Текст книги "СОбытИЕ"

«НТВ»

Улица находилась в полном беспорядке. Витрины магазинов были разбиты, россыпь осколков блестела на тротуарах. Проезжая часть была заполнена людьми. Сотрудники полиции и Росгвардии вели нескольких задержанных с транспарантами к и без того переполненным автозакам.

Дмитрий Халов, снимая с плеча, устало комментировал: 

– …сейчас проходит череда задержаний. Люди, которые участвовали в фанатских акциях, будут теперь привлечены к уголовной или административной ответственности. Но, честно говоря, мне не совсем понятно, в чем именно состав их преступления? Они ведь просто приветствовали инопланетян, думая, что те намереваются выйти из многогранника. Хотя, может, я просто пока не знаю о каких-то новых указах и постановлениях…

Некоторые дебоширы вяло сопротивлялись, но силовики быстро подавляли все попытки освободиться и убежать. Плакаты и транспаранты они несли с собой, видимо, в качестве вещественных доказательств.

«Пришельцы теперь запрещенная в России организация, – подумал Сергей. – А уфологи и фанатики – инопланетные агенты».

– …Но одно радует, – продолжал Дмитрий Халов. – Паника, которая сегодня утром охватила жителей города, наконец-то постепенно сошла на нет. Каковы же будут последствия появления инопланетного корабля для населения нашего гор… нашей… планеты, пока трудно сказать, но… – Пауза. – Но я уверен, они… – Пауза. – Но они обязательно будут.

Далее – молчание.

Одна секунда тишины…

Две секунды…

Три секунды…

Четыре… Пять… Шесть…

За кадром послышался голос Максима Гаврилова: 

– Дмитрий, вы там? Не молчите, идет прямой эфир. Дмитрий, с вами все хорошо?

Кадр замотало. Оператор снял камеру с плеча, положил ее на капот ближайшего автомобиля и отошел на пару шагов, прижав ладони к глазам. Плечи его вздрагивали в беззвучном рыдании. Затем оператор повернулся, и чуть склонившись, взглянул прямо в объектив.

Дмитрием Халовым (или просто Димоном, как называли его коллеги) оказался двадцатисемилетний парень с длинными темными волосами, собранными сзади в хвост и со сбившейся на лицо челкой. Глаза его, голубые как океанская волна, были влажны от слез. Он грубыми движениями ладоней пытался их утереть, но они упорно продолжали литься по щекам. 

– Я просто устал, ребята! Извините, я просто немножечко устал. – Затем он сел на бордюр тротуара и заплакал навзрыд.

После окончания всех событий, которые он не просто запечатлел на камеру, но и пережил их, прочувствовал, пропустил через себя, у него просто-напросто сдали нервы.

И Сергей абсолютно не винил его за это. Ему стало жалко парнишку (рабочая смена которого, кстати, не заканчивалась со вчерашнего дня). Также он был уверен, что Халов намного легче перенес бы снятые им события, если бы не остался один после побега Бориса Евстигнеева. Самые напряженные моменты ему пришлось работать в одиночестве, без поддержки коллеги. Сергей вспомнил, насколько тяжело ему было видеть на экране толпы кричащих в ужасе людей, которых затягивало в «Устройство», поэтому даже представить не мог, каково было Халову снимать это.

На экране появился Максим Гаврилов в студии. Заметно сочувствуя оператору, он обратился к телезрителям: 

– Что ж… хочу принести искреннюю благодарность Дмитрию Халову за проделанную работу в особо экстремальных условиях. Я буду писать прошение, чтобы руководство нашего телеканала приняло решение о награждении нашего необычайно храброго сотрудника…

– Ну вот, тоже стал героем, – сказал Сергей.

Но ни он, ни другие телезрители еще не знали, что через три дня, прожитых словно в психической лихорадке, Дмитрий Халов уволится по собственному желанию без отработки. Руководство пойдет навстречу и отпустит его, полагая, что он вознамерится вернуться к себе в провинцию. Дмитрий тепло попрощается с коллегами, затем, неторопливо посчитав каждый шаг на пути, придет в свою маленькую съемную квартиру. Там он напьется до беспамятства и, даже не раздевшись, ляжет в теплую ванну с бритвенным лезвием в руке. Благодаря тому, что он заранее позвонит в службу скорой помощи и оставит входную дверь незапертой, его бездыханное тело найдут в окровавленной ванне спустя сорок две минуты после его… не просто преждевременной, а поистине ранней, ненужной и печальной смерти.

