Электронная библиотека » Дарси Коутс » » онлайн чтение - страница 9


  • Текст добавлен: 11 января 2022, 09:00


Автор книги: Дарси Коутс


Жанр: Ужасы и Мистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Разведите, пожалуйста, огонь. Потом можете сесть.

Слова прозвучали из самого темного угла комнаты. Когда Дэниел взглянул туда, ему показалось, что он заметил блеск двух глаз. Он быстро отвернулся и опустился на колени у очага. Руки его тряслись. У него никак не получалось высечь искру из кремня, несмотря на практику и абсолютно сухие щепки.

– Расслабьтесь и не нервничайте, – скрипучий голос хоть и звучал официально, но тон немного смягчился. – Разговор пойдет вам на пользу.

– Прекрасно, – выдавил из себя Дэниел.

Щепки, наконец, вспыхнули. Дэниел подождал, пока пламя разгорится, и положил сверху тонкое поленце. На коврике у камина стояло два каминных кресла. Вид у них был такой, что, казалось, ткни, и они развалятся в прах, но Бран сказал ему сесть, а Дэниел все же очень переживал, что вполне может вылететь в это огромное окно, если не выполнит приказ босса. Поэтому он сел в одно из кресел.

Бран прошел за его спиной, и половицы заскрипели. Дэниел осмелился выглянуть из-за спинки стула, но свет огня освещал не больше пространства, чем его свеча.

Неестественные тени. Он вздрогнул и снова повернулся к пламени. Что-то не так с этой комнатой.

– Я хочу обсудить с вами несколько вопросов, – сказал Бран. – Но самый главный вопрос – это существо в башне.

Дэниел облизнул пересохшие губы.

– Что это?

– Мое бремя. Мое проклятье.

Бран подошел ближе, но Дэниел не сразу сообразил. Он почувствовал, как на кресле натянулась ткань, и только тогда понял, что Бран положил руку на спинку.

– Элиза Мирикс.

Глава 18

ДЭНИЕЛ ХОТЕЛ ОТКИНУТЬ ГОЛОВУ, чтобы увидеть пальцы, лежащие на ткани над его головой, но он устоял перед искушением. Каждая клеточка его тела дрожала от беспокойства, и ему приходилось сгибать пальцы ног, чтобы не дергались сами ноги.

– У меня возникли такие подозрения. Она тоже призрак?

– Хмм, – Бран убрал руку, и дерево скрипнуло. – Не знаю. Но в любом случае, ее нет в живых.

Дэниела раздирало от любопытства, но он заставил себя проявить терпение, ожидая, пока его собеседник продолжит говорить. Бран дважды прошелся по комнате, потом снова заговорил.

– Элиза Мирикс считала, что ее преследуют злые духи. Соль давно используется для очищения земли и защиты от злых духов, и Элиза хранила огромные запасы соли в кладовой и щедро использовала ее. Когда ее стали одолевать мысли о том, что Аннализа – ведьма, она заставила ее есть соль. Аннализу стошнило, когда она попыталась проглотить соль, и именно тогда Элиза решила сжечь ее.

Тошнота усилилась вместе с нарастающим ужасом, и Дэниел прижал руку ко рту.

– Когда Элиза Мирикс погибла, она не покинула землю, а осталась здесь как извращенная версия самой себя. По иронии судьбы, теперь соль помогает удерживать ее взаперти в башне. Меня беспокоит состояние двери. Ваш друг попытался ее открыть, но, похоже, она устояла. Пока.

– Еще раз прошу прощения за то, что произошло. Мне очень, очень жаль.

– Как и мне. Я не собирался причинять вред вашему другу, но он ринулся к окну во время борьбы, и я не мог остановить его падение.

– Значит… вы не пытались… убить его?

– Нет. Просто хотел убрать подальше от башни. Дверь должна оставаться запертой – это вопрос жизни и смерти.

– Я могу купить новые замки.

