Текст книги "Три цвета крови"

– Господи, – прошептал Дронго, – как я не люблю самолеты и высоту.

Лайнер с ревом шел на снижение. Черными точками кружились Груодис и его спутница. Дронго закрыл глаза. Он прыгал с парашютом последний раз много лет назад. И помнил еще те достаточно неприятные ощущения.

Внизу раскрылся один из парашютов, и Дронго, выждав еще немного, чтобы гарантировать точность приземления, раскрыл свой. Груодис спускался совсем близко, можно было видеть выражение его лица. Он что-то кричал, потрясая рукой. Стрелять он не мог, в правой руке был тяжелый чемодан.

Местность под ним была неровная, с высокими холмами, и он, приземлившись в лощине, потерял из вида два других парашюта. Отцепив свой парашют, он бросился в ту сторону, где вроде бы мелькнул белый купол. И почти сразу услышал выстрел в свою сторону. И уже в падении сам выстрелил несколько раз. А потом была долгая тишина.

Не понимая, что происходит, Дронго встал и осторожно пошел на звук. Слышалось какое-то завывание. Сомнений не было, кто-то громко кричал. Он осторожно подошел ближе. Рядом со стоявшим на коленях Груодисом валялся пистолет. На камнях лежало тело молодой женщины. Той самой, которую Дронго видел в Бад-Хомбурге. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что именно произошло. Ее парашют зацепился за высокое дерево, и она, неудачно приземлившись, ударилась головой о камни. Очевидно, сказалась неловкая координация, неизбежная при таком тяжелом грузе, как чемодан с деньгами. От виска тянулась густая черная струйка крови. Женщина была мертва. Рядом выл от горя Груодис. Он даже не посмотрел в сторону Дронго. Он даже не стал поднимать оружия. Просто сидел и кричал от боли.

Было достаточно светло. Стояла полная луна и сияли звезды, кажется, высыпавшие сегодня, чтобы увидеть эту ужасную картину. Один из чемоданов тоже упал на камни, раскрылся от удара, и теперь легкий ветерок лениво перебирал пачки денег, словно решая, что с ними делать.

Горе было настолько страшным и неподдельным, что Дронго опустился рядом. Просто сидел и молчал. Так они и просидели почти пять часов. А когда наступил рассвет, как-то разом постаревший, поникший Груодис встал, чтобы вырыть могилу. Дронго начал помогать ему. Может, он вспомнил о Натали. Или просто был потрясен горем этого человека. Груодис не сказал ни слова, но не стал отвергать помощь Дронго.

Вдвоем руками и ножами они вырыли могилу для Инги Струмилиной и бережно опустили в нее погибшую. А потом тщательно выровняли землю и еще долго носили камни, чтобы соорудить достаточно высокий холм. Было девять часов утра, когда они наконец закончили. И оцепеневший Груодис кивнул, словно расставаясь с прошлым.

– Куда мне идти? – спросил он у Дронго.

Тот стоял и молчал. Потом, ни слова не говоря, пошел собирать деньги из первого чемодана. Принес, поставил оба чемодана рядом. И вдруг услышал, как за его спиной раздался характерный звук передернутого затвора пистолета. Он медленно обернулся. Груодис держал пистолет в руках, словно раздумывая, что ему делать. Оружие было направлено не в сторону Дронго, нет. Для ненависти у Груодиса уже не было сил. Он быстро приставил пистолет к виску, и в этот момент в падении Дронго выбил у него оружие. Груодис ошеломленно посмотрел на него.

– Зачем? – спросил он.

– Это самое легкое, что можно сделать, – честно ответил Дронго.

И тогда Груодис беззвучно заплакал.

– Все, – сказал он, – у меня отняли все. Родину, страну, работу, семью, любимую женщину. Мне не оставили ничего. Ничего.

– Ты мог бы вернуться в Литву, – сказал Дронго.

Груодис покачал головой:

– Они меня не пускают обратно, – ответил он с какой-то жалкой детской улыбкой, – говорят, что им не нужен бывший чекист. У меня больше нет моей страны. Я везде чужой. И в Москве, и в Вильнюсе.