Его коллеги еще некоторое время будут спорить и гадать, почему молодой и талантливый Димон, выпускник операторского факультета ВГИКа, решил уйти из жизни, и в итоге сойдутся во мнении, что он просто больше не мог доверять «белому свету» и не захотел жить в постоянном страхе под предательским небом.

Сергей прочтет о смерти Дмитрия Халова в интернете и сразу же вспомнит неоднократные шокирующие случаи из 90-х. После выхода в свет сериала «Секретные материалы» множество доверчивых подростков по всему миру покончили с собой. Своим родным они оставили предсмертные записки, которые содержали примерно один и тот же смысл: «Не хочу жить в мире, где есть подобные существа!» Об этом писали в российских газетах, но была ли это «утка», никто не знал. А под «существами» имелись в виду, конечно же, не специальные агенты Фокс Малдер и Дана Скалли.

Но Дмитрий Халов оставит свое наследие. Он навсегда войдет в историю телевизионных СМИ как основоположник нового принципа информационных съемок. Именно он в будущем станет главной причиной слияния функций корреспондента и оператора. В качестве сотрудников на новую должность будут набирать специальных людей с развитым красноречием, отменной дикцией, умением дистанционно управлять флай-камерой и, конечно же, способностью быстро ориентироваться в пространстве и импровизировать в прямом эфире.

От денежной премии Дмитрий Халов категорически откажется. И это лишь убедит его коллег, что уход из жизни был запланирован им заранее. И, как мысленно отметит Сергей, оператор прекрасно понимал, что на «той стороне» (если она есть) деньги ему не понадобятся.

Борис Евстигнеев продолжит работать на канале как ни в чем не бывало. Но каждый раз, видя его на экране, телезрители будут возмущаться и забрасывать редакцию письмами с требованием «гнать ссаными тряпками труса, более недостойного появляться в кадре». В итоге затравленного корреспондента ради сохранения зрительского доверия и рейтинга вежливо попросят оставить журналистику, после чего он перейдет в сценарный отдел документального кино, где добьется значимых успехов.

Но все это произойдет потом.

– …а сейчас я бы хотел отметить… – начал Максим Гаврилов, но его оборвал…

«ширк»

«Звезда»

В студии программы «Новости дня» ведущая Алина Селявина продолжила с полуслова: 

– …окончилось буквально пару минут назад. В результате долгих и бурных обсуждений членами совещания были выдвинуты предложения по развитию научных сфер деятельности…

Пошла прямая трансляция.

Совещание в министерстве обороны, как и сказала ведущая, было окончено. Некоторые участники встали из-за стола и торопливо вышли из зала.

«Видимо, после длительного точения ляс им не терпелось в сортир», – почему-то пришло в голову Сергею.

В широких дверях толпились несколько корреспондентов и операторов. Один из сотрудников не позволял им войти в аудиторию и указывал куда-то дальше по коридору, видимо, приглашая их разместиться в пресс-центре.

Замминистра обороны Ливанов сидел во главе полупустого стола. Вид у него был усталый и задумчивый, словно ему уже было невмоготу нести груз всей ответственности на плечах.

Алина Селявина продолжала за кадром: 

– …Члены РАН совместно с министерством образования в скором времени должны разработать проекты по популяризации всех отраслей науки среди будущего поколения школьников и студентов. Это подразумевает собой создание множества технопарков, лабораторий, планетариев и обсерваторий по всей стране…

– Алло, здравствуйте! – Светлана снова обзванивала больницы. – Можно узнать, поступали ли к вам… Да. Да. Литвиенко. Ирина, Юрий и Артём, ему восемь. Да, подожду.

У главного монитора Харитонов в чем-то убеждал епископа Гавриила, положа руку ему на плечо. Его Преосвященство качал головой, с чем-то категорически не соглашаясь.

Ведущая программы продолжала за кадром: 

– …Также Воздушно-космические силы совместно с министерством обороны и агентством Роскосмос должны в ближайшем будущем представить на рассмотрение проект по усовершенствованию орбитальной оборонной программы…

– Нет? – Светлана выслушала диспетчера. – Еще прибывают? Хорошо, я перезвоню. Спасибо большое.