– Замки там уникальные. Способ их изготовления невозможно воспроизвести, – голос Брана звучал ровно, без эмоций, но были слышны звуки его медленных размеренных шагов по полу. – Что сделано, то сделано. Вы поступили опрометчиво, но не со зла. Надеюсь, вы извлечете урок из этого происшествия. Давайте больше не будем к нему возвращаться.

– Вы не… – Дэниел попытался найти более подходящее слово, но ничего не придумал, – злитесь?

– Знаете ли, мистер Кейн, я уже давно живу на этом свете и потому имею представление о том, как ничтожен опыт нашей повседневной жизни. Терпения у меня достаточно.

И снова Дэниел попытался посмотреть за спинку стула. Огонь разгорелся, но и тени сгустились. Они соперничали между собой в комнате, и вопреки природе тени побеждали.

– Вы ведь мертвы? – слова сорвались с его губ неожиданно.

Бран усмехнулся, и от этого скрежета по коже Дэниела побежали мурашки.

– Я не призрак, если вы хотели спросить об этом. Но в живых меня тоже нет.

– А что же вы тогда? – Бран молчал так долго, что Дэниелу стало казаться, что он исчез, но тот продолжил.

– Откройте шторы, если хотите.

Дэниела охватил тошнотворный страх, когда он подошел к массивному окну. Ткань стала жесткой от времени и была довольно толстой, чтобы блокировать любой намек на солнечный свет. Он взялся за одну штору и отдернул ее. Сквозь стекло проник ослепительный свет, разогнав тени и осветив облака пыли, которую он нечаянно вытряхнул из ткани. Он отдернул вторую штору, открыв комнату и ее обстановку свету.

В стороне у стены стоял большой стол из красного дерева в окружении трех стульев – все было покрыто толстым слоем пыли. Пространство над камином было по-прежнему скрыто тенями, но Дэниел видел пустые рамки для картин на стене. В книжном шкафу стояли тома, которые выглядели дорогими: у большинства корешки тиснены золотом и обтянуты толстой кожей.

Перед столом лицом к Дэниелу стоял мужчина. На нем был темно-серый жилет и длинное черное пальто – оба такого фасона, который носили в начале XIX века. Черные волосы гладко зачесаны назад от висков и слегка вьются у основания шеи. У него было длинное лицо, тонкие губы. Руки он держал перед собой, сцепив длинные пальцы.

Дэниел подавил непроизвольный вздох. Он изо всех сил боролся со страхом, но победил с большим трудом лишь потому, что прижался спиной к окну.

С одной стороны, Бран казался молодым человеком – не старше тридцати, но с другой стороны, он выглядел древним. Потухшие глаза с тяжелыми веками, подчеркнутые темными тенями. Губы потрескались, щеки впали. У него не было морщин или складок, которые появляются с возрастом, но пепельно-серая кожа казалась тонкой, как бумага, и была полностью покрыта черными прожилками. Создавалось впечатление, что его кожа потрескалась, как пергамент.

Губы подергивались в мрачной улыбке.

– Ну и как? Совсем не рухлядь пока, да?

– Я… нет… да… – Дэниел прикусил язык, чтобы не выдать какую-нибудь глупость.

Он не мог перестать пялиться, хотя знал, что это невежливо. Ему потребовалось какое-то время, чтобы собрать в кучу разбежавшиеся мысли.

– Вы сказали, что Элиза Мирикс была похоронена ее единственным выжившим родственником. Это были вы, да?

Голова собеседника склонилась в изящном кивке, и волосы Брана взметнулись вверх будто невесомые, как и у Аннализы.

– Верно. Вы интересовались историей моей семьи, и мне кажется, пришло время поведать ее вам. Элиза Мирикс была моей матерью, как бы я ни сожалел об этом. Я плохо ее знал. Когда мне было восемь, она отправила меня в школу-интернат и никогда не забирала домой на каникулы. Более десяти лет меня переводили из учреждения в учреждение – в основном, по прихоти моей матери, которая вдруг решала, что то или иное заведение нечестиво и развращает мой разум. Я и видел-то ее только дважды в подростковом возрасте.

