Текст книги "Сваха для монаха"

И внезапно, словно приняв какое-то решение, Владимир воскликнул:

– Да, просто больше некуда! А сидеть тут, в этой обители, у меня больше сил нет. Страх как все обрыдло! Каждый день одна и та же тягомотина.

И уже заведясь, была у него такая черта характера, Владимир заорал:

– И добрые все такие вокруг! Прямо тошно! Улыбаются. И ведь от всей души, паскуды, улыбаются! А мне к нормальным людям хочется. Водки с друзьями попить. С девочками красивыми покувыркаться. Просто в джакузи полежать! Надоело тут все!

И с каждым выкриком Владимир ударял себя кулаком в грудь. Евгений притих. Таким своего приятеля он еще не видел. И нельзя сказать, чтобы новый, только что открывшийся ему Владимир сильно понравился ему. Скорее, он напугал тихого Евгения до полусмерти. И тот был только рад, когда Владимир заявил, что обо всем договорился с нужным человеком и вскоре они получат деньги. А он сам наконец уедет.

– Только не успел Вовка никуда уехать, – сокрушенно произнес Евгений. – Тут его смерть нашла!

Некоторое время подруги молчали. А потом Мариша все же спросила:

– И почему ты думаешь, что Владимира убил именно тот человек, к которому он обратился, чтобы продать добытые из могилы сокровища?

– Да потому что сам Вовка этого опасался! – с жаром воскликнул Евгений.

– Чего? Что его тот человек убьет?

– Не сам убьет!

– А как же?

– Другим людям выдаст! И вот те люди, я уверен, и послали убийцу к Вовке.

– А что это были за люди?

И Евгений снова замотал головой.

– Ничего не знаю! Вовка мне не рассказал. Сказал только, что это как-то связано с его пребыванием в монастыре и с прошлыми грешками. Дескать, подельников он то ли кинул, то ли их всех замели. А он в монастыре пересидеть думал. Да только, видать, поторопился он нос наружу высунуть. Рано еще было. Вот Вовку и пришили.

И, обиженно засопев, Евгений закончил:

– Они его убили! А вы на меня бочку катите. А я тут ни сном ни духом.

Но подругам было не до его обид. Они снова переглянулись. Что же, рассказ Евгения полностью укладывался в то, что им уже поведал о прошлом убитого художника их знакомый Вениамин из таинственной организации, которой было поручено найти заказчика и изъять у него редкие, украденные из музеев полотна.

Видимо, тот человек настолько ценил свои приобретения, добытые противозаконным путем, но от этого только ставшие для него еще более ценными, что жизнь какого-то художника уже не имела значения.

Что художник? Мазил, подобных ему, на свете пруд пруди. Можно найти и поискуснее. А вот попробуйте-ка найти другого Пикассо или Моне. Трудно? Трудно. Да и тот же Суриков или Шагал не так уж часто встречаются. Пожалуй, замучаешься их искать.

Да и нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что заказчик, к которому шли украденные из музеев картины, был лицом важным, известным и даже знаменитым. И садиться в тюрьму и вообще портить себе жизнь и репутацию не позволил бы никому на свете. В сложившейся ситуации Владимир был ему откровенно опасен. И вот талантливый живописец Владимир Сухоручко внезапно исчез. И беспокоиться заказчику больше не о чем.

А вот самим подругам было о чем подумать.

Глава 6

Рассказ Евгения несколько замедлил движение подруг к цели, но сделал его осмысленнее. Пусть Евгений их приятно порадовал, подтвердив рассказ Вениамина. Но ведь не сам таинственный заказчик, занимающий высокое положение в обществе, примчался сломя голову в монастырь, чтобы отравить Сухоручко. Нет, конечно.

– Я так рассуждаю, – сказала Катька, – этот заказчик – человек богатый. И сам марать руки не стал бы. Нанял кого-нибудь, чтобы избавиться от Владимира.

Мариша была с ней согласна.

– И нам все равно нужно этого человека вычислить, – сказала она и посмотрела в сторону Евгения.

– Что? – затрепыхался тот. – Не травил я Вовку! Я же вам все рассказал! Клянусь, говорил одну правду!

