Текст книги "Крейвен Мэнор. Хранитель призраков"

Глава 11

ДЭНИЕЛ УСТАВИЛСЯ НА ЧЕРЕП, и желудок его скрутило в узел от тошноты, волной катившейся вверх. Черепу не хватало нижней челюсти – она оторвалась и осталась погребенной в суглинке. На Дэниела уставились пустые глазницы, улыбаясь рядом верхних зубов.

Он уронил череп, и трещины расширились, когда кость ударилась о землю.

Чей это череп? Аннализы? Поэтому ее дух никак не успокоится? Он вернулся туда, где сорняки скрывали вид на склеп. В этом нет никакого смысла. Зачем Бран хотел, чтобы я привел в порядок склеп, если внутри нет тела?

Дэниел покрылся испариной. Подняв руку, он стер пот с лица. Череп был слишком большим, чтобы принадлежать ребенку. Он был почти такого же размера, как голова Дэниела. Значит, это голова взрослого. Кого-то, кто умер тут, в поместье.

Он часто и тяжело дышал, и каждая клеточка его тела взывала, чтобы он оставил кости в покое. Но, подавив инстинкты, Дэниел наклонился над ямкой. Часть нижней челюсти торчала из земли на глубине не более фута. А это означало, что могила – если это могила – была слишком мелкой. Он подумал, что, возможно, тело оставили на земле, и за последние двести лет оно постепенно погружалось в землю и покрывалось отложениями во время сильных дождей. Он оглянулся. Во многих местах из земли выступали светлые кости. Вокруг них густо колосились сорняки, тщательно скрывая их, но он узнал колено и часть ребра.

Он поднялся и переступил с ноги на ногу, чтобы немного ослабить напряжение. Перчатки защищали его руки от прикосновения к костям, но он все равно тер их, как будто на них остались следы смерти, которые обязательно нужно убрать.

Успокойся и подумай, как следует! На территории уже был склеп. Может, вокруг него располагалось старое кладбище, и он просто наткнулся на одно из захороненных на нем тел.

Он посмотрел по сторонам, чтобы определить свое местоположение. Он стоял недалеко от стены – максимум в сорока метрах от склепа. Поэтому было бы логично устроить здесь кладбище: в то время семьи всегда хоронили людей на своих землях. В этом нет ничего необычного.

Но оно было. Даже с учетом двухвековой эрозии, могила была слишком уж мелкой. Не было видно ни надгробия, ни любой другой метки, ни следов других могил.

По венам Дэниела жидким огнем растеклась новая волна паранойи. Он сдернул перчатки и начал нервно расхаживать вокруг. Это тайное захоронение. Я просто уверен, что кто бы ни закопал это тело, он не хотел, чтобы его нашли. Что это могло значить? Убийство?

«Черт возьми». Во рту пересохло. Дом возвышался над деревьями, освещенный послеполуденным солнцем, а тень его почти дотянулась до того места, где стоял Дэниел. Через полчаса она его проглотит.

Вызывать полицию или не надо? В письме говорилось, что посторонним вход на территорию запрещен, но это убийство, значит я должен сообщить кому-нибудь?

Он попытался представить, к чему это приведет. Они начнут рыться в саду в поисках костей. А что будет, если они их найдут? А что, если земля под ногами Дэниела усеяна давно сгнившими трупами?

Успокойся. Прислонившись спиной к стволу дерева, он потер ладонями закрытые глаза и медленно вздохнул. Но это не помогло успокоить его учащенное сердцебиение и прояснить голову. Думай, Дэниел, думай и не торопись с действиями. Ведь это давняя смерть, убийцу задерживать не нужно, а скорбящие члены семьи тоже давно обрели покой. Костям более двух сотен лет. Они стали слишком хрупкими. А значит место нераскрытого преступления можно превратить во что-то типа площадки археологических раскопок.

С того места, где он стоял, хорошо было видно макушку черепа, прилипшую грязь и темные трещины. Но об этом все равно необходимо сообщить, даже если не будет предпринято никаких действий. Возможно, найдется какой-нибудь праправнук, которых хотел бы знать, что случилось с его предком. Кроме того, кости необходимо предать земле. Значит надо решить, оставить ли Брану записку и ждать его ответа или обратиться непосредственно в полицию?

