Текст книги "Тенденции новейшей китайской литературы"

Используя свой широкий кругозор в романе «Начало», Лю Цин демонстрирует, сколь всеведущ и всемогущ нарративный реализм. В произведении раскрывается главное противоречие, стержнем повествования автор сделал борьбу двух «линий», вокруг которой разворачиваются конфликты.

В романе представлена большая картина жизни, детально показаны серьезные перемены, которые произошли в китайском обществе под влиянием генеральной линии, принятой на период перехода к социализму. В «Начале» автор не только отразил движение за коллективизацию, но и затронул проблему преобразований в сфере городского частного капитала, показав, как мощно резкие перемены ударили по людям из самых разных слоев общества. Все оказались вовлечены в революционное движение. Однако больше всего в романе описываются люди, попавшие в гущу этого движения: они растерялись и утратили веру в будущее. Это искренний и детальный портрет той эпохи. Если не слишком допытываться, какими установками руководствовался Лю Цин, каковы его взгляды, несомненно, следует признать, что в романе «Начало» ему удалось изобразить серьезные изменения, происходившие в обществе, и присущие им противоречия.

Лю Цин написал такое произведение благодаря тому, что работал в сельской местности и хорошо понимал китайскую деревню. Эти же обстоятельства помогли ему ответить на важный вопрос: по какому пути должен был идти сельский Китай? «Начало», несомненно, оказалось для литературы реализма совершенно особым опытом: в этом произведении автор сосредоточился не на внутреннем мире индивида, а на историческом выборе, который в определенный период совершает государство. Исключительное значение литературы соцреализма можно постичь, только если понять, как социалистическая литература конструирует облик политики, который затем транслируется в действительности.

Вторая: литература соцреализма созидает идеализированный образ «нового социалистического человека».

Споры по поводу «Начала» и похвалы в адрес этого романа в основном связаны с его персонажами. Главные герои – отец и сын Лян, это классические образы, которые Лю Цину удались лучше всего. Лян Шэнбао – новый социалистический человек, выносливый и трудолюбивый, политически сознательный, с высокими идеалами. Если не считать идеологического лоска, характер этого честного крестьянина в большинстве ситуаций прописан очень живо и детально. В сущности, теоретики тех лет развернули дискуссию о том, можно ли писать о недостатках героических персонажей, и большинство остановилось на мнении, что это недопустимо. В рамках главенствующей теории героический персонаж возвысился. Чтобы соответствовать политическим критериям, он стал совершенством. Так, в Лян Шэнбао сосредоточились все добродетели традиционного китайского крестьянина, а также все основные прогрессивные элементы, необходимые для роста и развития крестьян в новую эпоху. По сути, Лян – образ нового социалистического человека, выстроенный по канонам эпоса. Героизм этого персонажа никак не вязался с уровнем сознания крестьян того времени, с тем, как большинство из них тогда вели себя. Чтобы понять такой образ, нельзя рассматривать его с точки зрения достоверности и правдоподобности: его нужно осмыслить исторически, и тогда удастся постичь его эстетическое значение.

Третья: о многогранности промежуточных персонажей и реализма.

В сравнении с Лян Шэнбао, старик Лян Сань кажется реалистичным, в его образе меньше идеологической нагрузки. Это трудолюбивый и прямодушный крестьянин старого поколения, он остается во власти старых обычаев, привык к единоличному хозяйству, не понимает смысла коллективизации, к которой примкнул его сын Лян Шэнбао. Лян Сань не может поверить в то, что коллективизация способна принести пользу. Но, увидев плюсы нового общества, старик Лян Сань начинает симпатизировать партии и правительству. В годы, когда вышел роман, Лян Саня рассматривали как промежуточного персонажа, считалось, что в его фигуре автор отразил идеологию единоличных крестьянских хозяйств, привязанность крестьян к частной собственности. Сейчас можно увидеть, как именно в этих отсталых «промежуточных персонажах» воплотилась определенная жизненная достоверность.

