Текст книги "Последний синклит"

Глава пятая

Полицейские уехали только вечером. Они добросовестно допросили каждого, взяли у всех показания. Полицейских было не много, около шести человек, из которых двое допрашивали всех свидетелей по очереди. Но никто ничего не мог рассказать. Все знали, что мистер Эндерс приехал позже всех. Многие видели, как именно он подъехал к дому. Сидевший за рулем сотрудник охраны, который привез его с железнодорожного вокзала, ничего не мог рассказать. Эндерс сел в его автомобиль и всю дорогу ни о чем не спрашивал. Только уточнил, когда садился, кого именно ждет машина. И больше не задал ни одного вопроса.

Все знали, что Алан Эндерс ночевал на пятом этаже. Но никто из его соседей ничего не слышал. В соседнем номере спал несчастный Арчибальд, которого допрашивали дольше всех. Но он ничего не мог сказать. К тому же он уверял, что не слышал даже, как приехал мистер Эндерс.

Тщательный обыск комнаты, где проживал мистер Эндерс, ничего не дал. Стакан с остатками жидкости был отправлен на экспертизу. Сотрудники полиции внимательно осмотрели тело погибшего. Прибывший эксперт не нашел на теле врача никаких следов насильственных действий. Из этого следовало по меньшей мере два вывода. Либо Эндерс сам выпил стакан с жидкостью, которая его убила, либо кто-то незаметно положил в его стакан яд, чтобы убрать врача. Убийца не обязательно мог оказаться на этаже именно в момент смерти. Ему достаточно было положить яд в стакан, стоявший на тумбочке рядом с кроватью несчастного. Однако фактов, подтверждавших убийство Эндерса, не было. И полицейские уехали из отеля в восьмом часу вечера, забрав с собой тело врача для вскрытия в своей лаборатории.

Дронго допрашивал молодой чиновник, очевидно, тяготившийся своей должностью. Он хмурился и все время с шумом вдыхал воздух – видимо, у него был заложен нос. Полицейский выглядел лет на тридцать пять, у него были темные курчавые волосы и веснушки на приплюснутом носу. Он задал около двадцати элементарных вопросов и отпустил Дронго, ничего не уточняя. Разочарованный Дронго вышел из кабинета менеджера, где проходил допрос, и увидел в коридоре мистера Доула.

– Я думал, что английские полицейские более изобретательны, – пожаловался Дронго.

– Что вы хотите? – усмехнулся Доул. – Это ведь обычные сельские полицейские. Где они найдут толковых людей в субботу? Вызывать из Лондона из-за смерти врача, которая вполне может оказаться несчастным случаем? Вы имеете дело с местными специалистами. Сюда прибыли только два человека из Лондона, один из которых более или менее толковый инспектор, а второй вообще не знает, что такое сыскное дело.

– Вы меня успокоили, – буркнул Дронго.

Доул улыбнулся. У него были тонкие губы, которые изредка кривились в усмешке. Несмотря на солидный возраст, он выглядел еще достаточно хорошо. Высокого роста, подтянутый, худощавый, с невероятно умными и живыми глазами. Дронго делил всех людей на две категории: с умными глазами и пустыми глазами. Он твердо знал, что можно подделать все, кроме умных глаз. С его точки зрения, мистер Доул относился не просто к первой группе, он был в ней вне конкуренции. У Доула были не просто умные глаза. У знающих и начитанных людей часто бывает подобный взгляд. У него же были глаза все понимающего человека, а это высшая степень мудрости.

Дронго нравился этот седовласый пожилой джентльмен, приехавший в Дартфорд словно из прошлого. Он улыбнулся в ответ и пошел к себе в номер, чтобы переодеться к ужину.

Почти никто нормально не смог пообедать. И лишь к вечеру, когда сотрудники полиции наконец покинули отель, все начали собираться в ресторане. Настроение у всех было мрачное. Убийца как будто решил бросить вызов лучшим экспертам мира, собранным здесь сэром Энтони. За ужином все молчали. Даже обе молодые женщины, одетые во все темное, молча сидели за своими столиками. Несчастье, случившееся с Аланом Эндерсом, казалось, сплотило всех остальных.

