Текст книги "Тенденции новейшей китайской литературы"

Очевидно, что перед революционно-историческим нарративом стояло три сложных задачи: обогатить объективизированную историю индивидуальным опытом; ввести субъектов истории в саму историю; и главное – соединить индивидуальность интеллигенции с объективизмом революционной истории. На тот момент эти задачи можно было решить единственным путем – включить в произведения сюжеты об идейном становлении интеллигентов.

Теория соцреализма в литературе заостряет внимание на создании «образцовой» среды и «образцовых» персонажей. Легко сказать, ведь канонические образы, с одной стороны, должны соответствовать сущностным законам развития революционной истории, а с другой – их нужно бы понять и принять с точки зрения непосредственного человеческого опыта. Ведь образцовые персонажи, которых невозможно принять с позиции опыта, нежизнеспособны[220]220
  Разумеется, с точки зрения философии непосредственный опыт не может быть только индивидуальным и не способен хранить в себе всю истинную сущность индивида. Этот опыт творят, создают. Однако его создание – процесс осознанный, деликатный и тонкий, и если объективные внешние предписания и вмешательство слишком интенсивны, то подсознание само отвергает такой опыт.


[Закрыть]. Канонические образы должны быть индивидуализированными: это значит, что их нельзя чрезмерно рафинировать и коллективизировать, нельзя превращать их в идею. Канонический образ может существовать только тогда, когда индивид целостен. В обычной жизни индивид непосредственно контактирует не с таким абстрактным, понятийным объединением, как класс, а с каждым конкретным человеком. Иными словами, соприкосновение происходит не с «готовым» понятием класса, а с его особями – со «статусами», принятыми в рамках нормативной структуры этого класса, и носителями этих статусов. Именно личные качества этих носителей помогают интерпретировать абстрактную идею класса. Поэтому в классической теории реализма упор делают на прорисовку характерных черт отдельных персонажей. В яньаньский период первым образцовым персонажем стала Седая девушка, Сиэр. Изначально это был сильно идеологизированный образ, однако в годы революции ее «чрезмерная типизированность» была сокрыта, а саму героиню сообразно с требованиями времени, предъявлявшимися к такого рода персонажу, окутали дополнительными смыслами, словно снежный шар, сделав из нее суперобраз. «Седая девушка» – миф о классовом гнете и об освобождении. Гнет – освобождение – вот бинарная оппозиция той эпохи. А поскольку в те годы общество стремилось поскорее освободиться, в литературе был создан, точнее нарративно усилен, классовый гнет.

С позиции революционной истории Сиэр – образ все же пассивный. Иными словами, в историческом нарративе она – персонаж объективизированный, угнетаемый, ждущий, чтобы революция его освободила. Сиэр в повести призвана показать, что революционное освобождение необходимо, с ним нельзя медлить. В дальнейших редакциях Сиэр уже могла дать отпор, кроме того, заметно, как сопротивляется и Дачунь. Но всетаки ни он, ни она не способны стать действующими лицами истории. У образа Седой девушки и революционной истории разные корни. Революция нашла Седую девушку, обнаружила эту угнетенную, выжившую в исторических глубинах героиню, а затем, взяв ее за образец, создала легенду о гнете, революции и освобождении.

Интеллигенты рассказывали ее от имени революции. «Седая девушка» – предание, изложенное сторонним наблюдателем о других людях. И сколь бы трогательным оно ни было, рассказчик остается чужаком, находящимся вне описываемых событий. Следовательно, как для Сиэр, так и для рассказчика повесть – это история, в которой они встречаются с чужаками, история, с которой невозможно слиться. Революция спасает героиню от гнета, но эта спасительная звезда приходит извне, падает откуда-то с небес. Революционеры – точно гости из космоса, их «прислал Мао Цзэдун». Вот она, встреча с иной историей. Настойчиво повторяя и разъясняя понятие гнета, революция заставила людей принять повествование об угнетателях и угнетенных, тем самым упрочив миф об освобождении и освободителях. Здесь царит одна лишь революционная история, это предание только о ней.

