Текст книги "Мы были семьей бестелесного мира"

23

Уже почти рассветало.

Бабушки собирали вещи, Сережа пытался впихнуть побольше груш им в карманы.

Закрыв дверь, меня переложили на уже расстеленный диван и легли рядом.

Не смотря на то, что сон никому из них особо не был нужен, они все равно спали, так интересней, разнообразней и проще отделять сутки, да и время не кажется таким долгим.

Я уже могла постепенно двигаться, хотя это причиняло боль. Андрей сжал руку и уткнулся в плечо, Сережа уснул с краю, в комнате было душно, что было для него непереносимо, Дарк лег по другую сторону от Андрея, аккуратно положив одну руку под мою голову, а второй мягко обняв. Он, в отличие от нас, спал меньше четырех часов, в основном два или полтора. Его бестелесная жизнь длилась дольше наших, такая вещь как время не имела особого смысла, хотя полноценное понимание было. Часто, мы спали вдвоем. Когда его два часа проходили, а я продолжала спать, он начинал играть со мной, покусывал руку или плечо, водил волосами по коже.

За короткое время, между всеми нами создались более менее спокойные отношения. О сексе никто особо не думал, но эротика постоянно присутствовала, по большей части в виде шутки – заставить меня краснеть или Андрея материться, когда, к примеру, Дарк решил пройтись по квартире без трусов. Близость была всегда.

Как появился Дарк, Андрея часто начало затягивать ночью по делам, а Сережа мастерил очередной химический взрыв. Сначала они раздражали друг друга, но когда пришло полное понимание, что жить придется все таки вместе, достаточно быстро сладили. У обычных людей все наоборот, сначала они нравятся друг другу, но чуть появляется совместная жизнь, постепенно возникает взаимная агрессия.

Я рада была, когда заметила такую противоположность, никогда бы не подумала, что такое действительно возможно.

Нужно вернуться в настоящее.

Оба брата мгновенно уснули. Я притворилась спящей, боясь злости Дарка. Поверив в это, он просто лежал не двигаясь. Вскоре на коже почувствовались прерывающиеся прикосновения. Его рука пыталась аккуратно гладить меня, но дрожь не давала такой возможности.

– Что с тобой?

Рука дернулась.

– Я думал, ты спишь.

– Я боялась, что ты разозлишься на меня.

– Не разозлюсь, – он положил руку под ребра, дрожь начала чувствоваться в грудной клетке, – прости меня. Прости, что накричал на тебя, прости, что ударил, я ненароком, я не заметил, что у тебя потекла кровь, – Дарк сглотнул, – просто я испугался, не знал где ты, ты просто пропала, а потом в добавок оказалось, что ты была с Мистэйком, он мог тебе навредить, я знаю, он любит причинять боль, унижать, я испугался своим мыслям, повел себя, как придурок, разозлился, прости, – он уткнулся в волосы и сильнее прижался, пытаясь не навредить, но приблизить как можно ближе, – когда ты ушла, я не знал что делать, я замялся, а когда решился идти, тебя уже не было поблизости, я вышел на улицу, начался ливень, я ничего не видел, я просто шел куда глаза глядят, долго не мог тебя найти, когда ты меня позвала, представляешь, я действительно услышал тебя, услышал, что ты просишь о помощи, я побежал к тебе, и как же я испугался, когда увидел тебя, я не мог понять, как такое могло произойти, почему ты вся окровавленная, разодранная и поломанная, почему ты лежала и не двигалась, я возненавидел себя за то, что сделал, нельзя было тебя отпускать, в тот момент я подумал, что ты мертва, не смотря ни на какие правила.

По шее потекли теплые дорожки, он плачет. Мне стало больно от того, как сильно он измучен. Он просто тогда испугался, а вот я виновата, нельзя было уходить на улицу.

– Прости, что я тогда ушла.

– Ты ушла, потому что я тебе причинил боль.

– Все равно я виновата. Ведь я сломана была потому, что попала под фургон.

– Фургон?

– Да, он не прошел через меня.

– Тогда это ошибка, не вини себя.

– Я под него попала, а могла сидеть дома. Поэтому виновна. Так же, как и в том, что сделала тебе больно.

– Как и я тебе.

– Это не расплата.

– Тогда, пусть это будет мне уроком, буду теперь знать, что такое обидеть и причинить боль любимому человеку.

– А я больше не буду делать поспешных выводов и убегать.

Я попыталась повернуться. Дарк все понял. Он повернул меня и лег чуть ниже, я обняла его за шею.

