собой на Кэррингтонский бал, но ее отец был больше бандитом, чем джентльменом, и она была воспитана весьма странно, необычно. Аманда – милая, красивая молодая леди, но ее манеры пока оставляют желать лучшего.

Теперь-то Бланш догадалась.

– Мэри, я с большим удовольствием приму Аманду в своем доме и помогу убедить ее в том, что все идет хорошо, независимо от некоторых недостатков в ее поведении. Кроме того, я помогу представить ее в свете, если вам потребуется моя поддержка.

– Спасибо, – с чувством произнесла Мэри. – Это очень важно для Клиффа, ну и для мисс Кэрр, конечно. Мы так ценим вашу помощь!

– Всегда рада оказать ее вам, – ответила Бланш. Она снова бросила в гостиную беспокойный взгляд и очень удивилась, когда увидела, что Рекс стоит, бросив светские разговоры, и пристально смотрит на них через окно. Фелиция сидела на диване одна, не в силах скрыть скуки и разочарования. Очевидно, Рекса де Уоренна не интересовала возможная любовная интрижка с ее подругой.

Все это Бланш явно не касалось, и все-таки она почувствовала колоссальное облегчение.

Глава 13

Клифф старался держать себя в руках, но избежать волнения было непросто, ведь то, чего он так хотел, наконец-то произошло. Вся семья собралась в гостиной к ужину, не было лишь Аманды и его сестры. Клифф представить не мог, что же их задерживало, но, зная Элеонору – и, кстати, Аманду тоже, – начинал беспокоиться по поводу этой дерзкой парочки. Мысли об утреннем разговоре с подопечной неотступно преследовали его, где-то глубоко в груди сидела ноющая, острая боль.

«Думаю, теперь я вас ненавижу. Мне бы хотелось, чтобы мы никогда с вами не встречались!» – эхом отдавались в памяти гневные слова Дикарки.

Клифф не знал, что сделал бы, если бы Аманда действительно презирала его. Он не мог вынести, допустить до сознания ее слова о том, что она жалеет об их встрече. Аманда стала для него так важна… Но она ведь совсем не это имела в виду, правда? Она бросила эту фразу, сгорая от боли и ярости, и Клифф не мог осуждать ее.

Дети сидели здесь же, в гостиной, они уже поужинали в детской и готовились провести тихий вечер наверху. Майкл, пасынок Шона от предыдущего брака, и Нед, старший сын Лизи и Тайрела, стояли у двери террасы с Алекси, что-то серьезно и взволнованно обсуждая. Алекси сжимал рогатку, и Клифф понимал, что за детьми нужен глаз да глаз, только Анахид куда-то запропастилась.

Ариэлла сидела прямо на полу, читая вслух сыну Элеаноры Рогану, годовалому мальчугану с яркими светлыми волосами и серыми глазами О'Нила. Рыжеволосая дочь Лизи Марджери, которой было четыре года, сидела с ними. Дети были увлечены чтением, это была сказка о каком-то драконе. Лизи сидела рядом с ними, прямо на полу, небрежно, будто горничная. Глядя на эту компанию, она счастливо улыбалась, ее щеки горели румянцем после прекрасного дня, проведенного в заботах о трех ребятишках. Лизи снова ждала ребенка и казалась еще более красивой, чем обычно.

Графиня заботливо следила за другим сыном Тайрела и Лизи, Чарльзом, которого все ласково называли Чазом. В свои два дитя было полно решимости смахнуть со стола все, что только видит, включая старинные роскошные вещи. Клифф рассеянно увидел, как Рекс подхватил Чаза прежде, чем тому удалось разбить бесценную тарелку. Мальчики давно ушли с террасы, опустились сумерки. Клифф напряженно вглядывался в повисшую темноту, пока не услышал оживленную болтовню запыхавшейся сестры в холле. Краешком глаза, по-прежнему сжимая ручку двери террасы, он заметил видение в розовом.

Клифф обернулся, пораженный этим образом, и лишь одно имя застучало в его голове: Аманда! Он споткнулся о свои собственные ноги, потом о ковер, но с большим трудом удержал равновесие и не упал.

Протеже Клиффа стояла с Элеонорой на пороге в розовом шелковом платье, ее волосы были убраны в высокую прическу, и она была настолько красива, что все мысли разом вылетели у него из головы.