«Начало» было предметом ожесточенных споров: дискутировали о том, как автор создавал образы Лян Шэнбао и Лян Саня. В отношении Лян Шэнбао принято было говорить, что этот герой – воплощение прогрессивных идей, он олицетворяет межклассовую борьбу в деревне, его революционные идеи освещают путь в будущее социалистической деревни. А вот в полемике о Лян Сане едва уловимо мнение критиков о литературности произведения. Тогда проблемой «промежуточного персонажа» серьезно занимался Янь Цзяянь. В статье «О фигуре старика Лян Саня из романа “Начало”», а также во многих других исследованиях он особо отмечал художественные достоинства образа старика[186]186
  О выражении «промежуточный персонаж» следует добавить кое-что еще. В декабре 1960 года Шао Цюаньлинь на собрании редакции журнала «Вэньи бао» впервые высказался о том, что образ старика Лян Саня создан удачнее, чем образ Лян Шэнбао. В августе 1962 года на «Даляньской конференции» Шао Цюаньлинь подробно объяснил свою точку зрения, и этот доклад часто считают первой озвученной оценкой «промежуточного персонажа». Однако статья исследователя «О том, как “создавать промежуточного персонажа”» вышла только в восьмом и девятом номерах «Вэньи бао» за 1964 год – в то время, когда весь литературный мир уже критиковал Шао Цюаньлиня. Впоследствии Хун Цзычэн в своей статье упоминал, что в период «культурной революции» некоторые обвиняли Янь Цзяяня в «приверженности взглядам Шао Цюаньлиня, пытающегося “продать” читателю “промежуточных персонажей”». Янь Цзяянь возражал, говорил, что не следовал за Шао Цюаньлинем, поскольку пришел к этой точке зрения еще во второй половине 1960 года, а статья вышла в 1961 году, поэтому Шао Цюаньлинь озвучил свою точку зрения немного позже, чем Янь Цзяянь.


[Закрыть]. Дискуссия о промежуточных персонажах в «Начале» была довольно популярной, а это значит, что литературная теория и критика по-прежнему пытались выйти за рамки политических моделей.

В образе старика Лян Саня отразился подлинный опыт Лю Цина, жившего в деревне. В этом персонаже проглядывается глубокая привязанность крестьянина к земле, скромное отношение к жизни. Китайские крестьяне не понимали масштабных идей революции, да и не сумели бы понять. Для них полнота жизни заключалась в клочке земли и своем доме.

Четвертая: мораль в романе «Начало».

«Начало» – это роман с типичным «сельским сюжетом», но у этого соцреалистического произведения есть и особенности. В романе удачно сочетаются живость описания поступков персонажей и точность, с какой автор вырисовывает психологию героев. Вместе с тем психологические описания в романе – это не только характеристики Лян Шэнбао и старика Лян Саня, но и совершенно исключительные, тонко и последовательно выписанные психологические портреты второстепенных персонажей, вроде влюбленных Лян Сюлань и Ян Миншаня. Отразив противоречия между городом и деревней в героине Гай Ся, автор показал разные пути, которые выбирают китайские крестьяне в процессе модернизации. Даже такие отрицательные персонажи, как Яо Шицзе и Су Фан, – очень значимы. Конечно, Яо Шицзе слегка стереотипен, что, как правило, характерно для всех отрицательных персонажей, – к примеру, автор морально принижает его. Однако амбиции Яо Шицзе, с которыми он пытается вернуть семье былое богатство, его уверенность в собственном таланте сезонного работника, то, как он видит насквозь всех в своем окружении, и сложное отношение к коммунистам – все это в романе описано тщательно, до мельчайших деталей. Видя, как постепенно меняется умонастроение Су Фан, когда она поступает в помощницы Яо Шицзе, можно сделать вывод: Лю Цин пишет нестандартно. Су Фан молола пшеницу на мельнице, а Яо Шицзе перемахнул через стену и изнасиловал девушку. Страх Су Фан, мучивший ее после, сменяется ожиданием – в том, как автор пишет об этих переменах, видно, что он тонко чувствует психологию персонажа, понимает свою героиню. В революционной литературе такие женские образы всегда принижали, пытались от них избавиться, превращали их в чистые символы всего, что связано с влечением. И все же в произведениях оставались описания привлекательных женщин. С точки зрения морали они были недостойны, тем не менее этим героиням находилось место в повествовании. Литературная критика 1950–1960-х годов игнорировала образы Яо Шицзе и Су Фан. Эти характеры несколько стереотипны, что не подавляет живого, человеческого в них. Именно у таких персонажей проявлялись физические желания. По нынешним меркам кажется, что персонажи Яо Шицзе и Су Фан даже живее и энергичнее, чем старик Лян Сань.

