Текст книги "Звёзды"

Глава девятая

При непосредственном вмешательстве главного Университет Сунь Ятсена совместно с Китайской академией наук возглавили запуск новой исследовательской программы по открытию, сделанному на FAST'е. Она касалась целой кучи аспектов, особенно расшифровки информации, полученной через 60 К-излучение черного тела, о чем Ван Хайчэн узнал только постфактум.

Как раз в тот момент, когда внутренний демон, скрывавшийся в кромешной тьме потустороннего мира, собирался лишить его разума и затянуть в безграничную пустоту, цепи реальности потянули назад и накрепко привязали к земле. Цепи были покрыты патиной, грязные и вонючие.

Когда позвонил владелец квартиры, Бай Хунъюй заметила, как научный руководитель внезапно изменился в лице, и за все время разговора новые гримасы поочередно сменяли одна другую. Когда Ван Хайчэн повесил трубку, она обеспокоенно спросила:

– Босс, все хорошо?

И повторила дважды, прежде чем тот ответил:

– Все плохо. Очень плохо.

Как научный руководитель Ван Хайчэн знал, что такие глупости Бай Хунъюй рассказывать нельзя. Однако постоянное перевозбуждение последних дней сказалось на нервах и учителя, и ученицы. После нескольких одиноких ночей рядом с радиотелескопом в Гуйчжоу они, казалось, вступили в особый союз. В те дни лишь они вдвоем поддерживали друг друга в борьбе со странным помрачневшим небом.

По возвращении в Чжухай этот союз продолжился сам собой.

Ван Хайчэн вкратце поведал Бай Хунъюй о перипетиях с квартирой.

– Буду подавать в суд, – решился он.

Ван Хайчэн рассчитывал на поддержку студентки, но Бай Хунъюй, кусая губы, долго и молча смотрела на него, после чего тихо произнесла:

– А что, если эту квартиру в конце концов не удастся купить?

Она действительно беспокоилась, такое ведь случалось сплошь и рядом. В любом мегаполисе в определенное время случается волна стремительного роста цен на недвижимость, подобная взрыву сверхновой. И после каждой такой волны те, кто стартовал с одной позиции, разделяются на две команды. Одна пускает корни, и квартира становится для них самой ценной собственностью в жизни. Тогда дом привязывает их к городу, как кандалы, и они уже никогда не смогут покинуть его, несмотря на смог и пробки. Другую команду мощный поток бурлящих цен смывает куда-нибудь подальше, где они наблюдают, как дом, который они прежде могли себе позволить, отдаляется шаг за шагом, а потом им вдруг не хватает денег, чтобы что-то предпринять, а потом и покупательной способности, а потом и квалификации – ничего не хватает. Через пару лет им приходится распрощаться с городом, в котором они прожили много лет, оставить привычную работу и старых друзей. Еще через несколько лет эти команды превратятся в два класса, положение и статус которых разительно отличается друг от друга.

Бай Хунъюй распрощалась с Ван Хайчэном, который занялся обзвоном знакомых в поисках хорошего юриста по недвижимости. По какой-то неизвестной причине образ девушки, которая все не решалась что-то высказать, снова и снова приходил ему на ум. Она была такой живой и веселой, что люди часто забывали, насколько она красива. Хотя он всегда в шутку спрашивал, почему она не нашла парня, чтобы вручить ему руку и сердце, но как-то ни разу особо не вникал в тот факт, что работает не с учеником, а с ученицей.

Ван Хайчэн был родом из провинции Чжэцзян. Говорят, пять поколений назад семья его была весьма известна, но то было еще до основания Нового Китая. Он родился уже в семье обычных бюджетников. Как водилось в районе Цзяннан, в его семье образование ценили выше достатка. В детстве Ван Хайчэн страстно любил музыку и хотел научиться играть на скрипке. Когда он учился в начальной школе, в семье нашли деньги на учителя и купили ему инструмент. Ежемесячная плата за уроки музыки составляла около трети заработка отца. Спустя четыре года учитель сообщил родителям, что интерес Ван Хайчэна значительно превышает его способности, и вслед за этим образование уступило приоритет достатку. И скрипку стараниями преподавателя продали другому ребенку. В конце концов, скрипки тоже были недешевы.

