Текст книги "Хранитель вод"

Глава 11

Когда мы вернулись на «Китобой», Джекки встретил нас радостными прыжками, а его хвост вращался, как пропеллер. Я уже завел двигатель, чтобы выбраться из гавани, когда мой взгляд в очередной раз упал на Летту. В моей рубашке и мешковатых шортах она была слишком похожа на меня. Нужно было подобрать ей что-нибудь более подходящее.

Пристань Галифакс-Харбор считается на побережье одной из самых больших, и здесь привыкли принимать огромное количество путешественников со всей страны, путешественников с разным достатком и с разными вкусами. Не следовало поэтому удивляться, что со всех сторон гавань окружали самые разные магазины, среди которых, несомненно, были и магазины одежды.

Кроме того, перед дальней дорогой нам всем было бы не вредно слегка размять ноги.

После непродолжительного маневрирования я подрулил к дневному причалу, привязал лодку, и вскоре мы уже шагали по променаду к Саут-бич-стрит. Наши поиски оказались недолгими – мы прошли кафе-мороженое, закусочную, салон связи, пару косметических студий и наткнулись на сравнительно небольшой магазин женской одежды.

Летта выбирала одежду торопливо и не особенно вдумчиво, руководствуясь только одним критерием – ценой. Даже не попытавшись что-нибудь примерить, она вывалила покупки на прилавок перед продавщицей – совсем юной девушкой, которая, по-моему, подрабатывала здесь во время школьных каникул. Но даже она, увидев, что́ выбрала Летта, удивленно вскинула брови, и я понял, что мне придется вмешаться. Обойдя Летту, я протолкался к прилавку и сдвинул груду тряпок в сторону.

– Не могли бы вы помочь моей спутнице подыскать что-нибудь… в общем, что-то другое?

Девушка рассмеялась.

– С удовольствием.

Я понимал, что сейчас у Летты было не самое подходящее настроение для шопинга, но я считал, что она должна выглядеть более прилично. Хотя бы потому, что неряшливо одетая женщина привлекает к себе слишком много внимания, а мне хотелось этого избежать. Вот почему я только с облегчением вздохнул, когда продавщица отвела ее в примерочную, а потом отнесла туда же несколько вешалок с одеждой. Минут через двадцать Летта вернулась в зал совершенно преображенная, но ее щеки пылали от стыда.

– Что-нибудь не так? – Я сделал вид, будто ничего не понимаю.

Вместо ответа она продемонстрировала мне бирки с ценниками.

Не говоря ни слова, я оплатил покупки, прибавил несколько долларов чаевых для девушки, которая обслуживала Летту, и мы вышли на улицу. Именно там, на ярком солнце, я окончательно осознал, насколько Летта хороша собой. Это было что-то потрясающее. Никогда – даже в кино – я не видел таких изумрудно-зеленых глаз, да и держалась она с таким достоинством, что не смотреть на нее было довольно затруднительно. Не знаю, быть может, она научилась этому на Бродвее, но у меня сложилось впечатление, что умение произвести эффект было у нее врожденным.

– Идемте, – мягко сказал я, заметив, что она остановилась, пристально разглядывая что-то у себя под ногами. В руках у нее были большие пакеты с одеждой.

Она покачала головой и подняла на меня взгляд.

– Я не могу…

Я прекрасно понимал, что с ней происходит, но мало что мог с этим поделать.

– Хорошо бы немного перекусить, но сначала нужно сделать еще одно важное дело, – сказал я, делая шаг к замеченной мной раньше собачьей площадке. Зайдя за ограждение, я спустил Джекки с поводка, и он принялся носиться кругами, изредка останавливаясь, чтобы пометить кусты, столбики и пожарный гидрант. Все это время мы сидели в тени на скамье, но любые мои попытки завязать легкий разговор заканчивались неудачей. Летта не отвечала и даже не смотрела на меня. Наконец она произнесла:

– Вы снова уходите от разговора, Мерф. Почему вы не хотите поговорить со мной о том, что меня беспокоит?

– А что вас беспокоит?

– То, что я не смогу…

Я повернулся к ней и сдвинул очки на лоб.

