Текст книги "Хроники Доминиона. Меч Самурая"

– Нашел! – раздался довольный голос Альберта, указывавшего на столбик с числом «23». Сойдя с дороги, путники продолжили шествие по широкой полосе песка.

Уперевшись тремя большими ножками в землю, на алом полотне пустыни возвышался черный корабль, и лишь подойдя столь близко, Альберт мог оценить не только сколь он велик, но и сколь безобразен. Ржавчина проступала через грубо нанесенную краску, заклепки выпирали с кривых металлических пластин корпуса, неожиданно хорошо подогнанных друг к другу. В больших, неправильной формы иллюминаторах даже не везде было стекло, и, не видя он собственными глазами, никогда бы не поверил, что нечто подобное может летать. Облезлая рыжая краска на хвосте пестрела цифрами «28», а ближе к носу летательного аппарата на груде из ящиков, бочек и телег восседало несколько весьма довольных легионеров. Здесь были все разновидности сих созданий из бездны: и щуплый рейтар, и сердитые тэи, и пара огромных цатэров, а в распахнутом настежь люке корабля, свесив наружу ноги, восседал шкафоподобный мэтэй в практически такой же как у Гонка куртке с цифрами на плече.

– Гонк! – радостно крикнул широкоплечий цатэр с темно-багровой, почти бурой кожей. – Иди скорее сюда!

– Криг! – выпалил в ответ Гонк, едва не оглушив человека, и значительно ускорил шаг, вынудив Альберта перейти на бег. – Много наших пришло?

– Почти половина. Но у нас только один челнок. Да там всего-то одно гнездо, три претора на всех. И так справимся. А кто это с тобой?

Крупный цатэр на полголовы выше Гонка заметил скромную персону человека, и раскаленная незримая игла пронзила ключицу мужчины. К этому невозможно привыкнуть!

– Это мой дьярфо, зовут Аль Берт.

Гонк сделал жест ладонью, представляя человека публике, и взгляды воинов Легиона обратились в его сторону. В их глазах Альберт видел не только интерес и любопытство, но и снисхождение, и нотки презрения. Ловко перескочив через ящики, невысокий рейтар с совсем коротенькими рожками подошел к ним. «Подросток», – догадался Альберт. Его хрупкое тело укрывала точь-в-точь такая же одежда, что Гонк выдал человеку, только выкрашенная в темно-синий и с ярко-оранжевыми цифрами на спине.

– Что, Гонк, решил заделаться знаменитым тамером дьярфо? А что он умеет? Что это вообще за зверь такой?

– Это чула-век, он разное умеет. Умеет говорить, – уверенно ответил Гонк, и в голосе его Альберт уловил нотки даже какой-то хвастливости. – Давай, скажи что-нибудь.

Несколько мгновений он потратил на осознание происходящего, но так и не придумал ничего умнее, чем «Я Альберт». Молодой рейтар расхохотался, а внимание со стороны легионеров существенно возросло. Вперед вышел хмурый тэй в броне из металлических пластин и шипастым наплечником.

– А еще может чего сказать или только это? – скептически изогнув брови, произнес он.

– Всякое может. Любое, – гордо кивнул Гонк, скрестив руки на груди и несколько переоценивая способности своего подопечного.

– А пусть скажет… Пусть скажет: «Алегроф убивает слабаков!» – скалясь острыми зубами, крикнул краснокожий тэй с голым торсом и в безразмерных брюках, опираясь локтем на наплечник хмурого товарища.

Альберт бросил короткий взгляд на Гонка, но тот лишь развел руками.

– Алегроф убивает слабаков!.. – произнес Альберт.

Слова дались ему неожиданно трудно, произносить подобное было неприятно, во рту тут же появился легкий привкус крови, но стоило только последнему звуку сорваться с его уст, как вместе с разразившимся зловещим хохотом воинов чувство тревоги, опасности, что всегда испытывал мужчина, находясь рядом с легионерами, тут же покинуло его. Легион принял его, и у него больше не было нужды испытывать страх перед красной доминантой.

