Текст книги "Смертельные поцелуи"

Женщина кивнула и посмотрела на Франческу глазами, полными слез.

– До сих пор не могу поверить. Не могу поверить, что Онора умерла.

Франческа бросила взгляд на Лидию, которая даже не пошевелилась. Она выглядела так, словно готова расплакаться и сдерживается из последних сил.

– Примите мои соболезнования. Дейзи все любили, она не заслужила смерти.

Марта Гиллеспи покачала головой:

– Как такое могло случиться? Как она могла бросить ту жизнь, что вела с нами, и стать тем, кем стала? Объясните мне, мисс Кэхил, пожалуйста, потому что я не понимаю.

– Не знаю, но хотела бы выяснить.

– Я вынужден был им рассказать, – пробормотал судья. – Вчера в поезде.

Франческа пожалела, что не присутствовала при этом лично и не видела реакции Марты и ее дочери. Впрочем, мать Дейзи искренне переживает.

В разговор вступил Брэг:

– Судья только что дал показания. Все в точности, как ты говорила.

Франческа поняла его. Брэг хотел сказать, что судья сообщил, что не знал о местонахождении дочери и ее судьбе до тех пор, пока Франческа не приехала в Олбани.

– Вернемся к Оноре, – предложила она. – Вы были в близких отношениях со своей пятнадцатилетней дочерью, миссис Гиллеспи?

Марта кивнула:

– Разумеется. Я обожала Онору. Она была так мила и красива.

Франческа слушала женщину с сомнением. Если жизнь девочки была столь безоблачна, почему она уехала из родного дома?

– Вы часто выезжали из дому? Пикники, катание на коньках? Ездили отдыхать всей семьей? Ужинали вместе, хотя бы по воскресеньям?

Марта казалась озадаченной.

– Мы ходили в церковь каждое воскресенье. Мы баптисты. Мой муж много работает, а когда он освобождался, мы посещали приемы, исполняли общественный долг. А пикники в нашей семье не любят, – добавила она.

Картинка начинала складываться.

– Если я вас правильно поняла, вы с судьей ужинали вне дома почти каждый вечер.

– Если мы никуда не уезжали, муж ужинал в кабинете. Один.

– Я долго и кропотливо работаю над каждым делом, – вмешался судья. – Что в этом странного?

Франческа одарила его милой улыбкой.

– Вы ездили с дочерью за покупками? – обратилась она к Марте.

Та выглядела совершенно сбитой с толку.

– Модистка приходила к нам сама и занималась гардеробом девочек. – Она заплакала. – Словно это было только вчера. Как она могла уйти из дома, да еще таким образом!

– Онора любила лошадей, – неожиданно сказала Лидия.

Франческа переключилась на младшую сестру Дейзи:

– Вот как?

– Да. Мы катались почти каждый день. Скакали по окрестным полям. – Взгляд Лидии стал напряженным. – Иногда брали с собой корзину с едой и устраивали пикник.

Франческа присела рядом с девушкой. Лидия выразилась предельно ясно – сестра любили пикники, их не любила мать.

– Вы догадываетесь, почему она убежала из дома?

Онора чувствовала себя несчастной?

Лидия покосилась на родителей.

– Я не знаю, почему она ушла. – На щеку упала слеза. – Я не знаю, была ли она несчастна.

– Вы были в близких отношениях с сестрой? – мягко спросила Франческа. Если девочки так мало видели родителей и большую часть времени проводили вдвоем, они должны были стать хорошими подругами.

Лидия кивнула.

– Возможно, в ее жизни был мальчик или юноша, который ей нравился?

– Не было никаких мальчиков, – несколько резко ответила Лидия. – Как бы мне хотелось, чтобы она была сейчас здесь!

Франческа посмотрела на Брэга.

– Сестра говорила вам, что планирует побег? – задал вопрос Рик.

– Нет! – Лидия говорила с жаром и некоторой злостью, но Франческа ей верила.

Брэг повернулся к Марте:

– У вас есть какие-то мысли насчет того, почему ваша дочь была столь несчастна дома, что решилась убежать?

Марта побледнела:

– Она всегда была веселая молодая леди, сэр.

Франческу не покидало чувство, что все члены семьи Гиллеспи не вполне откровенны.

– Ваша честь, веселые счастливые молодые леди не убегают из дома.