Бран отошел от стола и снова начал ходить по комнате. Дэниелу показалось, что такое его поведение было чем-то вроде навязчивой привычки.

– Когда, в возрасте двадцати лет, я закончил образование и вернулся домой, меня встревожило, что Аннализа, моя младшая сестра, больше не жила в доме. Я спросил мать, что с ней случилось. Но она сказала, что у меня никогда не было младшей сестры.

Он засмеялся, и в его горле хрипло заклокотало.

– Я обыскал весь особняк в поисках доказательств того, что здесь жила Аннализа. Мне исполнилось восемь, когда я в последний раз видел ее, но я не мог поверить, что она была плодом моего воображения. Но моя мать скрупулезно вычеркнула все следы ее жизни. Она убрала все ее портреты, оставив только рамки. Ее спальню превратили в прачечную. Она не просто убила ее, она полностью и абсолютно уничтожила все, что могло напомнить о ней.

Дэниел не мог заставить себя отойти от окна. Солнечный свет был бледным, едва пробиваясь сквозь вековую корку грязи, прилипшей к стеклу, но здесь ему казалось безопасней. Свет защищал его от теней, которые, казалось, прорастали из Брана, словно десятки шевелящихся паучьих лап. Чем больше злился Бран, тем темнее и длиннее становились тени. Некоторые порхали по полу, другие взбирались по стенам, и одна даже осмелилась заползти на каминную решетку. Как только они касались пламени, то начинали умирать, шипя от боли.

– Я искал сестру несколько недель, а когда нашел, это меня ничуть не обрадовало. Ее обугленные кости были сложены в ведро в башне. И на них с высоты взирало то, что все-таки осталось от Аннализы – ее портрет, который Элиза заказала за несколько месяцев до убийства девочки. Он был слишком большим, и она не смогла сжечь его вместе с одеждой и другими вещами. Поэтому Элиза повесила его над костями моей сестры в нашей башне – той части дома, которую она всегда держала запертой.

Он вытянул руки, будто осматривая их на предмет изъянов, затем сжал так сильно, что пальцы затрещали.

– Не буду лгать вам. В тот же день я убил свою мать.

Дэниел удивился, заметив скорбное выражение, мелькнувшее в глазах Брана.

– Как?

– Она была в саду. Она бредила – паранойя и горе свели ее с ума. Но ее безумие не могло служить оправданием, поэтому я не проявил ни грамма милосердия. Я подошел к ней сзади, взял камень и раскроил ей череп, – он вдохнул и медленно выдохнул. – Рядом лежали садовые инструменты. Я выкопал неглубокую могилу рядом с тем местом, где она упала, столкнул туда ее нечестивое тело и похоронил.

– Но она не осталась среди мертвых.

– Нет, – скорбь трансформировалась в горькую улыбку. – Как я сказал во время нашего ужина, вещи и люди, которые здесь умирают, имеют тенденцию задерживаться на этом свете.

Дэниел оторвал взгляд от Брана и уставился на огонь. Злобные тени немного отступили, и пламя восстанавливалось.

– И вы воспользовались солью, чтобы запереть ее в башне. Но она все еще пытается выбраться оттуда, даже двести лет спустя?

– Верно. Она так и не успокоилась. И не знаю, успокоится ли когда-нибудь. Поэтому я решил остаться в поместье и делать все, что в моих силах, чтобы удержать ее в башне. Я использовал не только соль, но и болты, принадлежавшие церкви, в которой она когда-то преклоняла колени. И, кажется, они сработали.

Бран подошел к Дэниелу и посмотрел в сад. Черты его лица заострились от усталости.

– Но вскоре я обнаружил, что я не один в поместье. После того, как я похоронил останки сестры в семейном склепе и вырезал ее имя на двери, я стал замечать ее дух, который бегал по саду ночью. Я сидел и разговаривал с ней часами. Говорить она не может, но находит способы выразить свое мнение.

