Текст книги "Камера и два блокнота для важности"

Я особо не огорчался, потому что знал, что со мной она шоколадкой, всяко, поделится.

Дальше по плану у нас было зайти в какое-нибудь кафе. Я в кафе обычно не бываю, только по праздникам, но Полина уверила меня, что там будет море людей, погруженных в свои телефоны. Что еще делать людям за столом в ожидании еды, не разговаривать же друг с другом.

Мы зашли в ближайшее. Выглядело оно не шибко дорого, но официантка сразу же косо на нас посмотрела. Будто мы зашли в ресторан какой-то, не то, чтоб я в нем когда-нибудь был.

В любом случае, какая ей разница, ну зашли мы и зашли. Может, у нас в карманах куча денег. Хотя, на самом деле, я прекрасно знал, что в моих только пара фантиков от конфет да вырезка из журнала с изображением фрегата. Я ее всегда с собой ношу. На удачу. Сразу вспоминаю капитана Блада из книжек, его ум и чувство справедливости.

Полина важной птицей прошла к витрине с десертами. Мне сразу вспомнилась Лизка. Видимо, сейчас Полина старалась максимально походить на нее. Я же пытался не начать смеяться. Держался, как мог. Тем более, краем глаза я видел, что эта же официантка не сводит с нас взгляда. Так и смотрит, нет, чтоб заказы принимать или чем ей еще положено заниматься.

Следом за Полиной я прошел к витрине со сладким, причем так, будто делаю это каждые выходные. Но, увидев целую кучу пирожных и тортов, я не смог сдержать свой восторг. Глаза загорелись, рот раскрылся. И ничего я с этим не мог поделать. Такая картина, такой натюрморт, как бы сказал Гоша.

Аккуратно нарезанные кусочки тортов стояли один слаще другого. Шоколадный, который так и хотелось зачерпнуть ложечкой, морковный и Наполеон, захвативший мое внимание. Тут было все. Глаза бегали, спотыкаясь о пончики с яркой глазурью.

Эклеры с разными посыпками и наполнителями. Ванильные, шоколадные, карамельные, фисташковые и даже со вкусом какой-то маракуйи! Словно на конкурсе, они соревновались, кто краше другого, кого выберет покупатель. Врать не буду, медовик так и смотрел на меня. Хорошо, что у меня не было денег. Не смог бы я вот так запросто сделать выбор, победителем мог бы стать любой из них.

Я не заметил, как глаза перестали моргать, рот хоть и закрылся, но наполнился слюной, а руки сами потянулись к сладостям. Я только коснулся стекла кончиками пальцев, как за моей спиной послышалось резкое шипение:

– Руки!

Я аж отшатнулся. Тихо, но со всей строгостью эта самая официантка тоном учителя словно отдернула меня от стекла. Как настоящая змея, она бесшумно проскользнула и встала у нас за спиной.

Не ту профессию она выбрала. Ой не ту. Ей с таким взглядом и голосом самое место в школе на должности учителя. Это я ей говорить не стал. Решил поберечь других детей. Так что весь удар пришелся на нас. Видимо, хорошо, что я редко хожу по кафе, если тут такие люди работают. Экономлю деньги, нервы и мою самооценку, а на нее я уже давненько коплю.

– Как вы обращаетесь с клиентами! – Возмутилась Полина.

Вот она дает. А я уже по привычке потупил взгляд и начал ждать, когда эта дама начнет меня отчитывать. Да только я и забыл, что вообще-то я не в школе. Хорошо, что Полина часто ходит в кафе и знает, что к чему. Видимо, нельзя так разговаривать с клиентами, даже с детьми. Такой тон они готовы терпеть только в школе. Или когда уж очень нашкодят дома, что даже терпение любящего родителя кончается.

От реакции Полины обалдел и я, и официантка. Та ведь думала, что мы оба начнем оправдываться. Честно говоря, я уже был готов делать это за нас двоих. Но Полина меня опередила.