Нарратив в романе «Начало» мощнее и богаче, чем в других произведениях того времени. Сочетая лирические описания с критикой действительности, автор сделал элементы повествования ярче и разнообразнее. Кроме того, очевидно, что Лю Цин жаждет постичь историю и действительность, и от этого стремления роман становится идеологически массивнее, серьезнее. Сегодня принято считать, что рефлексия Лю Цина тяготеет к схематизации, но в то время «Начало», несомненно, стало новой высотой – благодаря богатым составляющим и объему, который автор сумел создать в романе, рассматривая происходящее с множества точек зрения.

Итак, нарративная структура романа разрабатывалась на основе тем классовой борьбы и борьбы за политическую линию. Этого требовала революционно-социалистическая литература, так в китайской словесности проявлялась политическая радикализация модерна. «Начало» – образец реализма и идеал историзации в литературе. И пусть в этом романе заметны негативное влияние политики и склонность автора к схематичности, обусловленная идеологией, к этому типичному представителю социалистической литературы можно подходить исторически. Раз в подобных схематизированных литературных идеях можно столь эффективно развернуть описание истории, то понятно, почему китайский радикалистский модерн искал свое выражение через искусство словесности. Это был и зов, и самоосознание. Литература создала много образцов радикальных революционных фантазий и дала им надежду на осуществление. Такие произведения, как «Начало», формируют опыт соцреализма, который возникает в пространстве между историческими стремлениями и искренним повествованием о жизни. Этот опыт резко отличается от западного и явно не похож на современную китайскую литературу. И не удастся проникнуться опытом китайского соцреализма, серьезно и обстоятельно описать этот эмпирический материал, если, рассматривая его, не будет параллельно изучаться исторический путь радикального модерна, по которому в то время шел Китай.

Глава 4
Революционно-исторический нарратив

Основа новейшей литературы Китая – метанарратив. Но его формирование и эволюция еще до конца не изучены. История словесности передает не только основное значение произведений, но и, что важнее, показывает их исторические корни, тем самым раскрывая их подлинный смысл. Такой подход особенно важен, когда речь идет об истории литературы с момента основания КНР.

Проблема объемных книг, повествующих об истории революции, заключается в том, что они слишком романтизированы, авторы явно стремятся к схематизации персонажей, сюжет линеен, а язык скучен и однообразен. Впрочем, с точки зрения развития левой литературы исторические романы, в большом количестве появившиеся в 1950-е годы, вне сомнения, были необычайным прогрессом для китайской словесности. Представления литературы реализма об истории уже полностью сложились, да и писатели успешно освоили единую дискурсивную систему, эффективно выстроили революционную историю и полно показали многогранную жизнь общества. Это помогло литераторам историзировать революцию, но и сама революция, конечно же, тоже историзировала литературу.

Однако литература остается литературой. К ней должны применяться единые эстетические критерии. Впрочем, случилось так, что в истории человечества возникли две разных культуры – капиталистическая и социалистическая, и вследствие вмешательства политики разногласия и антагонизм оказались куда больше преемственности и синтеза. Не должны получать одобрения случаи, когда литератор, придерживающийся твердой идеологической позиции, к одной культуре относится положительно, а к другой – негативно или примитивно-критически. С точки зрения эстетических стандартов литературы эпохи Просвещения и модернизма, возможно, будет всячески критиковаться китайская революционно-историческая проза 1950-х годов. Но если поместить эти произведения в указанный исторический период и проследить, как Китай после вступления в современную эпоху жаждал создать собственную культуру, можно увидеть, почему господство левого радикализма в литературном творчестве было неизбежным. Поскольку нет литературы, которая выходила бы за рамки истории, то словесность нового типа, сложившуюся в тех исторических условиях, можно объяснить только в соответствующем историческом контексте. Казалось бы, уже привычно, что история творит литературу, однако революционно-социалистическая литература решила создать собственную историю.

Литература переписывает историю революции: реальные основания для исторической ревизии и модерн как импульс к ней

В литературном мире Нового Китая быстро возникли всевозможные политические движения, которые интегрировали литературу и искусство в систему социалистической культуры. Исследователи тех лет доказывали, что словесность и искусство Нового Китая – преемники просветительской традиции «движения 4 мая», но в действительности, когда на ведущие позиции вышло революционное искусство, традиционная литература существенно изменилась.

