Текст книги "Последний синклит"

– Любит женщин? – встрепенулся Хеккет. – Что вы хотите этим сказать?

Если на Дронго она еще смотрела с некоторой иронией, подчеркивая свое равенство, то на Хеккета взглянула, словно на надоедливую муху. И чуть задержала взгляд, чтобы дать понять, насколько велика дистанция между ними. Хеккет не обиделся, он действительно был толстокожий.

– Ничего особенного, мистер Уорд Хеккет, если я не ошибаюсь, – холодно произнесла миссис Холдер. – Только то, что я считаю нужным сказать.

– У него есть любовница? – нетерпеливо спросил Хеккет.

Она потушила в пепельнице сигарету, взглянула на мистера Хеккета и отчеканила:

– Надеюсь, вы избавите меня от подобных вопросов? Я не вникаю в личную жизнь своего руководителя.

Дронго понял, что Хеккет своей поспешностью может погубить всю беседу. К тому же он абсолютно не нравился этой женщине. Своими плебейскими манерами он раздражал сидевшую перед ними миссис Холдер. И это было очевидно всем, кроме самого Хеккета.

– Мы вас прекрасно понимаем, – примирительным тоном сказал Дронго, – но прошу учесть, что эти вопросы мы задаем не из-за нездорового любопытства. Убит внук сэра Энтони, кто-то пытался отравить его правнука. Нам необходимо получить ответы на наши вопросы. Возможно, у мистера Энтони есть женщина, которая может претендовать на наследство. Вы меня понимаете?

– Нет, – усмехнулась она, глядя ему в глаза, – у него нет такой женщины. И никто не может претендовать на наследство сэра Энтони, кроме его законного сына, Стивена Чапмена. А насколько я знаю, других детей у сэра Энтони нет.

Она действительно была красивой. Чувственный рот, родинка слева, почти у самой губы. Темно-зеленые глаза в упор смотрели на Дронго. Он даже почувствовал себя несколько неловко.

– И никогда не было? – спросил Хеккет.

– Была дочь, но она умерла много лет назад, – ответила миссис Холдер. – Это была большая трагедия для семьи, но сэр Энтони пережил и эту утрату.

– Дочь была замужем? – быстро уточнил Дронго.

– Она умерла ребенком. – Миссис Холдер полезла в пачку за второй сигаретой. Очевидно, вопросы о сэре Энтони ее все-таки немного волновали.

– Сэр Энтони знал, что его сын… несколько увлекающийся человек? – спросил Дронго.

Легкая улыбка на губах женщины была ему ответом.

– Они все увлекающиеся! Разве вам об этом еще не говорили? Странно, я думала, что об этом уже все знают.

– Сэр Энтони знал о беспорядочных связях своего внука?

– Полагаю, что не обо всех, – ответила она, – но о некоторых знал. Хотя Роберт усиленно скрывал это от него. Сэра Энтони он боялся и уважал гораздо больше, чем своего отца.

– Почему? – сразу вставил Хеккет.

– Возможно, мистер Стивен Чапмен не всегда вел себя как истинный джентльмен, – дипломатично ответила женщина.

– Вот это уже более интересно, – почти наклонился над столом Хеккет. – Значит, у сына с отцом были конфликты? Из-за женщин?

– Я не думаю, что это можно назвать конфликтами, мистер Хеккет. Просто сыну не нравилось, что отец позволяет себе вести в пятьдесят лет так же, как и сын в двадцать.

– Он отбивал у него женщин? Верно? – грубо спросил Хеккет.

– Вам лучше спросить об этом у самого мистера Чапмена.

– Они ругались из-за Маргарет? – возбужденно спросил Хеккет. – Может быть, ее ребенок был не сыном, а братом Роберта Чапмена?

Женщина поперхнулась. Она убрала сигарету и даже закашлялась от возмущения.

– Если вы будете позволять себе такие грязные намеки, я вынуждена буду прервать нашу беседу! – отчеканила Элиза Холдер. – Вам, очевидно, неизвестно, что сэр Энтони провел генетическую экспертизу, перед тем как взять маленького Энтони в свой дом. Он хотел убедиться в абсолютном здоровье ребенка и в его действительной принадлежности к семье. Экспертиза дала положительный ответ. Этот мальчик – сын Роберта Чапмена и несчастной Маргарет, которая находится в больнице. Здесь не может быть никаких спекуляций на подобную тему.

