Текст книги "Хранитель вод"

За годы мои руки хорошо мне послужили, но уже давно я не прикасался ими к женским бедрам. Во всяком случае – с нежностью. Сегодня это произошло впервые за много, много лет, и теперь я время от времени с удивлением посматривал на них, гадая, как это могло получиться. Быть может, я наконец начал стареть?..

– Все в порядке. Не волнуйтесь.

Она положила руку мне на плечо.

– Вы хороший учитель, Мерф…

Глава 15

Мне нужно было добраться до Стюарта, а теперь, когда мы прошли через Хауловер-канал, ветер дул нам почти в корму. Чтобы воспользоваться этим обстоятельством, я опустил транцевые плиты, благодаря чему «Китобой» несся по самым гребням волн со скоростью тридцати пяти миль в час или даже больше. Одним из преимуществ моей лодки был довольно большой для ее размеров вес, благодаря чему «Китобой» мог двигаться плавно, как кадиллак, даже при сильном волнении. Правда, на неглубокой воде подобное преимущество могло обернуться недостатком, но я подумал, что эту проблему я буду решать, когда столкнусь с ней непосредственно. Сейчас «Китобой» находился в своей стихии и спокойно пожирал милю за милей.

Двигаясь по Индейской реке, мы вскоре оказались вблизи редко посещаемых илистых отмелей к северу от мыса Канаверал. Пейзаж здесь был совершенно марсианский. На протяжении нескольких миль вдоль берегов Канала из воды торчали под самыми фантастическими углами искривленные, почерневшие древесные стволы. Один такой ствол, вывернутый вместе с комлем, лежал в воде ярдах в ста от нас на краю протяженной – не менее двух миль в длину – отмели, где глубина воды составляла не больше двух футов. Ветер между тем понемногу набирал силу, и расходившиеся волны все чаще обдавали нас мелкими, холодными брызгами. Разговаривать на скорости около сорока миль в час довольно трудно, поэтому я знаком показал Летте, чтобы она встала с другой стороны от меня – там, где за ветровым стеклом образовался безопасный и тихий «глаз бури». Чтобы перейти слева направо, требовалось сделать всего два коротких шага, но Летта все равно успела повернуться вокруг своей оси. Должно быть, она действительно проделывала это танцевальное па совершенно бессознательно.

Что касалось Клея, то, похоже, непогода его ничуть не беспокоила. Одной рукой он обнимал за шею Солдата, другую положил себе на грудь. Время от времени Клей покашливал, но приступы больше не повторялись. Солнце все быстрее клонилось к закату, и я стал думать об Энжел и о своем спутниковом телефоне. Обычно я держал его выключенным, так как пользовался им исключительно для того, чтобы совершать звонки, а не получать их. Теперь же мне пришло в голову, что на островах Флорида-Кис, куда, как я думал, направлялась яхта «Дождь и Огонь», сотовая связь работает не слишком уверенно, и, если я хотел, чтобы Энжел, случись ей оказаться в зоне с нормальным покрытием, дозвонилась мне с первого раза, мне следовало достать телефон из рундучка и держать его под рукой.

Обогнув «марсианские отмели», мы повернули на юг и прошли под разводным железнодорожным мостом Флорида-Ист-Кост. Он не особенно высок, поэтому бо́льшую часть времени его подвижные фермы находятся в поднятом состоянии, а зеленые огни на крайних опорах сигнализируют лодкам и яхтам, что проход разрешен. Когда же к мосту приближается поезд, зажигается мигающий красный огонь, сирена моста дает четыре длинных гудка, потом еще четыре, после чего – ровно через восемь минут – фермы моста опускаются.

Мост я увидел, когда до него было еще мили две. Пока я его разглядывал, зеленый сигнал сменился красным. По правому борту я заметил и поезд. Товарный состав был таким длинным, что я не видел, где он кончается. Он мог задержать нас на полчаса, а то и больше, причем все это время, пока оператор моста ковырял в зубах и потягивал колу, мы болтались бы близ моста под боковым ветром, дувшим со скоростью не меньше тридцати узлов.

В общем, я решил, что успею проскочить.

Зная, что у меня в запасе еще восемь минут, я дал газ, доведя обороты двигателя до шести тысяч в минуту. «Китобой» послушно ускорился, и мы помчались по волнам со скоростью больше пятидесяти миль в час. Когда громада моста понеслась нам навстречу, Клей на носу поднял вверх обе руки и запел. Из-за рева мотора я не мог разобрать ни слова, но был уверен, что это – песня свободы. Я бы и сам запел что-нибудь героическое, но сейчас у меня были заботы поважнее.