После победы революции китайская литература срослась с политикой. Стремительное развитие литературы и искусства в современную эпоху – глобальное явление, на Западе – составляющая капиталистической культуры. Благодаря этому явлению модернистские идеи были очень популярны. Просветительская литература «движения 4 мая» связана с современной мировой литературой: произведения обеих в основном повествуют о росте самосознания в современном обществе. Культура капитализма сопряжена с самосознанием индивида, и это объясняется тем, что необходимое условие существования капиталистической экономики – потребность в «свободном человеке» и «человеческой свободе». Ведь фундаментальными характеристиками при переходе от традиционного общества к капиталистическому являются частная собственность и самосознание. Однако особые исторические условия Китая не позволили капитализму развиться в этой стране. Буржуазии не хватило сил, чтобы возглавить исторические преобразования, да и капиталистическая культура не сформировалась здесь полностью. Кроме того, перед современным Китаем стояла важная задача – спасти нацию от гибели, поэтому все виды творчества, повествующие об индивидуальном самосознании, ограничивались, а самих творцов направили на создание метанарратива, которое одобряло государство. Когда революция успешно завершилась, историческое развитие Китая стало контролироваться правящей партией. Очевидно, что революционная литература шла совсем не тем путем, что просветительская литература «движения 4 мая» – несмотря на то, что последнюю позднее называли предшественницей первой. Во всяком случае, просветительская словесность была богаче и сложнее, чем о ней писали авторы-революционеры. Описывая просветительское движение, они не то чтобы полностью исказили его сущность, они просто выдали один из его аспектов за весь смысл. Итак, революционной литературе наконец удалось подчинить словесность, сделать ее эффективным орудием идеологии.

Литература стала согласовываться с политическим курсом государства. Когда возник Новый Китай, в итоге многочисленных политических движений ее идеи встроились в идеологические принципы партии. В 1953 году на II съезде деятелей литературы и искусства соцреализм утвердили в качестве наивысшего творческого метода социалистических литературы и искусства Китая. Таким образом, от деятелей литературы и искусства требовалось, чтобы они отражали историю и действительность в свете сущностных закономерностей истории развития социализма. С точки зрения модернизма литература и искусство – это выражение эмоций, духа и способов восприятия. В произведениях общее настроение эпохи зачастую передается через индивидуальные чувства творца, а потому в модернистских искусстве и литературе индивидуальность и уникальность творчества доведены до крайности. Соцреализм же требовал, чтобы писатель созидал с позиции народа, перестраивал буржуазное мировоззрение. В соцреалистических произведениях все индивидуальное свелось к общему, национально-государственному, и в этом же ключе авторы должны были показывать сущность всей истории. Поэтому главной творческой задачей, которая стояла перед литературой Нового Китая, был поиск ответа на вопрос о том, как создать историю и слить ее в единое целое с действительностью. Фактически сущностные законы действительности уже прояснились – их значение идентифицировалось в различных политических дискурсах того времени. Однако, чтобы полноценно и безусловно утвердить эти законы, их нужно было исторически обосновать.

Во второй половине 1950-х годов в новейшей китайской литературе появилось довольно много сочинений, серьезно повлиявших на общественность. В них авторы пересматривали историю революции (по большей части это были романы).

Литература и искусство Нового Китая вызревали долго и все же произвели мало значимых произведений. Из всех китайских литературных жанров наибольшей исторической глубиной обладает роман: он может вместить величественное революционное полотно. Романы дают авторам большое пространство для творчества. Большинство писателей соцреализма прошли через сражения и познали революционную жизнь, поэтому легко ориентировались в исторической теме. К тому же реальная борьба по-прежнему была сложна, изменчива и оттого труднопостижима. Писатели, углубившись в изучение революционной истории, могли в определенной мере уменьшить для себя политические риски. После основания КНР в той или иной степени критиковалась вся литература, повествующая о действительности.

В глобальном плане вышеуказанное есть локальная китайская особенность развития литературы в эпоху модерна. В это время индивидуальное самосознание не достигло эффективного развития и мгновенно было вымещено постулатами о национальном кризисе. По мере того как революция побеждала, кризисные умонастроения не только не ослабевали, но, напротив, росли. Все попытки смягчить этот кризис углубляли его. Кроме того, власти всячески стремились повысить осведомленность народа о кризисе. Поэтому модерновое китайское культурноидеологическое строительство приняло форму радикального революционного движения: модерн не по своей воле оказался под флагом революции и послужил толчком к ее нарастанию. В литературе культурно-идеологические преобразования выразились в создании исторического метанарратива, в котором перед читателем предстала цельная история, развивающаяся в соответствии с определенными сущностными законами.