– Только всю ли правду ты нам рассказал? – испытующе глянула на него Мариша. – А может быть, это тебе поручили устранить Сухоручко?

– Зачем? Нет, я бы не смог!

– А имел для этого и мотив, и возможность!

– Я бы придумал что-нибудь поумней, чем сыпать яд в бутылку! Это же глупо! Мы все могли отравиться!

Мариша внезапно замерла на месте с открытым ртом.

– Точно! – произнесла она. – Молодец, Женька! Соображаешь!

– Что такое?

– Если бы вино было отравлено изначально, то мы бы все отравились!

– Да, – немного подумав, согласилась Катька.

– То-то и оно! Если бы яд изначально был в бутылке, то ни ты, ни я, ни Женька сейчас бы не разговаривали.

– А как же? Вовка-то отравлен!

– Да, и где он яд выпил, если не с нами?

– Не знаю! – поскучнела Мариша. – Но одно могу сказать точно, в нашей бутылке яда не было! Во всяком случае, когда мы из нее пили.

– Откуда же он там потом взялся?

– Потом подсыпали!

– На экспертизе?! – замерла от ужаса Катька.

Конечно, она была наслышана о коварстве ментов. Но чтобы такое! Просто в голове не укладывалось! Только для того чтобы повысить раскрываемость на участке, здешние менты готовы были засадить за решетку трех ни в чем не повинных людей! Ужас!

Но Мариша считала, что дело было иначе.

– Скорее всего, убийца просто решил нас с вами подставить, – сказала она. – Увидел, что мы поднимаемся в наш номер с вином. И решил этим воспользоваться.

– Как?

– Дождался, когда мы вынесли пустую бутылку на помойку. И залил в горлышко остатки яда!

Эту версию Мариши подтвердил еще и тот факт, что остатки вина в бутылке, которые попали в руки к эксперту, отличались по цвету и составу от того вина, которое они пили вчетвером. Сам капитан лично прочитал подругам и Евгению заключение экспертизы.

Перед этим он выставил из кабинета противную скрюченную бабку.

– Идите, Подагра Ивановна, – велел он ей. – Ваш самогонный аппарат я оставляю в качестве вещественного доказательства.

– А самогон? – проскрипела бабка.

– Самогон тоже. Он пойдет на экспертизу.

– Знаю я вашу экспертизу! – забубнила бабка, ковыляя к двери. – Чтобы вам упиться с вашей экспертизой моим самогоном. В другой раз такое зелье сварю, шары повылазят!

– Идите уже, Подагра Ивановна. Не до вас сейчас!

И, дождавшись, когда продолжающая ругаться старуха выйдет, капитан потер виски и потянулся за заключением экспертов по делу отравления Владимира Сухоручко.

– В бутылке был обнаружен экстракт бледной поганки, смешанный с красным полусладким вином, – произнес он. – Что скажете?

– Что скажем?! – тонко усмехнулась Мариша, которая ожидала нечто в этом роде и приготовилась к торжественному выходу.

– Мы пили белое сухое вино! – воскликнула нетерпеливая Катька, испортив Марише весь триумф. – Вы перепутали!

Но долго сердиться на подругу Мариша не стала, увидев, как вытянулось лицо у бедного капитана. Такого поворота событий он явно не ожидал.

– Минуточку! – забормотал он. – Сейчас прочитаю еще раз.

И, уткнувшись в акт, он пробормотал:

– Ну да, все верно. Бутылка «Цинандали», белое сухое вино… Где брали?

– В вашем магазине и брали.

– Интересно, – почесал в затылке капитан. – Сто лет этого вина уже не видел. И где они его взяли только?

– Не важно.

– Вы хоть помните, что это за марка вина? – спросила Катя.

– Помню.

– Ну и…?

– В самом деле, в бутылке должно быть сухое вино, – растерянно пробормотал капитан.

– Белое и сухое, – подтвердил Евгений. – Отлично помню, как мы его пили. Красным и полусладким там и не пахло. Жуткая кислятина.

– Но как же белое сухое вино вдруг превратилось в красное и полусладкое? – продолжал недоумевать капитан, и тут его осенило: – Признайтесь, вы долили в бутылку другое вино?

– Не мы долили! Убийца за нас постарался!