Какое-то время Ван Хайчэн и его семья обливались слезами, но именно тогда в маленькой душе постепенно одержал верх интерес к астрономии. Возможно, это также было связано с семейным достатком – созерцание звезд не требовало больших вложений, нет необходимости приглашать учителя и сдавать обязательные экзамены, а потому родители, естественно, не стали препятствовать сыну, да и небо невозможно отнять. Хотя астрономия, в отличие от музыки, не давала дополнительных экзаменационных баллов, проснувшийся к физике и математике интерес позволил променять Уранию на более высокие оценки. У семьи не было ни единой причины возражать – астрономия не воспляменяла в ребенке щенячью любовь, как музыка, так что родителям она пришлась более чем по душе.

Будь в семье достаточно денег, играл бы Ван Хайчэн до сих пор на скрипке в свое удовольствие, пусть и бесталанно? Музыка не навеяла ответа. Может, он и сам потом бы сдался, но тогда ему едва исполнилось десять лет, а в фантазиях скрипка уже стала частью его мира, и когда этот мир вырвали наживую, осталась огромная незаживающая рана. По ее краям болели с одной стороны чувство неполноценности от недостатка таланта и обида на то, что семья оказалась недостаточно богата, – с другой. Эта обида спряталась в самые глубины, о ней нельзя было упоминать, она упрямо таилась где-то внутри наряду с постыдными желаниями.

Обида – ядовитая змея, и хотя Ван Хайчэна уже возвели в доценты, она все еще продолжала его кусать. И квартирный вопрос вновь разбередил рану – заработать на покупку самостоятельно Ван Хайчэн не мог, небогатая семья помогла, чем смогла, оплатив двести тысяч первоначального взноса, и на большее он рассчитывать не смел. Но в то время Ван Хайчэн еще не осознавал, насколько детская травма исказила его жизнь, он думал, все из-за того, что он сам был слишком домашним, а его увлечения – слишком скучными, потому и не решался признаться Бай Хунъюй в том, что она ему нравится. Но на самом деле виноват был комплекс неполноценности. Потеряв скрипку из-за отсутствия таланта, он боялся оказаться недостаточно хорошим и потерять любимую девушку. Страх перед болью заставлял съеживаться и перед лицом любви.

Теперь, к сожалению, социальные предрассудки обострили любовный комплекс неполноценности. В Чжухае он увидел рекламу недвижимости, на которой красными буквами проплывал текст: «Действуй сейчас, или к ним в гости придет теща, а к тебе тетя». Он ведь был не так уж молод, и дома все подгоняли подумать о главных жизненных вехах. Карьера, любовь и, наконец, дом – по крайней мере, реклама, коллеги, друзья и родственники утверждали именно так.

В подобных смешанно-гневных чувствах молодой доцент Университета Сунь Ятсена отправился к рекомендованному другом юристу по вопросам недвижимости. Хотя между юридической фирмой и кампусом и курсировал автобус, он предпочел вызвать такси. Договор купли-продажи, подписанный и скрепленный печатью с обеих сторон, завернул в два слоя и положил в рюкзак, который затем крепко прижал к груди, опасаясь, что отнимут.

Первым, что сказала адвокат по прочтении договора, было:

– Исходя из предоставленной вами информации, скажем так, есть большая уверенность, что мы выиграем дело. Проще говоря, я в Шэньчжэне в прошлом месяце как раз закрыла дело, которое в целом было похожим на ваше, и выиграла.

Как раз когда Ван Хайчэн переступил порог юридической фирмы, Китайская академия наук и Университет Сунь Ятсена создали команду по расшифровке информации об излучении черного тела температурой 60 К, которое несколько ночей подряд превращалось в чудовище, пугавшее Ван Хайчэна во сне.

Облако Дайсона было независимым открытием Ван Хайчэна и его команды на FAST'е, но радиационную аномалию черного тела наблюдали в глобальном масштабе – каждая обсерватория на Земле, независимо от того, что в тот момент сканировала антенна, зафиксировала то же самое аномальное излучение. Это стало еще одной причиной для создания группы дешифровки сразу после представления доклада: если нет информационного преимущества, должно быть преимущество в эффективности.