Дэниел выдавил улыбку, проследив за взглядом Брана в сторону склепа.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Она разбудила меня, чтобы сказать, что Кайл в доме.

– Хм. И направляется к двери башни. – Его потрескавшиеся губы сжались. – Кроме всего прочего, Аннализа боится свою мать. Она наблюдает за башней из сада. А Элиза наблюдает за садом из башни. Даже после смерти они не могут освободиться друг от друга.

Дэниел не хотел пялиться, но обнаружил, что никак не может оторвать взгляд от тонкой, изрезанной морщинами кожи и почти невесомых волос Брана.

– Как вы думаете, вы когда-нибудь умрете? В смысле, как положено?

– Не знаю. Я всегда ожидал этого, но дни превратились в месяцы, месяцы сложились в годы, и однажды я понял, что не помню, когда ел в последний раз. – Он поднял руки: вены на них выделялись еще сильнее, особенно на кончиках пальцев, которые казались почти черными. – Я почти исчез как человек и теперь больше напоминаю тень. Ухаживать за домом и садом становилось все труднее. Однажды вечером я принес поднос с чаем в склеп Аннализы – была у нас такая традиция. Но, когда наступил рассвет, у меня не осталось сил поднять поднос и отнести его в дом. – Бран сжал руки и опустил их. – Пока еще я могу поднять что-то легкое. Ручки, письма. Небольшие цветы. В состоянии стресса у меня проявляется прежняя сила, но гораздо слабее, чем когда-то. Я почти угас. Наверное, в конце концов, я полностью исчезну и с того и с этого света. Но пока я пользуюсь этой формой существования и еще парой других.

Дэниел нахмурился.

– Простите, но я не совсем понимаю, что это значит – другие формы? Как тени?

– Да. – Тяжелые веки Брана задрожали. – И не только они. Причины безумия моей матери, чувствительности Аннализы к свету и моего особого состояния коренятся в прошлом, в жизни в наших предков. Мы происходили из рода опальных королей и королев. В результате жесткого кровосмешения многие рождались с уродствами и аномалиями.

– Вы считаете, что именно поэтому вы с Элизой все еще живете даже после смерти?

– Возможно, – его лицо было неестественно безмятежным, как будто вырезано из камня. – Паранойя матери была связана с тем, что она считала Аннализу ведьмой, но ей следовало беспокоиться не о ней. Когда мое тело стало угасать, уступая место теням, я научился формировать их. Придавать им форму.

Пока Бран говорил, Дэниел смотрел в окно. Но как только тот умолк, он обернулся. Бран исчез из комнаты. Вместо него на спинке ближайшего стула сидела огромная взъерошенная ворона. У Дэниела отвисла челюсть, но он не издал ни звука.

Вожак стаи ворон – та самая древняя птица, которая наблюдала, как Дэниел входит и выходит из дома, – запрыгнула на край стула. Ее движения были скованными, тяжелыми, что свидетельствовало об огромном возрасте. Она расправила крылья, глухо шурша перьями, и спикировала вниз, к земле.

Но не приземлилась. Вместо нее на ковре возник тощий как скелет кот. Его янтарные глаза смотрели прямо в глаза Дэниела, когда несчастное существо проходило мимо.

– Нет.

В голове Дэниела возникла тупая мысль, что такого просто не может быть. Он отшатнулся от животного и закрыл глаза ладонями.

– Я схожу с ума.

– Не больше, чем я за последний век.

Дэниел убрал руки с глаз, и увидел Брана, который снова стоял перед ним. Кожа его побледнела еще больше, и глубже стали тени вокруг глаз. Он пожал плечами и развел руки.

– Некоторые из наших предков – первые представители викингов, короли и королевы, до опалы, умели перевоплощаться в других существ и называли себя оборотнями. Видимо, я унаследовал эту черту.

– Да… конечно… – выдавил Дэниел, соглашаясь, но качая головой. – Оборотень. Конечно.

Потрескавшиеся губы Брана растянулись в улыбке.