Лишь Хеккет продолжал криво улыбаться, а Хашаб плотоядно облизывал губы, глядя на Сюзан Бердсли. У него были похотливые полные губы. Наглыми влажными глазами вишневого цвета он не отрываясь смотрел на женщину. Ему явно нравилась блондинка Сюзан, и он не собирался этого скрывать. Нужно было отдать ему должное: среди всех молодых женщин, оказавшихся в отеле, она была самая эффектная. Миссис Бердсли на этот раз сидела одна, но Ихсан Хашаб понимал, что нельзя сейчас проявлять свое нетерпение. Мистер Тиллих же так и не спустился в ресторан к началу ужина.

Сидевшая за соседним столиком рядом с Полыновым миссис Элиза Холдер обладала менее заметной внешностью, хотя Дронго она нравилась больше. В ней была сдержанная красота, которую он так ценил. Не бьющая в глаза яркая внешность, а лицо, словно светившееся изнутри. Ровные правильные черты, красивые миндалевидные темные глаза.

Дронго обратил внимание, что Полынов иногда смотрит на него с некоторой враждебностью. Ему было неприятно присутствие в Англии такого эксперта, как Дронго. Это было тем более странно, что Дронго никогда до этого не видел начальника личной охраны семьи Чапменов. Он обладал отличной памятью на лица и наверняка бы вспомнил его, даже если бы видел этого человека единственный раз в жизни. Он был убежден, что не знаком с Полыновым, однако чувствовал на себе его взгляд, источающий неприязнь.

Арчибальд, оказавшийся соседом по номеру убитого, почти ничего не ел, лишь испуганно посматривал по сторонам, словно ожидая, когда вернутся полицейские инспекторы, чтобы его арестовать. Тело несчастного врача давно увезли, но Арчибальд все еще не мог оправиться от ужаса, который охватил его, когда он узнал, что провел вторую половину ночи через стену с убитым. И хотя полицейские не нашли никаких признаков насильственной смерти и сделали вывод, что Алан Эндерс мог отравиться в результате несчастного случая или решил покончить жизнь самоубийством, тем не менее в эту версию не верил почти никто. В том числе и несчастный Арчибальд.

Рядом с ним сидели две женщины. Полная мулатка с большими глазами и широким носом испуганно оглядывалась по сторонам. Это была Альма, которая работала в семье Чапменов более двадцати лет. Вторая женщина, Линда, была ее полной противоположностью. Очень худая, бледная, сидевшая спиной ко всем остальным, она почти не дотронулась до еды.

Дронго сел ужинать рядом с комиссаром, причем последний только мрачно кивнул своему молодому коллеге, не произнеся ни слова. За ужином почти никто не разговаривал. Стояла тишина, нарушаемая лишь стуком тарелок и чуть слышными шагами официантов. Неожиданно двери отворились, и в зал ресторана въехал сэр Энтони. Он был не один. За ним вошли Стивен Чапмен и мистер Тиллих. Сидевший в своем кресле сэр Энтони был в темном костюме, в белой рубашке и в бабочке.

– Господа, – хрипло сказал сэр Энтони, – как вы теперь убедились, я был прав, что собрал вас здесь. Наши доблестные блюстители порядка считают, что мистер Эндерс мог отравиться сам. Чепуха! Я убежден, что его отравили. Нас осталось не так много. Только семнадцать человек. Семнадцать человек. И убийца мистера Эндерса находится среди нас. Я хочу, чтобы вы знали, господа. Гонорар того, кто найдет… – Он закашлялся и, пытаясь отдышаться, наклонился. Кашель разрывал его легкие. Мистер Тиллих протянул ему носовой платок. Старик оттолкнул его руку, продолжая кашлять. – Гонорар… – попытался выдавить он, но сильный кашель снова потряс его тело. Сэр Энтони взглянул на сына.

Стивен выступил вперед. Он был олицетворением надежности.

– Гонорар будет увеличен в два раза, – сообщил он собравшимся, после чего взглянул на Тиллиха. Тот развернул кресло старика, все еще не пришедшего в себя, и они втроем удалились из зала. Полынов почти сразу поднялся и двинулся вслед за ними. Спустя несколько мгновений из зала вышли и обе молодые женщины, поспешившие к Стивену Чапмену узнать о его распоряжениях.

