Текст книги "Пилот Хаоса"

Глава 24

– Тебе незачем больше беспокоиться о мальчике, – сказал рив. Он откинулся в кресле и вздернул подбородок, слушая, какой довод может еще выдвинуть Палатон.

– Он перенес невероятный шок.

– Который был бы гораздо более чувствительным, если бы доктор Лиго не послал тебя посмотреть, кто там топает по крыше. Мальчика вернули к товарищам.

Слегка измененные обертоны голоса рива напомнили Палатону, что его могли бы и не вернуть. Палатон переступил с ноги на ногу.

– Я знаю, что я здесь гость, но даже осторожность не может удержать меня от вопроса: что заставило курсанта пойти на самоубийство?

Бриад изучал бумаги на своем столе. Не глядя на Палатона, он произнес:

– Путь курсантов к Братьям слишком труден. Именно так мы добиваемся от них гордости достигнутым положением. Зейн Ардофф уже испытал разочарование – в прошлый раз его не перевели в верхнюю школу. Второй отказ стал для него невыносимым. Может, это к лучшему. Если курсантам приходится тяжело на младших курсах, то в будущем им предстоят не меньшие тяготы. Ты не знаешь, какую работу нам приходится вести, тезар Палатон, и я считаю дальнейшие объяснения бессмысленными. Если же ты желаешь узнать поподробнее о нашей программе, разговор можно продолжить. Чоя в углу до сих пор не принимала участия в их разговоре. Сейчас Грасет зашевелилась, привлекая внимание Палатона и Бриада. Она коротко улыбнулась:

– Вероятно, наш гость задает вопросы, чтобы иметь возможность принять решение.

Палатон отозвался:

– Любое решение трудно принимать вслепую. Что вы можете сделать для меня… и что потребуете взамен?

Рив бесстрастно произнес:

– Мы можем вернуть тебе обратно бахдар. Можем восстановить его на бесконечное множество лет. После этого процесс можно повторять, когда твой дар истощится. А что касается платы… мы просим, чтобы ты отрекся от своего Дома.

– Что? – шок от последнего пересилил радость.

Рив обхватил руками стол, чтобы не потерять равновесие.

– На Чо действия тезаров почти незаконны, следовательно, они не имеют права находиться в обществе. Они отвечают только перед своими летными школами и императором – даже в историческом смысле отвергая престол. Ваш дар – вот что делает доступным космос. Вы, и только вы, спасаете Чо от колонизации. Как тезар, ты имеешь право не отчитываться ни перед кем, кроме своих наставников.

Палатон не мог усидеть на месте. Он поднялся, прошел несколько шагов, увидел пристально наблюдающую за ним Грасет, повернулся и посмотрел на рива Бриада.

– Вы просите об измене.

– Нет, только хочу, чтобы ты стал реалистом. Ты уже переступил границы. Ты воспротивился императору, который в настоящий момент занимает престол. – Бриад тоже поднялся. – Нам нет смысла ссориться с ним. Мы стремимся только укрепить Дом, который должен существовать.

– И какое же положение вы займете на Великом Круге?

– Положение, которое по праву будет принадлежать нам, как только мы подготовимся к этому. – Бриад прошел к окну, откуда открывался вид на школу. – Мы сможем многое дать Чо. Мы не умеем исцелять невропатию – пока, но можем укротить ее так, что больше болезнь не будет сокращать жизни самых одаренных чоя. – Он в упор взглянул на Палатона. – Я смело говорю тебе об этом – думаю, я могу так поступать хотя бы по той причине, что если ты уйдешь, ты так и останешься убийцей четырехсот. Оставшись, ты станешь героем, давшим чоя новый талант и новые возможности. Ты узнаешь, что Круг может поворачиваться в твою пользу – как и в пользу каждого.

Палатон с трудом сглотнул. Он не ответил риву, но вместо этого спросил:

– А как насчет детей?

– Они – часть процесса, – торжественно заявила Грасет. – Но они этого не знают. Они в самом деле не могут познать наш бахдар и то, как мы им управляем.

– Есть правила, – ответил Бриад, – которые мы не осмеливаемся нарушить. Один раз принятые в наш круг, ставшие Братьями, дети уже не будут никем иным. Я не буду повторять тебе свое предложение. Наши ресурсы ограничены, и есть множество других тезаров, которые не страдают от малодушия, подобно тебе.