– …Что я не смогу поблагодарить вас…

– Почему? Благодарите сколько хотите. Кто вам мешает?

– Я могу поблагодарить вас на словах, но я чувствую, что этого мало… – Она тряхнула головой. – Я не…

Справа от нас распахнулись широкие ворота пожарного депо департамента пожарной охраны Дайтона-бич, и из них, сверкая огнями и завывая сиреной, вылетел могучий красный автомобиль с гидравлическим подъемником на крыше. Летта, замолчав на полуслове, проводила его взглядом, потом снова повернулась ко мне и целую минуту смотрела на меня практически в упор. Она так и не успела сказать мне то, что собиралась, но сейчас, по-видимому, решила не продолжать. Отвернувшись, она стала пристально разглядывать тротуар, где на асфальте белели многочисленные лепешки растоптанной жевательной резинки. Вокруг нас, держась на безопасном расстоянии от Джекки, бродили упитанные голуби.

– Я просто пытаюсь сказать вам что-то, что могло бы изменить ваше мнение обо мне, – пробормотала она наконец.

– А почему вам кажется, что это необходимо?

– Потому что… – Она показала на пакеты с новой одеждой. – Потому что я не заслуживаю, чтобы вы…

– Порой нам всем бывает просто необходимо, чтобы другие сделали за нас то, чего мы не можем сделать сами, – сказал я. – От этого никуда не деться, поэтому самое разумное в такой ситуации – не мешать тем, кто нам помогает.

– Как вы зарабатываете на жизнь?

Я рассмеялся.

– Я не безработный, если вас это интересует.

– Да. – Летта кивнула. – Когда-то у меня тоже была работа, но я никогда не могла позволить себе швырять сотни направо и налево, как… как вы, Мерф.

Слушать ее было забавно, но самой Летте было явно не до смеха.

– Мне много не надо. Я не женат, живу один, – пояснил я. – Мне даже не нужно платить за жилье, покуда я продолжаю исполнять свои служебные обязанности. Я не испытываю пристрастия к азартным играм и терпеть не могу кредитные карточки, так что наличными я расплачиваюсь, скорее, по необходимости.

Мои слова заставили ее задуматься, но не убедили. Наморщив лоб, она как будто пыталась что-то мысленно подсчитать, потом покачала головой.

– Я не очень хорошо разбираюсь в мужчинах, Мерф. Из-за этого я не раз совершала в жизни ошибки, но сейчас мне кажется…

– Добро пожаловать в реальный мир, Летта.

– Я хочу убедиться, что не совершаю новой ошибки, полагаясь на вас.

– Насколько я могу судить, никакой ошибки вы не совершаете.

– Я серьезно, Мерф!

– Послушайте, Летта, я…

Как и ее дочь, Летта не испытывала никакого почтения к чужому личному пространству. Повернувшись ко мне, она подалась вперед, и через мгновение ее изумрудные глаза оказались в считаных дюймах от моих.

– Вы говорите правду?

– Все, что я говорил вам до сих пор, – чистая правда. До последнего слова.

Она придвинулась еще ближе.

– А как насчет того, о чем вы мне не говорили?

– И это тоже правда.

– Но…

– Послушайте, Летта, мне абсолютно ничего от вас не нужно. По первому вашему слову я готов высадить вас на берег там, где вы скажете. Если хотите, я доставлю вас к представителям власти и сообщу им все, что мне известно. Я готов предоставить им фотографию с моего телефона и… содействовать в поисках, насколько это в моих силах. Но вы должны хорошо понимать, что официальные власти смогут найти в лучшем случае труп… Я же постараюсь найти вашу дочь живой. Согласитесь, это большая разница.

На несколько секунд Летта крепко зажмурилась. Отодвинувшись от меня, она попыталась начать все сначала.

– Я… я просто не так сказала. Я вовсе не имела в виду, что вы… Извините. Мне просто хотелось, чтобы вы знали… – Она похлопала себя по груди. – Чтобы вы знали!

– Давайте не будем сейчас говорить об этом, – перебил я. – Впереди нас обоих ждет немало трудных миль. Трудных и опасных. Так что вам лучше поберечь силы, хорошо?