– Мы вляпались с вами в некрасивую историю, господа, – раздался наглый голос Хеккета, но его никто не поддержал. Только Квернер недовольно оглянулся на говорившего, поправил свои очки и отвернулся. Хеккет пожал плечами и замолчал.

После ужина комиссар Брюлей предложил Дронго пройти в бар. Они сидели и разговаривали, когда к ним подошел Мишель Доул.

– Я пригласил мистера Доула за наш столик, – сообщил комиссар.

Дронго пожал руку пожилому англичанину. Рукопожатие оказалось неожиданно сильным. Мистер Доул сел рядом с ним и достал свою трубку. Дронго с трудом удержался от улыбки. Оба эксперта любили трубки, тогда как сам Дронго не выносил даже запаха сигарет. Но он сидел рядом с такими профессионалами! Дронго знал, как много великих побед на счету этих двоих.

Минут десять все молчали, и оба эксперта, сидевшие рядом с Дронго, дымили своими трубками. Он был намного младше их и поэтому деликатно молчал. Наконец комиссар Брюлей сказал:

– Сюда не мог проникнуть посторонний.

– Да, – согласился мистер Доул, – доктора убили ночью. А это значит, что он знал убийцу, если пустил его к себе в номер.

– Ночью, – напомнил комиссар. – Может быть, это женщина?

– Возможно, – согласился мистер Доул, – но в отеле четыре женщины, из них три молодые. Однако не обязательно, чтобы к нему пришла именно женщина.

– Вы так полагаете? – заинтересовался Дронго. – Значит, там мог оказаться и мужчина?

– Возможно, – сказал Мишель Доул. – Дело в том, что он был убит примерно в четвертом часу утра, а приехал около часа ночи.

– И около трех часов сидел в одежде, явно ожидая своего убийцу, – согласился комиссар. – Это могла быть женщина. Но в таком случае у него не было с ней близких отношений, иначе он не стал бы ждать ее в столь формальной одежде. В четыре часа утра женщину, с которой имеешь интимные отношения, встречают несколько иначе.

– Так получается, что это был мужчина, – спросил Дронго, – или возможно, что это была женщина?

– Это был кто-то из живущих в отеле, – пробормотал комиссар.

– Верно, – согласился мистер Доул. Они продолжали дымить своими трубками, и вокруг головы Дронго уже образовался своеобразный дымовой нимб.

– Вы думаете, что убийца решил убрать опасного свидетеля, чтобы мы не могли добраться до мистера Эндерса? – спросил Дронго.

– Нет, – одновременно сказали оба эксперта. И оба улыбнулись.

– Прошу вас, – предложил комиссару высказаться первому Мишель Доул.

– Я думаю, что убийца решился убрать мистера Эндерса не потому, что он был опасным свидетелем, – сказал, словно размышляя, комиссар Брюлей. – Если бы мистер Эндерс был таким важным свидетелем, убийца не позволил бы ему добраться до отеля. Ведь не было никакой гарантии, что мы не допросим его сразу после приезда. Кстати, я обратил внимание, что вы не спали, когда он приехал, – добавил комиссар, обращаясь к Дронго.

– Надеюсь, вы меня не подозреваете? – улыбнулся Дронго. – Иначе я верну вам комплимент, напомнив, что вы могли меня видеть только в том случае, если сами не спали.

– Согласен, – добродушно заметил комиссар.

– Я думаю, что Эндерс не был особо важным свидетелем, – соглашаясь с комиссаром, продолжил Мишель Доул, – но он, несомненно, знал, кто именно организовал звонки с угрозами в адрес некоторых экспертов. Причем обратите внимание, что Эндерса убили сегодня ночью. Значит, убийца получил дополнительную информацию, которая заставила его перейти к решительным действиям. Этой информацией могло быть только сообщение экспертов о том, что им угрожали. Возможно, что мистер Эндерс мог узнать голос говорившего.

Дронго слушал не возражая. Впервые в жизни он столкнулся с людьми, чья аналитическая мощь была не хуже его способностей. И он получал подлинное наслаждение, продолжая следить за их рассуждениями.