Палатон сдержался. Грасет не отрывала от него огромных, спокойных глаз. Наконец он произнес:

– Мне надо подумать.

– Думай. Походи по школе. Побывай у курсантов, если захочешь. Понаблюдай за детьми с другой планеты. После этого возвращайся ко мне, – и рив обнажил зубы в улыбке.

Палатон вышел из кабинета.

Грасет встала сразу же, как только мониторы у входа в здание показали, что тезар вышел. Бриад обратился к ней:

– Что ты думаешь?

– Думаю, мы имеем дело со случаем естественной связи. Нам известно, что такое бывало… именно поэтому доктор Нунция и открыла этот процесс. Но ничто в ее записях не может подсказать нам его реакцию.

– Тогда он останется с нами.

– Может быть, – она потянулась и развязала ленту, освободив шелковистые волосы. Она запустила в них пальцы. – Но если мы ошиблись, он может стать действительно опасным.

Бриад притянул ее поближе к себе.

– Один чоя не сможет помешать нам. Мы работали слишком упорно и зашли слишком далеко, чтобы вновь пасть.

Грасет довольно изогнулась. Она провела пальцем по столу Бриада. Приглушенными от действий Бриада голосами она заметила:

– Вскоре мы узнаем ответ. Вряд ли он захочет ждать.

– Я тоже, – отозвался Бриад.

Палатон шагал по территории школы, чувствуя, какую суматоху вызвало его появление среди курсантов. Их было немного, несмотря на внушительные размеры школы. Там, где могли разместиться тысячи, сейчас жило несколько дюжин. Разглядывая здания школы, он пытался угадать, что это – начало Дома или колония, независимая от Чо, совсем не то, на что надеялся Паншинеа – этот «процесс» может стать для него смертельным.

Когда вернется его бахдар, его жизнь вновь наполнится почти безграничными возможностями. Одной из этих возможностей будет искупление вины. Он остановился под большим, с толстыми ветками деревом в углу двора. Стайка детей бегала под ним вокруг паренька в плотном защитном шлеме со знаком школы Голубой Гряды. Пока Палатон стоял, изумленный видом знакомого шлема, мальчишка с закрытыми глазами направился в его сторону. Курсанты расступились, пропуская его к Палатону. Не дойдя шага до него, курсант резко встал и стянул шлем.

Он усмехнулся, увидев, кто оказался на его пути.

– Простите, наставник, – произнес паренек. – Это урок развития предвидения.

– Я так и понял, – с улыбкой ответил Палатон. Он следил, как мальчик вновь натянул шлем и дети пошли прочь в другом направлении. Они приняли его за чоя-учителя, и Палатон не собирался поправлять их. Но почему Заблудшие должны учиться у слепого?

Он вышел из тени под деревом и задумался, сколько времени рив дал ему, чтобы принять решение?

Алекса вошла в комнату неслышно и закрыла за собой дверь. Половина комнаты выглядела неестественно пустой – там не осталось никаких предметов, кроме мебели.

Рэндолл заметил, куда она смотрит и сжался под одеялом на своей постели. Он постоянно мерз и не мог себя согреть – виноват шок, как говорили ему чоя. Доктор Лиго, чоя с двойным роговым гребнем и блестящей гривой каштановых волос, свисающих с него, слишком сурово говорил с Рэндом. Тот немел от строгого голоса доктора.

– Ты выглядишь лучше, – мягко заметила девушка.

– Но чувствую себя по-прежнему. Она присела рядом на пол.

– Это ужасно. Я хочу, чтобы ты знал – мне очень жаль.

Беван уже приходил к нему. Кожа бразильца еле уловимо пахла ее ароматом мускуса и розы.

– Завтра ты пойдешь учиться? Все уже начали.

Его мечта о полетах рассыпалась в пыль. Он покинул своих родителей, свою родную планету и свой народ, оказавшись в плену этой мечты. Ему объяснили, что он должен чем-то пожертвовать, и он был согласен. Но такого он даже не ожидал. Он молчал, и лицо Алексы исказилось.

Она протянула руку и коснулась его щеки, тут же широко улыбнувшись.