– А у него есть ядовитое жало? – не унимался краснокожий. – Я бы хотел дьярфо с ядовитым жалом, чтобы он жалил всяких слабаков! – и толстым пальцем он изобразил, как именно, по его представлению, должен выглядеть этот процесс.

– Нет, жала нет… – уверенно начал Гонк, но, повернувшись к Альберту, уточнил: – У тебя же нет жала?

– Нет… – неловко покачал головой Альберт.

«А как ты научил его говорить?» «А можешь научить мою кровавую мразь?» – засыпали Гонка вопросами, и бедный цатэр едва успевал отвечать.

Альберт слушал разговоры легионеров и, хотя он понимал каждое слово, в глубине подсознания продолжал чувствовать в речи воинов поединок. Удар, блок. Еще удар, еще блок. Как дружеский спарринг, веселое дурачество между давно не видевшими друг друга родственниками. «Когорта – это значит семья, дом», – вспомнил Альберт слова цатэра.

– Ну всё, народ, сейчас уже оборот будет, а договаривались два претора две орты, в третью септу… – громко хлопнув над головой ладонями, цатэр Криг привлек внимание разошедшихся товарищей. – Догружайте припасы и погнали, кто не успел, тот не успел!

Разговоры стихли, и, подхватывая многочисленные ящики и бочки, легионеры стремительно переносили добро внутрь корабля. Альберт наблюдал – до тех пор, пока Гонк, участвовавший в работе вместе со всеми, вдруг не остановился, одарив Альберта загадочным взглядом.

– Только Воины могут входить в челнок… – вдруг едва слышно произнес он скорее для себя, а потом добавил уже для Альберта: – Надо придумать, как тебя погрузить.

Не успел мужчина и понять суть проблемы, как цатэр, хлопнув кулаком по ладони, уже придумал решение:

– В бочке для трупов!

– Что?! – лишь успел хлопнуть глазами Альберт, как угодил в загребущие руки цатэра. Гонк поставил его с противоположной от вереницы легионеров стороны ящиков, и на глаза им попалась скрывавшаяся всё это время на самой вершине кучи рейтарка.

– Триси! И ты здесь! Летишь с нами? – приветствовал ее Гонк и, выставив вперед руку, ударился с ней кулаками.

– Да, – на мгновение оторвавшись от своих бумаг, ответила малютка. – Еще Алот, Тарла и Оверт. Они уже на месте, вместе с пятьдесят девятыми.

– «Отрубленная голова»? Там правда гнездо?

– Да, – безразлично кивнула она, отмечая каждый ящик, что подбирали и уносили легионеры.

– А где бочки для трупов? – оглядевшись по сторонам, спросил Гонк.

– Погрузили уже… – растеряно отозвалась рейтарка, не понимая, зачем они могли понадобиться Гонку.

– Я возьму одну, – полувопросительно-полуутвердительно сообщил Гонк и быстрым шагом отправился в трюм, оставив человека наедине с рейтаркой.

Легионерка приняла весьма озадаченный вид, пытаясь понять причину необычного поведения Гонка, и тут увидела Альберта.

– Ого… – протянула она и неморгающим взглядом уставилась на человека. – Ты прямо как я, только уродливее…

Всё нутро Альберта тут же возмутилось, и ему захотелось немедленно ответить. В самом деле, как может говорить о нем подобное совершенно непривлекательная лысая рогатая особа с впалыми щеками, острыми зубами и красной как помидор кожей? Но сейчас он сумел совладать со своим длинным языком и безмолвно проглотил обиду.

На горизонте нарисовался Гонк с большущей бочкой подмышкой и парой быстрых движений сначала закинул туда обломок меча, а после и самого человека. Не успел тот осознать, что происходит, как обнаружил себя на дне довольно глубокой бочки, из которой вряд ли смог бы выбраться без посторонней помощи. Сверху над ним возвышался подбородок цатэра – сначала на фоне багрового неба, а после – внутренней обшивки корабля.

Вдруг бочка сильно накренилась, и человек завалился на спину, стукнув себя коленом по зубам. Движение прекратилось. Альберт обнаружил себя внутри уложенной набок бочки так, что днище ее уходило в трюм, и лишь самая верхушка выглядывала внутрь салона корабля, полного легионеров. Он встал на четвереньки и осторожно выполз наружу.