Когда мы приблизились к мосту, сирена завыла снова. Должно быть, включавший ее оператор моста заметил меня и понял мое намерение. Если мы не успеем, стальная конструкция моста опустится достаточно низко, чтобы снести крышу центральной консоли как раз на уровне моей головы. Я не сомневался, что мы проскочим, но оператор, несомненно, считал иначе, поскольку дал третью серию гудков. Сирена взревела, заглушая Клея, и Летта крепко вцепилась мне в плечо. Мы мчались со скоростью кометы, но я все равно вдавил газ до отказа, направив лодку в самую середину открытого пролета моста. Однако этого мне показалось мало, и я изменил наклон двигателя так, что в воде оставался только гребной винт со втулкой.

И мы успели. Фермы моста начали опускаться; до них оставалось меньше двадцати футов, когда мы пронеслись под ними. Оператор, наверное, еще продолжал выражать (вслух, скорее всего) свое недовольство моим недисциплинированным поведением, когда мы выскочили с другой стороны моста. Здесь Летта отпустила мое плечо, которое сжимала мертвой хваткой. Она тяжело дышала, ее щеки разрумянились от возбуждения. Клей на носу продолжал петь, подняв руки над головой. Ящик Дэвида как ни в чем не бывало светился оранжевым.

В Стюарте можно было без проблем заправиться, поэтому я плюнул на экономию топлива и продолжил двигаться со скоростью сорока с лишним миль в час. Космический центр имени Кеннеди остался позади, и слева от нас возник остров Меррит. Когда справа появился город Коко, я показал Летте налево, на почти незаметный грузовой канал для барж.

– Он ведет через весь остров к порту Канаверал, где базируются подводные лодки «Трайдент».

После Коко Индейская река начинает сужаться, причем остров Меррит защищает ее от ветра. Заметив, что волны стали совсем мелкими, я снова прибавил скорость, так что теперь мы мчались со скоростью сорока семи миль в час. За считаные минуты мы оставили позади Коко-бич, базу ВВС Патрик, Сателлит-бич и оказались вблизи Мелборна и Палм-бей, где я наконец снизил скорость до тридцати. Клей к этому времени перестал петь и раскашлялся, и я подумал, что, быть может, причиной этому был сильный поток встречного воздуха. Как бы там ни было, как только мы замедлились еще немного, его кашель почти прошел.

Прошло еще сколько-то времени, и мы оставили за кормой и Палм-бей, и Малабар, и Винтер-бич. У Веро-бич Канал сузился, а плотность движения увеличилась: то и дело мы либо встречали яхты, идущие на север, либо обгоняли рыбаков, возвращавшихся домой после многочасовой рыбалки в манграх. Вечер уже вступил в свои права, и я, стараясь выиграть еще хоть немного времени, делал все, чтобы преодолевать кильватерные волны встречных судов с минимальными потерями. Несмотря на все мои старания, толчки все же получались довольно сильными, и вскоре я заметил, что Клей переносит их не особенно хорошо. Если бы не «бобовый мешок», который их смягчал, он, быть может, и вовсе их не выдержал бы, однако даже с «мешком» ему приходилось туго, хотя за Веро-бич началась зона тихого хода Сент-Луси и Форт-Пирса. После автомобильного моста, по которому проходила магистраль А1А, зона тихого хода закончилась, но, обернувшись через плечо, я убедился, что проигрываю гонку с заходящим солнцем. С тяжелым сердцем я вновь прибавил газ и не сбавлял хода, пока мы не прошли через мост у Сьюэл-Пойнт, который находился уже почти на окраине Стюарта.

Вскоре наступили сумерки, и водное пространство украсилось красными и зелеными ходовыми огнями многочисленных лодок и яхт. Только тогда я выключил передачу, позволив «Китобою» скользить по инерции по гладкой, как стекло, воде. Судя по выражению лица Летты, она была в восторге от наших сегодняшних достижений и предвкушала завтрашние перспективы. Действительно, за прошедший день мы преодолели довольно большое расстояние, однако ей было невдомек, что, будь я в лодке один, сейчас я находился бы на сотню миль южнее.