Его внимание переместилось с шиферной крыши особняка на башню, и он растерял остатки самообладания. Через мутное стекло на него смотрело лицо. Света в комнате почти не было, поэтому виднелось только бледное лицо и рука с длинными пальцами, прижатая к окну. Кровь Дэниела похолодела, и угасающий солнечный свет не мог его согреть. Фигура появилась лишь на секунду, а затем повернулась и исчезла в комнате.

Это был не призрак Аннализы. Прошлой ночью она была почти невидимой – лишь струйка испаряющегося тумана. А фигура в башне выглядела плотной.

Неужели там действительно кто-то живет? В это было почти невозможно поверить. Слишком толстым слоем лежала пыль, слишком темным был ничем не освещаемый коридор. Но чем еще можно объяснить появление лица?

Он последний раз пристально взглянул на кости, а затем оттолкнулся от ствола и пошел к дому.

У входа снова сидели вороны. Их стало больше – новенькие устроились на каменных выступах и соседних деревьях. Их внимание казалось осязаемым и тяжелым – как будто его сверлили взгляды десятков глаз. Не поднимая головы, Дэниел взбежал по каменным ступеням и вошел в холл.

Он искал признаки того, что кто-то побывал в доме, но не нашел ни одного. Ободранные стулья так и стояли, покрытые грязью. В медленно разлагающихся листьях, разбросанных по полу, новых следов не появилось. В воздухе витали пылинки, но вряд ли они могли служить доказательством того, что здесь кто-то недавно прошел.

Это кажется невозможным, но я уверен, что я тут не один. Дэниел поднял подбородок.

– Бран! Мне надо с вами поговорить.

Его голос эхом разнесся по бесчисленным пустующим комнатам особняка. Дэниел подождал, пока эхо не затихнет, затем снова заговорил.

– Я нашел кости в саду! Если вы не сможете объяснить их происхождение, мне придется обратиться в полицию.

В ответ он снова услышал только эхо. Дэниел переступил с ноги на ногу. Из-за нервов и нерешительности, голос его надломился:

– Бран или кто еще тут живет, я благодарен за работу. Но я не могу игнорировать кости. Либо я услышу ваши объяснения, либо придется позвать посторонних.

Он ждал в холле до тех пор, пока не почувствовал себя глупо. До него доносились звуки – скрип дерева, глухой свист ветра, пробивающийся сквозь щели в камнях, – и за всем этим послышался звук, такой тихий, что его едва ли можно было принять за реальный: кто-то царапал ногтями по дереву. Но не было слышно ни шагов, ни слов.

Он не собирается отвечать. Дэниел провел ботинком по мрамору, потревожив мертвые листья, и попятился к двери. Вдруг он почувствовал под ногой какой-то предмет, который не шуршал, как мертвые листья. Дэниел приподнял ступню и посмотрел вниз. Он наступил на белый конверт, оставленный на верхней ступеньке у входа – место, по которому он прошел всего несколько минут назад. Дэниел поднял его и огляделся. Он надеялся заметить движение среди деревьев, но увидел только беспокойную стаю ворон, следивших за ним. Он открыл конверт и вытащил бумагу.

«Пожалуйста, предайте кости земле. У меня нет сил смотреть на них. Вы хотите знать ответы на вопросы. Приглашаю вас на ужин в столовой сегодня в семь вечера.

Бран»

Дэниел вернул записку в конверт, спускаясь по лестнице. К нему вернулся страх, глаза заслезились, волоски на руках встали дыбом. Значит, я был прав. Как бы невероятно это ни звучало, но я не один в Крейвен Мэнор. И он наблюдает за мной. Интересно, как? Смотрит в окно? Прячется среди деревьев? Узнать невозможно. Но он был здесь, в нескольких метрах от меня, а я его не услышал и не увидел. Это ненормально.