Внутри корабль выглядел так же ужасно, как и снаружи: множество ржавых, кривых и острых деталей составляли большую часть интерьера. Никаких отсеков конструкцией предусмотрено не было: кроме небольшой отделенной кабины пилота, корабль от носа до хвоста просматривался насквозь. Сразу за кабиной вдоль стен протянулись огромные сидения для пассажиров, оснащенные удерживающим механизмом, а в конце транспортное средство плавно превращалось в небольшой склад, заставленный стойками с оружием, ящиками с пищей и кошмарно пахнущими бочками, в одной из которых и укрывался Альберт. Единственной выделявшейся деталью внутри корпуса были два огромных двигателя, разместившиеся ровно посередине салона и издающие тихий низкий гул.

– Разве мне нельзя было просто войти внутрь? – с некоторой долей обиды спросил человек у закреплявшего бочку с помощью цепи цатэра.

– Челнок – только для Воинов.

– Кто это придумал? Какая-то глупость… – пробормотал Альберт, пристраиваясь на краю бочки.

– Так сказал Алегроф, – холодно ответил Гонк, и в голове человека прозвенели лезвия, намекая, что продолжение этого разговора может привести к весьма плачевным последствиям.

Альберт примирительно вскинул ладони, а Гонк перекинул цепь через бочку, затем потянулся вслед за ней, и из кармана на рукаве куртки цатэра внутрь емкости с человеком выпало несколько бумажек. «Ой», – вырвалось у цатэра, и Альберт, нырнув на дно, достал их. «Дьярфонот 1566-37-22» – сообщала надпись на одной из них. В нос человеку ударил пряный аромат до сих пор не высохших чернил, а по трем круглым печатям можно было сделать вывод, что этот документ одобрило как минимум трое рейтаров. Сей величественный манускрипт гласил, что некто «Аль Берт», относящийся к виду «уродец мелкий», отныне приписывается к дьярфо; надлежащий уход за дьярфо, а также вся ответственность за любой совершенный сим дьярфо проступок накладывается на Гонка – цатэра, проживающего в имении номер…

– Почему я «уродец мелкий»? – раздосадовано воскликнул Альберт.

– Ну, я пытался объяснить, что твой вид называется «Чулавек», но регистор сказала, что это просто подвид «уродца мелкого», а я даже картинку принес! Поищи там… – оправдывался Гонк, и от совсем недавно сквозившего железного холода не осталось и следа.

Альберт перебрал бумаги и действительно обнаружил весьма топорно выполненный рисунок некоего лохматого существа, с безумным взглядом вывалившего язык и растопырившего в стороны пальцы. И пусть больше на клочке бумаги ничего не было, он не сомневался – подобное безобразие мог изготовить только Иверит. Хотя ему совсем не нравилось быть «дьярфо», он поймал себя на мысли, что никто из многочисленных легионеров, чьи спины он видел прямо сейчас перед собой, не называл его рабом.

Ловко орудуя длинными палками с крюком, несколько рейтаров закрывали задвижки на иллюминаторах, где не было стекла. Наблюдая за этим процессом, Альберт пытался понять, зачем и кому могла прийти в голову идея подобной конструкции, вопиющим образом нарушающая элементарные правила техники безопасности. Перспектива лететь куда-то на этом чуде инженерной мысли с каждым мигом нравилась ему всё меньше, и он совсем утратил подобное желание, когда цатэр, приветствовавший их с Гонком, торжественно объявил: «Всё, кости – в челнок!» Скандируя «Чел! Нок! Чел! Нок!», последние воины гурьбой ввалились внутрь, громко хлопнув за собой тяжелой дверью.

Подобно утробе гигантского зверя, заурчали мощные двигатели; Альберт почувствовал, как корабль оторвался от земли, и изо всех сил вцепился руками в края бочки. Вдруг правый двигатель прекратил урчать, сорвавшись на отрывистый стук, и тут же корабль стал шарахаться из стороны в сторону. Альберт услышал, как позади него в грузовом отсеке с грохотом посыпались ящики, с таким усердием сложенные легионерами. Что-то звонко ударило по металлу бочки.