Она кивнула и, поднявшись, перебросила один пакет через плечо. Должно быть, раны еще болели, потому что она поморщилась. Я взял у нее второй пакет, прицепил Джекки на поводок, и мы отправились на поиски кафе, где можно было закусить. Вскоре мы набрели на пиццерию, рядом с которой я увидел книжную лавку.

Летта потянула меня за рукав.

– Вы не будете возражать, если мы заглянем еще в один магазин?

В книжной лавке она сразу же направилась к прилавку.

– У вас есть тринадцатый роман Дэвида Пасстора?

Продавщица шагнула к полке, сняла с нее толстый том в твердом переплете и протянула Летте. Прижав книгу к груди, та машинально закружилась на месте, как делала всегда, когда была счастлива или довольна. Ноги ее двигались так стремительно, словно Летта танцевала джиттербаг.

– Наконец-то! Я так давно ее искала! До сих пор у меня был только мягкий переплет, но он совсем развалился на листочки!

– На днях, – доверительным тоном сообщила продавщица, – мы должны получить экземпляр четырнадцатого романа. Сигнальный экземпляр! По предварительным онлайн-заказам он находится на третьем месте в списке «Таймс», а в нашем независимом списке он уже седьмую неделю занимает первую позицию. Не знаю, слышали ли вы, но на прошлой неделе полиция арестовала в Нью-Йорке двух женщин, которые забрались в кабинет редактора в надежде отыскать рукопись. – Продавщица зажмурилась и тряхнула пышными курчавыми волосами. – Я и сама жду не дождусь, когда же четырнадцатый роман Пасстора наконец выйдет!

Пока две поклонницы Пасстора обменивались соображениями о предполагаемых достоинствах будущего романа, я расплатился. Выходя на улицу, Летта сияла так, словно я подарил ей золотой билет на день рождения Вилли Вонки[14]14
  В рекламных целях в шоколадные батончики «Вилли Вонка» иногда вкладываются билеты с приглашением на различные праздничные мероприятия, в т. ч. на знаменитой Шоколадной фабрике.


[Закрыть].

В придорожной пиццерии пахло как в настоящей Италии. С нашего столика возле окна открывался очень красивый вид на воду и стадион Джеки Робинсона, принадлежащий бейсбольному клубу «Дайтона тортугас». Легкий восточный ветер остужал наши разгоряченные лица.

Мы заказали пиццу с салями, два салата «Цезарь» и по порции спагетти с фрикадельками. Пока мы ожидали свой заказ, Летта рассказывала мне о книге, которую ни на минуту не выпускала из рук.

– Вы действительно ее не читали?

– Я вообще мало читаю.

– Где же вы до сих пор жили? В пещере? В пустыне?

– На острове.

– Ну, это все равно что в пустыне. – Она подняла вверх книгу, держа ее обеими руками. – На данный момент это лучший роман Пасстора, но я уверена, что четырнадцатая книга будет еще интереснее!

Я не перебивал. Чем больше она говорила, тем дальше отступало от нее отчаяние.

– В этом романе, – она снова прижала том к груди, – герой становится членом итальянской мафии. Сначала он просто один из исполнителей, но благодаря своим талантам постепенно поднимается все выше в иерархии преступной группы, так как ему необходимо добраться до одного из «крестных отцов», который похитил одну девушку. А его задание как раз в том и состоит, чтобы ее разыскать. Все мафиози, конечно, полные отморозки и маньяки, но, несмотря на это, они прилежно ходят в церковь. Больше того, главарь мафии заставляет своих подручных регулярно исповедоваться! На исповеди они, естественно, рассказывают о своих преступлениях. Что же делает Пасстор? Он снова использует исповедальню, чтобы все как следует разузнать. Проблема, однако, заключается в том, что «крестный отец» далеко не глуп. Он начинает подозревать Пасстора!..

– А где же монахиня со шрамом?