Он сунул письмо в карман и, ускорив шаг, направился в сад, немного пошатываясь. Бран хотел, чтобы он похоронил кости. Что-то здесь было не так, но Дэниелу пришлось напомнить себе, что кости старые. Если он их перезахоронит, то не станет ни сообщником, ни преступником. И если ответы Брана не удовлетворят его, то кости всегда можно выкопать снова.

Найти обратный путь к безымянной могиле было несложно. На участке вокруг нее Дэниел оставил раскиданными сухие ветви и комья земли. Здесь же валялся вырванный им сорняк, и его корни медленно подсыхали на солнце. На земле лежали его перчатки. Сама яма выглядела темной и сырой, как кровоточащая рана. Белые кости резко выделялись на фоне глинистой почвы.

Могила была неглубокой – кости лежали, присыпанные землей лишь на несколько дюймов. Дэниел поднял полную земли лопату, чтобы засыпать голый череп, но какое-то внутреннее беспокойство остановило его. Оставить обнаруженные кости валяться здесь просто так казалось неправильным. Он мог бы просто засыпать их сверху, но землю быстро смоет дождями. Кем бы ни был этот человек при жизни, его следовало похоронить. Поэтому Дэниел расчистил небольшой участок возле черепа и начал копать новую яму.

Первый фут дался легко, но затем стали попадаться камни. Копать стало труднее, но это не остановило Дэниела. В одиночку, без помощи, ему не удалось выкопать достаточно глубокую яму, до шести футов глубиной, как для настоящей могилы, но как минимум четыре фута он осилил. Могила получилась узкой, но ведь и кости были без плоти, для которой понадобилось бы больше места.

От уборщика-фрилансера до садовника, а теперь и могильщика. Да ты прям делаешь карьеру, Дэниел.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони, обдумывая, как лучше переместить кости. Если за череп еще получалось ухватиться, то остальные кости были слишком хрупкими и грозили рассыпаться в прах при перемещении. Наверное, было бы легче переложить их вместе с землей. Он пометил пространство, откуда выступали кости, затем проследил участок, где, по его мнению, могло лежать тело. Все было покрыто сорной травой. Поэтому он сначала вырвал растения и затем начал раскопки.

Первым он обнаружил ребро. Дэниел немного скорректировал направление раскопок и продолжил работу. Потом нашел бедренную кость, затем голень. В конце концов, когда он убедился, что отметил положение всего тела, он начал выкапывать кости квадратными кусками размером с фут.

Он как будто собирал пазл. Сначала опустил в новую могилу три ребра и плечевую кость. Надо постараться уложить все, как положено, и не перепутать.

На перекладывание всего скелета потребовалось больше часа. Он действовал со всей осторожностью, чтобы убедиться, что переместил все останки. К тому времени, когда он начал засыпать новую могилу землей, солнце уже садилось.

Все в порядке. Либо я сделал хорошее дело, достойно похоронив чьи-то останки, либо разворотил место преступления столетней давности. Когда он принялся утрамбовывать землю, на него напало истерическое хихиканье. Ужас никак не хотел его отпускать. Но инстинкт говорил, что Брану можно доверять. Если исключить некоторые непонятные требования и странное поведение, этот человек не сделал ему ничего плохого. Но в душе у него продолжали шевелиться сомнения.

У скелета не было надгробного камня, но, немного поискав вокруг, он обнаружил на дереве засохшую ветвь в форме искаженного креста, сорвал ее и воткнул в землю в изголовье могилы. Конечно, этому примитивному кресту было далеко до элегантного величия склепа, но все же лучше, чем ничего.

Вдалеке каркали вороны, усаживаясь на ночь вокруг особняка. Дэниел побежал к своему коттеджу и вошел внутрь. Часы над камином показывали уже начало восьмого, поэтому он быстро умылся, переоделся в свежую одежду и направился к темному особняку.

Входная дверь была распахнута, и Дэниел вошел под бдительным оком множества мрачных птиц. Помещение оставалось таким же пустым и безлюдным, как и раньше. Дэниел провел рукой по волосам, надеясь, что выглядит хоть немного прилично, затем подошел к камину. Он остановился у старинной мебели и стал ждать, когда появится хозяин. Вместо этого, в дальнем конце холла медленно открылась дверь, издав продолжительный скрип.