– Тогда получается, что он выполнял поручения убийцы, – пробормотал комиссар, – а значит, он невольный свидетель или сообщник.

– Он ведь знал о намерении сэра Энтони вызвать сюда экспертов, – возразил Мишель Доул, – и тем не менее вернулся в отель поздно вечером. Значит, он невольный свидетель. Сообщник не стал бы так рисковать.

– Только в том случае, если у него не было еще одного помощника, – задумчиво добавил комиссар, – среди наших экспертов.

– Да, – согласился мистер Доул.

Дронго посмотрел на них несколько встревоженно.

– Вы полагаете, что среди экспертов есть пособник убийцы? – спросил он у комиссара Брюлея.

– Возможно, – уклонился от ответа Брюлей.

– Наверняка, – сказал Доул.

– Но почему? – не понял Дронго. – Почему вы так уверены в этом?

– Я не уверен, что в мире есть человек, способный бросить вызов такому количеству умных людей, – пробормотал Доул, – конечно, если не предположить, что организатором убийства Роберта Чапмена и возможным убийцей Алана Эндерса был один из нас.

– Два человека вне подозрений, – добавил комиссар.

– Вы, – сказал мистер Доул. – Вам не позвонили и не угрожали.

– И вы, – добавил комиссар. – Вам тоже не звонили.

– Подождите, господа, – решительно вмешался Дронго, – почему вы считаете, что если какой-то неизвестный позвонил остальным экспертам, а не позвонил вам, то это автоматически подтверждает ваши алиби? Я, безусловно, считаю вас самыми лучшими и не имею никаких оснований для подозрений, но, ради Бога, объясните, на чем именно вы базируете свою уверенность?

– Вчера шесть экспертов из восьми подтвердили, что им звонил неизвестный и предлагал не появляться в Лондоне, – объяснил Мишель Доул. – Согласитесь, что если убийца – один из нас, то он наверняка бы организовал подобный звонок и самому себе, чтобы не выделяться среди остальных.

– Не согласен, – улыбнулся Дронго.

– Почему? – поинтересовался Доул, доставая новую порцию табака для своей трубки.

– Если бы организатор убийства был обыкновенным человеком, он бы наверняка захотел обеспечить себе алиби, – объяснил Дронго – Но если учесть, что среди наших экспертов все выдающиеся специалисты, то логично предположить, что эксперт, замешанный в подобном преступлении, обязательно захочет подставить кого-то из своих коллег, выгораживая самого себя. И он наверняка сделал бы таким образом, чтобы ему не позвонили, вследствие чего остальные эксперты справедливо рассудили бы о профессионале, который ни при каких обстоятельствах не захочет оставаться в одиночку. А второго эксперта сюда прибавили для того, чтобы запутать всю историю. Такой вариант возможен?

– Возможен, – согласился Мишель Доул, – но это слишком сложно.

– А убийца вообще может оказаться очень изобретательным человеком, – сказал Дронго. – Он мог оставить яд в стакане, который стоял на тумбочке у кровати Алана Эндерса. Для убийства не обязательно было подниматься к убитому поздно ночью, рискуя себя обнаружить.

– У вас склонность к аналитическому мышлению и хватка бульдога, – заметил явно довольный напористостью своего молодого коллеги мистер Доул, – но есть один момент, на который следует обратить внимание. Мистер Эндерс был в одежде. Зачем в четвертом часу утра ему оставаться в одежде, если он не ждал гостя?

– А если убийца сознательно все рассчитал и предупредил мистера Эндерса, что поднимется к нему именно в это время? – не успокаивался Дронго.

– Каким образом? – спросил Доул. – Позвонить убийца не мог. Для этого необходимо воспользоваться внутренним телефоном, а все звонки фиксируются дежурным портье. Предупредить при встрече – слишком рискованно. Убийца придумал нечто другое, о чем мы пока не знаем.

– Убийца все рассчитал верно, – вставил комиссар, – и решил не звонить именно двоим экспертам. Бывшему комиссару полиции и единственному среди нас англичанину, который мог узнать его диалект или тембр голоса. Позвонивший не мог даже предположить, что его разговор Симура запишет на пленку.