– Она живет в монастыре при церкви. При встречах они проходят мимо друг друга, делая вид, что не знакомы. В конце концов ей начинает казаться, будто он намеренно ее игнорирует, и она начинает нервничать, но на самом деле все не так просто. Пасстор знает, что люди мафии следят за ним круглыми сутками, и, если он хоть как-то покажет, что знаком с монахиней, ее тут же похитят или убьют. Чтобы спасти возлюбленную – добиться, чтобы ее куда-то перевели или даже изгнали из монастыря, – Пасстор обвиняет ее в том, будто она потихоньку ворует деньги из церковных фондов. – Летта помахала книгой у меня перед носом. – Не могу поверить, что вы этого не читали! Тем более что действие этого романа происходит в основном здесь, на Восточном побережье. В других книгах – да, там местом действия может быть и Европа, и Мексика, и Южная Америка, а в одном романе героя занесло даже в Африку, но в этом-то… – Она скорбно качнула головой. – Я говорю серьезно, Мерф! Вам надо почаще выбираться с вашего острова. Вы даже не представляете, что теряете!

– Откровенно говоря, мне хватает реальных проблем, и я не хочу присоединять к ним выдумки какого-то писателя, будь он трижды гениальным!

Летта крепче прижала книгу к себе, словно боялась, что я ее отниму.

– Простите, но, на мой взгляд, вы относитесь к жизни чересчур серьезно. Вы не пробовали хоть немного расслабиться? Поверьте, жизнь может приносить и удовольствие.

– Согласен. – Я рассмеялся и показал на книгу. – Скажите, если бы вы вдруг встретились с этим парнем лицом к лицу и у вас было бы десять секунд – что бы вы ему сказали?

Летта раскрыла книгу и задумчиво погладила страницы ладонью.

– Таких, как я, довольно много… Женщин с прошлым, женщин с целлюлитом, с шишкой на большом пальце, со взрослыми детьми, с долгами и прочим… Женщин среднего возраста, которым уже глупо надеяться, что когда-нибудь прекрасный принц спасет их, взломав двери темницы, в которую они сами себя загнали. И только этот Пасстор – этот автор, которого никто не знает, – он один помогает нам поверить, что, какими бы никчемными мы ни выглядели в глазах всего мира, у нас все-таки есть шанс… Малюсенький, но шанс! – она покачала головой. – А для таких, как я, это дорогого стоит. Простите, Мерф, но лучше я объяснить не могу.

Тут принесли наш заказ, и мы принялись за еду. Джекки лежал у меня в ногах, привязанный поводком к ножке моего стула, что псу не особенно нравилось. Впрочем, я обратил внимание, что сегодня мой мохнатый приятель выглядел как-то… задумчиво. Во всяком случае, к порции спагетти, которую положили ему в специальную собачью миску, он почти не притронулся, что было довольно странно.

– Эй, ты не заболел? – Я встал на колени и наклонился я к нему.

Приподняв уши, Джекки принюхивался к сквозняку из открытого окна. Когда я поднес миску к его пасти, он неожиданно вскочил и бросился к двери, волоча за собой стул, то и дело цеплявшийся за стулья других посетителей. Стул я успел поймать, но ременная петля уже соскользнула с ножки. Когда же я потянулся за поводком, Джекки, почувствовав свободу, совершил рывок и выбежал из кафе на улицу. Я бросился за ним, но успел только увидеть, как он стремительно пересек Орандж-авеню, повернул на восток и быстрыми прыжками понесся к мосту через реку Галифакс. Уворачиваясь от гудящих машин, Джекки бежал по двойной сплошной, бежал очень целеустремленно и быстро. Прежде чем потерять его из виду, я успел заметить, как он свернул на север – в переулок между стадионом и зданием суда.

Вернувшись в зал, я быстро расплатился, и мы бросились в погоню.

Глава 12

Намного опередив Летту, я промчался вдоль улицы, свернул и оказался на территории теннисного центра, где на шести кортах играли несколько смешанных пар.

– Эй, никто не видел здесь большую белую собаку? – крикнул я, обращаясь ко всем сразу, и один из игроков, только что неудачно отбивший мяч, показал мне ракеткой на пролом в воротах, ведущих на самые дешевые трибуны бейсбольного стадиона.

Я перелез через ворота. На трибунах никого не было, поэтому Джекки я заметил сразу: его хвост, точно флаг, мотался из стороны в сторону на первом ряду, неподалеку от «домашней площадки» – там, где обычно устраиваются зрители с «радарными пушками»[15]15
  «Радарная пушка» – ручной радар для измерения скорости летящего мяча в бейсболе.