Дэниел застыл на несколько мгновений. Сквозь дверной проем проникал свет, освещая паутину, оплетавшую вход. Она выглядела почти как ореол, нежный, но одновременно угрожающий.

Иди. Не заставляй его ждать. Дэниел начал очень медленно двигаться к столовой, но ноги донесли его лишь до плитки перед входом в помещение и остановились – его вдруг охватило ощущение нереальности происходящего. Столовая была освещена расставленными вдоль стен лампами и канделябрами в центре стола. У ближайшей стены потрескивал камин. Вокруг него стояло три больших каминных кресла, и яркое пламя отбрасывало танцующие тени на обшитые деревянными панелями стены.

По всей длине комнаты тянулся массивный стол. Дэниел представил, как вокруг него рассаживаются человек сорок, не меньше, даже не касаясь друг друга локтями. Поверхность стола была покрыта толстым слоем пыли. Накрыто было только одно место – во главе стола, рядом с камином. В глубокой тарелке дымился суп, а рядом стояло блюдо с булочкой и маслом.

Ах, вот что он подразумевал под обедом. А я-то думал, что мы будем есть вместе. Дэниел украдкой оглянулся, но в холле по-прежнему было пусто.

– Бран? Сэр?

Неужели я опоздал? И он не дождался и ушел?

Любопытство подтолкнуло Дэниела к столу. Посуда была чистой и современной. Суп немного похож на минестроне[6]6
  Минестро́не – блюдо итальянской кухни, легкий суп из сезонных овощей, иногда с добавлением макарон или риса.


[Закрыть]. Но приборы поставили прямо в порошкообразную пыль, достаточно густую, чтобы скрыть цвет дерева.

Дверь захлопнулась. Дэниел вздрогнул и повернулся к ней, но в комнату так никто и не вошел. С одного из стульев у камина раздался голос:

– Садитесь.

Глава 12

Дэниел сел, как ему было сказано, с трудом вытащив стул во главе стола и проскользнув на него. Голос был очень своеобразным – Дэниелу никогда не приходилось слышать ничего подобного. Он был сухим и потрескивал, будто его украли у человека на смертном одре. Но в то же время в произносимых им словах чувствовалась огромная сила, которая словно предостерегала Дэниела от нарушения инструкций:

– Приятного аппетита, мистер Кейн.

От этих слов Дэниел вздрогнул, сжал руки на коленях и оглянулся за спинку стула.

– А вы не присоединитесь ко мне?

– Не сегодня. У меня нет аппетита, – раздался голос из кресла у камина.

Его высокая спинка и широкие «уши» с боков отлично скрывали находившегося в нем человека. Он и Дэниел сидели спиной друг к другу, на расстоянии не менее пяти футов, поэтому не могли видеть друг друга. У Дэниела в голове мелькнула мысль, что можно осторожно проползти вокруг стула и увидеть таинственного хозяина дома, но он не осмелился ее реализовать. Голос звучал так, что ни в какие игры играть не хотелось.

Ложка и нож для масла лежали на столе, на чистой салфетке, предназначенной для защиты от пыли, но Дэниел все равно нахмурился, когда он взялся за них. Он опустил ложку в суп и в качестве эксперимента перемешал, но есть не стал.

– Вы – Бран?

– Верно, – мужчина шевельнулся, и кожа кресла заскрипела.

Когда Дэниел вошел в комнату, его посетила мысль, что ему, возможно, придется общаться с призраком, но раздавшийся звук уничтожил эту теорию. Призраки – по крайней мере, те призраки, о которых слышал Дэниел – были невесомы и не могли оказывать никакого влияния на окружающие их вещи.

– Вы хотели что-то спросить, – сказал Бран. – Спрашивайте.

Дэниел снова помешал ложкой в супе. Его разум бурлил от вопросов и сомнений, но во рту пересохло, а язык стал шершавым, когда он попытался их сформулировать.

– Эти кости… Вы знаете, кому они принадлежал?

– Да. Вы нашли Элизу Мирикс. Она была матерью Аннализы.