– Мы тут выбираем десерт, а вы не только подходите из-за спины, пугая нас, так еще и смеете разговаривать с посетителями в таком тоне! – Полина не кричала, нет. Она говорила тихо, чтобы не привлекать внимания. Но этого было достаточно. Официантка пристыжено смотрела в пол. Тут мы с ней поменялись ролями. – Если мы дети, это еще не значит, что с нами можно так разговаривать. Или что у нас нет денег, чтоб купить тут любое пирожное, любой торт, – Полина остановилась, чтобы набрать воздуха в легкие.

– И любой эклер, – добавил я. Полина кивнула.

Официантка, видимо, окончательно поняв, что попала впросак, попыталась сгладить ситуацию:

– Помочь вам с выбором? – Она сразу же изменилась в тоне. Никогда, мне кажется, со мной так не разговаривали взрослые.

– Спасибо, мы сами определимся, – снисходительно ответила Полина и обратно повернулась к десертам.

Негоже стоять спиной к таким красавцам.

Официантка поняла, что разговор окончен и бесшумно отошла, а я смотрел на миндальный круассан так, будто пытался у него спросить, действительно ли эта сцена сейчас произошла. Он продолжал молчать, соблазняя меня своей посыпкой из лепестков миндаля. Начинки в нем было очень много, уж шибко пухленький он был. Я так и представил, что кусаю его, а половина начинки разом пускается наутек из круассана и прямиком мне на тарелку. Во рту сразу стало сладко, хотя я ничего и не ел вовсе.

– Значит так, – прервала мои мысли Полина. Тихо-тихо она начала меня инструктировать. Я сразу позабыл о всех круассанах на свете, даже шоколадных. – Ты берешь камеру под мышку и проходишь по всему залу. Медленно и чтоб в кадр все попало. А я пока навыбираю нам десертов, пусть эта дамочка утрет себе нос, а мы покроемся аллергической коркой от сладкого.

У Полины был такой серьезный голос, что только отпетый смельчак посмел бы ей перечить. Я к их списку не относился. Чтобы не сесть в калошу еще раз, я незаметно проверил, что началась запись, запихнул камеру под джинсовку и так и пошел по залу, поворачиваясь налево и направо, будто ища знакомого.

Мне кажется, что щепотка уверенности от Полины мне все таки перепала, потому что шел я куда спокойнее, чем будь я один в таком заведении, без денег так еще и с включенной камерой. Даже спину слегка выпрямил.

Я, вроде, не так долго отсутствовал пока делал круг почета по залу, но Полина уже успела загонять официанта, который еле поспевал за ее заказом, наполняя пакет маленькими картонными коробочками с десертами. Я мельком глянул на его содержимое. Там было коробок семь, не меньше. И как, спрашивается, Полина собиралась за все это расплачиваться?

На всякий случай, я выключил запись на камере. Чтобы ненароком не зафиксировать то, как мы будем убегать после такой шалости. Мол, насобирали заказ и убежали, оставив и его, и недоумевающего официанта с раскрытым ртом и глазами навыкате. Ох, беда. Я, конечно, быстро бегаю, но только на короткие дистанции. А с камерой, так вообще не получится бежать сломя голову.

Каково было мое удивление, когда официант, озвучив итоговую сумму, которую я даже произносить боюсь, Полина молча кивнула, по-взрослом так, достала кошелек с ламой на нем, отсчитала несколько купюр и протянула необходимую сумму.

Официант вернул сдачу и протянул тяжеленый пакет.

– Хорошего вам дня, – сказала нам в дверях та самая официантка. – Приходите снова.

– Сомневаюсь, что мы вернемся, – ответила Полина, и мы вышли на улицу.

Полина с широкой улыбкой протянула мне пакет:

– Сегодня мы, Тёма, пируем. Айда к тебе на чай. У меня папа погружен в работу с головой, туда нам и носу совать нельзя.

Я с трепетом взял пакет, до верху наполненный коробочками, и аккуратно, насколько мог, понес его к автобусной остановке. Я не знал, что там навыбирала Полина, но это было определенно повкуснее холодных слоек из школьной столовой со скрипящим на зубах сахаром.

Дома даже Гоша выбрался из комнаты на чай. Действительно, только сумасшедший откажется от вкусностей из кафе. Никаких сумасшедших выходок я за ним прежде не замечал.

