Текст книги "Воздух, которым он дышит"

Глава 13. Элизабет

Несмотря на протесты Таннера, я решила позволить Тристану и впредь заботиться о моей лужайке. Каждую субботу он приходил, подстригал траву и отправлялся в город – на свою работу в магазин мистера Хенсона. Иногда он работал с утра, иногда – до позднего вечера. Мы не разговаривали с ним с того вечера, как я напилась, но я полагала, что это нормально. Эмма всегда играла с Зевсом во дворе, а я сидела на крыльце и читала женские романы. Даже когда ноет сердце, можно найти нечто обнадеживающее в книгах, полных любви. Эти страницы были для меня чем-то вроде напоминания о том, что когда-нибудь я, возможно, снова буду в порядке. Что когда-нибудь мне, возможно, снова будет хорошо.

Каждую неделю я пыталась всучить Тристану деньги, но он отказывался. Каждую неделю я приглашала его остаться к трапезе, и каждую неделю он отвечал «нет».

Как-то раз в субботу он пришел именно тогда, когда Эмма капризничала, и остановился на некотором расстоянии, изо всех сил стараясь не вмешиваться.

– Нет! Мама, нам надо вернуться! Папа не знает, где мы! – рыдала Эмма.

– Милая, я уверена, что он знает. Нам просто нужно подождать еще немного. Дать папе время, чтобы добраться.

– Нет! Он никогда не задерживался так долго! Перьев нет! Нам надо вернуться! – кричала она. Я попыталась обнять ее, но она увернулась и убежала в дом.

Я вздохнула и перевела взгляд на Тристана. Он хмурился. Я пожала плечами.

– Дети, – улыбнулась я, но его лицо оставалось мрачным. Он повернулся и направился обратно к своему дому.

– Ты куда?

– Домой.

– Что? Почему?

– Я не собираюсь сидеть здесь все утро и слушать хныканье твоего безмозглого чада.

Злой Тристан вернулся во всей красе.

– Боже, иногда я только-только успеваю поверить в то, что ты нормальный человек, как ты сразу же напоминаешь мне, какая ты скотина.

Он ничего не ответил, просто скрылся в своем мрачном жилище.

* * *

– Мама! – На следующее утро я проснулась от того, что Эмма прыгала на моей постели. – Мама! Это папа! Он приходил! – кричала она, дергая меня за руки и заставляя сесть.

– Что? – пробормотала я, протирая заспанные глаза. – Эмма, по воскресеньям мы отсыпаемся, ты это помнишь?

– Но, мама, он приходил! – воскликнула она.

Я села прямее, услышав снаружи стрекот газонокосилки. Натянув спортивные штаны и топик, я вслед за нетерпеливо пританцовывающей Эммой вышла из дома. Едва переступив порог, я тихонько ахнула, увидев крыльцо, усыпанное белыми перьями.

– Видишь, мама? Он нас нашел!

Прикрыв рот ладонью, я смотрела, как белые перья начинают разлетаться в стороны под порывами ветра.

– Не плачь, мама! Папа с нами. Ты сказала, что он нас найдет, и он нашел, – объяснила Эмма.

Я улыбнулась.

– Конечно, солнышко. Мама просто очень-очень рада этому.

Эмма с улыбкой стала собирать перья.

– Сфоткаешь? – спросила она.

Я сбегала в дом за старым «Поляроидом» Стивена, чтобы, как обычно, сфотографировать Эмму с перьями в руках – для ее памятной шкатулки «Я и папа». Когда я вернулась, Эмма сидела на крыльце в окружении вороха перьев, радостно улыбаясь.

– Ладно, скажи «чи-и-и-из»! – велела я.

– Чи-и-и-и-из! – закричала она.

Из фотоаппарата вылезла напечатанная фотография, и Эмма убежала в дом, чтобы добавить ее к своей коллекции.

Я перевела взгляд на Тристана, который подстригал траву, словно не видя, что происходит. Подойдя к нему, я выключила газонокосилку и сказала:

– Спасибо.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Тристан… спасибо.

Он закатил глаза.

– Ты можешь просто оставить меня в покое?

Он потянулся, чтобы снова включить косилку, но я положила ладонь ему на запястье. Его руки были теплыми – шершавыми, но теплыми.

– Спасибо.