– Мы же не упадем? – сорвавшимся голосом вскрикнул человек, в бессилии пытавшийся скрыть панику.

– Не должны. Не хотелось бы… – спокойно ответил Гонк и добавил, совсем не обнадежив: – В прошлый раз упали.

Частота ударов двигателя возрастала, и вот уже он подхватил мерное урчание коллеги, тряска прекратилась.

– Есть тяга! – послышалось из кабины пилота, а Альберт ощутил, как его словно втягивает внутрь бочки. Корабль стремительно набирал скорость, песчаные пейзажи проносились, искажаясь в мутном стекле огромных иллюминаторов, и вот раздался оглушительный хлопок, и человек, не удержавшись, кубарем покатился на дно емкости.

* * *

Карабкаясь вверх по скользким стенкам бочки, Альберт отметил, сколь легким оказался этот процесс, будто его вес сократился по меньшей мере вдвое и ему совсем не требовалось прилагать никаких усилий. Стремительно набравший скорость корабль столь же стремительно замедлил бег, и человек едва не вылетел из бочки, как ядро из бомбарды, но Гонк, выставив ладонь, поймал его. Полетные страсти стихали, и человек, до побелевших костяшек пальцев схватившись за край бочки, перевел дыхание.

В трапециевидном иллюминаторе, неспешно уменьшаясь, пылал яркий красный шар; через середину его медленно продвигалась тонкая алая нить. Сопоставив все последние события, Альберт недоверчиво спросил:

– Мы что, оттуда летим?

– Да, – кивнул Гонк. – Нравится Красная Звезда?

– Звезда?! – недоуменно захлопал глазами человек.

– Так называется, да. «Красная Звезда». Но это не звезда, это хитрость Алегрофа. Издалека выглядит как звезда, чтобы обмануть слабаков. Владыка Алегроф воистину непостижим…

Обитатель бочки, не отрывая взгляда от сияющего мира, соединял воедино кусочки пазла. Красные скалы, вздымаясь высоко над поверхностью, проводили через свое нутро яркое сияние расплавленного ядра планеты, отражаясь от верхних слоев атмосферы и создавая иллюзию звезды. Красные карлики – не только наиболее тусклые среди звезд, но и самые многочисленные, и посему, даже глядя на подобный объект в телескоп, никто бы не стал выделять его среди миллиардов таких же и уж тем более – приближаться столь близко, чтобы раскрыть обман. А ежели бы таковые храбрецы или безумцы нашлись, то отправившихся к поверхности «звезды» в песках уже поджидал Легион.

Вот какой мир создал для себя и своих детей Алегроф, и то была лишь малая толика всех невообразимых возможностей, коими обладали тысячекратно превосходящие богов древние могучие Ан`Одэры. Красная планета за стеклом была уже не больше апельсина, как вдруг корабль, доселе плавно скользивший, вдруг заскрипел и закачался, будто находился не в пустоте бескрайнего космоса, а посреди волн бурного океана. Цветные точки далеких звезд вытянулись в ломаные линии, точно охваченная штормом поверхность водной глади, а Красная Звезда стала отбрасывать многочисленные эфемерные тени, с каждым мгновением удваивавшиеся в количестве. Альберт лишь успел повернуться в сторону цатэра, как тот предупредил его вопрос:

– Всё в порядке, мы отошли достаточно далеко, и сейчас Родан готовится к скачку.

– А слыхали, народ, Родан-то взял рубчего! – крикнул сидящий неподалеку от них мэтэй, услышавший последние слова Гонка.

– Серьезно? – послышалось с другого конца корабля.

– Да! – довольно выкрикнул низким голосом из кабины пилот и помахал черным кулаком.

– Ровнее держи, гронвль-переросток! – рявкнул тэй с шипастым наплечником. Похоже, от этого космического шторма его укачивало.