Гиллеспи вскочил со своего места:

– Как вы смеете! Какое все это имеет отношение к убийству моей дочери?

Франческа повернулась к Лидии:

– Она писала вам, Лидия? Сообщила о том, где находится? Вы знали, что она здесь, в городе?

Девушка сцепила руки и опустила глаза.

– Нет, – ответила она.

Франческа всегда видела, если человек лгал. Лидия получала письма от Оноры и знала, где находится сестра.

– Вы ведь скучали по ней?

Лидия на мгновение прикрыла глаза.

– Она была моей сестрой. Я любила ее.

Франческа помолчала, дожидаясь эффекта последнего заявления. Они с Брэгом обменялись многозначительными взглядами.

– Судья Гиллеспи, – начал комиссар, – вы знали, что Онора стала Дейзи Джонс? Вы знали, что она живет в Нью-Йорке, до того, как услышали это от мисс Кэхил?

Судья встал так резко, что стул упал на пол.

– Разумеется, нет! Что за отвратительные инсинуации? Откуда мне знать, где моя дочь была все это время? Осуждаете меня за то, что я знал о ее образе жизни и не сделал попытки вернуть дочь домой? Я протестую!

Франческа была возмущена, кроме того, чувствовала, как напрягся Брэг.

Помолчав несколько мгновений, Брэг заговорил, понизив голос:

– Прошу простить, но я был обязан задать этот вопрос. И этот же вопрос я обязан задать вашей жене.

Марта подняла на него полные ужаса глаза.

– Нет, – прошептала она. – Я ничего не знала. Ричард рассказал нам все только вчера, когда сообщил о смерти Оноры.

Брэг удовлетворенно кивнул.

– У нас еще будут к вам вопросы, но на сегодня мы закончим. Прошу вас задержаться на несколько дней в городе, возможно, вы нам понадобитесь.

– Вы найдете убийцу Оноры? – раздраженно поинтересовался судья.

– Найдем. В этом я не сомневаюсь.

– Это правда, что вы задержали подозреваемого? Я мельком видел заголовки газет, но не смог прочитать их в поезде.

Франческа затаила дыхание.

– Это не арест, и я сомневаюсь, что тот, кого мы держим за решеткой, действительно виновен в преступлении.

Франческа повернулась к Брэгу. Что значит «держим за решеткой»? Разве Харта не отпустили?

– Кто этот человек? – настаивал Гиллеспи.

Брэг колебался.

– Его зовут Колдер Харт. Он содержал Дейзи в качестве любовницы с февраля.

– Мне знакомо это имя. – Судья помедлил. – Самый состоятельный человек в этом городе.

– Он мой брат, сэр, – заявил Брэг и покосился на Франческу.

Гиллеспи вскрикнул.

– Он не мог быть убийцей, – добавила Франческа. – Но полиция будет работать.

– Здорово! Посадили собственного брата за убийство моей дочери! Что же это за расследование? Разумеется, вы будете отрицать его вину! – Гиллеспи почти выбежал из комнаты, жена и дочь поспешили за ним.

На пороге Лидия остановилась и посмотрела на Франческу.

На лице ее было выражение безнадежности, кажется, даже мольбы.

Когда Гиллеспи ушли, Брэг потер рукой подбородок.

– Ты вел себя очень храбро, – сказала Франческа. – О чем думаешь?

– Такое впечатление, что вся семья погрузилась в горе и никто не представляет, почему Дейзи – вернее, Онора – сбежала из дома.

– Рик, я уверена, Гиллеспи знали о том, как живет Дейзи. Ничего не могу с собой поделать.

– Не думаю, что на этот раз ты права.

Франческа вздохнула:

– Марту Гиллеспи можно не принимать в расчет. Но полагаю, Онора поддерживала связь с сестрой. Лидия знала, где она находится.

– В этом я с тобой соглашусь, – кивнул Брэг.

Франческа задумалась, перебирая детали разговора, и, наконец, произнесла:

– Что скажешь о том взгляде, который бросила на меня Лидия, прежде чем уйти? Она смотрела так безнадежно, словно молила о помощи. Что это может значить?

– Да, безнадежность. Возможно, это связано с переживаемым горем.

«Возможно», – подумала Франческа. Она вспомнила о Харте.