Андрей заворчал и отвернулся от нас. Мы болезненно засмеялись.

Прости за то, что я тогда пропала. С меня все началось.

Извиниться, сказав всего пару слов, не хватает смелости.

24

На утро Андрей приготовил пирог с яичницей, вывел кетчупом «прости» и стеснительно посмотрел на меня.

Первое время мы с Дарком просто уставились на надпись, потом Дарк загоготал и плюхнулся лицом в подушку, а у меня накатили слезы от умиления.

– Никогда бы не подумала, что ты на такое способен.

– Я стеснительный, кис, – с каменной миной ответил он.

– Да ты не стеснительный, ты придурок, – с отдышкой, через смех, выдавил Дарк, – что можно придумать слащавей этого?

– Это кетчуп, он не сладкий.

– Сути не меняет.

– Думаю можно придумать намного хуже, – присоединился Сережа.

– Да, например тортик в виде сердечка, – начала я.

– Или голый в розовом фартуке, – продолжил малыш.

– Или связанный на кровати со стикером на ягодице «Откуплюсь натурой».

Вот теперь был красный Андрей. Захватив одной вилкой сразу всю яичницу, он проглотил в одно движение.

– Моя яишенка!

– Поздно, уже схомячил, – продискутировал Дарк.

Сережа спрыгнул с кровати и пошел к плите.

– Сейчас сделаю чай, и будем кушать пирог.

После завтрака младший из братьев пошел делать очередное химическое открытие. Старший побежал по делам, чмокнув двоих из нас в лоб на прощание. А Дарк решил забрать свои вещи со старого места жительства.

Благодаря тому, что все они теперь жили у меня, смысла сохранять квартиру Андрей и Сережа не видели, поэтому эксперименты бурлили во всю. В последний раз, когда я была у них, две стены из трех остались полностью без обоев и краски, насколько стекол треснули, потолок местами разваливался.

С Дарком ситуация была попроще. Он вообще нигде не жил. А точнее, имел комнату с кроватью и шкафом. Там он появлялся очень редко, раз в месяц или реже. Все остальное время он был на вечных встречах и вечеринках. Комната нужна только для хранения вещей и редкого продолжительного сна.

За весь день я успела сбегать к Джону и увидеть Кирилла, оба дитя росли. Один злющий, как черт, другой, пока еще, милый чистый ангелочек.

Идя уже вечером домой, заметила одну особенность, руки и ноги теперь могли двигаться быстрее и сильнее обычного, реакция явно стала более острой. Видимо, начинается.

25

Иду по старой тропе. Она сделана только для меня. Единственный, кто ступал по ней, это ее создатель. Но кто создатель?

Сквозь засохшие, почерневшие деревья я дошла к обрубку. Вокруг лес, никто не увидит, никто не услышит. Нет ни луны, ни солнца, ни тумана, ни звезд. Вокруг только неестественная всепоглощающая тьма.

«Куда теперь?»

«Ты уже на месте,» – отвечает в ответ создатель.

«Зачем ты меня сюда привел?»

«Дать силу, как и всем остальным.»

«Значит ты сюда всех приводишь?»

«Нет, этот мир только для тебя.»

На дне обрубленного дерева появилось голубое сияние.

«Твоя сила.»

Переливающейся огонек поднялся в воздух и опустился в ладони.

«Съешь.»

Подняв руки ко рту, опустила огонек на язык. Он проник в горло и опустился в желудок, начал рассачиваться по всему телу, наделяя каждую клеточку голубым огнем, заставлял сиять.

«Тебе пора».

Я снова в кровати.

26

Первые секунды, ничего не слышу. Знаю только, что силе нужно показать себя. Вокруг квартиры создаю визуально куб. Громкий крик. Стекла разбиваются, превращаясь в мелкие клинки. Стены трескаются, сбрасывая с себя штукатурку. Вихрь вещей. Все разлетается, пытается вылететь наружу, но не может, куб блокирует любые намерения. Вся ярость обрушивается на виновного, меня режут, протыкают насквозь, царапают. Но ссадины затягиваются сразу, как появились. Если я сейчас не выплесну больше силы, она меня разорвет. Она должна успокоиться, оторваться на других. Нет, ее не станет меньше, она просто покажет себя.

Вылетаю через окно, меня ничто не блокирует.

На облаках идет ринг, бой электричеством, тот, о котором я узнала в первый день своего пребывания вне тела.

Мощными ударами от земли, по асфальту и домам, я добираюсь до вершин.

