Текст книги "Фонарик из кармашка"

Глава 6, или Альвы, альвиха и Смайтум
Глава с рассуждениями, наводящими на размышления

Поднявшись на площадку, Ксана смогла наконец-то вздохнуть полной грудью. Голова от высоты не кружилась, и даже вид на долину не вызывал страха, несмотря на то что всё было очень маленьким. А перила, ограждения здесь предусмотрены не были. О, если слететь с такой высоты! Мама миа, не уготовь такой радости…

– Вот и площадка, – торжественно объявил Биль.

– Надо вокруг горы обойти – будем искать вход в пещеру, – сказала Ксана. – Его охраняют два альва.

– А откуда вы это знаете? – удивилась Гуля.

– Так… из достоверных источников, – Ксана не стала объяснять. – Значит, вы с Билем идите с этой стороны, а я – с той. Встретимся у входа.

Ксана целенаправленно устремилась поближе к самой горе, чтобы при обходе амплитуда была наименьшей. Уже очень скоро она услышала голоса. Выходит, Ксана выбрала нужную сторону, а бедным Гуле и Билю обходить почти всю гору.

Она вышла и увидела двух альвов. Точнее, она знала, что это альвы, потому как более никто быть не мог. Они очень похожи на гномов. Неудивительно, ведь гномы – тёмные альвы. Два очень высоких, смуглых, остроносых и усатых (вот отличие от гномов) альва стояли у входа в пещеру. (Их усы могли бы поспорить с усами барона Мюнхгаузена!) Они выглядели вполне доброжелательно и что-то оживлённо обсуждали. Сначала появилась мысль прошмыгнуть в пещеру мимо них. Но, во-первых, ещё не подошли Ксанины друзья, а во-вторых, вполне могут заметить. Лучше спросить, чем пробегать зайцем.

Наверное, из-за увлечённости беседой и из-за её маленького по сравнению с альвами роста Кеану не замечали. Воспользовавшись этим, она подслушала их разговор. И он просто ошеломил…

– Нет. Я всё равно не могу убеждать, – утверждал первый альв.

– А собственное мнение?

– Его не всегда можно иметь.

– А как же тогда рассуждать на какую-нибудь тему, не имея собственного мнения? – удивлялся собеседник. – Ты говоришь в пространство. Попробуй конкретизировать…

– Что сделать? – Слово «конкретизировать» оказалось незнакомо.

– Скажи точнее.

– Пойми же, если у меня будет своё мнение, то волей-неволей я буду склонять тебя к нему. А этого нельзя допустить.

– Неужели никто, кроме Смайтума, не имеет права на собственное мнение?

– По некоторым темам – только Смайтум. Ты сравнил, конечно… Где мы, а где Смайтум!

– А ты допускаешь мысль о том, что Смайтум тебя убедит в своей точке зрения, и таким образом у тебя появится своё мнение, такое же, как и у Смайтума?

– Допускаю, – усмехнулся первый альв. – Но это же невозможно. Смайтум убедит меня!

– То есть тебя и он не убедит? – ужаснулся второй альв.

– Что ты! – испугался первый. – Его слово всегда верно! Просто ситуация, в которой Смайтум будет меня в чём-то убеждать, невозможна. Смайтум – это сила разума, он – великий мудрец. Разве станет он говорить с обычным страж – ником-альвом?

– А, вот ты о чём. Тогда ты прав. Но ведь он высказывает своё мнение, рассказывает притчи и истории, в которых надо искать ответ. Неужели ты ещё не пришёл к выводу, к которому он подводит нас?

– Смайтум много рассказывает о любви счастливой и несчастной, о жизни и смерти, о долге и желании. А меня интересует вопрос, которого он ещё не касался.

– Что же это? Неужели есть то, о чём Смайтум не знает? – поразился второй альв.

– Я уверен, что Смайтум знает всё. Просто он об этом нам не рассказывал. И, думаю, не расскажет. Потому что мы слишком мелки и ничтожны… по сравнению с вечностью…

– Так ты хочешь узнать о вечности?

– Нет, не о вечности, а об извечной проблеме – о гуманности.

– О чём? – Этого слова тоже не нашлось в словарном запасе второго альва.

– О гуманности. О доброте и пользе.

– Слушай, надо будет запомнить… Какое слово-то! Приду домой и скажу Рене: «Болтаем мы, значит, с Миало, о гуманности…» – и второй альв засмеялся.