Капитан молча хлопал глазами, не зная, на что решиться. В конце концов он просто зарылся в свои волосы обеими своими пятернями, подергал их, словно проверяя на прочность, и горестно застонал:

– Черт подери! Ничего не понимаю! Какая-то дьявольщина! Вот послала мне судьба участок. То ли дело на границе. Служишь и точно знаешь, по эту сторону границы свои, по ту – косоглазые, значит, чужие. А тут…

И капитан удрученно махнул рукой:

– А тут ничего не разберешь! А еще люди говорят, святое место! Какое же оно святое, когда там такие дела творятся!

– Если в стадо забралась одна паршивая овца – это еще не значит, что все остальные овцы тоже больны, – заступилась Катька за обитателей монастыря.

Капитан поднял голову.

– Вы хоть понимаете, что происходит? – спросил он у своих подозреваемых.

– Нет.

– Но мы обязательно разберемся, – пообещала капитану Мариша.

Кажется, его это обещание не сильно утешило.

– И вот еще проблема, – пробормотал он. – Из городского управления позвонили. Просили оказать содействие некоему Вениамину Голышеву, сотруднику безопасности, находящемуся на службе при Министерстве культуры.

– И в чем проблема?

– Как я ему окажу содействие, если его нигде нет?! – воскликнул капитан. – К вам-то он не приходил?

Подруги переглянулись. В свете того, что над ними и так висело подозрение в убийстве художника Сухоручко, им не очень-то хотелось признаваться в том, что они виделись и разговаривали с загадочно пропавшим Вениамином. Но что же делать? Не признаться, еще хуже может быть. Вдруг кто-нибудь в гостинице видел, как он входил в их комнату? Обманешь, а потом от подозрений не отмажешься.

– Приходил, – вздохнула Мариша.

– Зачем?

– Спрашивал, хорошо ли мы знали покойного.

– Вот как! Выходит, службисты тоже интересовались Сухоручко?

Кажется, это еще больше расстроило капитана. Подруги его отлично понимали. Служил себе человек в тишине, уединении, на лоне живописной природы. Никаких тебе особых происшествий. Если убийство, то непременно по пьянке и с диким количеством свидетелей. А убийца чаще всего сидел тут же в избе и сокрушенно каялся в содеянном. Так что все расследование заканчивалось, едва начавшись.

И тут такая запутанная история! Капитану было от чего расстроиться.

– Скажите, а яд бледной поганки – он на всех действует?

– Еще бы!

– Я имею в виду, на всех действует одинаково?

– Что?

– Не могли ли мы его выпить и сами того не заметить?

– Исключено! – покачал головой капитан. – Если бы вы выпили даже самую малость, то неизбежно почувствовали бы недомогание, а потом наступил бы летальный исход. А вы ведь ничего такого не чувствовали?

Подруги и Евгений дружно покачали головами. Капитан вздохнул.

– К тому же эксперт сомневается во времени, – произнес он. – По его словам, яд должен был подействовать позднее.

– Позднее? – насторожилась Мариша. – Другими словами, раз он подействовал тогда, когда подействовал, то он мог попасть в организм Владимира и раньше? До того, как мы уселись с ним пить вино?

– Мог.

Это меняло многое. И хотя Мариша еще не понимала толком, что именно, это не помешало ей вцепиться в Евгения.

– Вспоминай! Где кушал или пил Владимир перед тем, как мы с вами встретились?

– Где? Как где?

– Да, где?

– В трапезной!

– В монастыре?

– Ну да, – кивнул Евгений. – Мы всегда там ужинаем. Завтракаем и обедаем, кстати говоря, тоже.

– А больше он нигде не мог перекусить?

– Нет.

– А в кафе? В деревне ведь есть кафе!

– Невозможно! – решительно заявил Евгений.

– Почему?

– Потому что в кафе нужно деньги платить.

– А у Владимира их не было?

– Не было.

– Как? Совсем не было? – не поверили ему подруги.

– Наверное, где-то в миру была у него заначка. Но в монастыре денег у него точно не было. Он и курить бросил, потому что денег на сигареты, чтобы их в магазине купить, не было.

