Текст книги "Неподражаемый доктор Дарвин"

– Полагаю, вы подобное мнение не разделяете?

– Нет. Вот брат Ричарда Брэндон и в самом деле верит в предзнаменования, демонов и волшебные явления. А Ричард был скептиком. Хотя вместе с тем человеком опрометчивым и непрактичным. Казалось даже, что, за исключением его старых друзей, он гораздо больше любит животных, чем людей.

– И все-таки он ухаживал за вашей дочерью и завоевал ее сердце?

Милли печально улыбнулась.

– Скорее она за ним ухаживала. Помнится, они впервые встретились на Бодминской ярмарке – в тот вечер Кэтлин ни о чем другом не говорила. Сказала, мол, заглянула в глаза Ричарду и увидела его душу. Его арест, а потом и гибель всего три месяца спустя разбили ей сердце.

– Подлинная трагедия. Для кого угодно, – негромко произнес Дарвин и положил руку на плечо Милли Мередит. – Еще один только вопрос, если позволите, и я умолкаю. Видно, как волнуют вас эти воспоминания.

– Не стану отрицать. Но вы приехали, чтобы помочь мне, и я должна выполнить свою часть. Спрашивайте.

– Ричард Данвелл убил человека, Уолтера Фоулера. Это идет вразрез всему тому, что вы о нем рассказали.

– Некоторые вещи доводили его до бешенства, почти до безумия. Судя по всему, тот человек избивал хромую собаку. Ее потом нашли издыхающей, а ее хозяина, Уолтера Фоулера, мертвым.

– Но ведь если бы Данвелл объяснил последовательность событий…

– Он пытался все скрыть. Тело Фоулера оттащили прочь и спрятали в кустах утесника. Рядом был зарыт окровавленный нож Ричарда с его монограммой. – Милли сглотнула. – Кроме того, слуга нашел в комнате Ричарда одежду в пятнах крови. Эразм, нельзя ли…

– Понимаю. Вы и так оказали бесценную помощь. Мы больше не будем говорить об этом. – Дарвин опустился на кровать, его круглое лицо стало задумчивым, глаза глядели куда-то вдаль. – Вы дали мне вдоволь пищи для размышлений. Если не возражаете, теперь я попробую повертеть факты в голове так и этак. И будем ждать, что принесет нам завтра. Но прежде чем вы удалитесь, мне бы очень хотелось получить еще кое-что: общий план Данвелл-Холла.

– Изнутри?

– И изнутри тоже, если можно. Но, что куда важнее, мне надо знать, где расположены псарни.

Утро выдалось свежим, дул порывистый и сырой западный ветер. Едва рассвело, Дарвин уже стоял у окна, полностью одетый. За спиной у него, кашляя и отплевываясь, сидел на кровати полковник Поул.

– Прах побери, Эразм, будить человека посреди ночи, когда у него в жилах не кровь, а водица, а кишки и вовсе…

– Горячий чай на комоде. Я позволил вам спать до последней минуты.

– Ну да. И разбудили, когда я смотрел лучший сон за год: я в мундире, Мидлтаун в огне…

– Джейкоб, мне нужна ваша помощь. И срочно. Пони уже запряжен, двуколка ждет. Через пять минут надо пускаться в путь.

Поул мгновенно выскочил из постели. Ночная рубашка хлопала вокруг тощих ляжек.

– Дьявол, где моя одежда? Охотитесь на призрак? Хотите, чтобы я ехал с вами?

– Не в первую поездку. Она продлится недолго, примерно с полчаса. Но когда я вернусь, буду крайне признателен, если вы составите мне компанию.

– Я буду готов. Ваш завтрак тоже.

Однако к тому моменту, как перед гостиницей «Якорь» снова зацокали копыта пони, прошел почти час. Джейкоб Поул, стоявший у двери в наглухо застегнутом пальто и с обмотанной шарфом головой, недоуменно уставился на докторового спутника.

– Иисусе! Это же как там его?..

– Гарвей.

– Вы украли у Данвелла собаку!

– Одолжил. Залезайте, Джейкоб.