– Рик, ты отпустил Харта? Я не видела его в камере, когда пришла.

Брэг молчал.

– Рик? – заволновалась Франческа.

– Я не могу относиться к нему по-особенному! Боже, Франческа, люди из Прогрессивной партии дышат мне в затылок, во главе с духовенством и друзьями твоего отца. А еще и пресса.

– Что ты хочешь сказать?

Брэг отвернулся.

– Харт арестован по обвинению в убийстве Дейзи.

Глава 14

Четверг, 5 июня 1902 года. 14:00

Ли Анна напряженным взглядом рассматривала швею, которую рекомендовал Рик. Мэгги Кеннеди была подругой матери девочек и приятельницей Франчески Кэхил. Ли Анна слышала, что она едва не стала одной из жертв в последнем деле, которым занималась Франческа. Рыжеволосая женщина казалась Ли Анне приятной – приветлива, у нее хорошие манеры, над которыми она, очевидно, много поработала. Да, Мэгги действительно красива, несмотря на грусть, застывшую в ясных синих глазах, и чуть натянутую улыбку. Ли Анна хотела заказать ей новые платья для девочек.

Сначала к протеже Рика она отнеслась с сомнением. Ли Анна не желала, чтобы люди из прошлого девочек вторгались в их жизнь, ведь они до сих пор не знают, чего добивается их дядя. Но Рик упомянул, что Мэгги, вдова с детьми, потеряла работу на фабрике, а ей необходимо кормить детей. Это окончательно убедило Ли Анну воспользоваться услугами миссис Кеннеди. После их знакомства она не чувствовала себя разочарованной. Мэгги была приятным человеком, присутствие которого не раздражало. Мэгги заглянула через плечо Дот в книгу, которую та листала, притворившись, что она ее чрезвычайно увлекла. Мэгги восхищалась иллюстрацией, изображавшей короля Артура и Гиневру. Дот смеялась, было ясно, что девочка не вспомнила миссис Кеннеди.

«Как быстро дети все забывают», – подумала Ли Анна, ощутив укол в сердце. Ей бы тоже хотелось, чтобы некоторые воспоминания стерлись навсегда. Ли Анна начинала осознавать, что обязана забыть женщину, которой некогда была, и стать примерной матерью для девочек. Воспоминания о том, что она танцевала ночи напролет в великолепных вечерних нарядах, печалили ее. Она должна задуматься о будущем. Представив себя поседевшей матроной, окруженной детьми и внуками, Ли Анна грустно улыбнулась. В этой жизни она навсегда останется в инвалидном кресле, даже на тех картинах, что рисовало воображение, она оставалась калекой, но девочки обязательно должны быть счастливы.

В ее мечтах Рик тоже был рядом, сильный и красивый, неотъемлемая часть их жизни.

– Почитайте! Почитайте! – кричала Дот, счастливо улыбаясь.

Ли Анна вернулась к действительности. Кейти, серьезная, как всегда, коснулась руки сестры.

– Миссис Кеннеди пришла для того, чтобы сшить нам одежду, красивую одежду, как у мамы, – сказала она и улыбнулась Ли Анне.

Она никогда не забывала, что девочки росли без отца, в рабочей семье и в жизни их было мало радости и веселья. Какой бы серьезной ни хотела казаться Кейти, Ли Анна видела, как она сияла от восторга. Сердце сжалось. Она отослала няню и покатила кресло к дивану, где сидела Дот. С каждой секундой в душе росло ликование. Не имеет значение, что руки болят от мозолей, поскольку ей приходится самой вращать колеса кресла. Важно то, что она может передвигаться. Это же настоящее чудо. Возможно, она сможет стать цельной, счастливой женщиной…

– Вам помочь? – спохватилась Мэгги и бросилась к Ли Анне.

Каждое движение давалось той с трудом, но она надеялась, что улыбка была вполне искренней и выражала охватившую ее радость.

– Все прекрасно, миссис Кеннеди, – сказала Ли Анна, – благодарю вас.

– Может, мне лучше принести сюда все образцы? Многие клиенты предпочитают с самого начала обговорить детали, посмотреть разные ткани. Иногда новый оттенок материи полностью меняет их пожелания. – Мэгги улыбнулась, но взгляд так и остался потухшим.