– Но этот дар я получил не при жизни. Шли годы, и я все больше чувствовал себя тенью, а не человеком. Вот тогда я и заметил, что могу менять форму. В конце концов, тени более податливы и текучи. Я просто заливаю себя в новую форму. Это не магия, от которой страшно. Это просто… есть.

– Э-э, это, конечно, здорово, что вы не считаете это страшным, но… – Дэниел почувствовал, как в лицо бросилась кровь, когда вспомнил все, о чем он болтал с котом. – О, господи. Нет. Простите.

– За что? – Бран снова зашагал по комнате.

– За то, что пытался погладить вас. – Щеки Дэниела горели, и ему казалось, что они светятся в темноте. – За то, что пошутил, что вас назвали в честь хлопьев.

Комнату заполнил скрипучиq смех. Бран сложил руки за спиной и повернулся, чтобы снова обойти стол.

– Не извиняйтесь. У вас сострадательная душа. Я не могу есть, но… мне очень нравится огонь.

– Хорошо, – неожиданно пропищал Дэниел.

– Знаете, почему я выбрал вас для ухода за нашим садом? – Бран наклонил голову, глядя на Дэниела. – Я бы ни за что не пригласил кого попало в нашу усадьбу. Мне нужен был человек, который ставил бы потребности других выше собственных. Однажды, когда я был в городе, я увидел человека, который сидел на улице. У него не было ни дома, ни денег, и вообще ничего своего, кроме грязного одеяла и сэндвича, который ему кто-то отдал. Но, увидев меня, он вытащил мясо из хлеба и протянул мне. И я понял, что это – тот, кто мне нужен.

– Я…

Дэниел задумался. Он был уверен, что помнил бы, если бы отдал кому-то свою еду, особенно человека, который выглядел бы так же необычно, как Бран. Но потом в голове у него щелкнуло.

– Собака!

Бран ухмыльнулся.

Угольно-черная дворняга была такой изможденной, что Дэниел был потрясен, как она все еще может идти. Он взглянул на свой бутерброд, когда псина тащилась мимо него на улице. Дэниел и сам был голоден, но не настолько. Поэтому он и решил поделиться с собакой, чтобы та не сдохла. Он вытащил мясо из бутерброда и протянул его дворняге, она унесла его, виляя хвостом. А Дэниел довольствовался остатками хлеба.

– Это было всего за пару дней до того, как Кайл нашел меня, – вспомнил он.

– Когда я привел в порядок жилье для вас и вернулся с письмом о работе, вы исчезли. Я часто бывал в городе, пытаясь найти вас. Но время теперь идет для меня по-другому. Все сливается воедино. Должно быть, прошло несколько недель, прежде чем я снова нашел вас.

– Шесть месяцев. – Дэниел неловко пожал плечами. – Но вы все-таки нашли меня?

– Да, – Бран на секунду остановился у окна и снова продолжил свой путь вокруг стола. – Конечно, вы делаете… ошибки, но ваши намерения здравы и логичны. Вы позаботились об Аннализе, хотя ее больше нет в живых. Да и я – больше тень, чем человек, но вы меня не боитесь. И вы выполняете задания, которые я даю. Я снова могу сидеть с сестрой в склепе.

Дэниел чувствовал себя неловко, но все равно заставил себя говорить.

– Мне нравится здесь. Мне нравится работа. Мне кажется, я был бы счастлив заниматься этим еще какое-то время.

– Меня это тоже устраивает, мистер Кейн.

– Вы можете звать меня Дэниел. Если хотите.

Бран не ответил. Дэниел оторвал взгляд от пламени и обнаружил, что он снова один в комнате.

Глава 19

ДЭНИЕЛ ЗАДУЛ СВЕЧУ b, сунув руки в карманы, вышел из кабинета Брана. Коридор все еще давил на него, а десятки одинаковых дверей лишали его чувства пространства и времени. Достигнув лестницы, он почувствовал облегчение.