Чтобы получить общее представление о ходе анализа сигнала, Бай Хунъюй специально подтянула азы криптографии.

Еще тысячи лет назад люди начали прибегать к шифровке, чтобы скрыть реально передаваемую информацию. Согласно археологическим источникам, уже древнеримский император Юлий Цезарь начал общаться с друзьями, используя метод шифрования, известный как шифр Цезаря. До самого двадцатого века, а точнее до двух мировых войн, человеческие методы шифрования оставались на этом уровне.

Этот простейший метод также известен как классический, то есть метод подстановки – в соответствии с неким заданным правилом открытый текст заменяется определенным символом, и таким образом генерируется зашифрованный текст, который нельзя распознать с наскока. С началом двух мировых войн подряд в первой половине двадцатого века спрос на линии связи и шпионаж резко возрос, и классический метод шифрования уже не подходил. В нем использовались только фиксированный набор алгоритмов и словари паролей. Хотя сам зашифрованный текст и был неизвестен, он по-прежнему соответствовал языковым правилам, характерным для открытого текста до шифрования. В детективном рассказе Конан Дойла «Пляшущие человечки» прекрасно раскрыт способ взлома такого кода: анализировать частоту символов в зашифрованном тексте, а затем сравнивать ее с закономерностями языка, и так шаг за шагом идентифицировать возможный исходный текст. Если имеется достаточно образцов закодированного текста для анализа частотности, шифр всегда можно перевести в исходный язык.

Взаимное наблюдение и расшифровка были напрямую связаны с судьбами войн, а классический шифр было слишком легко взломать. Чтобы удовлетворить военные потребности, появились более эффективные методы.

Одна из идей состояла в том, чтобы напрямую использовать оригинальный открытый текст, язык которого не освоен обычными людьми. Например, во время Второй мировой войны американские военные использовали язык навахо, индейского племени, в качестве шифра на поле боя – именно из-за неспособности понять законы оригинального языка японцы так и не смогли взломать этот таинственный код. Однако, когда теорию информации и лингвистику внедрили в криптографию, такие методы утратили смысл. Впрочем, это внезапно возымело огромную побочную ценность – ученые вернулись к расшифровке бесчисленных археологических текстов, которые когда-то было невозможно понять. Выяснилось, что люди, в конце концов, всегда остаются людьми. Независимо от того, какую письменность они используют, будь она пиктографической или фонетической, значение и коннотация, которые они хотят выразить, всегда одни и те же. Если размер выборки достаточно велик, всегда можно найти соответствующую закономерность, прибегнув к частотному анализу.

В столкновении с естественным языком метод частотного анализа почти непобедим. Пока объем выборки достаточен, непременно найдется способ его расшифровать, требуется лишь достаточная вычислительная мощность. Это довольно быстро привело к быстрому увеличению спроса на вычислительную технику у всех участников войны. От бумаги для заметок до логарифмических линеек, а затем и до компьютеров на перфокартах, эволюция вычислительной мощности в гонке вооружений стала важным фактором, определяющим исход любого конфликта.

В 1946 году, сразу после Второй мировой войны, гонка мощностей ознаменовалась значительным успехом, и на сцену вышел ENIAC, разработанный для взлома немецкого кода. ENIAC, первый компьютер человечества, появившийся к шапочному разбору, с тех пор изменил курс всей нашей цивилизации. Земля вступила в информационный век, сложенный из пугающих вычислительных возможностей.

Получив послание из космоса, Бай Хунъюй впервые осознала, что криптография была одной из самых важных причин большого взрыва науки и техники в двадцатом веке.

Однако еще не поняла, что человеческая цивилизация из-за шифра в очередной раз оказалась на пороге внезапных перемен.

С распространением такого непобедимого оружия, как частотный анализ, метод шифрования должен был стать новаторским – на смену словарям простых шифровальных ключей пришли словари сложных, чтобы скрыть частотный закон зашифрованного текста. Другими словами, «A» исходного текста теперь шифровалась то в «Я», то в «Ы». Разрыв связи между частотностью закодированного и исходного текста должен был привести к тому, что, пока не найден соответствующий словарь шифрования, вполне вероятно, код никогда не смогут взломать.