Ли Анне показалось, что грусть объединяет их обеих. Мэгги Кеннеди определенно оказалась в сложной жизненной ситуации.

– С удовольствием посмотрю образцы. Мне бы хотелось видеть Кейти в ярком желтом платье. Кейти, тебе понравится желтое платье? Думаю, этот цвет очень подойдет к твоим волосам.

Кейти кивнула. Она была слишком взволнована предстоящими переменами, чтобы говорить.

– Желтое! Желтое! Дот хочет желтое! – закричала сестра.

Ли Анна погладила девочку по голове.

– А тебе, милая, мне бы хотелось сшить платье пастельных тонов – бледно-зеленое или голубое. Прелестно, верно?

Дот бросилась к ней в объятия:

– Мама! Мама, мама!

Ли Анна помрачнела. Она понимала, что Дот хочет, чтобы она взяла ее на руки, но она уже никогда не сможет поднять девочку и усадить на колени. Горькая печаль сжала ей сердце.

– Давай-ка, – сказала Мэгги, прежде чем Ли Анна успела что-либо ответить дочери. Она подняла девочку и передала матери.

Ли Анна взяла Дот на руки. Ее дочери – настоящее чудо. Она улыбнулась Мэгги, которая была так внимательна и заботлива и в то же время не относилась к ней как к инвалиду. В тот момент Ли Анна отчетливо поняла, что женщина ей очень нравится.

– Спасибо. Вы одобряете мой выбор цветов?

– Я не вправе судить.

– Мне было бы приятно услышать ваше мнение.

Мэгги улыбнулась.

– Кейти очень пойдет яркое платье, а пастельные тона идеально будут смотреться на малышке Дот.

Ли Анна еще раз внимательно посмотрела на Мэгги Кеннеди, и что-то в ней показалось ей знакомым. По непонятной причине в голове возник образ графини Бенвенте, и она вспомнила их недавний разговор. Наконец, она смогла уловить связь.

– Прошу меня простить, – заговорила она, – вы ведь та женщина, с которой Эван Кэхил ужинал в ресторане отеля около месяца назад? С вами еще были дети.

Мэгги Кеннеди побледнела и отвела взгляд.

– Мистер Кэхил очень добр к моим детям, – пробормотала она. – У меня их четверо. – Она счастливо улыбнулась, – Старший, Джоэл, помогает мисс Кэхил. Эван – вернее, мистер Кэхил – часто навещает детей, приносит им подарки и сладости. – Ее голос дрогнул. – Мы давно его не видели. Принесу образцы тканей, – спохватилась Мэгги и улыбнулась Ли Анне. – Я оставила их у двери в холле.

Ли Анна проводила женщину удивленным взглядом. Хочется верить, что хорошенькая швея не влюбилась в мужчину, которого ей никогда не получить законно. Более того, младший Кэхил был отъявленным повесой, все это знают. Бартолла ему очень подходит; прекрасный будет союз.

В дверях гостиной появился Петер.

– Миссис Брэг, пришел О’Доннел.

Ли Анну охватила паника.

– Прогоните его! – воскликнула она.

Рик сказал, что разобрался с О’Доннелом, но он опять появился в их доме! Что ему надо? Рик сказал, что Фингольд уже подготовил все бумаги для удочерения, но процесс может занять несколько месяцев. Нет, они не могут ждать. Рик обещал заставить О’Доннела уехать из города – немедленно. Или она его неправильно поняла?

Петер топтался на пороге. Внезапно к панике добавилась ярость, подогревая желание покончить со всем раз и навсегда. Ли Анна резко дернула колеса и выехала из комнаты. Она слышала, как ее окликнула Кейти, но решила не останавливаться. В холле рядом с Мэгги стоял Майк О’Доннел. Негодяй осмелился ей улыбнуться. На мгновение Ли Анне стало страшно, но она отчетливо ощущала, как сильно ненавидит этого человека. Он никогда не будет частью жизни ее девочек – и тем более не сможет забрать их.

Тяжело дыша, Ли Анна катила кресло так быстро, что О’Доннел был вынужден отскочить в сторону, чтобы не попасть под колеса. Петер успел схватиться за ручки и остановить кресло, прежде чем оно врезалось в стену.

– Разверните меня, – велела дворецкому Ли Анна.

Петер повернул ее лицом к О’Доннелу.