Но я не стал ей ничего говорить. Снова включив малый ход, я направил лодку дальше. Слева от нас тянулся остров Хатчинсон; несколько огней обозначали вход в пролив, ведущий в океан, но двигаться к нему по прямой я не мог из-за наносного песчаного вала, который протянулся почти на полмили. Во время отлива он появлялся над водой и служил излюбленным местом отдыха для любителей походить на веслах или покататься на гидроциклах. Насколько я знал, большинство местных жителей приобретали лодки исключительно для того, чтобы иметь возможность добраться до этого вала.

Здесь я заглушил мотор и, пустив «Китобой» по течению, отвел Летту на корму, сделав вид, будто хочу ей что-то показать. Она, разумеется, не подозревала никакого подвоха, поэтому, когда я столкнул ее в воду, для нее это стало полной неожиданностью. Как, впрочем, и для Клея, который от удивления даже поднялся, держась за стойку крыши. Солдат с лаем бросился на корму и хотел прыгнуть следом, но я удержал его за ошейник.

В первую секунду Летта ушла под воду, но вскоре ее голова появилась над поверхностью. Летта отплевывалась и размахивала в воздухе руками.

– Плывите, – сказал я спокойно, но твердо. – Плывите, Летта.

Отчаянно барахтаясь в воде, она издала громкий вопль, поперхнулась и снова закричала. Летта была вне себя от страха. Течение уносило «Китобой» все дальше от нее, и я повернул руль так, чтобы лодка ткнулась носом в песчаную мель. Но Летта об этой отмели не подозревала. Вернувшись на корму, я увидел, что она тонет по-настоящему, и тоже прыгнул в воду.

Подплыв к ней в два гребка, я обхватил ее за бедра и приподнял, так что ее голова сразу оказалась над водой.

– Летта… – На одно мгновение ее испуганные глаза встретились с моими, и я добавил: – Просто плывите…

И, отпустив ее снова, я отплыл на пару футов назад.

То, что произошло дальше, я объяснить не возьмусь. Помогла ли Летте ее танцевальная подготовка, или то был страх, а может, она просто разозлилась, что я снова ее отпустил, и захотела меня как следует проучить… Как бы там ни было, она начала отчаянно работать ногами и руками. Как только она сделала первое более или менее согласованное плавательное движение, ее голова тут же показалась над водой и больше не исчезала. Я видел, как она вдохнула – раз, другой, третий… Продышавшись, Летта понемногу сообразила, что не только не тонет, но даже не погружается, и начала разворачиваться в воде, двигаясь против часовой стрелки. Но, повернувшись на сто восемьдесят градусов, она увидела меня, и ее восторг, вызванный осознанием того, что она действительно плывет, исчез, уступив место ярости.

– Мерзавец! Негодяй! Ненавижу тебя!

– Я знаю.

Она продолжала уверенно держаться на воде, и я отплыл от нее еще на пару шагов.

– Попробуй подплыть ближе.

Летта яростно тряхнула головой.

– Я тебя ненавижу, Мерф! Чтоб ты провалился!

Я отодвинулся еще немного, увеличив разделявшее нас расстояние, что не могло не вызвать у нее беспокойства.

– Ближе…

Хоть и без особой охоты, Летта подплыла ко мне. Не настолько близко, чтобы коснуться, но все же достаточно близко. Когда она заговорила, голос ее звучал довольно прохладно.

– Я была о тебе лучшего мнения!

– А теперь попробуй опустить ноги. – Я и сам не заметил, как вслед за ней перешел на «ты», и осознал это только сейчас. Ну что ж, раз ей так удобнее…

– Что?.. – Летта явно растерялась.

– Опусти ноги.

Она перестала дрыгать ногами и, встав в воде вертикально, почти сразу нащупала дно. Почувствовав, что стои`т, Летта перестала загребать воду руками и замерла. В этом месте вода едва доходила ей до ключиц. Мокрые волосы залепили ей лицо, под левым глазом пульсировал набухший сосудик. Потянувшись вперед, я попытался убрать волосы с ее лица, но Летта шлепнула меня по руке и сама отвела волосы в сторону.

– Все в порядке?

Она тряхнула головой.

– Нет.

Я продолжал вопросительно смотреть на нее.

– Из-за тебя я обмочилась!

Я рассмеялся.

– Ну, об этом не узнает никто, кроме тебя и акул!

– Акул?!. – Летта мигом оттолкнулась от дна и с завидной скоростью поплыла к лодке. – Где?!