Итак, главными героями революционно-исторического литературного нарратива становятся интеллигенты, по тем временам это была историческая подмена. История лишила рассказчика-интеллигента осознания того, что он, рассказчик, является основным ее действующим лицом, оставила ему только роль нарратора. Рассказчик должен либо просто повествовать о движущих силах революции, либо полностью превратиться в одного из ее участников. Но он этого не делает – каких же титанических усилий это должно было ему стоить! В сущности, после основания КНР Мао Цзэдун постепенно стал отказываться от своего революционного стремления изменить мировоззрение интеллигенции. Да и историческая обстановка была другой: реальная революция завершилась, и уже невозможно было почерпнуть истинное знание о ней из практики, оставалось только вершить революцию в душах. В таких условиях о революции теперь говорили лишь тогда, когда хотели обвинить кого-то в нереволюционности – то есть революция превратилась в идеологическое движение, в критический идейный переворот[221]221
  Очевидно, что Мао Цзэдун не был доволен результатами идеологического перевоспитания интеллигенции. 18 декабря 1970 года он признался своему американскому другу Эдгару Сноу: «У нас нет своих университетских преподавателей, своих учителей средних и начальных школ, приходится прибегать к услугам гоминьдановских. В университетах и школах властвуют преподаватели-гоминьдановцы. Вот они-то и пойдут первыми под нож “Великой культурной революции”».


[Закрыть]. До 1949 года у революции была определенная мишень, конкретные цели, реальные действующие силы. После основания КНР революция прервалась, но вместе с тем и углубилась. С одной стороны, она продолжилась в производстве, сосредоточилась на модернизации, с другой – в духовной сфере. До 1949 года революция происходила в непосредственной близости к народу, затрагивала его интересы, не терпела отлагательства, была вопросом жизни и смерти. Теперь же она стала управляемой, с выстроенной иерархией мишеней – от далеких к близким (от капиталистического и империалистического лагерей перешли к классовым врагам, находящимся вблизи, а затем – к «неправильным» мыслям и воззрениям, таящимся в головах или уже обнаружившимся). Сознание и душу человека сделали новой сферой борьбы, и это был вызов личности и инстинктам, превративший революцию в норму жизни. Борьбе не было конца, ведь как только сражающиеся стороны назначили ее предметом идею, пропала всякая надежда на то, что противостояние завершится. Так произошло отчуждение революции. Революция, которая происходит только в области идей и сама себя порождает, неизбежно выворачивает наизнанку собственную революционную сущность и погрязает в нереволюционной трясине.

Отталкиваясь от объективных и субъективных потребностей, а также от необходимости интернализовать[222]222
  Содержание группового сознания вносится в индивидуальное сознание и регулирует его, при этом сохраняя свою целостность.


[Закрыть] историю и ее субъекта, авторы революционных произведений начали создавать индивидуализированные нарративы. В этот исторический период словесность творила легенду о том, как формируется и созревает интеллигенция, о революционном происхождении интеллигентов и о том, что они шагали в ногу с революцией. Интеллигент больше не был внешним нарратором, повествующим об истории революции, сторонним наблюдателем, он стал действующим лицом, рассказывающим о самом себе. Поэтому историю субъективизации рабочих, крестьян и солдат превратили, по сути, в историю субъективизации интеллигентов. Так литераторы показали, что интеллигенция – часть революции, часть рабочего класса, которой можно доверять и на которую можно положиться. Бесспорно, именно такой исторический нарратив создавался в произведениях, основной темой которых было становление героев-интеллигентов, – прозе, появившейся в тот период. Классический пример – «Песня молодости» писательницы Ян Мо[223]223
  Ян Мо (1914–1995; имя при рождении – Ян Чэнъе, литературные псевдонимы – Ян Цзюньмо, Ян Мо) родилась в Пекине, ее семья происходила из уезда Сянъинь провинции Хунань. Училась в пекинской женской гимназии «Горячий источник», но не смогла продолжить образование, когда семья разорилась. В разное время работала учителем в начальной школе, репетитором, продавцом в книжном магазине. В 1934 году начала публиковать свое творчество. С началом антияпонской войны Ян Мо отправилась в центральные районы провинции Хэбэй, где присоединилась к местным партизанским отрядам, которыми руководила КПК. В рядах партизан занималась агитационной работой. С 1943 года занимала должности редактора газет «Лимин бао» и «Цзинь ча цзи жибао», а также главного составителя приложений к этим изданиям. После 1949 года работала сценаристом «Пекинской киностудии» и заместителем председателя пекинского отделения Союза писателей Китая.