– Скоро тебе придется бриться.

Рэнд потер щеку там, где ее только что коснулась Алекса. Колкие щетинки уткнулись в ладонь, и Рэнд почувствовал, как краснеет. Он убрал руку.

Но Алекса взяла его ладонь и сжала, воскликнув:

– Ты холодный, как лед!

– Не могу согреться. Я все время думаю… я должен был его удержать!

– Ты старался, – Алекса взяла обе его руки, согревая их в ладонях. Она посмотрела на Рэнда отчужденным взглядом, как будто вглядываясь во что-то невидимое ему. Вскоре она вновь улыбнулась. – Помоги мне.

Она встала и потянула молнию, расстегивая малиновую блузку. Рэндолл в смущении прикрыл глаза, а когда вновь открыл их, она уже выскользнула из своих одежд и отбросила их. Она быстро сняла тоненькое белье.

– Подвинься, – шепнула девушка, приподнимая угол одеяла.

Он послушался.

Она забралась в постель и легла рядом. Округлости ее тела были теплыми и упругими, и Рэнд показался себе угловатым и костлявым. Она обвила его ногой, положила ладонь на его плоский живот. Он не мог удержаться и в то же время не хотел этого. После первого прикосновения девушки несколько дней назад, он знал, что либо это должно случиться, либо он просто сгорит от желания.

– У тебя это в первый раз? – спросила она, придвинувшись поближе.

– Нет. – Волна желания прошла по его телу. Он приоткрыл рот в безмолвном крике.

Алекса улыбнулась.

– Хорошо, – и набросила одеяло на их головы. – Тогда сейчас ты узнаешь, как надо целовать меня.

Потом она свернулась клубком, как котенок, и задремала, занимая больше половины узкой постели – так, что он был вынужден спать на боку. Рэнд подумал, что Алекса была права – он действительно согрелся. Он прислушивался к ее глубокому дыханию, зная, что ночью она была с Беваном и размышляя, что чувствовал при этом он.

Все это было слишком новым для него. Он еще не избавился от оцепенения.

Завиток ее волос коснулся носа Рэнда. Он осторожно убрал его в сторону. Постель пахла любовью, его потом и ее духами. Он поуютнее устроился в сделанной ими вмятине и заснул.

Алекса проснулась как обычно – внезапно и полностью, широко открыв глаза и озираясь, как будто они открылись прежде, чем мысль об этом возникла у нее. Почувствовав рядом теплое тело, она быстро собралась с мыслями. Воспоминания о мрачном сне постепенно возвращались, как она ни старалась их прогнать.

Ей снились охота и добыча, и даже, Господи помилуй, сладость человеческой плоти. Ей снилось, как она пожирает беспомощных и наслаждается этим. Горячая слеза сбежала по ее щеке. Алекса быстро вытерла ее, решив не поддаваться нелепым снам.

Маленький шрам на ее шее, ближе к спине, снова зудел. Алекса нетерпеливо почесала его. Минуты плотской любви и страсти вызвали в ней мрачные мысли, но ненадолго, а теперь она уже сумела справиться с ними.

Ей хотелось домой. Отец наверняка ждет ее, хотя чоя сообщили ему о гибели. Она понимала, что это было сделано намеренно. Ее отец все узнает, а его положение и деньги скорее всего помогут.

А потом они соберутся и отпразднуют успех своей охо…

Алекса испустила резкий крик и тут же зажала рот ладонью, впившись в нее зубами. Ей хотелось кусать сильнее, еще сильнее, пока горячая, сладкая, с привкусом железа кровь не потечет ей в рот…

Девушка вскочила с постели и прошла в ванную. Она пустила воду – такую же холодную, какими были руки Рэнда, – и умылась. Затем, когда в комнате сгустились сумерки, она вернулась и оделась. Она разбудила Рэндолла, сказала ему, что вскоре позовут ужинать, и ушла. Ей надо было найти способ обуздывать свои страшные сны.

Беван постучал в дверь на рассвете.

– Вставай, соня, – объявил он. Его черные густые волосы были растрепаны, выглядели так, как будто он только что запустил в них обе руки. Через его плечо была перекинута сумка. – Несу барахло!

