Текст книги "Тайные общества всех веков и всех стран"

Уничтожение общества

Законы общества, подобно законам почти всех обществ, не были написаны, а передавались по устному преданию, но члены Гардуны вели летопись, в которой вкратце записывались их деяния. Эта книга, теперь лежащая в архивах севильских трибуналов и которая с другими документами была захвачена в доме великого мастера Франциска Кортина в 1821 г., послужила основанием обвинительному акту против общества в суде. Из этой книги оказалось, что Гардуна имела отделения в Толедо, в Барселоне, в Кордове и многих других испанских городах. Она обнаруживала также тесную связь общества со священной инквизицией до XVII столетия. В списке преступлений похищение женщин, по большей части по наущению святых отцов инквизиции, составляет одну треть, убийства – другую треть, а грабежи, ложное свидетельство или доносы дополняют список. Книга еще дала способ властям арестовать многих членов общества, которые были судимы немедленно, и 25 ноября 1822 г. последний великий мастер и шестнадцать главных его последователей искупили свои преступления на эшафоте, воздвигнутом на торговой площади в Севилье, и теперь Гардуна живет только в разбойничьих шайках, которые еще иногда встречаются в ущельях испанских гор.

Союзы французских ремесленников

Образование ремесленных союзов

Начало корпораций ремесленников относится к тому времени, когда притесненные работники и пренебрегаемые горожане пожелали воспротивиться феодальному грабежу, обеспечить себе плоды собственного труда, распространить свое ремесло, увеличить свои барыши и установить между собой дружелюбные отношения. Но эти древние корпорации, восставая против аристократического происхождения и богатства, тем не менее не освободились от олигархического духа. В первой половине средних веков работник не отделялся от своего хозяина: он жил и работал с ним. Тогда не существовало того различия, которое впоследствии обнаружилось так открыто, – даже теперь во многих германских городах работники едят за столом хозяина. Тогда работник был для хозяина тем, чем оруженосец для рыцаря, и как оруженосец мог быть принят в ряды рыцарей, так и ученик в конце срока мог сделаться хозяином. Но впоследствии недостаточно было обладать состоянием или искусством, чтобы сделаться хозяином; после учения следовало путешествовать два или три года, для того чтобы приобрести больше искусства и научиться разным способам работы, принятым в различных городах, в том ремесле, к которому принадлежал работник. По возвращении он должен был сделать образцовую вещь; если она одобрялась советом мастеров, он был принят ими; если нет, то ему отказывали и не позволяли работать в своей мастерской. И так хозяева, в свою очередь, преобразились в аристократию, враждебную большинству, спекулируя на работу скорее, чем содействуя ей, так как их выгоды были противоположны выгодам работников. Остракизм, преследовавший, таким образом, многочисленное полчище работников, и отчуждение, на которое они осуждались, необходимо должны были произвести реакцию, и, не будучи в состоянии прибегнуть к открытому возмущению, она приняла вид тайного общества с особыми уставами и обычаями. Сверх того, работник не был, как хозяин, привязан к какому-нибудь городу или стране, а мог переходить с места на место, что, разумеется, предпочитал постоянному пребыванию в одной лавке или мастерской. Отсюда произошел древний обычай «путешествия по Франции» и возникли многообразные товарищества, которые, будучи источником удовольствия для работников, поселившихся в городе, сделались необходимостью для путешествующего, преследуемого работника, который уклонялся от установленного законодательства, только защищавшего мануфактуристов, и присоединялся, так сказать, к подземному обществу, чтобы защитить себя и своих сообщников от безнаказанного вреда, наносимого им горожанами и хозяевами.