[Закрыть].

До «Песни молодости» о том, как интеллигент выбирал между любовью и революцией, уже поведала Цзун Пу в рассказе «Красные бобы». С точки зрения времени создания нет оснований полагать, что роман Ян Мо стал продолжением «Красных бобов». Однако то, что в этот период обе писательницы, не сговариваясь, взялись за сюжеты об интеллигенции, свидетельствовало об общем настроении эпохи и выражало потребность литературы.

«Песня молодости» вышла в издательстве «Цзоцзя чубаньшэ» в 1958 году[224]224
  По сведениям, Ян Мо начала писать «Песню молодости» в 1951 году, а черновик романа был готов в апреле 1955 года. Изначально роман назывался «Вечный пожар», затем писательница переименовала его в «Песню молодости». В начале 1958 года книгу опубликовали в издательстве «Цзоцзя чубаньшэ», параллельно она выходила в «Бэйцзин жибао».


[Закрыть]. То было бурное время «Большого скачка», и на роман Ян Мо – с его пламенными одами молодой жизни, с безусловной убежденностью в том, что необходимо «идти за партией», – откликнулось несметное количество читателей. «Песня молодости» считается первым в новейшей литературе Китая романом о студенческих движениях. В книге описываются переживания девушки-интеллигентки, живущей в эпоху великой революции, говорится о том, как героиню одолевают сомнения, как она принимает важные решения в жизни и как в конечном счете посвящает себя делу революции. Выбрав студенческое движение, автор изображает духовное взросление представительницы интеллигенции: пылкая девушка становится непоколебимой и решительной революционеркой. Пожалуй, это первое в Новом Китае произведение, в котором детально описывается процесс становления интеллигента.

Прежде всего, в романе излагается история революции, осуществлявшейся под руководством партии. Движущей силой этой революции был рабочий класс. В романе охвачен период от «событий 18 сентября» 1931 года до «движения 9 декабря» 1935 года[225]225
  18 сентября 1931 года – вторжение японцев в Маньчжурию; 9 декабря 1935 года – массовая акция студентов в Бэйпине, требовавших от Гоминьдана активного сопротивления Японии.


[Закрыть]. В истории КПК он описывается как трудные времена для великой революции и апогей движения за спасение страны от гибели. Писательница помещает деятельность персонажей, эмоции, переживания и важные жизненные решения индивидов в конфликтную среду противоречий той эпохи, чтобы показать, что история оказывает определяющее влияние на отдельную личность (тут Ян Мо демонстрирует историко-материалистический подход к проблеме). В романе создан ряд образов коммунистов: Лу Цзячуань, Цзян Хуа и Линь Хун. Эти персонажи несут на своих плечах судьбы народа, отважно и упорно сражаются в годы великой революции. Из истории борьбы за национальное спасение – истории, которую воплощают Лу Цзячуань, Цзян Хуа и Линь Хун, – видно, как китайские коммунисты руководили народным сопротивлением. Впрочем, в романе этот осевой исторический нарратив – не более чем фон, не играющий ведущей роли в развитии повествования. Основное внимание автор сосредотачивает на чувствах девушки, на тех значимых решениях, которые она принимает, и на том, как меняются ее эмоции и психология.

Конечно, ее биография и решения несут на себе печать революции. Хун Цзычэн говорил об этом: «В романе отрицательно оценивается выбор, который сделали Дай Юй, Юй Юнцзэ и Бай Липин, и параллельно описывается “становление” Линь Даоцзин как указание на единственный выход для интеллигенции. Под предводительством пролетариата героиня, перенесшая тяжелое идеологическое перевоспитание, переходит от индивидуализма к коллективизму, от героических фантазий к участию в борьбе за классовое освобождение. Таким образом, ценность жизни индивида по-настоящему реализуется, лишь когда эта жизнь вливается без остатка в дело революции, которую вершат рабочие и крестьяне»[226]226
  Хун Цзычэн. История новейшей литературы Китая. Пекин: Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 1999. С. 119.


[Закрыть]. Лейтмотив романа следующий: светлое будущее ждет молодого интеллигента, только если он соединит личные искания с судьбой государства, с делом революции, если с головой окунется в исторический поток, примет наставления партии и постигнет революционные истины. И лишь такой интеллигент сумеет прожить молодость так, что будет не стыдно перед народом.

