Текст книги "Камера и два блокнота для важности"

– Это, Артём, культура. Так она устроена. Плюс, надо быть заведомо настроенным на положительный лад при знакомстве с человеком. Если даже ты не планировал с ним знакомиться и запросто обошелся бы и без его участия в твоей истории жизни, – бабушка всегда знала, что сказать. За словом в карман не лезла, хотя в ее брюках их было две штуки. А в дачном комбинезоне вообще штук шесть и в половине точно есть конфеты.

– Если человек не нравится на вид, то можно же просто сказать свое имя. И тогда ты не будешь обманывать ни себя, ни человека, – пожал плечами Гоша, не выкладывая телефон из рук, он же к нему приклеен. Но было здорово, что даже он присоединился.

– Но как же, нельзя судить человека по одежде. У него, может, будут грязные кроссовки, но душа чистая, – подметила мама.

– Я не по одежде его встречаю. А по выражению лица, по глазам, – в этом Гоша пошел в маму. И сейчас ответил ей ее же фразой. Она всегда говорит, что глаза это зеркало души. У меня, например, зеркало голубое, а мама говорит, что доброе. Еще она сказала, что у Полины оно зеленовато-озорное, в хорошем плане.

Славный выдался ужин. У него был беспроигрышный рецепт: лазанья без мяса, Полина и моя семья.

За Полиной заехал папа. Пока она обувалась в прихожей, мама вынесла ему целый ланчбокс с лазаньей. Он сперва культурно отказался, но Полина сказала: «Ты не понимаешь, от чего отказываешься. Настолько вкусно, что, не будь я в гостях, то руками бы ела. Плюс мама ничего не готовила. Советую взять». И он принял ланчбокс с искренней благодарностью.

Проводив их, я решил, что надо побеседовать с бабулей, пока есть возможность. Собрав прочитанные книги, я постучался к ней. Хотя она каждый раз морщится и говорит, чтоб я так больше не шумел, а просто входил. «Словно к врачу по записи», – говорила она. Она была не как учительница в школе.

Бабуля сидела в стареньком кресле в спальне Танюши, в дни, когда она приезжала, Таня спала с мамой. Думаю, когда Таня подрастет, мне придется жить с Гошей и выделять бабушке одну из наших комнат. Но это ерунда, главное, чтоб бабушка была рядом.

Увидев меня, морщины на ее лице слегка сгладились, она похлопала по стоящей рядом кровати. Вещи уже были собраны. Рядом я поставил сумку с пятью книжками, которые она привезла не так давно, и сел на предложенное место.

– Почему Гоша такой? Раньше мы с ним играли, а теперь даже не разговариваем, – я разом выложил на стол свое переживание, перед бабушкой можно было не кривить душой и говорить как есть.

– Голубчик, у всех есть свои причины на то, чтобы вести себя так или иначе. Я думаю, Гоша это делает ради мамы. Хочет показать ей, что у нее на одного человека меньше, о ком надо переживать, что он уже взрослый. Хоть это и не совсем так, но он старается. С одной стороны, это хорошо, но, с другой, он лишает себя детства. Всегда будет время повзрослеть, а детство уходит. Такую штуку не вернуть. Ты ее, Тёма, цени, – я кивнул, чтобы она поняла, что я постараюсь это не забыть. – А насчет Гоши, он у нас, конечно, необычный…

– Близнецы, – пожал плечами я. Хотя бабушка не верила во все эти звезды. Поэтому она просто культурно по-взрослому кивнула.

– Но ты попробуй проводить с ним немного времени вместе, тем более пока эту неделю меня не будет.

– Ты только через неделю вернешься? – Это же целых семь дней! Почти что месяц.

– Не то ты слово подобрал. Всего через неделю, так точно. На это время тебе пары книг, которые я оставила, хватит, – бабуля не понимала, что дело не в книгах, хотя, может, просто не подавала виду. Но, все равно, казалось, что из нас двоих расстроен только я. Зато за двоих сразу. – Через неделю вернусь и мы сходим в книжный магазин, полистаем книги. Может быть, и купим одну. Стоящую, с картинками, – бабушка подмигнула. Значит, точно купим.

Я улыбнулся, хотя, если б она предложила выбрать, купить книгу через неделю или остаться без поездки на дачу, я бы выбрал второе.

Обняв бабулю перед сном крепко, но не очень сильно, я пошел чистить зубы.

Утром нам пришлось выехать пораньше, чтобы проводить бабушку до станции. Она была против, но мама отказывалась слушать. По гороскопу я понял, что мы опаздываем, но совсем чуть-чуть. Да и неважно это, главное бабуле помогли.