Глава космического агентства снова общался с кем-то по смартфону. Он хмурился и настороженно слушал собеседника на линии, затем вдруг схватился за голову, пошатнулся, будто теряя сознание, и тяжело опустился на ближайший стул.

Присутствующие обеспокоенно окружили его.

Глава Роскосмоса бросил смартфон на стол, будто неожиданно узрел в нем что-то взрывоопасное, закрыл лицо руками и закачал головой, отказываясь верить в услышанное. Со стороны казалось, что он плакал.

– Что-то еще случилось? – задался вопросом Сергей. Он догадался, что зрителей ждет еще какая-то важная новость, поэтому переключил…

«ширк»

«Первый»

В глазах Елизаветы Поремчук сверкали слезы. 

– …пришли буквально минуту назад. Из Китайского космического агентства нам прислали серию фотографии. Их сделали с помощью телескопа «Сюньтянь», который находится на орбите космической станции «Тяньгун». Они не были повреждены ядерными боеголовками «Авангард», так как в момент детонации находились на темной стороне Земли. Буквально пятнадцать минут назад они пересекли линию терминатора и вышли на свет. После экстренного изменения фокусного расстояния, оптическая камера телескопа была направлена на то космическое пространство, которое занимал инопланетный корабль. Снимки были сделаны в видимом спектре, затем они прошли необходимую компьютерную постобработку для придания им естественных цветов…

На экране появился меркатор. Множество фотографии разной крупности сменяли друг друга. На них было отчетливо видно, как в темном космическом пространстве во власти невесомости застыло множество мертвых человеческих тел. На одной из этих фотографии на первом плане выделялась пышная женщина в полосатом платье, которое делало ее похожей на перекормленную зебру. За руку ее держал мужской силуэт в красных спортивных штанах и футболке. А чуть дальше, среди множества других людей, замерло тело с желтым верхом и джинсовым низом.

Светлана громко вскрикнула и выронила смартфон.

Тот упал на пол и остался лежать.

Сергей потерял дар речи и способность дышать.

Светлана, прижимая к груди икону одной рукой, второй крепко зажала рот, пытаясь подавить рвущийся изнутри крик, но у нее не получилось.

– Господи, не-е-е-ет! – с хрипом вырвалось у нее.

Затем она встала перед телевизором на колени и громко, истошно, страшно завыла, закричала, завопила от вспыхнувшей ярости и невыносимой боли. Из глубин ее легких вырвался дьявольский рев, от которого душа Сергея…

«Она существует!»

…ушла в пятки, оставив на коже миллионы мурашек.

Когда крик вышел из Светланы полностью, она поникла плечами и, продолжая стоять на коленях перед широким экраном, затряслась в тихих рыданиях. Дождь отчаяния в ее душе победил. Сухие ветки закончились. Костер надежды погас. Светлана подняла взгляд в потолок. В широко раскрытых и влажных от слез глазах светились немое отчаяние, страдание и злоба.

Сергей наблюдал за женой, неспособный вымолвить хоть слово. Он сам находился в неописуемом шоке от увиденного на экране.

Фотографии, издеваясь и мучая, продолжали сменяться.

Елизавета Поремчук печально вещала за кадром: 

– …На этих снимках видны сотни неподвижных человеческих тел. Как нам сообщают из Института космического мониторинга имени Штернберга, тела эти рассеяны по разным высотам. Более чем вероятно, что это и есть все люди, которых затянуло в инопланетное устройство, спущенное на улицы города. Теперь мы знаем, что случилось с ними после того, как транспортник унес их на корабль-носитель…

Продолжалась череда композитных снимков. Сотни тел разглядеть детально было трудно. Все они представляли собой калейдоскоп из разноцветных элементов одежды.

Светлана продолжала рыдать:

– Нет, нет! Ириша! Юра! Артёмка! Как же так? – Затем она вновь подняла заплаканный взгляд в потолок и зарычала: – Господи, за что ты так с нами? Что мы тебе сделали? – Она взглянула на икону в руке. Слезы струились по щекам и капали с подбородка на выцветшее изображение святой женщины. – Всемилостивая Дева Богородица, ну почему так? За что?

«Может, это и есть Его наказание?» – вспомнила Светлана вопрос, адресованный сестре и мужу во время спора на тему ее религиозности, и ее жестоко затерзал вопрос: «Даже если это было наказание, то за что-о-о?!»

Но мог ли хоть кто-то «на белом свете» ответить на него?