Мариша задумчиво потеребила прядь своих густых рыжих волос. При этом в ее руках осталось несколько длинных золотых нитей. Рассеянно бросив их на пол, Мариша вздохнула. Последнее время ее волосы стали вести себя как-то странно. После мытья под холодной водопроводной водой они покидали ее голову целыми полками и гарнизонами. Но все равно оставшихся бойцов было пока что еще достаточно для того, чтобы сооружать великолепные прически. Увы, в монастыре голову приходилось держать прикрытой платком. Так что Маришины усилия пропадали зря. Не перед кем ей было хвастаться своими роскошными волосами.

– Если у нашего художника и не было при себе денег, то его все равно могли угостить, – предположил капитан, на которого присутствие посторонних явно оказывало благоприятное действие.

– Говорят вам, нигде Вовка в тот день не был! – воскликнул Евгений.

– Точно?

– Стал бы я вам врать! Это не в моих интересах.

– Ты все время был с ним?

– Все время.

– А вот и врешь! – воскликнула Мариша. – Когда мы познакомились с Сухоручко, он был один.

– Не один, а с этим подозрительным Бородой, – возразила Катя. – Они Никольский скит восстанавливали.

Евгений кивнул.

– Все верно. Я уходил за строительными смесями. В скиту мы их не держим, слишком сыро. Но что с того? В это время Вовка никуда из скита не уходил.

И все же капитан сделал себе в блокноте отметку: побеседовать с владелицей маленького деревенского кафе. Капитан хотел расспросить женщину, не видела ли она у себя в заведении покойного в день его смерти. А если видела, то с кем он пришел. И кто платил за его угощение. Сделав эту пометку, капитан слегка повеселел. У него появилась ниточка. А по натуре он был оптимистом. Тонкого лучика надежды было для него достаточно, чтобы вновь прийти в хорошее настроение.

– Значит, вы нас отпускаете? – спросила у капитана Мариша, заметив, что тот повеселел.

– Да. Сейчас можете идти.

– Сейчас? А вообще?

– Мы можем уехать домой?

Капитан снова засомневался и нахмурился.

– Домой? – пробормотал он. – А зачем вам домой? Оставайтесь пока тут. У нас природа, птички, рыбалка. Вы любите рыбалку? Могу дать вам свою надувную лодку и удочки. Даже спиннинг дам. Не хотите? Странно. Тогда приглашаю вас на охоту! На зайцев! Я тут такие места знаю! Обалдеете! Не любите кровопролитие? Тогда грибы! Белые! Шляпки с чайное блюдце!

Одним словом, капитан был готов на любые жертвы, лишь бы удержать свидетелей в непосредственной близости от себя. Человек он был душевный. И подругам прямо стало жаль его разочаровывать. Но что делать? Остаться? Они не могли. Ведь их ждал Маришин больной дядя!

Впрочем, следующий автобус мог прийти только завтра. И сегодняшний вечер подруги все равно решили посвятить расследованию.

– Мы сейчас идем к сектантам, – сказала Мариша, обращаясь к капитану. – Хотите с нами?

Капитан отказался. Его больше интересовала владелица кафе.

– А про этих ребят я все знаю, – заявил он. – Никакие они не сектанты и не идолопоклонники. Это вы зря.

– А кто же они такие?

– Просто супружеская парочка буддистов. Они совершенно безвредные. Сняли у Никитиных на лето домик. Да пока что не уехали.

И все равно подруги решили навестить странных молодых людей, которые прожили возле монастыря все лето. Что они тут делали? Мантры читали? И почему тут?

Домик, где жили поклонники Будды, подруги нашли быстро. Он был пышно разукрашен разноцветными ленточками и выкрашен в желтую и коричневую краску. По желтому фону шли коричневые восточные узоры. Очень красивые. Но в российской глубинке выглядели они странновато. Да и разноцветные ленточки на крыше дома, развевающиеся по ветру, солидности не прибавляли, а даже совсем напротив, придавали домику сходство с кибиткой бродячих актеров.

– Странный домик, – заметила Катька, внимательно оглядев его. – Эй, можно войти?

Катькин вопрос был адресован молодому мужчине, который прямо в джинсах сидел на крыльце в позе лотоса. Глаза у него при этом были закрыты. А губы ритмично шевелились. На окружающий пейзаж он не обращал никакого внимания. И вообще казался погруженным глубоко в самого себя.