Связь с франкмасонством

Франкмасонство рано слилось с товариществами, и построение храма, постоянно встречаемое в первом, также играет большую роль в последних, – миф неопределенный, хронологически неприменимый, поэтический вымысел, подобно всем событиям, называемым историческими, которые окружают точку исхода различных сект, потому что секты, существующие, так сказать, вне предела официальной истории, создают свою собственную, исключающую мир фактов и противоположную ему, как гений Шекспира мало заботится о географии или хронологии, но великие анахронизмы его принадлежат к высшей истине, к более существенной действительности – к истине и действительности искусств. Соломон легендарный, столь не похожий на Соломона Библии, есть один из патриархов товариществ, и, подобно масонским обрядам, уставы рабочих союзов постоянно намекают на нравственную архитектуру, которая намеревается воздвигать тюрьмы для порока и храмы для добродетели. Далее, объятия и поцелуи ремесленников напоминают нам символическое рукопожатие франкмасонов и братский поцелуй древнего рыцарства.

Декреты против ремесленных союзов

Мы часто принуждены искать сведения о тайных обществах в духовных проклятиях и судебных преследованиях; это светочи, проливающие зловещий свет на общества, существование которых едва подозревалось. Таким образом, товарищества существовали до Франциска I. Этот государь, хотя покровительствовал карбонариям (347–363) и ввел усвоенное ими слово «кузен» в придворный язык, однако издал против товарищества эдикт, запрещавший работникам под страхом заключения или изгнания связывать себя присягой, выбирать начальника, собираться в большем числе, чем по пять, перед мастерскими, носить мечи или палки в домах своих хозяев или на улицах, покушаться на мятежные движения и давать банкеты в начале или в конце учения. Постановление 1723 г. воспрещает всякое общество, братство, собрание или кабалу работников, а парламентский декрет 1778 г. возобновляет это запрещение и предписывает содержателям таверн не принимать в свои дома более четырех ремесленников и никаким образом не благоприятствовать исполнению мнимой обязанности. Так же выразителен язык духовных лиц. При совещании парижского духовенства в 1655 г. говорится: «Эта мнимая обязанность состоит из трех правил – почитать Бога, защищать имущество хозяина и помогать товарищам. Но эти товарищи бесславят Бога, оскверняют таинства нашей религии, разоряют своих хозяев, удаляя работников из мастерских, когда записанные в кабалу жалуются, что с ними поступили несправедливо. Их беззакония и святотатства изменяются сообразно различным ремеслам, но они имеют то общее между собой, что при вступлении в общество каждый член обязан присягнуть на Евангелии, что не откроет ни отцу, ни матери, ни жене, ни сыну, ни духовному, ни мирскому лицу, что он сам делает и что увидит; и для этого они выбирают гостиницу, которую называют матерью, где у них две комнаты; в одной они исполняют свои гнусные обряды, а в другой производят пиршества». Даже еще до 1645 г. духовенство донесло на бесчестные и еретические поступки портных и башмачников парижским властям, и духовная власть запретила вредные собрания рабочих под опасением отлучения от церкви, так что ремесленники, чтобы избавиться от преследования духовенства, собирались в тех местах храма, которые считались священными. Однако даже оттуда их изгнали декретом от 11 сентября 1651 г.

Предания

Усвоив название «обязанности», члены товарищества желали показать, что налагают на себя обязанности и законы. Они признавали трех основателей – Соломона, мастера Иакова и отца Субиза. Соломон выстроил храм; Иаков считался сыном знаменитого архитектора Иоахима, родившегося в Сен-Ромильи. Иаков, отправившись в Грецию, услышал зов Соломона и пошел к нему; получив от Хирама приказание соорудить две колонны, он исполнил это с таким усердием и искусством, что тотчас был сделан мастером и товарищем Хирама. Когда храм был окончен, он вернулся опять в Галлию с мастером Субизом, его неразлучным товарищем в Иерусалиме. Ученики мастера Субиза, завидуя Иакову, покушались убить его, но он бросился в болото, где камыш поддержал, скрыл его и спас ему жизнь; однако случайно ученики Субиза, который не знал об их злодейском умысле, все-таки нашли его и убили. Субиз долго оплакивал Иакова и, когда приблизилась его кончина, научил товарищей их «обязанностям» и образу жизни, который они должны вести. Между обрядами он поместил поцелуй братской любви и хранение камыша – акация франкмасонов – в память Иакова. Другое видоизменение этой легенды представляет Субиза сообщником убийства и самоубийцей от отчаяния. Читатель тотчас увидит, что это повторение истории Христа, даже Озириса и всех великих богов древности; в легенде храма Соломон также сообщник убийства своего архитектора.