Для легионеров происходящее явно не было в новинку, и Альберт успокоился. Сейчас он разглядывал своих попутчиков. Тут было по меньшей мере две сотни воинов, и, хотя отсюда ему не было всё достаточно хорошо видно, безрогих женских особей человек насчитал всего три, и все они были цатэрками. От мужчин они не отличались ни ростом, ни строением тела, ни чертами лица, и лишь голос их был немного мягче, да вместо длинных шипов их головы украшали скромные шишечки. Цатэров здесь было около трех десятков, их грузные фигуры занимали сразу два места, а рогатые головы едва не упирались в потолок корабля, но даже среди них был один, на чьем фоне остальные кошмарные чудовища меркли.

Огромный, крупнее любого среди присутствовавших здесь, с кожей цвета артериальной крови, он безмолвно смотрел в иллюминатор, не принимая участия в дурачествах товарищей. Тело его окутывала белая накидка из шкур диковинных зверей весьма специфического кроя. Сами шкуры сшиты весьма аккуратно, но вот лапы и хвосты торчали во все стороны, а полные клыков головы застыли в гримасах боли и ужаса, словно до сих пор испытывали невыносимые муки, причиняемые ужасным цатэром.

Корабль медленно стабилизировался, качка стихала, а все причудливые узоры за стеклом втягивались в одну единственную крошечную точку, покуда и она не растворилась в пустоте. Брови Альберта вздрогнули. Нет, конечно, путешествие на корабле Легиона было одним из самых ярких впечатлений в памяти человека, но подобную картину он уже видел. Тогда, давным-давно, когда только оказался на Красной Звезде. Но в те дни он считал это просто сном…

Вновь раздался громоподобный грохот, и картина за окном резко переменилась: теперь мужчина видел белые грозди облаков, протянувшиеся над широкой долиной. Зеленые хвойные леса пятнами выдавались на сером полотне тундры, испещренной тонкими блестящими нитями рек и озер, а вдали виднелись поблескивающие снежными шапками горные пики. Прилетели.

Едва челнок начал замедляться, сквозь него пронесся грозный рык:

– Первые! – и, не дожидаясь реакции со стороны названных товарищей, тэй в черном нагруднике и с отвратительно сердитой рожей резко дернул за рукоятку у одного из бортов. Оглушительный свист наполнил салон – несколько бортовых переборок отъехало в сторону, стремительно разгерметизировав его. Судно накренилось на десяток градусов, вынудив испуганного человека вновь крепко схватиться за края бочки, но вместе с тем предоставив прекрасный вид на поверхность неизвестной планеты.

Альберт смотрел с высоты, которую трудно было представить прожившему большую часть жизни в городе, где пять этажей – это уже небоскреб. Тем временем, удостоверившись, что несколько легионеров взобрались на небольшие лесенки вдоль борта, сердитый тэй вновь громко крикнул:

– Знамена! – и находящийся на противоположенном от него борту цатэр небрежным пинком ноги отправил в его сторону прямоугольный металлический ящик, доверху набитый самыми разными знаменами. Большинство из них были просто насаженной на палку темной алой тряпкой с вышитым, выкрашенным или попросту вырезанным на ней гербом, но попадались варианты и других цветов, и просто металлические гербы, украшенные черепами, когтями и костями.

– И мне одно бросьте! – прорываясь сквозь ветер, что было сил выкрикнул задорный голос. Заняв свободную лесенку, щуплый рейтар помахал рукой громогласному тэю и тут же поймал одно из чудных стягов.

Корабль наклонялся всё сильнее, и Альберт буквально вжался в бочку, опасаясь выпасть из нее. Он совершенно не разделял веселья рейтара.

– Эй, ты побледнел. Ты в порядке? – участливо окликнул человека Гонк.

– Да. Если мы не падаем. Мы же не падаем? – нервно донеслось из бочки.

– На этой высоте прыгают первые. Если хотят. Хочешь прыгнуть?

– Я?!

Тем временем странный цатэр неожиданно сбросил свою накидку, обнажив еще более устрашающее зрелище: змеей обвиваясь вокруг торса великана, толстый кожаный ремень был увешан черепами всевозможных созданий, среди прочих Альберт увидел и несколько весьма похожих на человеческие. Цатэр без лишних слов подхватил знамя из ящика, поднялся по лесенке, небрежно взялся рукой за верхний край корпуса и свесился наружу корабля.