– Вы сказали, что Роберту не совсем нравилось поведение его отца, – заметил Дронго. – В чем это выражалось? Они ссорились, у них были конфликты?

– Нет, конечно. Когда отец приезжал в Лондон, они мало общались. Но Роберт был в курсе дел своего отца.

– Я буду вынужден задать несколько нескромных вопросов. Простите меня, миссис Холдер, если они вам покажутся немного вульгарными. Прошу вас понять, что я вынужден это сделать.

– Во всяком случае, вы хотя бы заранее извиняетесь, – заметила она, не добавив «в отличие от другого». Хеккет понял ее намек и заерзал на своем месте.

– Как вы считаете, у Роберта были близкие отношения с миссис Бердсли?

Она чуть прикусила губу – очевидно, ей было смешно.

– Это не тот вульгарный вопрос, на который я не смогу ответить, – заявила Элиза Холдер. – Мне кажется, она не очень-то и скрывала свои отношения с Робертом.

– Как вы полагаете, она могла приревновать Роберта к Маргарет? Ведь если бы Роберт увлекся миссис Бердсли, это давало ей шанс войти в семью на равных.

– Не знаю. – Миссис Холдер нахмурилась. – Я не думала об этом. Миссис Бердсли свободная женщина и ведет себя так, как считает нужным. Насчет вхождения в семью – я не уверена, что она об этом думала. Ведь она была старше Роберта.

– И спала с его отцом, – резко добавил Хеккет.

На этот раз он не шокировал женщину. Она сделала вид, что вообще не услышала последней фразы.

– Это правда? – спросил Дронго.

– Не знаю, – твердо ответила она. – Ходят разные слухи. Но вам лучше спросить у самих миссис Бердсли и мистера Чапмена.

– Роберт встречался с кем-нибудь еще? – уточнил Дронго.

– Он был очень испорченный человек, – задумчиво сказала миссис Холдер. – Он приставал к каждой женщине, которая оказывалась рядом с ним. Почти к каждой. И не успокаивался, пока не добивался своего. Конечно, так не говорят о покойных, но он был очень избалован вниманием женщин. Собственно, трагедия Маргарет произошла только из-за этого. Он поступил так, как поступал всегда. Дал слово жениться, а затем бросил женщину в неприятном положении. Аборт делать было поздно. Все это привело к его смерти и к помешательству несчастной молодой женщины.

Она потушила вторую сигарету с гораздо большей силой, чем первую. Очевидно, она несколько волновалась.

– Он приставал и к вам? – неожиданно спросил Дронго.

– Что? – Она подняла на него глаза, а потом первой отвела взгляд. И кивнула головой, не добавив ни слова.

– Вы ему отказали или согласились? – спросил нетактичный Хеккет.

– Я сказала, что не сплю с дурно воспитанными молодыми людьми, – заметила миссис Холдер. – По-моему, он меня понял.

Наступило неловкое молчание. Дронго рискнул первым его нарушить:

– Вы давно работаете с сэром Энтони, знаете всех живущих в доме. Кто, по-вашему, мог совершить подобное убийство? Кому была выгодна смерть Роберта Чапмена?

– Не знаю, – ответила женщина. – Мне трудно говорить за других. Иногда трудно понять даже близкого человека.

– У вас не лондонское произношение, – вдруг заметил Хеккет. – Вы приехали из Австралии?

– Нет, – улыбнулась женщина, доставая третью сигарету. – Мне часто говорят, что у меня не лондонский акцент. Мы с мужем познакомились в Чикаго. А потом я переехала сюда. Но в прошлом году мы развелись.

– Почему? – нетактично поинтересовался Хеккет.

– Разве можно все объяснить? – спросила она, пожимая плечами. – Когда мы приехали, все было нормально, но потом… Очевидно, мы поменялись местами. Раньше он кормил нас обоих, а потом я стала зарабатывать гораздо больше его.

– Где он работал? – спросил Дронго.

– Водителем, – грустно улыбнулась миссис Холдер, – обычным водителем на «скорой помощи».

– Миссис Бердсли также разведена с мужем, – заметил Хеккет.