– Добрый день, миссис Брэг, – поклонился тот. – Такой погожий денек, вот я и подумал…

Она резко прервала его:

– Не смейте говорить, что сегодня погожий день! Что вы здесь делаете? Что вам надо?

Петер, никогда не позволявший себе вмешиваться в разговор, склонился к хозяйке.

– Миссис Брэг, я с ним разберусь.

Ли Анна мельком взглянула на слугу.

– Нет! – Она опять холодно оглядела О’Доннела.

– Как я и сказал, день сегодня чудесный, хотел предложить племянницам прогуляться в сквере.

– Никогда!

Улыбка сползла с его лица, и он сразу стал казаться опасным и уродливым.

– Я имею право прогуляться с родными мне людьми, – произнес он, впрочем, весьма вежливо.

Ли Анна думала только о том, что этот человек пришел похитить ее девочек и она их больше никогда не увидит.

– Нет. У вас нет такого права. Хоть вы им и дядя, но чужой им человек. Я не позволю вам гулять с детьми.

Взгляд О’Доннела стал напряженным.

– У меня есть права, и я их знаю. Я нанял адвоката.

Сердце ее упало.

– Наняли адвоката? Зачем он вам? – Она надеялась, что на лице не отразился охвативший ее ужас.

– Девочки мои племянницы. Знаю, у вас красивый дом, деньги и все такое. Я думал об этом. Тем не менее дети принадлежат мне и тете Бет.

Разве она не чувствовала, что он пришел забрать девочек? Самые страшные кошмары стали реальностью. Это еще страшнее, чем потерять способность ходить. Страшнее самых ужасных кошмаров.

Рядом послышался голос Мэгги:

– Мэм, позвоните мужу.

Ли Анна нервно облизала губы, лихорадочно пытаясь принять решение.

– Вы не сможете обеспечить им тот уровень жизни, что обеспечили мы. И… и мы их очень любим. Я их очень люблю.

– Разве это не прекрасно! Я рад, что вы их любите, и знаю, что вы правы. Мы не можем купить им французские платья, я всего лишь богобоязненный рабочий. Но я могу дать им крышу над головой, вкусную домашнюю еду, могу отправить их в школу.

Ли Анна чувствовала, как ее трясет.

– Мы удочерим девочек, мистер О’Доннел.

– Правда? А я не имею права принять участие в обсуждении этого вопроса? – Он задумался, подняв глаза к потолку. – Отличная мысль. – Глаза его стали узкими. – Отошлите этого великана и женщину, – велел он.

Ли Анна и сама подумала, что будет лучше, если Петер не станет свидетелем их разговора. Он служил у мужа в качестве охранника и всегда имел при себе оружие.

– Петер, – произнесла Ли Анна.

На лице дворецкого появилось возмущенное выражение.

– Не могли бы вы подождать на улице. – Она многозначительно посмотрела на него, надеясь, что он все правильно поймет. Она обязана сама все урегулировать.

Петер ее понял. Выражение лица изменилось, он покорно кивнул. Если этот наглец решит схватить девочек и убежать, выход будет перекрыт. Петер удалился и закрыл за собой дверь. Ли Анна повернулась к Мэгги.

– Я пройду в гостиную и покажу девочкам ткани, – поспешно сказала та. Она выглядела взволнованной.

Когда она вышла, Ли Анна почувствовала себя неуютно и одиноко наедине с этим непредсказуемым мужланом.

– Что вы хотели мне сказать?

– Должно быть, вы с муженьком не в таких хороших отношениях, как хотите представить. Я угадал? – Он склонился так близко, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от Ли Анны.

Она покраснела. Ей было неприятно видеть его так близко. Казалось, он изучает ее тело, а она чувствует себя совершенно беспомощной, поскольку не может откатить кресло назад.

– Что это значит?

– Это значит, что мы с ним немного поболтали. – Он улыбнулся. Губы его были слишком близко. – Я рассказал ему, как скучаю по девочкам.

Сердце готово было выпрыгнуть из ее груди.

– Я и правда по ним скучаю, – добавил О’Доннел.

Ли Анна сглотнула.

– Сколько? – прошептала она. Губы плохо ее слушались. – Сколько вы хотите? Что вам дать, чтобы вы оставили нас?

О’Доннел криво усмехнулся:

– Предлагаете мне откуп, миссис Брэг?