Ветви и степени

Признавая трех основателей, товарищи разделялись на три главные ветви: сыны Соломона, мастера Иакова и отца Субиза. Сыны Соломона происходили от древних привилегированных строительных корпораций и от других не привилегированных, но занимавшихся общественными работами. Они приняли разные наименования, как, например, волки и гавоты. Последнее наименование они удержали, потому что, прибыв из Иудеи во Францию, высадились на берег Прованса, жители которого еще называются гавотами. Волки, каменщики, имеют две степени: товарищей и юношей. Гавоты, плотники и кузнецы, разделяются на три степени: принятые товарищи, повышенные товарищи и посвященные товарищи. Они все поминают день смерти мастера Хирама.

Различные общества

Сыны мастера Иакова называются различными именами, как то: товарищи проходящие, хищные и пр. Сыны отца Субиза известны как шутники, или товарищи лисиц, или дриллы — старинное французское слово, означающее товарищей, и под названием не весьма хорошим – псов, в память, как говорят, собаки, нашедшей тело Хирама. Однако вероятнее, что это наименование имеет одинаковое происхождение с названием волки, за которых легко можно принять псов; или потому, что оно относится к звезде Сириус, а в таком случае имя Субиз может быть искаженный Сабазий, название, даваемое Вакху. Со второй из этих ветвей товарищества, включавшей сначала три ремесла: каменщика, слесаря и столяра, и с третьей, исключительно состоявшей из плотников, впоследствии соединились другие ремесла – токари, стекольщики, ткачи, башмачники, кузнецы, гвоздильники, шляпочники, пекари, кожевники, штукатуры и др. От этого вероятность и количество раскола увеличились, и поколения Мятежников, Независимых, Лисиц свободы и других возникли как естественное последствие.

Общие обычаи

Наугольники и циркули были символами товарищества; члены союза называли друг друга именем их родины, потому что каждый из них носил свою родину в себе и находил гостеприимство и помощь между братьями, к которым обращался. Женщина, принимавшая их у себя во время путешествия или странствования по Франции, называлась нежным именем матери, – и, действительно, товарищество было для них матерью, помогавшей им, когда они нуждались в хлебе, и дающей им возможность отказываться работать за плату ниже обычной платы ремесла; матерью, награждавшей трудолюбивых и наказывающей недостойных тем, что по всей Франции они делались известны и не встречали дружелюбного приема. Кто желал быть посвящен, обязан был кончить свое учение; тогда ему открывали слова, знаки и рукоприкосновения, привязывали ленту особенного цвета к его шапке и в петлицу; он получал палку известной длины, сережки с изображением наугольника и циркуля и знаки на руку и грудь. Странные обычаи господствовали и еще господствуют до сих пор во многих частях континента, как известно писателю из личного наблюдения, при отправлении члена союза в его странствия. Его провожали за город друзья; один нес его сумку, другой пел прощальную песнь, которую все подхватывали хором. Они несли также бутылки с вином и чаши. В некотором расстоянии от города пиво выпивалось, а бутылки и чаши бросали в поле. В некоторых ремеслах бутылку вешали на дерево, как символ смерти святого Стефана, и все бросали камни в невинную бутылку, кроме того, кто отправлялся в путь. Он прощался со своими товарищами, говоря: «Друзья, я прощаюсь с вами, как апостолы прощались с Христом, когда отправлялись проповедовать Евангелие».