– Хочу вступить в бой.

– Новичок? Какого уровня вам дать соперника?

– Самый сильный, что сейчас есть.

– Значит желаете себя сразу поджарить? Вам сюда.

Выхожу на арену, становлюсь напротив парня с синими, разрисованными молниями по всей груди. Весь черный, волосы выпрямлены вверх, не иначе, как действительно поджарили, пробирает на смех, да, молния била его ни один раз, даже кожа превратилась в иссохшую кору.

Он начинает первым.

Собирая всю силу воедино, белым огнем, пускает по песку всю мощь.

Сбивает с ног и отдает в сердце. Ничего, не больно по сравнению с прошлым. Разве можно назвать силой такой слабый удар.

К рукам приливает тепло, в ладонях образуются горячие шары энергии – удар – рывок – еще удар – он подлетает в воздух, начинает брыкаться, голова вот-вот оторвется, его передернуло, мгновение, и он лежит на лопатках, слегка поддергивается, силы быстро уходят, оставляя пустоту, он успокоился.

В зале тишина, долгая, протяжная. Медленно начинают аплодировать, удары ладоней переходят в шум. Весь зал в восторге.

– Вот и наш победитель!

Ого, оказывается за это и призы дают. Процент от поставленных денег. На меня практически никто не рассчитывал. Логично. Значит они все в проигрыше.

Забрав деньги, пошла на крышу.

Там меня ждет Руффус.

27

– Тебе нужно успокоиться.

По крыше расставлены стаканы со свечами, у края пропасти – стол с двумя стульями.

Руффус заставил меня сесть и придвинул к столу. Без единого усилия, с такой легкостью, как будто перекладывает лист бумаги.

Он сел напротив и снял крышку с блюда – большое количество запеченных овощей и зелени.

– Прости, ненавижу мясо. Но думаю тебе понравится… Они приготовлены на углях сакуры, японское блюдо, готовится высоко в горах, – Руффус взял нож и начал резать перец на кусочки, – Я любитель восточной кухни, – мягко улыбнулся он.

– С самого детства любила Японию, для меня их кухня ближе всего, – устало ответила на его улыбку.

– Знаю, – качнул головой брат.

Первое время мы просто ужинали.

У меня дрожали руки, чувствовалась боль во всем теле, она расходилась по венам, просачивалась в суставы, сохранялась на коже.

Только сейчас заметила, что одежда изодрана. Когда успела так ее испортить?

– Стесняешься своего вида?

– Нет, просто удивляюсь.

– Да, бывает не замечаешь, а на тебе уже клочка собственной кожи не осталось.

– Все тело болит.

– Дать обезболивающее?

– Не нужно.

Брат быстро взглянул на меня.

– Я видел сегодня тебя на арене. Довольно не плохо. Ты оказалась сильнее Мистэйка, но я и Дарк сильнее тебя.

– Получается я могу выиграть у Мистэйка?

– Нет, он дольше тебя на этом свете без тела живет, его уровень стал довольно высоким, хотя сколько его помню, выиграть он нормально особо не мог.

– У вас всех так начала энергия выражаться?

– Можно сказать да. Я в первый раз так же как и ты полетел на арену, только не просто поджарил соперника, но и отправил его в глубокий сон, испепелил полностью. Дарк устроил землетрясение в поле, Мистэйк – ураган. У других само собой это проявляется слабее, не у всех правда, но все же.

– Ты гордишься тем, что такой.

– Да. Радости обычной жизни иногда слишком жестоки. Человеческий мир испорчен в самом основании. В таком состоянии, как сейчас, ты становишься намного свободнее.

– А время?

– А что время? Время – это то, что ты сам придумал. Перестань думать о его быстротечности, и оно замедлится. Мало кто берет в расчет обычные будни, все вспоминают яркие моменты своей жизни, соединяют их и получают короткий срок. Но почему бы не вспомнить всю испытанную боль, все те медленные минуты, еле тянущиеся на скучных уроках, бессонные ночи, ожидание в очереди и, у подъезда друга, работу, сон, просиженные часы у экрана. Как все долго идет на самом деле! Какая длинная жизнь благодаря таким вещам, как они успокаивают нас. Прожив четыреста лет, ты не устанешь, если в твоей памяти будет место серости и спокойствию, они разрядят обстановку, расслабят твои мысли. Не заполняй все воспоминания сплошным весельем, иначе быстро потеряешь контроль над своей жизнью.

Послышались раскаты грома.

– Твои друзья успели восстановить квартиру. Тебе пора.