Когда наши глаза встретились, я ощутила, что его прикосновение делается еще более теплым. Он улыбнулся искренней улыбкой – я даже не знала, что его губы способны на подобную улыбку.

– Не за что. Я нашел эти дурацкие перья в магазине мистера Хенсона. Не пришлось бегать и искать их. – Он помолчал, потом произнес: – Она хорошая. – Он указал в сторону дома, где скрылась Эмма. – Хороший ребенок. Иногда раздражает, но она хорошая.

– Останешься на завтрак? – спросила я. Он покачал головой. – Зайдешь пообедать? – Он отказался и от этого. – А поужинать?

Он прикусил нижнюю губу и опустил взгляд, обдумывая мое предложение. Когда наши глаза снова встретились, я едва не упала, услышав одно-единственное слово, произнесенное им:

– Ладно.

Все соседи сплетничали о том, почему я наняла Тристана подстригать мою лужайку, но меня постепенно начинало все меньше волновать, что говорят обо мне другие.

Пока он заканчивал работу, я сидела на крыльце в окружении перьев. Эмма играла с Зевсом в «принеси мячик».

И время от времени Тристан вспоминал, как улыбаться.

* * *

Мы сидели за столом, и Эмма рассказывала про мертвого жука, которого она нашла на крыльце, а Зевс съел. Она разговаривала очень громко и роняла спагетти на стол. Я сидела во главе стола, а Тристан – с другого конца. То и дело я замечала, что он посматривает в мою сторону, но основную часть времени он улыбался краешком губ, слушая рассказ Эммы.

– А потом Зевс сделал «ам»! Как будто это ужасно вкусно! И теперь у него в зубах застряли жучиные кишки!

– А ты ешь жуков? – спросил Тристан.

– Фу! Нет! Они мерзкие!

– Я слышал, это питательная белковая еда.

– А мне все равно, мистер Тля! Они мерзкие. – Она скорчила гримасу отвращения, и мы засмеялись. – У-у-у! У-а-ха-ха! – произнесла Эмма, переходя на «гориллий» язык. Она уже несколько недель выискивала в себе горилльи корни – после того, как посмотрела «Тарзана». Я не знала, как это объяснить Тристану, но спустя несколько секунд поняла, что объяснять ничего не нужно.

– У-у? – отозвался Тристан. – А-ха? А-ха-а-а! А-ха!

Он фыркнул. Я гадала, знал ли он о том, сколько раз за сегодня он заставил мое сердце дрогнуть.

– Ладно, Джейн из джунглей, наверное, тебе пора выбрать, какую пижаму ты наденешь сегодня. Тебе уже пора идти спать.

– Но!.. – попыталась возразить Эмма.

– Никаких «но», – хмыкнула я, кивая в сторону ее спальни.

– Ладно, но можно, я посмотрю «Отель «Трансильвания» у себя в комнате?

– Только если ты обещаешь потом заснуть.

– Обещаю! – Эмма вылетела из комнаты. Тристан поднялся со стула, я тоже встала. Он кивнул мне.

– Спасибо за ужин.

– Всегда пожалуйста. Но тебе необязательно уходить. У меня есть вино… – Он помедлил. – И пиво тоже.

Это заставило его остановиться. Я удержалась и не сказала ему, что купила пиво только ради надежды, что когда-нибудь он все же согласится поужинать у нас. Я уложила Эмму спать, мы с Тристаном взяли свою выпивку и устроились на крыльце. Зевс уснул здесь же. Время от времени порыв ветра подхватывал одно из перьев и проносил мимо нас. Тристан почти ничего не говорил, но я уже начала привыкать к этому. Молчать вместе с ним было довольно приятно.

– Я думала о том, как мне отблагодарить тебя за то, что ты помогаешь мне ухаживать за лужайкой.

– Мне не нужны твои деньги.

– Знаю, но… что ж, я могу помочь тебе с твоим домом. С обстановкой, – предложила я. А потом рассказала, что обучалась дизайну интерьеров и потому для меня вполне имеет смысл помочь ему. Его дом постоянно казался ужасно мрачным, и мне нравилась мысль о том, чтобы привнести туда немного жизни.

– Нет.

– Просто обдумай это, – сказала я.

– Нет.

– Ты всегда такой упрямый?

– Нет. – Он помолчал и слегка улыбнулся. – Да.