– Я предлагаю вам помощь. У вас сейчас сложные времена. И вы дядя наших девочек. Мне приятно помочь вам и вашей тете.

– Как это благородно с вашей стороны.

О’Доннел не сводил глаз с ее губ. Она затаила дыхание. Его взгляд был таким, словно он готов ее поцеловать. Она сжала руками колеса, и слезы бессилия потекли по щекам.

О’Доннел поднял глаза, и их взгляды встретились. Он увидел ее страх и улыбнулся.

– Вы слишком красивы для калеки. Под этой шелковой юбкой есть ноги?

Ли Анна мечтала, чтобы этот человек исчез прямо сейчас, но ничего не могла для этого сделать. Ли Анна открыла рот, желая указать ему на дверь, но слова застряли в горле.

О’Доннел положил обе руки на поручни кресла, и она оказалась в ловушке.

– Ноги меня не очень-то волнуют, ведь все остальное у вас точно в порядке.

Ей казалось, она сейчас задохнется. Он провел пальцем по ее шее, спускаясь туда, где начинался вырез серебристо-серого платья.

– Времена сейчас тяжелые, вы правы. Мы ведь почти родственники, я тоже могу быть полезен. Но, знаете, не хочется лишний раз раздражать комиссара. – О’Доннел наигранно невинно захлопал глазами.

Ли Анна все поняла.

– Я дам вам, что потребуется, – и никому не скажу, даже мужу.

О’Доннел улыбнулся.

– Такая красавица, да еще и умная! – Лицо стало серьезным, а взгляд острым, словно бритва. – Завтра. До завтра достаньте пятнадцать тысяч долларов – этого хватит. – Он выпрямился и быстро вышел.

Ли Анна тряслась, как лист на ветру, ей казалось, что ее сейчас вырвет.

В холл ворвался Петер. Бросив взгляд на хозяйку, он произнес:

– Я звоню боссу.

– Нет! – закричала Ли Анна. Петер смотрел на нее с удивлением. Она заставила себя улыбнуться. – Все в порядке. Этот страшный человек ушел. Нет необходимости беспокоить Рика.

– Миссис Брэг… – начал Петер.

Каким-то образом ей удалось заставить себя говорить спокойно.

– Все хорошо. Не надо звонить комиссару.

Петер кивнул:

– Слушаюсь, мэм.

Ли Анна чувствовала себя униженной. Разве ее не оскорбили?

Вы слишком красивы для калеки.

Не хочется, знаете ли, лишний раз раздражать комиссара…

Пятнадцать тысяч долларов – этого хватит.

Пятнадцать тысяч долларов – астрономическая сумма. И он предоставил ей лишь двадцать четыре часа, чтобы собрать ее. Она не может просить помощи у Рика. Ли Анна всей душой желала броситься к нему за помощью, ей вряд ли удастся самой справиться с этим подонком. Нет, она не должна так поступать. Необходимо самой найти деньги. Завтра вечером она встретится с О’Доннелом и выбросит его из их жизни.

В глазах потемнело от страха.

– Петер, готовьте карету, – приказала она. – Мне надо уехать.

Городская тюрьма располагалась в большом квадратном здании в нескольких кварталах от полицейского управления. Внутри было мрачно и тихо. Атмосфера темных коридоров соответствовала ее внутреннему состоянию. Франческа понимала, в каком трудном положении оказался Брэг. Дело Харта было сенсационным, и даже мэр требовал от комиссара скорейшего ареста. Но она никогда не сможет простить Рика за то, что он не пытался противостоять этому давлению и так скоро арестовал Харта. И не забудет, что он отправил Харта в печально известную тюрьму.

Она шла по темным коридорам к комнате для свиданий и думала о Колдере. Голова слегка закружилась. Франческа убеждала себя, что он очень скоро выйдет отсюда – разве не так? Хотя следует признать, что, будь она судьей, не захотела бы упустить такого подозреваемого. Надо обязательно поговорить с адвокатом. Это даже важнее поисков настоящего убийцы Дейзи, Харт не должен страдать от несправедливости.