Как лейтмотив произведения эта идея была раскрыта в полной мере, но, решив отразить заданную революционную тему в ракурсе биографии одного человека, автор в некоторой степени вышла за рамки этой темы. В «Песне молодости» революция и любовная страсть сплетаются в единый клубок, а напряжение помогает развить основную идею произведения. Вероятно, именно в таких бинарных отношениях можно увидеть сложность и неоднородность революционно-литературного нарратива, а также таящиеся в нем механизмы дезинтеграции.

В «Песне молодости» Ян Мо стремится осуществить классовую революцию, движущей силой которой является развитие человеческих личностей, но эта сила у нее переплетается с любовью. И в конкретных частях повествования зачастую именно любовь играет ведущую роль.

В начале романа автор сразу определяет классовую принадлежность Линь Даоцзин: эта девушка, которая выглядит так, словно она из богатой семьи, но на самом деле – дочь крестьянки, терпящей притеснения. Мать девушки, женщину по имени Сю Ни, насильно сделал своей любовницей Линь Ботан, а потому в самом социальном положении Линь Даоцзин таится революционный дух угнетенного класса. Писательница начинает повествование с ряда безвыходных ситуаций, чтобы показать классовый гнет того времени и бесстыдство, сопутствующее господству патриархата. К примеру, даже такой человек, как преподаватель Лянь Цзинтан, все время думает о том, как бы поразвлечься со студентками. Из-за этого Линь Даоцзин едва не сводит счеты с жизнью. Как раз в такой момент появляется любовь и вытаскивает девушку из пучины безысходности. Студент Юй Юнцзэ утешает и подбадривает отчаявшуюся Линь Даоцзин, они беседуют о литературе, жизни. Два юных сердца бьются в унисон, вспыхивая искрами любви. И, надо сказать, их совместная жизнь и брак были счастливыми, пока Линь Даоцзин не осознала, что Юй Юнцзэ – всего лишь мелкобуржуазный интеллигент, который печется только о личных и семейных интересах, он не революционер, несущий ответственность за народ.

Лу Цзячуань появился и нарушил их умиротворенное существование. Когда Лу впервые выходит на сцену, уже совершенно понятно, каков его политический статус. В романе описывается внешность этого героя: высокий, элегантный и непринужденный, говорит уверенно, да еще и студент Пекинского университета. Линь Даоцзин почувствовала к нему симпатию. Таким образом, женщину привлекли и революция, и характер конкретного мужчины – в романе все слилось в одно чувство. В революционном контексте эпитеты «здоровый», «красивый» и «элегантный» указывают не только на эстетические характеристики, но даже больше употребляются в политическом смысле, применительно к функционированию общественной власти. Черты внешности человека напрямую связаны с его политическим статусом и моральными качествами, поскольку «сам эстетический акт идеологичен, и производство эстетической или нарративной формы следует рассматривать как полноправный идеологический акт»[227]227
  Джеймсон Ф. Марксизм и интерпретация культуры. М.: Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2014. С. 38.


[Закрыть]. С этой точки зрения можно понять, почему в пролетарской революции Китая XX века интеллигенцию перевоспитывали физическим трудом. Ведь чтобы получить статус революционера, интеллигент сначала должен стать таким же, как простой труженик.

В романе неоднократно описывается, как Линь Даоцзин не сводит глаз с Лу Цзячуаня. Этот мужчина не такой, как Юй Юнцзэ.

Юн говорит только об искусстве и о трогательных событиях, а Лу рассуждает о делах государственной важности – таких, о которых Линь Даоцзин никогда не слышала. Когда Линь Даоцзин и Лу Цзячуань общаются, девушка, с одной стороны, тайно думает о революции, а с другой – о своих чувствах к этому молодому человеку. Его внешность и характер пленят, и очарованную Линь, пожалуй, больше будоражит даже не то, что Лу говорит, а то, как он это говорит.