Дэниел тяжело вздохнул. Он снова оглянулся, желая хоть мельком взглянуть на Брана, но его собеседник оставался невидимым.

– Я слышал…

Он оборвал себя. Наверное, невежливо повторять то, что рассказал бармен? Подумает еще, что я собираю сплетни о доме?

– Продолжайте, – хриплый гортанный голос был резким, но звучал не враждебно.

Дэниел облизнул пересохшие губы.

– Я слышал, что она была не в себе. На грани безумия.

Из кресла раздался странный звук – будто кто-то захрипел, задыхаясь, и Дэниел уронил ложку, поторопясь встать. Потом до него дошло, что это за звук. Бран смеялся.

– Это правда, – в его словах звучало мрачное веселье, которое наполняло их жизнью, но Дэниелу от этого не полегчало. – Она была жестокой, переменчивой женщиной. Юной Аннализе пришлось испытать на себе всю тяжесть ее безумия, что в результате и убило ребенка.

Дэниел нахмурился, уставившись в суп.

– Ее могила была неглубокой. И надгробия не было.

– Да. Ее похоронил единственный выживший родственник – сын, у которого не хватило сил, чтобы выкопать могилу поглубже, и он намеренно сделал так, чтобы могилу не было видно. Он считал, что она не заслужила христианского погребения. И я согласен с ним, поэтому и не беспокоил ее кости.

– О, простите, – Дэниел почувствовал укол совести и зачерпнул ложку супа, чтобы отвлечься. – Я не должен был ее раскапывать. Но я не знал, что она там, а просто пытался расчистить дорожку…

– Это простительно. Так же, как и то, что вчера вы нарушили комендантский час.

Тон не был жестким, но в нем сквозила какая-то обреченность, отчего Дэниел вздрогнул.

– Простите. Этого больше не повторится.

– Я же сказал, это простительно.

Отчаявшись перевести беседу в более безопасное русло, Дэниел прокашлялся.

– Суп очень вкусный. Спасибо.

– Я попросил владельца магазина приготовить его, – Бран выдохнул и беспокойно заерзал. – Если вам что-то нужно, говорите, не стесняйтесь. Например, если вы хотите что-то улучшить в коттедже. У меня есть средства.

– Конечно, спасибо. Вы очень щедры.

Бран не ответил, и Дэниел поднес к губам еще одну ложку супа. Его разум бурлил от вопросов, но он боялся их задавать. Он сделал еще одну попытку перейти к менее опасным темам.

– Крейвен Мэнор – очень красивый особняк. Вы унаследовали его или купили?

– Унаследовал. Моя фамилия – Мирикс.

Значит, он родственник Аннализы. Это объясняет его заинтересованность в том, чтобы помочь ее призраку.

– Я думал, что здесь никто не живет, когда приехал в первый раз. Вы давно здесь живете?

– Да, некоторое время. Но я не постоянно нахожусь в доме.

Ботинок Брана скрипнул по ковру, когда он снова шевельнулся в кресле. Дэниел подозревал, что что-то доставляет ему дискомфорт – может, артрит или еще какое-нибудь хроническое заболевание.

У него был еще один насущный вопрос, и он изо всех сил пытался понять, как его получше задать. Он разломил булочку пополам и намазал половинки маслом, собираясь с мыслями.

– Причина, по которой вы хотели, чтобы я запирал дверь и зашторивал окна после полуночи, это… Аннализа? Вы не хотели, чтобы я узнал, что в усадьбе водятся эээ… – он никак не мог подобрать слова, чтобы выразиться тактично. – Привидения.

И снова хриплый, скрипучий смех заставил Дэниела напрячься.

– Вы правы. Аннализа бывает любопытной. Хотя, кажется, вы восприняли ее появление вполне любезно.

Дэниел неловко пожал плечами, хотя знал, что Бран этого не заметит.

– Ну, в принципе, я ничего не имею против призраков. Но я никогда не видел ни одного, – он отрывал по кусочку от булочки. – Может, я могу что-нибудь сделать для нее… чтобы помочь?