– Мужчина! – надрывалась Катька. – Мужчина, обратите внимание!

Ноль эмоций.

– Мужчина, вы нас слышите?

– Не слышит он вас.

– Вы что, глухой?! – продолжала самозабвенно орать Катька. – Войти можно?

– Войдите.

Голос раздался совсем с другой стороны. Он был мелодичный и звучный. Подруги обернулись и увидели молодую женщину, одетую в простое сари цвета корицы. Она стояла среди кустов созревшего крыжовника и держала в руках миску со спелыми ягодами.

– Мой муж медитирует, – пояснила она, показывая на мужчину, замершего на крыльце дома. – Но если у вас к нему дело, то пройдите в дом и подождите, пока он не закончит.

– А долго ждать?

– Когда как, – туманно отозвалась женщина.

И первой двинулась в сторону дома. Подруги переглянулись и пошли за ней. Женщина совершенно спокойно поднялась на крыльцо, миновав сидящего в трансе мужа. Тот даже не пошевелился. По его лицу не пробежало ни тени неудовольствия. Похоже, он в самом деле ушел в глубокую нирвану.

– И как нам теперь быть? – спросила Мариша, оказавшись в доме. – Нам необходимо поговорить с вашим мужем. К ночи он хоть очнется?

– Вероятно.

Мариша вздохнула. Беда какая-то! Никакой конкретики. И чтобы не терять даром времени, она с любопытством огляделась по сторонам. Вероятно, изначально это была обычная деревенская изба. Но теперь все ее стены были густо заклеены картинками с изображением Будды и каких-то незнакомых подругам мужчин и женщин в сари и с просветленными нимбами вокруг головы. Кроме того, тут были тексты на незнакомом подругам языке, вероятно, хинди и китайском. А также картинки с целыми толпами блаженно улыбающихся мужчин.

– И кто они?

– Это икона ста Будд.

– Разве Будда был не один? – удивилась Мариша.

– Нет. Буддой называют человека, достигшего определенной степени просветления. Тогда он становится Буддой.

Говоря это, женщина деловито перебирала крыжовник, отрезая маникюрными ножничками у мохнатых налитых ягод хвостики и ножки. Чистые перебранные ягоды она кидала в фаянсовую миску с крупными желтыми цветами, и они гремели, катаясь в ней.

– Скажите, вы слышали, что в монастырской гостинице произошло убийство?

Рука женщины на миг замерла над миской с ягодами. Но она быстро справилась со своим волнением и принялась чистить крыжовник дальше.

– Так слышали или нет?

– Слышала.

– А вы знаете, кого убили?

– Наша хозяйка вроде бы говорила, что какого-то художника, – не слишком охотно, но все же ответила женщина.

– Верно! И говорят, будто бы его частенько видели в вашем обществе.

– Кто говорит?

– Многие. И они утверждают, что вы с погибшим состояли в определенной близости.

Женщина замерла вновь. На этот раз ей удалось обуздать свое волнение не так скоро. И подруги заметили, как задрожали у нее руки.

– Чушь! – произнесла она наконец. – Между нами ничего не было! Это все придумывают люди от безделья!

– Но вы были знакомы с Владимиром Сухоручко?

Помедлив, женщина все же кивнула.

– Только это было совсем не то, что вам сказали! – торопливо произнесла она.

– Откуда вы знаете, что нам сказали?

– Тут и знать нечего! Кругом одна косность и тупость! Представляю, что вам наплели! Небось сказали, что мы с Вовой были любовниками, да?

– Просто сказали, что вас частенько видели вместе. А когда молодой мужчина и молодая привлекательная женщина вместе гуляют по окрестностям, то можно предположить, что у них роман.

Женщина бросила чистить свой крыжовник. И уставившись на подруг, в сердцах воскликнула:

– Не было никакого романа! Можете вы уразуметь, не было!

– А что было?

– Мы просто разговаривали! Тут так скучно!

– Зачем же вы тут живете целое лето, если вам скучно? – удивилась Мариша.