– Ваши объяснения кажутся мне весьма логичными, – согласился Мишель Доул, – и возможно, в этом кроется причина внезапной смерти несчастного Алана Эндерса.

Дронго обратил внимание, как в холле отеля Хашаб любезничал с миссис Бердсли. Она сдержанно улыбалась, несмотря на утреннюю трагедию. В холле вообще было много людей. Бар «Чино», где расположился Дронго с двумя экспертами, находился между рестораном и холлом отеля. В ресторан нельзя было попасть минуя кафе. Можно было пройти мимо стойки, отделявшей пространство кафе, но любой направлявшийся в ресторан человек все равно должен был пройти мимо столиков, за которыми располагались гости кафе.

Напуганный бармен и его помощница молча выполняли заказы гостей. Убийство потрясло всех служащих отеля. До сегодняшнего утра они считали подобный сбор экспертов лишь вздорным капризом старика Чапмена. После убийства врача все осознали, насколько опасно оставаться в гостинице. А беременная официантка даже попросила разрешения уехать пораньше, взволнованная произошедшими событиями.

Квернер играл в шахматы с Симурой. Оба эксперта о чем-то тихо говорили. Не было видно Хеккета и Важевского. Очевидно, они отправились после ужина в бассейн, расположенный в левом крыле здания. Попасть в бассейн можно и извне, но двери, ведущие на улицу, были всегда закрыты изнутри. Чтобы пройти к бассейну, сначала следовало войти в тренажерный зал. Из него, свернув направо, можно попасть в мужское или женское отделение, где находились душевые кабины и комнаты для переодевания. Затем обе раздевалки выходили к сауне, откуда можно было пройти по длинному проходу и оказаться у бассейна. Рядом с пятидесятиметровым бассейном находился небольшой бассейн для любителей джакузи. В глубине тренажерного зала была установлена стойка, за которой находились двое дежурных – три пары сменявших друг друга молодых ребят и девушек, которые выдавали полотенца и следили за чистотой в бассейне. Их фотографии были прикреплены к специально установленной доске.

– В любом случае нам нужно немного подождать, – сказал комиссар Брюлей. – Убийца рассчитывает, что сможет провести два дня в нашем обществе. Я не думаю, что у него выдержат нервы. Рано или поздно он себя выдаст.

– Мне кажется, убийцу нужно подтолкнуть, чтобы заставить его нервничать, – предложил мистер Доул.

– У вас есть идея? – уточнил комиссар.

– Я как раз сейчас ее обдумываю, – признался Доул. – Может быть, нам попросить еще одну шахматную доску и сразиться в шахматы?

– Убежден, что вы у меня выиграете, – пробормотал комиссар, доставая очки.

– Вы носите очки? – удивился Доул.

– Иногда, – усмехнулся комиссар. – Не забывайте о моем возрасте, коллега.

– Извините, – поднялся Дронго. – Можно я вас оставлю?

Он увидел, как в сторону бассейна прошли Никита Полынов и Элиза Холдер. Оба одеты в спортивные костюмы. В руках у обоих были сумки. Дронго вспомнил, что хотел поговорить с Полыновым, и поднялся, чтобы пойти следом за ними.

– Полагаю, что вы отличаетесь от нашего арабского коллеги, которого, кажется, серьезно волнуют только ноги миссис Бердсли, – пробормотал комиссар.

Дронго прошел к кабине лифта, поднялся на третий этаж, достал карточку, собираясь открыть дверь. И замер, чуть наклонившись. Внизу, на полу, виднелся клочок бумаги. Очевидно, кто-то положил ему бумагу под дверь.

«Надеюсь, это не счет за проживание», – невесело подумал он, открывая дверь.

Глава шестая

На полу лежала записка. Дронго наклонился и поднял бумагу. «Сегодня вечером, в полночь, я к вам зайду», – прочитал он. Никакой подписи не было. Дронго повертел бумагу в руках. Написано было от руки. Если бы писавший хотел остаться неизвестным, он бы не стал посылать подобного письма. Дронго положил бумагу на столик и достал из чемодана плавки и шорты, чтобы переодеться, перед тем как спуститься вниз.