– Можно задать тебе вопрос? – поинтересовалась я. Он повернул голову в мою сторону и кивнул. – Почему ты приносишь еду тому бездомному?

Он прищурил глаза и прикусил кончик большого пальца.

– Однажды, когда я совершал пробежку босиком, я остановился возле того моста – и тут на меня накатило. Воспоминания одолели меня, и я помню только, как начал задыхаться. Сильнейшая паническая атака. Тот человек подошел ко мне и просто похлопал меня по спине, и сидел рядом, пока я снова не смог дышать. Он спросил, все ли со мной в порядке, и я сказал «да». Тогда он сказал мне, что не нужно слишком тревожиться насчет таких приступов, потому что темнота царит только до тех пор, пока не появляется солнце. А когда я встал и пошел прочь, он предложил мне свои ботинки. Конечно, я их не взял, но… у него не было ничего. Он жил под этим чертовым мостом, у него не было ничего, кроме лоскутного одеяла и пары разбитых ботинок. Но он все равно предложил их мне.

– Ничего себе.

– Да. Большинство людей, вероятно, видят там, под мостом, просто грязного пьянчугу. Проблему для общества. Но я вижу того, кто готов был поделиться с незнакомцем всем, что имел.

– Я просто… Это так прекрасно.

– Он прекрасный человек. Оказалось, что он был на войне, а когда вернулся, то страдал от ПТСР, и его близкие не могли понять, почему он так сильно изменился. У него была работа, но он потерял ее из-за панических атак. Он потерял все, потому что добровольно ушел сражаться за нас. Это полный отстой, понимаешь? Ты герой, пока ты носишь форму. А когда ты ее снимаешь, то становишься для общества просто сломанной вещью.

Мое сердце разрывалось.

Я миллион раз проходила мимо этого человека, живущего под мостом, но никогда не останавливалась, чтобы узнать его историю. Я подумала о том, что Тристан рассказал об этом человеке – как тот подсел на наркотики и стал таким, что люди предпочитали отводить от него взгляд.

Удивительно, как наш разум выдумывает всякое о незнакомцах, которым, возможно, нужна просто человеческая любовь, а не наши узколобые суждения.

Судить со стороны просто, и я не могла не думать о том, что Эмма учится у меня. Мне нужно было тщательно следить за тем, как я обращаюсь с людьми, которых вижу каждый день, потому что моя дочь неизменно перенимает мое поведение.

Я прикусила губу.

– Можно задать тебе еще один вопрос?

– Не знаю. Это что, станет привычкой? Я ненавижу вопросы.

– Обещаю, на сегодня это будет последний вопрос. Что ты слушаешь в своих наушниках?

– Ничего, – ответил он.

– Ничего?

– Батарейки сели уже несколько месяцев назад, и я так и не собрался с духом заменить их.

– Но что ты слушал до этого?

Он снова легонько прикусил свой большой палец.

– Джейми и Чарли. Несколько лет назад они записали, как поют, и я постоянно слушал эту запись.

– Почему же ты так и не заменил батарейки?

Его голос сделался тише.

– Мне кажется, если я снова услышу их голоса, это меня убьет. А я и так уже почти мертв.

– Извини, пожалуйста.

– Ты не виновата.

– Я знаю, но все равно – извини. И все же я не могу не думать… Если бы у меня был шанс еще раз услышать голос Стивена, я воспользовалась бы этим шансом.

– Расскажи мне о нем, – прошептал Тристан, застав меня врасплох. Он не был похож на человека, которому есть дело до чего-то подобного, но я была рада любой возможности поговорить о Стивене. Я не хотела забывать его, особенно так скоро.

Мы просидели весь вечер на крыльце, предаваясь воспоминаниям. Он рассказал мне все о Джейми и ее глупых шутках, а я впустила его в свою душу, чтобы он познакомился с моим Стивеном. Были минуты, когда мы просто молчали, и это тоже казалось уместным. Тристан был сломлен точно так же, как и я, но сильнее, потому что потерял и жену, и сына. Ни один родитель не должен терять свое дитя, это казалось мне особо изощренной адской пыткой.

– Так я хочу спросить – палочка на твоем указательном пальце… это из какой книги?

– Из «Гарри Поттера», – небрежно ответил он.

– Да? Я не читала эти книги.