В душе Светланы с безмолвным грохотом рухнула вся жизнь. Перед глазами предстала Ирина, торопливо надевающая шлепанцы.

«Не потеряешь ты нас, не ссы», – последняя фраза, которую она произнесла младшей сестренке.

«Я хочу сикать!» – было последним, что Светлана услышала вживую от любимого племянника. Этот мальчик, умница, красавец, будущий сердцеед заменял ей собственного ребенка, которого в один отнюдь не прекрасный момент она передумала заводить, так как не доверяла будущим отношениям с супругом.

И жалко было Юрку, хорошего и доброго человека, который никогда не лез в чужие дела, но всегда был готов помочь. Светлана относилась к нему с нежностью и уважением.

Теперь их всех не стало. И они не просто умерли! Их унесли, похитили, грубо и бесцеремонно отняли в прямом смысле этого слова. Их будто удалили из этого мира, стерли, вымели космической метлой, выбросив за пределы досягаемости. На земле не осталось даже их останков, которые можно достойно похоронить. И не будет их могил, которые Светлана могла бы навещать, чтобы постоять рядом и задумчиво помолчать о жизни и смерти.

Эти мысли пулей пронеслись в ее голове. Они озарились на долю секунды яркой вспышкой молнии на фоне черного-пречерного неба. Светлана ощутила невыносимую грусть и одиночество. Что-то тяжелое в животе потянуло вниз все ее органы, а также чувства, эмоции, надежды, мечты… и веру. Ей вдруг захотелось умереть. Прилечь на пол перед этим чертовым телевизором и остановить свое сердце, чтобы больше не испытывать невыносимой боли утраты.

Но вместо этого она молча поднялась с колен, механически, словно робот, повернулась, не обратив на мужа никакого внимания, перешагнула через смартфон на полу и подошла к креслу. Она медленно села, держа в руках икону Богоматери, затем подняла пустой заплаканный взгляд на экран телевизора.

Сергей испуганно наблюдал за ней, но ничего не сказал. Он даже слов не нашел. Он даже подходящих мыслей не нашел.

Меркатор на экране сменила ведущая. 

– …О причинах столь подлого поступка инопланетян по отношению к представителям человечества мы попросили прокомментировать членов Российской академии наук, которые принимали участие в экстренном совещании в министерстве обороны.

Пошел фрагмент конференции.

Пресс-центр был под завязку набит взволнованными журналистами с различных телеканалов, радиостанций и печатных изданий. За главным столом сидели замминистра обороны, главы ВКС, РВСН и Роскосмоса, ученые академии наук и Его Преосвященство епископ Гавриил. Перед ними торчал букет из разноцветных микрофонов и неровным строем лежали диктофоны. 

– …Причина, по которой посетившая нас инопланетная раса так сурово и равнодушно обошлась с нашими соотечественниками, – отвечал на вопрос биолог Нарышкин, – скорее всего, в том, что для них разумная человеческая жизнь не представила никакой ценности…

«Мы ведь сами ее никогда не ценили! – Всплыла мысль из глубин Сергея. – Почему же пришельцы обязаны были?»

Но оставались вопросы: Как же так? Неужели мы настолько низки, ничтожны и пусты? На нашей планете каждый вид живых существ – будь он в почве, на поверхности, в воздухе, в воде, на стенках прямой кишки, на листьях растений или в протухшей еде, – все они представляют важную ценность хотя бы для одной из человеческих наук и сфер деятельности: биологии, медицины, фармацевтики, кулинарии и других. А высший инопланетный разум сегодня нежданно-негаданно появился, понаблюдал, взял образцы (как бы грубо это ни звучало по отношению к людям), возможно, рассмотрел их поближе, а затем брезгливо выбросил за ненадобностью в холодный безжизненный мрак? Так что ли? Что за…

Очередной вопрос биологу вырвал Сергея из дум.

– Скажите, почему же тогда пришельцы были так осторожны с действующими орбитальными спутниками? 

– Наверное, чтобы не испугать нас раньше времени, – задумчиво ответил Нарышкин.

Астрофизик Харитонов добавил: 

– Когда фермеру нужно собрать куриные яйца, он не выламывает дверь курятника, а входит осторожно, чтобы не провоцировать птиц на истерику и агрессию, верно? 

– Как вы считаете, они могут вернуться? – спросил еще кто-то. 