– Да везде. Их тут полно.

– Ты это серьезно?

– Еще как серьезно!

Летта еще быстрее заработала руками и ногами.

– Вытащи меня отсюда! Помоги забраться в лодку!

– Летта…

Она обернулась и посмотрела на меня. На этот раз она почти улыбалась, и я шагнул к ней.

– Не знаю, заметила ли ты, но эти несколько ярдов ты проплыла. Сама…

Летта опустила сначала одну ногу, потом другую и снова встала на дно. На этот раз она не стала возражать, когда я убрал волосы ей за ухо.

– Признайся, тебе ведь это понравилось?

Она улыбнулась, но под водой ее нога коснулась моей и крепкие, гибкие пальцы с силой ущипнули меня над коленкой. Приподняв брови, Летта с угрозой произнесла:

– Сделаешь такое еще раз, и я тебе… я тебя…

Я улыбнулся.

– Ну, говори… Что ты со мной сделаешь?

– Не знаю. Еще не решила. – Она перевела дух. – Ты меня очень напугал.

– Я знаю. Мне очень жаль, но…

– Ничего тебе не жаль, – перебила она. – Если бы тебе действительно было жаль, ты бы этого не сделал.

Вода была теплой и спокойной, и настроение у меня было отличным. Я чувствовал себя так, словно это я, а не она только что научился плавать. Сделав вид, будто что-то вижу в воде, я опустил голову.

– Что там? Акула?! – всполошилась Летта.

– Может быть. Совсем недавно кто-то до крови ущипнул меня за ногу, так что…

– Не смешно! – Не прибавив больше ни слова, Летта оттолкнулась от песка и отплыла на несколько футов в сторону, где было довольно глубоко. Держа голову над водой, она бросила взгляд на Клея, который, стоя на купальной платформе со спасжилетом в руках, смотрел на нас.

– Вы плывете, мисс Летта, – сказал Клей.

– Да, сэр, мистер Петтибоун. Плыву.

Тем временем стало совсем темно, и я выбрался на песчаный вал, который с отливом поднялся из воды. Летта подплыла ко мне. Когда она выходила из воды, ее ноги ушли в песок почти по колено, и я протянул ей руку. Поколебавшись, она ухватилась за нее и встала рядом со мной. Пока теплый бриз подсушивал ей лицо и волосы, Летта неотрывно смотрела на реку. Издалека – с берега океана – доносился приглушенный рокот прибоя.

– Это всего лишь вода… – прошептала она.

Я кивнул. Летта взглянула на меня, и я негромко сказал:

– Простишь меня?

Некоторое время она разглядывала в темноте мое лицо.

– А у меня есть выбор?

– Есть.

– В таком случае я подумаю…

И снова я не мог не восхититься силой ее характера. Из всех матерей, которые потеряли дочь в столь непростых обстоятельствах, шанс вернуть ребенка был, пожалуй, только у нее одной. Не каждому хватило бы сил пройти через все трудности, которые ожидали ее на этом пути, но Летта умела бороться и не опускать рук. А в том, что трудности ее уже подстерегают, я не сомневался.

Клей помог Летте подняться на борт, и мы малым ходом поднялись по реке Уиллоби-крик, где на берегу стоял отель, обслуживавший, главным образом, клиентов курортной пристани Пайратс-Коув. Там мы пристали к подпорной стене, и, пока Клей и Летта приводили лодку в порядок, я поднялся на причал и, зайдя в отель, снял нам три комнаты. Вернувшись, я раздал своим спутникам ключи и предупредил:

– Жду вас на этом же месте через полчаса. Я намерен угостить вас креветками во фритюре.

Глава 16

Летта уже исчезла, а Клей все никак не мог добраться до своей комнаты, которая находилась совсем рядом. Он шел медленно, опираясь то на спинку пляжного кресла, то на ограждение дорожки, то на колонну крытой галереи, тянувшейся вдоль номеров. Наконец мы остановились перед дверью его комнаты. Старик отпер замок и вошел. Прежде чем закрыть дверь за собой, он обернулся и посмотрел на лодку, не на меня.

Как бы там ни было, через полчаса мы уже плыли по Уиллоби-крик туда, где в воде отражались перемигивающиеся огни двух прибрежных ресторанов. Я предоставил своим спутникам самим выбирать, что они предпочитают: живую музыку в «Пьяном тунце» или уютную тишину «Креветочного рая». И Летта, и Клей предпочли музыку, что меня, в общем, не удивило.