– Погодите минуточку. Корзинка с едой. Стоит внутри, чтоб не стыло. – Поул заторопился в гостиницу и, появившись вновь через несколько секунд, уселся в двуколку рядом с бассетом, который обнюхал увесистую плетеную корзину и завилял хвостом. – Убери нос! Эразм, у вас появился соперник.

– Ему тоже причитается законная доля. Если я прав, песику предстоит задача не меньшая, чем нам.

– Что ж, он-то, может, и знает, что вы затеваете, а я – так нет. Полноте, старина. Будь я проклят, если соглашусь блуждать в потемках, когда даже псу все известно.

– Если бы вы хоть минуту помолчали, Джейкоб, вам все стало бы ясно. – Джейкоб тряхнул поводьями, и двуколка двинулась с места. – Слушайте же…

Поездка от Данвелл-Коув до Сент-Остелла заняла меньше сорока пяти минут. По истечении этого времени корзинка с провизией почти опустела, бассет грыз сочную косточку от окорока, а Джейкоб Поул с сомнением покачивал головой.

– Не знаю, не знаю. Вы сложили два и два и получили двадцать.

– Нет. Я вычел два из двух и получил ноль. Иных возможных объяснений тому, что мы знаем и слышали, просто не существует.

– А если вы ошибаетесь?

– Придется снова пошевелить мозгами. По крайней мере от этого эксперимента никакого вреда не будет.

Они приближались к каретному двору. Там было еще тише, чем даже вчера днем.

– Никого.

– Терпение, Джейкоб. Джек Трелани очень скоро будет здесь, если только собирается сдержать слово и поспеть в Данвелл-Коув к восьми. Оставайтесь сидеть, а когда он появится, подзовите его.

Дарвин ухватил пса за кожаный ошейник и слез, встав за коляской, чтобы их не было видно с дороги. В тишине слышалось лишь пыхтение бассета.

– Идет, – проворчал Поул минут через пять. А затем повысил голос: – Мистер Трелани! Вы сегодня едете в Данвелл-Коув?

– Да, сэр. Хотите поехать?

Дарвин не двигался, пока тяжелые башмаки не застучали по мостовой совсем рядом с коляской. Тогда он выпустил пса и шагнул из-за двуколки.

Бассет не терял времени. Стрелой метнувшись к Трелани, пес принялся восторженно прыгать вокруг, норовя ткнуться мордой в лицо и бешено виляя хвостом. После первой тщетной попытки отпихнуть пса незадачливый кучер сдался и терпеливо сносил эти неуклюжие ласки.

– Видите, мистер Трелани, – негромко произнес Дарвин, – человек может покрасить лицо в более темный цвет. Может скрыть глаза под черной повязкой и накладными бровями. Может сделать губы толще и краснее при помощи кошенили или еще какого-то красителя. Может даже изменить голос и осанку. Однако изменить свой запах так же трудно, как заставить собаку отзываться на новую кличку.

Трелани словно врос в землю. Взгляд его единственного здорового глаза несколько долгих секунд был обращен на Дарвина, а потом переметнулся на дорогу.

– Бегите, если хотите. – Доктор показал на Поула. – Ни я, ни мой спутник не в состоянии поймать вас. Но неужели вы хотите всю жизнь так и провести в бегах?

– Я не могу бежать. Не могу, пока Кэтлин Мередит собирается выйти замуж за Брэндона Данвелла. – Смуглое лицо исказилось от муки. – Тут дело не в ревности, сэр, и не в зависти. А в том, что… нет, не могу.

– Из лояльности к Брэндону? Вам и не обязательно ничего говорить, я сообщу вам свое независимое мнение statim. [27]27
  Тотчас, немедленно (лат. ).


[Закрыть] Я понял, что с ним, едва он вошел в «Якорь».

– Вы все знаете!

– Манера опускать ноги с топотом, как будто он их не чувствует. Потеря равновесия в темноте, заставляющая затворяться в своих покоях и выходить на улицу только при свете дня. Необходимость вцепляться во что попало, чтобы стоять ровно. Очевидные симптомы tabes dorsalis. [28]28
  Прогрессирующее истощение спинного мозга (лат. ), характерно для третичной стадии сифилиса.