– Ну тебя! – обиделся Миало. – Тебе бы всё… как сказать… принизить, что ли. Я о гуманности, а ты… – и отвернулся.

«Была не была! – подумала Ксана. – Чтобы попасть к Смайтуму, мне обязательно придётся пройти через этих охранников. А значит, с ними надо подружиться». Выйдя из укрытия, она подошла к альвам с целью расположить их к себе. Безоружна, намерений нехороших не имеет, к тому же в графе «пол» у неё стоит буковка «ж». Прозвали же её Героически Прекрасной… Надо оправдывать.

– Здравствуйте! – поздоровалась Ксана как можно более приветливо.

– Что? – удивился второй альв.

– Здравствуйте… – повторила она.

– Ты что, здороваешься с нами? – удивился тот снова. – Миало, ты слышишь? Она с нами поздоровалась!

– Ну и что, Шилти? – пожал плечами Миало. – Ну и… как поздоровалась? Точно, поздоровалась!

– Ты знаешь, что такое «конкретизировать»? – спросил её Шилти.

– Знаю, – Ксана была ошарашена.

– Тогда я тебя сразу не убью, – кивнул он удовлетворённо.

– Почему это ты её сразу не убьёшь? Это я её сразу не убью! Ты знаешь, – спросил Миало, – что такое гуманность?

– Да, знаю, – сказала Ксана более смело. «Похоже, – подумала она, – надо выкручиваться, чтобы меня не “сразу не убили”, а вообще не убили! И эти альвы показались мне доброжелательными!..»

– Шилти её первый заметил, – сказал про себя Шилти почему-то в третьем лице.

– А давай сразу не убьём её вместе? – предложил Миало.

– Давайте! – встряла Ксана. – Давайте вместе. Ведь если ты меня не сразу и ты тоже меня не сразу убьёте, «не сразу» плюс «не сразу» получится «совсем не»!

– Миало, ты понял?

– Шилти, какой же ты! И ты ещё хотел её убить! Пусть не сразу. Она же складывает слова!

– Ты, Миало, между прочим, тоже хотел её убить. Пусть не сразу. А складывать слова умеет только Смайтум. Ты сам говорил.

– Я тоже умею, – влезла Ксана. А в голове её промелькнуло: «Где же Биль и Гуля?»

– Ну, сложи что-нибудь, – велел Шилти.

– Прям так и сложить?

– Так и сложи.

– Вы плюс вход получится пещера, – она начала придумывать на ходу.

– Умеет, – ещё раз удостоверился Миало.

– Ребят, вы меня простите, я к Смайтуму иду. Пропустите меня?

– Слова складывает, а простых вещей не понимает! – изумился Миало. – Мы же вход охраняем, мы не можем никого пустить.

– Чтобы никого не пускать, достаточно заделать вход в пещеру. Например, поставить камень или смастерить дверь и запереть её. А раз стоят стражники, то они могут кого-то пустить, а кого-то не пустить. Чувствуете, какая у вас серьёзная должность?

– Ой, а я и не задумывался… – удивился Шилти.

– Да ты вообще никогда ни о чём не задумываешься! – пристыдил его Миало. – Тебе лишь бы чем похвастаться Рене, а о глубоком ты и не думаешь!

– Так что, вы меня пустите?

– Ну, я не знаю. Раз ещё надо решить, пускать тебя или нет… А как в таких случаях принимают решение?

– Э… – этот вопрос застал Кеану врасплох: «Подумать только, меня спрашивают, как принять решение, притом что объектом решения я сама и являюсь!» – Вы должны спросить о цели моего посещения Смайтума.

– Так с какой целью ты хочешь посетить Смайтума?

– Он должен… – Ксана хотела рассказать про Трость, но осеклась. Это будет трудно растолковать. – Мы должны с ним… побеседовать на тему гуманности!

Миало напрягся. Кажется, Ксана попала в точку. Её маленький блеф ей поможет. Только куда же запропастились Биль с Гулей? За это время можно было обойти гору вокруг несколько раз!

– Ты хотела его о чём-то спросить?

– Да.

– И о чём? Конкретизируй, – Шилти запомнил и повторил коронное слово, с гордостью перекатывая на языке звук «р».

