Текст книги "Вкус чтения тысячи томов"
Автор книги: Цзи Сяньлинь
Жанр: Языкознание, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Мои литературные «наставники»
Я очень скучный человек, настолько скучный, что у меня даже увлечения никакого нет. Пожалуй, чтение – это единственное занятие, которое неизменно доставляет мне радость и умиротворение. Порой я сравниваю себя с деревом, у которого есть ствол и ветви, но кроны нет, и цветы на нем тоже никогда не распускались.
Я прочел множество самых разнообразных книг, ознакомился с классическими каноническими, историческими, философскими и художественными произведениями, но считаю это знакомство весьма поверхностным. В начальной и средней школе я больше всего любил беллетристику (бесполезные книги), например, «Дело господина Пэна», «Дело господина Ши», «Жизнеописание Цзигуна», «Трое храбрых и пятеро справедливых», «Пятеро молодых рыцарей», «Сказание об уделах Восточного Чжоу», «Сказание о Юэ Фэе», «Повесть о династии Тан» и другие. Я пьянел и глупел от этого чтения, что же касается классических романов, таких как «Сон в красном тереме», то их я прочел гораздо позже. Хороши или плохи подобные книги? Мой дядюшка полагает, что плохи. Я же считаю, что они хороши и даже полезны, по крайней мере с точки зрения письма.
Из всех книг, прочитанных мною, наибольшее влияние на меня оказали, как мне кажется, произведения двух авторов. В Германии это были книги Генриха Людерса (учителя моего учителя), а в Китае – труды господина Чэнь Инькэ. Оба этих автора – мастера исследования; их методы настолько остроумны и точны, что порой кажутся настоящим откровением. Мой личный интерес вызывало всегда еще и то, что в их книгах мне, человеку от природы прямому и не стремящемуся к философствованиям о тонких материях, можно было, что называется, «пощупать предмет», а потом при необходимости провести и критическое исследование.
Генрих Людерс – известнейший немецкий востоковед и буддолог. Область его научных интересов была весьма необычна и широка – он проводил глубокие исследования древнеиндийских мемориальных надписей. Авторитет его был непререкаем, и, если вдруг в Индии обнаруживалась некая новая надпись, которую невозможно было расшифровать, вся надежда была только на господина Людерса. Известнейшая индийская эпическая поэма «Махабхарата» – это монументальное произведение, которое формировалось семьсот-восемьсот лет, обрастая, как снежный ком, различными дополнительными вставками. Известно, что в этой поэме есть более ранние и поздние слои, именно этой проблемой и занимался Людерс. Кроме того, он предположил, что в основе буддийского канона на пали и санскрите лежит некий «протоканон» (Urkanon) на древнем языке магадхи. Правда, его теорию оспаривали некоторые европейские и американские ученые, хотя и не предоставили в качестве подтверждения никаких доказательств; у меня же нет никаких сомнений в том, что она верна.
Генрих Людерс написал множество сочинений, в том числе и сборник статей «Philologica Indica» («Индийская филология»), эта книга оказала на меня сильнейшее влияние. Возможно, многим она может показаться монотонной, но для меня данный труд невероятно интересен и полон вдохновения. Чтение этого сборника подобно распитию божественного нектара.
Из книг китайских авторов важнейшими для меня стали труды Чэнь Инькэ, особенно его сборник «Собрание сочинений из Зала замерзшей сливы» («Ханьлютан цзи») и «Собрание рукописей из Цзиньмингуаня» («Цзиньмингуань цунгао»). Методы исследования Чэнь Инькэ схожи с методами Генриха Людерса и заключаются в том, чтобы не тратить слов понапрасну и не приводить сомнительных фактов. Оба автора обладали высочайшим мастерством, однако методы их отличались. Как мне кажется, господин Инькэ погружается в проблему постепенно, будто делает сначала небольшой надрез на стебле бамбука, а затем, счищая слой за слоем, проникает глубже и глубже. Так, с каждым новым срезанным слоем перед нами раскрываются все более убедительные доказательства, и просто невозможно не последовать за ним туда, где в самой сердцевине притаилась истина. Он умел видеть большое в малом, где зачастую и скрываются многие довольно существенные проблемы. Например, в исследовании о том, была ли Ян-гуйфэй[97]97
Ян-гуйфэй (719–756) – героиня поэмы «Вечная печаль» поэта Бо Цзюйи, наложница Сюань-цзуна (685–762), императора эпохи Тан.