[Закрыть] Ваш брат дорого заплатил за беспутства юных лет. Он страдает от сифилиса, причем в запущенной стадии locomotor ataxia. [29]29
  Локомоторная атаксия (лат. ), неспособность двигаться координированно.


[Закрыть]

– А Кэтлин…

– Здорова. Он не должен жениться ни на ней, ни на какой другой женщине. И я непременно позабочусь об этом.

Собеседник доктора вздохнул, мускулы у него на лице чуть расслабились.

– Это единственное, что меня волнует. Во всем остальном отдаюсь в ваши руки. Много ли вы знаете?

– Знаю-то мало, но многое подозреваю, а предположить хочу и того больше. Например, вчера вечером я догадался, что бассет раньше принадлежал вам. Кто, кроме студента-медика вроде вас, назовет пса Гарвеем в честь бессмертного Уильяма Гарвея [30]30
  Уильям Гарвей (1578—1657), английский естествоиспытатель и врач.


[Закрыть], открывшего кровообращение? Ваш брат мог забрать себе вашу собаку, но не мог сменить ей имя. И кто, кроме студента-медика, мог бы без особого труда раздобыть чужое тело, когда ему срочно требовался труп, чтобы беглеца перестали искать? Еще прежде я удивлялся одной несообразности. Мне сказали, что в округе вы известны под прозвищем Вонючка Джек. Однако я нарочно придвинулся к вам почти вплотную, но никакого запаха не почувствовал.

– Когда приходилось бывать в Данвелл-Холле, я старался перебить свой природный запах, чтобы Гарвей меня не учуял. И мне это удалось, хотя, кажется, ценой некоторого ущерба для своей репутации. – Трелани сдвинул повязку на лоб. Его карие глаза смотрели смиренно и ясно. – Хорошо. Признаюсь. Я Ричард Данвелл. Вы, по всей видимости, проницательный врач, но не судья. Вы собираетесь арестовать меня? А если нет – то что?

– У меня имеется некий план. Краска у вас на лице очень стойкая?

– Ее можно смыть скипидаром. Вот с наклеенными бровями будет потруднее.

– Ничего, ножницы справятся. Нам троим нужно кое-что очень серьезно обсудить – только зайдемте внутрь. Не хочу, чтобы нас заметили.

Прежде чем жениться на девушке, погляди на ее мать.

Однако на Кэтлин и Милли Мередит сия народная мудрость пасовала. Стоя перед гостиницей «Якорь» в бледном свете холодного хмурого полудня, мать с дочерью поражали контрастом: Милли, вся в ямочках, светловолосая, низенькая, цветущая и пышная, как молочница, – и Кэтлин, высокая и величавая, точно галеон при всех парусах на легком бризе, по-цыгански смуглая, с четкими скулами и со сверкающими черными глазами.

И все же, думал Дарвин, восхищаясь обеими женщинами из своего укрытия, быть может, старинное правило не так и ошибается. Влюбиться в любую из них было проще простого. Даже слепой – и тот заметил бы, с каким восхищением Брэндон Данвелл подсаживал Кэтлин в карету, прежде чем забраться туда самому. Жених с невестой уселись бок о бок, Кэтлин помахала рукой матери, и Милли вернулась в гостиницу. Девушка закрыла окно, и кабриолет, на козлах которого примостился Джейкоб Поул, неспешно покатил в сторону Сент-Остелла.

Через минуту Дарвин уже карабкался в конюшне на лошадь. В седле дородный доктор выглядел не слишком уверенно. Когда кабриолет скрылся из виду, из глубины конюшни, ведя в поводу коня, выбежал второй человек.

Худое лицо его носило неестественно бледный оттенок, характерный для тех, кто только что сбрил окладистую бороду. Карие глаза под стриженными бровями глядели озабоченно и тревожно.

Преображенный Ричард Данвелл в мгновение ока вскочил в седло.