Спустившись в холл, он заметил кота. Тот сидел у камина, где пока еще тлел огонь. Его накрыло ощущение сюрреалистичности происходящего. Он знал, что кот – это Бран, но все равно видел обычного кота, и ему хотелось его погладить, покормить и поболтать с ним. Обращаться к коту официально показалось ему смешным, и он сдержанно кивнул: «Бран».

Кот моргнул. Бран сказал, что ему нравится огонь, поэтому Дэниел подошел к камину с тлеющими углями.

– Сейчас снова разожгу его для те… вас.

Он уложил свежее поленце в угли и подождал, пока оно займется и разгорится. Кот сидел рядом, тихо, отстраненно, и разгоравшееся пламя освещало его янтарные глаза. Дэниел кашлянул.

– Думаю, мне пора вернуться к работе.

Он подождал, ожидая, что Бран примет человеческий облик, чтобы попрощаться, но этого не произошло. Наверное, быть кошкой для него менее утомительно, чем человеком. А, может, Бран так долго ни с кем не общался, что социальные нормы его больше не беспокоили. Ситуация была слишком странной для Дэниела, и он поспешил в сад.

Нужно немного поднапрячься и просто принять это. Как только он отошел на порядочное расстояние, чтобы избавиться от бдительного надзора вороны, на него напал истерический смех. Если бы он не видел, как Бран меняет форму? собственными глазами, то подумал бы, что это какая-то тщательно продуманная шутка. Он даже не знал, как назвать то, что он видел. Оборотень. Призрак. Кот-фантом?

Дэниел быстро добрался до склепа Аннализы. Земля вокруг лилий подсохла, и растения завяли, поэтому он пошел по тропинке к коттеджу за водой.

Каково это – жить десятилетиями после завершения пути, и понемногу угасать с каждым годом? Дэниел решил, что в некотором смысле это хуже, чем смерть. Бран был заперт в старом разрушающемся здании, в компании с немым привидением и ненавистной мертвой женщиной, которая царапала дверь своей темницы. Это был рецепт безумия.

Дэниел не нашел лейку, поэтому он взял кувшин и наполнил водой из-под крана. Он сказал Брану, что будет рад продолжить работу здесь, и это была чистая правда. Внутри него еще зрело небольшое зерно беспокойства – ему казалось, что Бран лгал, когда сказал, что не собирался причинять вред Кайлу. Но Дэниел практически подавил это чувство. Он хотел доверять своему необычному хозяину.

Задумавшись, он вернулся к лилиям и аккуратно полил их. В его голове все еще витали мысли о Кайле. Без телефона у Дэниела не было возможности справиться о состоянии кузена или поговорить с ним.

Интересно, что он видел?

Почему-то раньше он не подумал об этом, и теперь его желудок сжимался от неприятных предчувствий. Он вылил остатки воды из кувшина, выпрямился и повернулся к башне.

Вспомнит ли Кайл, что произошло, или все это затеряется в алкогольном тумане? Конечно, он не был пьян в стельку, и наверняка помнит, как свалился…

Характер у Кайла был непредсказуемым. Он либо все забывал, либо сохранял в памяти с таким же уровнем одержимости, какой проявлялся, когда он играл в видеоигры.

И что будет, если он все вспомнит? Внутри башни не было света, но Дэниелу показалось, что он видит внутри прижавшуюся к стеклу женщину. Он отвернулся и направился к своему коттеджу. Пойдет ли Кайл в полицию? Поверит ли ему кто-нибудь, если он скажет, что человек, сотканный из теней, вышвырнул его в окно? Даже описание дома – древнего, полуразрушенного поместья в лесу – вызовет скептицизм. И доктора пока не уверены, каким образом падение отразится на разуме.

Дэниел опустил пустой кувшин на скамейку у склепа. Внезапно на него навалилась дикая усталость, и он рухнул на скамью.

А вдруг Кайл совсем свихнется… из-за меня. Дэниел рассказал ему о доме, показал золото. Он должен был догадаться, что Кайлу тоже захочется немного золота. И что, если он расскажет людям о Бране и доме, и они будут думать, что у него и вправду галлюцинации? И его поместят в психбольницу, лишат свободы и будут пичкать сильными успокоительными?