После появления Лу Цзячуаня у Линь Даоцзин начинается разлад в отношениях с Юй Юнцзэ. Этим внутренним разногласиям автор с виду уделяет меньше внимания, чем смертельной опасности, нависшей над страной и народом. Но ясно видно, как Линь стоит между двумя мужчинами: один символизирует гнилое начетничество старой эпохи, а другой – веяния времени, бурный и грандиозный мир. Лу Цзячуань пробудил в девушке горячий интерес к этому миру. В «Песне молодости» революционные стремления появляются у героини под влиянием мужчины, который ее привлек, и в этом смысле любовная страсть становится двигателем революции.

На протяжении всего романа сюжет развивается благодаря психологическим импульсам главной героини, переменам в ее умонастроении. Кажется, что взгляды Линь Даоцзин меняются из-за революции, но в действительности это преображение личных чувств девушки. Разумеется, в конце произведения революционный пафос все же вытесняет эти личные эмоции.

Следует отметить, что в «Песне молодости» автор иначе подошел к задаче подчеркнуть значимость идеологического перевоспитания мелкой буржуазии: к революции героев Ян Мо порой подталкивают личные чувства и романтический порыв.

В романе удачно изображена революционная молодежь вроде Лу Цзячуаня. Эти молодые люди больше всего на свете озабочены угрозой гибели нации и верят, что для обретения собственного пути нужно сначала найти путь для всего народа. Кроме того, в «Песне молодости» описываются любовные отношения Линь Даоцзин с Лу Цзячуанем и Цзян Хуа. И Лу, и Цзян просились к Линь Даоцзин в дом на несколько дней, чтобы укрыться от врагов. Приход Лу спровоцировал столкновение между Линь Даоцзин и ее мужем. Линь подумала, что если из-за этой ссоры Лу поймают, то, значит, именно Юй Юнцзэ выдал их гостя. Она взбесилась так, что готова была разойтись с мужем. В это время Линь Даоцзин – еще не член Компартии, и ее революционное озарение явно не берет верх над дружескими чувствами к мужчине. Любовный и революционный порыв здесь пока равносильны, взаимозаменяемы: революционные стремления уподобляются подземным течениям – скрытым, но в любой момент готовым прорваться наружу, а любовный конфликт – это сопротивление, внешнее выражение чувств. Но фактически революционные стремления и любовный конфликт интертекстуальны и образуют единую нарративную модель «революция + любовь». Именно такой универсальный индивидуальный опыт как любовь обычно использовали в качестве нарративного обрамления, чтобы оживить революционную картину и в определенной степени предотвратить превращение революции в чистую идею, абстракцию. Революция – больше не посланец, сокрытый под вуалью мистики, она близка, связана в целое с реальными, живыми людьми. Это сделало роман более простым для восприятия. С другой стороны, «руководящим принципом» в любовном выборе героини становятся возвышенные революционные идеи. Справедливость и истинность этих идей в «Песне молодости» напрямую связываются с телесным опытом: к примеру, революционные персонажи всегда сильны и энергичны (как физически, так и нравственно), обладают изящными манерами. Революционеры – просветители, путеводные звезды в темной ночи. Идейные и физические метаморфозы – это процесс, в котором революция начинает контролировать повседневную жизнь и любовные мечты на подсознательном уровне. Этот литературный прием еще более последовательно применяется в позднейших произведениях.

Во второй половине «Песни молодости» рассказывается об отношениях Линь Даоцзин и Цзян Хуа, более зрелого и закаленного революционера, появившегося в романе чуть позже. В целом «Песня молодости» – это произведение, погруженное в противоречия между революцией и любовью. В ходе «движения 4 мая» за новую культуру китайский народ воплотил индивидуальные и судьбоносные убеждения, которые таит в себе любовь. А в романе Ян Мо во время идеологического перевоспитания Линь Даоцзин революция в ее голове была рядом с любовью, что и подтолкнуло девушку к борьбе. Юй Юйцзэ, который в начале повествования вывел Линь из жизненного тупика, спас ее тело, но не сумел дать ей духовной и интеллектуальной свободы. Линь Даоцзин – мелкобуржуазный романтик. Многие мелкобуржуазные элементы присоединились к революции не потому, что страдали от всяческих лишений, и не из-за высоких революционных идеалов, а в погоне именно за романтикой. Главная идея «Песни молодости» заключается в том, чтобы показать, как интеллигентка принимает революционные истины, сбрасывает семейные оковы и вступает на путь революции. Однако даже когда Линь Даоцзин глубже постигает суть революции, начинает серьезнее относиться к ней, борьба у этой героини по-прежнему сплетается с любовью – до самого конца романа. Впрочем, следует признать, что именно поэтому писательнице удалось правдиво показать личные переживания женщины, погружающейся в революцию, и поэтому роман «Песня молодости» стал цельной историей жизни отдельного человека.