– Ты никогда не читала «Гарри Поттера»? – спросил Тристан, широко раскрыв глаза, словно его это встревожило. Я хихикнула.

– Извини, а в чем тут проблема?

Он посмотрел на меня озадаченно и с явным молчаливым осуждением.

– Не то чтобы проблема, просто у тебя в руках вечно какая-нибудь книга, и просто немыслимо, что ты никогда не читала «Гарри Поттера». Это был любимый цикл Чарли. Я считаю, что в мире есть две книги, которые все должны прочитать, потому что они учат тебя практически всему, что нужно знать о жизни: Библия и «Гарри Поттер».

– Правда? Только эти две книги?

– Ага, именно. Это все, что нужно. Ну да, Библию я еще не читал, но она числится в списке на будущее. – Он хмыкнул. – Вероятно, отчасти это причина того, почему я сейчас такой неудачник.

Каждый раз, когда он смеялся, частица моей души возвращалась к жизни.

– Я читала Библию, а «Гарри Поттера» – нет, так что, возможно, мы можем изложить друг другу краткие версии.

– Ты прочитала Библию?

– Да.

– Всю целиком?

– Да. – Собрав волосы в хвост, я повернулась, чтобы он мог видеть три татуировки в виде крестов за моим левым ухом. – Когда я была моложе, моя мать встречалась и заводила романы со многими мужчинами. В какой-то момент мне казалось, что она останется с одним из них, по имени Джейсон. Он нравился мне – он всегда приносил мне конфеты и подарки. Он был очень религиозным человеком, и мама сказала мне, что если мы с ней прочитаем Библию, то, может быть, он полюбит нас и станет моим новым папой. Он даже на некоторое время переехал к нам в дом. Так что я много недель просидела в своей комнате, читая Библию, и, в конце концов, вбежала в гостиную с криком: «Джейсон! Джейсон! Я это сделала, я прочитала Библию!» Меня трясло от предвкушения, потому что я хотела этого, понимаешь? Я хотела, чтобы у меня был новый папа, хотя мой родной отец был лучше всех. Мне казалось, что если у меня появится новый папа, то, может быть, моя мама снова станет моей мамой, а не кем-то почти незнакомым мне.

– И что же случилось с Джейсоном?

Я нахмурилась.

– Когда я вбежала в гостиную, то увидела, что он грузит свои чемоданы в багажник своей «Хонды». Мама сказала, что он оказался не «тем самым» и должен уйти. Помню, что я ужасно разозлилась, не понимая, почему она так поступила. Почему она все испортила. Но именно так всегда и делала моя мать – все портила.

Тристан пожал плечами.

– Похоже, с тобой у нее получилось неплохо.

– Не считая того, что я так и не прочитала «Гарри Поттера».

– В следующий раз твоей матери нужно встречаться с волшебником.

Я засмеялась.

– Поверь мне, у нее в списке на будущее наверняка есть и волшебник.

Примерно в три часа он поднялся, чтобы уйти, и я заскочила в дом и принесла ему пару пальчиковых батареек для его кассетного плеера. Сначала Тристан поколебался, потом вставил их в свой плеер. Идя через лужайку вместе с Зевсом, он нажал кнопку воспроизведения и надвинул наушники на уши. Я видела, как он остановился, закрыл лицо руками, по телу его пробежала дрожь.

Я упала на колени, видя то страдание, которое испытывала его душа. Часть меня жалела о том, что я дала ему эти батарейки, но другая часть была рада этому, поскольку его реакция означала, что он все еще дышит.

Иногда самое трудное в жизни без тех, кто был тебе дорог, – это вспомнить, как дышать.

Тристан повернулся ко мне и произнес:

– Исполни мою просьбу, ладно?

– Все что угодно.

Он указал в сторону дома.

– Крепко держи ее днем и ночью, потому что нет никаких гарантий. Я жалею, что держал недостаточно крепко.

Глава 14. Тристан

4 апреля 2014 года

Три дня до прощания

– В от это действительно подойдет, если вам нужно что-то прочное, – сказал мне и моей матери Харольд, директор похоронного бюро, когда мы стояли, глядя на гробы. – Это медный сплав, который хорошо сопротивляется коррозии. Он прочнее нержавеющей стали и обеспечит долгое существование вашим родным.

– Это очень хорошо, – произнесла мать. Я не проявил никакого интереса.