Полина заварила крепкий-крепкий чай с бергамотом. Ей хотелось накрыть стол самой от начала до конца. От чая до десертов.

Мама еще не вернулась с работы, но мы предусмотрительно, не веря в то, что сможем устоять, убрали коробочку с апельсиновым маффином на верхнюю полку, чтоб было трудно добраться. Мама обожает апельсины и мандарины, поэтому выбор пал именно на него. Жаль, что бабуля все еще была на даче, ей бы, определенно, понравилось наше застолье.

За нашим чаепитием я рассказал брату про ситуацию, приключившуюся в кафе. Краем глаза я заметил, с каким восторгом Гоша смотрел на Полину.

Мне достался кусок шоколадного торта. Мне кажется, я ни разу в жизни не ел ничего настолько шоколадного, насыщенного, пропитанного до каждой крошки смесью молочного и горького шоколада. Я старался растянуть удовольствие насколько это было возможно. Никогда не знаешь, когда в следующий раз жизнь порадует тебя достойным куском торта.

Зачерпнув ложечку, я отправлял ее в рот. Шоколад сразу же начинал таять. Тут же я прихлебывал немного чая. Даже разбавив его водой, он все равно был крепкий, но сладости торта было достаточно, чтобы подсластить и чай, и жизнь десятилетнего ребенка в целом. Особенно того, у которого на носу самостоятельная по истории. Хотя, конечно, в зеркале этого не было видно.

За карамельный эклер у нас с братом был полноценный бой взглядом. Но, в итоге, эклер слопала ничего не заметившая Полина. Мы с Гошей были слишком благодарны за десерты, чтобы остановить ее.

Облизав карамельные пальцы, Полина довольно откинулась на стуле. Думаю, в этот момент она была довольна всем и вечером, и собой за то, что организовала все это.

Улики были съедены, когда мама вернулась с работы с Танюшкой на руках. Ее всегда отправляют в сад, когда бабушки нет дома либо к соседке, если маме приходится в срочном порядке отправляться на работу в выходной день. А вот когда бабушка у нас гостит, то я, честно говоря, завидую сестренке, что она может вот так запросто провести весь день с бабулей, если у нее нет желания идти в садик.

Мама была приятно удивлена, увидев накрытый к чаю стол. Правда, чая почти не осталось а все тарелки были уже пустые. Их мы убрать еще не успели. Требовалось время, чтобы отойти от всего съеденного.

Мы достали отложенный для мамы маффин и творожное колечко для Тани. А так как для нас уже ничего вкусненького не осталось, Гоша, предварительно помыв руки, опять достал телефон и погрузился в него как в омут с головой.

Полина добавила еще кипятка в чайник с заваркой. Благо, всегда можно вот так запросто продлить хороший вечер, стоит только подлить горячей воды.

Танюшка, видать, поняла, что мама совсем вымоталась на работе, потому что не хныкала вовсе, как она обычно делает через какое-то время после съеденного сладкого. Мол, ничего не осталось, а так хочется. К счастью, не в этот раз. Поэтому, слопав свое творожное колечко, она спокойно сидела, попивая разбавленный холодной водой чай.

Полагавшийся ей маффин мама ела максимально медленно. Может, понимала, что как только она его доест, как только на тарелке останутся одни крошки, то придется возвращаться к суете повседневной жизнь: умывать Танюшку перед сном, читать сказку, которую она уже знает наизусть, мыть посуду, готовить обед на завтрашний день. В этот момент я захотел, чтоб маффин был нескончаемый, настолько довольная была мама. Так сильно я хотел, чтобы она еще хоть немного отдохнула, ведь она этого заслуживает как никто другой. Не представляю, как взрослые могут работать в выходной день. В такие моменты вот совсем не хочется взрослеть. Благо, меня ждет еще много лет с полноценными летними каникулами.

Видимо, восполнив силы, мама вернулась мыслями за стол. Глянув на Гошу, она тяжело вздохнула:

– Дорогой, может уберешь телефон, пока мы тут все вместе сидим? – Гоша даже голову не поднял. Видимо, в телефоне было что-то важное. Или он думал, что если он не обратит внимания, то мама отстанет. – Георгий?