Сейчас Клифф мог только стоять, молча восхищаясь Амандой, сраженный ее красотой и невинностью, чувствуя, как его охватывает неистовое желание обладать ею. Потрясенный, он рухнул на стул. Аманда покраснела и смущенно улыбнулась.

«О боже!» – только и крутилось в его голове, пока сердце неистово колотилось в груди. Как же она была красива! Но разве он с самого начала не знал, что эта дерзкая девчонка столь привлекательна?

Дикарка ушла, но его это совсем не волновало – не теперь, когда он лицом к лицу встретился с женщиной, в которую она превратилась. Де Уоренн не мог отвести от нее глаз.

– Клифф! – окликнула Элеонора. Она уперлась кулаками в бедра и строго посмотрела на брата.

Он тут же вскочил на ноги и помчался вперед, снова спотыкаясь о проклятый ковер. Резко притормозив перед Амандой, он застыл на месте, затаив дыхание. Они посмотрели друг другу в глаза. Странно, Клифф не мог придумать, что бы ей сказать, ведь на самом деле он хотел признаться Аманде, что она самая красивая женщина во всей Британии.

– Я выгляжу глупо? – прошептала она.

Сердце в груди Клиффа перевернулось – волнительно, рискованно.

– Вы выглядите… – с трудом выдавил из себя он, взяв ее за руку, – такой красивой… что у меня просто нет слов.

Щеки Аманды стали пунцовыми.

– Вы слишком добры ко мне.

Клифф поднес ее руку к своим губам, но забыл поцеловать – настолько был потрясен.

– Аманда… – он с усилием проглотил стоявший в горле комок, – нет ни одной женщины столь же прекрасной, как вы.

Глаза Аманды вспыхнули искренним удовольствием, и она улыбнулась Клиффу, теперь уже больше доверяя его словам.

Он еще раз приподнял ее руку и поцеловал, задержавшись губами на мягкой соблазнительной ладони. Ах, как страстно он сейчас хотел ее! Внутри у Клиффа поселилось мучительное, неодолимое желание, и оно было не только физическим. В сущности, он не мог понять или разгадать эту странную тоску – или просто боялся сделать это. Но не мог и выпустить руку Аманды, он хотел сжимать ее ладонь всегда.

– Вы подстригли свои волосы?

Она покачала головой:

– Нет.

У Клиффа отлегло от сердца.

– Я рад, – прошептал он. Внимательно рассмотрев каждую отдельную прекрасную черточку лица Аманды, он понял, что ничего не изменилось, а потом увидел розовый шелк, ласкающий ее грудь, стянутую платьем талию, и вздохнул, потому что, так или иначе, изменилось все.

– Лизи заколола мои волосы. Она знает, как это делается, у нее ведь они тоже длинные.

А перед глазами Клиффа уже мелькал другой, не менее великолепный образ Аманды – она стояла перед ним, полностью обнаженная, ее длинные серебристые локоны мягко струились по спине, плечам, сочным высоким грудям. Прошлой ночью Аманда была без одежды, ее волосы спадали вниз волнами, но тогда она находилась в плену острой боли и отчаяния, исступленно кромсая ночную рубашку кинжалом. Теперь же Клифф представлял Аманду, которая нежно улыбается ему, ее щеки горят огнем желания, она ждет, когда же он приблизится, обнимет, увлечет с собой в постель…

Ничего в своей жизни Клифф еще не хотел с такой неистовой силой. Очнувшись, он выпустил руку своей протеже и закашлялся.

– Как я понимаю, это то самое платье, которое отвергла какая-то клиентка мадам Дидье?

Аманда кивнула:

– Мадам Дидье была настолько любезна, что согласилась немного переделать его для меня… Как кто-то мог отказаться от столь красивого платья?

– Вам повезло, – выдохнул Клифф. – Я куплю вам еще сто таких платьев.

Аманда посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

– Мне не нужно сто платьев. Клифф, я решила взяться за ум, – мягко сказала она.

Улыбка сбежала с его лица. Что, черт возьми, это означает?

– Я надеялась, – поколебавшись, она прикусила губу, – что смогу попросить вас кое о чем, после ужина.

«Вы могли бы стать моим мужем», – вдруг зазвучало в ушах Клиффа. Все его тело в волнении напряглось, стоило вспомнить о желании Аманды быть его супругой. Эту просьбу, такую прямую и трогательную, он вряд ли смог бы когда-либо забыть.