А Ксана уже успела пожалеть о показавшемся ей удачным блефе. Миало начал расспрос, и ей ничего не оставалось делать, кроме как отвечать. Сама к ним вышла! Могла бы прошмыгнуть ещё тогда. А сейчас у самого входа в решимости, чуть что, «убить её не сразу» стоял Шилти и ждал, когда Миало вынесет свой вердикт: впускать или не впускать.

– О гуманном выборе: поддержать сильных или помочь слабым. – Ксана надеялась, что эта фраза их убедит и её отпустят.

– Как интересно! Расскажи, – потребовал Миало.

– Но я сама толком не знаю! Поэтому и иду к Смайтуму. Он обещал мне рассказать об этом.

– Ладно, расскажи, что знаешь, – милостиво согласился он.

– Насколько гуманно помогать маленьким, слабым и больным? – спросила она.

– Ну как же… Всегда учили им помогать.

– Это понятно. – Ксана решила изложить проблему в самой примитивной форме. – А если он очень болен? Мы ему поможем, потратим на него силы и средства. То, что могли бы дать на развитие более сильных, которые потом принесут пользу всему населению. Мы потратим всё это на помощь больному и слабому, а этот больной и слабый, может, и станет сильнее, но такой пользы уже не принесёт. То есть встаёт проблема выбора: иметь слабого больного и очень сильного, приносящего пользу, или двух средней силы, пользы приносящих значительно меньше.

– Шилти, ты слышал? Ты её никуда не пропустишь! – разгорячённо крикнул Миало. – Она останется с нами! Она говорит вещи, которые нам не рассказывал даже Смайтум!

Такой реакции Ксана совсем не ожидала и от неожиданности даже ответить ничего не смогла. Это мне напомнило известное «ты – наш новый учитель».

Но вдруг выскочил Биль!

– Как это, с вами? А с нами кто будет? А к Смайтуму кто пойдёт? А ну пустите срочно! – завопил он.

– Кто это? – ошарашенно спросил Шилти, тем не менее освобождая вход.

– Это мой друг, он идёт со мной к Смайтуму. А где Гуля?

– Здесь я, – донёсся тихий Гулин голос.

– А это моя подруга. Мы идём к Смайтуму, – сказала Ксана и, взяв ребят за руки, решительно зашла в пещеру.

Она держала их крепко. Они прошли молча и быстро несколько шагов, пока Ксана не удостоверилась, что за ними не пошли.

– А теперь объясните, что всё это значит. Вы ведь там уже давно прятались, да? – спросила она строгим тоном.

– Во-первых, – попросил Биль, – отпустите, больновато всё-таки. У вас железная рука, госпожа.

Оказывается, Александра вцепилась в них мёртвой хваткой и продолжала так держать!

– Во-вторых, я же их… Я же так их… А они – враз испугались! Как я, да?

– А если бы Миало не потребовал, чтобы я осталась, вы бы так и сидели, спрятавшись? Мне бы им лекцию по философии прочесть пришлось?

– Мы сначала думали, что вы ещё не пришли… – начала оправдываться Гулльвейг.

– Я тоже так сначала думала. Но потом-то я вышла и поздоровалась с охранниками! А вы продолжали сидеть в своём укрытии.

– Мы ждали подходящего момента…

– Надо было сразу! Какой я глупый, глупый! – воскликнул Биль.

– Ладно, не надо самобичеванием заниматься. В итоге мы сюда всё же попали. Идёмте теперь к Смайтуму.

Тут Ксана огляделась. Пока пещера соответствовала понятию об этом слове: неровности стен, темнота и близкая к кругу форма гармонично сочетались между собой, но доверия не внушали. Друзья снова взялись за руки, только в этот раз посередине оказался Биль, но шли они не шеренгой, а цепочкой. Очень скоро замаячил свет!

Неужели пещера – это просто ход сквозь гору и нет никакого Смайтума? Но жуткие предположения Ксаны оказались неверными (и слава богу!). Свет исходил от известного уже рарога. Это хорошо! Ксана решила, что это признак доброты хозяина. Увидев наших героев, птица не захотела (что неудивительно) с ними общаться и полетела вглубь. Они, не задумываясь, отправились за нею.

Рарог привёл их в пятачок, видимо, обозначавший холл. Там за столиком сидела… как правильно сказать? Альвиха? В общем, представительница альвов. Рарог сел на стол и замер. Не будь он слишком ярким, сошёл бы за настольную лампу. Но он освещал всё это пещерное помещение целиком. Сидящая за столиком не обратила на вошедших никакого внимания. Такое ощущение, будто к ним ежедневно заходят сотни посетителей типа Ксаны со товарищи, тем более людей и ванов!