[Закрыть] девственницей, когда ее сделали наложницей императора, он постарался через малое поднять глубокие и важные темы. Не спорю, вопрос весьма деликатный. Неудивительно, что один из ученых даже заявил, что это слишком trivial (мизерно).
Так почему же господин Инькэ решил исследовать нравы императорской семьи Ли эпохи Тан? Взгляды ханьцев и малых народностей в этом вопросе разнятся. Господин Инькэ, взявшись за изучение незначительного, казалось бы, предмета, постепенно добрался до исследования национальных и культурных особенностей в самом широком смысле. От малого он шел к большому, постепенно укрепляя свои аргументы. Кажется, ученый, который посчитал эти вопросы недостойными внимания, просто не разбирается в истории.
Как-то в личной беседе господин Инькэ спросил меня, на каком языке передается звон колокольчика в «Жизнеописании наставника Фотудэна» девятого цзюаня «Жизнеописания достойных монахов» («Гаосэн чжуань»). В оригинале говорится, что это язык цзе, однако доподлинно неизвестно, что здесь подразумевается. По крайней мере, я этого до сих пор не знаю. Этот вопрос дает представление о том, как вдумчиво господин Инькэ читал книги и какое пристальное внимание уделял тексту. Читая его сочинения, я испытываю истинное наслаждение, когда же книга заканчивается, в сердце словно образуется пустота.
Между этими моими наставниками существовала прочная связь. Генрих Людерс был учителем Чэнь Инькэ, кроме того, им обоим пришлось столкнуться с бедствиями войны. Генрих Людерс всю жизнь посвятил изучению «Уданаварги»[98]98
«Уданаварга» – древний сборник афористических стихов и высказываний, приписываемых Будде и его ученикам.
[Закрыть] и созданию комментариев к этому сборнику, но, к великому сожалению, во время Второй мировой войны его рукопись была утрачена. Господин Инькэ всю жизнь посвятил изучению текста «Новое изложение рассказов, в свете ходящих», трудясь над ним десятки лет и написав к нему множество комментариев. Но, когда нагрянули японские агрессоры, он скрылся в Юньнани и потерял все свои наработки во Вьетнаме.
Если бы труды этих великих ученых сохранились, то несомненно обогатили бы буддологию и синологию. Как жаль, что они утрачены безвозвратно!
30 июля 1999 года
Мои любимые книги
Пожалуй, здесь я расскажу только о моих любимых китайских литературных произведениях, исключив книги зарубежных авторов. Также умолчу и о книгах по своей специальности, поскольку они будут интересны лишь узкому кругу читателей.
1. «Исторические записки» («Ши цзи») Сыма Цяня
Многие считают «Исторические записки» не только подробнейшей исторической хроникой, но и величайшим литературным произведением, и я с этим мнением совершенно согласен. «Двадцать четыре династийных хроники» («Эршисы ши»)[99]99
«Двадцать четыре династийных хроники» («Эршисы ши») – канонический исторический труд, в котором описаны события истории Китая с 3000 г. до н.э. и вплоть до эпохи Мин.
[Закрыть] неоднородны по составу, но какая из них не оглядывалась на «Ши цзи»?
Конечно, «Ши цзи» появились благодаря таланту и трудолюбию Сыма Цяня, но перенесенные им испытания имеют здесь еще большее значение. Эмоции, переполнявшие несправедливо оскопленного историка, не позволяли ему бросить свой великий труд. Эти чувства полностью проявились в его «Ответе Жэнь Шао-цину».