В ресторане мы взяли столик на открытой веранде у самой воды. Луна серебрила гладкую поверхность реки, которая негромко всхлипывала совсем рядом. Солдату я велел оставаться в лодке, и он подчинился, однако доносившееся до нас чуть слышное поскуливание говорило о том, что он остался очень недоволен моим решением. Впрочем, продолжалось это недолго. Издаваемые им звуки привлекли внимание нескольких мальчишек, которые ловили с причала рыбу, и через несколько минут трое из них уже чесали ему брюхо.

Умница, Солдат.

За едой (как и собирался, я заказал всем по большой порции креветок) мы почти не разговаривали. Летта, вероятно, все еще решала, сердится она на меня или нет, а Клей, по обыкновению, экономил силы и одновременно старался не раскашляться. Жевал он медленно, как и ходил; казалось, все его внимание сосредоточено на еде, но я заметил, что старик каждые несколько минут поглядывает туда, где мы оставили лодку.

Отправив в рот последнюю креветку, Летта вытерла губы салфеткой, отодвинулась от стола и протянула Клею руку.

– Окажите мне любезность, мистер Петтибоун, пригласите меня на танец.

Клей залпом допил свой ледяной чай и поднялся.

– С удовольствием, мэм.

Роста в нем было примерно шесть футов и три дюйма, а в Летте – пять и девять, так что Клею пришлось слегка наклоняться, а ей – тянуться вверх. Как только они вышли на импровизированный танцпол перед эстрадой, Клей вытянул одну руку в сторону, а другой обнял Летту за талию. Она повторила его жест, и через секунду они уже кружили по площадке.

Я сразу понял, что Клей – превосходный танцор. Музыканты как раз затихли, поэтому он сам напевал что-то вполголоса, а Летта негромко смеялась. Через каждые несколько шагов Клей замирал на месте и поднимал руку, давая ей возможность совершить быстрый оборот вокруг себя, после чего оба плавно двигались дальше. Это было одно из самых красивых зрелищ, какие я видел в жизни. Мужчина на пороге смерти, отсидевший в тюрьме больше полувека, которому было о чем жалеть и о чем тосковать, и женщина средних лет, которая несла на плечах груз собственных печалей, но сейчас оба были счастливы или почти счастливы. И доказательством тому были ее смех и мелодия, которую напевал он.

Клей, впрочем, скоро утомился и, остановившись, с большим изяществом поклонился Летте. Несколько посетителей, которые наблюдали за ними, одобрительно захлопали, приветствуя обоих. И эти аплодисменты были ими вполне заслужены.

Летта тем временем отвела Клея обратно к нашему столу, и он опустился на стул, сияя так, словно только что выиграл в лотерею.

Потом, как я и боялся, Летта переключила свое внимание на меня.

Обогнув стол, она наклонилась ко мне, и я сразу увидел, как разрумянились ее щеки и какой счастливый у нее взгляд.

– А вы, сэр?.. Не хотите немного потанцевать?

– Я не умею танцевать.

Она протянула мне руку.

– А я не умею плавать. Давайте, оторвите свою задницу от стула и доставьте даме удовольствие.

Возразить мне было нечего. Я поднялся, и она отвела меня на танцпол.

– Я танцевал только раз в жизни, – предпринял я последнюю попытку. – Да и то…

– А я час назад вовсе не умела плавать, так что мы квиты.

Под взглядами чуть ли не всех посетителей ресторана, которых, к счастью, в этот час было на веранде не слишком много, Летта принялась обучать меня простейшим танцевальным движениям. Начала она с того, что заставила меня положить руки туда, куда ей было нужно. Я подчинился, чувствуя себя соломенным чучелом из «Волшебника страны Оз».

– Ты смотрел «Грязные танцы»? – спросила она.

– Нет.

– Ты не смотрел «Грязные танцы»?! – повторила Летта практически одними губами. На ее виске блестели бисеринки пота.

– Никогда.

Она поправила мои ладони, плечи, осанку и добавила, не глядя на меня:

– Это просто потрясающе! Прожить столько лет и ни разу не посмотреть «Грязные танцы»! Куда катится Америка?!.

– Ну и как у меня получается? – спросил я, хотя мы еще не двинулись с места.