[Закрыть]. Я двинулся в ту сторону и вскоре разглядел, что Джекки не один. Он буквально оседлал какого-то пожилого темнокожего мужчину – скорее бразильца или кубинца, чем афроамериканца. Его длинные и совершенно седые волосы были зачесаны назад, брови, усы и борода тоже были седыми. Мужчина лежал на бетонном полу между креслами переднего ряда и сетчатой загородкой, скрестив вытянутые ноги и подложив под голову что-то вроде скатки, так что Джекки было крайне удобно вылизывать его лицо. Глаза мужчины были закрыты, руки лежали на животе.

Я спустился и сел на одно из кресел неподалеку от его ног.

– Эй, мистер!..

Никакого ответа.

– Алло?! – Я потряс его за ногу, но мужчина никак не отреагировал, и я, встревожившись, взял его за руку, чтобы проверить пульс. Пульс был очень слабым, нитевидным, и я тряхнул незнакомца сильнее. Мужчина пошевелился, но в себя не пришел и глаз не открыл. С ним что-то было неладно, и я спихнул с него Джекки. Похоже, мужчине нужна была медицинская помощь, но, учитывая, где он устроился на ночлег, я не был уверен, хотел ли он, чтобы ему помогали.

За трибунами хлопал и трещал на ветру флаг пожарного депо, и я, приказав Джекки оставаться на месте, что, по-видимому, полностью совпадало с его намерениями, бросился обратно к воротам трибуны. На переходе через улицу я столкнулся в Леттой. Попросив ее покараулить Джекки, я помчался к депо, где какой-то пожарный наводил блеск на красную автоцистерну под номером 29. Выслушав мои торопливые объяснения, он и еще двое его коллег бросились к стадиону, таща большие сумки и на бегу переговариваясь с кем-то по наплечным рациям.

Темнокожий старик был там, где я его оставил. Насколько я мог судить, его состояние не изменилось ни к худшему, ни к лучшему. Джекки лежал рядом, положив голову ему на грудь. Пожарные сразу ввели старику в вену капельницу, потом один из них сбегал в депо за колесными носилками. Уложив на них старика, который оказался довольно крупным и тяжелым, мы покатили его к депо. Джекки трусил следом, поглядывая то на носилки, то на меня.

В пожарном депо было попрохладнее. Пока пожарные обсуждали, как доставить пострадавшего в больницу, Джекки запрыгнул на носилки и снова принялся вылизывать мужчине лицо. Не знаю, что оказалось действеннее – этот энергичный массаж или лекарства из капельницы (сам я склонен был считать, что скорее первое, чем второе), однако несколько секунд спустя старик открыл глаза и тут же потрепал Джекки за ушами, и пес в полном восторге перевернулся на спину, подставляя брюхо. Старик тут же начал его чесать и чесал до тех пор, пока правая задняя Джекки не начала экстатически подергиваться от наслаждения.

– У вас что-нибудь болит, сэр? – спросил старика один из пожарных. – Как вы себя чувствуете? Вы помните, как вас зовут?

Старик медленно сел на носилках, и я заметил у него на запястье больничный идентификационный браслет. Левый локоть был забинтован, словно у него недавно брали на анализ кровь или, наоборот, вливали какие-то лекарства. Пробормотав что-то неразборчивое в ответ на обращенные к нему вопросы, старик продолжил как ни в чем не бывало ласкать Джекки.

Некоторое время пожарные задумчиво чесали в затылках, потом один из них повернулся ко мне:

– Он говорит, что у него ничего не болит. Кроме того, он утверждает, что прилег вздремнуть после обеда, а мы ему помешали. На мой взгляд, у него легкое обезвоживание, так что разумнее всего будет дождаться, пока закончится раствор в капельнице, после чего мы сможем вернуть вам вашего приятеля.

– Моего приятеля? – удивился я.

– Но ведь это вы позвали нас к нему, не так ли?

– Я его даже не знаю!

– Не знаете?

– Я впервые увидел его минут двадцать назад, когда он лежал на стадионе… Мне показалось, что ему нужна помощь, а вы были ближе всего.