– Надо спешить!

Дарвин не ослабил хватки на узде своей лошадки.

– Напротив, как раз спешить-то мы не должны.

– Но полковник Поул…

– Прекрасно знает, что делать. На него можно всецело положиться. Мы последуем за ними – с осторожностью. Если Кэтлин или ваш брат заметят нас, все пропало.

Он пустил лошадь по пустынной дороге, которая вела к Сент-Остеллу.

– Кэтлин еще ничего не знает?

Ричард Данвелл нагнал доктора и ехал с ним рядом.

– Не знает. Мне очень хотелось довериться ей и Милли, но я боялся, что они не сумеют притворяться. Терпение, мой друг. Сыграйте вашу роль как следует – и очень скоро необходимость притворяться отпадет сама собой.

– Дай-то Боже.

Лицо Ричарда было мрачно и сосредоточено. Всякий раз, как всадники выезжали за поворот или поднимались на холм, он нетерпеливо впивался взглядом в дорогу впереди. Наконец молодой человек негромко вскрикнул и пустил коня в галоп. Примерно в четверти мили от них стоял кабриолет. Джейкоб Поул слез с козел и дожидался друзей возле кареты.

Дарвин следовал за более пылким спутником неспешной трусцой. К тому моменту, как он добрался до экипажа, дверцы были уже открыты и Ричард Данвелл с бесконечной нежностью вынимал оттуда бесчувственную Кэтлин. Упав на колени, он держал девушку в объятиях, голодными глазами глядя на ее застывшее лицо.

– Не сейчас, дружище. – Дарвин сполз с седла. – У вас есть другие обязанности. Исполните их – и сможете всю жизнь любоваться этими чертами. Только спешите!

Ричард Данвелл кивнул и бережно положил Кэтлин на траву. Доктор поддерживал голову девушки.

– Вы ведь объясните?

– Как только она проснется. – Дарвин передал ему какую-то склянку. – Морская вода с примесью полыни и асафетиды. Отвратительно, но необходимо. А теперь ступайте. Джейкоб ждет. У вас мало времени.

Молодой человек кивнул и направился к экипажу, но Дарвин уже не смотрел на него – все внимание доктора было сосредоточено на Кэтлин. Скоро он заметил, что дыхание ее чуть изменилось.

И как раз вовремя! Вдали еще слышался скрип колес, когда ресницы спящей красавицы задрожали. Доктор поднес к ее лицу флакон с нюхательной солью и наклонился поближе. Веки девушки чуть приоткрылись.

– Не бойтесь, Кэтлин. – Доктор говорил медленно и отчетливо. – Я друг вашей матери и вашего дяди Джейкоба Поула. Никакой опасности.

Блестящие черные глаза обратились на него, силясь сфокусироваться на круглом дружелюбном лице.

– Кто вы?

Слова звучали слабым шепотом.

– Эразм Дарвин. Я врач.

– Брэндон…

– Его здесь нет.

– Но ведь всего секунду назад он держал меня за руку – в коляске. – Кэтлин приподняла голову, обшаривая взглядом дорогу вдоль моря и пустынные утесы. – А теперь…

– Знаю. – Дарвин помог ей подняться на ноги и убедился, что она может стоять. – Все хорошо. Мне нужно многое рассказать вам, и уверен, вы обрадуетесь вестям. Но сперва, как только у вас чуть прояснится в голове, надо завершить еще одно не слишком приятное дело. Когда вы будете готовы, мы с вами немного проедемся верхом. Лошади ждут.

Даже в полдень воздух был свеж, а резкий ветер с моря лишь нагонял холода. Брэндон Данвелл накрепко закрыл окна, но все равно ощущал озноб. Он взял руку Кэтлин, зевнул – и вдруг передернулся. Рука, что он сжимал, казалась влажной и склизкой.

Брэндон повернулся к невесте, но в ужасе отшатнулся. Кэтлин исчезла. Он держал руку мужчины!.. Бледного незнакомца, мокрые волосы которого свисали со лба, а темная, сочащаяся влагой одежда липла к телу, как саван.