Обычаи между угольщиками и дровосеками

Святой Теобальд – покровитель угольщиков, одной из старейших ремесленных корпораций. У них было три степени: кандидат, мастер и каменотес. Кандидата называли щуркой. Белая скатерть расстилалась на земле, и на скатерть ставили солонку, чашу с водой, зажженную свечу и распятие. Кандидат преклонял колено и присягал на соли и воде хранить тайны общества. Потом его учили словам, по которым он мог узнавать своих братьев в лесу и сам делаться известным им, также объясняли символическое значение предметов, находящихся перед ним, – скатерть означала саван, в который каждый человек должен быть завернут; свеча – огни вокруг его смертного одра; крест – искупление человека; соль – богословские добродетели. Этот обряд был суров и печален, как жизнь бедных угольщиков, у которых радостей немного, а горестей и лишений без конца; он преобладал на Юре, Альпах и в Шварцвальдене. В учении дровосеков встречались места патетической простоты. Заключенные в громадном лесу, они устремляют глаза вверх – на небо и вниз – на землю; религия их имеет сходство с религией кормчих Гомера; земля и небо, природа и Бог – вот их вера; отсюда происходит нежное и горячее братство.

В. Откуда ты, кузен дуба?

О. Из леса.

В. Где твой отец?

О. Подними глаза к небу.

В. Где твоя мать?

О. Опусти глаза на землю.

В. Какое поклонение воздаешь ты твоему отцу?

О. Благоговение и уважение.

В. Что ты даешь твоей матери?

О. Попечение при жизни и мое тело после смерти.

В. Если мне понадобится твоя помощь, что ты дашь мне?

О. Я разделю с тобой половину дневного заработка и хлеб скорби; ты будешь отдыхать в моей хижине и греться у моего огня.

Сколько безропотности в этом кратком разговоре, сколько горячей любви! Другое общество дровосеков называлось обществом блудного сына; оно имело еще более печальный обряд. На трех дверях символической башни было написано: «Прошедшее обманывает меня; настоящее терзает меня; будущее ужасает меня». Треугольник с буквами СИБ напоминал им мудрость Соломона, терпение Иова и раскаяние блудного сына. На белом переднике было представлено сердце в черном кругу, по которому катилась красная слеза, кровавая слеза отчаяния. Мучения и несчастья жизни нагоняли уныние на воображение этих бедных дровосеков; все-таки они имели веру в смягчающее действие времени и на одном из их символических предметов было написано: «Время одолевает все». Другое общество, о котором известно очень мало, называлось «Не столько дьявол, сколько череп», как бы для обозначения, что чернота наружности не мешала доброте сердца.

Обычаи в разных других ремеслах

Сдельники и башмачники имели свои обычаи при вступлении. В той комнате, где происходило посвящение, ставили грубой работы алтарь, на который помещали распятие, восковые свечи, служебник и все необходимое для богослужения. Служили обедню, к которой примешивали несколько особенных фраз, после чего посвященного знакомили с обрядами, обязанностями, знаками и паролями и символическим значением изображений и клейнодов. Прием шляпочников в своих очищениях и в погребальном мифе еще ближе подходил к древним посвящениям. Подмостки, или трон, воздвигались в большой зале; на них ставили крест, клали терновый венец, пальмовую ветвь и все орудия страстей Христа. Возле ставили большой таз с водой. Кандидат представлял Христа, проходил через разные эпизоды страстей Искупителя и наконец становился на колени перед тазом, и голову его поливали водой – крещение возрождения. Без сомнения, первоначальные учредители этого обряда имели честные и возвышенные виды, но с течением времени все это превратилось в фарс. При вступлении портных кандидата вводили в комнату, посередине которой стоял стол, покрытый белой скатертью, на которую клали хлеб, три сахарных головы и три иглы и ставили перевернутую солонку. Он также проходил сквозь разные степени страстей Христа. Тогда его вели во вторую комнату, где был приготовлен пир и, как уверяют, висели картины любовной жизни троих портных, действующие на чувства, что может напоминать нам странное поклонение, входившее во все древние таинства.

