Текст книги "Камера и два блокнота для важности"

Послышалось, как ключ в двери нехотя поворачивается. Он, видимо, надеялся, что на сегодня его рабочий день закончился. Но нет. Явилась пара шкетов с рюкзаками наперевес и одной коробкой шоколадных конфет на двоих.

Со скрипом дверь открылась. Со скрипом…прямо как я написал последнюю самостоятельную по математике до того, как Ольга Викторовна заболела.

Сначала было непонятно, кто перед нами стоит. На вид женщина возраста почти как моя мама, я бы даже сказал, что помладше. Волосы распущены, ей так, определенно, шло больше. Она становилась человечнее, что ли. В домашней одежде, а не в строгом костюме, как в школе.

Больше всего удивляла даже не одежда, а то, что взгляд у Ольги Викторовны, а это бесспорно была она, хоть и не похожая на себя, был ни злой, ни серьезный, а какой-то грустный. Словно в глубине души она кого-то ждала, а пришли мы. Я не думал, что такое когда-нибудь будет, но от всего этого мне стало ее жалко. Нашу математичку, вдобавок укравшую уроки литературы!

– Ольга Викторовна? – Полина, видимо, тоже показалось, что перед нами совсем другой человек. Поэтому она решила убедиться, что конфеты попадут в нужные руки. – Мы тут узнали, что вы заболели…

Полина замолчала, даже она не знала, что еще сказать, свое мы увидели, вид у преподавателя и правда был не ахти.

– Вот уже несколько дней! – Подхватил я. А то в кой-то веки Полина не знала, что сказать.

– Именно. Поэтому мы с Артёмом решили, что нет лекарства лучше, чем внимание и присутствие знакомых людей. И немного сладкого, – Полина глянула на коробку у меня в руках. – Триста грамм.

Полина толкнула меня в бок, и я протянул коробку шоколадных конфет, которую я крепко-крепко сжимал, словно не хотел отдавать Ольге Викторовне.

– Мои любимые, – тихо добавила Полина.

Я-то понял, что она намекает, что была бы не против после целых четырнадцати остановок на автобусе зайти и выпить чаю с принесенными конфетами. Но Ольга Викторовна либо не понимала, либо хорошо делала вид, будто не понимает. Конфеты все еще были у меня в вытянутых руках. Она удивленно смотрела на них. Видимо, сладкое ей дарят только на день учителя. Если так, то немудрено, почему она такая злая.

– Спасибо вам, конечно, – и голос у нее совсем другой был, не ее. Грустный под стать взгляду. – Я, честно говоря, не ожидала…да и дома не прибрано.

Полина ударила себя по лбу, я понял, что мы забыли про маски. Она быстро повернулась ко мне спиной, как будто зная, что я ее понял без слов. Я достал из ее рюкзака три штуки, предусмотрительно купленные в аптеке у школы. Две мы быстро надели, а третью Полина протянула Ольге Викторовне.

– На самом деле, они не нужны.

Она больше ничего не сказала, просто молча, словно во сне, отошла от двери, пропуская нас войти. По пути мы сняли маски. Свою я убрал в карман джинсовки, до кучи к фантикам от когда-то съеденных конфет.

Внутри было очень чисто, тепло и пахло булочками. Если это не прибрано, то Ольга Викторовна просто не была в комнате Гоши. Булочки были с корицей, это мой нос сразу приметил. И желудок намекнул, что он давно не ел. Но я мысленно дал ему понять, что сейчас в приоритете не он. От обиды тот скрутился калачиком. Да, от конфет я бы сейчас не отказался. И пары булочек…Можно даже всухомятку.

Мы разулись и скинули куртки на стул у двери. Фотографий в коридоре никаких не было, это, наверное, немного разочаровало Полину, она любит разглядывать всякое такое. Но, мне кажется, мы уже добились успеха, когда Ольга Викторовна впустила нас. Будь она школьной версией себя, мы бы вовек не вошли и так и остались стоять в коридоре словно опоздавшие на урок ученики. С замечанием в дневнике: «Явились к учителю домой!»

Из дальней комнаты послышались какие-то звуки. Ольга Викторовна встрепенулась.

