Текст книги "Вкус чтения тысячи томов"

Опыт создания пособий по восточным языкам

Оглядываясь на более чем тридцатилетний опыт создания учебных материалов по восточным языкам, я не могу избавиться от ощущения, что его все еще недостаточно, а вот ошибок накоплено много. В то же время замечу, что, хоть ошибки и рассматривают как нечто негативное, если внимательно разбирать каждую из них, то и они могут принести пользу. Не следует игнорировать ошибки и бояться «пораниться», признавая их. Основной причиной отрицательного восприятия ошибок является закоснелый догматизм, «левая» идеология и одностороннее понимание лозунга о первоочередности политических критериев. Одновременно мы наблюдаем непостоянство и регулярные изменения в учебных программах и методике обучения, из-за чего руководство университетов, факультетов, кафедр, а также весь преподавательский состав постоянно заняты написанием новых учебных пособий. Однако в результате качественного материала, который можно использовать в работе, получается не так много.

В конце концов при обучении иностранным языкам на первом месте должны стоять основы самого языка, однако в прошлом эти уроки приравнивались к урокам политграмоты, где внимание студентов фокусировалось в основном на политических аспектах. Должны ли здесь присутствовать политические интенции? Конечно, без сомнений, но следует все же различать первичное и второстепенное. Изучая иностранные языки, прежде всего необходимо овладеть основами грамматики и лексики, поставить произношение, что в значительной степени является тренировкой мастерства. В случае, когда политика заслоняет главное, это неизбежно негативно сказывается на скорости и степени овладевания собственно языком. Если погружаться в политическую составляющую при изучении языков, подобных китайскому, то в результате не удастся овладеть предметом на хорошем уровне, а тогда и все прочие аспекты не оправдают ожиданий, то есть проигрывают обе стороны. Это наша печальная ошибка.

Рассмотрим для примера факультет восточных языков Пекинского университета. За последние тридцать лет мы написали немало учебных пособий, старательно добиваясь главенства политики в основном дискурсе, и это, прямо скажем, задача не из легких. Среди внедряемых направлений значились некоторые устоявшиеся и абсолютно истинные: поддерживать коммунистическую партию, бороться за победу коммунизма, преодолевать индивидуализм, критиковать буржуазию. Однако политические движения выдвигают все новые лозунги, меняют их один на другой, словом, ситуация с ними никогда не бывает мирной. В то же время от нас требуют добросовестно писать актуальные учебные пособия, а ведь это кропотливая, требующая глубоких научных познаний работа. Это вам не рис в скороварке, раз – и готово! В результате наши преподаватели ежедневно трудятся над учебными материалами, которые не отвечают меняющимся требованиям. Многие даже нарушают порядок, принятый как в Китае, так и за границей, и начинают не с алфавита, а с фразы: «Да здравствует председатель Мао Цзэдун!» Говорят, это выражение обладает чудодейственной силой, и как только студент прочитает его, так в сердце вспыхнет невероятное чувство преданности и выучить иностранный язык станет проще простого; а еще говорят, эта фраза куда мощнее даосских заклинаний… В действительности же мы терпеливо трудимся днем и ночью и тратим годы на составление пособий. Много материала при этом отбрасывается, и лишь его малая часть остается нетронутой. Иногда мы вынуждены торопливо печатать пособия на мимеографе[53]53
  Мимеограф (автокопист, циклостиль) – механизм трафаретной печати, изобретен в 1876 г. Томасом Эдисоном.


[Закрыть], студенты называют их «учебники-листовки».

Ниже я выделю несколько конкретных проблем.