На общепринятом языке, трейде, это выражение звучало несколько непонятно – «полученные по бартеру товары». Рэнд вышел из туалета с обмотанным вокруг бедер полотенцем, шлепая босыми ногами по холодному полу, с кремом для бритья на лице и бритвой в руке. Беван открыл сумку, поставив ее на заправленную постель.

– Что это ты принес?

– То, приятель, что помогает курсантам выжить, – Беван запустил руки в сумку. – Кофейник для брена.

Рэнд пожал плечами. Он еще не был уверен, нравится ли ему вкус брена. Он добрился – этот процесс еще не требовал от него особой аккуратности – и насухо вытер лицо. Беван вытащил шорты и малиновую форму.

– Что там у тебя еще?

– Водонепроницаемые часы, карманные компьютеры и другие предметы домашней роскоши, которые я и не ожидал здесь найти, – он протянул Рэнду плитку в красочной обертке.

– Шоколад!

Беван отдернул руку.

– Позднее, – заметил он, сверкнув белозубой усмешкой. – Не теперь. Вчера ты похитил мою даму.

Рэнд остановился, наполовину надев форму – она болталась вокруг его бедер.

– Она сама пришла ко мне. Беван пожал плечами.

– Я и не надеялся, что она умеет хранить верность, – и опять это выражение не удалось точно перевести на общепринятый язык, но Рэнду показалось, что он понял слова Бевана.

– Прости, – произнес он.

Беван вновь захлопотал над разложенными по кровати вещами. Он оглянулся, прищурив черные глаза.

– Она хорошо спала?

– Не знаю. Я спал, как убитый, – Рэнд вздохнул, вспомнив о Зейне. – Я…

– Забудь. Я знаю, о чем ты думаешь, – и Беван принялся по порядку укладывать вещи в сумку. – Держись меня, приятель, и мы получим голубую форму за рекордно короткий срок!

– Ты так торопишься?

– Конечно! Мне еще много чего надо сделать. – Беван затянул молнию на сумке и усмехнулся Рэндоллу. – Идем.

Палатон наблюдал за человеческими детьми. За несколько дней он понял, что большинство из них считает себя взрослыми, хотя они еще не достигли пределов своего роста и зрелости, что их нравы непостижимо переменчивы, слезы появляются на лицах так же быстро, как улыбки, и что они представления не имеют об ответственности, ждущей их во взрослой жизни, но считают себя очень опытными. Палатон обнаружил, что заинтересовался высоким, пытливым юношей с бирюзовыми глазами – Палатон наблюдал за ним исподтишка, вспоминая, как всего одной минуты хватило, чтобы спасти его от смерти.

Он наблюдал и размышлял, постоянно чувствуя боль. Они для него были чужаками, Аризар – незнакомой планетой, чоя из школы – странными и надменными… а особенно чужим казался себе он сам. Он был здесь не к месту – на этой планете и среди своего народа.

Глава 25

Витерна из Небесного дома поднялась с изящного трона своего Дома – трона, который был точной копией того, что стоял в Чаролоне. Она была все еще поразительно красива, несмотря на пережитые беспокойства за свою власть и отстаивание этой власти у Звездного дома. При виде нее Недар почтительно вытянулся.

Уголок ее рта дрогнул, свидетельствуя о том, что Витерна сознавала свою власть над ним.

– Недар, – произнесла она приветственно, – спасибо, что ты откликнулся на мой вызов.

Что касается родственных отношений, Витерна была его троюродной, если не четвероюродной сестрой. А что касалось власти, то в Небесном доме не было никого сильнее ее. Она считалась Прелатом, но обладала достаточными знаниями, чтобы ориентироваться во многих сферах жизни, являясь влиятельной и богатой представительницей Дома. Чоя умирали ради ее любви, надеялись, что она сочтет их достойными брака с ней, претерпевали страшные испытания. Ее личная жизнь была цепью скандалов, и тем не менее, выйдя замуж, она осталась верной своему чоя до его смерти. Он был гораздо старше Витерны. Глядя на нее, Недар вспомнил слухи о недавно удостоившимся ее милости молодом чоя.

Она протянула руку, и Недар помог ей спуститься вниз.

– Ты хорошо выглядишь.

Недар кивнул.

– Спасибо.

Не отпуская его руку, Витерна повела гостя к столику, скрытому в полутемном углу приемного зала.