В революционно-исторических нарративах авторы стремятся создать объективизированную[187]187
  Не зависящую от воли и взглядов ее субъектов, в случае с литературой – рассказчика и персонажей. Жизненный опыт, испытания, выпавшие на долю героев, не влияют на общую точку зрения в произведении, авторы не пытаются придать происходящему определенную окраску в соответствии с позицией одного из персонажей, сохраняется нейтральность и некая обезличенность повествования (даже при наличии рассказчика).


[Закрыть] историю, которая намечается сообразно с заранее принятыми образцовыми целями. Историзация литературы, упомянутая нами, – это когда писателям, чтобы сделать жизнь в своих произведениях правдивой, необходимо реконструировать конкретные события в соответствии с установленными историческими требованиями. Историзация есть текстовое, иносказательное изложение истории.

Основные достижения новейшей литературы Китая со времен основания КНР и до «культурной революции» – это «три “красных” романа» («Красное ципао», «Красное солнце» и «Красная скала»), а также «одно “начало”» («Начало») и четыре классических романа «красной» литературы («Битва за Яньань», «Через леса и снега», «Песня молодости» и «Большие перемены в горной деревне»). Из этих восьми произведений шесть повествуют об истории революции. В них воплотилось «движение за историзацию», сформировавшееся в среде новейшей китайской словесности, литературно изложена революционная история. Эти же шесть романов положили начало историзации в словесности. Революционная литература и революционная история Китая, слившись воедино, превратились в историзированный нарратив эпохи китайского модерна.

Воссоздание революционной истории: грандиозные полотна и героические сказания

Ханна Арендт подчеркивала: «Современное понимание революции неразрывно связано с представлением об открываемом ею новом этапе истории, с идеей совершенно новой исторической постановки, содержание которой ранее не было известно и которую надлежит осуществить впервые»[188]188
  Арендт Х. О революции / Пер. И. Косича. М.: Европа, 2011. С. 30.


[Закрыть]. Революции нужна была форма, хранящая память о ней, свой живой и яркий исторический образ.

В июне 1954 года в издательстве «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» вышел роман Ду Пэнчэна[189]189
  Ду Пэнчэн (1921–1991; имя при рождении – Ду Хунси) происходит из семьи бедняков. Несколько лет жил в детском доме и обучался в церковно-приходской школе. В 1938 году переехал в Яньань, учился в Яньаньском университете им. 8-й армии. В 1947 году в качестве военного корреспондента отправился на северо-западный фронт Китая. В течение нескольких лет он вел дневники о жизни на войне, в итоге их объем составил один или два миллиона иероглифов. В конце 1949 года начал писать роман «Битва за Яньань» и работал над ним пять лет. По некоторым сведениям, было девять редакций этого произведения. В 1954 году роман вышел в издательстве «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ». Другие произведения Ду Пэнчэна: повесть «В мирные дни», сборник художественной прозы «Друг юности» и сборник эссе «Очерки».


[Закрыть] «Битва за Яньань». Действие разворачивается в марте 1949 года. Стотысячное войско Ху Цзуннаня штурмует Яньань – центральную революционную базу в северной части провинции Шэньси. Главный герой произведения – Чжоу Даюн, командир роты. В романе рассказывается о том, как командный состав и рядовые Освободительной армии ведут тяжелейшие бои и в конце концов одерживают блестящую победу. Автор создал коллективный образ героев НОАК – от рядовых бойцов до заместителя главнокомандующего Пэн Дэхуая.

В повествовании видна художественная сила, характерная для реализма.

Во-первых, сюжет изменчив, напряжен и очень театрален. Уже в начале произведения представлена острейшая ситуация: Ху Цзуннань повел стотысячное войско – главные силы Гоминьдана – на коммунистический плацдарм, расположенный в северной части провинции Шэньси. Гарнизон революционной базы на тот момент составлял менее одной десятой от численности вражеского войска, а со снаряжением дела обстояли еще хуже. Бригада под командованием Чэнь Синюня выступила из Цзиньчжуна[190]190
  Городской округ в провинции Шаньси.


[Закрыть], после ночного марш-броска прорвалась на запад и внезапно возникла перед противником. В критический момент Освободительной армии удалось отвратить опасность и переломить ход сражения в свою пользу. Сюжет лаконичен, большие события и обстоятельства развиваются, приводя в движение малые, детали фабулы взаимодействуют друг с другом, происходящее ужасает, волнует и захватывает.