Подбор материалов зарубежных авторов

На большинстве языков, что изучаются на факультете восточных языков, разговаривают в капиталистических странах. Писатели этих государств, кроме немногочисленных членов коммунистических партий, относятся к буржуазным элементам, поэтому перед нами встает сложный выбор, какие произведения можно использовать для пособий. Буржуазное мировоззрение полностью противоположно нашему, и даже если некоторые писатели состоят в коммунистических партиях своих стран, их взгляды необязательно совпадают с нашим закостеневшим догматизмом, долго остававшимся неизменным. Однако мы не можем не обращаться к сочинениям этих писателей, потому что их язык безупречен, гораздо лучше, чем если бы мы сами что-то написали. Сталкиваясь с такими трудностями, составители учебных пособий оказываются в безвыходном положении.

Есть и вовсе комичные ситуации, например, мы не можем отобрать произведения ныне живущих авторов независимо от их прогрессивности и соответствия нашему вкусу, поскольку их отношение к текущим событиям постоянно меняется. Сегодня этот автор прогрессивный, но можно ли поручиться, что и завтра он останется таким? Вдруг он станет «реакционером» или раскритикует Новый Китай? В этом случае он неизбежно попадет в черный список, его произведения придется удалить из текста пособия, чтобы не распространять «тлетворное влияние», или уже напечатанный учебник окажется под запретом. Мы хорошо усвоили, что ни в коем случае не следует использовать сочинения ныне живущих авторов. Но порой и за умерших невозможно поручиться! Разве мало в истории писателей, бывших в немилости и после смерти? Учитывать столько условий дело нелегкое. Получается, пока ты жив, твои произведения в учебник не входят, и чтобы они попали на страницы пособия, тебе прежде нужно умереть.

Комизм на этом не заканчивается. Я забыл, в каком году один специалист по арабскому языку отобрал для учебного пособия статью одного известного писателя, посвященную Ниагарскому водопаду на границе между США и Канадой. Язык статьи был живым и легким, описания – красочными. Это был очень хороший текст, не содержавший абсолютно никакой политики, он давал возможность не только развить навык чтения на арабском, но и привить любовь к эстетическому наслаждению прекрасными пейзажами. Однако возник вопрос: если автор так красиво описал природный объект, находящийся в капиталистической стране, то не приукрашивает ли он тем самым капитализм? Это вызвало огромный резонанс, и я, как декан факультета, не мог не вмешаться в конфликт. Текст был переведен на китайский, и состоялось коллективное обсуждение, на котором был поднят вопрос: могут ли пейзажи капиталистических стран считаться красивыми? Неужели только реки и горы пролетарских государств могут быть прекрасными? Разве наши студенты ассоциируют природу с капитализмом? Сейчас ответить на эти вопросы несложно, но тогда мы устроили вокруг них серьезную дискуссию. Мы часто смеемся над средневековыми теологическими диспутами о том, сколько ангелов уместится на острие иглы. Но так ли далеко мы оказываемся от средневековой Европы, когда обсуждаем «проблему Ниагарского водопада»?

Составление учебной программы

Нужна ли учебная программа? Ответ на этот вопрос утвердительный. Более того, важно понимать, какой она будет – устойчивой или своевременно меняющейся. На мой взгляд, изменения в программе неизбежны, но они не должны происходить каждые год или два. На нашем факультете восточных языков (боюсь, прочие факультеты Пекинского университета ничем от него не отличаются) программа обучения меняется очень часто. За почти тридцать лет, что я возглавлял административный отдел, мне постоянно приходилось ее переписывать. Статистики я не вел, но уверен – ни одна программа не выдержала четырех-пяти лет, то есть не была выполнена полностью. Подробностей этих изменений я уже толком не помню, однако они совершенно точно стимулировались сверху: университет выполнял указы Министерства образования, а мы – указы университета. Разумеется, у каждого изменения программы была некая суть, которую нам перво-наперво следовало изучить и осознать. «Проникшись духом», мы направляли вектор вниз, после чего преподаватели всех кафедр начинали крутиться, словно белки в колесе. Проводились бесконечные собрания, тратились силы. И вот долгожданная программа была наконец готова, но, не успев приступить к ее использованию, мы получали очередной приказ о новом «духе» и все начиналось сызнова. Что уж тут говорить о пособиях – без утвержденной программы создать их невозможно!