– Извините. Сделайте пока чай, я скоро подойду.

Мы с Полиной переглянулись. Будто хотели убедиться, что все верно услышали. Дай я знать бабуле, что сама Ольга Викторовна сказала нам «извините», она бы сказала, что разница между мной и рыцарем в том, что рыцарь не врет. Но я слышал это собственными ушами. Вот буквально только что. Не могло такое послышаться.

Мы с Полиной вошли на кухню. Она сразу полезла за кружками, а я решил сперва осмотреться. Любознательность проснулась вместе с голодом. На холодильнике висели фотографии-магнитики. На всех один мальчик, только в разном возрасте. Никаких магнитиков из разных стран мира, только фотографии. Будто этот мальчик и был всем миром для владельца холодильника.

– Думаешь, это большая собака? – Первая не сдержалась Полина.

В голосе ее была надежда. Я же поежился, если и собака, то, надеюсь, на кухню ей нельзя. Ну или она окажется не такой уж и большой.

Полина уже расставила три кружки и наливала воды в чайник. Я достал еще одну кружку и поставил рядом. Нос в прихожей меня не обманул. В духовке красовались пухленькие булочки с корицей. Словно загорая под солнцем на шезлонгах, они румянились на противне. Я как завороженный с трудом перевел взгляд с духовки на Полину:

– Мне кажется, что не собака это. Зря мы вообще пришли. Без предупреждения такое не делается. Тем более с учителем. Совсем я про это забыл.

Только сейчас я начал осознавать, что хоть мы и хотели как лучше, но идея была плохая.

– Чисто технически, мы предупредили директора. И вообще, почему это. Ты видел, в каком состоянии Ольга Викторовна? Все это неспроста, мы должны не вернуть ее в свое обычное состояние, конечно, но хотя бы попытаться ее развеселить что ли. Хотя, боюсь, шансов нет. Попробуем отвлечь. Так уж и быть, рискнем и расскажем про нашу идею для конкурса.

Это было очень щедро со стороны Полины, но, боюсь, это не то, что нужно было Ольге Викторовне в данный момент. Чайник вскипел, поэтому Полина решила не слушать меня, а заняться выбором чая. Я продолжал стоять без дела, рассматривая миниатюрные фотографии мальчика. Он, судя по всему, был где-то нашего возраста.

Послышалось, как в коридоре закрылась дверь, шаги, а затем Ольга Викторовна вошла на кухню. На стол мы уже поставили кружки и чайник с черным чаем. Судя по аромату, Полина выбрала какой-то чай с карамелью. Булочки с корицей мы, а точнее я, решили оставить на противне в духовке. Раз уж нам сказали сделать только чай, то лучше на нем и остановиться. И не испытывать гостеприимство Ольги Викторовны.

– Шустро вы. Либо я слишком долго. Садитесь, я достану булочки.

То ли потому что это сказала Ольга Викторовна либо шибко сильно нам хотелось булочек, мы послушно сели и стали молча ждать. Словно, только что прозвенел звонок на урок. На такие уроки я бы с удовольствием приходил бы без опозданий.

Ольга Викторовна достала четыре тарелки и на каждую положила по пышкой булочке. Только сейчас Полина увидела, что и чашек на столе четыре. С удивлением она мельком глянула на меня. Мы продолжали молчать даже когда Ольга Викторовна вышла с кухни. Будто началась контрольная на уроке, только учительница вышла из кабинета и тетрадок у нас нет, и контрольной тоже. И вообще-то мы сидели на кухне, а не в кабинете на третьем этаже в школе.

Опять послышались шаги, на этот раз она возвращалась не одна. Точно не собака. Я правда не понял, успокоился я или, наоборот, начал еще сильнее волноваться.

Первым вошел худенький мальчик в водолазке песочного цвета. Тот самый с фотографий на магнитиках. Он был постарше нас. Наверное, как Гоша. Черные хорошо причесанные волосы, не то, что у меня. Очки, голубые глаза и красавец фингал. Мальчик стоял на входе на кухню и смотрел в пол так, как порой люди в автобусах смотрят в телефон. Бездумно. Под мышкой у него был блокнот с вложенным карандашом. В руке он сжимал пару каких-то мячиков коричневого цвета. Сзади стояла Ольга Викторовна, вид у нее был встревоженный.