Недар не сомневался, что где-то под ее одеждой скрыт диктофон – для каких-то ее целей, ибо уловил странный выступающий угол. Она села. Недар сел напротив нее, остро ощущая ее сексуальную власть – так же, как власть мирскую. Его поразила сияющая, манящая улыбка Витерны, и Недар понял, что эта женщина любвеобильна и желает дать ему это понять.

Недар поглубже уселся в кресло и оглядел стол.

Два хрустальных бокала блестели на его середине. Бледно-розовая жидкость в них слегка пенилась. Витерна подняла крышку со старинного позолоченного блюда. Недар ожидал увидеть на нем еду и замер, когда оказалось, что оно пустое.

Витерна рассмеялась, наблюдая за его растерянным выражением лица.

– Недар, сможешь ли ты насладиться такой порцией?

– По-видимому, нет, – он положил локти на подлокотники кресла и расслабился.

– А знаешь я отдала бы тебе это блюдо, если бы могла. Ты узнаешь его?

Он покачал головой. Его роговой гребень заныл, но Недар не стал обнаруживать свою слабость. Витерна была слишком проницательна. Если она заподозрит в нем какую-нибудь слабость, тогда хлопот не оберешься.

– Это блюдо, – объяснила она, постукивая по его краю, – принадлежало императору Часдену из Небесного дома.

Недар выпрямился. Часден был последним императором Небесного дома, который занимал престол.

Глаза Витерны блеснули.

– Надо ли объяснять дальше?

– Вы оказали мне большую честь, – сердце Недара ускорило ритм, его волнение выдавал нервный тик щеки. Она предложила ему стать первым претендентом от своего Дома на престол, когда придет время свергнуть Паншинеа!

Витерна улыбнулась, прочитав все его мысли по лицу, и вновь закрыла блюдо выпуклой крышкой. Та опустилась с еле слышным стуком.

– Надеюсь, ты горишь так же ярко, как всегда. Чо не выдержит еще одного немощного императора. Абдрелики и ронины только и ждут момента, чтобы сожрать нас, квино и иврийцы подберут остатки.

Он горел уже гораздо слабее, но это можно было исправить. Он обязательно это исправит!

– Я буду усерден в служении Дому.

– Ты обязан делать это. Сейчас уже недостаточно быть просто тезаром. Тебе понадобится стать проницательным и ловким. Я сама обучу тебя всему.

Недар поднял хрустальный бокал.

– Я не подведу.

– Мы оба должны надеяться на это, – Витерна тоже подняла бокал и одновременно изящным движением спустила с плеч платье, обнажая тело, прелести которого не уменьшили ни брак, ни время.

Беван рухнул на кровать, сбросив с нее стопку книг, разлетевшихся по полу. Рэнд, сидевший за столом, оторвался от работы и обернулся, но Беван ничуть не смутился.

– Твой чоя опять преследует тебя.

– Какой еще мой чоя?

Их голоса гулко раздавались в почти пустой комнате. Вторая кровать была придвинута к кровати Рэнда. Иногда ее занимала Алекса, иногда Беван, а бывало, что они спали втроем, «как выводок щенят», как заметила Клео, застав их однажды утром свернувшимися в клубки, с учебниками в усталых руках.

– Только не ври, что ничего не знаешь. Рэнд вытер потный лоб. Стояло жаркое лето, и хотя окно было распахнуто настежь, дневной ветер еще не поднялся и не обдул раскаленные спальни.

– Для этого сейчас слишком жарко, – и он вернулся к учебнику, открытому на столе.

Беван продолжил:

– Он следует за тобой повсюду. Не всегда, но все же я заметил его – и наша леди тоже.

Но Алекса не стала бы говорить об этом – она привыкла хранить секреты, подумал Рэнд. Она заботилась о сохранности его тайн не меньше, чем о собственных. Рэнд повертел между пальцами ручку.

– Я ничего не заметил.

– Ясно. Еще бы! Если бы ты работал так, как я, ты получил бы голубую форму гораздо раньше меня.

Рэнд подпер ладонью подбородок.

– Не знаю. Я так не могу. Беван поднялся и подошел к столу.

– Брайль?

– Да.