Дэниел собирался пообедать, когда вернется в коттедж, но вдруг почувствовал, что его тошнит. Если Кайл пострадает, его жизнь будет разрушена, и все из-за беспечности Дэниела.

Я же пригласил его практически в логово дракона. Он мерил шагами каменный пол склепа, и голова его гудела. Если он попытается защитить Кайла, подтвердив его рассказ, это будет означать предательство Брана или – что еще хуже – его посадят в тюрьму и введут успокоительное. Надо обязательно найти решение, которое никому не принесет вреда.

Он мог бы убедить Кайла, что ему все привиделось или что это была неудачная шутка. Тогда Кайл возненавидит его за то, что произошло, но ненависть лучше, чем диагноз с галлюцинациями.

Дэниелу надо было поговорить с Кайлом и понять, что осталось в его памяти. Может, он вообще ничего не помнит. Может, это происшествие стерлось под влиянием алкоголя. А, может, он вообще думает, что ему все это приснилось. Было бы неплохо. А если нет… Дэниелу придется импровизировать на ходу.

На сегодня часы посещения больницы уже закончились. Придется ждать до следующего утра, чтобы поговорить с Кайлом с глазу на глаз. Оставалось только надеяться, что Кайл еще не поделился историей с медсестрами.

Дэниел рано лег спать, но из-за взвинченного состояния уснуть смог лишь за полночь. Снова приходила Аннализа, постучала в дверь, и он встал, чтобы поздороваться с ней. Он стоял у окна и смотрел, как она мелькает среди деревьев, как тянутся за ней шлейфом длинные тонкие волосы. Тени были слишком плотными, и разглядеть было сложно, но Дэниелу показалось, что он заметил большую взъерошенную ворону на сосне у дома.

* * *

Наконец настало утро. Несмотря на бессонницу, Дэниел проснулся с первыми лучами солнца, блеснувшими над верхушками деревьев. Он надел на себя все теплые вещи, чтобы не замерзнуть, и отправился взглянуть на дом до отъезда в город.

Бран заслуживал, чтобы ему объяснили, куда и зачем идет Дэниел. Но сам юноша чувствовал себя полным идиотом, рассказывая о своих планах черному коту, гревшемуся у камина. Бран прислушивался, время от времени моргал, но тревоги не проявил и в человека не обратился. Дэниел надеялся, что это был знак одобрения. Он попрощался и вышел на улицу, погрузившись в холодное утро.

Дэниел шел, не торопясь, но все равно добрался до больницы слишком рано. Поэтому он воспользовался возможностью, чтобы обменять одну из своих новых золотых монет на наличные в ломбарде. Затем еще двадцать минут просто бродил по улицам. Он чувствовал себя очень неуютно – ведь в его кармане скрывалось небольшое состояние. Но одет он был невзрачно, и было видно, что одежда на нем с чужого плеча, поэтому никто даже не взглянул на него. Он проходил мимо магазинов, полных новых не заляпанных грязью джинсов и чистых толстовок, но ему все равно казалось слишком рано тратить деньги на то, что считалось пустяком, без которого легко обойтись, еще неделю назад.

Однако запахи, доносившиеся из пекарни, были слишком хороши, чтобы сопротивляться. Дэниел зашел, опустился за столик и с удовольствием позавтракал свежей выпечкой, оставив хорошие чаевые. А затем провел еще полчаса, слоняясь возле больницы. Как только часы на башне здания отсчитали десять, он вошел и спросил, как себя чувствует его двоюродный брат.