Тот сразу убрал телефон в карман своей черной толстовки и обижено накинул капюшон.

– Спасибо, – опять мягким голосом поблагодарила мама.

Все прекрасно знали, что такое обращение это предупреждение, значит нужно прислушаться к маме. Даже Танюшка знала. Когда она становилась для мамы Татьяной, то все. Сразу переставала хныкать, понимая, что ничего слезами не добьется. Хочешь-не хочешь, а колготки надевать придется. Так и Гоша, вернее Георгий сейчас убрал телефон.

И только сейчас я понял, что это был идеальный момент для проекта, а мы его профукали.

Я посмотрел на Полину, чтоб понять, заметила ли она.

А та сидела с хитрой улыбкой и камерой под мышкой. Вот всегда она начеку! Она подмигнула мне, мол, дело в шляпе. И я в очередной раз убедился, что проект в надежных руках. Точнее под мышкой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это был хитро разработанный план? – Тихо спросила Полина, когда мы уже стояли в коридоре.

Я совсем не удивился. Она такое могла.

Особо не торопясь, Полина завязывала шнурки на ботинках. Может, потому что ей не хотелось уходить, а, может, виной всему был полумрак коридора, мы поленились включать свет. Мне хотелось склоняться к первому варианту.

Закрыв за Полиной, я вспомнил, какая уставшая мама пришла с работы. Совесть дала о себе знать. Так что вместо того, чтобы пойти в комнату читать параграф по истории, я сперва вернулся на кухню и встал за раковину. Взрослые они такие. Чаще всего помощи не попросят, хотя она порой им так нужна. Но я был достаточно взрослым, чтоб оказать ее не спрашивая и не предлагая.

Глава 7.

В понедельник первым уроком должна была быть опять литература. История с ее самостоятельной, как назло, была последним уроком. Вот и волнуйся, судорожно перечитывая параграфы все перемены. «Перед смертью не надышишься», – обычно говорит Полина, но учебник достает.

За завтраком я предупредил маму, что опаздывать нельзя, поэтому мы вышли пораньше, быстрее мама машину, конечно, не стала бы водить. Упаковав Танюшку в куртку для отправки в сад, мы побежали к машине. Гоша уже был на месте, облокотившись о капот и держась за телефон для равновесия.

Звонок вот-вот должен был прозвенеть, а Ольги Викторовны все не было. Без нее литература просто так не начнется. Это было очень странно, обычно она всегда уже была в кабинете, даже если это был первый урок. Кто бы первый из учеников не приходил в кабинет, Ольга Викторовна уже была за преподавательским столом, прямая, словно проглотившая швабру, и с соответствующим лицом. Она не могла себе позволить опаздывать на урок и терять драгоценную минуту высасывания счастья из детей.

Прозвенел звонок, все разом стихли. Кабинет Ольги Викторовны был единственным местом, который мог так влиять на учеников, хотя учителя в нем не было. С минуту все сидели молча, видимо, боялись спугнуть удачу, что учитель опаздывает.

Я поймал взгляд Полины. Мы поняли друг друга без слов. Это был наш шанс записать на камеру то, как учитель опаздывает на урок. А то, что это должна была быть Ольга Викторовна, это просто праздник какой-то. Мне не было жаль, что именно она попадет в наш ролик. Я еще помнил, как она отчитывала меня перед всем классом. Наверное, это судьба над ней потешается. Или Карма. Не знаю, кто она такая, но мама порой говорит, что-то по типу: «это плохая Карма сыграла над ней злую шутку». Так вот, в этот раз Карма для игры выбрала Ольгу Викторовну. И я был категорически всеми руками за.

Пока я размышлял, первый шок в классе прошел, и ребята начали друг к другу оборачиваться, впервые оказавшись в такой ситуации и не зная, что делать. Все слышали про правило пятнадцати минут, но никто ни разу его не применял. Якобы, если учитель опаздывает на пятнадцать минут, то урок автоматически отменяется. О том, чтобы проделать такое с уроком Ольга Викторовна не могло быть и речи. Я посмотрел на Полину еще раз, она – на меня, это потому, что у нас радар дружбы. Камера была наготове. Судя по зеленому огонечку, шла запись, камера была наведена на дверь.