Во время холодной войны в двадцатом веке шпионы одно время использовали словари одноразовых паролей: общего не существовало, а объем информации, содержащейся в таких словарях, намного превышал объем самого зашифрованного текста. Кроме отправителя и получателя, никто не мог взломать содержимое послания. Но метод постигла неожиданная неудача: из-за утраты словарей множество данных превратилось в макулатуру.

После холодной войны, с ростом популярности компьютеров, двоичные данные заменили естественный язык в качестве основного средства коммуникации. Метод частотного анализа окончательно признали недействительным – существует бесчисленное множество возможных форматов для двоичных файлов. Чтобы выполнить частотный анализ, сначала нужно понять закон кодирования исходного файла, а частотная сложность изображения и речи намного выше, чем у языка и текста.

Однако методы шифрования быстро развивались в рамках модели пугающей вычислительной мощности компьютеров. Многократное наложение блокчейнов, открытых и закрытых ключей и алгоритмов шифрования достигло невообразимых масштабов, и от сложных словарей наконец отказались – старые технологии в новых условиях показали себя несостоятельными.

Но в любом случае логика шифрования оставалась неизменной: открытый текст кодировался определенным алгоритмом, а тот, в свою очередь, сочетался с определенным ключом, и они оба определяли фактический процесс шифрования. Если не известен ни ключ, ни алгоритм, взломать код практически невозможно.

Хотя Бай Хунъюй лишь поверхностно изучала криптографию, ей как профессионалу с высшими баллами по всем научным дисциплинам этого было достаточно, чтобы осознать всю полноту проблемы.

Будь то антрополого-лингвистический анализ, будь то частотный анализ шифра – все они базировались на одном ключевом принципе: консенсусе человеческого мира.

Все человечество представлено людьми, а тело любого человека состоит из белка, жира, сахара, воды и других элементов. Независимо от места жительства, люди используют одни и те же основные ингредиенты в качестве пищи и нуждаются в воде и кислороде; есть два пола, из которых женский беременеет и рожает живой плод; у всех бинокулярное зрение с трехмерной глубиной резкости, диапазон электромагнитных волн, который может обнаружить зрение, составляет 380–760 нм, а визуальное пространство понимается благодаря сочетанию трех основных цветов: 520 нм (зеленый), 480 нм (синий) и 700 нм (красный). Понимание всей информации разумного взаимодействия людей вращается вокруг этих материальных основ: еда в разных культурах может быть представлена хлебом, рисом или барбекю, но не луной. Эти предметные консенсусы определяют организационную структуру информации: рот человека представляет собой входное отверстие пищеварительного тракта и голосовой аппарат, и в языке естественным образом смешиваются семантика речи и приема пищи. Аналогично, будь люди кишечнополостными, переваривание и выведение пищи происходило бы через ротовую полость, и тогда понятия «жрать» и «срать», вероятно, были бы выражены одним и тем же словом.

Итак, если какая-то информация исходит не от человека и даже не с Земли, как расшифровать ее разумное содержание? Бай Хунъюй вспомнила о том, как в научной фантастике описывали взаимодействие между людьми и инопланетными цивилизациями, и ей стало очень смешно. Чтобы понять информацию, поступающую от пришельцев, нужно установить полное семантическое соответствие, находясь лицом к лицу, используя одинаковую кореферентность. Но и это тяжело; откуда знать, что инопланетяне едят, а не спариваются, когда запихивают что-то в орган, похожий на рот? Как вообще определить, они партено– или полигенетические?

Перед внутренним взором Бай Хунъюй предстала группа похожих на осьминогов странных существ, которые покачивались в поддерживающей жизнь высокоплотной жидкости, и она вместе с учителем Ваном общалась с ними сквозь прозрачные окна, протянувшиеся от пола до потолка. Учитель Ван взял кусок хлеба и положил в рот со словами: «Еда, есть!» В ответ осьминог что-то схватил и засунул в дырку в том, что вполне могло быть головой. Раздалась череда стонущих звуков, после чего вокруг того, что казалось шеей, у пришельца выросло ожерелье из похожих на почки маленьких осьминожьих головок, а затем стали изо всех сил отделяться от матери, отрастили щупальца и набросились на нее, разорвав на куски и сожрав останки. После этого маленькие осьминоги хором загалдели: «Акуда, акулу!»