– Проходи, Саша, дорогой, – сказала она не своим, ласковым голосом. – Это Полина и Артём, мои ученики из школы.

Мальчик кивнул вместо приветствия, послушно прошел на кухню и сел напротив меня. Сев, он положил блокнот рядом с тарелкой, аккуратно, чтобы карандаш не выпал.

Ольга Викторовна села за стол и стала разливать чай по кружкам. После она убрала чайник со стола, потому что на нем, определенно, было места меньше, чем на четверых. Стало понятно, что обычно за ним умещаются только они вдвоем.

Я начал пить горячий чай из белой кружки с красными буквами: «Учитель года», а у Полины красовалась надпись «С 8 марта» и цветочки. Подарки от учеников. У Саши была немного треснутая кружка с каким-то рисунком. Мне кажется, я его где-то уже видел у Гоши. Я все смотрел и смотрел на эту кружку, а точнее на рисунок, стараясь вспомнить название.

– Ван Гог – «Звездная ночь», – тихо сказал Саша с того ни с сего.

Тут я понял, что это он мне. Видать, заметил мой взгляд. Я улыбнулся ему, тот же смутился и стал есть более сосредоточено. Я так не концентрировался даже во время тестов на уроках. Тех, что наступают неожиданно со слов учителей «убираем все со столов, оставляем листочки и ручки». Вот они говорят «убираем», а сами ничего не убирают, а только стоят и чего-то ждут, глядя на класс.

Мы старались пить как ни в чем ни бывало, но это было сложно. Скажи мне вчера, что сегодня я буду сидеть в квартире Ольги Викторовны и есть булочки, которые она сама испекла, я б подумал, что это шутка какая-то.

Но булочки, кстати, были вкусные. Чай был горький, хоть и с ароматом карамели, но я постеснялся спросить сахару. Удивительно, но Полина тоже промолчала. А я видел, как она морщилась каждый раз, когда делала глоток.

Я старался не смотреть на Сашу, но тут уже Полина не скрывала своего любопытства. Она даже булочку откусывала, смотря на него, пока крошки падали на стол и ей на колени. А оттуда, возможно, и на пол, создавая крошечный оазис из крошек. Я под стол не посмотрел, но, если он там и появился, то вот Ольга Викторовна будет удивлена, когда будет пылесосить.

Саша продолжал есть не смотря на нас, теперь он смотрел на чай в кружке, словно собираясь гадать на чаинках, после того, как выпьет его. В левой руке он все еще сжимал шарики коричневого цвета. Честно говоря, мне было интереснее узнать, что это у него в руке, чем услышать причину, почему ему зарядили в глаз.

Все было тихо, и я как-то даже привык к этому. Спустя половину булочки Полина таки нарушила тишину. Зная ее, не было ничего удивительного, что именно она из нас четверых сделала это. Правда, странно, что она смогла продержаться так долго.

– Вы не задумывались, почему принято дарить именно кружки? Почему не тарелки например? Будто те же учителя только чай в школе пьют.

– Так бы у Ольги Викторовны еще и тарелки со всякими рисунками были, – подметил я.

Саша мельком посмотрел на Полину и вернул взгляд обратно на кружку, но улыбка на секунду появилась на его губах, это я точно видел.

Ольга Викторовна немного расправила плечи, но все равно была не такая, как обычно. Приглядевшись, я понял, что вместе с чаем в ней переливалось волнение. Которое она, видимо, с непривычки, неумело пыталась скрыть. Не думал, что взрослые так делают. Тем более наша постоянная учительница математики и временная учительница литературы. Она и волнение это вообще вещи несовместимые. Поэтому-то она себя сейчас так странно ощущала.

Ни я, ни Полина не решились потешаться над учительницей. Мы просто сидели молча, доедая булочки и допивая чай. Я бы и вторую булочку попросил, уж очень они были вкусные. Плюс у меня оставалось полкружки чая. Ольга Викторовна это подметила и предложила добавки. Я сразу же с готовностью кивнул, а Полина молча протянула свою пустую тарелку. Тут уж точно Саша заулыбался. Уже не скрывая этого.