2. «Новое изложение рассказов, в свете ходящих» («Шишо синьюй»)
Это не историческая хроника и не собрание сочинений одного литератора или поэта, а сборник, составленный из множества коротких рассказов. Некоторые из них и рассказами-то не назовешь, они состоят всего из пары-тройки поучительных предложений. На первый взгляд они могут показаться простоватыми, но на деле обладают глубиной и производят невероятное впечатление. В эпоху Шести династий и в более ранний период смуты было немало людей, которые отличались довольно странным нравом. Внешне они выглядели распущенными, но в душе были глубоко несчастны; их поступки отличались от поступков обычных людей. В этой книге говорится о таких людях, о том, что они говорили и какие поступки совершали. Такие чудные рассказы невозможно забыть.
3. Поэзия Тао Юаньмина
Некоторые называют Тао Юаньмина «поэтом полей и садов» – что тут сказать, на мой взгляд, это вполне уместный эпитет. Стоит вспомнить, например, известные почти каждому строки:
По содержанию поэзия Тао Юаньмина перекликается с идеями даосизма[101]101
Даосизм – одно из древнейших китайских религиозно-философских учений, возникшее в V веке до н.э. В основе даосизма лежат понятие дао (букв. «путь») и идея о двойственной природе вещей (инь и ян).
[Закрыть], где центральное место занимает природа. С точки зрения литературного стиля его стихи очень просты и ничуть не приукрашены, чем резко отличаются от популярного при жизни поэта затейливого парного стиля пяньвэнь. Именно поэтому литературное наследие Тао Юаньмина не особенно ценилось как его современниками, так и в более поздние времена. Например, в «Категориях стихов» («Ши пинь»)[102]102
«Категории стихов» («Ши пинь») – литературно-теоретический трактат Чжун Жуна (468–518), знатока поэзии, жившего в эпоху Сун.
[Закрыть] его произведения занимали среднюю позицию. Признание и достойную оценку стихи Тао Юаньмина получили гораздо позже, и в конце концов он был назван одним из величайших поэтов Китая.
4. Поэзия Ли Бо
Ли Бо – признанный и ярчайший гений в истории китайской литературы. Наивысшую похвалу его поэзии высказал великий Ду Фу:
Стиль поэзии Ли Бо одухотворенный и свободный, начав читать его стихи, остановиться очень сложно – хочется наслаждаться еще и еще. Лирика Ли Бо наполнена особым духом, ему трудно противиться, поэтому оставить любое из стихотворений недочитанным просто невозможно. Нечасто я встречал подобное у других поэтов; в эпоху Тан, да и в последующую тысячу лет творчеству Ли Бо высказывалась только похвала и почти не было критики.
5. Поэзия Ду Фу
Ду Фу – это великий поэт, которого уже более тысячи лет упоминают в паре с Ли Бо. Однако несмотря на это их лирика очень разная: стихи Ли Бо возвышенны и свободны, Ду Фу – глубоки и сильны. Также заметны отличия в ритме, например у Ли Бо мало семисловных уставных стихов (люйши), Ду Фу же нередко прибегал к такому способу. Избавившись от оков строгих правил просодии, поэзия Ли Бо пустилась в свободный танец, а поэзия Ду Фу, хоть и искусного в уставных стихах, осталась несколько скованной. Оба они, без сомнений, достигли невероятных высот в стихосложении, но я должен сказать, что в истории литературной критики Ду Фу часто приходилось сталкиваться с неодобрением, а вот нарекания в адрес Ли Бо единичны.