Дронго ничего не сказал. Только встал и поднял оба тяжелых чемодана. Потом, подумав немного, открыл чемодан, достал из него пачку денег.

– Здесь сто тысяч, – сказал он.

– Я хочу остаться здесь навсегда.

Дронго поднял чемоданы и, уже не оборачиваясь, пошел в сторону видневшейся дороги. Он прошел достаточно, когда Груодис, смотревший, как он уходит, закричал изо всех сил:

– Будь ты проклят!

Дронго повернул голову. Хотел что-то сказать. Но не вымолвил ни слова, пошел дальше. Откуда Груодису было знать, что он проклят почти так же, как и сам Груодис.

Через полчаса он вышел к автобусу, который направлялся в Тебриз. А еще через пять часов он прилетел из Тебриза в Баку с двумя чемоданами денег. И сдал их по назначению, вызвав немалое удивление сотрудников Министерства финансов и Национального банка, не привыкших к подобной честности.

Эпилог

Они сидели друг против друга в большом кабинете величественного белого здания, которое раньше называлось Центральным Комитетом, а теперь зданием президентского аппарата. По непонятному закону рока это здание возводилось много лет и строилось в период правления Гейдара Алиева. Но после его отъезда в Москву здесь первым обосновался его преемник. А самому Алиеву судьба, казалось, уготовила другие кабинеты. Но все встало на круги своя, и он теперь сидел в этом большом кабинете, выходящем окнами на море, и смотрел в глаза сидевшему напротив него Дронго.

Алиев был не просто руководителем КГБ, назначенным, как Андропов, переводом из партийных органов. Он был профессиональным сотрудником КГБ, выросшим в этой системе за более чем двадцать лет работы до руководителя КГБ республики. И он понимал, что именно произошло вчера и какова была роль сидевшего перед ним человека. Он осознавал масштабы всей операции, завершившейся глубокой ночью.

Дронго с личностями подобного масштаба приходилось встречаться редко, и он сидел, несколько нахмурившись, словно ожидая подвоха.

– Вы неплохо сделали свою работу. – В устах чрезвычайно скупого на похвалы президента это было высшее признание профессионала.

– Спасибо.

– Мы могли бы предложить вам работу у нас. Мне говорили, что вы достаточно серьезный специалист. Нам необходимы такие профессионалы. Мы давно хотели вывести разведку из Министерства национальной безопасности, создав самостоятельную структуру.

– Я уже давно на пенсии, – позволил себе сказать Дронго, – но все равно благодарю вас за эти слова.

– У вас есть какие-нибудь просьбы или пожелания? – спросил президент.

Дронго посмотрел ему в глаза. Не каждый человек осмеливался смотреть в эти серо-голубые стальные глаза президента. Не каждый мог выдержать их взгляд.

– Еще раз спасибо. Мне ничего не нужно. Я просто выполнял свой долг.

– Долг? – заинтересованно спросил президент. – Перед кем? Вы ведь не российский гражданин.

– Перед своей совестью. Я все время задавал себе только один вопрос. Если вы разрешите, я задам его и вам.

– И какой это вопрос?

– Я все время думал, что произойдет с этой республикой и этим народом на следующий день после удавшегося покушения? Примерно то же я думал и о Грузии. Извините меня, но, надеюсь, вы меня поняли.

На этот раз выдержать взгляд президента он не сумел и первым отвел глаза.

– Когда вы уезжаете из республики? – сухо спросил президент.

– Завтра утром.

– Сегодня вечером, – тоном, не терпящим возражения, сказал хозяин кабинета, – это и в ваших личных интересах.

– Сегодня, – согласился Дронго, поднимаясь со стула.

– До свидания, – сказал президент. Кажется, в его взгляде мелькнуло любопытство.

– До свидания. – Дронго пошел к двери и, уже выходя, оглянулся. И успел увидеть цепкий, внимательный, но очень уставший взгляд воспаленных глаз не спавшего всю ночь пожилого человека. И увидел в них понимание всего того, что они не сказали друг другу. А может, это ему только показалось.