За несколько недель в школе Беван стал тянуться в рост быстрее, чем Рэнд. Сам он говорил, что это от хорошей и обильной еды – гораздо лучшей, чем была в Сан-Паулу. Алекса хихикала и возражала, что все дело в любви. Сейчас Рэнду не оставалось ничего другого, как взглянуть прямо в насмешливые, темные глаза товарища.

– Это ерунда. Мы научились этому еще в монастыре Святой Терезы – многие из нас ослепли от болезней или истощения. – Беван потянулся и с громким стуком захлопнул книгу. – Но что общего у этой книги с чоя?

– Пилот должен уметь обходиться без помощи зрения.

Беван скривился.

– Я приехал сюда не за тем, чтобы стать пилотом. Никто не может стать пилотом, кроме тезаров.

– Я стану, – в спокойном ответе Рэнда прозвучала твердая решимость.

Беван пренебрежительно помахал рукой.

– А я – я хочу заправлять финансами на Земле. Вот настоящая власть!

– Чтобы никогда снова не стать нищим?

– Чтобы меня никогда снова не продали, – резко отозвался Беван. Они в упор взглянули друг на друга, затем Беван поднялся и расправил плечи. – Впрочем, весь этот разговор ни к чему, – он посвистел сквозь зубы. – Нам нужен отдых!

– О, нет! – Рэнд протестующе замахал руками. – Мне необходимо заниматься.

– Ерунда, приятель. Я попрошу Алексу научить тебя системе Брайля с помощью анатомии – лады? Только не сейчас… попозже. Думаю, нам надо прогуляться к водопадам в верхней школе, и все будет в порядке.

– Что? Ты рехнулся? Младших курсантов туда не пускают.

На лице Бевана сверкнула полоска зубов.

– У меня не хватило времени прочитать правила. Об этом я ничего не знаю, – в его речи вновь послышался акцент. – Пойдем разыщем Алексу.

Девушка сидела на подоконнике в своей комнате, невидящим взглядом осматривая школьный двор, сложив руки на коленях и покачиваясь. Она заметно вздрогнула, когда Беван распахнул дверь.

– Как насчет пикника? – спросил Беван.

– Какого черта?

Беван многозначительно поднял палец.

– Пойдем, миледи. Отдых – это серьезное дело. Переоденься по-походному. Мы ждем тебя внизу и пока отвлечем охранника. – Беван круто повернулся и вышел, а Рэнд, бросив смущенный взгляд через плечо, последовал за своим неугомонным другом.

Он не только благополучно вывел их с территории школы, но и стащил старую мотоколяску у прачечной. Она была предназначена для перевозки грузов, а не для быстрой езды, и теперь лениво скользила вдоль тропы вверх по склону холма, а они втроем восседали на ней, как на сказочном ковре. По такому случаю Беван обмотал голову шарфом наподобие чалмы.

– Но как мы попадем туда? – еле слышно ; спросила Алекса, разморенная жарким летним днем.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но эта посудина знает дорогу. Ее гоняли в верхнюю школу, пока не прислали сюда для ремонта. У нее остались в памяти координаты.

Рэнд уважительно слушал друга, ибо Беван, который обычно полагался на ловкость рук, наконец-то стал проявлять интерес к технике. Рэнд быстро нагнулся, чтобы не задеть низко наклонившуюся ветку.

Роща поредела, запах хвои стал слабее, когда коляска поползла по последнему подъему, и они увидели верхнюю школу – массивную, серую крепость, вырубленную в скале.

По виду она напоминала замок короля Артура или еще что-то из средневековой легенды. Рэнд присвистнул.

– Трудновато будет попасть туда.

– Но с другой стороны, – возразил Беван, – вряд ли они заботятся об охране. Сомневаюсь, что даже зариты там бывают.

Алекса приложила руку ко лбу, прикрывая глаза от солнца.

– Должно быть, она занимает не меньше пары сотен акров.

– Достаточно, чтобы вести отдельное хозяйство. Думаю, так и есть. На такой высоте зимы гораздо суровее, – внезапно Беван размотал шарф, остановил коляску и выпрыгнул из нее. – Остаток пути пройдем пешком.

– И спрячем коляску, – Рэнд переглянулся с Беваном и оба взглянули на Алексу.

– Даже не просите, чтобы я осталась здесь сторожить ее, – решительно возразила она.