Женщина тяжело вздохнула. И кинула тревожный взгляд на дверь. Убедившись, что никто им не помешает, она присела за стол. И принялась изливать подругам свою душу. Они бы с радостью обошлись без этого, но иначе Гея – так звали женщину – никогда бы не добралась до сути.

В детстве Гею звали совсем иначе – Иркой. Родители называли Ириной, подружки и бабушка Ирочкой, а мальчишки во дворе Иркой. С мальчишками Ирина не особо дружила. Да и как с ними дружить, когда они словно с другой планеты? Смеются и дразнятся. А вместо симпатичных кудрявых куколок и чаепитий с ними им подавай салки-догонялки, палки и стрелялки.

Но был у них во дворе один мальчик, при виде которого сердце у Ирочки сладко замирало. Звали его Сеней. И был он рассеянным, ни в какие опасные мальчишеские игры не играл, а занимался музыкой и вечно таскался с нотной папкой под мышкой, не глядя ни на кого по сторонам.

– Какой тихий мальчик! – восхищалась Ирочкина бабушка. – Не дерется, не хулиганит. Просто замечательный мальчик. Всем бы родителям таких мальчиков.

Ирочка бабушку очень любила и мнение ее уважала. И потому стала приглядываться к Сене еще внимательнее. Ей и самой нравились его мечтательность, его кудрявые волосы, светящиеся на солнце тысячами искорок, его привычка щурить глаза. И даже его неспособность постоять за себя она находила милой.

Время шло. Ирочка выросла и превратилась в красивую молодую девушку. И тут случилось настоящее чудо. Сеня вынырнул из своего полулетаргического состояния и обратил внимание на нее, на Ирочку! Счастью последней не было предела. Ирочка откровенно ликовала. Сенечка выглядел счастливым и немного растерянным. Но это не помешало ему отвести дрожащую от радости невесту в ЗАГС и зарегистрировать там с ней брак.

Казалось бы, жить бы молодым да радоваться. Но вскоре после свадьбы Сенечка снова вернулся к своему обычному отрешенному состоянию. На молодую жену он внимания не обращал. Не обижал ее, не бросал, не скучал и не тяготился ею. Просто не видел, не замечал. Когда Ирочка теребила его, он ненадолго возвращался, улыбался ей своей рассеянной милой улыбкой и снова отвлекался.

А потом стало совсем плохо. Однажды Сеня явился домой словно бы не в себе, сияя глазами. И заявил опешившей жене:

– Сегодня я познал истину!

Ирочка попыталась выяснить, в чем же она, по его мнению, заключается. Но в результате получила лишь невнятное объяснение, густо замешанное на восточной философии. Однако новая религия настолько увлекла Сенечку, что он забросил даже свою любимую музыку. Теперь целыми днями он сидел на полу и бормотал свои мантры. Выглядело это удручающе и даже с непривычки пугающе. И Ирочка все чаще плакала.

Кроме того, Сенечка кушал теперь исключительно растительную пищу. Ирочка варила ему овсянку и делала салатики из пророщенных зерен сои. То и другое, на ее вкус, было одинаково мерзким. Но муж ничего другого не желал. Ел свою сою и худел. Глядя на него, Ирочка снова плакала.

– Доходяга он у тебя, – выразилась мать Ирочки, заглянув к молодым. – Вези его за город летом. Все равно у тебя отпуск. А он ведь теперь не работает?

Это было правдой. Какая работа, когда у супруга один Будда на уме? Сама Ирочка работала школьной учительницей. И едва закончился учебный год, взяла безропотного супруга и увезла его в деревню. Она, как и ее мама, надеялась, что на природе возле православного монастыря муж немного придет в себя. Но стало только хуже. Он полностью отрешился от реальной жизни. Требовал, чтобы жена переоделась в сари, сделанное из отреза ткани, и отзывалась бы на дурацкое имя Гея.

Но это были два единственных момента, когда муж обратил внимание на жену. В остальное время он витал в своих эмпиреях. А Ирочка, привыкшая к городской жизни, смертельно скучала в деревне, сидя целыми днями возле живого трупа, в который превратился ее муж. Достичь той степени просветления, где витал ее муженек, у нее никак не получалось. Смысла в непонятных буддистских молитвах она тоже не видела. И слов не понимала.