– Помимо этого, если вы ищете что-то классом повыше, вам нужно взглянуть вот на эту красоту. – Харольд погладил свою бородку, потом похлопал по внутренней обивке другого гроба. – Это твердая бронза, она прочнее и выносливее любого другого материала для гробов. Если вы хотите проводить своих родных со стилем – это отличный способ. Также в ассортименте гробы из твердых пород древесины. Конечно, они не так долговечны, как эти, но зато ударопрочные, и это хорошо. Есть разные породы дерева: вишня, дуб, ясень, орех. Моя любимая отделка – древесина вишни, но выбирать вам.

– Жуть какая-то, – пробормотал я себе под нос так, что меня услышала только мать.

– Тристан, – укорила она, отвернувшись от директора похоронного бюро. – Будь вежливым.

– У него есть любимый гроб. Это очень жутко, – прошипел я. Меня бесил Харольд, бесила моя мать, бесило то, что Джейми и Чарли больше нет. – Можно уже закончить с этим? – добавил я, глядя на пустые гробы, в которые вскоре предстояло лечь тем, кто был для меня всем миром.

«Вернитесь ко мне».

Мама нахмурилась, однако продолжила разговор и изложила подробности, о существовании которых я предпочел бы забыть.

Харольд отвел нас в свой кабинет и, улыбаясь своей жуткой улыбкой, снова начал нести чушь, которая с каждым моментом раздражала меня все сильнее.

– Для надгробий мы также предлагаем венки для праздничных дат, вазы под цветы, одеяла для холодных сезонов…

– Что ты мне голову морочишь? – пробормотал я. Мама успокаивающе положила руку мне на плечо, как будто хотела помешать мне наорать на Харольда, однако было слишком поздно. Я зашел слишком далеко. – Наверное, для тебя это отличная работа, да, Харольд? – спросил я, наклоняясь вперед, щуря глаза и сжимая кулаки. – Должно быть, отличная работа – предлагать чертовы скорбные одеяла для тех, кто был дорог клиентам? Заставлять их выкинуть все деньги на ненужную чушь, потому что они сейчас не в себе и могут согласиться на любой мусор, так? Одеяла? ОДЕЯЛА?! Мертвым они не нужны, Харольд! – рявкнул я, поднимаясь с кресла. – Мертвым не нужны одеяла, потому что они не мерзнут. Им не нужны венки, потому что они не празднуют Рождество, им не нужны цветы, потому что какой смысл?! – прорычал я и припечатал обе ладони к его столу, сбросив какие-то бумаги.

Мама встала и потянулась ко мне, но я отдернул руку. Моя грудная клетка вздымалась и опадала, мне становилось все сложнее контролировать дыхание, я ощущал ярость, которую излучал мой взгляд. Я сходил с ума. С каждой секундой я все сильнее расклеивался.

Я выскочил из кабинета и прижался спиной к ближайшей стене. Мама извинялась перед Харольдом, а я сжал руки в кулаки и принялся колотить ими по стене позади меня.

Я снова и снова впечатывал кулаки в стену. Мои пальцы становились красными, мое сердце делалось все холоднее по мере того, как до меня доходило.

Их больше нет.

Их больше нет.

Мама вышла из кабинета и встала напротив меня, глаза ее были полны слез.

– Ты приобрела одеяла? – саркастически спросил я.

– Тристан… – прошептала она, в ее мягком тоне отчетливо звучала скорбь.

– Если приобрела, то пусть у Чарли будет зеленое, а у Джейми – фиолетовое. Это были их любимые цвета… – Я замотал головой, не желая больше ничего говорить. Не желая, чтобы мама попыталась успокоить меня. Не желая дышать.

Это был первый день, когда их смерть стала ощущаться для меня чем-то реальным. Первый день, когда я осознал, что через три дня мне придется навсегда попрощаться с теми, кто был для меня всем. Моя душа была охвачена пламенем, и каждая клетка моего тела чувствовала это жжение. Я все мотал головой, зажимая ладонями рот, из которого рвался наружу горестный вой.

Их больше нет. Их больше нет.

«Вернитесь ко мне».