Герои и мученики учреждения

Эти посвящения придавали некоторую важность различным ремесленным союзам и их членам; их общее достояние поддерживало сословный дух, хотя он не был свободен от надменности и исключительности, которые размножали обряды, усиливали нетерпимость, зависть и вражду, периодически кончавшуюся кровожадной борьбой, – трагические эпизоды драмы, то варварской, то геройской. Таким образом, товарищество имело своих поэтов и своих мучеников, жертв прошлых предрассудков, которые думали, что жертвуют собой для славы и могущества обязанности, и которых предсмертная песнь, хотя дышала неумолимым духом ненависти, срывалась с их губ, как песнь о справедливой и достохвальной войне.

Беспорядки в Лионе, Марселе, Бордо обесславили товарищество. В середине прошлого столетия соперничество между двумя отделениями лионских каменотесов кончилось изгнанием одного из них из этого города, и его попытка вернуться привела к самым страшным сценам насилия и кровопролития.

Союзы немецких ремесленников

Фразеология охотников

В лесах, занятых разбойниками, мы встречаемся с первыми зародышами этих корпораций, с грубыми, но характеристическими обычаями. Угольщики и охотники должны были различать друг друга для того, чтобы не пожать руку врагу. Гримм собрал больше двухсот охотничьих выражений и фраз. Вопросы и ответы странствующих разбойников имеют большое сходство с вопросами и ответами охотников; преобладающий дух один и тот же; те и другие часто упоминают символические числа три и семь. Образы по необходимости относятся к разным событиям в жизни охотников.

В. Добрый охотник, что ты видел сегодня?

О. Благородного оленя и дикого вепря; чего можно желать лучшего?

В. Для чего ты называешь себя мастером-охотником?

О. Храбрый охотник получает от принцев и повелителей название семи свободных искусств. Из чувств, которые облагораживают достоинства искусства или ремесла, часто возникает рыцарская любовь, делающая жизнь кроткой и придающая ей цель и награду, достойную ее.

В. Скажи мне, добрый охотник, где оставил прекрасную и кроткую девицу?

О. Я оставил ее под величественным деревом и иду к ней. Многие лета девице в белой одежде, приносящей мне каждое утро счастливый день! Каждый день я вижу ее опять на том же месте, и, когда я ранен, она вылечивает меня и говорит мне: «Желаю безопасности и счастья охотнику; пусть он встретит прекрасного оленя!»

Просвещение

Ремесленники, теснее соединенные, чем охотники, не допускали новых членов в свое братство иначе, как после продолжительных и торжественных испытаний; все их учение проникнуто духом братской любви и внимания к нравственным и гражданским обязанностям. Они были разделены на три степени, и замечательно то, что немецкие рабочие давно освоились со словом, знаком и рукопожатием франкмасонов. Действующие масоны разделялись на Wort-Maurer (словесных масонов) и Schrift-Maurer (масонов пишущих, с дипломом). Первые не могли дать никаких доказательств того, что были правильно обучены ремеслу строителей, кроме слов и знаков; последние могли показать документы. Были законы, обязывавшие мастеров-каменщиков давать работу работникам, знавшим слово и знаки. Некоторые города пользовались в этом отношении большими преимуществами, чем другие. Слово, данное в Ветцларе, давало право работать во всей империи. У немцев также трехлетнее странствование для усовершенствования в мастерстве составляет всеобщее условие, и обыкновенно отправляются в путь весной. Handwerksbursche существуют даже теперь в Германии как учреждение, хотя не так часто встречаешь странствующего ученика на большой дороге, потому что железные дороги дают ему возможность путешествовать дешевле, чем пешком.