Комната была маленькой, посредине располагался грубый сосновый стол. В наружной стене вырублено большое окно, чтобы охранник мог наблюдать за заключенным и посетителем. Франческа порадовалась, что помещение ярко освещено и содержалось в чистоте, хотя стены можно было назвать скорее серыми, нежели белыми. Франческа впилась глазами в железную дверь. Ей не терпелось увидеть Харта, но в то же время она боялась этой встречи. Массивная дверь распахнулась, и в комнату вошел Харт.

Франческа с облегчением увидела, что он рад ее видеть. Она надеялась, что его отношение к ней уже изменилось, учитывая масштабы переживаемой ими катастрофы. На нем был вчерашний темный костюм и белая рубашка – слава богу, не тюремная роба. Ноги не были скованы кандалами, но на запястьях сверкали наручники. Несмотря на место их встречи, его присутствие подействовало на Франческу магически, Харт не растерял прежнего магнетизма. Впрочем, несмотря на стремительные события, он остался таким, каким был всегда, словно и не страдал вовсе. Франческа сделала шаг навстречу. Конвоир остановил ее.

– Заключенные бывают опасны, мэм.

– Это мой жених, – вскипела Франческа.

Харт отошел в сторону.

– Мы больше не помолвлены, Франческа.

Она подняла на него глаза, пытаясь понять, ждут ли ее более серьезные проблемы.

– Нам разрешено свидание на пять минут, Колдер. Давай не будем пререкаться!

– Я не ждал тебя, – сдавленно произнес он и отвернулся. – Отведите меня в камеру, – обратился он к конвоиру, словно отдавал приказание своему дворецкому.

– Да, сэр.

– Нет! – воскликнула Франческа.

Харт остановился и склонил голову. Через несколько мгновений он повернулся к ней.

– Я просил тебя не приходить, – тихо произнес он. – Что тебе от меня надо?

Слова кольнули Франческу в самое сердце.

– Мне ничего от тебя не нужно, Колдер. Я хочу помочь тебе. Хочу, чтобы ты успокоился. Я пришла обсудить детали дела и убедиться, что с тобой хорошо обращаются.

По лицу проскользнула загадочная тень.

– Я богат, Франческа. Я всем заплатил в этой тюрьме. Со мной обращаются как с королем. На завтрак подавали стейк из вырезки. Тебе от этого легче?

Сколько в его словах сарказма!

– Нет, не легче. – Она пожала плечами. – И не будет, пока ты не выйдешь из этого отвратительного здания. Я очень рассержена на Рика. – Она вспомнила слова Харта и решила поменять тему. – Значит, здесь к тебе особое отношение?

– Да. – Глаза его сверкнули. – Брэг поступил так, как был обязан поступить. Не думаю, что он смог бы сделать мне поблажку.

– Ты его защищаешь? – Франческа не могла в это поверить.

– Да, защищаю, как ни странно. Мне жаль, что ты проделала это долгий путь, но встреча с тобой последнее, чего бы я желал.

– Ты не имеешь права так со мной разговаривать! – Франческа задыхалась от ярости. – Возможно, ты считаешь, что смягчающие обстоятельства позволяют тебе вести себя по-хамски, но если в будущем ты все же надеешься наладить наши отношения, стоит подумать всерьез над тем, что ты говоришь!

– Ты мне угрожаешь? – Харт смотрел на нее, широко раскрыв глаза.

Внезапно Франческа почувствовала, что действительно обладает силой. Они много месяцев были лучшими друзьями, и Харт говорил, что не сможет без нее жить.

– Попроси конвоира оставить нас наедине. И скажи, нам нужно пятнадцать минут, а не пять.

Харт натянуто улыбнулся:

– У тебя был хороший учитель.

– Да, им был ты.

Он посмотрел на стоящего рядом охранника:

– Думаю, вы слышали, что сказала леди.

– Да, сэр, мистер Харт, – ответил тот. – Джонни, – обратился он к стоящему у дверей коллеге, и оба охранника вышли из комнаты.

Лицо Харта по-прежнему оставалось непроницаемым, однако голос его звучал мягче.

– Не представлял, что ты можешь быть такой резкой и грубой, Франческа.

– Я не грубила и не угрожала тебе, Харт. – Теперь она нащупала его ахиллесову пяту. – Я просто сказала правду. Ты не можешь пользоваться моей дружбой, когда тебе это надо, и отталкивать меня, поддаваясь минутному настроению.