Незнакомец улыбнулся мертвенной улыбкой, обнажив почернелые зубы.

– Приветствую тебя, братец.

– Ричард!

Брэндон со сдавленным воплем выпустил ледяную руку и отшатнулся к стенке кареты.

– Воистину Ричард. Осужденный убийца. Даже в могиле мне нет покоя. – Призрак придвинулся ближе. – Ни мне, ни тебе не знать покоя, брат, – если ты не сознаешься.

– Нет! Я ничего не делал! Не трогай меня!

Белесая рука с острыми, хищными пальцами тянулась к его лицу, от нее исходил запах сырости и тления. Брэндона затошнило.

– Ничего? – Рука застыла в нескольких дюймах от щеки Брэндона. С отвисшего рукава стекала вода. – Убийство Уолтера Фоулера ты называешь «ничем»? Я принес тебе от него привет… и проклятие.

– Это не я! – Дыхание вырывалось из груди Брэндона резкими, судорожными всхлипами. – То есть так получилось, но я не виноват. Спроси Фоулера. Это был несчастный случай – ссора. Я не хотел, чтобы он умирал, – Голос его сорвался на крик. – Пожалуйста, ради Бога, не трогай меня!

– Одно объятие, Брэндон. Неужели ты откажешь в одном-единственном объятии любящему брату, с которым так долго был в разлуке? Там, где обитаю я ныне, не до поцелуев. – Мокрая фигура придвинулась ближе. – Давай же, один поцелуй на память. Даже если ты не хочешь признаться, ты все равно остаешься моим маленьким братиком, которого я всегда любил и защищал.

Ричард Данвелл поднял руки, раскрывая объятия. Брэндон испустил пронзительный вопль и рванулся в сторону. Открыв дверь экипажа, он на всем ходу полетел вниз головой на дорогу. Но, по всей видимости, не расшибся, поскольку через миг уже вскочил и, пошатываясь, ничего не видя перед собой, побежал к отвесным прибрежным скалам.

Ричард Данвелл подождал, пока карета остановится. Шагами почти столь же нетвердыми, как у его брата, он подошел к сидевшему на козлах Джейкобу Поулу.

– Вы слышали?

– Каждое слово, – угрюмо отозвался полковник. – Признание частичное, однако и такого более чем достаточно.

– Он говорит, это несчастный случай.

В тоне Ричарда звучало отчаянное желание поверить, ко Поул покачал головой.

– Подумайте о том, что произошло после. Ваш нож со следами крови. Окровавленная одежда в вашей комнате в Данвелл-Холле. Все это свидетельствует об умысле, а не о несчастном случае. А потом – молчание. Даже когда его родной брат стоял у подножия виселицы!

Ричард вздрогнул, но причиной тому был не только холодный ветер, пронизывающий мокрую одежду насквозь.

– Вы заставляете меня признать то, что я бы предпочел отрицать. И все равно он мой брат. Я не хочу видеть его в петле. Что теперь?

Поул кивнул на двух приближающихся лошадей.

– Не могу сказать. Зато у доктора Дарвина всегда есть наготове план – или добрая дюжина.

Впрочем, с планами пришлось несколько минут подождать. Ричард Данвелл помог Кэтлин слезть с седла, и влюбленные в нерешительности застыли на жалящем ветру напротив друг друга. Ни один не мог вымолвить ни слова. Наконец Кэтлин с отвращением сморщила носик.

– Ах да, мне следовало вас предупредить, – промолвил Дарвин. Ему по крайней мере хватало жизнерадостности на всех.Эта вонь не просто так, а специально – и временно.

Чары распались. Кэтлин покачала головой и улыбнулась.

– Пусть он и пахнет, как могила, мне все равно. – И добавила, понизив голос и предназначая свои слова одному только Ричарду: – Лишь бы ты сам в ней не лежал.

– А до этого, я уверен, еще очень долго. Дарвин шагнул вперед, отстраняя их друг от друга.