– Она развелась гораздо раньше. У нее есть маленькая дочь. Но у меня, к сожалению, нет детей.

– Как вы считаете, Тиллих мог быть заинтересован в убийстве Роберта Чапмена? – спросил Дронго.

– Тиллих? – изумленно переспросила Элиза. – Нет, конечно, нет. Он вообще старался избегать Роберта. Хотя тот всячески над ним подсмеивался.

– Каким образом? – сразу заинтересовался Хеккет.

– По-моему, Тиллих несколько скованно чувствует себя в присутствии женщин. А Роберту нравилось его мучить. Он подбрасывал ему порнографические журналы, разного рода забавные вещицы. В общем, он дурачился, а Тиллиху это всегда было неприятно. Но он никогда не позволял себе злиться на Роберта. Тиллих для этого слишком умен.

– Ну да, – тихо проговорил Хеккет, поворачиваясь к Дронго, чтобы их не услышала сидевшая напротив женщина, – он отомстил по-другому.

– Вы хорошо знали погибшего врача?

– Конечно, – кивнула она. – Он был прекрасным человеком и очень хорошим врачом.

– Как вы думаете, почему его убили? Он ведь не мог быть причастным к убийству, происшедшему в доме несколько лет назад.

– Конечно, не мог, – убежденно сказала она. – Я вообще полагаю, что мистер Доул ошибся. Я тогда была в доме, находилась в кабинете сэра Энтони. И я точно помню, что в доме не было никого, кроме несчастной женщины. Как она смогла пройти мимо охранников, трудно сказать. Но, очевидно, она каким-то образом сумела проскользнуть в дом и выстрелить. Я убеждена, что все так и было.

– Тогда чем вы объясните попытку отравления Энтони и смерть врача Эндерса?

– Не знаю. Может быть, Алан действительно был причастен к этой попытке и его просто мучила совесть? В последние дни он был сам не свой, все время ходил мрачный, хмурый. Может быть, он понял, что не сумеет больше скрываться, и решил покончить с собой. Хотя это только мое предположение. Повторяю, что я считала его очень хорошим человеком и прекрасным врачом.

– А сейчас так не считаете? – хмыкнул Хеккет.

– Не знаю. Мне кажется, что человека не могут убить просто так. Я не хочу никого судить, это не мое дело.

– Вы много времени проводите в доме, – напомнил Дронго. – Что вы можете сказать о прислуге? О вашем поваре?

– Арчибальд – изумительный повар. Мистер Чапмен сманил его из лучшего ресторана в Ливерпуле. Альма работает здесь уже много лет, она, как настоящая домашняя экономка, знает, где лежит каждая булавка. И наконец, Линда. Она немного неуравновешенная девушка, сказывается ее провинциальность, но исполнительная и добропорядочная. К счастью, с ее внешностью легко быть добропорядочной, – не удержалась от колкости Элиза Холдер.

– Какие у нее были отношения с Тиллихом?

– Никаких. Она – горничная, он – помощник. Я уже сказала, что его не очень интересовали женщины, а он вряд ли мог ей понравиться. Никаких, – повторила она, стряхивая пепел сигареты в пепельницу.

– Это вы готовили список экспертов, приглашенных в Дартфорд? – уточнил Хеккет.

– Вместе с миссис Бердсли и Тиллихом, – кивнула она. – Но мы не готовили список. Его нашли в бумагах Роберта. Я уже говорила, что готовила только письмо в наше посольство в Москве для сидящего здесь мистера… – Она посмотрела на Дронго и, чуть улыбнувшись, добавила: – Мистера Дронго, ведь вас, кажется, так все называют?

– Получается, что вы посылали специальное приглашение для него в посольство Великобритании в Москве, – сразу встрепенулся Хеккет. – Это очень интересно, Дронго. Почему никому не посылали подтверждения в посольство, а вам посылали?

Дронго уже хотел ответить, но его опередила женщина:

– Вы все граждане стран Европейского сообщества. Даже мистер Важевский имеет еще и американское гражданство, а мистер Хашаб право постоянного проживания в Швейцарии, где у него дом. Только мистер Дронго и мистер Симура были не из Европы.

– Вы удовлетворены? – повернулся к нему Дронго.