– Приготовились! – продолжал драть глотку тэй в броне, но не успел он договорить до конца, как увешанный черепами громадный цатэр стремительно рухнул вниз. Не прыгнул, не шагнул, а беззвучно сорвался и, набирая скорость, удалялся прочь от челнока.

На полпути к поверхности цатэр метнул знамя вниз, и, громко хлопнув в воздухе, оно вмиг достигло каменистой почвы, расползаясь по ней пучком алых молний, через мгновение громом долетевших и до корабля. Ввысь узким столбом тотчас поднялся мощный воздушный поток, что подхватил тяжелое тело гиганта и, существенно замедлив падение, позволил приземлиться с приемлемой для столь могучего создания скоростью.

– Прыгай! – фоном услышал человек голос тэя, и остальные легионеры устремились вниз. Но Альберт не мог оторвать взгляда от места приземления цатэра. В том месте ввысь поднимался алый столп света, пронзающий небеса этого мира острым ножом воли Легиона.

– Ого… – протянул Альберт. – А почему он не дождался остальных?

– Так то ж Брåдог, талант, первый среди первых! – хмыкнул Гонк. – Ему приказы не нужны…

«Какое необычное имя…» – отметил про себя Альберт, явственно ощутив, что само имя этого воина словно было отдельным словом грозного языка Легиона. Гонк несколько мгновений провожал уходящих вниз прыгунов и, кивнув самому себе, объявил:

– Еще одно!

– Выбирай любое, Гонк! – пихнул ногой изрядно облегченный ящик сердитый командир прыгунов, и Гонк, выудив из него простой металлический герб на длинной палке, разбежался по лесенке и шагнул в пустоту. Приземление каждого прыгуна со знаменем сопровождалось раскатами грома, но до разрушительности Брåдога им было далеко.

Кружась по спирали в районе приземления легионеров, черный корабль медленно снижался, покуда с грохотом не шмякнулся о поверхность. Вновь попадали ящики в грузовом отсеке. Совсем не мягкая посадка. Тут же в салон влетела фигура Гонка и с довольным видом направилась к бочке. Цатэр вынес емкость из корабля и, уложив набок, объявил:

– Всё закончилось, вылезай!

Подхватив обломок меча, человек выполз наружу, желая как можно скорее ощутить твердую почву под ногами. В глаза ему ударил яркий свет, и, прикрываясь ладонью, Альберт зажмурился.

Перед глазами мужчины раскинулась обширная бурая равнина с редкими пятнами зелени невысокой травы. В голубых небесах среди немногочисленных белых тучек проносились множественные темные пятна птичьих стай. То тут, то там, пробиваясь сквозь мерзлую землю, над поверхностью вздымались хлипкие бледные кустарники тундры, но цвет… Какой цвет!

Проведя годы на Красной Звезде, человек совершенно отвык от подобных пейзажей; увиденное казалось ему неестественным – в тусклых, нежных оттенках полярной природы ему не хватало красного. Ему не хватало яркой багровой ярости доминанты Алого Легиона.

Изучая вторгшихся в свои владения, злобно завыл в ушах суровый северный ветер, проникая под грубое полотно рубахи и покрывая тело человека гусиной кожей. Под ногами вместо рыхлого теплого песка в босые ступни мужчины впивалась твердая холодная земля, и, вспоминая давно позабытые ощущения, Альберт задрожал.

– Зябко тут, да? – выпуская изо рта огромное облако бледного пара, ухмыльнулся Гонк. – В некоторых мирах довольно холодно, тут еще ничего. Но хорошо, что я взял сапоги…

Не отрывая взгляда от медленно плывущего над горизонтом бледно-желтого светила, Альберт размышлял над словами цатэра. «В некоторых»?

– Гонк… – осторожно заговорил человек. – А сколько миров ты уже видел?

– Так-то я не считал никогда… Не хочу хвастаться… Ну, я молодой цатэр, думаю, у меня всё еще впереди… – довольно скалился Гонк острыми зубами. – Но на моем счету уже как минимум две когорты… А то и все три!