– Понятно. Ну ладно, не болейте. – И пожарные отправились по своим делам, а старик повернулся ко мне и заговорил:

– Добрый день, сэр.

Я протянул руку, и мы обменялись рукопожатием. Ладонь у него была огромной, как медвежья лапа, и моя рука – тоже не маленькая – практически утонула в ней. Когда-то его руки были, наверное, сильными, жесткими, мозолистыми; даже сейчас его пожатие оставалось достаточно крепким, но кисть, которую он мне протянул, производила впечатление скорее жилистой, а кожа на ладони была мягкой и гладкой.

– Простите за глупый вопрос, – сказал я, – но мне показалось, что эта собака хорошо вас знает. Я не ошибся?

– Не ошиблись. – Старик усмехнулся и повернулся к Джекки, который, воспользовавшись возможностью, снова лизнул его в губы. – Я тоже хорошо его знаю.

– В самом деле? – вырвалось у меня.

– Угу. Можно даже сказать, я сам его воспитал.

Я почесал в затылке.

– А как… при каких обстоятельствах вы его потеряли? И где? Я обнаружил его к северу отсюда пару дней назад.

Старик кивнул.

– Я работал на одной яхте – подавал в баре напитки, мыл посуду. Когда яхта проходила через Джексонвилл, я почувствовал себя плохо и обратился в местную больницу. Через неделю меня выписали. Яхта к тому времени уже ушла, но Солдат поселился в больнице и ждал меня все это время. Кто-то из персонала даже принес ему миску и подкармливал… Мне не хотелось, чтобы Солдат привязался к умирающему человеку, поэтому я оставил рядом с миской записку, чтобы кто-нибудь взял его себе, а сам потихоньку выбрался через черный ход, отправился на причал и нашел буксир, капитан которого согласился меня подвезти.

– Вы говорите, его зовут Солдат?

Джекки покосился на меня.

– Да. Именно так я и сказал.

– Значит, Солдат?..

Джекки спрыгнул с носилок, подошел ко мне и ткнулся носом в колено. Некоторое время я смотрел на пса, потом повторил почти по слогам:

– Солдат?..

Он завилял хвостом.

Я наклонился и обнял его обеими руками.

– Значит, тебя зовут Солдат?

Джекки, он же Солдат, тихонько взвизгнул и лизнул меня в подбородок. Старик тем временем спустил ноги с носилок. Капельница явно придала ему сил.

– Как вы с ним встретились?

– Он плыл по реке, точнее, по Каналу. Выглядело это так, словно он пытался кого-то догнать. Вероятно, он плыл за вами.

Старик покачал головой.

– В больнице я встретил нескольких очень хороших людей. Я был уверен, что кто-нибудь из них непременно возьмет Солдата к себе. Я так и написал в своей записке…

– Боюсь, Солдат тоже прочитал вашу записку и она ему не понравилась.

– Я не удивлюсь, если так и было. – Старик тяжело закашлялся. В груди у него сипело и хлюпало, словно легкие были забиты слизью. После приступа он приходил в себя почти целую минуту. Я разглядывал его больничный браслет, ожидая, что старик что-нибудь скажет, но он либо не испытывал такой потребности, либо просто экономил силы. Не зная, как быть, я наконец сказал:

– Что ж… однажды вы его уже оставили. Вы уверены, что хотите получить его назад? Правда, чтобы встретиться сегодня с вами, Солдат проплыл по Каналу почти девяносто миль, а это чего-нибудь да стоит…

– На самом деле мне очень не хотелось его бросать. Более умной собаки я в жизни не видел, но… – старик покачал головой. – Оставить Солдата у себя было бы несправедливо по отношению к нему. – Он поднял на меня взгляд. – Вам нужна собака, сэр?

Я сделал отрицательный жест.

– Нет, но я его не брошу.

Летта вошла в депо и встала рядом со мной. Старик коротко взглянул на нее, потом снова повернулся ко мне.

– Скажите… – Старик (теперь я ясно видел, что передо мной не просто пожилой, а уже старый человек) снова раскашлялся. На этот раз приступ был даже более сильным, да и приходил в себя старик дольше, чем в первый раз. – Вы, кажется, сказали, что приплыли сюда на яхте?