В период «движения 4 мая» на волне просветительских, национально-спасительных настроений интеллигенция, опираясь на науку и демократию, переживала душевный подъем и в целом казалась штурманом общественно-культурных событий страны (кроме того, была влиятельна и энергична, несмотря на подавленность и слабость отдельных ее представителей). В «Песне молодости» интеллигенты – по-прежнему просветители, только теперь они просвещают самих себя. С кистью в руке интеллигенция создала свое духовное изваяние – скромную женщину, своеобразный ориентир. В романе просветитель и тот, кого просвещают, едины.

В революционном плане «Песня молодости» несовершенна: если говорить языком критики времен «культурной революции», в этом романе слишком сильны мелкобуржуазные настроения, отдельные персонажи уделяют друг другу чересчур много внимания (Линь Даоцзин то и дело разглядывает Лу Цзячуаня и Цзян Хуа). А с точки зрения проработки персонажей в новейшей китайской литературе, особенно в революционной, это произведение отличается редкостной цельностью: с одной стороны, в нем запечатлены многие грани повседневной жизни героев, с другой – изображено множество аспектов революционной жизни. Этот роман свидетельствует о том, что даже под большим революционным давлением творчество писателя может оставаться подвижным и независимым в смысле литературной выразительности.

На самом деле похожая ситуация есть и в других произведениях. В этот же период вышел еще один роман, заслуживающий внимания, – «Весны и осени небольшого города» Гао Юньланя. Это история о том, как интеллигент посвятил себя делу революции: в ней рассказывается об идеалах и стремлениях героя, а основное внимание сосредоточено на том, как менялись его мысли и мотивы. Автор в полной мере передал атмосферу мелкобуржуазной культуры: весеннее, романтическое настроение романа пробудило в читателях воспоминания о просветительской литературе «движения 4 мая». Кроме того, многие страницы «Весен и осеней» посвящены культурному колориту южнокитайского городка, в результате произведение получилось утонченным, но революционность его ослабла. Благодаря лиризму романа его главный герой на протяжении всего повествования остается воплощением определенных эмоциональных и духовных качеств.

Также достоин внимания роман Оуян Шаня[228]228
  Оуян Шань (1908–2000; имя при рождении – Ян Фэнци, псевдонимы – Фань Няо, Ло Си) родился в городском округе Цзинчжоу провинции Хубэй. В детстве Оуян Шаня продали в приемную семью, поскольку его родная семья жила очень бедно. С приемным отцом будущий писатель объездил многие края, скитался по стране. В шестнадцать лет опубликовал свой первый рассказ «Та ночь», а в 1926 году – первый роман «Розы увяли». В 1928 году вышли восемь его повестей, в том числе «Любовница господина Тао» и «Бурный поток любви». Оуян Шань стал профессиональным писателем. После этого литератор уехал в Шанхай, где участвовал в деятельности Лиги левых писателей Китая и Объединенного альянса левой культуры Китая. После «культурной революции» Оуян Шань вновь приступил к своей пенталогии «Эпоха романтики», и в 1981 году вышел третий ее том «Луч надежды», а в 1985 году – четвертый и пятый тома, «Святыня» и «Вечная весна». Оуян Шань занимал посты председателя гуандунского отделения Союза писателей Китая, председателя гуандунского отделения ВАРЛИ, заместителя председателя общенационального Союза писателей Китая.


[Закрыть] «Переулок трех семей», вышедший в 1959 году в Гуандун жэньминь чубаньшэ. Это первая часть пенталогии под общим названием «Эпоха романтики». Вторая часть, «Тяжелая борьба», вышла в 1962 году. Остальные тома («Луч надежды», «Святыня» и «Вечная весна») были опубликованы в полном объеме только в восьмидесятые годы, однако не вызвали существенного резонанса в обществе – в отличие от «Переулка трех семей» и «Тяжелой борьбы».