– Мы к Смайтуму, – сказала Ксана.

– Я догадалась, что не ко мне.

– Можно к нему пройти?

– Нет. Мешант с вами!

– А что нам делать? – спросила Ксана, наивно полагая, что ей ответят что-то дельное.

– Ничего.

– А можно доложить ему о том, что мы пришли?

– Что сделать? – спросила альвиха.

– Ну, скажите ему, что мы пришли.

– О как! Вы хотите, чтобы я потревожила великого Смайтума в момент его глубоких раздумий по поводу каких-то пришедших к нему вас! Ой, ну я не знаю! Прямо ни стыда ни совести у народа. Я работаю! Не мешайте.

– А можно поинтересоваться: когда закончится период глубоких раздумий Смайтума, вы сможете доложить о нас?

– Смайтум – это величайший мудрец всех времён, он находится в состоянии глубоких раздумий всегда!

Да… ситуация. Мне это напоминает наши социальные организации. «Женщина, вы что, не видите, у нас обед! Вас много, а я одна. Принесите форму девять размером три на четыре на белом фоне вашего паспорта». Разные миры, а какое всё одинаковое…

Гулльвейг вопросительно посмотрела на Кеану, как бы спрашивая: «Можно?..». Та кивнула: действуй, мол.

– Девушка, милая, вы не могли бы быть столь любезны и, оторвавшись от ваших неотложных, важных дел, помочь нам и сообщить великому Смайтуму о том, что к нему пришла Героически Прекрасная Ксана. Вы же умная и понимаете всю важность проблемы…

Тут Гуля проявила «ловкость рук и никакого мошенничества». Откуда ни возьмись в её ручке появился маленький, но очень симпатичный цветочек.

– Примите эту меркурию в знак нашей благодарности, – завершила она, протягивая альвихе цветок.

– Ой, ну что вы, да не стоило беспокоиться! – сказала та, поспешно убирая цветок куда-то под стол. – Проходите, Смайтум примет вас.

– Как? А доложить? – удивилась Ксана.

– Проходите так. Если он будет ругаться, то я предупреждала…

Да, там была дверь. Да-да, дверь в пещере. В проём неуклюже вставлена дверная коробка, гордо держащая на себе дверь на очень специфических петлях. Но всё-таки это была дверь. И она оказалась незапертой. Ксана чертыхнулась в душе: они могли бы не прогибаться так перед противной «секретаршей», а просто пройти.

– Гуля, а откуда у тебя этот цветок?

– Биль подарил.

– Когда?

– Вот пока мы шли ко входу в пещеру, сорвал и подарил.

«Цветок… Биль подарил Гуле цветок, – с грустью подумала Ксана. – Мне дасу тоже дарил цветы и ставил их возле моей кровати. Дасу! Почему так грустно вспоминать о тебе? Я должна спросить у Смайтума про тебя и этого… бога… Браги!»

– И где ты его держала всё это время?

– В руке.

– Как? – подивилась Ксана. – Просто в руке? И не выронила, не выбросила? Мы же шли с тобой за руку!

– Но мы держались с вами за одну руку, а цветок у меня был в другой.

«Логично, – отметила Ксана. – Что это я глупые вопросы задаю? Девочка просто испугалась и сжала ручку, в которой был цветок».

– Ты просто молодчина! Не растерялась, так красиво сказала, – похвалила Ксана, чувствуя, что теряет слова. Её изумлению не было предела…

Они находились в покоях Смайтума. Описывать их в подробностях просто нецелесообразно – это займёт слишком много времени. Скажу кратко: комната парадоксов. Пушистые королевские ковры соседствовали с техникой а-ля XXI век! Уж что-что, а увидеть ноутбук Ксана никак не ожидала…

– Ух ты! – восхитился Биль. – Во дворце Оймякона и то не так шикарно! А вот таких штук, – он указал на компьютер, – там и вовсе нет.

– Ущипните меня, – попросила Гуля, – я, видимо, сплю… Такого в жизни не бывает.

– Хватит предаваться праздным рассуждениям! – раздался голос из глубины. Вслед за ним объявился и обладатель голоса.