– Но как? – Кэтлин перевела взгляд с Ричарда на карету. – Про убийство и признание я понимаю, но воровство…

– Терпение, мисс Кэтлин. Еще хватит времени на ответы – чуть позже. – Доктор взглянул в лицо Ричарду. – Надо бы идти за ним следом, и поскорее. Вы или я?

– Наверное, идти следует мне. – Молодой человек обвел взором пустынные скалы, среди которых скрылся его брат. – Только сперва я должен узнать одну вещь. Неужели Брэндоном руководила примитивная алчность, желание завладеть фамильным поместьем?

– Нет. – Дарвин взял Ричарда Данвелла за руку. – И сам факт, что вы спрашиваете об этом, говорит мне, что пойти вслед за Брэндоном должен кто-нибудь другой – чтобы вам не пришлось вторично предстать перед судом за убийство, причем на сей раз из неподдельной ревности. Брэндона надо пожалеть, однако это не та жалость, которую можно ждать от вас. Он возжелал того, чем обладали вы, только предмет его вожделения нельзя измерить в золоте, рубинах или же фамильных имениях. Он обретается в девичьих глазах. – Доктор взял руку Кэтлин и вложил ее в ладонь Ричарда. – Возвращайтесь же в гостиницу вместе с Джейкобом. Оставьте здесь лошадей. Если я не вернусь через два часа, можете делать вывод, что я… нуждаюсь в помощи.

И он, не оглядываясь, направился вдоль утеса, на ходу обшаривая глазами серую линию неба, каждый каменный выступ, каждый подернутый мхом курган впереди. Погода все ухудшалась, леденящий ветер нес над волнами клочья тумака. У подножия скал плескались белые волны, чернели выступающие над водой валуны. Меж оставленных приливом луж одиноко бродили чайки. Даже рациональному взору Дарвина нетрудно было населить этот унылый пейзаж беспокойными духами утонувших моряков. Суеверного же Брэндона Данвелла внезапное появление брата близ места, откуда тот некогда бросился на верную гибель, наверняка повергло в неудержимый ужас.

Физическое состояние Брэндона не позволяло ему убежать далеко. Дарвин наткнулся на распростертое на самом краю обрыва тело. Несчастный лежал, закрывая голову руками. Он не слышал шагов доктора и содрогнулся, когда на плечо ему легла чья-то рука.

– Мужайтесь, дружище, – негромко произнес Дарвин. Брэндон был так испуган, что даже не обернулся. – Тот, кого вы видели в карете, вовсе не призрак из потустороннего мира. Ваш брат Ричард жив. Он явился вам таким образом лишь для того, чтобы вынудить у вас признание – которое вы и сделали.

Брэндон приподнялся и устало покачал головой. Но отрицать уже ничего не мог и через несколько секунд вновь поник, уткнувшись лицом в ладони.

– Ричард жив. Значит, я мертв. – Голос его звучал безжизненно.

– Только если сами захотите умереть. – Дарвин заговорил бодро и деловито: – Вы очень больны, но, хотя исцелить вас нельзя, лечить все же можно. И если я не в силах предложить вам здоровья, надежду предложить я вам могу.

– Надежду. – Данвелл поглядел на доктора. В усталых, покрасневших глазах читались отчаяние и крайнее изнеможение. – Надежду протянуть еще ровно столько, чтобы сплясать в воздухе… Уж лучше покончить со всем здесь и сейчас.

– Что ж, выбирать вам. – Однако Дарвин покрепче ухватил куртку Данвелла, усаживаясь рядом с ним на черном каменном обрыве. – Только знайте, что ваш брат не из тех, кто ищет мести…

– Уолтер Фоулер…

– Лежит в могиле. И не восстанет из нее, что бы мы ни делали. Разумеется, Ричард должен получить поместье и доказать свою невиновность. Но письмо за вашей подписью, отправленное перед тем, как вы навеки покинете эти края…

– Больной и без гроша в кармане.

– Вы знаете вашего брата лучше, чем я. Неужели даже после того, что вы ему сделали, он отошлет вас чахнуть и умирать в нищете?

Брэндон молча покачал головой, глядя на поднимающийся туман.

Дарвин кивнул.