Полина развела руками. Мы сидели еще минут пять, может, десять, ребята перешептывались друг с другом. Затем дверь открылась и все разом затихли, но когда в кабинет вошла завуч, жужжание возобновилось. Все ей были очень рады. Но в то же время никто не ожидал ее увидеть.

Ничего не сказав, Марина Алексеевна прошла своей походкой к доске, никто никогда не выходил к доске в этом кабинете с такой легкостью. Она чуть ли не плыла.

– К сожалению, Ольга Викторовна сегодня не сможет провести занятие, – сказала она, почему-то грустным голосом.

Я увидел, как Полина огорченно выключает камеру и убирает ее обратно в рюкзак.

Понятное дело, вход Марины Алексеевны мы добавлять в ролик не будем. Она слишком хорошая, чтобы так с ней поступать. Плюс она не учитель. Она – Марина Алексеевна.

– Почему? – Спросила за всех Лиза.

Ей, видимо, никто не говорил, что, если бы человек хотел, он бы рассказал. Но это вопрос, который мучил всех, и меня тоже, так что, наверное, хорошо, что Лиза была такая любознательная, что ли.

– По личным обстоятельствам, Лиза, – ответила Марина Алексеевна без всякой укоризны, хотя имела полное право добавить щепотку. Чтоб было неповадно. Но она была не из таких. – Поэтому сегодня занятие проведу я.

Все довольно загудели, забыв об Ольге Викторовне, только не я. Весь урок мы читали отрывки из рассказа, обсуждали поступки героев из них. Обычно обсуждением мы толком не занимаемся. А зря. Почитать можно и в одиночестве дома. Славный был урок, странно, что Марина Алексеевна обычно не преподает литературу, у нее бы это здоровски получилось. Уж точно лучше, чем у Ольги Викторовны. Хватит с нее и математики.

Как оказалось, я не единственный, кто не забыл об Ольге Викторовне, когда после урока мы с Полиной шли в кабинет географии, она первым делом подняла этот вопрос:

– Заболела что ли, – рассуждала вслух она. – Не думала, что такие, как она, болеют.

– Какие, такие? – Не понял я.

– Злые. Она же питается детским страхом. Поэтому иммунитет у нее стойкий должен быть. От всяких вирусов там. И гадость к ней не должна липнуть. У нас завтра с ней урок, если ее и завтра не будет, то, значит, все серьезно и надо будет идти на разведку. Может, стряслось что. Тогда придется нам отложить проект и заняться спасением человечества. Да-да, – добавила она, увидев мое удивленное выражение лица. – Порой и злым людям надо помогать, может они и злые от того, что им в какой-то момент кто-то не помог. И они разочаровались в человечестве.

Не знаю, как Полина пришла к такому выводу, почему это надо будет проверять, что да как с Ольгой Викторовной, чем связано ее здоровье с плохим отношением к детям и в чем будет заключаться наша разведка. Но с тем, что помогать нужно всем, я был согласен, поэтому противиться не стал. Как бы сильно я недолюбливал Ольгу Викторовну.

Бабушка должна была вернуться только к следующим выходным, а это, к сожалению, совсем не завтра. Поэтому обсудить за мятным чаем то, что произошло утром было не с кем. Зато был телефон. Бабушка свой не всегда слышала. «Если кто-то захочет со мной поговорить, то он всегда может зайти в гости, а не звонить по этой штуке. Упускает такую возможность, чтобы я его напоила кофе и накормила конфетами».

Я все-таки решил рискнуть и вечером набрал бабушку. Она подошла к телефону со второго раза.

– И то, только потому, что смогла разглядеть твое имя на этом малюсеньком экране, – призналась она. – Так бы и не притронулась к этой штуке. Зачем лишний раз руки марать.

– Спасибо, что ради меня ты готова поговорить по телефону, – мне правда было приятно. – Если что, я налил себе чай перед тем, как звонить, – про две вафельки на салфетке я промолчал, потому что мы еще не садились ужинать, а так я мог перебить аппетит, но, думаю, и это бабушка поняла, что пустой чай я пить не буду. Негоже так поступать. А я, все таки, внук моей бабушки.