Посвящение бочаров

Каждое ремесло имело свой особый способ посвящения; но так как, конечно, есть большое сходство обрядов, то подробности были бы скучным повторением. Я ограничиваюсь поэтому одним ремеслом – бочаров. Прежде испрашивалось позволение представить собранию товарищей юношу, который должен поступить в число их и которого называют Козлиным передником. Товарищ, представляющий его, говорит: «Ктото, не знаю кто, следует за мной с козлиной кожей; он портит доски, истребляет дерево; он – изменник; он стоит на пороге и говорит, что не виноват; он входит и обещает, после того как «будет отесан» нами, сделаться хорошим работником». Позволение давали; ученик садился на скамейку, поставленную на столе, и товарищи старались опрокинуть его; но руководитель поддерживал его; затем его неоднократно крестили и посвящали пивом. Патрон тогда говорил: «Чем ты называешься теперь? Выбирай имя, благородное, короткое, имя, которое нравится девушкам. Тот, у кого короткое имя, нравится всякому, и каждый выпивает чашу вина или пива за его здоровье. А теперь заплати за издержки крещения, дай то, что дали все другие, и мастера, и работники будут довольны тобою». Кандидат также получал множество наставлений, как держать себя в своих странствованиях. Его не должны устрашать затруднения, которые он встретит в самом начале. Пройдя лес, наполненный опасностями, он выйдет на приятный луг и увидит грушевое дерево, покрытое привлекательными плодами. Должен ли он лечь под ним и дожидаться, пока груша свалится в его полуоткрытый рот? Или он должен влезть на дерево? Нет; фермер и его работники увидят его и прибьют. Он должен трясти дерево, плоды упадут; он должен их съесть и оставить несколько на земле для товарищей, которые придут после него и, может быть, не будут иметь сил трясти дерево. Продолжая свой путь, он придет к потоку, через который ствол большого дерева служит мостом. Тут он встретит молодую девушку, ведущую козла. Что должен он сделать? Столкнуть девушку и козла в воду и пройти? Нет; пусть он возьмет козла на спину, девушку на руки и перейдет мост. Он может после жениться на девушке, потому что ему нужна жена, и убить козла для брачного пира, а из шкуры сделать себе новый передник. Придя в город, он должен войти в гостиницу, содержимую мастером; если дочь хозяина поведет его в спальню, он должен наблюдать за собой, а на следующий день идти отыскивать работу. Может быть, ему предложат ее три мастера – первый богат деревом и обручами; у второго три красивые дочери, и он дает своим работникам вдоволь вина и пива; третий беден. У которого он должен взять работу? У первого он сделается отличным бочаром; у второго он будет счастлив, станет пить вдоволь и танцевать с прелестными девушками; но у третьего что? Он должен быть готов работать равно и для бедного, и для богатого хозяина. Когда эта речь, которая бывает еще длиннее, кончится, кандидат пытается выбежать на улицу и кричит: «Пожар!» Товарищи удерживают его и обильно поливают холодной водой, а потом, разумеется, следует обед.

Любопытные сочинения об этом

В Германии существует много сочинений об обрядах и обычаях различных ремесленников; вот некоторые: «Венец чести мельника, или Полное описание истинного свойства кругов общества мельников. Составлено учеником-мельником Георгом Борманном». Тут мы входим в масонский символизм. Один политипаж представляет круг с мистическими изречениями, и объяснение гласит, что все было создано от круга или кругом. Потом идет история пекарей, сообразно Священному Писанию; потом поэтически описанное путешествие с подробностями о самых знаменитых мельницах Лузации, Силезии, Моравии, Венгрии, Богемии и пр. Имена трех самых знаменитых мельников на свете, по словам автора, помещены в виде треугольника, и книга кончается воззванием к Строителю Вселенной. Сочинение подобного же рода озаглавлено: «Обычаи благородного ремесла пекарей; как каждый должен вести себя в гостинице и на работе. Напечатано для руководства отправляющихся странствовать». Другое называется: «Происхождение, древность и знаменитость достопочтенного общества скорняков; точное описание всех формальностей, наблюдаемых с незапамятных времен в посвящении мастеров, и способа экзамена работников. Все верно описано Яковом Вармундом» (Истинноуст). Все общества хвалятся своим древним происхождением, но всех более скорняки, ссылающиеся на то, что сам Господь был их товарищем в работе, так как в Библии говорится, что Господь сделал передники из шкур Адама и Евы – честь, не разделяемая никаким другим обществом.