– У вас есть при себе деньги? Тогда берите одну из ждущих на дороге лошадей и скачите в гостиницу в Сент-Остелле. Я поговорю с Ричардом и завтра навещу вас. С бумагой и чернилами.

Брэндон тяжело вздохнул и с усилием поднялся на ноги. Дарвин не спускал с него взгляда, пока они не отошли достаточно далеко от обрыва.

– Я поступлю, как вы сказали. – Выцветшие глаза Данвелла смотрели в ярко-серые глаза Дарвина. – Но одного все равно не понимаю. Почему вы так стараетесь ради меня, убийцы, преступника?

– Потому что я тоже когда-то взглянул в лицо женщине – и пропал. – Доктор глядел в видимую ему одному пустоту. – И думаю, что сделал бы все что угодно – абсолютно все, пусть даже самое ужасное, – лишь бы завоевать ее.

– Она вышла за другого?

– В конце концов да. Но мне повезло. Я завоевал Мэри, и она спасла меня от моего худшего «я». Семь лет назад она умерла. – Дарвин пожал тяжелыми плечами, отгоняя внезапную дрожь. – Семь лет. Но наконец я понял, что жизнь продолжается. Как будет продолжаться и ваша.

С неба заморосил мелкий дождик. Двое мужчин молча, плечом к плечу брели к терпеливо ждущим лошадям.

Возможно, в пору было ликовать, но атмосфера в «Якоре» царила отнюдь не праздничная. По просьбе Дарвина гостям Милли Мередит отвели отдельную комнату в глубине гостиницы. Доносящиеся из общего зала громкие радостные голоса и звон посуды на кухне лишь усугубляли нависшую над длинным столом отчужденность.

Ричард Данвелл сидел у стены напротив Кэтлин. Он тщательно вымылся, беспощадно расправившись с последним остатками следа могильной затхлости, и добела оттер зачерненные зубы. Брюки и сюртук, которые он одолжил у Джейкоба Поула, оказались ему чуть-чуть длинны, так что рукава свисали ниже запястий. Не в настроении ни есть, ни разговаривать, молодой человек поглаживал льнущего к его ногами бассета Гарвея и жадно следил за каждым движением своей нареченной.

Дарвин устроился рядом, напротив Милли. Джейкоб Поул, сбоку от него, в самом конце стола, обеспечивал связь с кухней. По его команде в комнате непрерывным потоком появлялись блюда и напитки, основную часть которых Дарвин уничтожал в одиночку. К доктору вернулось хорошее расположение духа, и он казался исключением среди своих подавленных и невеселых сотрапезников.

– Я видел, но не понял, – говорил он. – Едва на сцене появился «Джек Трелани», я сразу же обратил внимание на его желтые пальцы и ногти и предположил, что они окрасились от постоянного употребления табака. Но трубки-то при нем не было и в помине, он не курил и не жевал табак. – Доктор повернулся к Данвеллу. – По словам слуг в Данвелл-Холле, вы проводили много часов за какими-то непонятными занятиями, принимали очень странных гостей с Континента и вообще баловались «черной магией». А какое занятие, на взгляд слуги, чернее алхимии? Пятна на ваших пальцах оставлены кислотой – ведь правда же? – в результате алхимических опытов. Ричард кивнул.

– Сначала во Франции, потом уже здесь. Это соляная кислота, следы сходят очень медленно.

– Я сотни раз видел их на пальцах нашего друга мистера Пристли. – Дарвин покачал головой в припадке самокритики. – Они уже сами по себе должны были мне все сказать. Так нет же, вместо того чтобы пустить в ход мозги, я продолжал идти по ложному следу и предполагать, будто в еду или питье подмешали какое-то снотворное.

Миллисент Мередит восхищенно взирала на доктора, но вдруг поймала на себе взгляд Джейкоба Поула. Полковник нахально ухмыльнулся.