Я кивнул.

– И куда вы направляетесь, если не секрет?

Я показал на юг.

– Далеко?

– Еще пару сотен миль.

Старик поднялся на ноги. Дышал он все еще тяжело.

– А еще для одного место на вашей яхте найдется?

Я посмотрел на его больничный браслет, на забинтованный локоть, на опустевшую «наволочку» капельницы, болтавшуюся на штативе над его головой, на изможденное, худое лицо.

– Скажите, вас ведь не выписали из той больницы в Джексонвилле?

В ответ старик только медленно повел головой из стороны в сторону, предпочитая не тратить силы на слова.

– Хотите ускорить конец?

Он рассмеялся, а я неожиданно подумал – старик производит впечатление человека, который привык подолгу сидеть неподвижно.

– Думаю, все закончится достаточно быстро и без моей помощи. Но до того, как это случится, я хотел бы побывать дома и… и, быть может, кое с кем повидаться.

Я показал на стадион, видневшийся за воротами пожарного депо.

– Что вы там делали?

Старик снова рассмеялся, причем смех у него оказался на редкость заразительным.

– Ничего. Просто дремал, пока вы меня не разбудили.

– А что, лучшего места не нашлось?

Прежде чем ответить, старик долго смотрел через улицу на стадион, словно его вид разбудил в нем какие-то давние воспоминания.

– Лет шестьдесят назад я играл за второй состав «Янки».

– На какой позиции?

– На второй. А еще… – Он качнулся на ногах из стороны в сторону и сделал характерный жест руками. – Я умел бить с обеих сторон.

– И что вы делали в промежутке между тогда и сейчас?

– Носил одежку с полосками другого цвета.

Значит, подумал я, моя догадка была правильной.

Тем временем старик повернулся к Летте и, приподняв воображаемую шляпу, представился:

– Клейборн Петтибоун. Но все зовут меня просто Клей, – добавил он, обращаясь ко мне.

– Мерфи. Но вы можете называть меня Мерф… – Я ткнул в него пальцем. – Клей – это ваше настоящее имя?

– В последние шестьдесят лет я был известен как номер 11034969, но теперь настало время снова вернуться к буквам. И если расположить их в правильном порядке, как раз и получится: Клейборн Петтибоун.

– Вы действительно провели в тюрьме шестьдесят лет?

– Пятьдесят девять лет, одиннадцать месяцев, двадцать девять дней и четырнадцать часов. Впрочем, кто как считает…

– Но как вам удалось оттуда выбраться?

Клей сжал руки и продемонстрировал мне два огромных кулака.

– Сломал решетку и сбежал. – Он снова засмеялся, а я подумал, что Клей проделывает это с явным удовольствием. Как видно, в тюрьме ему было не до смеха.

– Шучу, – продолжал наш новый знакомый. – На самом деле меня выпустили по состоянию здоровья. Вообще-то я был осужден на пожизненное, но они там решили, что я уже никому не смогу причинить вреда, а им очень нужны были места для новых заключенных… – Он задумчиво наклонил голову. – В общем, они открыли ворота и вытолкали меня на улицу.

– Что же было потом?

Клей показал на Солдата (я на удивление быстро привык к этой кличке).

– Мы с ним сели на автобус и доехали до Брансуика. Наверное, разумнее было бы сразу отправиться автостопом на юг, но мне очень хотелось увидеть океан. Только после этого я задумался о том, чтобы вернуться домой, в родные края. Мне повезло – я нашел место на частной круизной яхте, которая сдавалась для молодежных вечеринок и двигалась именно туда, куда мне было нужно. Мне платили наличными, предоставляли бесплатно каюту и питание, рекомендаций не спрашивали и против собак не возражали. Так и получилось, что я стал разливать напитки, мыть посуду, драить полы и кормить Солдата остатками со стола. – Он поморщился. – Вот только дышать приходилось через раз, потому что на палубе что ни вечер в буквальном смысле дым коромыслом стоял… Так мы и добрались до Джексонвилла, где мне поплохело.

– Вы сказали, что хотели бы побывать дома. Где именно он находится?