– Если ты мне звонишь, так еще два раза подряд. Ведь это ты был? То это нечто серьезное. Так что рассказывай.

Значит обычно бабушка слышит звонки, просто не подходит к телефону. Но сейчас было не до рассуждений, мне надо было поделиться своими переживаниями. Я услышал, как с кряхтением бабушка уселась в кресло, приготовившись слушать.

– Пока тебя не было столько всего произошло, – начал я. – Когда ты уехала, мы с Полиной отправились заниматься нашим проектом. После уроков, конечно. Уже довольно много засняли. Было б больше материала, если бы не одна моя ошибка, – признался я.

– Ошибки – это пережиток прошлого, Тёма, рассказывай дальше, – перебила бабушка, чтобы я не отвлекался на какие-то пережитки.

– Так вот, на той неделе Ольга Викторовна была здоровее здорового. По крайней мене меня она отчитала перед всем классом, как здоровый человек.

– Надеюсь, ты помнишь, что я тебе говорила о том, как надо относиться к такому поведению людей? – Опять прервала меня бабуля, только на этот раз голос ее был серьезнее.

Когда перебивает бабушка это не мешает продолжить потом говорить и совсем не обижает. Потому что бабушка не со зла, она хочет как лучше. И обычно говорит всякие мудрости, которые по-хорошему лучше записывать в блокнот на будущее. Чтоб перечитывать, когда забыл.

– Да-да, – мне уже не терпелось рассказать, что ж произошло. – Так вот, сегодня у нас был урок литературы, Ольга Викторовна теперь и его ведет, наша обычная учительница в декреты ушла. Очень надеюсь, что это временно. Когда звонок прозвенел, Ольги Викторовны все еще не было в кабинете, а потом к нам вошла завуч и сказала, что ее сегодня не будет! Такого никогда не было. Учителя у нас, конечно, болеют порой, но не Ольга Викторовна. Полина вообще сказала, что та не должна болеть, поэтому все это очень странно.

– Твоя учительница – робот?

Я понял, что на вопрос бабушки отвечать не надо. Конечно, я был с ней согласен, люди могут порой что-нибудь подхватить, но просто она не знала Ольгу Викторовну и ее характер лично. Только со слов. Та бы никакой болезни не позволила прийти в ее организм, как ученику, который не сделал домашнее задание. Болезнь бы слишком испугалась, чтобы прийти просто так. И убежала прочь из ее организма, поджав хвост с замечанием в дневник и выговором на весь класс.

– В общем, Полина сказала, что если и завтра у нас будет другой учитель вместо Ольги Викторовны, то мы пойдем на разведку.

– Конечно, это приятно, что Полина тебя бы взяла в разведку, но в чем она будет заключатся? – Бабуля поняла, что я не знаю, что мы будем делать завтра. Поэтому я промолчал. – Но, если вы хотите сделать преподавателю приятное и прийти к нему домой с чем-нибудь сладким к чаю, то это очень хорошо с вашей стороны. Только не забудьте маски. Три штуки. Чтоб вы все были в них, чтоб не заразиться, если у нее простуда. И, наверное, стоит ее предупредить.

Зная Полину, если мы и будем брать с собой что-нибудь сладенькое к Ольге Викторовне, то только внутри себя, уже скушав это по пути. Съесть что-то вредное перед визитом к вредному учителю. Отличная защита. Да и не будем же мы в масках кушать. Задумавшись о сладком, я напрочь забыл про совет бабули предупредить учителя перед визитом.

Когда на следующий день мы зашли в кабинет Ольги Викторовны, за преподавательским столом опять сидела Марина Алексеевна, погрузившись в учебник. Хотя она всегда была уверена в себе, было понятно, что перед этим уроком она немного волнуется, видимо, математика это не ее. Выходит, у нас было что-то общее. На уроке литературы она так не волновалась.

– Решено, на перемене идем к директору, – со вздохом заключила Полина и пошла к своему столу. Прозвенел звонок, поэтому я не успел что-либо ей возразить.