* * *

– Чарли! – закричал я, садясь в постели. Снаружи все еще царила непроницаемая темнота, мои простыни были пропитаны потом. Легкий ветерок влетал в окно, словно пытаясь унести кошмар, который был еще более реальным, чем прежде. Мои кошмары были воспоминаниями прошлого, которые приходили, чтобы мучить меня.

Я увидел, как в окне комнаты Элизабет зажегся свет. Она подошла к окну и посмотрела в мою сторону. Я не стал зажигать свет. Я сидел на краю кровати, и моя кожа все еще горела. Свет упал ей на лицо, и я увидел, как шевельнулись ее губы.

– Ты в порядке? – спросила она, скрестив руки на груди. Она была чертовски красива, и это злило меня.

Меня злило также и то, что мои крики, вероятно, будили ее почти каждую ночь. Я тоже подошел к окну, мои глаза все еще щипало от чувства вины за то, что меня не было рядом с Джейми и Чарли.

– Иди спать, – сказал я.

– Ладно, – ответила Элизабет.

Однако она не легла в кровать. Она присела на подоконник – и я облокотился о карниз своего окна. Мы смотрели друг на друга, пока мое сердцебиение не замедлилось, а ее глаза не начали слипаться.

Я молча поблагодарил ее за то, что она не бросила меня одного.

Глава 15. Элизабет

– Ходят слухи, что ты связалась с каким-то уродом, – сказала Файя по телефону несколько дней спустя после того, как я сидела с Тристаном, когда ему приснился кошмар. С тех пор я не говорила с ним, но не могла перестать думать о нем.

– О господи, это вовсе не слухи.

– Нет, но звучит более интересно, чем нытье Таннера о том, что какой-то чувак подстригает у тебя траву, хотя, помнится, я предлагала знакомого парня по имени Эд, чтобы он скосил эти заросли. Скажи, ты правда в порядке? Мне уже начинать беспокоиться вслед за Таннером?

– У меня все хорошо.

– Потому что этот Тристан – полный козел, Лиз. – Слышать беспокойство в ее голосе было грустно. Я не хотела, чтобы она обо мне волновалась.

– Я могу разговаривать с ним, – тихо произнесла я. – Могу разговаривать с ним о Стивене.

– Ты можешь поговорить об этом и со мной.

– Да, я знаю, но это другое. Тристан потерял жену и сына.

Файя молчала несколько секунд.

– Я этого не знала.

– Сомневаюсь, что кто-то знает. Люди в основном судят по его внешним проявлениям, мне кажется.

– Послушай, Лиз, может, я скажу неприятную вещь, потому что иногда лучшая подруга должна говорить правду, которую другая сторона не хочет слышать. Это действительно печально – ну, насчет семьи Тристана. Но откуда нам знать, что мы можем ему верить? Что, если он придумал эту историю?

– Что? Нет, конечно!

– Откуда ты знаешь?

«Потому что в его глазах живет такая же тень, как и в моих».

– Пожалуйста, не волнуйся, Файя.

– Солнышко… – вздохнула Файя в трубку. На секунду я задумалась, не оборвать ли мне звонок – прежде я и помыслить не могла о чем-то подобном. – Ты вернулась в город всего несколько недель назад, и я знаю, что тебе больно. Но этот Тристан – он злой. Он чокнутый. А мне кажется, что тебе нужно побольше стабильности в жизни. Ты не думала о том, чтобы обратиться к психотерапевту?

– Нет.

– Почему?

«Потому что от терапевта обычно ждут помощи в том, чтобы двигаться дальше, а я не хочу двигаться дальше, я хочу вернуться назад».

– Слушай, мне надо идти. Давай поговорим потом, ладно?

– Лиз…

– Пока, Файя. Я тебя люблю, – произнесла я совершенно искренне, хотя в этот конкретный момент не сказать что любила ее.

– Я тебя тоже.

Повесив трубку, я подошла к окну и посмотрела на темные тучи, затягивающие небо. Прямо у меня на глазах собиралась буря с дождем. Изрядная часть моего существа радовалась этому дождю, потому что после дождей трава растет быстрее, и это означало, что сломленный Тристан снова будет здесь, рядом со сломленной Лиз.

* * *

Вечером в субботу я тихо радовалась про себя, сидя на крыльце и глядя, как Тристан косит траву. На коленях я держала жестяную коробку в виде сердечка, в которой лежали мамины любовные письма, и я перечитывала слова, которые до этого уже прочла миллион раз. Когда перед домом затормозила машина Таннера, я сложила письма обратно в коробку и поставила ее в уголке крыльца. Странное чувство стыда охватило меня, когда я поняла, что сейчас Таннер увидит Тристана, подстригающего траву.