Сердце человека дрогнуло. «Молодой цатэр», вот значит как… Всей его человеческой жизни едва хватило бы и на десятую часть… Всё больше Альберт осознавал истинные размеры Вселенной, но это знание разрывало его душу несоизмеримо больнее дубинок надсмотрщиков за рабами.

Он смотрел на солнце этого мира, далекую звезду. Нелепый неуклюжий корабль привез его сюда, совершил межзвездный перелет, что занял даже меньше времени, чем толкучка в пробке на песчаной дороге.

Но зачем они прибыли сюда?

Воины выгружали из корабля изрядно пострадавшие ящики с доспехами и оружием, пока человек прохаживался вдоль вонзенных в землю знамен. Полотна с треугольными гербами, цифрами «28» и схематическим изображением топора, разрубавшего сонм бесформенных точек и линий, неистово трепетали на ветру. От каждого в небо поднимался столп багрового света, что растворялся в голубизне небосвода. Некоторые были совсем тоненькой, едва заметной ниточкой, другие – крепкой колонной, но только в том месте, где знамя ушло в землю практически по самую верхушку, в месте, где с небес рухнул чудовищный Брåдог, глядя вверх, Альберт будто бы снова чувствовал себя под небесами Красной Звезды.

Впрочем, вне зависимости от силы проекции, возле любого из знамен было куда теплее, а суровый ветер обходил их стороной. Из челнока с недовольным выражением лица вышел тэй, который хотел бы дьярфо с ядовитым жалом, укутанный в меховую накидку Брåдога. Сие устрашающее одеяние с плеч гиганта было слишком велико для тэя, что и сам был вовсе не малышом, но сейчас, когда из этого самоходного, волочащегося по земле чума торчала только рогатая красная голова, продрогшему воину Легиона можно было лишь посочувствовать.

Громко гогоча, прямо над головами пронеслась стая птиц, а где-то вдали, над редколесьем, поднимался густой черный дым.

– Это отрубленная голова! Собрались! – крикнул разбредающимся по окрестностям легионерам широкоплечий цатэр, что, должно быть, был командиром сей нестройной ватаги. Нельзя сказать, что он был худшим кандидатом для этой роли, но, по мнению человека, некто годился для этого куда больше, особенно после того, как над продрогшей равниной разнесся грозный рык:

– Топоры!

От неожиданности Альберт подпрыгнул. Низкий, грубый, мощный голос Брåдога пробирал до костей посильнее ледяного ветра, и тут же ему захотелось бросить свой обломок и как можно скорее найти топор на замену.

Приказ? Нет. Просто для хрупкой, слабой человеческой души любое слово такого чудовища, как Брåдог, воспринималось приказом. Отогнав прочь наваждение, человек поспешил найти Гонка среди разбирающих оружие воинов. Большинство цатэров, последовав рекомендации жуткого товарища, вооружились большим полукруглым топором с усеянным треугольными шипами лезвием, сам же Брåдог взял по такому в каждую руку. Среди прочих не выделялся и Гонк, вооружившийся из общей кучи сим весьма примитивным изделием. «Странно… – подумал Альберт. – Ведь дома он держал куда лучшие образцы, почему тогда здесь… И где вообще находится это «Здесь»?» Оставив корабль позади, легионеры неспешно побрели в сторону поднимавшегося ввысь дыма.

Ежась и дрожа от холода, Альберт подскакивал на заросших мхом и лишайником кочках. Отойдя на существенное расстояние от вонзенных в землю знамен, человек не мог не заметить, насколько суровее стал климат, словно сама природа стремилась прогнать прочь вторгшихся в ее обитель захватчиков. Воины Легиона почти все облачились в разномастные доспехи из кожи, металла и даже дерева, но он до сих пор не понимал, с какой целью когорта прибыла в это столь негостеприимное место. И дабы наконец развеять пелену неизвестности, человек догнал единственного легионера, что не косился на него как на чудную диковинную зверюшку.

– Ну ты же говорил, в этой твоей «Сэ-Кон-Дэ» ты проводил вместе с воинами половину сезона… – задорно ухмыляясь, отвечал ему Гонк. – Я и подумал, почему бы тебе не делать то же самое с нами, в когорте! Считай, ты снова Сэ-Кон-Дар!