Важное место в литературе соцреализма занимает именно «Переулок трех семей». Автор говорил, что вынашивал идею этого романа целых пятнадцать лет (начиная с 1942 года, то есть с момента приезда в Яньань). В произведении описываются события 1920-х годов, происходившие в Гуанчжоу: автор показывает те удары и негативные перемены, которые в годы великих революционных потрясений[229]229
  То есть во время революции 1925–1927 гг.


[Закрыть] обрушились на традиционные семейные и земляческие отношения. В ряду революционных литературных произведений «Переулок трех семей» стоит особняком. Да, для него характерна склонность к схематизации, которая наблюдается в революционных произведениях, когда они объясняют характеры персонажей и отношения между героями, исходя из концепции классов. Вместе с тем в «Переулке трех семей» присутствуют традиционные нормы отношений между людьми, кровнородственные связи, то есть взаимоотношения, от которых сложно отказаться. Между классовым антагонизмом и родственными отношениями чувствуется напряженная и запутанная связь. В романе эти традиционные кровнородственные связи и принятые отношения между людьми не уничтожены до конца, кроме того, автор показывает семейный быт, а потому во всех персонажах «Переулка трех семей» ощущается настоящая жизнь. Все эти герои вступают в революцию как отдельные личности. В повествовании о том, какие у них в молодости были отношения с революцией, показаны черты, характерные для историй о формировании индивидов. Иными словами, здесь герои, погруженные в глубины революционной практики, перестраивают свое мышление, а судьба отдельного человека в этом нарративе, пронизанном революционным духом, раскрывается еще полнее, чем в предшествующих произведениях соцреализма. Поэтому «Переулок трех семей», как и «Песня молодости», – это, в сущности, роман о становлении революционеров.

В романе повествуется о трех семьях совершенно разной классовой принадлежности, они живут в хутуне под названием «Переулок трех семей». Это семьи кузнеца Чжоу, скупщика Чэня и чиновника-землевладельца Хэ. Изначально все они были из простолюдинов, жили в трудностях и лишениях, но прекрасно ладили друг с другом. Затем Чэнь и Хэ разбогатели, и только в семье Чжоу все осталось по-прежнему. Однако еще до этого три фамилии породнились: семейства Чжоу и Чэнь сватали друг у друга сестер, а затем и дочерей. И пусть говорят, что близкий сосед лучше дальней родни, земляческие отношения в Китае в конечном счете стали непрочными, поэтому в романе Оуян Шань связывает три семейства любовными отношениями. Усложняя сюжет, автор показывает взаимодействие семей и в нем раскрывает мотивы, побуждающие людей к революции, ее естественный и неизбежный характер.

Родственные узы не сделали Чэнь и Чжоу классово равными, но усилили социальные противоречия между семьями. В «Переулке трех семей» революционная литература от чистой классовой борьбы возвращается к предыстории революции и показывает отношения между людьми, существовавшие в то время в Китае.

В романе характер и социальная принадлежность персонажей определяются с точки зрения классовой борьбы. Члены семьи Чжоу, выходцы из рабочего класса, – активные участники и лидеры революции. Их отличают высокие моральные качества, бескорыстие, смелость, решительность, доброта и прямодушие. Пусть и у них случаются идеологические и эмоциональные затруднения, но в конце концов в ходе борьбы представители этой фамилии осознают, что хотят взять на себя дело освобождения человечества. А люди из семейств Чэнь и Хэ эгоистичны и трусливы, пекутся только о личной и семейной выгоде, приумножают благосостояние своих семей за счет эксплуатации и все как один думают лишь о материальном. Некоторые из них (например, Чэнь Вэньтин) какое-то время сочувствовали делу революции, стремились к ней, однако в конечном счете так и не сумели отказаться от классовой принадлежности, которую унаследовали от семьи, и встали на защиту интересов реакционного класса. В романе описаны события, реально происходившие в Гуанчжоу: «кровавая расправа 30 мая», большая забастовка в Гуанчжоу и Гонконге и переворот Чан Кайши (1925), вооруженное восстание гуанчжоуских рабочих в октябре 1927 года и многие другие эпизоды.