Выключив двигатель, Таннер вылез из машины. Я напряженно улыбнулась ему и встала.

– Что привело тебя сюда, приятель? – спросила я. Взгляд Таннера сразу же упал на Тристана, и он нахмурился.

– Просто проезжал мимо после работы и решил узнать, не хотите ли вы с Эммой поехать поужинать.

– Мы уже заказали пиццу, а Эмма сидит в своей комнате и уже по второму кругу смотрит «Холодное сердце».

Таннер подошел ближе, по-прежнему хмурясь.

– Судя по тому, что я вижу, трава на твоем участке еще не настолько подросла.

– Таннер… – предупредила я, понизив голос.

– Пожалуйста, скажи, что ты не платишь этому типу, Лиз. Он, скорее всего, тратит деньги на наркотики или выпивку.

– Не говори ерунды.

Он выгнул бровь.

– Ерунды? Я просто реалист. Мы на самом деле ничего не знаем об этом человеке, не считая того, что он работает у Чокнутого Хенсона. И я хочу сказать – посмотри на него. Он похож на какого-нибудь психопата-убийцу, Гитлера, что-то вроде того. Это жуткий человек.

– Если хочешь перестать быть грубияном, то зайди в дом и возьми себе кусок пиццы. В противном случае увидимся как-нибудь потом, Таннер.

Он покачал головой.

– Я зайду, чтобы поздороваться с Эммой, а потом избавлю тебя от своего присутствия. – Он вошел в дом, сунув руки в карманы джинсов, и я вздохнула. Снова выйдя на крыльцо, Таннер улыбнулся мне беспокойной улыбкой. – Ты изменилась, Лиз. Я не могу сказать, в чем именно, но ты ведешь себя странно с тех пор, как вернулась. Я как будто больше не знаю, кто ты такая.

«Может быть, ты никогда и не знал».

– Поболтаем позже, ладно?

Он кивнул и пошел обратно к своей машине.

– Эй, – крикнул он, обращаясь к Тристану. Тот обернулся к нему, прищурив глаза. – Ты пропустил полосу слева!

Тристан моргнул, потом вернулся к работе. Таннер сел в машину и уехал.

Завершив покос, Тристан подошел к крыльцу и невесело улыбнулся.

– Элизабет…

– Да?

– Можно мне… – Голос его прервался, и он откашлялся, почесывая бороду. Он сделал шаг ко мне. Я видела, как капли пота, скопившиеся у линии роста волос, покатились вниз по его лбу, и испытала невероятное желание стереть их.

– Можно что? – прошептала я, задержав взгляд на его губах дольше, чем следовало.

Он подошел еще ближе, заставляя мое сердцебиение ускориться. Я смотрела на него, не дыша, и лишь слегка склонила голову, когда его взгляд устремился на мои губы – так же, как я смотрела на его губы.

– Можно мне… – пробормотал он.

– Можно тебе… – отозвалась я.

– Как по-твоему…

– Как по-моему…

Он заглянул мне в глаза. Мое сердце каким-то образом одновременно замерло и ускорило свой бег.

– Как по-твоему, можно мне воспользоваться твоим душем? У меня закончилась горячая вода.

Тихий, слабый вздох слетел с моих губ, и я кивнула.

– Да. Душ. Да, конечно.

Он улыбнулся и поблагодарил меня.

– Можешь на время взять что-нибудь из одежды Стивена, чтобы тебе не пришлось заходить домой.

– Ты не должна этого делать.

– Но я хочу. – Я кивнула. – Я так хочу.

Мы направились в дом, и я достала из шкафа чистую белую футболку и спортивные штаны для Тристана. Потом вручила ему мочалку и полотенце.

– Вот, держи. Мыло и шампунь уже лежат в душевой. Извини, если они пахнут по-девичьи.

Он хмыкнул:

– Это лучше, чем мой нынешний запах.

Прежде я не слышала, как он смеется. Это был очень приятный звук.

– Ладно, хорошо, все, что тебе нужно, лежит под раковиной. Я буду поблизости.

– Спасибо.