Методика обучения

Способы обучения иностранным языкам не отличаются от способов обучения другим наукам и содержат как новые, так и традиционные элементы. Своевременное обновление методики неизбежно, однако у нас она меняется слишком часто, и эти изменения весьма значительны.

В определенные периоды китайские способы изучения иностранных языков были излишне тенденциозными. Мы слепо поклонялись Советскому Союзу, и все советское считали «социалистическим», а методы, которые использовались преподавателями в капиталистических странах, включая те, эффективность которых была доказана нами самими, были названы буржуазными. В то же время стоило в Советском Союзе появиться новой «диковинке», как мы сразу ее перенимали. Самый наглядный пример – методика Рахманова. Едва узнав о ней, мы бросились осмысливать, изучать и внедрять ее на практике; весь факультет пылал энтузиазмом. Через некоторое время появился прямой метод обучения иностранным языкам, мы кинулись осмысливать, изучать и внедрять на практике его, вслед за этим появился лексический анализ и так до бесконечности. Некоторые мои коллеги объехали всю страну в поисках новых знаний и способов обучения.

Одним словом, стабильной рабочей методики у нас не было, так же как и программы. И, как уже упоминалось, сразу же возникала проблема с пособиями для студентов.

Влияние политики на подбор материалов

Потребность в фундаментальных пособиях по гуманитарным наукам для студентов высших учебных заведений возникла еще до так называемой «культурной революции». Для решения этого вопроса была создана специальная группа, возглавил которую товарищ Чжоу Ян[54]54
  Чжоу Ян (1908–1989) – известный литературовед, критик, переводчик, специалист по китайской и зарубежной революционной литературе.


[Закрыть]. Моей зоной ответственности стали иностранные языки, но необходимость выбора текстов по политическим критериям сильно осложняла нашу работу. Товарищ Чжоу Ян подразделял все материалы на полезные, вредные и нейтральные. Как же материалы попадали в тот или иной разряд? Наша склонность следовать догме привела к тому, что рамки полезных материалов стали очень узкими, и количество их стало крайне скудным. Безвредных текстов было много – это, например, описания природы или чувств между детьми и родителями, рассказы о друзьях, об окружающих мелочах. Такое чтение, конечно, не помогало сформировать коммунистическое мировоззрение, но могло обогатить духовный мир человека, сделать жизнь немного ярче. Сегодня подобные тексты, без сомнения, считаются полезными, но раньше включить их в учебный материал было нелегко из-за отсутствия политической составляющей. Вскоре началась «культурная революция», и товарища Чжоу Яна объявили главой контрреволюционеров от литературы и искусства, все его действия стали считаться реакционными, как и возглавляемая им группа. Он подвергся жесткой критике; против меня также были выдвинуты всевозможные обвинения, большей частью необоснованные, одно из них звучало так: «приспешник Чжоу Яна». Давление продолжилось и после того, как «пик бедствия» миновал: вместе с «революционными массами» мне пришлось отправиться в лагерь Синьхуа уезда Яньцин, где я вынужден был подняться на трибуну вместе с прочими обвиняемыми и выслушивать вопли «героев революции».

Приступая к этой статье, я ставил себе целью подытожить весь мой прошлый опыт создания учебных пособий по иностранным языкам. Читателю может показаться, что я описал исключительно негативные моменты. Что ж, по правде говоря, положительного опыта у нас было мало. Конечно, я мог бы солгать и рассказать о том, чего «нам удалось достичь», но ради чего это делать? Ведь я в самом начале статьи отметил, что ошибки могут принести пользу, если не отворачиваться от них.

Я часто говорю: нужно платить за обучение, даже если плата и высока! Исходя из описанных выше ошибок, хочу выдвинуть несколько предложений для последующей работы над составлением пособий:

1. Учебная литература по иностранным языкам непременно должна быть фундаментальной.

Нужно отказаться от «учебников-листовок». Также каждому университету не следует издавать свои пособия, это лишняя трата сил и денег. Государственный комитет просвещения выпускает единые учебные материалы, которые каждый университет волен дополнять в соответствии с собственными запросами. Пособия должны быть качественно напечатаны.

2. Следует принимать за образец чистый иностранный язык, а не иностранный «на китайский манер». Также при выборе материалов не надо отдавать слишком большое предпочтение литературным произведениям.

Язык постоянно меняется. Эти перемены должны отражаться и в учебных материалах, в которые не нужно включать «три статьи Мао Цзэдуна»[55]55
  Три статьи Мао Цзэдуна: «Служить народу», «Памяти Н. Бетьюна» и «Юй-гун передвинул горы» были написаны еще до основания КНР, в них заложены основные постулаты маоизма – Примеч. пер.


[Закрыть].

3. Политические критерии.

Политические критерии отбора, несомненно, должны присутствовать, но не связывать составителей пособий по рукам и ногам. Достаточно, если они не нарушают «четыре основных принципа»[56]56
  «Четыре основных принципа» – идеология, разработанная китайским лидером Дэн Сяопином, согласно которой необходимо придерживаться социалистического пути, марксизма-ленинизма и учения Мао Цзэдуна, а также поддерживать Коммунистическую партию Китая и демократическую диктатуру народа. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Можно выбирать и полезные, и нейтральные материалы. Пособия по иностранным языкам – не учебники политической грамоты.

4. Учебная программа и методика преподавания должны быть устойчивыми.

Нужно исключить неоправданные метания из стороны в сторону. Методы обучения должны обновляться, и они, разумеется, подлежат исследованию, но это не значит, что их нужно постоянно менять. Условно следует перенимать также традиционную методику.

Китайские даосы предлагали «управлять недеянием»[57]57
  Принцип недеяния (у вэй) – важнейший принцип в даосском учении, предполагает невмешательство в естественный порядок вещей в целях сохранения вселенской гармонии.


[Закрыть]. Невозможно управлять абсолютным «недеянием», но и чрезмерное «деяние» также вредно. Таковы мои соображения.

20 сентября 1988 года

Чтение и коллекционирование книг в Китае

Уже в преклонном возрасте я понял одну простую истину – в Китае любят коллекционировать и читать книги куда больше, чем во всех прочих странах.

Что есть книга? Я человек скромных способностей и не готов дать определение. Начнем с Конфуция[58]58
  Конфуций (около 551 г. до н.э. – 479 г. до н.э.) – великий мыслитель, философ, основоположник философской системы конфуцианства, широко распространенной в Китае.


[Закрыть]. Он читал «И цзин»[59]59
  «И цзин» («Книга перемен»; букв. «Канон перемен») – древний гадательный трактат, входит в «У цзин» («Пятикнижие») – собрание канонических конфуцианских текстов.


[Закрыть] и, очевидно, с невероятным усердием изучал бамбуковые таблички (в те годы не было бумаги, тексты записывали краской на бамбуковых дощечках, которые связывались между собой кожаными ремешками, образуя книгу).

В Древнем Китае говорили: «Наукою богат на целых пять возов», то есть человек, «проглотивший» пять возов книг, имел огромные познания. Следует уточнить, что здесь уже подразумеваются бумажные книги, ведь бамбуковых дощечек на пяти возах много бы не поместилось. Когда изобрели бумагу[60]60
  Бумага была создана в 105 году придворным сановником Цай Лунем.


[Закрыть], читать книги стало гораздо удобнее. Книгопечатание возникло гораздо позднее, а поначалу книги были рукописными, и, конечно, их создание представляло собой весьма сложную задачу. Переписчик текстов, действуй он в одиночку, вряд ли смог бы переписать много, даже посвяти он этому всю свою жизнь. Однако даже малое количество доступных книг не останавливало любителей коллекционирования и чтения, и в историческом наследии Китая сохранилось немало тому свидетельств. Богатейшая древняя литература и та культура, которую она в себе содержала, не исчезли за многие тысячелетия и дошли до наших дней. Благодарить за это следует библиофилов прошлого.

Затем мы изобрели книгопечатание[61]61
  Книгопечатание также относится к четырем великим открытиям Китая. Ксилография – печать со специальной доски, на которой в зеркальном отображении вырезали текст, – впервые появилась, по разным сведениям, либо в 581 г., либо в 868 г.


[Закрыть], и распространение книг стало еще шире. В древней литературе появилось еще больше историй о коллекционировании и чтении. В прошлом было много книголюбов, оставивших после себя богатые библиотеки, такие как Цзянъюньлоу, Тяньигэ, Тециньтунцзяньлоу, Хайюаньгэ, а издания эпох Сун, Юань и Мин сейчас считаются бесценными. Некоторые из них утрачены, другие доступны до сих пор и служат строительству нашего нового общества. Нельзя не преисполниться благодарности к этим коллекционерам древности.

Есть немало популярных легенд о людях, всю свою жизнь посвятивших чтению. Например, всем известна история о том, как Чэ Инь собирал светлячков, чтобы читать при свете, который они излучали, а Сунь Кан для чтения по ночам довольствовался отраженным от снега сиянием луны. Неравнодушные люди провели эксперименты и выяснили, что ни один из этих способов не позволяет получить достаточно света, чтобы разглядеть написанное, но все мы способны почувствовать особую силу, скрытую в таких историях, она-то и побуждает нас к чтению. Существуют даже особые фразеологизмы, поощряющие чтение, и стихи, описывающие радость, которую получает читатель. Все знают выражение: «С книгами и в золотых хоромах заживешь, и на красавице женишься», но часто так говорят не очень просвещенные люди, большинство и вовсе не придает значения этим словам. Все также хорошо знакомы со стихотворениями наподобие «Радуют книги нас круглый год». В детстве я учил эти стихи, но сейчас моя память хранит всего одну строку: «Все зелено перед окном, но я траву эту не рву». Что ж, подобная жажда чтения, из-за которой нет времени даже бороться с сорной травой, мне вполне понятна. Совсем другой интерес к книгам выражается в строках «читать ночь напролет с прекрасной девой рядом»; как говорил Лу Синь, к этому стремился даже великий эрудит Лю Баньнун[62]62
  Лю Баньнун (также Лю Фу; 1891–1934) – известный лингвист и поэт, творчество которого во многом повлияло на формирование современной китайской литературы и словесности.


[Закрыть]. Очевидно, что подобные слова действительно могут взволновать нас. Совершенно иное, но не менее притягательное настроение чувствуется в строках «зимней ночью при запертых дверях читать запрещенные книги», здесь есть и «зимняя ночь», и «запертые двери», и «запрещенные книги» – разве некоторым из нас не захочется к этому прикоснуться?

Нельзя сказать, что в других странах нет привычки к коллекционированию и чтению книг. Но по моему скромному мнению, ни одна из них не может сравниться в этом с Китаем. Я только теперь понял: у нас больше, чем во всех других странах, любят коллекционировать и читать книги. Это краткая, но глубокая истина. Часть нашей блистательной древней культуры передавалась с помощью книг, и сегодня каждому из нас неизбежно придется решать, как нам, потомкам императоров Янь-ди и Хуан-ди[63]63
  Янь-ди (Огненный император, также Шэнь-нун, Божественный земледелец) и Хуан-ди (также Желтый император; III тысячелетие до н.э.) вместе с Тайхао (также Фэн, Фуси) являются тремя легендарными властителями и важнейшими культурными героями древности.


[Закрыть], следует к этому относиться. Мы должны быть достойными наследниками одной из самых выдающихся культур в мире: не просто читать книги, но читать лучшие из них. Только так мы не посрамим наших предков и облагодетельствуем потомков.

5 июля 1991 года

Десять книг, которые я рекомендую к прочтению

1. Цао Сюэцинь, «Сон в красном тереме» («Хунлоумэн»)

Превосходный, выдающийся роман прошлого и настоящего. Я не буду говорить об идеологическом содержании, у каждого может быть свое мнение на этот счет, изменить которое не так-то просто. Скажу лишь о художественности. Изображение персонажей в романе достигает пределов совершенства. Мы можем не видеть героя, но сразу узнаем его по речи. В китайской и зарубежной литературе больше нет таких произведений.

2. «Новое изложение рассказов в свете ходящих» («Шишо синьюй»)

Замечательная книга, составленная в V веке н.э. Она выдержана в духе «чистых бесед» (цинтань), крайне популярных в те времена. Эти содержательные и изящные дискуссии совершенно не похожи на нынешнюю пустую болтовню, ведь язык должен быть простым, а смысл – глубоким. Такие беседы оставляют незабываемое послевкусие, как оливки. Некоторые мысли порой сложно облечь в слова, но как только они срываются с губ, смысл сказанного становится понятен, подобно тому, как на горе Линшань Будда Шакьямуни повертел в пальцах цветок, а Будда Кашьяпа улыбнулся, поняв суть учения[64]64
  По буддийскому преданию, однажды Будда вместо того, чтобы читать проповедь, улыбнулся и показал собравшимся золотой цветок лотоса. Все недоумевали, и только Кашьяпа (Махакашьяпа), один из великих учеников Будды, улыбнулся ему в ответ, постигнув учение без слов и текстов. Это событие, «цветочная проповедь», считается началом духовной передачи традиции дзэн-буддизма.


[Закрыть].

3. «Неофициальная история конфуцианцев» («Жулинь вайши»)

Шедевр художественной прозы. Оригинальной композицией книга обязана комбинации коротких произведений, которые тем не менее образуют единый текст. Язык книги лаконичен, но природные красоты и характеры персонажей выглядят живо – автор писал вдумчиво и весьма тонко изобразил как самих героев, так и пейзажи. Это произведение наполнено глубокой иронией, но, высмеивая что-либо, автор держится с достоинством, не выдает усмешки, и читатель невольно смеется.

4. Поэзия (ши) Ли Ишаня

Из всей китайской поэзии я, в отличие от Цао Сюэциня, больше всего люблю стихотворения Ли Ишаня[65]65
  Ли Ишань (Ли Шанъинь; 813–858) – поэт эпохи Поздней Тан, мастер метафор и реминисценций, в своем творчестве делал акцент на передаче собственных чувств и настроений; «…в отличие от Цао Сюэциня» – героиня романа Цао Сюэциня «Сон в красном тереме» Дай-юй признается, что не любит стихи Ли Ишаня (Цао Сюэцинь. Сон в красном тереме. В 2-х т. Перевод В.А. Панасюка. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1958. Т 1. С. 560).


[Закрыть]. Конечно, у каждого из нас свои идеалы. Стихотворения Ли Ишаня написаны цветистым стилем, звучат звонко и ритмично. Порой сложно понять, о чем текст, но неизменно чувствуется его изящество, одухотворенность и яркая образность, подобная западной «чистой поэзии»[66]66
  «Чистая поэзия» – выражение, которое обычно используется для обозначения лирического жанра, свободного от социального и политического подтекста и направленного на передачу исключительно поэтического настроения и чувств. В более узком смысле под «чистой поэзией» понимают ряд эстетических концепций, утверждающих самоценность и независимость художественного творчества, в том числе концепцию «искусства для искусства».


[Закрыть]. Иногда вовсе не нужно понимать смысл стихотворения, особенно когда его риторическая и ритмическая эстетика напрямую обращается к человеческой душе. Кроме того, китайскую поэзию отличает также красота начертания иероглифов.

5. Ли Хоучжу, стихотворения (цы)

У Ли Хоучжу есть только несколько коротких цы. Он не прибегал к классическим сюжетам и выражениям, но его лирика полна искренних чувств и волнует сердца. Ван Говэй[67]67
  Ван Говэй (1877–1927) – известный филолог и переводчик, поэт, первый историк китайского театра, философ.


[Закрыть] писал о его творчестве: «Хоучжу как будто стремился взять на себя человеческие злодеяния, как Будда или Христос». Возможно, это некоторое преувеличение, нельзя обращаться к Ли Хоучжу с такими притязаниями, он совершенно не таков. Если в истории Китая появился бы еще один император, отдающий все силы во имя процветания государства, он не сделал бы китайскую историю значительнее. Но какой стала бы китайская литература без Ли Хоучжу?

6. Сыма Цянь, «Исторические записки» («Ши цзи»)

Первая китайская историческая хроника, однако истинное значение этой книги не является ни историческим, ни литературным. Сыма Цянь говорил: «Позора большего не сыщешь, чем казнь, которая „тепличною“ зовется»[68]68
  Сыма Цянь. Ответ Жэнь Шао-цину. Перевод В.М. Алексеева. Цит. по: Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза. М.: ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», Издательство «Пальмира», 2018. С. 52. Здесь автор упоминает эпизод, когда Сыма Цянь, историограф при дворе императора У-ди, вступился за военачальника Ли Лина и был приговорен за это к смертной казни. В качестве альтернативы ему предложили откуп или оскопление, Сыма Цянь выбрал последнее.


[Закрыть]. Полный негодования, страдающий в одиночестве, он описывал свои чувства, создавая «Исторические записки». Сейчас от надменного императора У-ди остались только «померкшие гробницы ханьского царствующего дома», а «Исторические записки» до сих пор «сияют немеркнущим светом». Поистине, история беспощадна.

7. Чэнь Инькэ, «Собрание сочинений из Зала замерзшей сливы» («Ханьлютан цзи»)

8. Чэнь Инькэ, «Собрание рукописей из Цзиньмингуаня» («Цзиньмингуань цунгао»)

Господин Чэнь Инькэ имел глубокие познания в китайских и западных науках прошлого и современности. Он унаследовал и развил идеи мастеров источниковедения, живших при цинских императорах Цяньлуне и Цзяцине, и западных ученых Нового времени и превзошел как первых, так и вторых. Чэнь Инькэ никогда не читал редких книг, но в обычных, которые читали все подряд, находил многосложности, никем не замеченные и не понятые. «Срывал покров с древних», как часто говорил он сам, и достиг в этом высочайшего мастерства, словно зажег светильник и озарил светом нечто неуловимое. Господин Чэнь Инькэ был не только величайшим исследователем, но и мыслителем. Он понимал китайскую культуру лучше многих философов.

9. Генрих Людерс, «Philologica Indica» («Индийская филология»)

Из всех ученых прошлого и настоящего более всего на меня повлияли китаец Чэнь Инькэ и немец Генрих Людерс. Последний был мастером научных изысканий. Он мог найти ответ на любой вопрос так же легко, как с банана счищается шкурка, а дойдя до самой сути, делал убедительный вывод. Я читал его статьи, написанные сухим научным языком, так, как читают романы, и для меня это было высшим наслаждением.

10. Эмиль Зиг, Вильгельм Зиглинг и Вильгельм Шульце, «Грамматика тохарского языка» («Tocharische Grammatik»)

Свитки с письменностью на неизвестном ученым языке, получившем название «тохарский», обнаружились при археологических раскопках в районе Синьцзяна. Почти тридцать лет потребовалось для того, чтобы загадочные письмена были прочитаны, после чего три названных мною исследователя с истинно немецкой скрупулезностью взялись за создание грамматики тохарского языка, с чем блестяще справились. Этот основательный труд в 518 страниц по праву считается одним из чудес в мировых научных кругах.

29 мая 1993 года