Ценность этого романа прежде всего состоит в том, что историческая обстановка времен гуанчжоуской революции 1925–1927 годов впервые была в нем представлена через призму перемен в жизни нескольких семей. Кроме того, Оуян Шань изобразил, как пролетариат неизбежно становится ведущим революционным классом, ярко показал, как простой рабочий превращается в закаленного революционера. Роман характеризуется не только обширностью исторической картины и точно переданной атмосферой времени, но также живостью и детальностью повествования, реалистичностью персонажей, складностью сюжета и сильным духом южнокитайской жизни.

Необходимо заметить, что в «Переулке трех семей» автор исследует истоки революции не с позиции всего рода, а с позиции одной семьи. Род связан с землей, у него могучая основа, он исчисляется поколениями преемников и достаточно стабилен.

А семья – элемент общества, характеризующийся очень сильными эмоциональными взаимоотношениями. Семья – убежище, в котором человек чувствует себя в безопасности, и в то же время место, где собираются представители разных статусов (врожденных и общественных), подвижная зона, в которой люди растут и развиваются. Как общественный элемент семья мала, но пластична. У трех семейств один исходный пункт, но затем экономическое положение семей Чэнь и Хэ меняется, а вслед за ним – и классовая принадлежность. В то же время преображается их характер. В романе экономическая база определяет надстройку, а также характер человека: три аспекта сливаются воедино. Экономический фактор обусловливает классовую принадлежность – такой подход на самом деле основывается на устоявшемся суждении о том, что «жадные до богатства – бесчеловечны». Бедняков же наделяют моральным превосходством, приписывают им естественное родство с революцией. Таким образом, автор формально и прямо объясняет причины революции, однако же поистине упрощает их.

Оуян Шань определяет характеры и межличностные отношения персонажей с классовой точки зрения. Сегодня очевидно, что это определенная идеологическая установка, в которой отразилось стремление китайских революционных авторов создать историю революции с помощью повествования в духе модерна. И вот, руководствуясь этой целью, автор сконструировал исторический нарратив о пролетариях – предводителях современной китайской революции. Но обратим внимание еще на два момента.

Во-первых, принудительно введя в роман концепцию класса, автор чрезмерно историзировал повествование. Характеры персонажей, их ценности, традиционные земляческие отношения, а также отношения мужчины и женщины здесь рассматриваются с точки зрения классовой теории, что противоречит естественному положению вещей и практически не подтверждается фактами из реальной жизни общества того времени. В Южном Китае 20–30-х годов едва ли могли быть три таких семьи – связанных друг с другом близким родством, но при этом жестко разграниченных на уровне классовых отношений. Не иначе как автор, выполняя идеологический заказ, заново создавал атлас межличностных отношений в современном Китае. Вот только в революционной литературе этот атлас начали рисовать отнюдь не в 1949 году: он существовал с самого ее зарождения и, более того, лежал в основе революции. Так как же понять классовые отношения, существовавшие в истории современного Китая? Каково историческое значение разрушения этих отношений с помощью революционного насилия? После победы революции угнетенный класс становится руководящим, даже привилегированным сословием – в этом и есть суть борьбы? Эксплуататоры оказываются на дне общества – это их расплата за грехи? Оппозиция «мы – враги» исторична и передается из поколения в поколение. Как только кого-то назвали врагом, бунт теряет всякую разумность: врага наказывает не столько современность, не столько он сам, сколько сама история.

Во-вторых, показаны родственные отношения и человеческие характеры. Ни от того, ни от другого не уйти. И пусть в «Переулке трех семей» сообразно с концепцией классовой борьбы перекроили современную историю Китая и семейные взаимоотношения, по меркам революционной литературы произведение, столь большое и при этом столь детально описывающее отношения персонажей, – чрезвычайная редкость. В романе по большей части рассказывается о повседневном общении, а также о любовных взаимоотношениях между персонажами разных классов и разного общественного положения. Любовь Чжоу Бина и Чэнь Вэньтин наполняет книгу трогательной атмосферой в духе историй о талантливом молодом человеке и красавице-девушке. Основная же линия повествования – взросление и становление Чжоу Бина. Автор накладывает историю жизни отдельного человека на историю революции, причем первой посвящен основной объем книги, а вторая отодвинута на задний план, благодаря чему историзированный нарратив приобрел черты индивидуализации. Хотя Оуян Шань и пытается определять характер индивида классовостью, в конкретных ситуациях повествования вся сложность человеческой натуры неудержимо рвется наружу.