Причина существования товарищества

Товарищество можно назвать ремесленным рыцарством. Обряды, символы и предания составляют осязаемую форму. Необходимость для работников найти, по прибытии в новый город, центр друзей, место сборища, мать, среди исключения, в которое ввергли бы их учрежденные ремесленные корпорации, была причиной существования этих обществ. Возможность бороться посредством соединенной силы и пассивного сопротивления численности против притеснения мануфактуристов и уравнять силы, которые иначе были бы неравны, еще другая причина этих товариществ. В средние века, когда центральной власти было едва достаточно для притеснения, а не защиты, когда человек был жертвой самоволия без всяких средств к обороне, тайные общества по необходимости возникли во многих странах – Священные Фемы, наблюдавшие за общественной безопасностью.

Гильдии

Гильдии имели то же происхождение, но едва ли могут быть причислены к тайным обществам, хотя их влияние часто употреблялось втайне, и короли часто пользовались ими против аристократии, как, например, Людовик Толстый, который сам был основателем общества под названием Народная община, учрежденного для прекращения разбоя феодальных владетелей, замки которых по большей части были разбойничьими вертепами. В Англии первые гильдии, о которых сохранились ясные известия, были учреждены в XI столетии. По гильдейским законам никто не мог заниматься ремеслом, не пробыв в учении семи лет. Но с введением машин этот обычай вывелся, так как мелких мануфактуристов становилось все меньше и меньше, и отношения хозяев к работникам изменились. Эти отношения еще можно найти в некоторых местах Германии или Швейцарии, где один хозяин держит одного ученика и от двух до четырех работников. Этот род промышленности можно было найти несколько лет назад в Йоркшире между мелкими суконщиками. Это тихая промышленность была прервана быстрым введением машин. Мелкие фабриканты старались защититься, настаивая на старинных ремесленных постановлениях, но без успеха, потому что в 1814 г. всякий след старых ремесленных постановлений исчез из английских статутов. Закон о союзах 1800 г., не отмененный до 1824 г., часто принуждал работников, соединившихся таким образом, принять характер членов дружеских обществ. Главной целью их было не допускать женщин и детей работать на громадных фабриках, повсюду возникавших, и отстаивать старинный закон об учении. Потерпев неудачу в этом, они устроили стачки, свойства, действия и последствия которых известны всем.

Германские студенты

Товарищество совсем другого рода, но все-таки товарищество, составляют студенты университетов в Германии, которым поэтому можно посвятить несколько строк. Студент, или бурш, смотрит на обитателей города, университет которого удостаивает своим присутствием, как на филистимлян, и стычки обывателей с студентами так же обыкновенны в Германии, как и в Англии. Все не студенты – филистимляне, будь они короли, принцы, дворяне или чернь. Студенты составляют два больших общества: Буршеншафты, состоящие из студентов разных государств, и Ландсманшафты, из студентов одного государства. Каждое общество имеет свои законы, постановления и должностных лиц, управляющих по уставу; но все члены университетов признают сверх того общий кодекс «Комментарий».