Рисуя в уме сцену этого хаоса, Бай Хунъюй невольно опустила голову и прикрыла рот ладошкой – воображаемый учитель Ван тем временем от испуга широко открыл рот, и выпавший из него кусок хлеба имел весьма достоверный вид. Эти странные фантазии, которые Бай Хунъюй не могла контролировать, лишали ее дара речи, но при этом она никак не могла сдержать смех. Будь учитель Ван рядом, увидь, как она сидит и хихикает безо всякой причины, то непременно прикрикнул бы:

– Спокойнее, барышня, не забывайте, что вы нормальная человеческая женщина!

Человек не способен до конца понять интеллектуальное значение информации, с которой соприкоснулся впервые, но есть ли возможность выяснить, исходит ли она от иной цивилизации и содержит ли культурный смысл?

Трудно сказать. Когда радиотелескопы впервые обнаружили пульсары, из-за исходящих от них точных периодических электромагнитных сигналов те приняли за сигналы разумной жизни. Астрономия еще слишком мало понимает мироздание, и, возможно, не так просто, как думают люди, определить, исходит ли регулярный сигнал по закону небесных тел или по велению инопланетной цивилизации.

Бай Хунъюй совсем упала духом, когда ей позвонил директор.

– Сяо Бай, я помню, у тебя есть степень магистра биологии, так? Пройдись до Шоу-билдинг, четвертый этаж, комната 407.

– Директор, что-то случилось?

На другом конце провода раздался тяжелый вздох.

– Мы подозреваем, что появился результат по 60 К-излучению.

Бай Хунъюй взглянула на часы. Прошло менее шести часов с тех пор, как они закончили отчитываться перед главным.

После его вмешательства расшифровка информации о 60 K-излучении продолжилась как сверхсекретный проект. При таких требованиях к конфиденциальности очень сложно найти исполнителей. Они должны быть достаточно способны, но при этом политически надежны, а самое главное – их нужно откомандировать в предельно сжатые сроки. Естественно, таких кандидатов сперва ищут в научно-исследовательских учреждениях с опытом военных проектов. При самых оптимистических прогнозах можно ожидать, что предварительно кандидатов отберут в течение недели. После этого организуют кадровые процедуры, оценку, политическую аттестацию, тренинг конфиденциальности. Если повезет, работу можно будет начать через месяц.

В это время проекту был присвоен только ряд цифр, даже названия еще нет, и никто не думал о результатах, пока эксперты даже не успели присоединиться.

Поэтому, получив результат спустя каких-то шесть часов, можно было представить выражение лиц всех причастных. Их первой реакцией было не «Какой результат?», а «Откуда он, черт возьми, взялся?».

Сигнал расшифровал младший инженер Информационного бюро военного округа по имени Чжао Кань. Он был высокий и долговязый, страшный, как бабуин, с мощным уханьским акцентом. Причина, по которой его отправили сюда, заключалась в том, что, во-первых, он единственный в Информационном бюро не был занят срочной работой, во-вторых, кому-то нужно было заранее подготовить исследовательское оборудование, защищенные сети, программы мониторинга, базы данных для песочных карт и все прочее. Когда придут настоящие ответственные специалисты, кому-то обязательно нужно будет отвечать за аппаратное и программное обеспечение, помогать по мелочам, и это тоже была его работа. Чжао Кань имел право на доступ к данным, но никто не ожидал от него самостоятельности и эффективной работы. На предприятии таких, как он, назвали бы сетевым администратором, который чинит компьютер, а в Интернет-компании – айтишником.

Зная, что эксперты в ближайшее время не приедут, а закрытая сеть офиса не имеет выхода вовне, не говоря уже о каких-либо развлечениях, Чжао Кань заскучал, а потому решил помаяться дурью. 60 K-излучение имело большой объем данных и воспроизводилось почти сутки, кроме того, в нем были очевидные колебания пиков и впадин. Чжао Кань не разбирался в продвинутых алгоритмах обработки данных. Он просто построил самую примитивную таблицу, присвоил пику электромагнитной волны единицу, а впадине – плоской волне – ноль, а затем вручную вводил параметры один за другим и так развлекался целый час. Записав большое количество двоичных данных, он наконец устал и остановился.