Переодевшись, он направился в тренажерный зал, чтобы расписаться в журнале. По строгим правилам, установленным в отеле, каждый гость, вошедший в тренажерный зал и собирающийся пройти к бассейну или в сауну, должен был зарегистрироваться в журнале посетителей. При этом он получал персональную карточку, чтобы пройти в коридор, ведущий в мужское и женское отделения.

Дронго обратил внимание, что в тренажерном зале находится только Полынов, который поднимал тяжести. Мрачно посмотрев на Дронго, он отвернулся, ничего не сказав. Дронго подошел к стойке, взял ручку, чтобы зарегистрироваться, и услышал за спиной веселые голоса. Это был Хашаб, направлявшийся в бассейн со своей очаровательной спутницей. Сюзан Бердсли посмотрела на Дронго с некоторым вызовом, словно ожидая его осуждения. Но Дронго расписался и, получив полотенце с карточкой, даже не пошел в раздевалку. Он толкнул стеклянную дверь и вошел в просторный зал, где был бассейн. Несмотря на свои размеры, бассейн не был глубоким. Максимальная глубина в центре достигала полутора метров.

Кроме Важевского и Хеккета, в бассейне никого не было. Дронго бросил полотенце на один из стульев, стоявших у края бассейна, после чего снял шорты, положил их рядом с полотенцем и отправился в душевую, чтобы принять душ, перед тем как войти в бассейн. Он услышал, как громко пошутил Ихсан Хашаб, вошедший следом за ним в помещение.

– Кажется, вы неплохо устроились, господа, – громко сказал арабский эксперт, обращаясь к Хеккету и Важевскому.

Сюзан Бердсли не вышла к бассейну, очевидно, отправившись переодеваться. Именно поэтому Хеккет огрызнулся в ответ:

– Ты тоже чувствуешь себя как на курорте. Не теряешь времени зря, Хашаб? Хотя я на твоем месте поостерегся бы так любезничать с этой девицей.

Дронго стоял под душем, который находился около сауны, в коридоре, ведущем из бассейна в раздевалку, и слышал каждое слово.

– Почему? – спросил Хашаб.

– А ты подумай сам, – сказал Хеккет фыркая. – Этого врача убил кто-то из людей Чапмена. И не исключено, что это сделала именно твоя пассия.

– У тебя дикие фантазии! – расхохотался Хашаб. – Представить себе миссис Бердсли в роли убийцы? Почему вы, европейцы, всегда подозреваете женщин? Или это последствия феминизации вашего общества?

– При чем тут феминизация? – зло спросил Хеккет. – Я говорю тебе о конкретном человеке.

– Я тоже говорю о конкретном. Она наверняка знала, кто именно должен сюда приехать. А ведь нам звонили всем по очереди.

– Он прав, – вмешался Важевский, – нужно быть осмотрительнее. Сейчас важно найти убийцу. Вполне возможно, что убийца среди нас…

Дронго заметил, как в коридоре показались две женские фигуры. Он невольно посмотрел на женщин. Чапмены умели подбирать даже секретарей. Высокие, хорошо сложенные красивые женщины шли по направлению к бассейну. У Сюзан Бердсли волосы были собраны в пучок. На ней было символическое бикини, не скрывавшее, а скорее подчеркивавшее ее формы. У Элизы Холдер купальник был более скромным, но также позволял всем оценить красоту линий ее тела. Обе женщины прошли к бассейну.

– Кажется, все Чапмены неисправимые бабники, – громко пробормотал Хеккет.

Дронго вышел в коридор, направляясь к бассейну. В джакузи сидел Важевский, откинув голову назад. Вода бурлила вокруг него. В бассейне плавали две пары. Если Хеккет и Элиза Холдер находились в разных концах бассейна, то Сюзан и Хашаб, напротив, плавали рядом, в самом центре. Дронго осторожно спустился по ступенькам в бассейн.

– Осторожнее, не поскользнитесь, – издевательски посоветовал Хеккет.

– Если бы я знал, что вы здесь, я бы сюда не пришел, – проворчал Дронго.