– Понимаю, Милли. Эразм такой. Я сам проходил это сотни раз. – Он повернулся к Дарвину. – Уверен, что вам с Ричардом все кажется ясным как день, однако позвольте заметить: простые смертные вроде нас с Милли по-прежнему томятся в темноте. Простыми словами, Эразм, и подоходчивее. Когда я правил каретой, я выполнил в точности, что мне сказали, а потому теперь знаю, кто был призраком, – Ричард, разумеется. Но хоть убейте, не могу сказать, как он это проделывал.

Милли энергично закивала.

– Мой собственный вопрос. Как мог он проходить через стенки дилижанса, да еще так, что его никто не замечал?

Дарвин приподнял брови и вопросительно поглядел на Данвелла. Тот качнул головой.

– Не проходить, а просачиваться. Потому что на самом деле призрак был простым газом. Прославленный месье Лавуазье демонстрировал его мне в Париже. Этот газ крайне легко готовится, обладает слабым сладковатым запахом, от него люди сперва веселятся, а потом быстро теряют сознание. Вот что вы, полковник Поул, впустили в кабриолет, когда там находились Брэндон и Кэтлин. Я экспериментировал – на себе – и выяснил, что на коротких сроках этот газ совершенно безопасен. Как только пассажиры засыпали, в запасе оставалось добрых пять минут, прежде чем свежий воздух из раскрытой двери привел бы их в чувство.

– И опять-таки доказательство было прямо у меня перед носом – а я его проигнорировал, – нахмурился Дарвин, запихивая в рот глазированную сливу. – Второе ограбление – дождь стеной. Пассажиры отсырели. Но ведь дилижанс не протекает – я сам осматривал. Значит, там кто-то побывал. А если пассажиры этого не видели, значит, они спали.

– Но для чего вообще эти грабежи? – Милли смутилась еще пуще прежнего. – Ей-богу, Ричард, ведь не для того же вы приехали из Франции, чтобы грабить своих же родственников? А вдруг вас бы поймали?

– Поймали на воровстве того, что и так по справедливости принадлежит ему? – В первый раз за все время вступила в разговор Кэтлин. Высокие скулы ее чуть порозовели. – Он имел полное право брать…

– Нет, Кэти. – Ричард Данвелл сжал руку нареченной, взглядом призывая к молчанию. – Я и вправду крал, просто потому, что мне нужны были деньги, чтобы оставаться здесь. Когда я ехал сюда, то не думал задерживаться надолго. Хотел лишь взглянуть на тебя и убедиться, что все хорошо. Твое лицо сказало, что это не так. А стоило мне увидеть Брэндона и понаблюдать за его походкой, я понял, что просто не могу уехать.

– Походка Брэндона? – Милли Мередит бросила на Дарвина пораженный взгляд, в котором забрезжило понимание. – Счастье и здоровье…

Доктор важно кивнул.

– Кэтлин повезло вдвойне – даже втройне. Она избежала чудовищного союза и выйдет замуж за здорового и честного человека.

– Довольно-таки честного. Но не совсем. – Поул щелкнул пальцами и повернулся к Данвеллу. – Полноте, Ричард, признайтесь. Вы подговорили юного Джорджи с каретного двора солгать ради вас. Он сказал, что вы уже давно водите карету из Сент-Остелла в Данвелл-Коув, чем убедил меня, что вы-то по крайней мере не призрак.

Данвелл нахмурился.

– Джорджи так и сказал? Даже не знаю, как объяснить его слова. Говорю же вам, я прибыл в Англию чуть больше двух месяцев тому назад, услышав о готовящейся свадьбе. И я ничего не говорил Джорджи.

– То есть он соврал по собственному почину?

– Да нет, Джейкоб. – Дарвин съел все, что находилось в поле видимости, и теперь благостно откинулся на спинку стула, пожирая глазами Милли Мередит – нельзя сказать, что к ее неудовольствию. – Сперва я, как и вы, был озадачен двуличностью Джорджи. Но потом понял, что парень не лгал. Он сказал чистую правду – по своим понятиям.

Дарвин показал на бассета, который растянулся у ног хозяина и блаженно лизал его руку.

– Разве для десятилетнего мальчишки – или собаки – два месяца не равны целой вечности?