Пока Ольга Викторовна раскладывала по новой порции булочек, мы втроем смотрели друг на друга. Вернее, мы с Полиной глядели на Сашу, а он поочередно смотрел на нас.

– Что это у тебя такое? – Спросил я. Не сдержал свою любознательность.

– Синяк, – смущенно ответил Саша.

– Да нет, в руке, – Полина-то меня поняла.

– А…, – Саша смутился пуще прежнего. Даже покраснел слегка. Опустил голову, челка упала на глаз, слегка прикрыв фингал. – Каштаны, я их всегда с собой ношу. Руки занять. Не с телефоном же ходить, – сказав это, он раскрыл ладонь. На ней покоилась пара ровненьких каштанов. Чистенькие, они переливались на свету от кухонной лампы.

Полина вздохнула. Я понял, что и она теперь себе такие хочет. Саша ее тоже понял, поэтому добавил:

– Еще можно успеть подобрать хорошие каштаны, у нас в парке как раз есть дерево, я могу показать.

От меня не ускользнуло, как Ольга Викторовна разом повернулась в нашу сторону. Но ничего не сказала, только наблюдала со стороны.

– Сегодня уже поздно, нам по домам надо будет через одну булочку. До завтра же они не пропадут? – С волнением спросила Полина.

– Не должны, – успокоил ее Саша.

Съев по две порции и выпив с пару кружек горького чая, мы встали из-за стола. Ольга Викторовна, видимо, заметив мой косой взгляд, направленный в сторону духовки, подошла и достала еще пару булочек:

– Держите, съедите дома после того, как сделаете домашнюю работу, – сказала она, протягивая нам булочки, завернутые в салфетки.

От такого не отказываются, поэтому я с благодарностью принял сверток и пошел обуваться.

– Завтра я уже вернусь. Надо было Сашу перевести в другую школу, организовать все. Так что готовьтесь к уроку, – в конце Ольга Викторовна попыталась добавить свою обычную строгость. У нее не получилось.

С Сашей мы договорились на следующий день встретиться у входа в парк. Когда мы вышли на улицу, уже темнело.

– Как думаешь, это Сашке одноклассники залимонили? Поэтому в начале учебного года они меняют школу?

Видимо, Полина держала этот вопрос все время, что они были в гостях. И занимала свой рот выпечкой. И вот только на улице смогла выпустить его наружу. Хорошо, что она дотерпела.

– Наверное, где ж еще. Мне больше интересно, что у него в блокноте, – про каштаны ведь мы выяснили.

– Может рисует, – пожала плечами Полина и пнула камешек, который, судя по всему, как-то не так лежал. Видимо, ее мысли уже перенеслись в завтрашний день. Уж шибко она хотела добыть и себе пару каштанов.

– Пора по домам, даже человечеству помочь не успели, – со вздохом сказал я и первый повернул в сторону автобусной остановки.

– Нет, Тёма, тут ты неправ. Мы немного согрели Ольгу Викторовну своим присутствием. Видел, как она переживала за Сашу? Да и его приободрили. Так что будем считать, что это тоже считается.

И тут я понял, что Полина-то пошла к Ольге Викторовне не только из-за своей любознательности. Может, мы и правда немного, но помогли ей. Ведь иногда даже и не нужно, чтобы человек что-то говорил или делал. Иногда достаточно просто побыть рядом, чтобы ему стало легче. Съесть вместе пару булочек, например. Выпить чай из подаренных кружек.

Нужного автобуса мы ждали очень долго. Я был уже готов идти пешком, чтоб как-то согреться. Полина же была погружена в свои мысли. Наверное, я этим ее заразил. Или она и сама любила так делать до меня. Просто я не замечал, пока блуждал в своих облаках, прыгая с одного на другое – с мысли на мысль.

Подъехал наш битком набитый автобус. Настолько, что мы еле влезли. Зато падать было некуда.