– У вас, кажется, на меня аллергия? Это странно, вы не находите? Ведь это вы меня переиграли в прошлом году. И вы же меня после этого не любите. А может, это страх оказаться несостоятельным? Проиграть в случае нашего второго столкновения? – спросил Хеккет.

Дронго рискнул нырнуть. Вода была теплая. Он вынырнул рядом с Хеккетом.

– А у нас намечается столкновение? – спросил он.

– Не ловите меня на слове, – ответил Хеккет. – Я имел в виду возможное столкновение в будущем.

– Среди тех, кто сюда приехал, я больше всего мог подозревать вас, мистер Уорд Хеккет, – признался Дронго.

Рядом послышался смех. Дронго невольно оглянулся на Хашаба и его спутницу.

– Может, еще кого-нибудь? – спросил Хеккет. – Он ведь подозрительно быстро начал за ней ухаживать.

– У вас нет ничего святого, – пробормотал Дронго. – Вы ведь с ним, кажется, друзья?

– Мы с ним знакомые, – ответил Хеккет. – Кстати, почему она так безмятежно пережила смерть врача? Или она заранее знала, что он должен сегодня погибнуть?

Дронго посмотрел на Сюзан Бердсли и перевел взгляд на Элизу Холдер. Она плавала у другого края бассейна. Когда Анджей Важевский вышел из джакузи, намереваясь спуститься в большой бассейн, Элиза поднялась по лестнице и прошла к джакузи. Из коридора, ведущего от раздевалок, показался мокрый Никита Полынов. Очевидно, он принял душ после занятий в тренажерном зале и перед тем, как искупаться в бассейне.

Полынов не стал прыгать в большой бассейн, а, пройдя к джакузи, уселся рядом с Элизой Холдер. Они о чем-то тихо говорили. К Дронго тем временем подплыл Важевский.

– Что вы думаете об этой истории? – спросил он.

– Ничего хорошего, – признался Дронго. – Сэр Энтони сделал очевидную ошибку. Нельзя было приглашать сюда столько экспертов. Синклит мудрецов. Если бы здесь находились обычные люди, любой из экспертов сумел бы предложить какое-нибудь решение. А когда нас так много, мы не знаем, что делать. Ведь если убийства планирует кто-то из нас, то найти его будет гораздо труднее, чем обычного человека. Гораздо труднее.

– Да, – согласился Важевский, – но все равно это чертовски интересно. Заканчивается не просто век или год. Заканчивается тысячелетие. И в какой-то мере, возможно, кончается наша эпоха. Эпоха гениальных сыщиков. В двадцать первом веке преступников будут находить машины, я в этом абсолютно убежден.

– Тогда машина должна будет стать более совершенной, чем человек, – пробормотал Дронго.

– Так и будет, – уверенно сказал Важевский, – вот увидите. В двадцать первом веке нас спишут за ненадобностью.

В джакузи через каждые пять минут автоматически включался аппарат. После первого включения Полынов вышел из джакузи, оставив там Элизу Холдер. Он прыгнул в бассейн и энергично поплыл в другой конец. Элиза дождалась второго включения джакузи. Дронго увидел, как Хашаб и миссис Бердсли вышли из бассейна, направляясь к джакузи, а Важевский отправился в сауну, намереваясь растянуться на досках. В отличие от Германии, где в сауну можно было входить абсолютно раздетым, в Англии подобный нудизм не поощрялся.

Едва Важевский ушел в сауну, как следом за ним поспешил Хеккет. Дронго вышел из бассейна вместе с ним, но отправился в джакузи. Он вошел в небольшой бассейн, вежливо кивнул Элизе Холдер. Она равнодушно ответила на его приветствие. На холеном красивом лице Элизы не было никаких эмоций. Хашаб весело приветствовал своего коллегу. Миссис Бердсли кивнула дружелюбно.

– Вы говорите по-арабски? – спросил Хашаб.

– Очень слабо, – признался Дронго, – скорее понимаю некоторые слова.

– А по-турецки?

– Да.

– Тогда я хотел бы с вами поговорить сегодня вечером, – предложил Хашаб. – Может, вы зайдете ко мне?

– Это вы прислали мне письмо? – спросил Дронго.

– Какое письмо? – удивился Хашаб.