Мне кажется, за всю жизнь я был в кабинете директора всего трижды. В первый раз – когда меня принимали в школу. А два других, судя по всему, приходились на начало этого учебного года.

Не знаю, что Полина собиралась делать, а главное зачем. Но, когда прозвенел звонок с урока, Марина Алексеевна с облегчением выдохнула, а Полина уверенно встала, и мы всерьез пошли к кабинету директора.

Когда она постучала в дверь кабинета, я понял, что настрой у нее решительный. «Что-то мы зачастили к нему ходить», – опять подумал я. С таким товарищем, как Полина, не соскучишься. Но и мятного чая придется пить в два раза больше. Для успокоения нервов. Зато и жизнь становится интереснее, не только благодаря книгам. У нас у самих теперь происходили истории, достойные написания рассказов. Один интереснее другого получился бы, запиши их кто-то.

Я опять погрузился в свои мысли, как вдруг понял, что мы уже стояли в кабинете, и Полина своим бодрым голосом начала объяснять директору причины нашего визита:

– Евгений Васильевич, здравствуйте! Мы бы хотели с Артёмом передать Ольге Викторовне коробку шоколадных конфет, чтобы она скорее выздоравливала, – сразу с порога сказала она.

Перемена была короткая, разглагольствовать времени не было.

«Конфет, которых у нас нет», – подумал я. И не то, чтоб мы очень хотели, чтобы она поскорее выздоравливала. Марина Алексеевна замечательно преподавала. И с ней было так спокойно. Выходит, двойная ложь, самому директору! Я старался всем своим видом не выдавать волнения. Но чувствовал, как кончики ушей краснеют. Их, к сожалению, контролировать я не умел. Поэтому пятерней попытался прикрыть уши, благо, мои волосы уже успели отрасти.

– Не могли бы вы сказать ее адрес, чтобы мы смогли занести коробку после уроков?

Кто мог отказать детям в том, чтобы они сделали доброе дело. Только Ольга Викторовна, но она была на больничном, и доброе дело полагалось для нее.

– Вот вы, ребята, молодцы. Думаю, позитивный настрой повысит шансы того, что Ольга Викторовна поскорее к нам вернется.

«Вот и я о чем», – промелькнуло у меня в голове, и мне сразу стало противно от самого себя. Хорошо, что мои мысли никто не умел читать. Только бабушка порой. Но сейчас ее не было в кабинете. Поэтому я сам себя пристыдил, дав мысленный подзатыльник.

Директор встал из-за своего стола и пошел к массивному шкафу. Сразу же достал оттуда какую-то папку. Определенную из множества одинаковых. Как он понял, какая именно ему нужна. Удивительный у нас все таки директор. Положив папку на стол, он пару минут в ней рылся. Очки съехали на край переносицы, вот-вот совсем свалятся, но он был слишком увлечен, чтобы поправить их.

– Вы уж простите, чай я обычно завариваю на большой перемене, приди вы на пару уроков попозже, я бы вас угостил, – какой же замечательный у нас директор, думал я. А мы его обманываем. – Вот! – На отдельном листочке он записал для нас полный адрес и передал его Полине. – Еще раз, вы молодцы. А теперь бегите на урок. То, что у вас сегодня Марина Алексеевна, еще не означает, что можно опаздывать. Не пользуйтесь добротой других людей. Звонок вот-вот прозвенит. Марш!

И мы побежали, предварительно еще пару раз поблагодарив директора. По разу на каждого. Мысленно я еще извинился за то, что мы его обманули. Не было у нас шоколадных конфет. А чтобы учительница поскорее выздоровела я уже почти искренне хотел.

У Полины был новый телефон. Без кнопок. Поэтому по нему мы смогли посмотреть, как нам надо будет ехать. До дома Ольги Викторовны на автобусе путь займет аж 14 остановок! Почти полчаса, это, как минимум, три главы в книге.

– Странно, что она работает именно у нас, в ее районе есть несколько других школ, – заметил я, глядя на карту.