Харт молчал, и она заметила в его взгляде смятение. Ей так хотелось взять его за руку и разогнать тревожные мысли, она чувствовала, что в душе Колдер не так уверен в себе, как пытается представить. Вместо этого Франческа обошла вокруг стола и встала прямо перед ним.

– О чем ты хотела меня спросить? – нервно произнес он.

«Он пытается избежать разговоров на личные темы», – подумала Франческа.

– Твоя семья наняла лучшего в городе адвоката.

– Знаю. Чарльз Грей был здесь.

– Когда будет принято решение об освобождении под залог?

– Франческа, я не хочу, чтобы ты приходила.

Она пропустила его предупреждение мимо ушей.

– Грей сказал, когда тебя отпустят под залог?

– Что мне сделать, чтобы заставить тебя не приходить на слушание? Если ты относишься ко мне так, как прежде, то должна меня понять. В зале будет пресса. Тебя там быть не должно – они набросятся на тебя, как стервятники.

Пожалуй, он прав, она даже не подумала о том, что при выносе решения об освобождении под залог может присутствовать пресса. У нее нет желания доставлять Харту лишние проблемы. Кроме того, столь настойчивые требования доказывают, что она все еще ему небезразлична.

– Обещаю, ты не увидишь меня в зале.

Харт вздохнул с облегчением.

– Спасибо. – Он колебался. – Слушание через два часа. Прошу тебя, не волнуйся. Все под контролем. Меня обязательно отпустят.

Франческа начинала понимать. Судье, которому предстоит принимать решение об освобождении под залог, хорошо заплатили. Само слушание простая формальность. С какой бы ненавистью она ни относилась к коррупции в судебной системе, сейчас ее совесть молчала. Франческа мечтала увидеть Харта на свободе, а его могут отпустить уже через пару часов. Она посмотрела ему в глаза и увидела, что он пытливо вглядывается ей в лицо. Харт знал, что Франческа, как человек честный, предпочла, чтобы слушание было непредвзятым. Он думал о том, насколько ее расстроило то, что он теперь имеет отношение к подкупу судьи.

– Все доказательства говорят против меня. У нас нет выбора, – сказал Харт, понимая ход ее мыслей. – Ни один судья не имеет права выпустить меня по закону.

Франческа коснулась его руки.

– Не думаю, что ты прав, хотя спорить не буду. Я хочу, чтобы ты скорее вышел отсюда, Колдер, поэтому готова принять и такое положение дел.

Он отвернулся, пряча взгляд, в котором, как ей показалось, мелькнул страх. Она никогда не видела Харта испуганным, скорее всего, ей просто показалось.

– Не думал, что наступит день, когда ты согласишься ради меня поступиться своими принципами.

В этот момент в душе ее что-то тревожно шевельнулось. Харт может в дальнейшем использовать этот случай как доказательство того, что общение с ним губительно для нее. Франческа вспомнила о той лжи, на которую толкнула Альфреда.

– Ты арестован за преступление, которого не совершал. Тебя подставили!

Харт смотрел на нее с сомнением, никакие слова не смогли бы красноречивее передать его мысли. Он ощущал, что ради него она готова поступиться самым дорогим.

– Приехал судья Гиллеспи, Колдер. – Она решила, что разумнее будет сменить тему. – Я только что присутствовала на его допросе и сейчас еду к Роуз. У меня есть некоторые сомнения по поводу непричастности судьи. Мне кажется, он лжет, говоря, что не знал о жизни дочери в городе под другим именем. И сестра Дейзи что-то знает или хочет попросить меня о чем-то, пока еще не поняла.

– Ты думаешь, судья убил собственную дочь?

– Нет, не думаю, хотя Рик говорит, что для семьи было бы страшным позором, если в обществе узнали о родстве судьи и Дейзи Джонс.

– Учитывая род его деятельности и репутацию, Франческа, это было подобно тлеющему фитилю динамитной шашки. Но я не могу себе вообразить, что отец способен убить своего ребенка.

Франческа была уверена, что в данный момент Харт думает о собственном убитом ребенке.

– В том, что ты страдаешь, нет ничего зазорного, Колдер.

Он покачал головой.

– Тебе свойственно делать поспешные выводы, – произнес он, словно не слыша ее последней фразы.

– Знаю. Я подозреваю Роуз. Особенно после того, как стало ясно, что хотели подставить тебя.