6. Стихотворения цы последнего императора Южной Тан Ли Юя (Ли Хоучжу)
До наших дней дошло лишь тридцать стихотворений цы Ли Хоучжу. Его творчество можно разделить на два периода: ранний, когда он еще был императором небольшого царства к югу от Янцзы, и поздний, когда Южная Тан уже сдалась Сун. Именно тогда им были созданы те немногие цы, каждое из которых – несомненный шедевр. Для цы характерен простой и чистый язык без излишних украшений. Классические сюжеты в них не используются, а слова напоминают обычную разговорную речь, понятную всем и каждому. Так же легко воспринимаются основные образы этих стихотворений – печаль и скорбь, сотни и тысячи лет волнующие сердца людей. В истории стихотворений цы Ли Хоучжу, неудачливый как император, смог занять достойное место, и его творчество было высоко оценено литературными критиками. Однако я до сих пор не могу понять, почему Ван Говэй в своей книге «Разные суждения о поэзии жанра цы» сравнил его с Буддой.
7. Стихотворения и проза Су Ши
В Древнем Китае, восхваляя образованного человека и литератора, говорили, что он достиг высочайшего уровня в «трех превосходных» (сань цзюэ): стихотворениях ши, каллиграфии и живописи. Су Ши смог покорить «пять превосходных», то есть, помимо уже названных искусств, он также овладел прозой вэнь[104]104
Проза вэнь («изящная словесность») – совокупность малых прозаических жанров преимущественно публицистической или иной нехудожественной направленности, написанных на вэньяне.
[Закрыть] и стихотворениями цы. Поэтому Су Ши совершенно заслуженно можно назвать гением в истории китайской литературы и искусства. Прочитав его стихотворения ши, не остается сомнений – он первейший поэт эпохи Сун, что же касается прозы, то он один из восьми корифеев эпох Тан и Сун[105]105
Восемь корифеев эпох Тан и Сун – Хань Юй, Лю Цзунъюань, Оуян Сю, Су Сюнь, Су Ши, Су Чжэ, Ван Аньши, Цзэн Гун.
[Закрыть]. Его узнаваемый стиль изложения серьезен и величественен. Также следует сказать, что Су Ши – первый из четырех мастеров каллиграфии эпохи Сун, за ним следуют Хуан Тинцзянь, Ми Фу и Цай Сян. В жанре стихотворений цы Су Ши смог избавиться от направления «изящных и нежных цы» (ваньюэ цыпай) и вместе с Синь Цицзи[106]106
Синь Цицзи (1140–1207) – поэт, военачальник эпохи Южной Сун.
[Закрыть] стал родоначальником «свободных цы» (хаофан цыпай).
8. Стихотворения цы Налань Синдэ
После эпохи Сун поэзия цы пережила новый подъем в эпоху Цин. Появилось множество прекрасных поэтов, писавших в разных стилях, у каждого из них было свое непревзойденное очарование. Из всех этих сверкающих, будто звезды, авторов я люблю только Налань Синдэ. Он был сыном великого советника (дасюэши) Минчжу и вырос в богатстве и знатности, но в его сердце таились печальные думы, которые он изливал на бумагу. Я до сих пор не могу объяснить это, но в художественном отношении его стихотворения цы совершенны.
9. «Неофициальная история конфуцианцев» («Жулинь вайши») У Цзинцзы
Господин Ху Шичжи[107]107
Ху Шичжи (Ху Ши; 1891–1962) – философ, общественный деятель, дипломат, который первым взглянул на традиционную китайскую философию с точки зрения западных философских концепций, заложив основы научного анализа ее материалов.
[Закрыть] очень высоко оценил «Неофициальную историю конфуцианцев», большим ее поклонником был Фэн Чжи. Я тоже очень люблю эту книгу. Очевидно, что основной идейный посыл этого произведения – борьба с системой государственных экзаменов кэцзюй, а примечательной особенностью является его художественность. У Цзинцзы писал вдумчиво и старался избегать ненужного многословия. Каждый из многочисленных персонажей книги имеет свои особенности характера, их образы – живые и яркие – предстают перед читателем благодаря точным описаниям автора. Подобное мастерство встречается очень редко.