– Может, ей нравится атмосфера. Может, ее в другие школы не взяли из-за слишком строгого характера. Может, ей нравится, что у нас по школе ходит собака директора, – пожала плечами Полина, выложив на стол сразу три варианта.

Купив коробку шоколадных конфет, ассорти, потому что мы не знали, какие именно любит учительница, мы сели в нужный автобус. Было немного очень волнительно, даже Полине. Я это чувствовал и видел. Она мяла в руках чек из магазина, не найдя по пути урны.

Мы ехали молча. Конфеты я убрал себе в рюкзак. «Я себе не доверяю», – объяснила Полина на кассе, протягивая коробку мне.

– А тебе тоже неловко выходить в туалет на уроке и поэтому приходится ждать звонка, чтобы побежать, якобы, в столовую, но совсем в противоположном направлении? – С того ни с сего тихо спросила Полина.

Как ей удавалось находить самые неловкие темы для обсуждения и поднимать их. Так еще и на людях. В автобусе было так тихо. Мне показалось, что все услышали этот ее вопрос. Хоть она и прошептала мне почти на ухо.

Возможно, это была ее суперспособность. Или проклятье. Тут уж пусть она сама решает. Зная ее, она бы выбрала первое. А я думал, что у меня проблема с тем, чтобы найти тему для разговора.

– Я просто волнуюсь что-то, аж ладошки вспотели, прям непривычно, – чек и правда весь обмяк и начал рваться. – Поэтому надо поговорить хоть о чем-то.

– Раз уж ты спросила. Только, чур, никому не говори, – добавил я, хотя знал, что Полина можно доверить любую тайну, да и, всяко, мы только вдвоем и общались в школе. Чаще мы говорили с директором, чем с одноклассниками. – Я ни разу не ходил в туалет в школе. Я много не пью специально, чтобы не захотелось.

– Это гениально, – Полина правда была поражена.

Странно, что мои другие идеи, которые действительно были стоящими, она обычно не замечала. Но хотя бы так.

Было еще несколько неловких тем, а там уже мы чуть не пропустили нужную остановку. Один я в этом районе еще не был. Вот же влетит мне, когда мама узнает. Так далеко одному мне ездить, наверное, нельзя. Но, с другой стороны, я был не один, а с Полиной. А у нее был телефон с картой. И благородная цель.

К счастью, нужный дом был почти около автобусной остановки, поэтому далеко идти нам не пришлось. Ветер зверски задувал под куртку, будто я сделал ему что-то плохое. Мстил нещадно, но не за что.

– Второй этаж, – сказала Полина сиплым голосом.

Ох, лишь бы она опять не заболела. С этими добрыми делами можно и самому слечь. Хотя, может, голос у нее сел от волнения.

На подходе мы стали гадать, какое из окон принадлежит нашему учителю. Дом был ни новый, ни старый. На первом этаже, как полагается, был встроен продуктовый магазин. Возле него послушно, но очень встревожено сидел на привязи щенок, ожидая хозяина. Он так трясся от страха, что хозяин не вернется, у меня аж сердце стало сжиматься. Благо, уже проходя мимо магазина, я увидел, как щенок разом перестал трястись, встал на все четыре лапы и на радостях начал хлестать себя хвостом по бокам – хозяйка вернулась. Сердце мое разжалось, если можно так сказать. Что-что, а я бы своего щенка вот так запросто не оставил.

Мы прошмыгнули в подъезд, когда кто-то из него выходил. А будучи уже на втором этаже у нужной двери, я понял, что коробка конфет все еще у меня в рюкзаке. Про нее я вспомнил, когда Полина уже нажимала на звонок. Поэтому разом начал рыться в поисках коробки. Так что хорошо, что дверь долго не открывали. Это и не удивительно, Ольга Викторовна же, наверное, никого не ждала. Уж точно не учеников, на которых она обычно грозно смотрит, отчитывает за все подряд и портит настроение. И этой даме мы сейчас дадим вкусную коробку конфет, которую я бы сам с удовольствием слопал за чаем. Ладно, может, сладкое ее задобрит хоть на время. Тут-то я и вспомнил, про слова бабушки, что надо бы человека предупредить, что мы приедем. Но было уже поздно.