– Вылечить ее невозможно. Поэтому, единственное, что вы можете сделать – это сохранить те места, которые ей нравятся. Ее склеп. Ее сад. – Бран замолчал, и кожаное сиденье снова заскрипело. – Вы знаете о ее заболевании?

– Аллергия на солнце? Да.

– При жизни она не могла выходить из дома днем, но расцветала при лунном свете. Насколько я понимаю, сад был ее убежищем. Пока она была в доме, она находилась во власти матери. Но в саду Элиза Мирикс бродить не любила. Поэтому внешний мир стал настоящим убежищем для девочки при жизни. Похоже, она продолжает придерживаться этого образа существования и после смерти.

– Ее призрак не заходит в дом?

– Нет, никогда.

Дэниел крошил недоеденный хлеб между пальцами.

– Она живет не в башне?

Бран на секунду замолчал, потом ответил, и голос его прозвучал устало.

– Нет. Я не против, чтобы вы гуляли по особняку, но от башни держитесь подальше. Это единственное правило, нарушения которого я не прощу.

В голове Дэниела возник образ стоящей у окна фигуры. Может, там живет Бран? Но если да, то почему замки на двери снаружи? Может, он прячет в башне кого-то еще?

Дэниел чувствовал, что время для разговора с хозяином дома подходит к концу. Поэтому решил задать вопрос, который беспокоил его с тех пор, как он увидел склеп девушки.

– Как умерла Аннализа? Вы сказали, что ее мать что-то сделала с ней?

– Да. Безумие Элизы Мирикс усиливалось с каждым годом. Когда доктор, лечивший Аннализу, попытался предложить лечение и Элизе, его сразу уволили. Одна из ее брошей пропала, и она выгнала всех слуг из дома, размахивая ножом. Вы видели, что творилось в доме – спасаясь, люди побросали все свои дела, и убежали. Так и получилось, что она осталась наедине с Аннализой, которая оказалась в ловушке ее безумия, со временем погубившего ребенка. Она стала воображать, что Аннализа – ведьма, а боязнь солнечного света – это знак небес, что девочка была порождением дьявола.

Дэниел ждал продолжения, полная ложка супа зависла над тарелкой. Но до него доносилось только потрескивание камина и изредка шипение свечи.

Затем Бран вздохнул, и глубокая всепоглощающая усталость переполнила его хриплый голос.

– Она сожгла Аннализу на костре.

От ужаса Дэниел выронил ложку и зажал рот рукой. Он представил девочку на картине с широко раскрытыми глазами и намеком на улыбку – всю пронизанную ужасом.

– Это ужасно.

– Да, это было ужасно. Мне кажется, что именно поэтому Аннализа до сих пор не может обрести покой. Насильственная смерть, как правило, отражается на этой сфере. Я хотел бы извиниться и покинуть вас, мистер Кейн. Что-то я очень устал. Спокойной вам ночи.

Дверь скрипнула. Дэниел даже не слышал, как мужчина поднялся, но повернулся, чтобы посмотреть, как тот уходит. Он как раз успел увидеть, как исчезает спина в темном пальто в дверном проеме в гнетущем мраке холла.

– Подождите! Еще один вопрос – здесь живет кот – он такой тощий…

– Не обращайте на него внимания. Он сам о себе заботится.

Голос стал совсем слабым, а его эхо, наоборот, отражалось так сильно, что Дэниел не мог сказать, в каком направлении пошел Бран. Он встал со стула и направился к выходу, но его собеседник уже исчез.

– Спокойной ночи. И да, спасибо, что уделили мне время.

Дэниел оперся рукой на открытую дверь и выдохнул. Разговор с Браном был одним из самых напряженных испытаний в его жизни.

По крайней мере, он ответил хоть на какие-то вопросы. Бедная Аннализа. Сгореть заживо – даже представить не могу, как это было ужасно.

В столовой его ждали теплый суп и булочка, но у Дэниела пропал аппетит. Он собрал тарелки и приборы и пошел на кухню помыть их. Он не хотел оставлять эти хлопоты на Брана. Он не смог определить возраст своего работодателя, но тот определенно был немолод, и несколько минут разговора утомили его.