Но больше всего, больше деревенской скучной жизни, больше невкусной пищи и необходимости носить сари, ее бесило полное отсутствие секса с супругом. Ну да, а как вы думали? Чтобы духовно очиститься, Сенечка отказался не только от мяса животных. Но и еще кое от чего очень, на взгляд Ирочки, важного.

На этом ее рассказ прервался. Ирочка встрепенулась и прислушалась к звукам за стеной дома.

– Нет, показалось, – печально покачала она головой.

Мариша пристально посмотрела на Ирочку. Вроде бы она не врет. И если ее муж всегда находится в таком состоянии, как сейчас, вряд ли его взволновало бы известие, что его жена бродит по окрестностям под ручку с посторонним мужчиной. Хотя как знать? Вдруг на короткий промежуток времени Сенечка вновь обрел активность? Отравил себе соперника, вернул жену и сидит теперь, грехи замаливает на свой буддистский лад.

Оставалось только понять, где он набрал ядовитых грибов, чтобы отравить соперника. Ведь, по словам Ирочки, муж из дома почти не выходил. А если и выходил, то дальше хозяйского сада не выбирался. Но, с другой стороны, пока Ирочка гуляла с Сухоручко, ее муж мог сбегать в ближайший лесок, набрать там грибочков и, опять же пользуясь отсутствием дома жены, приготовить из них яд.

Правда, газовой плиты в доме не было видно. Но ведь была печка!

– Вижу, у вас такая шикарная печь! – с фальшивым восторгом заявила Мариша. – Удобно на ней готовить?

– Понятия не имею.

– Как это?

– Так. Мы ее никогда не топим. Хозяйка сказала, что с ней что-то не в порядке. И запретила ею пользоваться.

– А если холодно?

– Электрический обогреватель есть. Хозяин напрямую к проводам в обход счетчика подключился. Жги электроэнергию, не хочу! У нас и чайник есть электрический.

– А плитка?

– Вот плитки нет. К хозяйке хожу готовить.

– Это же неудобно.

– Что поделаешь, – вздохнула Ирочка. – Не свой дом, не могу свои порядки устанавливать. Как сказали, так и делаю.

Похоже, Ирочка была настоящим брильянтом. Другая на ее месте давно бы бросила зачудившего безработного мужика. А эта притащила его на природу. И возится с ним, мечтая, чтобы он пришел в себя. Лично подруги запросто простили бы Ирочке ее минутное увлечение со смазливым художником. Если бы… Если бы не его столь печальный конец.

– А ваш муж совсем никаких интересов, кроме музыки и буддизма, не имеет?

– Каких, например?

– Ну, рыбалку там, – принялась перечислять Мариша. – Охоту. Грибы.

– Что вы! – засмеялась Ирочка. – Муж и в нормальном состоянии из дома не любил выходить. Он страшно далек от природы. А уж теперь! Теперь ему и подавно не до рыбалки или охоты.

– А грибы?

– Да не собирает он их! – с досадой воскликнула Ирочка. – Сыроежку от груздя не отличит!

– Но я вижу, у вас корзинка, – сказала Катька, указывая на средних размеров плетеный короб, между прутьями которого застряли свежие травинки и прочий мусор.

– Ну, корзинка. Я иной раз в лес хожу.

– Значит, вы в грибах разбираетесь?

– Вполне.

И не без гордости Ирочка распахнула дверцы стенного шкафчика и показала ровный ряд банок с маринованными моховичками, лисичками, опятами и даже кусочками белых грибов.

– А соленья у меня в другом месте хранятся, – сказала она. – В погреб их спустила. Им в тепле вредно.

И, взяв с полки одну банку с грибным ассорти, Ирочка хлебосольно предложила:

– Хотите, угощу?

От грибов подруги с содроганием отказались. Как она может? Ведь Сухоручко скончался именно от отравления грибным ядом. Но то ли Ирочка была просто великолепной актрисой, то ли в самом деле понятия не имела, отчего скончался ее любовник. Да, все-таки подруги были склонны считать Владимира Сухоручко и Ирину именно любовниками. Ну, не бывает на свете таких чудес, чтобы молодой, сходящий от монастырского уединения мужчина и молодая симпатичная и томящаяся от одиночества женщина просто гуляли по лесу, держась за руки. Не бывает такого, и все тут!