– Ничего, – ответил Дронго. – Давайте встретимся в баре.

– Нет, – возразил Хашаб, – я не хочу, чтобы нас видели вместе. Я зайду к вам после одиннадцати.

– Тогда лучше я поднимусь к вам.

– Договорились, – согласился Хашаб.

– На каком языке вы говорите? – спросила Сюзан Бердсли.

– На фарси, – почему-то соврал Хашаб.

Элиза поднялась и вышла из джакузи, ничего не спросив и не сказав. Очевидно, она вообще не любила выражать свои чувства.

– Вы давно работаете с мистером Чапменом? – спросил Дронго у Сюзан Бердсли.

– Четыре года, – ответила она, – но вообще-то восемь, если считать все вместе.

– Я вас не понял. Как это – все вместе?

– Она раньше работала в лондонском офисе Стивена Чапмена, – пояснил Хашаб. – Там он ее заметил и взял своим секретарем. Последние четыре года она личный секретарь Стивена Чапмена.

– Вы хорошо знали покойного Роберта? – спросил Дронго.

– Кажется, вы решили допросить миссис Бердсли в джакузи, – расхохотался Хашаб, – или вы действительно полагаете, что убийца среди сотрудников Чапмена?

– А вы думаете иначе?

– Я не думаю. Я абсолютно убежден. Убийца среди нас. Если бы убийцей был кто-то из сотрудников, что мешало ему расправиться с Эндерсом день назад, неделю, месяц, год? Но убийца решил убрать врача именно сегодня. Я не верю в такие случайности. Убийство произошло в Дартфорде в день нашего приезда, или, правильнее сказать, в ночь нашего приезда, – поправился Хашаб. – По-моему, все ясно. Убийца – один из экспертов, и у Роберта не зря были наши фамилии.

– Он был такой интересный молодой человек! – вздохнула Сюзан.

– Вы его хорошо знали? – сразу уточнил Дронго.

– Он меня рекомендовал своему отцу, – призналась она.

– Что? – В этот момент автоматически включилась подача воды в джакузи, и Дронго едва не съехал вниз, на дно бассейна. – Что вы сказали?

– Он рекомендовал меня своему отцу, – повторила Сюзан. – И Роберту, и его отцу нравятся блондинки. Может, потому, что мать Роберта, которая умерла пятнадцать лет назад, тоже была блондинкой.

– А почему у сэра Энтони секретарь – брюнетка? – улыбнувшись, спросил Хашаб.

– У него свои вкусы, – пожала плечами Сюзан. – Она работает с ним уже больше трех лет. И кажется, вполне устраивает сэра Энтони.

– Простите меня, миссис Бердсли, вы замужем?

– Нет, – улыбнулась она, – я разведена.

– Извините меня еще раз, – сказал Дронго. – Здесь не самое лучшее место для разговора. Простите, что я вас об этом спрашиваю. У вас были интимные отношения с молодым Робертом Чапменом?

– Нет, – чуть покраснев, ответила молодая женщина. – Нет, – добавила она более уверенно.

Хашаб пожал плечами, делая выразительные глаза. По его мнению, на такие вопросы молодые женщины никогда не отвечали правдиво. Впрочем, и Дронго уловил некоторую нерешительность в голосе говорившей.

– А почему он рекомендовал вас отцу?

– Не знаю, – смутилась женщина. – Я не знаю. Наверное, потому, что у отца было вакантное место секретаря, – выдавила она.

– Кто был секретарем Стивена Чапмена до вас? – спросил Дронго.

– Не знаю. Какая-то полька. Мы мало общались. Она ушла за неделю до моего назначения. Лондонскими делами семьи занимался сам Роберт Чапмен. Его отец был в это время сенатором в США. Там у него был свой секретарь. Мужчина.

– А кем вы работали до того, как стали личным секретарем Стивена Чапмена?

– В отделе по связям с прессой, – пояснила она. – Я готовила материалы о компании для газет, и Роберт читал мои материалы.

– Вы знали о его встречах с Маргарет?

– Об этом знали все, – удивилась Сюзан. – Она ведь работала в нашем отделе. Мы не считали ее особенно привлекательной, – ревниво добавила она, – но Роберту она понравилась.