– Почти да, – ответил Хеккет.

– Я могу идти? – спросила она, затушив третью сигарету.

– У меня к вам последний вопрос, – сказал Дронго.

– И у меня, – добавил Хеккет, – но я вам уступаю. Пожалуйста.

– Линда рассказала мне, что за несколько дней до попытки отравления мальчика она спрашивала у вас, куда должен был уехать мистер Тиллих. Она действительно об этом спрашивала?

– Да, – чуть подумав, ответила миссис Холдер, – кажется, спрашивала.

– Тогда я задам следующий вопрос. И вы уточнили у Тиллиха, где именно он был? Что он вам сказал?

– Не помню. Кажется, сказал, что выполнял поручение сэра Энтони. Я сейчас точно не помню. Но он выглядел тогда очень расстроенным.

– Спасибо. – Дронго посмотрел на Хеккета. Тот молчал.

Очевидно посчитав, что все вопросы уже исчерпаны, она поднялась и, кивнув на прощание, повернулась к двери. И в этот момент Хеккет задал свой последний вопрос. Собственно, он специально разрешил ей подняться со стула, желая оторвать ее от привычной обстановки и заставляя расслабиться. Это был его «фирменный прием». В тот момент, когда человек полагал, что все вопросы уже позади, Хеккет задавал самый сложный и самый провокационный вопрос.

– Извините меня, миссис, – громко сказал он, – у меня последний вопрос. У вас были интимные отношения с сэром Энтони или со Стивеном Чапменом?

Она повернулась к нему, и что-то мелькнуло в ее лице. Это была не растерянность и даже не ярость. Дронго не мог уловить, какое именно чувство отразилось на ее лице. Но она посмотрела на Хеккета и вдруг сказала ровным голосом:

– Я не спала ни с тем, ни с другим, в вашем понимании этого вопроса. Но с сэром Энтони у меня достаточно хорошие… близкие отношения. Детали вам может рассказать сам сэр Энтони, если сочтет нужным. Надеюсь, вы избавите меня от ваших следующих вопросов. До свидания, господа.

Она вышла, и стук ее каблуков еще несколько мгновений звучал в коридоре.

Глава тринадцатая

– Сумасшедший дом, – прокомментировал ее уход Хеккет. – В этой семье все больные психопаты. Видимо, поэтому и девочку Роберт подобрал себе соответственно истеричку. Не завидую наследственности его сына. Может, мальчик сам положил себе яд, вы исключаете такую возможность?

– Трехлетний ребенок? – угрюмо спросил Дронго. – А как он убил своего папу, еще не родившись? И как отравил врача?

– Я пошутил, – мрачно заметил Хеккет. – У вас, кажется, начало исчезать ваше знаменитое чувство юмора.

– А у вас оно появилось? Зачем нужно было так грубить миссис Холдер? Вы же сами говорили, что она симпатичная женщина. Можно было быть и полюбезнее.

– У меня такая защитная реакция, – ответил Хеккет. – Вы не читаете Фрейда. Все из-за подсознания. Я понимаю, что объективно вы ей должны понравиться больше. Во-первых, вы выше меня ростом на целую голову. Во-вторых, немного моложе. И хотя на моей голове волосы растут гораздо лучше, чем на вашей, но женщины почему-то редко смотрят именно на это обстоятельство. Скорее наоборот, лысеющие мужчины им больше нравятся. Ну и, наконец, мои манеры. Вы работаете под доброго следователя. Я – под злого. Все правильно. И я никак не могу ей понравиться на вашем фоне. Приходится провоцировать ее такими вопросами.

– Только потому, что она вам понравилась?

– Не только, – возразил Хеккет. – Мне было важно узнать о ее взаимоотношениях с членами семьи. Кажется, Роберт не пропускал ни одной юбки рядом с собой и наверняка к ней приставал. Хотя она объяснила, что сумела его отшить, я в это не очень верю. Судя по рассказам, Роберт был достаточно настойчивым бабником.

– Зачем ей врать?