– Я родом из Ки-Уэста[16]16
  Ки-Уэст – остров и одноименный город в США, часть архипелага Флорида-Кис. Это самая южная точка Флориды, находящаяся в 150 км к северу от Кубы.


[Закрыть].

– Когда вы были там в последний раз?

Клей кивнул, но смотрел не на меня, а куда-то сквозь меня. Наконец он вздохнул.

– Давно.

– Вам известно, что за шестьдесят лет над островом прошло несколько мощных ураганов?

– А кому это неизвестно? – Клей внимательно посмотрел на меня.

– Но вы уверены, что ваш дом… еще существует?

– Нет, но мне нравится так думать.

Солдат сел возле его ног, а Летта положила руку мне на плечо и шепнула:

– Его нельзя тут оставлять!

Я повернулся к ней.

– Вы держите дома кошек?

Она улыбнулась и кивнула.

– И сколько их у вас?

Летта подняла обе руки и показала мне шесть пальцев.

– Подбирали бездомных котят в окрестностях?

Она снова улыбнулась, и я повернулся к старику.

– Скажите, мистер Петтибоун…

– Клей. Зовите меня Клей…

– Скажите, Клей, что у вас за болезнь?

– Рак легких и пневмония. И то и другое – довольно запущенное.

– Сколько вам осталось?

Он бросил взгляд на левое запястье, где не было никаких часов, а был только больничный браслет.

– Пять минут. Или пять дней. А может быть, пять недель. Никто не знает точно, разве только Господь Бог, но Он не скажет… Впрочем, шайка в белых халатах была уверена, что мне осталось недолго. Мне семьдесят девять лет, и на моем спидометре набралось уже немало миль… Тюрьма, знаете, не курорт.

– За что вас осудили?

– Вы хотите сказать, что я натворил?

– Да, сэр.

– Как я уже говорил, я играл в бейсбол. Я подавал надежды и был молод, самоуверен… – он запнулся, – а также глуп. Однажды я пришел домой и застал там какого-то типа, который пытался завалить мою жену на кровать. Она кричала и сопротивлялась. Она не хотела, чтобы он совершил то, что задумал, и я его остановил. – Клей говорил медленно, стараясь выговаривать слова как можно четче. – Шестьдесят лет назад Нью-Йорк был не самым лучшим местом для черных, к тому же парень, которого я убил, был белым. – Он задумчиво сплюнул. – Потом, уже в тюрьме, ребята сказали: мне повезло, что я остался в живых. – Клей ненадолго замолчал, посмотрел на небо и закончил: – А может быть, и не очень повезло.

– Мерф, мы не можем бросить его здесь, – снова шепнула мне Летта.

Клей опустил взгляд и посмотрел на Солдата.

– Вам вовсе не обязательно брать меня с собой, мистер Мерфи. Долго я не протяну, так что… Но я был бы вам очень обязан, если бы вы позаботились о Солдате. Он чувствует хорошего человека, и, если он оставался с вами так долго, значит, вы ему подходите. Этот парень хорошо понимает, кто чего стоит.

– Не «мистер Мерфи», а просто Мерф, – поправил я. – Когда вы в последний раз ели?

– Я не голоден.

– А все-таки?..

– Часа два назад я съел большую порцию оладий с джемом. Именно поэтому я так крепко спал. Углеводы в большом количестве вырубают меня почище виски. – Он улыбнулся, продемонстрировав прекрасные белые зубы. – Но я стараюсь есть поменьше.

– У вас есть родные?

– Нет. Никого не осталось, насколько я знаю. А если и остались, то они не хотят со мной знаться.

– В состоянии ли вы вынести путешествие на моторном катере?

– А насколько он велик, ваш катер?

– Двадцать четыре фута.

Он кивнул.

– Как-нибудь выдержу, мистер Мерфи.

– Мерф, – напомнил я.

Он цыкнул зубом.

– Я понимаю, что вам так больше нравится, но когда тебя в течение шести десятков лет бьют просто за косой взгляд, тогда любой белый становится «мистером». Я привык. Не обессудьте, но перед тем как произнести ваше имя, я по привычке вставляю «мистер».

Старик пришелся мне по душе. Его искренность обезоруживала.

– Можете называть меня как вам удобнее, мистер Петтибоун.