10. «Сон в красном тереме» («Хунлоумэн») Цао Сюэциня
Это яркая жемчужина, сильнейший роман всех времен и народов. В подтверждение своих слов хочу напомнить, что ни один другой китайский роман не стал предметом столь многочисленных исследований, а вот красноведение[108]108
Красноведение (хунсюэ) – самостоятельный раздел китайской науки о литературе, в котором изучается роман Цао Сюэциня «Сон в красном тереме». Масштабы красноведения настолько огромны, что в 1980-х гг. при Академии наук Китая был создан специальный институт для изучения этого романа.
[Закрыть] – это целое научное направление. В романе рассказывается о том, как одно богатое семейство приходит к упадку. Книгу отличает особая художественность, в ней множество персонажей: мужчины и женщины, старики и дети, хозяева и слуги, ремесленники и торговцы. Галерея портретов очень разнообразна. Иногда автор описывает персонажа всего лишь несколькими словами, но они подобраны так талантливо, что образ предстает перед читателем абсолютно живым и понятным. Читая эту книгу, невозможно не восхититься авторскими художественными приемами, а голословные утверждения, политизирующие роман, я считаю, совершенно неприемлемыми.
21 марта 2001 года
Столетний юбилей Шаньдунского университета
В этом году моей альма-матер, Шаньдунскому университету, исполнилось сто лет. Сначала я был здесь учеником, потом стал преподавателем и в общей сложности провел в этих стенах 75 лет своей жизни, а это, ни много ни мало, – три четверти от всего срока существования этого вуза. Боюсь, сейчас таких старожилов, как я, здесь почти не осталось. Пожалуй, мне стоит сделать небольшое пояснение. Сразу после окончания средней школы в 1926 году, будучи пятнадцатилетним юношей, я поступил в старшую школу при Шаньдунском университете. Ректором тогда был Ван Шоупэн, получивший степень чжуанъюаня[109]109
Чжунъюань – титул, присуждавшийся за первое место на традиционных экзаменах на должность чиновника кэцзюй.
[Закрыть] в эпоху Цин; некоторое время спустя он стал начальником департамента образования провинции Шаньдун. Как звали директора старшей школы, я запамятовал, кажется, он не особенно часто жаловал нас своим присутствием. Зато я хорошо помню, насколько меня поразила церемония поклонения Конфуцию. Она проходила в основном кампусе Шаньдунского университета, где собрались все ученики. Главные ворота, кажется, выходили на улицу Чжэнцзюэсыцзе. На территории старого кампуса находился источник Цзиньсяньцюань, от близлежащего источника Баотуцюань его отделяла стена. Теперь же этой стены больше не существует, ее разобрали, и знаменитые цзинаньские источники Баотуцюань, Цзиньсяньцюань и Шуюйцюань оказались на одной территории.
Церемонией поклонения Конфуцию в то время распоряжался Чжан Цзунчан, уроженец уезда Есянь (ныне Лайчжоу), участник фэнтяньской милитаристской клики[110]110
Фэнтяньская клика – милитаристская группировка под руководством Чжан Цзолиня; была преобладающей силой в центральном правительстве в Пекине в 1924–1928 годах.
[Закрыть]. Его сопровождали чжуанъюань Ван Шоупэн и прочие. Все они были одеты в длинные халаты и куртки-магуа и совершали троекратное коленопреклонение с девятью земными поклонами. Окружающая обстановка претендовала на величие и торжественность. Я был тогда очень молод и мало чего видел в жизни, но даже мне в глубине души было смешно. Особенно нелепо на этом мероприятии смотрелась здоровенная фигура военного губернатора провинции Шаньдун Чжан Цзунчана по прозвищу «Генерал Собачье Мясо». Этот человек был известен своими многочисленными злодеяниями и насилием над женщинами, а тут, смотри-ка, притворился человеком высокой морали и последователем Конфуция. Лицо его выражало честность и приверженность долгу. Как здесь не почувствовать всю смехотворность и лживость происходящего?!