– Не знаю, может, она и говорит правду. А вот о характере ее отношений с более взрослыми членами семьи мне хочется разузнать поподробнее. Я не совсем понял, что значат близкие отношения, если они не спали. Это напоминает мне показания Билла Клинтона перед сенатской комиссией. Он уверял, что никогда не спал с Моникой, что, в общем, было правдой. Только при этом он умолчал, что у них был оральный секс и сигарета тоже путешествовала туда, куда ей не нужно было отправляться.

– Когда я вас слушаю, у меня всегда возникает ощущение, что меня облили грязными помоями, – поморщился Дронго. – А может, я должен сделать другие выводы, кроме вашего сексуального подсознания.

– Например? – нахмурился Хеккет.

– Вы договорились с кем-то из сотрудников семьи и теперь сознательно развиваете тему гиперсексуальности семьи, чтобы отвести подозрения от действительного убийцы.

– Вы так думаете? – Хеккет помолчал секунду, затем расхохотался. – Вообще-то гипотеза интересная. Только это не я, Дронго. Кто угодно, только не я. Никогда в жизни я бы не пошел на такую глупость и не стал бы травить ребенка.

– Об этом мы уже говорили. – Дронго посмотрел на часы. – Второй час дня. Я думаю, что сегодня мы успеем допросить еще одну пару.

– Кто у нас следующие?

– Вы же сами предложили развернуть сотрудников в обратную сторону после жеребьевки. И теперь по вашей милости мы будем говорить не со Стивеном Чапменом и его отцом, а с поваром Арчибальдом. Хотя я думаю, что Квернер и Хашаб вытянули из него все, что могли. – Это мы скоро узнаем, – заметил Хеккет поднимаясь.

Они вышли в холл. Хеккет приоткрыл дверь в большой конференц-зал и удивился. Там никого не было. Он обернулся к Дронго.

– Куда исчезли наши эксперты? – удивленно спросил он.

– Здесь работали Важевский и Симура, – напомнил Дронго. Он повернулся и вышел в большой холл, направляясь к одному из охранников, сидевшему на стуле.

– В большом зале были двое наших экспертов, – сказал он. – Вы не знаете, куда они вышли?

– Не знаю, – удивился охранник. – Из отеля они не выходили, сэр.

Дронго подошел к дежурному портье. Эта была та самая девушка из Индии, которая встречала его в первый день.

– Двое ваших экспертов поднялись наверх, сэр, – любезно сообщила девушка. – Один из них, кажется, японец, сказал мне, что они идут поговорить с сэром Энтони.

– Могли бы позвать его и вниз, – проворчал Хеккет, усаживаясь на диван, – так они до вечера не закончат.

Едва он закончил фразу, как в холл из ресторана выбежала заплаканная Линда. Взглянув на Дронго и Хеккета, она лишь махнула рукой и поспешила к кабине лифта. Хеккет многозначительно посмотрел на Дронго.

– Кажется, я напрасно предложил обратное движение, – заметил Хеккет. – После Хашаба и Квернера их свидетели ничего нового нам не расскажут. Вообще эта идея мистера Доула была чистой профанацией нашего дела. Мы лишь имитируем деятельность. Разве можно так найти убийцу и его помощника? А если вы захотите меня обмануть? Или я вас? Трудно будет разоблачить друг друга.

– Неужели? – иронично спросил Дронго.

– Конечно, не всем, – согласился Хеккет. – Я наверняка сумею сразу понять, когда меня обманывают. Вы, возможно, тоже. Но остальные… я не уверен.

– Мне всегда нравилась ваша поразительная наглость, – улыбнулся Дронго. – Абсолютное самомнение в сочетании с убежденностью, что вы лучший, могут иногда приносить свою конкретную пользу. Хотя нельзя считать себя самым лучшим. Это всегда очень опасно.

– Я не сказал, что я самый лучший. Я сказал, что меня трудно обмануть. А это действительно так.

Из зала ресторана показались Хашаб и Квернер. Они спорили. Вернее, спорил Хашаб, который размахивал руками и кричал на весь холл, тогда как Квернер достаточно тихо ему отвечал.

– Что случилось? – спросил Хеккет у арабского эксперта. – Почему вы так разорались, Хашаб?

– Линда была ночью у Дронго, а он это скрыл от нас! – крикнул Хашаб. – Мы сейчас все узнали. И про Тиллиха, и про Симуру. Я считаю, что нам нужно бросить все дела и немедленно заняться Тиллихом, а Квернер предлагает подождать совета экспертов и сначала поговорить с вами.