– Разумеется, вы можете попросить меня обо всем, – тихо сказал он, и их взгляды снова задержались друг на друге.

В этот момент кто-то тактично покашлял.

Клифф очнулся, осознав, что они здесь не одни, и почувствовал, как зарделись его щеки. Он окинул взором семью, неодобрительно отметив хитрую ухмылку Элеоноры, застывшее на лице Рекса смешливое выражение, пристальные взгляды и понимающие улыбки мачехи и Лизи. Даже Ариэлла смотрела на Клиффа с явным любопытством, словно он совершил что-то совсем уж неуместное и странное.

Графиня выступила вперед:

– Аманда, дорогая, я согласна, вы просто прелесть! Почему бы вам с Клиффом не перекинуться парой слов с глазу на глаз, пока Рекс поищет, куда запропастились наши мальчишки? Мы с леди пойдем в столовую, а Анахид сможет проводить остальных детей наверх.

– Спасибо, – с искренней благодарностью обратился Клифф к мачехе. Помедлив, он поцеловал ее в щеку. В этот момент он услышал доносившиеся снаружи громкие голоса их маленьких хулиганов, которые смеялись, явно задумав что-то недоброе.

Мэри улыбнулась пасынку:

– Я так счастлива за тебя!

Клифф не понял, что она имела в виду. Когда все ушли, он улыбнулся Аманде, и новый взгляд в ее сторону заставил его сердце томительно забиться. Де Уоренн уже не первый раз замечал за собой подобную реакцию – и она начинала его тревожить. Сейчас, когда он официально стал опекуном Аманды, ему, как никогда, стоило держать себя в руках. Опекуны не вожделели своих подопечных, это было очевидно.

– Мне закрыть двери?

Аманда пожала плечами:

– Не имеет значения.

Клифф решил оставить двери открытыми.

– Аманда, я очень сожалею о том, что произошло сегодня утром, – начал он.

Она положила ладонь на грудь Клиффа, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди.

– Вы упоминали о приданом – и поместье. – Аманда опустила руку.

Ее простое прикосновение заставило Клиффа вспомнить все, что произошло в ее постели прошлой ночью, – все, до мельчайших деталей. Чувствуя напряженность и неловкость, он начал прохаживаться по комнате, чтобы отвлечься от непозволительных для опекуна мыслей.

– Да. Я понял, что вам нужно приданое, и я обеспечу его вам. Поместье будет частью этого приданого. Утром я попросил своих агентов подыскать подходящее имение.

Глаза Аманды стали огромными от изумления.

– Выходит, когда я выйду замуж, это имение будет моим? Оно будет принадлежать мне? Или моему мужу?

Клифф чувствовал странную тревогу, его беспокоило то, что теперь она говорила о замужестве так хладнокровно. «Вы могли бы стать моим мужем», – снова пронеслось в его голове.

– Именно в этом и заключается главная приманка, привлекательность приданого – в том, что после свадьбы оно перейдет от вас к вашему мужу. Однако мне бы хотелось, чтобы поместье осталось вашим, носило ваше имя и перешло по наследству вашему старшему сыну. Эта перспектива будет по-прежнему привлекательна для претендента на ваши руку и сердце, потому что муж обычно ведет дела жены, и ваш сын будет и его сыном тоже.

– Вы так щедры! – в порыве благодарности вскричала Аманда, и по ее огромным зеленым глазам Клифф понял, как она взволнована.

Тем не менее что-то в ее поведении его тревожило.

– Значит, вы пришли к выводу, что брак будет лучшим выходом для вас?

Покраснев, Аманда отвела взгляд:

– Клифф… де Уоренн. Утром я говорила опрометчиво. Я имею в виду… мне жаль, что я сказала все это… это было так глупо!

– Аманда, – запротестовал он, – вы не глупы…

– Нет, подождите! Я знаю, что вы никогда не женились бы на мне. Разумеется, я понимаю это! Даже не знаю, почему я это сказала, но ничего уже не изменишь. Я хочу объяснить, что после произошедшего ночью я действительно думала, что мы стали любовниками, но ведь вы сто раз уже говорили, что хотите лишь защитить меня. – Она вновь вспыхнула до корней волос. – Я понимаю это. И я не сержусь. Я не… не питаю к вам ненависти. Я никогда бы не смогла возненавидеть вас.