– Ладно, – Рэнд навалился плечом на довольно тяжелую машину. – А как насчет помощи?

Вместе они оттащили коляску в сторону и заглушили двигатель. Он замолчал, сделав несколько последних оборотов с утробным хрипом. Алекса вытерла руки о форму.

– А теперь прогуляемся, – объявила она и пошла вперед.

Когда они достигли ограды, к которой их привела транспортная дорожка, скалы вокруг уже начали отбрасывать острые лиловые тени. Они проникли к прочным воротам – очевидно, это был служебный вход. Беван осмотрелся. Казалось, они смутили его.

Алекса указала пальцем на косяки калитки сбоку от ворот.

– Сенсор работает. И никто из нас, наверное, не сможет отключить его.

Рэнд оттеснил ее в сторону.

– Здесь должен быть ручной выключатель на случай аварии. – Он пробежал пальцами по косякам и вскоре обнаружил небольшое углубление. С отвратительным хрустом его ноготь сломался, но несмотря на боль, Рэнд услышал щелчок, отозвавшийся в его пальце. Он отпрянул, чертыхаясь.

Беван схватил его за руку прежде, чем Рэнд успел сунуть палец в рот, чтобы высосать кровь и смягчить боль. Беван покачал головой.

– Ну ты даешь, приятель, – он оторвал неровную полосу ткани от шарфа и обмотал ею палец. С кривой усмешкой добавил: – Надеюсь, они позабыли про яд.

Рэнд вместе с друзьями осторожно вошел в медленно раздвинувшиеся створки ворот.

По обеим сторонам вымощенной камнем дорожки валялась испорченная техника – Рэнд вертел головой, осматривая ее. Их ноги разъезжались на влажных камнях, поросших мхом. Алекса поскользнулась, и оба юноши тут же подхватили ее. Поджав ноги, она повисела на их руках, а потом высвободилась.

Они прошли через помещение связи – старое и заброшенное, системы которого еще работали. Алекса быстро обернулась, как будто боясь услышать сигнал тревоги. Они поднялись по лестнице и оказались во внешнем коридоре здания, пронизанном нестерпимым жаром. Дым, шедший откуда-то из вентиляционных отверстий, был густым и удушливым.

Беван протер слезящиеся глаза. Он схватил Алексу за руку и потащил прочь, бросив:

– Крематорий.

– Что?

Рэнд побежал за ними наружу, подальше от жара и вони.

– Печка для мертвецов, – объяснил Беван. – Странно, зачем она нужна здесь, в горах? – не оглядываясь, он пошел прочь.

– Каких мертвецов? – спросила Алекса у Рэндолла.

Он покачал головой, не зная, что ответить. Повсюду кто-нибудь, да умирает. Но теперь он задумался, почему так и не удосужился спросить, что стало с телом Зейна.

Беван отошел к зданию, которое явно было более старой частью крепости. Его стены густо поросли мхом. Все трое вскарабкались по пожарной лестнице на второй уровень, окруженный мощными стенами. От камня на их малиновой форме осталась белая пыль.

Внезапно Алекса остановилась.

– Я не хочу никуда идти. Беван настаивал:

– Пойдем, это наш единственный шанс увидеть, чем занимаются старшие.

Девушка запустила пальцы в густые, вьющиеся волосы и покачала головой.

– Не нравится мне это. Если нас поймают…

– Меня никогда еще не ловили – даже на оживленных улицах. – Беван выглядел оскорбленным.

Рэнд стоял, раздираемый осторожностью и любопытством. Наконец он произнес:

– Пойдем, Алекса. Мы же с тобой.

Она повернулась к нему, широко раскрыв глаза и полностью уйдя в свои мысли. Привычным движением облизнув губы, она опустила голову и отвернулась.

– Хорошо. Только не очень далеко.

Они потащили девушку за собой под прикрытием массивной стены, пока не дошли до того места, где она обрывалась, и не выбрались на какое-то подобие парапета. Это оказался внешний балкон, перед рядом окон. Солнце светило в их спины – до сих пор горячее и яркое. Подобравшись к окнам, они заглянули в них.