Сначала Чжао Кань решил подойти к двоичному коду как к азбуке Морзе и рассматривать пару 01 как точку и тире, а потом взглянуть, что вышло. Получилась куча кракозябр, но она навела его на мысль, что трансляция на самом деле была циклом, то есть эффективная часть длилась всего около десяти минут, ее закольцевали и повторяли в течение двадцати четырех часов.

Затем Чжао Кань сложил части последовательных пиков, используя 0 в качестве интервала. Замена 111011010111101 на 302010401 привела его к открытию простого, но важного факта: последовательные пики повторяются до четырех раз, и ни разом больше, абсолютно никогда. А если убрать очевидный интервальный символ 0, то получается последовательность с элементами от 1 до 4: 32141… Теперь количество эффективной информации уменьшилось до нескольких сотен бит.

Результат разочаровывал: если сотни бит выразить в символах, получится всего пара сотен. Такой объем информации слишком мал для анализа семантики, если таковая вообще имелась. Впрочем, Чжао Кань не слишком-то пал духом, потому что о возможности существования внеземной цивилизации ничего не знал.

Для него, обыкновенного инфотехнического инженера, окончившего техникум и получившего работу благодаря техническим навыкам, эта простейшая обработка уже была пределом способностей.

Затем он больше часа потратил на преобразование всех данных от черного тела в соответствии с этим простым методом кодирования. Если бы Чжао Кань систематически изучал математику, то знал бы, что эти параметры соответствуют четверичной системе счисления. И что своим методом ввода он нарушает ее правило – ведь она ведется при помощи чисел от 0 до 3, а не от 1 до 4.

Возможно, просто из любопытства Чжао Кань напоследок нарушил операционные процедуры: он закинул информацию в Тяньван-краулер Информационного института.

Тяньван-краулер – это крупномасштабная децентрализованная система раннего предупреждения, которая обучается путем непрерывной фильтрации информации в Интернет-данных, отслеживает и прогнозирует возможные аномалии в горячих точках сети. Интернет давно заменил все средства массовой информации и стал важнейшим средством коммуникации. В новых условиях, перед лицом новых проблем похищение тайн давно стало секретом Полишинеля. Чтобы справиться со всеми видами проникновений и атак, недостаточно только учиться на ошибках. Тяньван-краулер использовал самоэволюционное обучение ИИ, чтобы заранее предсказывать возможные информационные атаки и блокировать лазейки.

Эксперименты с этой системой велись уже давно. Щупальца данных Тяньван-краулера проникли в подавляющее большинство обычных соцсетей, таких как QQ, WeChat, Weibo, форумов и внутренних программ веб-сайтов, даже в забытые уголки даркнета. Но поскольку эффективность самообучения пока была не очень высока, фактический результат получался далеким от идеала. Эффект сбора информации, напротив, оказался на удивление хорош, можно даже сказать, что система была всеведущей – но при этом не умела использовать и обрабатывать свои всеобъемлющие знания. Сейчас после того, как данные для исследования отправлялись в Тяньван-краулер, система начинала искать всю соответствующую информацию в пределах свои щупальцев, проверяя возможные закономерности в запросе.

Два часа спустя Тяньван-краулер разродился очень страным результатом: поиск привел его к непубличной базе данных Института модельной зоологии Нанкинского университета под названием «Национальная генная инженерия: Банк ресурсов мыши».

Чжао Каню не хватило знаний, чтобы оценить, какой смысл может иметь его находка. В свете некоторой незаконности этих операций он засомневался, сообщать ли о них или стереть все результаты – ведь те, на первый взгляд, не имели связи с изначальным пакетом данных и, возможно, это была просто ошибка, даже не совпадение.

Но в конце концов инфоинженер все же честно отчитался перед руководством.

Двадцать минут спустя вызвали Бай Хунъюй.

В это время Ван Хайчэн все еще общался с юристом о том, как правильно обратиться в суд, и изо всех сил пытался защитить свои права и интересы в эпоху стремительного роста цен на жилье.