Смайтум! Ожидания опять не оправдались. Хотя нечто близкое… Возраст на том уровне, когда сказать с точностью до десятилетия трудно: пятьдесят плюс-минус сто. Маленькая седенькая бородка, брови, сползающие чуть ли не до носа. Одеяние-балахон, бывшее когда-то белым и волочащееся по полу – видно, оно гораздо длиннее своего хозяина. Восточный тюрбан на голове. Он шёл, опираясь на длинную трость. «Трость! – промелькнула мысль в Ксаниной голове, но она её тут же прогнала. – Не сходить с ума, эта трость уж точно не Рубиновая». Только голос его казался моложе, чем сам Смайтум.

– Очевидно, Ксана – это ты, – сказал вошедший, обращаясь к ней.

– Я. Я хотела спросить…

– Знаю я, что ты хотела спросить. – Смайтум поморщился. – И буду говорить с тобой одной. Твои спутники пусть подождут.

– Но у меня нет от них секретов… – хотела она возразить.

– Зато у меня есть, – ответил мудрец. – Не переживай, они не будут скучать без тебя. Проходи туда, – он указал на соседний дверной проём. – Я сейчас поговорю с твоими друзьями. Жди меня.

Ксана послушно удалилась в соседний зал. Он был менее шикарным, даже, я бы сказала, обычным. Но там тоже стоял компьютер. Кроме того, она заметила ещё и принтер, и сканер. А колонки были поставлены в разные углы, если у этой комнаты вообще были углы…

Совсем скоро вернулся Смайтум.

– О чём вы говорили? – спросила его Ксана.

– Я просто отвлёк их, чтобы не скучали без тебя.

– А как?

– Поставил им «Тетрис».

– Что?

«Вот это поворот! – изумилась про себя Ксана. – Мало того, что старец весь в компьютерах и прочей технике, ещё и Билю с Гулей поставил “Тетрис”. В голове не укладывается. И это в мире, где не знают, что такое метро и освещают дом с помощью рарога? Может, я уже вернулась домой и не заметила этого?»

– Ну, тебе ли не знать? Вот Биль – он впервые эту штуку увидел, как и спутница его… Как там её зовут?

– Гуля… ой, то есть Гулльвейг.

– Да, и она тоже. Для них это чудо, сидят, счастливые по уши, играют. А ты-то знаешь, что это. Знаешь? – чуть с напором спросил Смайтум.

– Ну да… компьютер…

– Вот и умница. – Он замолчал, подошёл к шкафчику и достал две ёмкости.

– Выпьешь?

– Нет, спасибо.

– Да я не спиртное предлагаю!

– Я привыкла, что здесь только спиртное и пьют: вино, вино, вино… А я не пью… По крайней мере, столько.

– Чая-то выпьешь?

– Чая? Откуда у вас чай? – удивилась Ксана.

– Мой энзэ. Но ради такого случая можно. – Смайтум достал пакетик (!) чая и заварил его прямо в одной из этих ёмкостей.

– Ничего не понимаю… – пробормотала она.

«Всё, – думала Ксана, – это уже принимает опасные формы. Помню, в курсе медицинских знаний проходили, что этиология, то есть причинность, шизофрении до сих пор не изучена и никому не известна. Вот и я по никому не известной и никем не изученной причине заболела этой загадочной болезнью… А как иначе это назовёшь? Пока события ещё укладывались в рамки фантазий, можно было подумать, что так оно и есть на самом деле. Но теперь в них вплетаются кусочки того, реального, мира, в котором я существую на самом деле. Того мира, где я работаю, где каждое утро пересекаю порог своей родной школы и иду к своим ученикам. Того мира, где я так опрометчиво попала на выставку художников…

Стоп! Если сумасшедший осознаёт, что у него что-то не в порядке, значит, он не сумасшедший. Значит, это не шизофрения… Что тогда? Тогд это реальность… Терциум нон да-тур… Да от такой реальности я точно сойду с ума! А потом получу Нобелевскую премию в области медицины за исследование этиологии шизофрении… Мешант меня побери!»

– Что же ты, девочка моя? Выпей чайку! Вот побледнела-то… Душно, что ли?

– Смайтум?..

– Он самый. Всё, не переживай ты так. Я тебе сейчас всё-всё расскажу…

Дело было лет эдак… в общем, много лет назад. Подающий надежды молодой ИТ-специалист Тимур занимался своим перспективным программированием. Занимался… Казалось бы, что такого? И никто не знает, что такого. Но однажды в программе, над которой работал, он совершил ошибку. И получился неправильный, но интересный результат. Тимур её нашёл, исправил. Но, предварительно скопировав кусочек с дефектом, он завёл параллельно хобби – работу над получившейся программой.