Алекса вздрогнула, а Рэндолл непонимающе прислонился к стеклу. Беван пробомотал:

– Это сумасшедший дом…

Помещение занимали люди. Постарше и молодые, в выгоревших от времени голубых и малиновых формах, со странными лицами, они бродили, сидели, лежали в комнате. Вялые лица, мокрые от стекающей изо рта слюны, лица, искаженные яростью, когда они начинали неистово биться в креслах, к которым были привязаны, лица, на которых отражалась одновременно боль и тупое ожидание…

Алекса отвернулась, прижалась спиной к стене и несколько раз глубоко вздохнула.

Рэнд не мог проявить слабость перед Беваном, который на собственном опыте познал изнанку жизни и нищету. Эти люди явно были нездоровы. Рэнд не мог сдержать слезы. Когда он смотрел в окно, в комнату вошел чоя. Он задержался около некоторых больных, проверяя их привязи, поправляя руки и обтирая лбы. Беван схватил Рэнда за локоть и оттащил от окна.

Внутри поднялся шум, напоминающий многоголосый лай – его издавали те, кто еще мог говорить. Алекса задрожала и бросилась бежать.

– Алекса! – хрипло крикнул ей вслед Беван и побежал за девушкой.

Кто-то схватил Рэнда за плечо. Он почувствовал, как горячее дыхание обжигает его голову, как одна рука обхватывает его за пояс, а другая за шею, отрывая от пола и запрокидывая на спину.

– Беван! – он дергался и лягался, но неизвестный, схвативший его, только хрипел и крепче сжимал юношу. Рука, обвившая талию Рэнда, поднялась выше, и теперь он едва мог дышать.

Рядом с ним оказался Беван, он протянул руку и приказал:

– Отпусти его.

Рэнд почувствовал, что его ноги отрываются от земли. Он понял, что неизвестный втаскивает его внутрь комнаты, как еще трепещущую добычу в логово. Он задергался, но неизвестный только мычал.

Беван подступил ближе и улыбнулся. Рэнд только догадывался, кто его держит – кто-то огромный. Рэнд не мог даже опустить подбородок, чтобы разглядеть его руки. Этим неизвестным мог оказаться и чоя, и великан-человек. Беван помахал рукой в воздухе.

– Ты не хочешь этого делать. Ты должен быть добрым. Отпусти его.

Ладонь на шее Рэнда сжалась, каждый палец превратился в стальной ошейник. Рэнд закашлял. Он чувствовал настоящий испуг – кто бы ни схватил его, он мог легко его убить. Вероятно, даже не осознавая собственный поступок.

Беван сунул руку в карман формы, вытащил плитку шоколада – снова этот шоколад! – и протянул ее.

– Это тебе, если будешь слушаться. Хватка на шее и животе Рэнда ослабела.

– Отпусти его, – и Беван зазывно помахал плиткой.

Рэнда освободили. Беван бросил шоколад вперед и прыгнул через парапет. Ничего не понимая, Рэнд последовал за ним. Они мчались, пока не достигли спасительного коридора.

Алекса ждала их в старой комнате связи, кусая ногти. Когда они появились в дверях, она вскочила.

– Слава Богу!

– Давайте выбираться отсюда. Нас заметили.

Она побледнела:

– Это были…

– Неважно, – оборвал ее Рэнд. – Вряд ли этому можно поверить. Надо спасти их.

Беван прищурился.

– Нет, нам надо спасаться самим, – мгновение они в упор смотрели друг на друга, и Рэнд похолодел от предчувствия. Беван улыбнулся. —

Надо спускаться вниз, в свою школу, пока нас не хватились.

Весь обратный путь Рэнд размышлял, верит ли он сам себе.

Позднее, ночью он не мог ни заниматься, ни спать. Он осторожно поднялся наверх, в комнату Алексы, и вошел. Освещенные лунным светом тени не услышали его. Рэнд остановился, видя их движущиеся очертания и слыша звуки, уже зная, чему он помешал.

Алекса расслабленно бормотала, покрывая поцелуями тело Бевана: «О, как хорошо! Я готова съесть тебя…»

Беван испустил стон, и Рэнд торопливо вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, не желая, чтобы его заметили.

Он вернулся к себе и сел за стол, зная, что находится на два этажа ниже Алексы, и значит, из его окна открывается совершенно другой вид – он понял, что остался совсем один.