– Правильно предлагает, – поднялся с дивана Хеккет. – Почему вы, Хашаб, вечно суетитесь? Ну почему нужно орать? Мы все уже выяснили. Мистер Дронго рассказал мне о ночном визите Линды. Кстати, – он повернулся к Дронго, – оцените мое благородство. Я вас выгораживаю.

– Оценил, – кивнул Дронго.

– Ну вот видите! – Хеккет стукнул араба по плечу. – Садитесь, Хашаб, на диван. Выпейте и успокойтесь. И не нужно орать.

– Мистер Дронго обязан был все рассказать сегодня за завтраком! – гневно произнес Хашаб, старавшийся не смотреть на Дронго. Он сел в кресло и крикнул бармену, чтобы ему принесли виски.

– Мне тоже, – сказал Хеккет.

Квернер уселся рядом с Дронго и попросил пива. А Дронго заказал для себя бокал красного вина. Когда бармен быстро все записал и бросился выполнять заказ, Квернер негромко произнес, обращаясь к Дронго:

– Вам нужно будет серьезно поработать с этой девушкой и с поваром.

– Почему? – удивился Дронго. – Я думал, вы все из них выжали. Все, что возможно.

– Я так не считаю, – ответил Квернер. – Они что-то недоговаривают. Оба. Повар наверняка должен знать, каким образом в молоко попал яд. Ведь горничная брала его с кухни. А накрывала на стол в то утро именно Линда. Может, она специально придумала эту историю с Тиллихом, чтобы отвести от себя подозрение.

– Вы ей это сказали?

– Конечно, нет. – Квернер полез за своей трубкой. – Это Хашаб начал кричать, что она сговорилась с вами, решив подставить Симуру. Поэтому Линда и расплакалась. Он считает, что она с вами в сговоре.

– И именно я организовал два убийства? – невесело спросил Дронго.

– Я так не считаю, – хмуро заметил Квернер, набивая табаком свою трубку.

«Сукин сын! – подумал Дронго, глядя на Хашаба. – Он прекрасно понимает, что девушка могла просто ошибиться, приняв похожего азиата за Симуру. Ведь в Шотландии она никогда не видела японцев или корейцев. Тем более что она выросла в сельской местности. А ведь Хашаб может еще и сыграть на этом. Он проведет очную ставку, докажет, что Симуры не было в Лондоне, и обвинит меня в намеренном искажении фактов вместе с Линдой. И потом придется доказывать, что я просто пожалел несчастную девушку и негодяя Тиллиха, решив не предавать этот факт огласке. Хотя кто знает… Может, Тиллих и не предатель, а самый настоящий убийца. Человек, который предал один раз, может стать и убийцей. А Линда, возможно, действительно придумала всю эту историю, чтобы отвести подозрение от себя и от своего союзника в лице другого эксперта. В таком случае ей эту легенду должен был придумать другой эксперт».

Официантка из бара принесла заказанные напитки. Дронго попробовал вино и строго спросил:

– Это не местное?

– Нет, сэр, – быстро ответила официантка. На вид ей было лет тридцать пять. Она была чуть полноватая, с короткой стрижкой. – Бургундское, семьдесят восьмого года, – сообщила она. – Меня предупреждали, что вы любите красное вино.

– Оно немного горчит, – сказал Дронго, – но в общем, ничего. Спасибо.

«Если Линда соврала, значит, у нее есть союзник среди экспертов. Хеккет отпадает. Он так нападал на Тиллиха, что чуть не убил беднягу. Хотя это не доказательство, но Хеккет явно старался утопить Тиллиха, а это было не в его интересах, если бы Линда была его сообщницей. Ведь в таком случае Симура обвинил бы Хеккета в намеренном подстрекательстве. Квернер и Хашаб отпадают. Они только что сообщили о разговоре Линды с Дронго. Тогда остаются мистер Доул, комиссар Брюлей, Анджей Важевский и Кодзи Симура. А если японский эксперт сам разработал подобный план, чтобы отвести от себя подозрения? Он легко докажет, что не встречался с Тиллихом именно в тот день. Если он договорился с Линдой, сделать это будет легче всего. И тогда Симура становится вне подозрений. Как это в японском дзюдо? Падая, опрокинь соперника. Обрати свое падение в победу. С другой стороны, ни один из здравомыслящих экспертов не станет так рисковать, ведь здесь собрались не выпускники воскресной школы. Здесь лучшие эксперты мира, которые вполне могут разгадать игру. Получается, что Линда не могла быть убийцей именно поэтому. Если она действует в паре с кем-то из экспертов, то подобный трюк смертельно опасен. Она, по существу, вызывает огонь на себя. И еще неизвестно, чем все это кончится».