Когда он смыл последние крошки с тарелки, его мысли вернулись к башне. Бран не ответил ему, кто там живет, хотя Дэниел был уверен, что видел в окне чье-то лицо.

Все это очень странно. Бран – не привидение, и все же он живет в доме, который по сути непригоден для жизни. Ни электричества, ни воды в кранах, никто сто лет не вывозит мусор. И никаких доставок продуктов. Только Джоэла наняли незадолго до меня.

Бран сказал, что не находится в доме постоянно. Но Дэниел понимал, что он может приходить из города каждый день. Или даже он мог бы построить на участке еще одно здание, хотя Дэниел подозревал, что уже обнаружил бы его.

Все полотенца на кухне были ветхими, поэтому Дэниелу пришлось встряхивать тарелки и столовые приборы, пока они почти не высохли. Он старался не думать о поварах и горничных, которых хозяйка с ножом гнала из помещения.

Интересно, как она выглядела? Были ли ее волосы такими же тонкими и светлыми, как у Аннализы? Была ли она тоже высокой и худой? Когда он перемещал кости в новую могилу, он видел испачканные землей клочья одежды. Возможно, они стали черными из-за того, что разложились. Но Дэниел легко мог представить себе сумасшедшую, одетую в темные цвета. Они бы соответствовали ее стилю декора. В доме царила элегантность и утонченность, но они излучали холод и недоброжелательность, как если бы осуждали всякого, кто переступал порог дома, и вполне могли проявить злобную неприязнь к тем, кого сочли бы недостойными.

Дэниел вернулся в столовую, развернул салфетку и положил на нее еще влажные тарелки и столовые приборы. Он не знал, кому они принадлежали – Брану или Джоэлу, – но в любом случае их можно было забрать.

Камин, возле которого сидел Бран, не горел и казался мертвым, холодным, как будто его никогда не зажигали. Дэниел настороженно взглянул на него, затем задул все свечи в комнате, кроме одного канделябра в центре стола. Наступила ночь, облака притушили лунный свет, и Дэниел очень надеялся, что Бран не будет возражать, если он его позаимствует.

Проходя через холл, он почувствовал, что за ним следят чьи-то глаза. Он просканировал тени и обнаружил кота возле старых стульев. Кот сидел прямо, обняв костлявые лапы хвостом, и в его немигающих глазах отражался свет от свечей.

– Почему ты не ешь, приятель? – Дэниел остановился в нескольких футах от кота и опустился на колени, чтобы поболтать с ним. – Бран сказал не беспокоиться о тебе, но мне кажется это неправильным. Ты слишком тощий.

Кот смотрел на него, не шелохнувшись. Дэниел протянул к нему руку, предлагая коту немного ласки, но предложение было проигнорировано. Может, у него проблемы с пищеварением. А может какая-нибудь особая диета. После того беспокойства, которое Бран проявил по отношению к Аннализе, не могу себе представить, чтобы он оставил без внимания такого кота.

По телу животного пробежала дрожь, и кот сжался еще сильнее. У Дэниела была куртка, но даже в одежде он чувствовал, насколько холоден воздух. А с наступлением ночи будет только хуже.

– Бран? – он повысил голос, чтобы его услышали. – Твой кот замерз. А можно… в смысле, вы позволите мне разжечь для него огонь? Пожалуйста?

Его слова разнеслись эхом по дому и затихли. Некоторое время он сидел рядом с котом, но, не дождавшись ответа, побрел к запасам щепы для растопки рядом с камином.

– Он не сказал «нет», так что, наверное, он не возражает, верно? – Дэниел улыбнулся коту, уши которого развернулись в его направлении, но голову он не повернул. – Да, я думаю, так и есть.

Дэниел стряхнул пыль с дров, сложил их за решетку и попытался поджечь, используя кремень. Кот не двигался, пока огонь не начал излучать тепло, затем поднялся и подполз ближе к пламени.

– Ты такой худой, приятель, – прошептал Дэниел.

Он протянул руку, чтобы провести по голове кота. Но тот вздыбил шерсть и, раскрыв пасть, издал яростное шипение. Дэниел отдернул руку.