– Конечно, могут! – воскликнул Нарышкин. – Они разумные, развитые, значит, тоже любознательные. Значит, у них тоже есть наука. Если они открыли во Вселенной новый вид живых организмов под названием «Человек», – хотя, я уверен, что они по-другому нас окрестили, – то они, конечно же, могут продолжить свои исследования. Я это как ученый-биолог говорю. – И уверенно подытожил: – Они обязательно вернутся. Я сужу по себе. Я бы на их месте так и поступил. 

– Вопрос главе космического агентства, – выкрикнул еще один корреспондент с блокнотом в руках. – Есть ли у Роскосмоса возможность вернуть тела наших сограждан на землю для их достойного погребения? 

– Это пока невыполнимо… – начал глава Роскосмоса.

– Нерентабельно, небось, – тихо вставил Сергей.

Светлана не отреагировала.

– …но одно могу сказать с уверенностью, – продолжал глава космического агентства, – имена погибших, как только их личности установят, будут навсегда вписаны в историю отечественной космонавтики как первые жертвы инопланетной формы жизни.

«Тебя не об этом спросили, придурок, – возмутился Сергей. – Снова этот прием зубозаговаривания, перетасовка с негатива на позитив для сокрытия ответа и пылепускания в глаза».

– Я бы сказал, – устало добавил Ливанов, – что будут вписаны в историю мировой космонавтики, не только отечественной. Что ж, уважаемые журналисты, думаю, на этом можно закончить… 

– Нет, мы не закончим, пока Андрей Васильевич не принесет мне публичные… – вдруг начал епископ, но не договорил.

Прямая пресс-конференция была оборвана.

На экране снова появилась студия программы «Время». 

– Итак, – продолжила Елизавета Поремчук, – выходит, что тела наших сограждан будут дрейфовать в космическом пространстве еще неопределенное время, пока их либо не вернут на Землю, либо они сами не притянутся планетой и не сгорят при входе в плотные слои атмосферы. Наша редакция выражает искренние соболезнования близким и родным погибших…

– Пошла к черту! – Голос Светланы был еле слышен, но в нем отчетливо ощущалась оглушающая ненависть.

«ширк»

«Звезда»

В пресс-центре явно ощущалось напряжение. 

– …как дети малые, честное слово! – Астрофизик Харитонов обращался к епископу. – Мстительные и злопамятные.

Его Преосвященство демонстративно отвернулся. 

– Есть сто сорок восьмая статья Уголовного кодекса Российской Федерации «Об оскорблении чувств верующих», – сказал он. – Согласно ей… 

– А где грань между выражением личного мнения и оскорблением? Или вы сами проводите ее там, где вам удобно, чтобы использовать закон в своих интересах? Теперь в каждом логичном «нет» вам мерещится оскорбление? Смотрю, хорошую статью вам придумали… 

– И весьма справедливую, – перебил епископ, – чтобы не мог каждый безбожник бросаться нападками на невинных служителей храмов Господних.

«Невинных служителей», заметил Сергей, не «прихожан»!

– Тот факт, что вы обезопасили свои чувства законом, – кипел астрофизик, – на мой взгляд, говорит лишь о том, что вы мнительные люди, неспособные справляться с эмоциями и сомневающиеся в защите Господа. Значит, вы сами прекрасно понимаете, что Он бессилен против ваших обидчиков, поэтому решили использовать мирские силы. И я вовсе не безбожник. Я тоже верующий человек, к вашему сведению.

У присутствующих от удивления вытянулись лица. 

– Что-то не похоже, – вякнул епископ. 

– Многие ученые верят в Бога, – продолжал астрофизик. – Их, конечно, намного меньше, чем отъявленных атеистов, но они все же есть. Так как понимают, что Вселенная – это не беспорядок и хаос, как кажется на первый взгляд, а строго вымеренная система со своим безумно четким механизмом. И что она есть величайшая красота, которая не могла появиться сама по себе. Да, я тоже верю в Бога, только представляю Его иначе. Для меня Он не человекообразное существо. Его персонифицировали когда-то, чтобы сделать понятным для неграмотных масс, которые даже некоторые атмосферные явления не могут отличить от Божьего внимания. И до сих пор люди, верующие в антропоморфного Бога, неспособны даже представить себе пантеистического. Они воображают Его бородатым стариком на облачном троне, который смотрит вниз и видит всех и вся. А для меня Он связан не с конкретным человеком в истории, а со всей Вселенной, ее объектами, законами и явлениями. Я как ученый знаю, – подчеркиваю, знаю, а не просто верю! – что каждая элементарная частица, каждый ген, молекула, спираль ДНК и электромагнитная волна несет в себе определенную информацию. В совокупности она складывается в масштабный, глобальный Разум, который человечеству, к сожалению, постичь пока невозможно. Вот что для меня Бог! Вот что, по сути, изучает каждый ученый. Мы исследуем Его, пытаемся понять структуру, возникновение, предугадать последующую судьбу, но просто называем Его иначе. И мы основываемся на накопленных знаниях и устойчивых фактах, а не на выдумках, которые можно в случае чего корректировать под себя.