Руффус встал со стула, помог мне и подвел к краю.

В голове мелькнула мысль.

– Ты еще не рассказывал какие имеешь силы.

– Хочешь знать?

– Хочу…

Темные глаза обратились на меня.

– Я стал главной ошибкой в свое время. Я не имею права ни на тело, ни на лишение памяти. А теперь представь, что я могу.

Удар в грудную клетку.

Полет вниз. Треск нескольких ребер. Теперь совсем не больно.

28

Я остановилась на пороге. В комнате горел свет.

Руффус был прав, квартира полностью восстановлена.

– Очень быстро.

Из-за угла показался бледный Дарк.

– Сережа обладает способностью восстановления предметов.

– Как ты? – послышался голос уже самого Сережи, он укладывал вещи обратно в шкаф.

– Вроде бы нормально.

– У тебя открылись силы?

– Да.

– Ну что ж, тогда поздравляем, – вышел из ванны Андрей, – теперь ты полноценный житель нашего мира.

Не смотря на учиненный разгром, долгую уборку и мою очередную пропажу, оба брата, в веселом расположении духа, поставили чай и начали готовить праздничный ужин. Единственным напряженным оставался Дарк.

– Ты не рад?

– Меня пугает все происходящее. Ты в курсе, что если открыл в себе силы, то вероятность получения дефектов в будущем увеличивается?

Часть 2

Учти – сколько успело измениться.

29

Бегу по хрустящему снегу. Солнце слепит прямо в глаза. Не обращаю внимания на холод.

– Подожди меня!

Кирилл остановился, я прямо за ним.

К нам подошел мальчик, его друг-одноклассник, мы пошли уже спокойным шагом.

– Если пройдем вот там вот, – указал мальчик чуть правее нашего пути, – выйдем на горку.

Он оказался прав. Вскоре впереди показался блестящий путь вниз.

Оба ребенка остановились. Понятно, что боятся.

– Ну давайте.

На спинах появились сигнальные ладошки.

Дали возможность повеселиться? Отлично!

Толкаю сразу обеими руками, они вылетают на гололед. Я прыгаю прямо за ними. Сначала слышен только детский крик испуга, но вот прозвучал смех. Мы летим вдоль домов, между машин и деревьев. Лай собак, ор кота, перепуганного до смерти. Скоро финиш. Новый сигнал, на снеге. Скольжу влево и провожу рукой, потом сразу на другую сторону, и повторяю. На детей летят снежные волны. Радость, испуг, экстрим, перемешанные чувства, и все в таких маленьких тельцах.

Конец. Все счастливы. Ребята смеются. Я довольна.

Проводив Кирилла домой, побежала к себе.

Мир прекрасен. Кем бы ты ни был – живым или мертвым.

30

Послышался взрыв. Стены затряслись. Пол пошел ходуном.

– Я дома!

– Он себя убьет, – взвыл разъяренный Дарк, – как так можно, нафиг ремонт делали, какого черта вообще квартиры соединяли?!! Этот каждый раз свою долбаную нахимиченную пыль сюда приносит!! Я похож на домохозяйку?! Похож?! Скажи, похож?!!

– Ну, в общем да.

Ну а что я могу поделать, он кричит о таких вещах, а сам даже не замечает во что одет. Стоит в семейных трусах, серой майке и белом, вышитым цветами, фартуке (подарила ему на новый год).

– Ты прекрасен.

На щеках появился румянец, он замялся. Люблю его стеснять.

За семь лет многое изменилось. Мы совместили две квартиры – мою и Андрея с Сережей. Стали большим семейством, где Дарк именовался мамочкой – истеричкой, Сережа – сумасшедшего химика, вылезающего все реже и реже, мы назвали дедушкой, а мы с Андреем были вечными задротами, занимающимися своими делами.

Что насчет ремонта, то квартиру братьев сделали полноценной лабораторией, а в моей поставили дополнительный диван и стены перекрасили.

Как оказалось, младший из братьев не использует химические вещества обычного общества. По причине нахождения в другом мире, нам открылись куда более интересные материалы и жидкости. После нескольких посещений практических занятий вместе с Сережей и показа опытов, мне стало ясно, что больше всех надо бояться именно его.

Мы ввели привычку завтракать и ужинать. В квартире всегда было холодно, окно на распашку, а мы под покрывалами.

Как правило, ребенок мог завязнуть в лаборатории на пару недель, выходя только изредка на запах еды, но были моменты, когда он давал себе отпуск.