Всё шло гладко. Основная программа была написана, уже использовалась и усовершенствовалась. Но вторая – хобби – не давала Тимуру покоя. И в один прекрасный вечер он сел за свой компьютер с целью дойти наконец до какого-нибудь внятного результата. Вечер незаметно перетёк в утро, а днём Тимур не появился на работе. Друзья его не смогли найти, дома никого не было. Что самое страшное – не оказалось дома ни компьютера, ни мебели, ни даже мусора. Из одной и, собственно, единственной комнаты исчезло практически всё, вплоть до коврового покрытия… На бетонном полу лежала только какая-то картина, и та без рамки…

Тимур не может объяснить случившееся с ним. Ясно одно: переместился он в этот странный мир Белого королевства не без помощи ещё более странной программы, которую он так и назвал впоследствии – «Белое королевство». С тех пор уже несколько лет он работает над выходом из этой ситуации. Раз программа запустила его сюда, значит, и домой отправить должна. Но пока работа продвигается не очень успешно. Вот что за глубокие раздумья тревожат Смайтума всё время!

– Здесь занимаюсь любимым делом, но главного пока создать не удалось. А вот моя гордость, – Тимур совершил какие-то манипуляции на клавиатуре и указал на экран: – Программа передачи видеоизображения и звука путём копирования информации и восстановления её из сгустков электромагнитных волн.

– А теперь по-русски, – попросила Ксана.

– Не загружай голову, у тебя и без этого много проблем. Попросту в том, нашем с тобой, мире подобное покажется просто бредовым набором слов. А теперь я покажу её тебе в действии.

Смайтум лихорадочно застучал пальчиками по клавишам, после чего в метре от них заиграл лучик света. Александра внимательно смотрела, что из этого получится. В итоге возник ещё один Смайтум, но полупрозрачный, расплывчатый и разделённый на полосы. Второй Смайтум молчал.

– Я туда аудиоинформацию не ввёл, – пояснил Смайтум, после чего добавил: – Всё равно в практическом плане мне это здесь не требуется. – И вышел из программы. Электромагнитный сгусток растворился в воздухе.

– А как Тимур стал Смайтумом? – поинтересовалась Ксана.

– Это получилось почти так же, как и само перемещение. Я сразу оказался здесь, в такой вот комнате. Это уже потом обжился новыми вещами и перенёс ноутбук в холл. А моё появление здесь было чудом для меня самого. Можешь представить, каково это было для местных жителей? В итоге из меня получился Смайтум. Имя сложилось не просто так: «См» взято от горы Смирной, «ай» – от «айтишник», а «тум» – моя аббревиатура. – Смайтум улыбнулся. – Тимур Умарович Мелиев. А ещё мои инициалы мне на руку сыграли – «ум» сразу приписали мне как качество.

– А почему тебя все боготворят, Тимур Умарович? Ты слывёшь самым мудрым, самым…

– А это жители уже сами так решили. Появился я – чудо. Говорю странные, сложные слова – чудо. Нацепил себе на голову на скорую руку какую-то ткань – тюрбан, значит, умный, значит, будет мудрецом.

– Я бы не сказала, что твой тюрбан на скорую руку…

– Так это когда было! Я с тех пор уже столько тюрбанов поменял.

– А балахон? Он-то как раз больше нуждается в замене, – хмыкнула его собеседница.

– А это, Ксана, элемент стиля.

«Так, уже легче, – вздохнула Ксана. – С ума массово не сходят. Это уже радует. Ой, а о самом главном-то не рассказал!»

– Тимур, а как же электричество?

– С божьей помощью.

– Тимур! Ты издеваешься?

– Я серьёзно. Боги же всё знают. Им зачем-то надо, чтобы у народа был мудрец. А мне нужно электричество…

– У тебя и телефон можно зарядить?

– А зачем тебе? Связи нет, Интернета нет… Но покажи разъём.

А телефона при Ксане не оказалось. Он, видимо, остался на просторах долины…

Только Ксана хотела спросить программиста-мудреца о Трости, но он её опередил.

