Текст книги "Вкус чтения тысячи томов"

Моя библиотека

В последние годы у меня не очень хорошо со здоровьем. Избыток всевозможных дел давит на меня морально и физически, к тому же возраст дает о себе знать – нервы нередко подводят. Понимая это, я разрешил себе отдохнуть и некоторое время ничего не писать. Поэтому когда товарищ Цяо Фушань позвонил мне, чтобы договориться о новой статье, я тактично отказался. Однако тема публикации «Моя библиотека» очень близка моему сердцу, меня охватило вдохновение, я не смог сдержаться и взялся за кисть.

У меня и в самом деле есть библиотека, которую я очень люблю. Она довольно велика и занимает восемь больших и малых помещений: комнаты, зал, кухню и крытый балкон. Я никогда не подсчитывал, сколько всего у меня томов, думаю, что счет идет на десятки тысяч. Пожалуй, я заслуженно считаюсь главным книголюбом среди профессоров Пекинского университета; из всех моих книг на санскрите и европейских языках можно выделить несколько уникальных для нашей страны экземпляров. Я никогда не претендовал на звание библиофила, но как можно не испытывать самодовольства, обладая такой огромной библиотекой?

Мои книги для меня – это самые настоящие близкие друзья. Я знаю не каждую из них, но каждая из них знает меня. Когда я вхожу в свою библиотеку, они сразу оживают, как будто здороваются, машут мне руками. Если бы кто-то спросил меня, где у книг рот, а где руки, я бы просто ответил: «Слишком поверхностно ты рассуждаешь. Развивай свои способности, и однажды поймешь».

Сидя в своей библиотеке, я часто забываю обо всех горестях и чувствую умиротворение – мне начинает казаться, что во всей огромной вселенной есть только я и мои друзья-книги. За окном изумрудно переливается вода, склоняются к ней тонкие ветви ив, солнечный свет падает на широкие листья магнолий, но я не замечаю этих вещей и даже не слышу щебета птиц, который в другое время очень люблю.

Каждая из моих друзей-книг таит в себе неисчерпаемую мудрость. Я читал лишь малую их часть и глубоко это чувствую. Те из них, что еще мне не известны, будто не хотят отставать от прочитанных соперниц, и с невиданной силой стремятся ко мне, желая поделиться своим знанием. Жаль, что я еще не достиг дара всевидения и всеслышания и не могу принять эти потоки мудрости. Если бы мне это удалось, я точно стал бы самым умным человеком всех времен и народов. Однако я очень стараюсь, хотя мои друзья-книги и заставляют меня порой смущаться собственной недалекости.

Я вовсе не из тех, кому чужды чистота и порядок, но весь мой день занят решением всевозможных академических вопросов или работой над статьями, поэтому часто в доме совершенно незаметно для меня образуется целая гора из присланных мне книг, периодических изданий и писем.

Иногда в поисках необходимого мне тома я обыскиваю комнаты, потею от напряжения, но часто беспорядок побеждает, и книга так и остается ненайденной, а мне приходится брать нужное издание в библиотеке. Дописав статью, я возвращаю то, что взял, а потом, вы только подумайте, совершенно случайно мне на глаза попадается та самая книга, которая совсем недавно была так нужна! И в следующий раз эта комедия повторяется. Я знаю, что мой друг-книга видит эти бесплодные поиски и громко зовет меня, но, увы, я пока не научился понимать язык книг, хотя и очень стараюсь постичь это искусство. Возможно, в будущем мне удастся обрести истинное всевидение и всеслышание, и тогда любая книга, стоит лишь захотеть, сама будет прыгать с полки прямо ко мне в руки. Мысли во время написания статей польются из меня, как из источника, моя кисть станет кистью мастера, а сочинения – литературными жемчужинами. Когда придет это чудесное время, моя библиотека наполнится безмолвными голосами, формами, не имеющими формы. Я смогу свободно обмениваться идеями и мыслями с моими друзьями-книгами и делиться с ними чувствами. Моя библиотека станет первой волшебной библиотекой во вселенной. Как же это чудесно!