Мне вспомнилось как мама однажды сказала, что при любых обстоятельствах, стоя в общественном транспорте, нужно за что-то держаться. Я пообещал ей, что всегда буду держаться за книгу. В ответ она тогда только посмотрела на меня своим серьезным взглядом, но на губах была улыбка.

Эта же поездка была особенная. И не из-за того, что я стоял всю дорогу, а потому что в автобусе я понял, что нельзя судить человека за его поведение, даже если оно тебе не шибко нравится, даже если человек колется своими иголками. Или если он отчитывает тебя на уроке литературы перед всем классом. Никогда не знаешь, с чем ему приходится справляться после уроков, почему у него изначально появились эти иголки.

Когда я лег спать, мир незапоминающихся, но очень странных снов забрал меня быстрее, чем я успел прокрутить сегодняшний день. Все-таки когда помогаешь человечеству, то устаешь за день сильнее, отдавая свое тепло. Сегодня перед сном удалось прочитать всего одну главу. А книжка-то интересная. Это показатель.

Глава 8.

Утром я уже допивал чай, когда до меня наконец дошло. Быстро доев яичницу и выловив дольку лимона из кружки, я с нетерпением ждал, когда мы все загрузимся в машину, выслушаем гороскоп и я наконец смогу рассказать свою идею Полине.

– Мы можем попробовать подружиться с Сашей! – Сказал я ей перед первым уроком.

В кой-то веки ни я, ни она не опоздали. Звонок прозвенел, так что мы сидели на своих местах. А вот учительница истории задерживалась.

Полина это подметила, поэтому слушала меня в пол-уха, занимаясь более важным делом – с высунутым языком бережно доставала камеру. Не каждый день выпадает такая удача – опаздывающий на урок учитель.

Она ничего не ответила, поэтому мне показалось, что она и не слушала меня вовсе. Уж слишком Полина была занята нашим проектом. Я огорченно вздохнул, а она уже погрузилась с головой: включила камеру, засняла полный класс, часы на стене и пустующий стол преподавателя. И только затем поставила камеру на учебники так, чтобы было видно дверь.

– Решить завести с кем-то дружбу, Тёма, просто так нельзя, – наконец ответила она, повернувшись ко мне и прошептав тихо-тихо. Чтоб наш разговор не попал на камеру. – Соберем с ним каштаны, а там и посмотрим, есть ли у нас что-то общее. Или на каштанах и остановимся.

Видимо, зря я начал обижаться раньше времени. Все она слышала, просто язык был занят, чтобы ответить. Не может же она с высунутым языком говорить. Хотя на спор она бы попробовала и это.

Наконец, зашла учительница. Судя по ее виду, она не особо торопилась. В ее руках была кружка кофе. Никаких извинений за опоздание не последовало. Она просто прошла к столу и начала урок, вызвав первую жертву пересказывать домашний параграф.

Все это попало на камеру Полины. Она победно посмотрела на меня.

На перемене я вслух начал гадать, к кому из учителей можно опоздать на урок, но так, чтоб без замечаний в дневник. Но Полина только махнула рукой и сказала, что у нее уже все заснято и это, якобы, сюрприз для меня. От такого сюрприза мне стала немного волнительно, но уточнять, что это за сюрприз такой я не стал.

Ольга Викторовна и правда вернулась в школу. Причем, вернулась она в своем прежнем виде. Тонкие губы-полосочки с красной помадой, холодный взгляд, аж дрожь пробивает, если на нее взглянуть, костюм отутюжен, ни одной складочки. Тогда-то я и понял, что, вроде, ей легче. Наверное, оно было к лучшему. Но нам на ее уроке от этого легче не стало.

После математики, которая у нас была последней, мы с Полиной решили не подходить к Ольге Викторовне и не напоминать про то, что вчера мы были у нее в гостях и там же договорились пойти за каштанами с ее сыном. Пусть в школе все остается, как есть. А Саша, думаю, и сам маму обо всем предупредил. Интересно, каково это, когда твоя мама –учительница. Или врач…

Выйдя за пределы школы, мы сразу же побежали к автобусной остановке. Благо, парк, в котором мы договорились встретиться, был всего в девяти остановках. Так что поездка планировалась не такая долгая, как вчера. Я даже главу не успел дочитать, как надо было выходить. Я заложил между страниц фантик от барбариски, которая все еще таяла у меня во рту, и мы вышли в нужном месте.