– Хорошо. Никаких нежностей. Я понял.

Он несколько минут посидел рядом с котом, наслаждаясь теплом огня и обществом животного. Кот немного размяк от тепла, и его янтарные глаза заискрились. Хвост, наконец, выпустил лапы из объятий и лениво подергивался рядом.

– Брану следует получше заботиться о тебе, – пробормотал Дэниел. – Он такой странный. С какой стороны ни глянь. А имя? Его что назвали так – в честь хлопьев для завтрака – за то, что он громко плакал?

Кот никак не отреагировал на шутку Дэниела, а просто лениво моргал, глядя на пламя.

Про себя Дэниел осознавал, что время идет. Он не хотел повторения вчерашней ночи. Ему показалось, что Бран несильно рассердился из-за того, что он нарушил одно из предписанных правил, но еще раз испытывать удачу не хотел. Он медленно поднялся на ноги, чтобы не потревожить животное, затем взял подсвечник и выскользнул в открытую дверь.

Шорох крыльев над головой убедил его, что вороны по-прежнему прячутся в ветвях. Он посмотрел вверх, но все, что смог разглядеть – только разнообразные оттенки черного. Вороны, мертвые ветки и ночное небо смешались в бесцветном калейдоскопе, и Дэниел, дрожа, поспешил через сад к коттеджу. Щеку ему мазнула капля дождя, затем еще одна упала на предплечье, и Дэниел с облегчением выдохнул, проскользнув в свой коттедж и заперев дверь.

В ту ночь он заснул быстро, но его тревожили сны. Во сне он видел себя – как он вытаскивает из земли кости, только их было слишком много для одного тела. Черепа, бедра и бесконечное количество ребер рвались из земли. Он бросал их за спину и копал глубже. Но они не кончались. Вскоре он улегся на землю и сунул руки глубоко в лабиринт, который выкопал в земле, но хрупкие человеческие останки уходили еще глубже.

Дэниел всхрапнул, проснулся и повернулся на бок. Где-то за виском пульсировала слабая головная боль. Он потер рукой лицо и задрожал от холода. Вечером он слишком устал и не стал разводить огонь перед сном, и в коттедже стало очень холодно.

Что-то скреблось в деревянную дверь. Дэниел потер сонные глаза. Он подумал, что сейчас снова услышит вопрошающие постукивания Аннализы. Но в этих скребущих звуках не было ни прежнего терпения, ни любопытства. Они скорее напоминали царапанье пальцев, как будто кто-то снова и снова скреб пальцами по дереву, пока не ободрал в кровь ногти. Эти звуки говорили о безумном ужасе. О всепоглощающей тревоге.

Дэниел отбросил одеяло и сунул замерзшие ноги в ботинки. Он подошел к двери и прикоснулся ладонью к дереву, оно вздрогнуло, и скрежет стал более интенсивным и резким. Он попятился.

Но звук не утихал. Его отголоски окружали со всех сторон, пока он не начал чувствовать, что тонет в них. Испуганный мыслью о том, что он может только смотреть, но не может ничего сделать, он подошел к окну и отдернул занавеску. Царапанье прекратилось. Дэниел затаил дыхание и наклонился ближе к стеклу. Пространство за входной дверью было пустым. Он нахмурился.

– Тогда что…

Чья-то рука стукнула в стекло у его лица. Дэниел отпрянул, хватая ртом воздух. Перед ним возникла Аннализа, ее прозрачные глаза были выпучены, а волосы так прилизаны вокруг лица, будто по ним хлестал сильный ветер.

Маска милой вежливости исчезла, уступив место дикому ужасу. Рот раскрылся в безмолвном крике, и дрожал каждый мускул на лице. Это было выражение лица тонущего человека, человека, обезумевшего от ужаса, готового убить за один глоток воздуха.

Дэниел не мог отвести взгляд. Что с ней случилось?

Аннализа снова ударила раскрытой ладонью по стеклу, после чего повернулась и указала на Крейвен Мэнор. Дэниел прищурился, когда подошел к окну, и страх сжал его бешено стучащее сердце. Над деревьями поднималось зарево пожара.