Старшая школа при Шаньдунском университете была неотъемлемой частью этого знаменитого учебного заведения. Корпус, где преподавали гуманитарные науки, находился в Байхэчжуан в Цзинани. Неподалеку протекала чистая речка, на ее тенистых берегах зеленели ивы, словом, пейзажи вокруг были исключительные. Мои однокашники оказались честными молодыми людьми, не искавшими благоволения со стороны сильных мира сего. Учили нас, скажу без преувеличения, лучшие люди эпохи; их знания и эрудиция были глубоки и многосторонни. Историю и географию нам преподавал Ци Юньпу. Он отлично разбирался в мировой политике, а еще у него всегда можно было попросить свежий номер одного из многочисленных японских периодических изданий по экономике. Помимо обычных занятий, он часто устраивал открытые лекции, на которых говорил об общих тенденциях мирового развития. Китайский язык нам преподавал Ван Куньюй. Он был последователем тунчэнской школы[111]111
Тунчэнская школа – китайская литературная школа, которая придерживалась принципов неоконфуцианства и представляла собой наиболее консервативную тенденцию в китайской эстетической мысли XIX в.
[Закрыть], у него даже имелось собрание собственных сочинений, но мне довелось прочесть только черновик, так никогда и не опубликованный. Фамилия преподавателя английского языка была Лю, еще я помню его прозвище, а вот имя позабыл. Кажется, он был выпускником Пекинского университета. Математике нас учил господин по фамилии Ван, его имя также стерлось из моей памяти. Преподаватель канонической литературы, чье имя я не помню, любил приговаривать: «Вы – Китайская Республика, а мы – Цинская империя». Так мы его и прозвали – «Цинская империя». Однако он обладал глубокими знаниями своего предмета и занятия обычно проводил без книги. Говорили, что он может рассказать наизусть без запинки «Пятикнижие», «Четверокнижие» и все комментарии к ним. Что тут скажешь – многие из наших тогдашних преподавателей действительно обладали глубоким знанием своего предмета и были довольно известны в цзинаньских научных кругах. Да, именно в такой учебной среде – с прекрасными учителями и в окружении чудных пейзажей – я с головой погрузился в образовательный процесс и прилежно проучился два года, заложив прочный фундамент для развития своей будущей научной карьеры. Оставить учебу мне пришлось в 1928 году, когда Цзинань захватили японские агрессоры. Спустя год захватчики отступили, и провинция Шаньдун учредила Цзинаньскую старшую школу, где я и продолжил свое образование. Это место уже не имело отношения к Шаньдунскому университету, а следовательно, вдаваться в подробности я не буду.
Я стал учеником старшей школы при Шаньдунском университете 75 лет назад. За это время многое изменилось, мой университет, как и другие известные вузы Китая, прошел долгий путь, который не всегда был усыпан розами. Порой этот путь преграждали неприступные стены и колючие заросли, а небо скрывалось за грозовыми тучами. Так сложилось, что университету пришлось несколько раз переезжать, например до основания Китайской Народной Республики он около тридцати лет располагался в Циндао. Многие именитые ученые и писатели читали там лекции, и мне даже доводилось слышать мнение, что именно то время было для этого учебного заведения эпохой наивысшего расцвета. Однако в итоге университет вернулся в Цзинань, где и обосновался окончательно. Хочу отметить, что любой вуз – неважно, китайский или какой-либо другой страны, – не может всегда и во всем быть первым, особенно если говорить об отдельных факультетах, и Шаньдунский университет здесь не исключение. Однако с момента основания и вплоть до сегодняшнего дня мой родной университет не раз бывал на высоте, и сейчас это один из самых прославленных вузов страны.
Вся моя жизнь так или иначе связана с различными учебными заведениями, у меня есть опыт работы преподавателем как в отечественных университетах, так и за границей. Несмотря на это я не считаю, что это мое призвание, – да, у меня есть некое чувственное восприятие преподавательского дела, но я не возвел его до высот теории. По моим наблюдениям, достижения каждого факультета (и, как следствие, успешная деятельность всего университета в целом) прежде всего зависят от квалификации преподавателей. Китайская поговорка гласит: «У хорошего учителя и ученики хорошие» – что ж, с этим сложно спорить. Студенты в большинстве своем народ молодой и гибкий, и учителя, разумеется, оказывают на них огромное влияние. Как уже было сказано, нельзя всегда находиться на пике возможностей, но, чтобы добраться до этого пика, любому вузу требуются усилия хороших преподавателей.