– Я знаю, чего ты от меня ждёшь. Рассказа о том, где находится Трость. Вместо этого я поведаю тебе кое-что интереснее… К тому же чёткого местоположения Трости я не знаю. Но догадываюсь. Ты думаешь, что твоя задача – найти Трость и вернуть её Оймякону? Ах, если б так и было! Оймякон – человек… э… сложный… В общем, он послал тебя на гибель, это была его цель. Ты объявилась, вся такая подходящая под описание из свитка. Ты единственная, кто может взять Трость. Но если ты погибнешь, Трость сможет взять тот, кто в момент твоей гибели находится ближе всего к ней.

– То есть, – Ксана попыталась подвести итог, – Оймякон хочет моей смерти, поэтому послал меня, такую невооружённую, полуголодную, в Бурную долину. Я погибну – и он сам возьмёт Трость? Значит, она должна быть где-то рядом с ним… Я правильно поняла?

– Абсолютно. А ты не задумывалась, почему у Оймякона не получилось открыть Сад? Вот, в этом-то и вся загвоздка. Это очень тёмная история… Но мне известно лишь то, что Оймякон никаким сыном Сторсвету не приходится. А это многое объясняет…

– Боже! – ужаснулась Ксана. – Значит, я проделала такой огромный путь от дворца до тебя, лишь удалившись от Трости, и только ради того, чтобы услышать это?

– Ну, информация тоже дорогого стоит.

«Вот это удар ниже пояса! – Ксана была шокирована. – Должно быть, Трость у Оймякона всегда при себе… И надо же было так, внаглую, врать мне в лицо! Даже голова закружилась от такого шока. Биль сейчас обязательно сорвал бы какую-нибудь мередянь, дуаринду или Меркурию. Стоп! Дуаринда! Вот о чём надо спросить».

– Тимур, а кикиморы действительно оставляют печать смерти на плече?

– Необязательно на плече… А что у тебя с плечом?

– Сама не пойму. После общения с Бурнахи у меня остался подозрительный след… – Ксана оттянула ворот того, что когда-то назвала бы кофточкой.

– А это, девочка моя, знак.

– Знак чего?

– Знак твоей избранности. – Тогда Тимур обнажил своё плечо. На нём красовалась такая же беленькая кляксочка. – Из-за этого клейма меня отсюда и не выпускают.

– Но почему оно появилось не сразу, а только когда мы встретились с кикиморами?

– Потому что именно тогда ты начала свой путь. Путь, завещанный тебе свыше. Кикиморы были боевым крещением.

«Боже, как всё просто. Я должна – и на тебе, пятно на плечо, чтобы не забывала… Что, меня теперь тоже из-за пятна отсюда не выпустят? А как же миссия?.. Я должна её выполнить и попаду домой. По крайней мере, так сказал Оймякон…»

– А правда, что у меня нет другого выхода и я попаду домой только после того, как открою Сад?

– Это тебе Оймякон сказал?

– Да.

– Понятно. Нет, неправда. Тебя здесь никто не держит, как и меня. Только вот вернуться домой нам с тобой почти нереально. Сколько я уже над этим работаю! Может, есть и другой путь, но я о нём не знаю.

Мало сказать, что Кеану это разочаровало… Это просто обухом по голове! Она не сможет вернуться домой? Не сможет? Вообще? То есть пока Тимур не изобретёт эту программу. А это может и вовсе не случиться!

– Так… успокойся, выпей чайку ещё, – засуетился Смайтум. – Я забыл ещё кое-что сказать. Но вряд ли это тебе поможет…

– Мне уже ничто не поможет… Лучше бы меня однажды не стало! Съели бы кикиморы, загрызли волколаки…

– Ну-ну, что за пессимизм! Отсюда тебя, наверное, может отправить Верховный бог.

– А почему он тебя отсюда не отправил?

– Потому что я не заслужил, – развёл руками Тимур.

– Но как же… Ты же уважаемый мудрец…

– То-то и оно. Как мудрец я здесь нужен. Мне даже вот энергию колдуют для моих устройств.

– Ты хочешь сказать, – удивилась Ксана, – чтобы отправиться домой, надо стать ненужной?

– Вот не знаю… Но можно ещё совершить что-то такое, в обмен на что ты потребуешь возврата домой.

– А если я открою Сад?

– Попробуй.

«Верховный бог… А кто он – Верховный бог? В религии этой странной, неясной мне страны переплетаются скандинавские мифы, слышны славянские нотки, а большая часть остаётся мне вообще непонятной…»

– А Верховный бог – он кто? Один? Сварог?