Те, которые не хотят принадлежать к этим обществам, весьма мало уважаются, и их называют разными позорными именами, как, например, Camele (верблюд), Finken (зяблик), и другими более оскорбительными. Шальные студенты (служащие студенты), называемые Frosche (лягушки), не могут принимать участие в собраниях Буршей. Новичок называется Fuchs (лисица), а иногда Goldfuchs (золотая лисица), потому что у него еще есть несколько золотых монет; через полгода он называется Brandfuchs (красная лисица, вернее, прогоревшая), и его переход в это состояние празднуется смешными обрядами. На второй год Brandfuchs повышается в звание Jungbursch (молодого бурша); на третий он становится Altbursch (старый бурш), Altes Haus (старый дом) или Bemoostes Haupt (маститая голова). Студенты, уроженцы университетского города, называются простоквашами, потому что их матери могут посылать им, если хотят, простоквашу на ужин. Переходя из одной степени в другую, фукс должен проходить через ряд искусов; особенно испытывается его способность пить и курить. При первом посещении Commershaus (дома пиршеств, как называется тот трактир, которому покровительствуют студенты) его непременно напоят пьяным за его собственный счет, и в то же время он должен угощать всех старых буршей. Утром он просыпается с Katzenjammer (головная боль с похмелья), надевает фантастический костюм: польский кафтан, ботфорты со шпорами, шапку того цвета общества, к которому принадлежит, к петлице привязывает огромный кисет, во рту держит длинную трубку, а в руке палку с железным наконечником. Он старается более всего сделаться Flotter Bursch, студентом чистокровным, и гордится, если старый бурш сделает его своим Leibfuchs (любимая лисица). Филистимляне, оскорбившие студентов, осуждаются на Verruf (опала), и часто студенты выходили против горожан, составляя со своими Stiefelwichser (чистильщики сапог) боевую шайку, которой не могли бы пренебречь и военные. Крик «Burschen, raus!» («Студенты, выходи!») наводит ужас на маленькие мирные германские города. Иногда они наказывают город, оставляя его совсем, и возвращаются только тогда, когда примут их условия. Такие эмиграции происходили в Гёттингене в 1823 г., в Галле в 1827 г. и в Гейдельберге в 1830 г. Некоторые подробности об этих эмиграциях могут показаться занимательными. Студенты, тайно составившие Буршешиафт, подвели под опалу музей, потому что правила по его управлению не нравились многим из них. За это коноводов схватили и предали суду. Но при крике «Burschen, raus!» все студенты, торопливо захватив нужные им вещи, бросили их в извозчичьи колясочки, на лошадей, на спины чистильщиков сапог и вышли из города Швельцинген; они вернулись в Гейдельберг, только когда их требования относительно музея были уважены. Другое выступление случилось много лет перед этим. Один студент, проходя мимо караульни, забыл вынуть трубку изо рта. Между ним и часовым завязался спор; часовой позвал офицера, который грубо оскорбил студента. Это подало повод к эмиграции, впрочем, не далее мили от города, откуда студенты тотчас вернулись, так как были уважены все их требования, состоявшие в том, что за все происшедшее они получат полное прощение и солдат уведут. Кроме того, солдаты должны были стоять на мосту с офицерами во главе и отдавать честь, когда студенты с музыкой впереди проходили с торжеством. Но хотя германский студент, по-видимому, не думает ни о чем, как только курить трубку, которой он дает изящное название Stinktopf[64]64
  Вонючий горшок (нем.).


[Закрыть], пить несметное количество вина, пива и пунша, угощать дочерей горожан, которых любезно называет Geier (коршуны), а гризеток – Besen (метлы), делать долги, драться на поединках, – быть названным Dummer Junge (глупый мальчик), оскорбление, требующее вызова на поединок, – и вообще расстраивать свое здоровье, но, когда примется заниматься, он совершает такие умственные подвиги, которые удивили бы многих первоклассных оксфордцев или кембриджцев. Из всего этого брожения и пены выходит наконец хорошее вино, и всем умственным величием и большей частью политического прогресса Германия обязана буйным буршам, о которых я не могу говорить иначе, как с пристрастным расположением, потому что о многих из них сохранил весьма приятные личные воспоминания.