Медсестра, женщина с ямочками на щеках, у которой был такой вид, будто она не спала последние двадцать часов, прочитала ему записи из истории болезни. Накануне Кайл пришел в себя. Его когнитивные способности не были нарушены, но врачи хотели оставить его как минимум еще на несколько дней для наблюдения. Благодаря этой новости, у Дэниела камень упал с души. У Кайла не выявили серьезных нарушений, иначе врачи не сочли бы его состояние благополучным, если бы он рассказывал об особняке в лесу. Медсестра дала Дэниелу номер палаты, и он вместо того, чтобы ждать лифта, быстро поднялся по лестнице.

Кайл лежал в отдельной комнате. Когда Дэниел вошел, в нос ему ударил запах антисептика. Жалюзи на небольшом окне были прикрыты, чтобы солнце не било в глаза. Кайл сидел в постели. На коленях у него стоял поднос с печеньем и чашкой чая. В руке он держал телефон.

Дэниел пристально оглядел его, пытаясь отыскать изменения. Кожа Кайла была чуть более серой, отсутствовал обычный румянец. Веки были полуопущены, а щеки, казалось, обвисли больше обычного. Жесткая больничная пижама белого цвета не шла ему.

– Привет, – сказал Дэниел.

Он ненадолго задержался в дверях, так как не был уверен, что ему будут рады.

– Ага, явился наконец-то.

Кайл бросил телефон на поднос рядом с чаем. Он не улыбнулся, но его лицо не выражало и капли страха.

– Хочешь печенье? По вкусу как мусор.

Дэниел не был голоден, но и отказываться от оливковой ветви[7]7
  Оливковая ветвь упоминается как символ примирения.


[Закрыть]
тоже не хотел.

– Давай попробую. Спасибо, – он уселся на стул рядом с кроватью Кайла и взял печенье в пластиковой упаковке. Он вертел упаковку в руках, делая вид, что его интересует бренд.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня вышвырнули из окна.

Губы Кайла, наконец, растянулись в улыбке, но выражение лица указывало на то, что он лукавит. Он поднял левую руку, закутанную в бинты.

– Говорят, будет шрам.

Фраза «прости» чуть не слетела с губ Дэниела, но он вовремя остановил себя. Падение произошло не по его вине, и извинение было бы одновременно признанием вины и того, что произошло. И ему не хотелось давать Кайлу повод следовать в этом направлении. Для всех, включая Кайла, будет лучше, если он останется в неведении.

– Да, паршиво.

– Еще как паршиво. – Кайл улегся и откинул голову на подушку за спиной. – Ты здорово влип с этим домом. Послушай, вали оттуда поскорее, а то нечто подобное случится и с тобой.

Дэниел почувствовал, как его сердце забилось быстрее, но лицо оставалось безмятежным. Когда он заговорил, его голос почти не дрогнул.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты, наверное, надеешься, что я ничего не видел. Или на то, что я думаю, будто мне это приснилось. Или что тебе удастся убедить меня, будто это была галлюцинация, – взгляд Кайла сделался жестким и колючим, когда он изучал лицо Дэниела. – Но я знаю, что видел. Я видел, как Бран Мирикс, который умер предположительно две сотни лет назад, тащил меня через весь дом.

Дэниел попытался рассмеяться, но смех прозвучал сдавленно.

– Я видел его гниющее лицо.

Голос Кайла продолжал звучать ровно. В нем не было ни тени страха или гнева – он просто констатировал факты. И это нервировало.

– Серый, как вурдалак, изможденный и весь в язвах, скелет, обтянутый кожей. Он – мертвец, и он должен лежать в могиле, но почему-то разгуливает по поместью.

У Дэниела так перехватило горло, что он не мог сглотнуть.

– А ты уверен, что не ошибся? Ты же был пьян…

Кайл взял телефон, потыкал в экран и показал Дэниелу портрет, написанный в стиле портрета Аннализы. На портрете кожа Брана была еще здоровой и упругой, но прикрытые тяжелыми веками глаза, длинный нос и черные волосы, гладко зачесанные от висков, были безошибочно узнаваемы.

– Бран Мирикс умер в 1805 году, когда в деревне свирепствовала чума. – Кайл скривил губы. – Только этот ублюдок не пожелал остаться среди мертвых.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации