Текст книги "Фонарик из кармашка"

– Всё, пойдёмте скорее домой! – закричал Биль. – Мне не терпится, чтобы вы… Там такое!

Ксана была слишком загружена информацией. Её бедненький организм отказывался выносить такие нагрузки. И чувствовала она себя нелучшим образом после похода в Дасунь. И голова теперь гудела…

А дома Кеану действительно ожидал большой сюрприз. Не знаю уж, насколько приятный. Сложный, я бы сказала.

Дома Александру ожидали Квасир и Двалин. Двалин выглядел сияющим солнышком: он принарядился и, кажется, даже помылся.

Войдя в дом, Ксана обрадованно взглянула на гостей, но на эмоции сил уже не было. Биль с Гулей, нежно державшиеся за руки, вожделенно смотрели на Кеану. Они очень ждали развязки. Она не успела опомниться, как Двалин встал на одно колено и протянул ей маленький, очень красиво сияющий камешек:

– Ксана! Будь моей женой! Будь матерью моего Дваля!

Глава 9, или События в башне
Глава с некоторыми жертвами и победами

– Двалин… – у Ксаны ещё сильнее закружилась голова и в горле встал ком. – Двалин, но я не могу…

Гуля и Биль заметно погрустнели. Видимо, они ожидали другой реакции госпожи.

– Ты можешь! Ты героиня, тебя здесь все уже любят, даже те, кто тебя не знает. Труверы и менестрели постарались на славу. Тебе здесь ничто не угрожает. Ты будешь со мной в безопасности, всегда сытая и одетая. И я ни за что не поверю, если ты скажешь, что тебе не полюбился Дваль.

– Двалин, милый, пойми, я очень хорошо отношусь и к тебе, и к Двалю, но я хочу вернуться к себе, в свой мир! Там мои родители, мои друзья, моя работа. Я привыкла так жить, я очень соскучилась, и мне дорог каждый миг, приближающий меня к дому. Немедленно встань с колен!

– У тебя в твоём мире остался муж?

Этот вопрос очень понравился друзьям Ксаны. Они снова напряглись в ожидании её ответа.

– Нет, – честно призналась она.

И ответ их разочаровал.

– Тогда разве что-то другое может тебя удерживать? – искренне не понимая, спросил Двалин.

– Двалин, в моём мире главным считается не только замужество.

– Значит, ты кого-то любишь больше меня?

Александра даже опешила. «Почему никак не взять в толк: чтобы отказать, необязательно питать чувства любви к кому-то другому? – думала она. – Почему-то мужчины считают, что противоположный им пол неспособен на одиночество и цепляется за каждую возможность быть “при ком-то”. Наверное, никогда не будет усвоена одна, казалось бы, очевидная мысль: уходят в первую очередь от кого-то, а не к кому-то. Мне кажется глупым держаться за кого-то ради того, чтобы не быть одной…»

Но Ксана не стала своими размышлениями загружать Двалина. Это всё-таки гном, со своей психологией и со своими представлениями о противоположном поле. Она решила сказать то, что он хотел от неё услышать.

– Да.

Дасу… то есть бывший дасу, а теперь самый настоящий человек по имени Оскар был поражён не меньше.

– И кто он?

– Знакомься, это Оскар, – представила его Ксана.

Оскар молча подошёл к ней и обнял. Она свой выбор сделала… ещё тогда, в Дасуни, в первый раз…

Заметно изменились в лице и Биль с Гулей. Даже непонятно было, рады они или нет. Но потом всё прояснилось.

– Так вы женитесь или не женитесь хоть на ком-нибудь? – не выдержала Гуля и даже топнула ножкой.

– Гуля, нельзя такое спрашивать у госпожи… – забормотал ей Биль.

– А какая вам разница? – удивилась Ксана.

– У нас такие законы, – пояснил Оскар, – слуги не могут пожениться, пока не женится хозяин или хозяйка не выйдет замуж. А я так понимаю, что твои прелестные друзья очень хотят скрепить свой союз семейными узами.

– Биль, чудо ты в перьях! – засмеялась Ксана. – Гуля, вы на самом деле хотите пожениться? Как я за вас рада! Но вам ведь ничто не мешает. Гуля никогда и не была моей служанкой, а Биля я уже давно освободила от этой должности. И, если честно, закон какой-то средневековый. Свободу попугаям! Так что благословляю вас на законный брак.

Двалин встал с колена. Ксане было очень неловко смотреть на него, она никогда никому не отказывала раньше вот так, как сейчас, и не знала, как себя вести. «Наверное, я его очень обидела своим отказом, – предположила Ксана. – Но ведь и он меня ошарашил своим предложением».

– Ксана, прими всё равно этот камень, пусть не в честь моей любви, но в честь моей преданности и признательности. – Он протянул ей свой камешек и вложил его в руку. – Он принесёт тебе удачу. Конечно, я не должен был так поступать. Ты вправе всё решить сама. И ты, я вижу, решила.

– Прости меня, Двалин…

Он промолчал в ответ и наклонил голову.

– Двалин, Квасир, расскажите лучше, как вы сюда добрались?

Оказалось, что постаравшиеся на славу разносчики последних новостей донесли информацию о Ксане и до Двалина. Он взял ребёнка и отправился к Квасиру. Там Дваль остался на попечении Клариссы играть с Кларочкой, а мужчины поехали искать домик Гули.

– Куда теперь? – задал Биль вполне логичный вопрос. Все ввосьмером сидели за большим столом, собравшись для обсуждения дальнейших планов.

– Домой, – ответил Оскар. Его дом – это башня Оймякона. То есть сейчас Оймякона, а когда-то она называлась башней Оскара.

– Домой… – повторила Ксана и не смогла сдержать накатывающуюся слезу.

– Так куда именно? – поинтересовалась Гуля, понимающая, что для Ксаны и Оскара понятия «домой» ой как различны…

– В Ирий! – ответила Ксана. – К Верховному богу.

– Как же? А Сад? А Трость? – удивился Биль.

– Ну, теперь-то есть подлинный Воскор, а не такой самозванец, как Оймякон. Я не нужна. Я хочу домой… – Ксана закрыла лицо руками.

«Всё! Хватит! Это больше не может продолжаться! Сад, Трость, ваны, ассы, Параскея, Браги, Оймякон, Двалин… Я так больше не могу. Я домо-о-ой хочу-у-у!»

Биль, Гуля, Двалин, Квасир, Улль, Гир, Оскар – все смотрели на неё и ждали чего-то. Нет, на этот раз они не ждали, что Ксана всё решит за всех. Они ждали, когда она проплачется. Обступив её со всех сторон, друзья помогли Ксане справиться с нахлынувшим. Оскар обнял её за плечи, Биль и Двалин взяли за руки, Гуля вытерла слёзки.

– Ребят, я вас всех-всех очень-очень люблю! – улыбнулась Ксана, и в рот ей тотчас закатилась солёная слезинка.

– Ксана, ты мне нужна, – сказал настоящий Воскор. – Мне без тебя не осилить Оймякона, ведь мы решили, что главный – Мешант. Может, даже он сам и есть Оймякон…

– Так мы что, всё это время живём при царствовании Мешанта? – ужаснулась Гуля. – Жуть какая! А почему он никого не убил, ничего не разрушил?

– Ему нужна сила Сада. Он жаждет его открыть.

– А как он его откроет-то? – удивился Квасир.

– Гуля! – Кеану осенило. – Трость должна быть у Оймякона. Пошарь, пожалуйста, вдруг ты увидишь, где именно он её прячет.

Гулин шарик показал только то, что Трость действительно где-то в башне Оймякона. Она просила показать Оймякона – и шарик показывал его. Просила показать Трость – шарик снова показывал Оймякона. Друзья подумали, что дело в волшебной силе Трости. Значит, она где-то в башне…

– Так что, в башню?

– Нет, – ответила Ксана, – к Смайтуму.

– Опять? – удивился Биль.

– А ты рассуди. До башни нам ехать несколько дней. А до Смайтума – гораздо ближе. И потом он нас отправит к Оймякону, минуя все препятствия типа кикимор. Я верно рассуждаю?

– Госпожа, вы, как всегда, правы!

– Биль, вы так никогда не женитесь, если ты не отучишься называть меня госпожой!

Но тут встала новая проблема. Их целых восемь, а коней – всего два: конь Квасира и конь Двалина. Ваны коней не держат, как ни странно и ни обидно, хотя и неудивительно. Но не идти же пешком! Находились уже, спасибо… Они вышли из домика и, разглядывая безмятежных лошадок, стали думать, что делать.

– Мы это… здесь останемся, – сообщил Улль.

– На охоту там, туда-сюда… – поддакнул Гир.

– Хорошо, – без колебаний согласилась Ксана. На поверку Гуля оказалась смелее, умнее и отважнее, чем её задиристые братья. – А у Смайтума нас ждёт Митька, – озвучила Ксана свою последнюю мысль.

– То есть ты хочешь вернуться за Митькой? А не проще ли сразу отправиться в башню?

– Нет, не проще. Совсем. А кони выдержат шестерых? То есть по трое? Потом Квасира с Двалином мы оставим у подножия, возле дома Квасира.

«Мне надо ехать вообще одной, – чувствовала Ксана. – Отправить на одном из коней гномов, а на другом – ехать самой. И пусть бы эта троица меня здесь дожидалась». Ксана смотрела в их преданные глаза и никак не решалась это сказать. Конечно, её слово воспринимается как закон, но это же будет просто трагедия.

Но, слава не знаю кому, судьбе ли, Верховному ли богу, её избавили от этой участи. Да и вовсе от долгого пути на коне к Смайтуму тоже избавили. Хорошо, что они не ушли до этого момента!

Вы, безусловно, спросите, кто и как избавил от этого Кеану? В их компании прибыло! Первым это заметил Улль, глаз-то намётан, он всё-таки стрелок. Он увидел два приближающихся тёмных пятна на небе и полез за своим «стрелятельным аппаратом», то есть за луком. Но Ксана его остановила. Летели две птицы. Однако на одной из них сидел человек.

Нет, это был не человек, это был альв. Это был наш знакомый – Шилти. Он сидел на Алконосте, а рядом с ними летел Могол – тимуровские птицы! Значит, что не может не радовать, Алконост улетел не в Ирий, а к себе домой, к Смайтуму. Шилти, задыхаясь от гордости и новостей, пытался что-то растолковать, но сначала его понять было трудно.

– Смайтум… велел… э… это… вас… Он это… как там сложное слово? Рога… рогами… Нет… прога… программи… мировая! В общем, это… сказал, вы поймёте…

– Шилти, ты как раз вовремя! – улыбнулся Биль. – Мы чуть было не ушли.

– Постой! – Ксана оборвала альва. – Это так срочно? Может, ты отдышишься и расскажешь всё по порядку?

– Ага, – ответил альв, сглотнув слюну.

Беднягу так распирало от гордости, что он выполняет просьбу самого Смайтума, при этом помогая самой Ксане («ну, той которая в Дасуни… ну, той, которая с Тростью…» – недаром говорят, земля слухами полнится), что он аж трясся. Главное было не забыть те сложные фразы и слова, которые ему сказал Смайтум. Но после маленького «полдника» он успокоился и рассказал всё толком.

Выяснилось, что Тимур создал-таки ту злополучную программу. Шилти не знал, какую именно, но Ксана-то всё поняла. Она поняла самое главное: теперь она сможет попасть домой! И Смайтум ждёт её, чтобы они отправились домой вместе.

Первой мыслью Александры было срочно, сейчас же, немедленно сорваться с места и полететь вместе с Шилти на Смирную гору.

Но она вдруг поняла одну очень важную вещь.

«Я поняла, что всё это не так просто бросить. Насколько бы трудно мне ни было здесь, там, в моём мире, дома, мне будет ещё труднее, если я буду знать, что могла остаться и совершить что-то стоящее. Мне будет их всех не хватать: Биля, Гули, гномов, Гулиных братьев… А об Оскаре лучше вообще не думать. Слишком много места он занял в моём сердце. Говорят, время лечит. Поэтому я никуда не поеду, пока не будет открыт Восточный сад».

– Шилти, мы, конечно же, летим. Но не сейчас. Нет, вернее, мы летим сейчас, но не туда.

– Ничего не понимаю. Так когда? И куда?

– Сейчас мы летим к Оймякону!

Негодований было море! Радовался только Оскар, который понял, наверное, переживания Ксаны и оценил её решение. Хотя откуда ему было знать?..

В итоге было найдено устроившее всех решение. Гулины братья, вооружившись мешками и стрелами, отправились на охоту. Гномы заняли по коню и поехали к подножию горы. Биль, Гуля и Шилти «оседлали» Алконоста, а Ксана с Оскаром – Могола. И впятером направились в противоположную от Смирной горы сторону – к башне.

Как стремительно они долетели! Не как тогда Ксана с Билем на Митьке… Страшно вспомнить. Теперь мне понятно, почему Оймякон дал им с собой так мало еды! Куда ж они – голодные, уставшие, неопытные…

Вот и долина осталась за ними, а возле той самой двери в башню они и приземлились. Но их там никто не ждал. Ксана повторила свой опыт: встала спиной к двери и начала стучать ногой. Правда, в этот раз она быстро опомнилась: справа же колокольчик! Из окошечка в двери вылезла знакомая мордашка. Это был один из слуг Оймякона.

– Чего надо?

– Что ж ты так неласково разговариваешь с самой Героически Прекрасной?! – вступился Шилти. Ксана не поняла: не то альв забыл её имя, не то оно ясно и называть его необязательно.

– Да она тебя за это одной левой! А потом правой! – заявил Биль.

– А потом обеими, – улыбнулась Героически Прекрасная.

Ей это показалось смешным, а вот слуге – нет. Загрохотали ключи, и дверь отворилась.

Тропинка от ворот – подъём по лестнице – покои Оймякона. У входа стояли двое охранников, которые сообщили, что Оймякон занят придумыванием новых законов. Слуга предупредил, что объявит, прежде чем они войдут.

– Это излишне! – ответил Оскар и ногой толкнул дверь, ведущую в королевский зал, потом, повернувшись к слуге, добавил: – Не видишь, что Героически Прекрасная Ксана с друзьями принесли его величеству хорошие вести? Сейчас сюрприз будет!

Наверное, это смотрелось несуразно: Оскар, выбивший дверь, за ним Ксана (довольно потрёпанная), с ней не особо воинственные Биль и Гуля и где-то совсем сзади Шилти.

– Вы вернулись! – сказал Оймякон дрожащим голосом. Он, как всегда, восседал на своём троне, не доставая ногами до пола. Вокруг него сидели фрейлины, обмахивающие веерами не то себя, не то самого Оймякона. Тоже мне, придумыватель законов!

В попытке изобразить радость он даже слез с трона и, небрежно растолкав фрейлин, направился к вошедшим. Бедные девушки удивились такому поведению короля. А потом, завидев Кеану за спиной у Оскара, одна из фрейлин имела неосторожность крикнуть: «Ксана!» Оймякон тотчас повернулся и погрозил ей пухлым пальчиком. По дороге он выводил в воздухе странные знаки, словно просто размахивал руками.

– Оймякон?.. Ты-то как… – неуверенным голосом спросил Оскар. Его очень удивил вид короля, а Кеану ещё больше удивил дрожащий голос Оскара. – Стой! Стой, где стоишь! – приказал Оскар, совладав с удивлением, и Оймякон от неожиданности остановился. – И руки опусти. Опусти руки! Что колдуешь? Отвечай, что ты там наколдовываешь?! Нет чтобы встретить гостей дорогих как положено!

Гуля подошла к Ксане и нашептала на ухо:

– Он не довёл фразу до конца, но первые символы обозначали «опасность», «сила», а потом я не поняла, но что-то типа «чме». Затем он прекратил.

Хорошо, что в этой компании хоть кто-то может то «пошарить», то символы расшифровать…

Оскар подошёл и взял ошалевшего Оймякона за руки.

– Шилти! – приказал Оскар. – Иди сюда и следи за этим самозванцем. Чтоб никаких! А мы все ищем Трость! Она где-то здесь, во дворце.

Фрейлины сидели, прижавшись к монаршему трону, в ужасе ожидая дальнейших событий.

– Эй, девушки, что вы трётесь о местную мебель?! – крикнула Ксана. – Идите лучше, нам помогите.

Фрейлины испугались, но подошли.

– Обыскиваем всё! – приказал Оскар. – Ищем Рубиновую трость.

– Трость?! С ума сойти! – сказала одна из фрейлин и собралась упасть в обморок, но заметила Ксанин не одобряющий это намерение взгляд, и не стала.

– А как она выглядит? – резонно спросила другая.

– Она должна выглядеть… ну, такая красненькая палочка… – неуверенно ответил Оскар.

Ксане казалось, что они никогда её не найдут: дворец слишком велик. Его весь обыскать невозможно.

Но вполне возможно оказалось найти Ксанин телефон! Она думала, что потеряла его в пути. А на самом деле разрядившийся смартфон выпал в тронном зале ещё в тот день, когда её представили толпе как Героически Прекрасную. Он провалялся все эти дни в укромном месте, никому не мешал, звуков не издавал – и никто его не обнаружил. Надо же было ему так завалиться, что найти его смогли только во время специальных поисков! На экране образовалась трещина, видимо, от падения. Александра автоматически сунула телефон в карман. Пользы от него никакой, но пусть уж лежит.

Оймякон стоял, смотря в потолок. Силы однозначно неравны: дюжий альв Шилти был намного мощнее маленького неуклюжего короля. Главное – держать его руки, больше он навредить не может, он всё-таки не волшебник.

Тут вдруг Оймякона осенило. Рот-то у него открыт! Он закричал:

– Стра-а-ажа!

– Что ты кричишь? Ну зачем так кричать-то? – удивилась Ксана. – Ну придёт твоя стража. И что она сделает?

– Я вас арестую…

– Арестовывал уже. Мне не понравилось, – ухмыльнулась она. – Лучше скажи, где Трость, и разойдёмся с миром.

– Трость… Но я не знаю! – промямлил король.

– Ты нам сам скажешь. По-хорошему. Если мы не найдём, конечно. А пока ищем дальше.

На вопль стража всё-таки прибежала, хоть и с некоторой задержкой. Где они могли задержаться, непонятно, – это были те самые охранники, стоявшие возле дверей в зал.

– Что случилось, ваше величество?

– Кого? Что? Где?

– Ничего не случилось, – ответил Оскар за Оймякона. – Его величество просто испугался, что вы ушли со своего поста и не предупредили его о приходе гостей, и решил вас наказать. Правда, вашество?

Оймякон потерял всё на свете: дар речи, последние признаки ума и просто кивнул.

– А наказание следующее: обыскиваем зал в поисках красной палочки!

– Но вы же сами… Сюрприз… Хорошие новости…

– Не слышали? Король расстроен! Король приказывает! – сердито ответил Оскар. И ведь он почти не врал… Это смотря кто именно король.

Стража постояла с полминуты, соображая, что да как. Изумлённо пожав плечами, они пошли выполнять «волю короля».

«Как бы то ни было, – подумала Ксана, – не могли охранники быть такими глупыми, как хотели казаться. Мы при них держали короля почти “в заложниках”, а они поверили нашей лжи. Или сделали вид, что поверили. Нет, они скорее трусливы, чем глупы. Просто посчитали более важным спасти свою жизнь, чем вверенную им жизнь его величества…

А действительно, что важнее? Какую роль играет инстинкт самосохранения? Что ни говори, это самый главный инстинкт человека. А долг? Может ли он перевесить, если на одну чашу весов положить долг, а на другую – свою жизнь? Давно, десятки, сотни лет назад, на Востоке это было в порядке вещей – отдать свою жизнь во имя долга, во имя императора. Чуть что, настоящий самурай сразу брался за специальный кинжал в целях суицида. Но к этому он готовился с детства, учился, как именно правильно, это – священный ритуал, называемый харакири. Конечно, при взгляде на охранников короля ни о каком харакири и мысли не возникнет».

– Да нет её здесь, палки этой, копалки! – отчаялся Биль. – Нет! Шилти, давай ты поищешь, а я покараулю особу нашу венценосную.

– Биль, ты не удержишь, – справедливо заметила Ксана.

– А я его свяжу, – сказал он, помахав откуда-то появившейся верёвкой. – Здесь нашёл, – пояснил Биль в ответ на удивлённый Ксанин взгляд.

Это было их серьёзной ошибкой. Ксана могла бы это предположить, но была слишком увлечена поиском. К тому же она была уверена, что где-то здесь есть тайник, и обыскивала даже самые маленькие закоулочки, в которых, по обычным понятиям, Трость не могла поместиться.

Когда Биль приготовился завязывать Оймякону руки, тот вроде даже и не противился. Шилти почувствовал это и, расслабившись, отпустил руки Оймякона до того, как Биль их связал. В этот короткий промежуток времени – каких-то несколько секунд – Оймякон в ускоренном темпе успел докончить свою загадочную фразу не менее загадочными символами.

– Он доколдовал! – закричала Гуля, заметившая эти манипуляции. – Последняя буква – «т»!

Но этот возглас её уже не расслышали из-за поднявшегося ветра.

Это уже потом стало ясно, что непонятные буквы «чме» относились к совсем разным словам. «Ч» – последняя после «сила», то есть «силач». А дальше шло то само злополучное имя, так часто звучавшее в устах жителей Белого королевства, – Мешант. «Опасность, силач, Мешант» – примитивное колдовство (если колдовство вообще может быть примитивным), которое Оймякон был просто вынужден заучить на случай форс-мажора. Как тревожная кнопка в банке. И оно пригодилось.

Вот как вы себе представляете сказочного силача? Наверное, то, что объявилось посередь зала вслед за утихшим ветром, как раз подходило под общепринятые понятия. Огромного роста (в два человеческих), с кучей «накачанностей» и с отсутствием даже намёка на интеллект. Но сначала с ним разговаривать не пришлось…

Этот силач без особых усилий взял бедолагу Биля и, хорошенько размахнувшись, кинул его на пол. Биль не издал ни звука. Зато Ксана кричала за двоих… Или Гуля тоже кричала? Уж и не помню.

Фрейлинки тотчас же ретировались за трон, откуда торчали только их платья. Охранники встали по стойке смирно с целью по стенке удалиться из зала. Но эта затея всё равно бы не прошла – от ветра дверь захлопнулась, видимо, без возможности открыться. А может, в этом был повинен не только ветер…

Ксана, потеряв всякий страх, помчалась к силачу, издавая ей самой неизвестные звуки. Рядом с ней бежала Гуля, она кричала вполне разборчиво имя любимого, но я не думаю, что её кто-нибудь услышал. Силач в это время спокойненько усадил Оймякона себе на плечо и замахнулся на испуганного Шилти. Хоть альв и не мелочь пузатая, как Биль, силач вполне мог его изувечить. Ксана бежала к центру зала, истошно вопя и размахивая кулачками. И в голову ей не приходило, что бежит-то, по сути, к своей смерти. Но вовремя вытянутая рука Оскара её остановила. Она пыталась вырваться, но, поняв, что это ей же во благо, остановилась.

Гуля всё-таки кинулась к лежащему Билю. Биль лежал ничком, лица видно не было. Зато была видна тонкая красная струйка… Гуля положила свою голову на его спину и заплакала…

В это время Шилти уворачивался от ударов силача. К сожалению, удавалось это через раз, но альв уверенно стоял на ногах. Однако, как ни странно, как только Ксана прекратила орать, силач обратил на неё внимание. Стало заметно тише, основные источники звука – Ксана и ветер – утихли. В качестве музыкального сопровождения остались плачущая Гуля и всхлипывающие за троном фрейлины. Сидевший на плече силача Оймякон заболтал ножками, указывая на Кеану рукой. Конечно, вот основная мишень! Что там говорил Смайтум? Как только Ксана погибнет, Трость поддастся тому, кто ближе всего к ней находится… Но они не учли, что нынче стрелки сместились и главная мишень не Ксана, а настоящий Воскор.

Оскар попытался увести её, дёрнул за руку, но она резко высвободилась, оттолкнула его и нарушила относительную тишину:

– Вот она, я! Зачем вам Шилти? Зачем вам мои друзья? Вам же я нужна! Правильно?

– Убей её! – заклокотал Оймякон. – Она всё знает!

Откуда ни возьмись в руке исполина появилась палица. Он замахнулся ею и сделал шаг по направлению к Ксане. Она стояла, будто не понимая, что это её смерть. Надо куда-то деться, чтобы палица не размазала по полу! Эта громадина в руке силача весит как я и ещё одна я! Но Ксана почему-то и не думала уходить с этого места. Рука с оружием верным курсом направлялась на что-то, может, и на героическую Кеану. А эта самая героическая не осознавала того, что произойдёт через несколько секунд. Силач сделал ещё один шаг…

Но если бы это случилось, на том бы моя история, дорогие читатели, и окончилась. В отличие от Ксаны, Оскар находился в здравом уме и твёрдой памяти и абсолютно понимал всё происходящее. Пока над ушами дребезжал крик силача, жалко подобающий японскому «ки-я», Оскар умудрился приблизиться к богатырю. И второй шаг силача в Ксанину сторону стал роковым: Оскар сделал ему подножку. Ксана не поняла, почему вдруг палица сменила курс, вылетев из руки силача, а голова его была всё ближе и в итоге оказалась на полу у её ног.

Оймякон, благополучно потеряв равновесие и не удержавшись там, где он восседал, свалился в противоположную сторону – к своему трону. Ему повезло: до самого трона с опасными резными ручками он не долетел.

Ксана, ничего не соображая, смотрела на лежащего так же, как и Биль, ничком силача. Потом перевела взгляд на палицу… и ужаснулась! Бедный Шилти, и так весь израненный, тщетно шевелил ногами в попытке выбраться из-под прибившей его к стене палице. К счастью, она всего лишь припечатала его одежду, а сам альв остался цел. В итоге после очередного рывка, оставив под палицей изрядный кусок своего кафтанчика, Шилти оказался на свободе.

Спустившись с облаков на землю, Ксана оценила ситуацию. «Биль! Боже мой, Биль… Родной мой слуга, пастушок, друг! Ты же из-за меня погиб, из-за меня!»

Гуля просто молча плакала, а Оскар ощупывал запястье Биля.

– Тут должно быть сердцебиение. Я точно не знаю, но обычно так делают, – сказал он Ксане, когда она подошла.

– Пульс, – кивнула Ксана и положила руку на шею Биля с целью обнаружить сонную артерию. – Он… жив! Пульс есть! – вскрикнула она.

– Жив? – сквозь слёзы, явно не веря, переспросила Гуля.

Оскар немедленно оттащил Биля к стене и усадил его. Теперь можно было рассмотреть его лицо. Да уж, досталось бедняге…

– А что с Тростью-то? – вдруг спросил подошедший Шилти. Надо же, а мы и забыли!

– Она должна быть рядом с Оймяконом! – сказал Оскар.

– Или… на Оймяконе? Под одеждой? – предположила Ксана.

Растолкав фрейлинок, Оскар отправился проводить обыск лежащего короля. И нашёл. Но не успел он сообщить об этом, как занимающий ползала силач стал таять, растворяться, пока совсем не исчез. Все как зачарованные смотрели на это исчезновение. Но взамен мёртвому силачу появился вполне живой (точнее, живущий) дух.

Это такое странное ощущение, что в одном месте воздуха стало больше, чем во всей комнате, и что он окрасился в синий цвет – приблизительно так он и выглядел. Главное – глаза. Не такие, как у волколаков или у Параскеи. Белые, бесцветные, страшные…

– Мешант, – смекнула Ксана.

– Да уж, нетрудно догадаться…

Неизвестно, что он собирался сделать. Наверное, снова материализоваться в виде какого-нибудь силача.

Но тут объявился ещё один «дух». Присутствующих он удивил и напугал не меньше, чем Мешант. Только Ксана знала, что это такое. В воздухе проявилось полосками полупрозрачное изображение Смайтума. И оно заговорило:

– Ксана! – Тут он выдержал паузу. – Программа запущена, и я не могу её остановить! – странным голосом, словно на кассете, которую бессовестно зажевал магнитофон, начал говорить электромагнитный сгусток.

– О Смайтум! Я уважаю тебя, но я… – раздался второй голос, идущий, как из рупора, из синеватого духа Мешанта. Ух ты, он принял это за настоящего Смайтума!

– У тебя есть полчаса! – обращался Смайтум в записи.

– Я не боюсь тебя! – заявил дух, но рупорный голос задрожал.

– Торопись!

– К-куда? – синеватый воздух заголубел. Видимо, от страха.

– Действуй! Я удаляюсь и не жду тебя!

– Ты не оставляешь мне выбора! А что ты можешь мне сделать? – совсем тихо спросил рупорный голос.

– Я растворяю внутренности…

– О! – выдал голос.

– …пещеры и перемещаюсь!

Ещё немного повисев в воздухе, сгусток Смайтума исчез – по очереди каждая полосочка.

– Трость наша! – завопил Оскар, поняв, что хозяевами ситуации стали они. – Убирайся!

– Вы ещё узнаете Мешанта! – крикнул голос и, метнув напоследок в Кеану огнём и промахнувшись, испарился.

Она даже ничуть не испугалась образовавшегося рядом выгоревшего пятна. Её испугала его угроза…

Все стояли обомлев, остолбенев, застыв, оцепенев, ещё не знаю как… Всё произошло неожиданно просто. Даже не верится. Вот только что тут, на этом самом месте, лежало огромное тело силача. Вот тут был тяжёлый синий воздух-Мешант, а тут – электромагнитное послание от Смайтума. И нет ничего.

– Боже, я же должна…

Ксана начала понимать суть сказанных Смайтумом слов. У неё есть полчаса, чтобы добраться до горы. А там запущена программа, которая переправит её домой!

– Мы что, победили? – совершенно по-детски спросила Гуля.

– Да! – яростно ответил Оскар, подняв руку с Тростью над головой.

– Как-то всё слишком быстро, – удивился Шилти.

– Ребята… я должна бежать! Я ухожу! – сообщила Ксана, зажмурив глаза.

– Как?

– Нет!

– Куда?

«Действительно, как? Как я могу уйти, бросив их одних? Бросив полуживого Биля и заплаканную Гулю, бросить измученного Шилти, Оскара… Как я могу бросить Оскара?

Как я могу уйти, не будучи уверенной, что Трость откроет-таки ворота Сада? Что Оскар станет королём? Что Биль выздоровеет и они поженятся с Гулей?

Нет!

А куда я отправлюсь? У меня уже осталось двадцать пять минут. За это время… может, Алконост и успеет перенести меня туда, на гору, но я даже не попрощаюсь с Двалином…»

«Я могу отправить тебя домой, но не буду этого делать, пока ты не сделаешь всё, что тебе предписано», – вспомнила Александра слова Макоши. А предписано ей открыть Сад. И она его откроет.

– Я остаюсь.