Во-вторых, автор рисует персонажей в напряженной военной обстановке, через поступки показывает их характер, особенно героический и бесстрашный революционный дух. Когда обстановка на фронте тревожна, высшее командование освободительной армии всегда сохраняет спокойствие, знает, как выйти из ситуации. В этом – ум и отвага НОАК. Враг, напротив, неизменно горделив и надменен, но в итоге он терпит сокрушительное поражение. Атмосфера войны и поведение персонажей взаимодействуют и контрастируют друг с другом, сквозь напряженность проступает расслабленность.

В-третьих, в произведении достоверно и реалистично изображено насилие. Автор особенно конкретно и детально описывает, как бойцы режут друг друга в штыковой, как сталкиваются в жестокой и кровавой рукопашной схватке. «Битва за Яньань» – возможно, первый роман, в котором изображены сцены кровавого насилия на войне. В критической обстановке, когда превосходящий по силе враг раз за разом берет в кольцо коммунистические войска, отважные бойцы, не страшась смерти, прорываются сквозь окружение. Солдаты несутся друг на друга, начинается резня – этот бой невероятно жесток. Например, боец по имени Ван Лаоху (Тигр) в одном из бросков на прорыв в одиночку прикрывал отступление товарищей: в штыковой он зарезал более десяти вражеских солдат и в конце, поверженный, упал в лужу крови, намертво вцепившись в глотку врага. Рисуя сцены насилия, Ду Пэнчэн показывает героический дух солдат, их веру в победу. Другая сторона военного насилия – это восторг от триумфа, а также уверенность лидеров Компартии в том, что победа революции неизбежна.

Для того времени роман казался масштабным, поскольку в нем присутствовал заместитель главнокомандующего Пэн Дэхуай. «Битву за Яньань» опубликовали как раз в то время, когда Пэн Дэхуай вернулся с северокорейского фронта с победой, стал министром обороны и сиял, как солнце в зените. Образ этого военного деятеля помог роману прославиться. После того как роман увидел свет, Фэн Сюэфэн написал о нем длинную хвалебную статью, напечатанную в «Вэньи бао». По мнению литературного критика, автору удалось уловить дух войны, показать, что стало ключом к победе, передать всю мощь, благодаря которой коммунистическая армия одолела гоминьдановскую, создать искреннюю и проникновенную картину Народно-революционной войны. Фэн Сюэфэн считал, что «Битву за Яньань» можно назвать «черновиком героического эпоса», что «несомненная изобретательность этого произведения сыграла роль в развитии движения за реализм в литературе»[191]191
  Фэн Сюэфэн. О достижениях и значимости романа «Битва за Яньань» // Вэньи бао. 1954. № 14, 15.


[Закрыть]. После публикации роман некоторое время был популярен: за несколько лет вышло более миллиона экземпляров. В 1959 году, после Лушаньского пленума[192]192
  Поворотное событие в общественно-политической жизни страны. Разногласиям в правительственных кругах был положен конец, Мао подверг критике Пэн Дэхуая и его позицию, осуждающую политику «Большого скачка».


[Закрыть], роман запретили. В период «культурной революции» Ду Пэнчэна заклеймили как «антипартийного элемента», ведущего подрывную деятельность с помощью прозы, и подвергли жестоким репрессиям. В 1979 году Пэн Дэхуая реабилитировали, и роман «Битва за Яньань» вновь пошел в печать.

В середине 1950-х годов перед страной стояла тяжелая задача – революционное строительство. Кроме того, ситуация в мире была тяжелой. И тем не менее китайцам прекрасно удавалось сохранять рост национальной экономики, в стране успешно завершилась перестройка частного торгово-промышленного капитала. Социалистический строй контролировал все высоты экономики и политики. В то время в Китае экономическое строительство и идеологический контроль осуществлялись в соответствии с военным образом мыслей: высокая степень партийной централизации, полная мобилизация населения, концентрация всех ресурсов, быстрый и решительный захват вражеских фортов и блестящие победы[193]193
  В 1958 году внутри партии развернулась борьба между двумя линиями – «против слепого забегания вперед» и «за “Большой скачок”», – завершившаяся победой идей Мао Цзэдуна.


[Закрыть].

Литература не просто отражает дух эпохи, она его творит. В 1950-е годы людям требовалась военная проза, необходимо было увидеть жестокие сцены насилия, пережить сумасшедшую радость и великие, невероятные победы. В 1957 году в журнале «Яньхэ» начали публиковать роман «Красное солнце», а в июле того же года он вышел отдельной книгой в издательстве «Чжунго циннянь чубаньшэ», общий тираж которой мгновенно достиг нескольких сот тысяч экземпляров. В «Красном солнце» вновь воссоздается грандиозная картина войны. Писатель показывает, сколь бесконечно храбра и непобедима НОАК, сражающаяся под началом Коммунистической партии, доносит до читателя историческую закономерность о том, что народная справедливость всегда побеждает реакционные силы. У автора романа У Цяна[194]194
  У Цян (1910–1990; имя при рождении – Ван Датун) – уроженец уезда Ляньшуй провинции Цзянсу. В 1933 году в Шанхае вступил в Лигу левых писателей Китая. В 1938 году, после того как разразилась антияпонская война, присоединился к Новой 4-й армии, а в 1939 году вступил в КПК. Во время Народно-освободительной (гражданской) войны участвует в битвах при Лайу, Чжуйхае и других известных сражениях. После Освобождения получает должность заместителя министра культуры в политическом управлении военного округа Восточного Китая. В 1952 году его переводят на гражданскую службу: в разные годы он работает заместителем председателя Шанхайского отделения Всекитайской ассоциации работников литературы и искусства, заместителем председателя Шанхайского отделения Союза писателей Китая. Среди произведений – романы «Красное солнце», «Крепость» и сборник эссе «Душевное волнение».


[Закрыть] богатый военный опыт: в период Освободительной войны он участвовал в таких знаменитых операциях, как оборонительные бои при Ляньшуе [195]195
  С 10 сентября по 30 октября войска Народно-освободительной армии в оборонительных боях на подступах к городу Ляньшуй (северная Цзянсу) разгромили пять полков противника.


[Закрыть], внезапное наступление при Лайу[196]196
  С 19 по 23 февраля войска НОАК разгромили 73-ю и 46-ю (46-ю реорганизованную дивизию) армии и дивизию 12-й армии противника, которые наступали на Лайу (в провинции Шаньдун), общая численность – более шестидесяти тысяч человек (семь бригад полного состава). Во время боев были взяты в плен заместитель командующего 2-м «районом умиротворения» Ли Сяньчжоу и командующий 73-й армией противника Хань Цзюань.


[Закрыть], наступательные бои в районе Мэнъинь-Мэнлянгу[197]197
  С 6 по 16 мая в районе Мэнъинь-Мэнлянгу в провинции Шаньдун войска Народно-освободительной армии разгромили три бригады 74-й реорганизованной дивизии и другие части гоминьдановской армии общей численностью более 32 тыс. человек. В этом сражении убит командир гоминьдановской дивизии Чжан Линфу.


[Закрыть], сражение при Хуайхае[198]198
  Шестидесятипятидневное сражение пятисоттысячной армии националистов Чан Кайши с равной по численности Народно-освободительной армией Китая. Началось 7 ноября 1948 года, а завершилось 12 января 1949 года победой коммунистов. Тяньцзинь на севере пал через три дня, а Пекин – через шесть.


[Закрыть] и форсирование Янцзы[199]199
  Военная операция, в ходе которой войска НОАК за короткий срок разгромили крупную группировку противника и овладели громадной территорией южнее реки Янцзы. Были полностью освобождены провинции Цзянси, Чжэцзян, Фуцзянь, а также крупнейшие города Центрального Китая, такие как Нанкин, Шанхай, Наньчан, Аньцин и др.


[Закрыть]. В «Красном солнце» сюжет строится вокруг сражений при Ляньшуе, Лайу и Мэнлянгу. В романе повествуется о том, как одна из армий КПК после множества ожесточенных боев одерживает верх над главными силами Гоминьдана – 74-й дивизией. Действие начинается глубокой осенью 1947 года, когда освободительные войска под натиском 74-й дивизии вынуждены оставить уездный город Ляньшуй. Армия потеряла немало бойцов, командир основных сил (он же комиссар) пал в бою, солдаты взбудоражены, но их боевой дух по-прежнему высок. Воины НОАК не боятся могучего и хорошо вооруженного противника, одолевают его смелостью и умом. Заносчивого командира 74-й дивизии Чжан Линфу разбивают в пух и прах. Автор показывает отвагу китайских бойцов в ситуации, когда они сталкиваются с превосходящими силами неприятеля. Картина яростного сражения волнует и потрясает.

В романе «Красное солнце» впервые всесторонне описывается, как высшее командование освободительной и вражеской армий проявило себя в ходе войны, характеризуется внутренний мир командиров. С тех пор как в литературе и искусстве освобожденных районов акцент был сделан на творчество о рабочих, крестьянах и солдатах, в произведениях, посвященных этим группам населения, авторы начали писать о простом народе. Самыми удачными были те, в которых говорилось о деревне и главными героями которых выступали крестьяне. Конечно, в романе «Битва за Яньань» Ду Пэнчэна упоминается Пэн Дэхуай, но сказано о маршале не так уж и много. А в «Красном солнце» немало страниц посвящено описанию обстановки в штабе Освободительной армии, рассказывается о жизни командира, его помощника и комдивов, о том, как все они действуют во время войны. Командир армии Лян Бо из интеллигенции, он отличается от других военных. В нем весьма гармонично сочетаются воинская удаль и ученость. Более того, в романе даже повествуется о любви этого героя. Благодаря всему этому жизнь на войне, изображенная в «Красном солнце», выглядит разнообразнее и многослойнее, чем в иных подобных произведениях. Структура романа лаконична, в сюжете напряжение последовательно чередуется с плавностью повествования, атмосфера войны сильна, детальна, уместно описываются и ожесточенные бои, и моменты затишья. Эти особенности говорят о том, сколь точны художественные приемы У Цяна. «Красное солнце» – самое зрелое и удачное произведение того периода о войне. В частности, автор, поведав о нескольких командующих, попытался создать образ нового коммунистического революционера: эти герои не только бесхитростны, грубы и отважны, но и умны, интеллигентны и аккуратны. Дух, который после «движения 4 мая» постепенно сошел на нет, вдруг проявился в этом романе, повествующем о жестоких сражениях. «Красное солнце» неожиданно оказалось идейно богатым, насыщенным сочинением.

Пятидесятые годы – время, когда людей переполняла страсть. И революционно-социалистическая литература, повествуя о войне, выкристаллизовывает это чувство, усиливает его. Для множества людей, которым довелось пройти через войну, эти грандиозные, масштабные события стали самыми прекрасными воспоминаниями – трудности и лишения военных лет поблекли, в памяти остались лишь доблесть и вера. Социалистическая революция и социалистическое строительство нуждались в таком историческом нарративе, и литература дала им его. Словесность вовремя запечатлела исторический образ действительности – прекрасный, величественный и мощный. В сущности, в литературе соцреализма безупречно сочетались героизм и оптимизм, так нужные стране в пятидесятые годы. Героизм зачастую бывает трагическим[200]200
  К примеру, в эстетических идеях Хайдеггера или в классических произведениях Древней Греции и других европейских стран легенды о героях всегда связаны с трагедиями.


[Закрыть], потому что герои должны превосходить обычных людей, выходить за рамки обыденной действительности, потому что герои – это божества, а божествам суждено умереть, чтобы превратиться в вечную золотую статую. Однако в произведениях соцреализма герои способны всегда оставаться хозяевами своей переменчивой судьбы, они – абсолютные божества. В нарративах «красной классики»[201]201
  Образцовые произведения, созданные в духе «Доклада на Яньаньской сессии по литературе и искусству» (Мао Цзэдун, 1942) и отражающие общественно-политическую деятельность и жизнь простых рабочих, крестьян и солдат.


[Закрыть] героизм и революционный романтизм – это две стороны одной медали.

Проза, рисующая грандиозную картину войны, – «Битва за Яньань», «Красное солнце» и другие похожие тексты, – дополняется романами с отголоском легенды. В сентябре 1957 года в издательстве «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» вышла книга Цюй Бо[202]202
  Цюй Бо (1923–2002) – уроженец уезда Хуансянь провинции Шаньдун. В молодости был беден, окончил лишь пять с половиной классов начальной школы. В отрочестве активно читал китайскую классическую прозу. В 1938 году вступил в 8-ю армию. В 1950 году его перевели на гражданскую службу в Министерство промышленного строительства, а в 1955 Цюй Бо начал писать в свободное от работы время. В 1957 году издательство «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» презентовало первый роман Цюй Бо – «Через леса и снега». Кроме того, писатель создал романы о промышленном строительстве: «Термическая обработка» и «Ссора», а также сборник очерков «Осматриваю Пинъу». В феврале 1979 года в «Жэньминь вэньсюэ чубаньшэ» вышел роман «Цяо Цзянбао», общий тираж которого по неполным данным составил 1,5 млн экземпляров.


[Закрыть] «Через леса и снега». Благодаря выразительному сюжету, напоминающему легенду, и живым, ярким персонажам эта книга мгновенно завоевала признание народа.