– Пожалуйста, – искренне ответила я.

Он прикусил щеку изнутри, потом кивнул и закрылся в ванной. Вздохнув, я пошла укладывать Эмму спать, чтобы чем-то занять себя, пока Тристан принимает душ.

* * *

Дойдя по коридору до ванной, я помедлила, когда увидела, что дверь открыта. Тристан стоял перед раковиной, одетый только в спортивные штаны, которые я ему дала.

Проведя руками по своим мокрым длинным волосам, он собрал их в пучок на затылке. Потом поднес бритву к своей верхней губе, заставив меня вздрогнуть.

– Ты решил побриться?

Он остановил руку и посмотрел на меня, потом решительно избавился от усов и подрезал бороду так, что она стала почти незаметной.

– Ты побрился. – Я вздохнула, глядя на мужчину, который был так не похож на себя прежнего – такого, каким был всего несколько минут назад. Губы его теперь выглядели более полными, глаза – более яркими.

Он отвел от меня взгляд и вернулся к изучению своего бритого лица в зеркале.

– Я не хочу быть похожим на убийцу или, хуже того, на Гитлера.

Мой желудок сжался.

– Так ты расслышал, что сказал Таннер… – Он ничего не ответил. – Ты и не был похож на Гитлера, – тихо произнесла я, заставив его обернуться и заметить, что я слежу за каждым его движением. Изо всех сил стараясь собрать воедино разбежавшиеся мысли, я продолжила: – Он вообще нес чушь, потому что, ты же знаешь, у Гитлера были… – я провела пальцем у себя под носом, – …вот такие усики, а у тебя была… – я обхватила свое лицо руками, – …борода, как у лесоруба. А Таннер просто… ну я не знаю… пытается защищать меня на свой странный лад. Он мне как старший брат. Но он был неправ, сказав все это. И невежлив.

Тристан с каменным лицом посмотрел мне в глаза. Он был сложен так красиво, что от него почти невозможно было отвести взгляд. Он взял со столика возле раковины футболку и натянул ее, потом прошел мимо меня, мазнув рукой по моему плечу.

– Еще раз спасибо, – сказал он.

– Еще раз пожалуйста.

– Это тяжело? Видеть меня в его одежде?

– Да. Но одновременно это вызывает у меня желание обнять тебя, потому что это было бы почти как обнять его.

– Это странно. – Он озорно улыбнулся.

– Я вообще странная.

Я не ожидала этого, но, когда его руки обвились вокруг меня, я прижалась к нему. Больше всего меня потрясло то, что в тот момент я ощущала совсем не печаль. Было что-то в том, как он гладил мою спину, как мягко коснулся подбородком моей макушки – и это даровало мне покой, какого я не ведала уже давно. Я чувствовала себя эгоисткой, крепко держась за него, потому что не была готова выразить в полной мере ощущение того, что я не одна. В эти несколько минут, когда Тристан обнимал меня, мой разум перестал напоминать мне, как одиноко мне было. В эти несколько спокойных минут я нашла тот комфорт, по которому так тосковала.

Я даже не замечала, что плачу, пока не ощутила, как подушечки его больших пальцев касаются моих щек, стирая слезы. Мы стояли вплотную друг к другу, я вцепилась в ткань его футболки, он привлек меня ближе к себе. Когда его губы приоткрылись, мои приоткрылись тоже, и наше дыхание смешалось. Когда его глаза закрылись, мои веки тоже сомкнулись, и мы стояли так, не издавая ни звука. Не знаю, чьи губы первыми потянулись навстречу другим губам, но мы соприкоснулись ими. Мы не целовались, просто стояли, рот ко рту, выдыхая воздух в легкие один другому, удерживая друг друга от падения во мрак.

Тристан вдыхал, когда я выдыхала. Я думала о том, чтобы поцеловать его.

– У меня вовсе не закончилась горячая вода, – сказал он.

– Правда?

– Правда.

Я снова подумала о том, чтобы поцеловать его.

Я смотрела в его грозовые глаза и видела проблеск жизни. Мое сердцебиение ускорилось, когда я приникла к нему, не желая отпускать его так быстро.

– Мне нужно идти, – сказал он.

– Тебе нужно идти, – отозвалась я и подумала о том, чтобы поцеловать его несколько раз. – Если только ты не решишь остаться.