Приведу яркий пример: в начале ХХ века на факультете математики Гёттингенского университета читали лекции великие ученые, имена которых известны всему миру, – Феликс Христиан Клейн и Давид Гильберт. Студенты со всего света приезжали в надежде попасть к ним на курс, а сам университет считался центром мировой математики. Однако когда на смену знаменитым ученым пришли другие, расстановка сил изменилась, и тот самый центр, о котором я говорю, переместился в другое место. Еще один хороший пример – Исследовательский институт национальной науки при университете Цинхуа. Он просуществовал всего восемь лет, но почти все его выпускники стали известными профессорами. Бывший ректор университета Цинхуа Мэй Ици как-то высказал мысль, что высшее учебное заведение называется высшим не из-за высоты его здания, а из-за высокого уровня подготовки его преподавателей. Спустя некоторое время, уже после образования Китайской Народной Республики, товарищ Чжоу Ян практически слово в слово повторил эти слова, то есть, несмотря на «взгляд из разных эпох», их отношение к университетскому образованию было схожим. Шаньдунский университет во все времена славился сильными преподавателями, благодаря которым он и занимает одно из ведущих мест в стране. Сейчас значимость профессии педагога несомненна; в газетах нередко встречаются объявления об открытых вакансиях для учителей, и заработная плата им предлагается весьма достойная. Некоторые зарплаты так высоки, что невольно удивляешься. Но мне кажется, что учебные заведения это делают лишь для того, чтобы переманить к себе преподавателей.
На мой взгляд, в краткосрочной перспективе, для обмена опытом и контактами университетам было бы полезно приглашать на работу преподавателей из других учебных заведений. Но если мыслить шире, так сказать, «на будущее», то, конечно, каждому вузу нужно сосредоточиться на взращивании своих собственных кадров. Следует создавать подходящие условия для талантливых, подающих надежды молодых людей, которых немало в нашей огромной стране, воспитывать их, вкладывать в обучение душу. Также я считаю, что, награждая за хорошую работу, например, повышая в звании, иногда можно и выйти за установленные рамки; в то же время в идеологическом отношении следует проявлять твердость. И, конечно, не стоит недооценивать силу правильной мотивации! Если придерживаться этих нехитрых правил, то через несколько лет усердной работы молодые люди смогут раскрыть свой потенциал. Опираясь на собственные многолетние наблюдения, могу сказать, что нынешняя молодежь (как студенты, так и преподаватели) отличается независимостью мышления и обладает огромными скрытыми резервами. Выдающихся людей немало, нужно только, чтобы руководство наших учебных заведений научилось находить и раскрывать таланты.
Нынешний год – первый год нового, XXI века и нового тысячелетия. Дела у Китая идут хорошо: в обществе установилась политическая стабильность и сплоченность, с точки зрения экономики тоже все прекрасно – мы лидируем среди азиатских стран и находимся в центре внимания всего мира. Что ж, Шаньдунский университет отмечает свою сотую годовщину в прекрасное время! Для человека сто лет – это очень много. Но история многих университетов с мировым именем исчисляется веками, так что наш юбиляр выглядит на их фоне младшим братом. Я хочу сравнить его с солнцем на рассвете, которое со временем поднимется еще выше и будет светить еще ярче. А под руководством партийного комитета университета и молодого, подающего надежды ректора мою альма-матер ждут впереди самые блестящие перспективы. Я посвятил Шаньдунскому университету 75 лет своей жизни и сегодня от всего сердца хочу пожелать ему всего самого наилучшего!
11 августа 2001 года
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