– Верховный бог – он Верховный бог. Логично? – пожал плечами Тимур.

Ксана смотрела на этого мудреца-программиста, а к глазам предательски подкатывали слёзы. «Нет, это всё не со мной… Это не я, не я! Не я прошла этот долгий путь, чтобы испытать такое разочарование. Не я прошла через кикимор, гномов, волколаков, Дасунь… Дасу! Мой милый дасу. Мой бедный дасу. Я же обещала тебе вернуться! Я должна тебя вызволить оттуда… Бог, бог… Как же зовут этого бога? Браги! Ради этого стоит приложить усилия. Но не ради Трости».

– Что нужно сделать, чтобы выпустить человека из Дасуни? – спросила Ксана.

– О… это Параскея должна сама отпустить его.

– Розовета сказала, что ты расскажешь мне о Браги. Он должен помочь.

– Браги? Это Длиннобородый! – воскликнул Тимур. – Бог поэтов. Никто не умеет так хорошо слагать стихи и песни, как он, и всякий, кто хочет стать поэтом, должен просить его покровительства.

– А какое отношение он имеет к Параскее?

– Да сам толком не знаю. Но если он согласится тебе помочь, то ему Параскея не сможет отказать. Я подозреваю, что та туманная история о Параскее и Сторсвете как раз кроется в отношениях Параскеи и Браги. Но это лично мои догадки. Нехорошо это – в чужую жизнь лезть, – Тимур нахмурил брови.

– Как? Параскея ведь теперь стала змеёй! – поразилась я.

– Но это не мешает ей быть богиней и покровительницей Дасуни. Это люди придают огромное значение внешности, а среди богов больше ценятся могущество, совершённые ими божественные поступки…

«А-а-а… Интересно, почему же тогда Розовете “приходится хорошо выглядеть”? Что-то не так. Не сходится… Ну да ладно, это их, божье, дело».

Тимур рассказал, что Браги можно найти возле Жаркого озера, которое находится в Сюдлии – соседней стране. Там правит Югкор, сын Сторсвета и, по идее, родной брат Оймякона. Что ж, надо что-то делать!

«Я не прощу себе, если не вызволю моего дасу из проклятого “нижнего мира” – Дасуни, если не повидаюсь с ним в последний раз… Я же прошла уже через столько испытаний, неужто не смогу уговорить Браги помочь мне?»

– А отправишься ты туда на Алконосте!

– А, на птице? Знаю, читала, – кивнула Ксана.

– Я покажу тебе моих питомцев, – сообщил программист. – Позови своих друзей, пусть тоже полюбуются.

Она только хотела выйти из комнаты, но Смайтум одёрнул её.

– Как ты думаешь, почему я открыл тебе свою тайну?

– Не знаю… Почему?

– Потому что я уверен в тебе. У тебя всё получится, ты всё делаешь правильно. Ты должна была узнать обо мне правду. Но ты её никому не расскажешь.

– Конечно, – кивнула Ксана.

– Иди, зови своих друзей.

Да, компьютер – страшная сила. Засасывает смертельно. Биль и Гуля даже не почувствовали, сколько прошло времени, они были целиком и полностью погружены в «Тетрис». Волшебные фигурки складывались в линии, которые сказочным образом исчезали. Одним словом – чудеса! Сколько было эмоций! О Смайтум! Великий мудрец и волшебник! А эти квадратики никак не помещались… А потом жёлтый как взял да и упал мимо! И всё, линия! Чудо, правда?

Питомцами Смайтума оказались всякие разные птицы. Они разгуливали себе в вольере, никого не трогая и сохраняя полное спокойствие. Среди них был и рарог. Сирин – тёмная птичка. Стратим – очень похожий на рарога, но не светящийся. Финист – птица-воин, которого держали в отдельной клетке. Гамаюн – тот, который сразу поздоровался с вошедшими и исполнил «для гостей дорогих» что-то на своём птичьем языке. Грифон – полуптица-полусобака, как выразился Смайтум, этот – ручной, а вообще они опасны. Жар-птица, к моему удивлению, не светилась вообще, просто оперение отличалось золотым оттенком. Сва оказалась образом всемирной матери и очень священной и почитаемой птицей. Могол – самый крупный после Алконоста. Обида – печальный лебедь, символ грусти. Также в питомнике Тимура были орёл и уточка.