Я жажду обладать такой библиотекой.

22 июня 1993 года

Всякое чтение пользу приносит

Эта прописная истина известна каждому, но, чтобы понять, откуда она взялась, нам нужно обратиться к наследию одного императора.

В шестой части книги «Беседы ласточек с Миньшуя» («Миньшуй яньтань лу»), написанной Ван Бичжи[69]69
  Ван Бичжи (1031–?) – чиновник и литератор династии Сун. – Примеч. пер.


[Закрыть] в эпоху Сун, говорится:

[Cунский] император Тай-цзун каждый день читал третий том энциклопедии «Высочайше одобренное обозрение эпохи Тайпин» («Тайпин юйлань»). Если же, имея какие-либо дела, он пропускал чтение, то наверстывал упущенное в свободные дни. Он некогда сказал: «Всякое чтение пользу приносит, и для меня чтение не утомительный труд».

Не исключено, что эти слова были написаны, чтобы польстить императору и не заслуживают абсолютного доверия, но я склонен им верить, поскольку все сказано по делу.

А вот у господина Лу Синя был другой подход. Он говорил: «перелистываю произвольно» и даже написал одноименное эссе; я думаю, такое тоже может быть. Он смог стать высокообразованным человеком с обширными познаниями благодаря такому «произвольному перелистыванию».

Все сказанное относится к чтению, но почему же книги обладают такой великой силой? С тех пор как люди обрели язык и придумали письменность, книга стала важным проводником при передаче культурных ценностей от поколения к поколению. Чтобы существовать и дальше, человечеству необходимо сохранять культуру для потомков, а значит – непременно читать книги. Особенно теперь, в эпоху «информационного взрыва», мы должны постоянно обновлять наши знания, ведь только так человек сможет свободно существовать. Получить новую информацию мы по-прежнему можем из книг, они продолжают оставаться важным ее источником, именно поэтому без чтения не обойтись.

Я уверен, что, когда для всего человечества наступит эпоха великого единения[70]70
  «Великое единение» («Датун») – древняя конфуцианская социально-политическая концепция идеального государства, которая активно используется в современном политическом лексиконе Китая для обозначения абсолютного общественного процветания на высшем мировом уровне.


[Закрыть], чтение не просто будет необходимостью для любого из нас – более того, каждый искренне полюбит это занятие. Возможность подобного будущего меня вдохновляет, и я очень надеюсь, что когда-нибудь все так и будет. К сожалению, пока такой шаг нам не по силам. В «банде четырех»[71]71
  «Банда четырех» – группа высших руководителей Коммунистической партии Китая, которые, по официальной версии, после смерти Мао Цзэдуна собирались узурпировать власть в стране.


[Закрыть] говорили: «Чем больше книг читаешь, тем большим реакционером становишься». На такие высказывания невозможно закрывать глаза. Теперь есть немало «богачей», которые, как Лю Бан и Сян Юй[72]72
  Лю Бан (256 или 247 г. до н.э. – 195 г. до н.э.) – император (202 г. до н.э. – 195 г. до н.э.) эпохи Хань; Сян Юй (232 г. до н.э. – 202 г. до н.э.) – генерал, руководитель народного восстания 208–202 гг. до н.э., соперник Лю Бана в борьбе за власть в стране.


[Закрыть], чураются чтения. Что ж, разбогатеть можно и без книг, но глупо надеяться, что подобные люди смогут передавать культуру из поколения в поколение. Однако я верю, что очень скоро все переменится. Наша надежда сейчас – это студенты, которые еще только учатся в университетах, и недавние выпускники. Они олицетворяют наше будущее, на них мы уповаем. Как велик груз на их плечах! Чтобы человечество продолжило существовать, чтобы не посрамить предков и оказаться достойным примером для потомков, студенты (конечно, и некоторые другие люди тоже) должны читать книги. Эта истина давно сделалась непреложной, оспаривать ее бессмысленно.

Общаясь с дипломниками Пекинского университета и наблюдая за ними, я понял, что, несмотря на всеобщую любовь к чтению, многие испытывают замешательство, не зная, с чего начать. Они основывают общества, где совместно исследуют интересующие их вопросы, изучают человеческую жизнь, интересуются ее смыслом и ценностью. Их занимают даже тайны Вселенной! Это поколение любит мыслительные изыскания, на этих очаровательных молодых людей можно положиться. Вместе с ними я, старик, как будто возвращаюсь в юность, наполняюсь энергией молодости.

Какие же книги они выбирают? Конечно, в первую очередь – литературу по своим специальностям. Это осознанный и вполне понятный выбор. В то же время они могут и «перелистывать книги произвольно», ведь чем шире кругозор, чем больше информации поступает, тем лучше. Высокая эрудиция, несомненно, принесет пользу в собственных исследованиях, более того – поможет в общем развитии и даже в борьбе за выживание. Такого человека никогда не отвергнет эпоха.

Я хочу сказать нынешним студентам: всякое чтение пользу приносит.

5 апреля 1994 года

«Сборник стихотворений Чэнь Инькэ» – мой выбор в 1994 году

Поэзия господина Чэня отличается высоким художественным стилем и очень сложна для понимания. Мне особенно нравится определение китайской культуры, которое, по его словам, заключается в трех устоях и шести видах отношений из «Диспута в зале Белого тигра»[73]73
  Три устоя – отношения государя и подданного, отца и сына, мужа и жены; шесть видов отношений – с братьями отца, со старшими и младшими братьями, с членами рода, с братьями матери, с наставниками и старшими, с друзьями и сотоварищами. «Диспут в Зале Белого тигра» («Бо ху тун») был составлен историком Бань Гу по итогам дискуссии по вопросу истолкования канонической литературы, состоявшейся в 79 г. в городе Лояне.


[Закрыть]. В нем говорится об отношениях с девяти позиций: государство и народ, отец и сын, супруги, отец и братья, собственные братья, сородичи, мать и братья, наставник и друзья. Если урегулировать эти отношения, то в государстве наступит порядок. В этом мы сейчас больше всего нуждаемся.

29 декабря 1994 года

Читая рассказ Чжу Цзыцина[74]74
  Чжу Цзыцин (1898–1948) – известный прозаик, поэт, ученый.


[Закрыть] «Отцовская спина»

Это произведение, пожалуй, известно каждому; его не раз обсуждали многие критики, но мне все кажется, что многое так и осталось невысказанным. С точки зрения художественности сочинение Чжу Цзыцина совершенно простое и лишено вычурности. Язык его лаконичен и естественен, абсолютно не манерен. Да, пожалуй, именно таков авторский стиль господина Чжу Цзыцина. Лишних слов этому я посвящать не стану, поскольку мое мнение совпадает с мнением большинства критиков.

Мне же хочется затронуть идейную сторону этого произведения, поскольку, на мой взгляд, некоторые очень важные ее аспекты остались незамеченными, что сильно повлияло на восприятие этого знаменитого сочинения.

Для настоящего понимания смысла рассказа необходимо опираться на культуру и историю китайской нации. Что же можно считать квинтэссенцией нашей культуры? У каждого свой ответ на этот вопрос, а всевозможные мнения на этот счет неисчерпаемы. Как мне кажется, особой пользы от них нет.

Господин Чэнь Инькэ в «Предисловии» к «Элегии, посвященной ушедшему господину Ван Гуаньтану» писал: «Я вижу определение китайской культуры в трех устоях и шести видах отношений из „Диспута в зале Белого тигра“. Их смысл – это высший предел абстрактного идеала, напоминающий так называемый идеализм древнегреческого философа Платона». «Три устоя» из «Диспута в зале Белого тигра» – это отношения между правителем-монархом и подчиненными, старшими и младшими в роду, а также между супругами. «Шесть видов отношений» – отношения с дядьями со стороны отца, братьями, дальними родственниками, дядьями со стороны матери, наставниками и друзьями. Сейчас эти понятия неизбежно выглядят устаревшими. Есть среди них и вовсе неактуальные, например, «муж управляет женой». Что касается монархов и подчиненных в Китае, то их просто не осталось, однако этот вид отношений можно сопоставить с отношениями между государством и народом. Я хочу сказать, что здесь следует выделить суть, а не придерживаться буквы.

Помню, я прочитал в интервью знаменитого гонконгского профессора Жао Цзунъи о том, что, по его мнению, есть два фактора, благодаря которым китайская культура существует тысячи лет и обладает такой притягательной силой. Первый из них – это письменность, второй – принципы управления, то есть ритуал – ли. Профессор утверждал, что характерная особенность китайской культуры кроется именно в конфуцианском ли, и это есть наука, решающая вопросы связей между людьми. Отношения строятся на нравственности, гармония в них достигается только при разделении истинного и ложного. Поэтому в трактате «Лунь юй»[75]75
  «Лунь юй» («Суждения и беседы») – трактат, составленный на основе высказываний и поступков Конфуция, а также его диалогов с учениками.


[Закрыть] сказано: «При совершении ритуала согласие – вот, что ценно»[76]76
  Цит. по: Конфуций. Лунь юй. Суждения и беседы. Перевод А.Е. Лукьянова. М.: Международная издательская компания «Шанс», 2021.


[Закрыть].

Взгляды господина Жао и господина Чэня схожи, что подтверждает расхожую фразу: «Великие умы думают одинаково». Сегодня мы говорим о «стабильности и сплоченности» в нашей стране, а на мировой арене выступаем за мир и гармонию, которые «ценнее всего». И межличностные, и международные отношения непременно должны ограничиваться принципами нравственности и морали, а инструментом этого ограничения становится управление. Без грамотного руководства в государстве воцарилась бы смута, а мир между странами стал бы невозможен. Приведу простое сравнение: принципы управления подобны светофору на улице. Каким беспорядочным было бы дорожное движение без регулировщика! Разве мы не понимаем это, едва представив подобное? Кажется, я слышу протесты: почему ты увиливаешь от ответа и говоришь о таких общих понятиях? Но к чему здесь это? Ведь я не отклонился от темы, я крепко ее придерживаюсь.

В рассказе «Отцовская спина» отражен дух одного из трех устоев – отношений между отцом и сыном. В Китае издавна ратовали за почтительное отношение младшего поколения к старшему: уважение к родителям – одна из общепризнанных добродетелей. Множество императоров распространяли идею «управления Поднебесной с помощью почтения». А что же было на Западе?

В английском языке нет слова, аналогичного китайскому сяо («сыновнее почтение»). Для перевода на английский потребуется перефразировка: filial riety буквально означает «сыновнее почтение», но как это многословно в отличие от лаконичного сяо!

Некоторые скажут, что разница в словах – пустяк. А вот на мой взгляд это очень важный момент, который ярко иллюстрирует различия в западной и восточной социальной этике. Хочу уточнить: я говорю лишь о наших преимуществах, а не стремлюсь указать на чужие недостатки. Конечно, на Западе тоже есть способы ограничений общественной деятельности для достижения стабильности, иначе то общество не сложилось бы. Наши китайские способы используются тысячи лет, передают культурные ценности, особенно их квинтэссенцию – учения об устоях. Они регулируют и упорядочивают отношения между людьми, и благодаря этому обеспечивается социальная стабильность. Думаю, если внести что-то подобное в закон, Поднебесная будет благоденствовать.

Смысл рассказа господина Чжу Цзыцина гораздо шире, чем может показаться на первый взгляд, – он о порядке в семье, об управлении государством и даже об умиротворении Поднебесной. Вдумчивое чтение позволит ощутить всю идейную глубину этого произведения, восхищение же чувствами между отцом и сыном, главными героями рассказа, пусть и трогательно, но, на мой взгляд, весьма поверхностно.

21 февраля 1995 года

Что читать китайцам на пороге нового века?

Действительно, вопрос серьезный. Однако при известной доле легкомыслия можно было бы выбрать наугад несколько книг и в соответствии с указаниями редактора написать под каждым заголовком три-пять предложений. И все, дело сделано – можно с чувством выполненного долга сдавать рукопись.

Однако при более ответственном подходе неизбежно возникает множество сложностей. Нынешнее население Китая – примерно 1,2 миллиарда человек. Все эти люди имеют разное образование, воспитание и интересы. Даже если бы я ориентировался на читателей со «средним уровнем культуры», их все равно оказалось бы очень много.

Известно, что примирить людей с разными вкусами невозможно, но стоит хотя бы попытаться. Я долго размышлял, нахмурив брови, и наконец решил, что надо писать шире. Поэтому прежде всего буду говорить о книгах в целом, а попутно приведу несколько названий.

Сейчас все говорят о «рубеже веков». Мне это видится так: через пять лет наступит новое тысячелетие, в котором у тех, кто в нем окажется, должно быть полностью обновленное сознание, новая духовность, новые жизненные силы. Нам нужно создавать новое, обновляться самим и обновлять других. Всем, независимо от пола и возраста, необходимо постараться стать новыми людьми.

Однако попробую все-таки сосредоточиться на книгах, которые я бы рекомендовал к прочтению, иначе этот текст потеряет смысл. Обсуждая новое, сначала необходимо познать старое, поскольку эти два понятия соотносятся друг с другом. Очевидно, что по сравнению с тем, что ожидает нас в XXI веке, устарело как настоящее, так и прошлое. Предлагаю оглянуться назад и вспомнить, что мы читали прежде и что нас интересует сейчас. Говорить за все китайское общество я не стану, скажу лишь о ситуации в наших университетах и научно-исследовательских институтах. Общее впечатление таково: знания ученых не слишком обширны, гуманитарные и естественные науки оторваны друг от друга, мало внимания уделяется новейшим тенденциям… и этот список можно продолжать долго. Ученые, занимающиеся естественными науками, с пренебрежением относятся к гуманитариям, полагаю, это связано с нынешними общественными нравами и личными инициативами некоторых персон. Подробно обсуждать это необязательно, отмечу только, что история и текущая ситуация предупреждают нас: мы не имеем прочной культурной базы, а у научно-технического развития есть свои пределы. Разделение наук на естественные и гуманитарные давно устарело, и сегодня это понимают сведущие люди как в Китае, так и в других странах. Мы не можем назвать развитие мировой науки всенаправленным, но в некоторых областях пропасть между гуманитарными и естественными дисциплинами постепенно исчезает, они начинают перекликаться друг с другом. В прошлом никому и в голову не приходило обсуждать нечто подобное, теперь же этот вопрос стал одним из главных. Раньше мы не применяли методологию, а теперь не можем без нее обойтись. Люди постепенно выбираются из мрака к свету, шаг за шагом продвигаются к истине, и это крайне важно для становления человека нового тысячелетия.

Похоже, что западные ученые уже хорошо осознали это. За последние десятилетия получили развитие несколько новых научных дисциплин. Часто отправным пунктом становятся естественные науки, но после обязательно подключаются и гуманитарные. Приведу два самых известных примера: теорию нечеткости и теорию хаоса. Обе они относятся к естественным наукам, однако влияние их гораздо шире. Сейчас на основе нечеткой математики возникают все новые и новые разделы: нечеткая логика, нечеткая психология, нечеткое языкознание, нечеткая эстетика. Почти у каждой науки появился свой «нечеткий» аналог, и порой в этом трудно разобраться, но, сделав это однажды, мы поймем, что в них есть смысл и нет пустословия и демагогии. То же и с теорией хаоса. Я не буду подробно о ней говорить.

Полагаю, таково новое направление, новое веяние мировой науки. Мы должны рассматривать академические проблемы, над которыми сейчас размышляем, и связанные с наукой вопросы как главную предпосылку. Возможно, вы согласитесь с этим, возможно, нет, но, как бы то ни было, возвращаясь к разговору о чтении, мы можем быть уверены, что теперь у нас есть общая база.

Все сказанное выше относится к идейно-теоретической категории, теперь поговорим о более практических вещах. Я считаю, что на рубеже веков все китайцы, исключая тех, кто не умеет и не желает учиться понимать книги и читать их, должны стать высокообразованными людьми, обладать широким кругозором, острым умом и весомым багажом знаний. Уровень образования, конечно, не может быть одинаковым у всех, однако следует придерживаться некоего единого стандарта, например, до известной степени знать китайскую и зарубежную, древнюю и современную историю и культуру. Начать знакомство с историей Китая можно с произведений таких старых авторов, как Го Можо, Фань Вэньлань, Цзянь Боцзань[77]77
  Го Можо (1892–1978) – писатель, поэт, историк археолог, первый президент Академии наук Китая; Фань Вэньлань (1893–1969) – историк коммунистического движения Китая; Цзянь Боцзань (1898–1968) – известный историк-марксист, археолог.


[Закрыть]. Однако несмотря на блистательность их трудов и огромное влияние в прошлом, в наступающую эпоху чтения они лишь частично удовлетворяют современным требованиям. Нам необходимо заново составить общую историю Китая, и такого же мнения я придерживаюсь по поводу истории китайской литературы. Для постижения истории китайской философской мысли можно ознакомиться с произведениями Хоу Вайлу и Чжан Цичжи[78]78
  Хоу Вайлу (1903–1987) – известный философ, историк; Чжан Цичжи (р. 1927) – китайский историк, профессор университета Цинхуа, автор «Духа китайской цивилизации» («Чжунхуа жэньвэнь цзиншэнь»), «Гу Яньу» («Гу Яньу») и др.


[Закрыть]. Особо примечательных сочинений по зарубежной истории и культуре я, к сожалению, назвать не могу. Об истории китайской науки и техники можно прочесть в трудах Джозефа Нидэма[79]79
  Джозеф Нидэм (1900–1995) – британский ученый, известный китаист, биохимик и эмбриолог.


[Закрыть]. Также обязательна к прочтению «История культурных связей между Китаем и зарубежными странами», изданная Хэнаньским народным издательством, главный редактор – Чжоу Илян.

Я не раз говорил и повторю снова: культурные связи – это один из стимулов развития общества. Часто их важность недооценивается, но в действительности это лучший материал для патриотического и интернационалистического воспитания. Независимо от масштабов и длительности исторического развития, все мировые нации внесли свой вклад в мировую культуру, а высказывание о том, что ее создает лишь единственная нация, является фашистским. Вот почему нужно популяризировать книги о культурных связях среди самого широкого круга читателей.

О теории нечеткости и теории хаоса, упомянутых выше, на Западе написано немало трудов, некоторые из них представлены и в Китае. Я очень надеюсь, что читатели сами смогут выбрать несколько произведений и внимательно с ними ознакомиться, чтобы расширить кругозор и укрепить ход своих мыслей. Культурным, умеющим читать китайцам на рубеже веков нельзя пропускать мимо эти знания.

В заключение скажу несколько фраз, которые на первый взгляд могут показаться странными, однако не лишены смысла. Деление на века придумали люди: не будь Иисуса, не было бы и никаких веков, ведь в природе нет такого разграничения. В Древнем Китае годы отсчитывались по системе двенадцатеричных циклов в соответствии с девизами правления императоров, и таким образом было написано 24 династийных истории. Теперь весь мир принял григорианский календарь, китайцы тоже пользуются им для удобства. Не следует придавать рубежу веков никакого мистического значения, поскольку это всего лишь плод мысли человека. Некоторые с опаской говорят о «конце времен», будто стоят на краю бездны или ступают по тонкому льду, и порой это даже выглядит нелепо. Я заговорил о делении на века просто потому, что это понятие используется в названии статьи.

7 мая 1995 года