– Ты, конечно, не Патрик Суэйзи, но на безрыбье… – Летта заставила меня вытянуть руку в сторону, вложила в нее свою правую руку, а левую опустила мне на плечо. Потом она стала учить меня, как и куда ставить ноги.

– Туда… Сюда… Руку выше!.. Шаг назад, поворот… Теперь подними левую руку к лицу, как будто хочешь посмотреть на часы… Хорошо, еще раз!..

Так, шаг за шагом, Летта обучала меня своему искусству. Я старательно следовал инструкциям, но получалось, по-моему, не очень. Оркестр начал новую мелодию, и Летта сказала:

– А теперь давай повторим все еще разок.

Я постарался сосредоточиться на ее инструкциях. От усилий я даже вспотел. В отличие от меня Летта двигалась легко и непринужденно; она так свободно порхала и кружилась вокруг меня, что сторонним наблюдателям – если только они не были профессионалами – могло бы даже показаться, будто я что-то смыслю в танцах. Будто это я веду партнершу, хотя на самом деле она вела меня.

– Ты, кажется, говорил, что танцевал всего один раз в жизни?

– Если считать сегодняшний день, то уже два раза.

– И что с тобой было не так?

– Ну, чтобы ответить на этот вопрос, нам придется протанцевать до утра.

– А если вкратце?

– Вкратце?.. Если вкратце, то когда-то я был женат.

– Неужели ты ни разу не ходил с женой на танцы?

– Нет.

– Почему?

– Она ушла от меня.

– Но ведь не сразу же! Все-таки вы должны были прожить вместе хотя бы год или два…

– Мы не прожили вместе и одного часа.

Летта резко оборвала вращение и, повернувшись ко мне, непроизвольно шагнула вперед.

– Ты был женат меньше одного часа?

– Что-то вроде того.

На ее лице отразилось смущение.

– Извини, я не знала… Наверное, случилось что-нибудь ужасное? Трагическое?

– Да.

– Извини, Мерф. Я правда не знала…

– Это было очень давно. А если говорить откровенно, то… Мне кажется – сегодняшний танец был намного приятнее.

– Почему тебе так кажется?

– Потому что сегодня, по крайней мере, один из партнеров знал, что и как нужно делать.

Музыка, под которую мы танцевали, умолкла, и большинство посетителей поднялись со своих мест, аплодируя Летте, которая, в свою очередь, показала на меня, несколько раз хлопнула в ладоши и поклонилась. Несмотря на легкость, с которой она двигалась, тащить за собой на буксире такого неквалифицированного танцора, как я, было, вероятно, нелегко, поскольку она слегка запыхалась, а ее лоб заблестел от испарины. Возможно, впрочем, виновата в этом была большая порция жареных креветок, которую Летта только что съела.

Хотел бы я знать, почему эта красивая и талантливая женщина так и не вышла замуж.

На обратном пути в отель Клей выглядел каким-то притихшим, и я решил, что ему снова нездоровится. Когда мы пристали к подпорной стенке, я помог ему подняться на причал и спросил:

– Как вы себя чувствуете, мистер Петтибоун?

Он несколько раз кашлянул, потом вытер губы носовым платком – не бумажным, а из тонкой хлопчатобумажной ткани.

– Все в порядке, сэр. А теперь, если не возражаете… – Клей посмотрел на дверь своего номера, и я, взяв старика под руку, помог ему сделать несколько оставшихся шагов. Вставив ключ в замок, Клей неожиданно сказал:

– Знаете, мистер Мерфи, не хочу вас учить, но, по-моему, на вашей лодке кто-то прячется.

Я машинально обернулся на «Китобоя». Летта на причале привязывала к утке кормовой трос.

– Что вы имеете в виду?

Клей запрокинул голову назад и немного набок, словно вспоминая какой-то давнишний эпизод из своей жизни. А может, и не очень давнишний.

– У меня превосходный слух, мистер Мерфи, сэр. В жизни мне часто приходилось прислушиваться, и я научился делать это очень хорошо. На лодке есть кто-то еще, кроме нас.

На этот раз я посмотрел на оранжевую коробку с прахом Дэвида на носу. Не его ли имел в виду старик? Нет, вряд ли.

Я покачал головой. Клей был мне симпатичен, но я пока не собирался рассказывать ему о Дэвиде и обо всем остальном.

– И все-таки я вас не понимаю, мистер Петтибоун.

Вместо ответа старик показал на крошечную дверцу с правой стороны центральной консоли, которая вела в узкий и тесный туалет.