Дарк был нашей домохозякой. Иногда он уходил по собственным делам, но чаще все таки сидел дома.

Андрей так же все больше сидел дома, правда в этом по большей части виноваты видео-игры.

Я начала писать мини-истории, с каждым разом получалось все мрачнее, хоть настроение и не менялось.

Для нас открылся особый вид развлечения – путешествия, которые проходили теперь ежемесячно.

Что до контор и мира вокруг, то у нас появились новые изменения. Теперь Сереже и Андрею придется прожить более трех ста лет без тела-скорее всего, по причине нахождения меня и Дарка рядом, если бы мы ушли, то что-нибудь могло измениться, как никак, а ошибки и на остальных влияние имеют – но они отказались, во-первых, они не хотят с нами расставаться, во-вторых, им этот мир больше нравится. Еще внесли поправку по отношению к памяти – после рождения, они могут помнить отрывки нашей жизни.

За семь лет мне прислали всего-лишь штук десять заданий, Дарку и вовсе ничего не давали.

Я часто ездила к Руффусу, он жил в скале над океаном. Его «квартира» состояла из бассейна посередине, кухни, пару диванов и холодильника, наполненного овощами. На вопрос, зачем бассейн, если есть океан, он ответил, что мировая вода далеко не всегда нужной ему температуры и состояния.

Первое время он меня не трогал. Рассказывал истории про нашу семью, объяснял ситуации, происходящие с людьми, кормил блюдами из помидоров и кабачков. Сейчас точно так же, только с одной поправкой – он меня кусает.

В отличие от Дарка и Мистэйка, Руффус и я не имеем клыков и не обладаем способностью усыплять, но, тем не менее, старший брат каждый раз прокусывает кожу.

Мы не являемся вампирами или нечто подобным, просто двоим дали хорошую способность, дающую пользу, а Руффус обычный садист, ненавидящий подчинение и унижение. Из всех трех только я не люблю кусаться, зато я часто издеваюсь над Дарком. Хотя бы раз в неделю связываю ему руки и прикрепляю к дивану-он у нас кованный. Дарк может в любую минуту разорвать веревки, но он этого не делает, ему это даже нравится. Только когда так попытался сделать Сережа, что бы тот в лаборатории не убирался, его рвануло от кровати метра так на три. Специфичными извращенцами сделала я их. Пора уж свыкнуться.

Что насчет окружающего мира, то все оказалось не таким уж простым.

Благодаря Руффусу, Дарку и Андрею, я узнала много полезного для себя.

Например, во всей Вселенной есть определенное количество душ, они распределены по разным точкам и во время смерти могут перемещаться. То-есть, в одной жизни ты можешь жить на одной планете, потом умереть и родиться уже на другой земле.

Количество душ всегда неизменно. Есть плохие и хорошие.

Плохих всегда больше. Это те, кто не старался стать лучше, пользоваться возможностями, а наоборот, снижаться до минимума, становятся ничтожествами во всех смыслах этого слова. Если бы они никому не вредили, было одно, но если они идут против законов, их могут уничтожить.

Хорошие души как минимум не портят других и чисты хоть на мелкую долю.

Есть еще нейтральная сторона, души, которые не могут ни чувствовать, ни развиваться, они просто существуют.

Когда уничтожается одна душа, нейтральная она, плохая или хорошая, вместо нее появляется другая, не копия прошедшей.

По своим наблюдениям стало понятно, что меня, Андрея и Сережу можно отнести к хорошим. Руффус, Мистэйк и Дарк больше подходят на плохих существ. За столько лет я не один раз видела, как Руффус разрывал других пополам, сжигал целые ряды существ. Мистэйк не был настолько опасным, он не убивал, но постоянно глумился над остальными.

Им двоим никто не мог помешать, у них практически на лице была написана вседозволенность.

Дарка тоже считали не самым хорошим, из историй стало понятно, что он легко мог уничтожить существо или причинить боль.

Что по-поводу Андрея, то там получилась тяжелая ситуация. Сначала он обрадовался, что я та девушка, потом никак не реагировал на данную мысль, а потом его прорвало, оказалось, не смотря на нормальное состояние, информация не могла нормально улечься и когда она наконец дошла до него, прошло больше года. В тот день был взрыв эмоций, он метался по квартире, рассказывал, как поражен этому, на сколько неожиданно, но приятно одновременно. Теперь он спокойно играет игры, лежа на диване, довольствуясь реальностью.

Пора ужинать.

Дарк приготовил семгу с лимоном.