И если у Ирины и мог быть такой заскок, то Владимир явно был не из тех мужчин, которые стали бы попусту терять время возле ломаки. Разок, другой, может быть, еще и прогулялся бы по округе. Но регулярно выгуливать фифу – это уж фигушки. Регулярно встречаться с женщиной он мог только по одной причине, потому что желал ее и желание свое мог удовлетворить.

– Скажите, – словно прочитав мысли подруг, неожиданно спросила Ирина. – А отчего он скончался?

– Владимир?

– Да.

– Его отравили.

Подругам показалось, или Ирина в самом деле побледнела? Впрочем, освещение в избе было скудным. Дневного света было уже недостаточно, а электрическая лампочка под огромным абажуром светила тускло.

– И кто? – запинаясь, произнесла Ирочка. – Кто это сделал, уже известно?

– Пока ищут.

– А я вам сразу скажу, кто это сделал! – воскликнула Ирочка.

– Да? И кто же?

– Это те люди!

– Какие?

– Это от них Владимир тут скрывался.

И следом за этим подруги были вынуждены в очередной раз выслушать историю о том, как господин Петякин обманул бедного доверчивого Вовочку Сухоручко, заставив работать на себя и преступный синдикат и фактически не оставив последнему никакого выбора. В устах влюбленной Ирочки эта история звучала очень трагично. И становилось почти жаль беднягу.

– А когда Вова захотел поставить крест на этой преступной деятельности, они пригрозили, что убьют его! И убили!

– Вы знаете имена?

Увы, имен Ирочка не знала. Владимир, раскрыв перед ней свою душу, как-то умудрился обойти молчанием те места, которые требовали конкретики.

Тем не менее Ирочка была интересным собеседником. И подруги пробыли у нее дотемна. Но так и не дождались, пока муж женщины придет в себя и вынырнет из своей нирваны. Когда стало прохладно, Ирочка вышла на улицу и накинула на мужа теплое стеганое одеяло. Но он даже не отреагировал и не пошевелился. Глаза у него были закрыты, а изнутри доносилось равномерное гудение.

Простившись со странной парой, подруги в полном недоумении побрели к себе в гостиницу. Уже подходя к ней, они внезапно услышали какие-то странные звуки из кустов. Это было похоже на свист. Удивившись, девушки остановились.

– Идите сюда!

Голос был похож на голос Евгения.

– Да идете же вы! Чего застыли?

И следом из кустов показалось лицо. Это был точно Евгений. Катька просияла и зашептала на ухо Марише:

– Ты видишь! Он точно влюблен в меня!

– С какой стати?

– В кустах сидит. Меня ждет!

– Не влюблен он.

– Что же, в меня уже и влюбиться нельзя?

– Можно. Но вряд ли Евгений способен на такое чувство. И уж совершенно точно, что из-за любви он в кустах прятаться не станет.

– Спорим, что станет?!

Мариша пожала плечами. И подруги поспешили к Евгению.

– Почему ты тут прячешься?

– Я не прячусь, – угрюмо ответил мужчина. – Я вас жду!

– А зачем? – кокетливо осведомилась у него Катька. – Зачем ждешь? Уже соскучился?

В ответ Евгений вытаращил глаза. И пробормотал что-то похожее, мол, делать ему больше нечего. У него другая беда. Его беспокоят итоги расследования гибели Сухоручко. Только это. Мариша посмотрела на Катьку. Мол, что я тебе говорила? Недотепа твой Евгений. Но Катька надежды не теряла. И сделала вид, что Маришин взгляд она просто не поняла.

Евгений тем временем выбрался из кустов и спросил:

– Что вы так долго не возвращались? Случилось чего?

Подруги рассказали ему о странной паре буддистов, с которыми они сегодня познакомились. И Евгений тяжело вздохнул:

– Выходит, тоже пусто?

– А у вас? Вы же с капитаном ходили к хозяйке кафе.

Евгений пожал плечами.

– Пусто, как я и говорил. Не было Вовки ни в кафе, ни в магазине. Никто его там не видел. Ни одного, ни с кем-либо. Зато завтра приезжает жена Вовки!