Когда мы подходили ко входу в парк, я сразу же приметил мальчика, который ходил туда-сюда у ворот, периодически поглядывая на наручные часы. Может, он уже успел несколько раз пожалеть, что договорился встретиться с нами – двумя шкетами, которых он толком и не знал. Или пару раз у него промелькнула мысль, что мы так потешились над ним и вообще никуда не придем, а он тут зазря околачивается после уроков. Словно заняться ему больше нечем.

Но, всяко, увидев нас, он тут же остановился на месте и помахал рукой. Мне кажется, до меня даже дошел его вздох облегчения. Или это просто был осенний ветер. Который вместе с собой навеял мысль, что пора надевать свитер потеплее.

– Я уж думал, что вы не придете, – признался Саша, как только мы подошли.

– О чем речь, – удивилась Полина. – Я вчера весь вечер только о каштанах и думала.

Я же думал о том, что проведу время с новым человеком, что было немного волнительно. Но с Полиной за компанию, было не так тревожно. Стеснение поубавилось, но все равно ощущалось в виде вкраплений тут и там по всему телу. Особенно в ушах, они у меня сразу покраснели под шапкой.

Саша кивнул, и мы молча зашли в парк. Удивительно, как порой сложно начать разговор с новым человеком, с которым нас объединяют только каштаны…ну и Ольга Викторовна. В закромах своего мозга, где-то между извилинами я пытался найти тему для разговора. Споткнувшись о свои извилины в голове, я наткнулся на подходящую:

– Как тебе новая школа? – Спросил я, когда мы уже шли по тропинке, все больше отдаляясь от оживленной части парка.

Саша нахмурился. Видимо, тему я выбрал такую себе. Но он все равно ответил.

– Пока никак. Никто со мной не разговаривает. Но еще и не пристает, что само по себе уже хорошо.

– Они просто принюхиваются, это норма, – обнадежила его Полина. Я вспомнил, как к ней принюхивалась Лиза, а потом начала воротить нос. – Я за пять лет поменяла четыре школы, уж поверь мне.

Я очень удивился, чем-чем, а этим она со мной не делилась. Хотя я и сам хорош, не спрашивал ее. То ли слова Полины немного приободрили Сашу, то ли факт того, что мы совсем отошли от людей, но он стал идти как-то легче, даже бодрее. Но сам ничего не говорил и не спрашивал. Тут одно из двух. Либо ему было все равно, либо он попросту стеснялся. Мне уж точно было стеснительно, но я решил себя перебороть и продолжить разговор:

– А ты мяч гоняешь?

Саша удивленно глянул на меня, но почти сразу удивление сменилось смущением:

– Я, честно говоря, больше по рисованию, – он запнулся о корягу, очки опасно съехали на край носа. – О чем и речь. Какой футбол, когда я не могу даже спокойно прямо идти. Только сидеть и рисовать мне и остается.

Полина хихикнула, а Саша слегка улыбнулся. Конечно, всегда приятно, когда твою шутку понимают, особенно Полина. Мои вот она никогда не понимает. Я немного насупился, но потом мне в голову пришла гениальная мысль, настолько, что я аж заговорил громче обычного:

– Слушай, а ведь мой старший брат тоже рисует. Правда он не показывал ни разу ничего. Но он только и делает, что рисует, если, конечно, не сидит в телефоне. Это все потому что у него каштанов нет.

– Значит, надо захватить парочку и для него, – предложил Саша. Я одобрительно кивнул. Правда внутри все равно было сомнение, что Гоша решит променять телефон на каштаны.