Епископ растерянно молчал.

У астрофизика горели глаза, когда он представлял своего непознаваемого Бога.

Его Преосвященству даже показалось, что в словах Харитонова есть некая доля здравого смысла. Чужого смысла, но тоже здравого. Также епископ явно довольствовался тем, что ученый прилюдно перед ним оправдывался.

Астрофизик обратился к журналистам: 

– Все же я принял решение принести публичные извинения перед представителем Русской православной церкви, а именно перед вот этим вот Его Преосвященством епископом Гавриилом за мои слова, которые он посчитал для себя оскорбительными. – Он помолчал секунду, загадочно улыбнулся, затем продолжил: – Но сделаю это только после того, как он предоставит мне бесспорные доказательства предмета своих убеждений и результат анализа его затронутых чувств. 

– Чего? – Епископ Гавриил недоуменно обернулся на ученого. 

– Обижаку может состроить из себя любой ребенок. Если же вы намереваетесь использовать против меня статью Уголовного кодекса, то должны сначала доказать, действительно ли я оскорбил ваши чувства и насколько глубоко. Покажите мне ссадину, синяк, гематому или шрам в вашей душе! Не можете? В таком случае как вы смеете утверждать, что я причинил вред вашим чувствам? Сами поймите: при факте физического насилия проводят анализы, экспертизы, снимают побои и так далее. А что же в вашем случае? Вы можете клеветать на людей, и судебная система будет вам верить? Это же абсурд! Прежде чем сочинять этот закон, я считаю, нужно было создать некий измеритель человеческих чувств. Иначе эта уголовная статья является бессмысленной, а ее использование – несправедливым. С ее помощью православная церковь просто-напросто продолжает гонения рационально мыслящих людей. 

– Что вы несете? – кипел Его Преосвященство.

Сергей не мог не вспомнить фрагмент интересной лекции:

«Показание свидетеля для науки – это примитивнейшая форма доказательства, но оно в то же время является одной из высших форм доказательства в суде»

Нил Деграсс Тайсон

Вероятно, догадался Сергей, российский ученый имел в виду, что клятва на Библии в суде еще не гарантирует правдивость слов даже от служителей церкви.

Астрофизик продолжил: 

– …Хватит вести себя так, будто перед вами все должны преклоняться и считаться только с вашим мнением. Все признают, что люди имеют право верить в то, что им ближе. Но вы в свою очередь должны признать, что люди также имеют право ни в кого не верить и свободно говорить об этом. Если вы в любых уместных и неуместных обстоятельствах пытаетесь упомянуть существование Бога, то другие должны иметь право выражать свое мнение касаемо Его отсутствия. И для полной справедливости российские законы должны защищать не только чувства верующих, но и чувства других людей. Даже тех, кто не гребет миллионы лопатами, а живет по своей правде. В противном случае, если меня осудят из-за вас, вы лишь подтвердите мою правоту и все вышесказанное. 

– Я абсолютно согласен, – вставил Нарышкин. 

– И добавлю напоследок, – сказал астрофизик, вставая с места, – для поклонения вашему Богу не обязательно осыпать себя золотом и серебром. Достаточно земли, неба и коленей. Содержание этих металлов в микросхемах и полупроводниках различной техники намного эффективнее. Я закончил, спасибо.

Харитонов бодро направился к выходу из помещения. Пресс-центр на несколько секунд погрузился в тишину. Журналисты изумленно хлопали глазами, провожая ученого взглядом.

Сергей повернулся к жене, чтобы увидеть ее реакцию.

Светлана, продираясь в мысленных дебрях, видимо, пропустила все мимо ушей.

«ширк»