С каждым словом изо рта цатэра вырывалась целая дымовая завеса, что тут же рассеивалась налетавшими порывами ветра. Учения? Да, Гонк действительно говорил что-то про необходимость военных тренировок для Воинов, дабы те не выродились, но почему здесь? Дома, в «Сэконде», они упражнялись в беге, стрельбе, скалолазании, преодолении водных преград и множестве других полезных для солдата умений, но никогда при этом не выезжали на другую планету. Цатэр ведь обещал ему устроить испытание?

– Я думал, это будет что-то вроде поединка на арене… – рассеяно отозвался Альберт, перекрикивая обрушившийся на них порыв ветра.

– Нет, так было бы неинтересно! – рассмеялся Гонк. Если ему и было холодно, то гигант никоим образом этого не показывал, Альберт же весь продрог насквозь.

– Что мне нужно делать?

– Держись поближе к копьям и самое главное, постарайся не умирать! Это важнее всего! – дал ценный совет цатэр.

У человека осталось множество вопросов, но его внимание привлек какой-то шум.

Глухие удары раз за разом разносились над равниной. Топот? Пытаясь отыскать источник звука, в белесом мареве тумана Альберт разглядел приближавшийся к ним на большой скорости силуэт цатэра. Огромными скачками он несся над заиндевевшими полями, и Альберт подивился, как что-то настолько огромное и неуклюжее могло передвигаться столь быстро. С каждым скачком топот становился всё громче, и вот – всего в нескольких прыжках от них великан перешел на шаг. Вооруженный топором легионер в доспехах из кожи и ржавых пластин переводил дыхание. За спиной цатэра на ветру трепетала черная накидка с ярким алым рисунком головы зверя-слепыша и цифрами «59».

– Почему вас так мало? – вместо приветствия крикнул незнакомец.

– У нас только один челнок, – вышел ему навстречу командующий когортой цатэр Криг. Гиганты прошлись мимо рядов, окидывая друг друга оценивающим взглядом.

Криг, может, и уступал в обмундировании своему коллеге, но по свирепости точно дал бы тому фору. Впрочем, для Альберта все цатэры выглядели абсолютными чудовищами вне зависимости от размеров и оттенка кожи.

– А справитесь? – вновь заговорил незнакомец.

– У нас есть Брåдог, – кивнул тому Криг, и, бросив последний взгляд на самого заметного представителя воинства, цатэр, пожав плечами, громко, чтобы все слышали, объявил:

– Они знают, что вы здесь, но не нападают! Понятия не имею, на что они рассчитывают… Мы забросим горючку, считайте это сигналом к началу. Легион! – вскинул он над головой кулак в конце своей сумбурной речи.

– Легион! – хором отозвались воины с аналогичным жестом.

Незнакомец убежал, но долго еще в тумане содрогалась земля от могучей поступи. Когорта продвигалась дальше, пока туманная равнина не пошла под уклон, спускаясь в тихую лощину, в самом сердце коей, словно рана от невообразимых размеров ножа, зияла глубокая расщелина. Земля подле нее выглядела выжженой, хлипкие кустарники скрючено клонились к почве, даже птицы, столь многочисленные, не пролетали над этим местом. Где-то вдали, в тумане, по другую сторону ущелья человек с трудом разглядел множество рогатых фигур – то должно быть другая когорта Легиона, и это о них говорил незнакомец.

Послышалось три отрывистых щелчка, и в небе ввысь устремилось то же количество черных точек. Поднимаясь над туманом, они быстро теряли скорость, и вот уже летели обратно к земле, вновь ускоряясь. Один из объектов ударился о землю, громко хлопнув и тотчас обратившись озером бушующего пламени, но другие два влетели прямо внутрь расщелины. Раздались два приглушенных хлопка, и из бреши неудержимым фонтаном, гейзером, бьющим на высоту полусотни метров над щелью, поднялся густой столп черного, искрящего, пульсирующего дыма. Следом прилетел и озлобленный вой сотен чудовищных голосов.