Хорошо мы в тот день погуляли. Я бы даже сказал славно. Каштанов мы добыли очень много. А потом сидели на скамеечке и отбирали лучшие. Саша поделился тем, что над ним смеялись как раз из-за рисования. Что в последний раз старшеклассник не только порвал весь его альбом на большой перемене на потеху зевакам, но и залимонил фингал под глазом. «Благо, очки успели слететь на землю, когда он меня в первый раз толкнул, так бы разбил он их вдребезги. Пришлось бы новые покупать…мама уж точно не для этого взяла дополнительные уроки по другому предмету…» Саша осекся, понял, что сболтнул лишнего и сразу покраснел гуще рябины на снегу. Полина, будто этого не заметив, спросила у Саши, съедобные ли каштаны. В ответ он покачал головой, мол, именно эти есть нельзя.

Хорошо, что Полина решила сперва спросить. Я ее знаю, она б попробовала их, а потом, кто знает, может, ее в больницу бы забрали. И не пришла бы она в школу. И накрылся бы наш проект медным тазом. И кто знает, может быть, я бы вообще друга потерял. Меня аж передернуло от этой мысли и я выкинул все каштаны, оставив всего четыре. По паре мне с Гошей. Только главное предупредить его, что они несъедобные.

Глава 9.

В пятницу погода была хмурая. Как и Полина. С самого утра она мне предупредила, что именно сегодня, как и в любой другой день, она встала не с той ноги.

Мне стало уж шибко интересно, а какая же нога у нее «та». На что она ответила, что это ученные еще не выяснили, и вопрос остается открытым. Уроки, естественно, ее настроение не подняли, а только якорем опускали его все ниже и ниже в морскую пучину.

После уроков мы втроем сидели в гостиной вместе с бабулей. Она вернулась чуть раньше – вчера вечером. Это был сюрприз. Хорошо, что так получилось, потому что книжку, которую она мне подготовила на время своего отсутствия, я уже дочитал. Да и уж шибко я соскучился по бабушке.

Вместе с собой бабуля привезла целую стопку еще нечитанных книг. И две огромные банки варенья. Черничного и клубничного. В этот раз она привезла раза в два больше книжек: «Вместо такси сосед на даче предложил подвезти аж до дома, и я решила воспользоваться ситуацией на полную». Взамен она пообещала ему пару банок вяленых томатов.

Здорово, что бабушка решила привезти больше именно книг, а не кабачков. И хорошо, что у нее такой замечательный сосед. Надо будет летом ему помочь с огородом. Просто так. За спасибо и, может быть, кружку молока с домашней ватрушкой.

Сегодня же мы втроем просто сидели и пили чай с успокаивающей мятой. У каждого было отдельное блюдечко под варенье и ложка.

Зачерпнешь ложечкой немного тягучей сладости, так, чтобы осталось немного места. Окунешь в чай, края ложки наполняются успокаивающим зельем, которое сразу меняется в цвете от варенья, и разом всю ложку в рот вместе с чаем и вареньем, и всем тем удовольствием, которое это приносит. Аж глаза закрываются. А во рту так сладко, что срочно надо отпить еще немного чая. И повторяешь процедуру пока не закончатся ингредиенты.

Бабуля улыбалась о чем-то своем, а Полина продолжала хмуриться, сжимая в руках ни в чем неповинные каштаны. Она с ними уже породнилась. Свои я нащупал в кармане. На месте.

Гоша хмыкнул, когда я протянул ему пару каштанов, но взял. Не знаю, где они сейчас: в его бездонной черной толстовке, в письменном столе или в мусорке. От этой мысли я постарался вернуться к нам за стол.

Вот бы бабуля могла задаром делиться с нами своим настроением, Полина всегда бы была веселая, но, не такая непоседа. Правда тогда бы это уже и не Полина была вовсе. Поэтому, наверное, не стоит. Пусть уж каждый будет такой, какой он есть. Бабушка с конфетами в кардигане, Полина с языком, в любой момент готовым показать свою остроту, а я с облаками мыслей в голове.

Мы рассказали бабушке про поход к Ольге Викторовне. Про Сашу и каштаны. А как только я закончил, Полина начала рассказывать про успехи нашего проекта. Услышав более подробно нашу идею, бабушка сказала, что будет держать ухо востро, чтоб ненароком не попасть нам на камеру. Я пообещал, что если что, поговорю с режиссером, и фрагменты с ней вырежут из финального фильма.