– Вы о чем-то задумались? – спросил Квернер.

– О Линде, – признался Дронго. – Полагаю, что нам придется говорить с ней уже о более конкретных деталях, чтобы для разговора с мистером Симурой у нас были бы какие-то факты.

– Да, – кивнул Квернер, – эта девушка могла все придумать. И в таком случае ей кто-то подсказал подобную манеру поведения. А могла искренне ошибаться. Мы еще не уверены, какой вариант нам следует выбрать. – Он попробовал пиво и удовлетворенно кивнул головой.

– Любите пиво? – добродушно осведомился Дронго.

– Как настоящий баварец, – усмехнулся Квернер. – Я ведь родился в Мюнхене. Поэтому я всегда останавливаюсь в хороших отелях и не люблю частные английские пансионы.

В холле появились явно уставшие комиссар Брюлей и Мишель Доул. Комиссар курил свою трубку и лишь мрачно кивнул всем присутствующим. Доул также был сосредоточен и немногословен.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

Вместе с ними в холле появилась Сюзан Бердсли. В отличие от экспертов у нее, кажется, не было повода для беспокойства. Она улыбалась и даже подмигнула Хашабу, прежде чем подняться к себе.

– Где мы соберемся? – спросил Хашаб.

– В большом конференц-зале, – предложил Дронго. – Там, кажется, свободно. Важевский и Симура поднялись наверх поговорить с сэром Энтони.

– Как у вас дела? – тихо спросил комиссар.

– Не очень, – признался Дронго. – Чем больше мы расследуем это дело, тем запутаннее оно нам кажется. Виноваты все и никто конкретно.

– У нас еще хуже, – негромко прокомментировал Брюлей. – Сейчас узнаете такие подробности, о которых мы даже не представляли.

Они прошли в большой конференц-зал. Мистер Доул попросил подать напитки. Для Дронго и Доула принесли чай, а для остальных бармен приготовил кофе капуччино. Прошло еще полчаса, и наконец в конференц-зал вошли Важевский и Симура. По их мрачным лицам можно было догадаться, что и их сообщения окажутся не слишком отрадными. Все восемь человек расселись за столами. Дронго оказался между комиссаром Брюлеем и Квернером. С их стороны сидел также Важевский. Остальные четверо расположились напротив.

– Начнем, господа, – на правах старшего сказал Мишель Доул. – Судя по вашим лицам, нам не только не удалось продвинуться, но и, наоборот, мы выявили массу дополнительных фактов, о которых до сих пор не знали. Кто начнет первым?

– Начинайте вы, – предложил Важевский. – Вы – первая пара по жребию. Вам удобнее и начинать. Итак, что вам удалось узнать?

– Если коротко, то ряд не слишком приятных фактов. Мы допрашивали Никиту Полынова и Сюзан Бердсли. Выяснилось, что Никита имел подругу Дженни, с которой встречался несколько лет назад. Однажды он пригласил ее на вечеринку. Остальное вы можете себе представить. Девушка понравилась Роберту. Она бросила Никиту…

«Вот почему он с такой горечью говорил о том, что мы здесь всегда чужие», – вспомнил Дронго.

– Остальное вы можете себе представить. Роберт соблазнил молодую женщину. Никита признался, что избил молодого хозяина. Однако никаких последствий, по словам Никиты, не было. Роберт не стал поднимать шум, и Никита остался работать на прежнем месте. Во всяком случае, так нам объяснил Полынов. Как видите, у него были основания ненавидеть Роберта. Что касается миссис Бердсли, то она не стала скрывать того очевидного факта, что была поочередно любовницей и сына, и отца, что не говорит ни в пользу первого, ни в пользу второго, ни в пользу самой миссис Бердсли.