Только дождь перестал капать по подоконнику, как Полина встрепенулась, расправила плечи и заявила: «Артём, самое время идти играть в футбол!» Обычно девочки не очень его любят, но я совсем не удивился, что Полина сама предложила. Это же Полина. Так еще и в такую погоду, когда играть в футбол вот прям совсем не самое время. Да и идти куда-либо, когда есть возможность посидеть в теплом доме с чаем и домашним, а точнее деревенским вареньем. Причем, моим любимым – черничным. Но Полина слишком загорелась, чтобы ей отказывать.

Футбольный мяч лежал на самой верхней полке шкафа в прихожей, его Гоша туда зафинтелил. Пришлось вставать на стул, чтобы достать. Управившись с этим общими усилиями, мы натянули кроссовки и побежали на площадку. Полину совсем не смутило, что там полно луж. А я сразу понял, что придется мыть мяч после. Вместе с кроссовками. Мама говорит, что одежду надо сразу стирать, чтобы она не испортилась. А эти кроссовки мне от Гоши достались, фирменные, очень хорошие. Носить и носить. Пока малы не станут.

На самодельных воротах из двух пустых бутылок из-под молока стоять пришлось мне. Но я был не против. Вратарь это ответственно, особенно в команде из одного человека. Было видно, что Полина вкладывает в удары всю силу, что есть в ее тонких как спагетти ногах, но я все равно ловил почти все мячи. Просто обычно меня только на ворота и ставили, поэтому я приноровился. Полина этого не знала. Она все не сдавалась, ей хотелось забить как можно больше голов.

Не забив ни одного за пять ударов кряду, Полина совсем насупилась, поставила мяч и отошла на приличное расстояние для разбега. Было видно, что сейчас она вложит всю оставшуюся силу и злость от неудачных попыток.

Удар был мощный, ничего не скажешь. Пока она делала разбег, я начал подумывать закрыть глаза, чтоб шибко не испугаться. Но решил, что настоящие вратари так не поступают. Поэтому увидел, что мяч полетел совсем не в ворота, а дальше и выше них. Сделав ставку в пользу силы, а не точности, Полина прогадала. Мяч астероидом полетел прямиком в дом. Точнее в окно на первом этаже.

Окно разбито, мяч внутри, мы стоим с разинутыми ртами. И только дождь все также спокойно продолжал накрапывать. Капельки плясали по лужам. Мое сердце делало кульбит за кульбитом и уже дошло до горла.

– Там живет старая тетенька, которая почти никогда не выходит из дома. Она вечно смотрит в окно, – разом затараторил я.

Почему когда боишься либо молчишь и не можешь проронить ни слова, либо сразу начинаешь как пулемет выстреливать целую речь.

– Нам нужно зайти к ней. Там наш мяч!

Странные были у Полины приоритеты, но, конечно, я был за, потому что мяч-то был мой.

Но все равно. Некрасиво будет если мы вот так, разбив окно, попросту удерем и не сознаемся в том, что натворили. И вообще, я думаю, что она нас видела. В какой-то момент она уж точно должна была подходить к излюбленному окну. Полина и не говорила, что мы должны просто убежать, но я хотел сразу дать понять, что вариант в данной ситуации у нас только один.

– Сгорел сарай, гори и хата. Все с тобой понятно, – сказала она, махнув на меня рукой, когда я ничего не ответил.

Опять все в голове продумал, а вслух не сказал. Но мне было непонятно. О чем это она и к чему. Единственное, что я знал наверняка, это то, что мяч мне надо было вернуть, как говорит мама, кровь из носу. Мяч мне подарил Гоша на прошлый день рождения. Мы с ним порой вдвоем его пинали, но чаще Гоша сам брал его, чтобы погонять где-нибудь в одиночку. Выгодный он подарок сделал, так-то.

Да и вообще некрасиво все это, скоро зима, а мы окно тетеньки разбили. Может, у нее денег на новое не будет.

– Мы человечеству помогаем, а за свои дела не отвечаем. Безобразие, – добавила Полина, и мы почти что уверенно походкой нашкодивших школьников пошли к подъезду.