– Это еще не основание для убийства, – заметил Важевский.

– Да, – согласился Доул, – но это многое объясняет. Роберт не был добродетельным гражданином, а его отец, который так осуждает сына, также не отличается примерным поведением.

– Вы подозреваете Полынова? – в упор спросил Хашаб.

– Нет, – ответил Доул, – пока не подозреваем. Он мог нам и не рассказывать о том, что избил молодого Роберта Чапмена.

– Он обязан был вам все рассказать, – самоуверенно заявил Хашаб. – Об их споре знал Арчибальд. Он видел, как Полынов ударил молодого хозяина, и рассказал нам обо всем. Мистер Квернер задал столько вопросов, что повар вынужден был рассказать нам правду. Поэтому Полынов не мог не упомянуть об этом случае. Нас больше волнует, почему мистер Дронго скрыл от нас сообщение Линды.

– Какое сообщение? – спросил Доул.

Дронго закрыл глаза. Сначала Хашаб рассказал о том, как Дронго и Линда всех обманули. Затем Хеккет перебил его, спеша сообщить о допросе Тиллиха. Хашаб обвинил и Дронго, и Симуру. В отличие от Дронго японский эксперт сидел спокойно, словно о нем вообще не говорили, хотя, когда Квернер изложил все это более подробно, все посмотрели в сторону Симуры.

– Такой метод ничего нам не принесет, господа, – сказал Симура. – Три месяца назад я был в больнице – у меня вырезали аппендицит. Как раз в эти дни. В моем возрасте трудно сбежать из больницы даже на один день, чтобы прилететь в Лондон. Мне кажется, что гораздо более интересным было сообщение сэра Энтони. И пусть об этом вам расскажет мистер Важевский.

– Сэр Энтони считает, что убийца его внука и врача – один и тот же человек. Сегодня утром позвонил полицейский эксперт. Яд, находившийся в стакане мистера Эндерса, ранее был найден в молоке, которое едва не выпил ребенок. Цианид. Эксперты считают идентичность яда абсолютной. Так что убийца в отеле – среди нас, господа.

Наступило молчание. Все смотрели друг на друга.

– Более того, – продолжал Важевский, – сэр Энтони собирается договориться с руководством отеля. С сегодняшнего утра все служащие отеля покинут его. – Он посмотрел на часы и добавил: – Уже покинули. Вокруг отеля останутся только охранники. Готовить нам будет Арчибальд, а убирать – Альма и Линда. Сэр Энтони полагает, что нужно исключить любые возможные контакты с посторонними людьми. Он уже отдал свои распоряжения. Нас в отеле не так много.

– Я знал, что это кончится добровольной тюрьмой. За большие деньги он решил над нами поиздеваться, – сказал Хашаб, однако и он не стал возражать.

– В таком случае яд находится в отеле, – неожиданно вставил молчавший до сих пор комиссар Брюлей.

Все посмотрели на него.

– Конечно, – согласился Важевский, – яд находится в отеле, и убийца может воспользоваться им еще раз.

– У вас все? – спросил Мишель Доул.

– Нет, не все, – сказал Важевский. – Сэр Энтони полагает, что Роберт успел перед смертью позвонить кому-то из нас. Один из нас восьмерых знал о его возможной гибели либо был организатором.

Снова все промолчали.

– Сколько можно пугать? – разозлился Хашаб, вскочив со стула. – Мне надоели ваши намеки. Пусть встанет тот, кто придумал всю эту пакость! Мы его все равно найдем.

Семь пар внимательных глаз смотрели на него. Поняв собственную ошибку, арабский эксперт опустился на стул, бормоча ругательства.

– Я хотел сообщить присутствующим про Линду, – снова вмешался в самый нужный момент комиссар Брюлей. – Вчера, сразу после ее ухода, мистер Дронго сообщил мне, что к нему приходила горничная и рассказала о возможной встрече мистера Тиллиха с господином Симурой. И мы оба пришли к выводу, – при этом он посмотрел на Кодзи Симуру, – что она скорее всего ошиблась. Девушка приехала из Шотландии, жила в сельской местности, где не было азиатов. Возможно, она спутала господина Симуру с кем-то похожим на него. Такое случается.