Первым был урок литературы, пока я бежал по уже пустому коридору, меня догнала мысль, что сегодня-то у нас новый учитель литературы. Светлана Михайловна своей неторопливой походкой ушла в декрет. У нее скоро будет ребенок, так что ей совсем не до школы. А вот кто будет преподавать, пока Светланы Михайловны не будет, я проворонил, опять о своем думал. О важном.

Как положено, постучав и уже после войдя в кабинет, я сперва подумал, что зашел не туда. Но ребята были из моего класса. И Полину я сразу увидел, трудно не заметить ее копну волос. Она посмотрела на меня испуганным взглядом. Не знаю, кривлялась она или нет, но мои глаза меня точно не обманывали.

Ольга Викторовна. За преподавательским столом. Одного предмета ей мало, так она еще и литературу решила нам преподавать! Захапала такой предмет! Один из моих любимых.

Увидев меня, она ничего не сказала, просто махнула рукой. Как какой-то правитель кабинета, на чью территорию я попытался вторгнуться. Я тихо вошел и сел на свое место. Передо мной Лиза продолжила чтение. Так что было непонятно, дала ли Ольга Викторовна добро мне на вход или это была отмашка, чтобы Лиза продолжала. В любом случае, я сел и стал аккуратно доставать из ранца учебник и тетрадку. Максимально бесшумно. Медленными движениями, как если открывать пачку мармеладок во время мультфильма в кино. Чтоб никто не услышал и не стал цокать языком портя аппетит. Дневник я решил не доставать, ой как не хотелось марать его замечанием и нести с позором и опущенной головой через весь класс, чтобы Ольга Викторовна в нем черкнула что-то не очень приятное.

Лиза перестала читать. Видимо, абзац закончился. И тут меня бросило в пот. Причем холодный. Если у Лизы абзац закончился, а за ней сижу я, значит читать надо мне. А я даже не знаю, какая страница. В классе повисла тишина, все повернулись в мою сторону. А я просто смотрел на нераскрытую книгу, будто ждал, что она по волшебству откроется и шрифт нужного абзаца подсветится. Поднять глаза на строгого учителя было слишком тяжело.

– Артём, ты следующий, – холодно сказала Ольга Викторовна. Так холодно, что по спине побежали мурашки. Вслед за капельками пота. Я чувствовал как одна капля уже потекла по пояснице.

Весь класс итак знал, что читать мне. Почему-то взрослые порой говорят очевидные вещи, которые совсем не помогают. Было ясно, что Ольга Викторовна смаковала момент, это бодрило ее лучше чашки кофе. Было слаще сахарных слоеных язычков из столовой. Аж сахар заскрипел на зубах. Или это я так сжал челюсти от страха, злости и чувства несправедливости.

– Извините, Ольга Викторовна, я опоздал, – не то, чтоб, я решил передразнить ее и тоже сказать что-то очевидное, просто некоторым нравится, когда перед ними извиняются. Ольга Викторовна была в их числе.

– Да, мы заметили, но не хочешь ли ты сказать, что мы не должны были начинать урок без твоего присутствия?

Я знал, что, хотя Ольга Викторовна и задала вопрос, на него не надо было отвечать. Хотя внутри был готов ответ по типу: «не хочу».

Но, как положено в таких ситуациях, я просто опустил голову еще ниже и смотрел на закрытый учебник, который лежал передо мной. Все еще не зная, какую страницу открыть. Просто назови она страницу, мы бы не тянули время, я бы не краснел, урок бы шел своим чередом. Но нет. Она продолжала:

– Наверное, у тебя имеется сносное оправдание, почему ты срываешь урок и врываешься в кабинет посреди занятия.

Именно оправдание, не объяснение, заметил я. Потому что, видимо, с раннего возраста людей учат оправдываться. Хотя, может быть, когда я буду взрослым, мне это делать не придется.

И я все еще не понимал. Странная она эта Ольга Викторовна. Я тихонько вошел в класс, меня наверное, как это часто бывает, никто и не заметил. Кроме Полины, разумеется. У нас с ней друг на друга развился товарищеский радар. Так вот, именно Ольга Викторовна, мне кажется, срывает урок своим монологом, а не тем фактом, что я не пришел вовремя. Ведь меня можно пропустить и продолжить чтение, от этого текс же не измениться, а ко мне всегда можно вернуться. Понимание, наверное, не у всех с возрастом появляется.

Думая обо всем этом, я продолжал молчать, чувствуя, как мои щеки становятся цвета моих носков. Красные носки мне сегодня посоветовала надеть бабушка. «Потому что пятница – это маленький праздник. И нет метода лучше отметить маленький праздник, чем надеть веселые носки». Вдобавок зачесалась макушка. Видимо, в ней скопились нервы. Но я держался до последнего, чтобы у Ольги Викторовны не было шанса плюнуть в мою сторону еще какой-нибудь колкий пренеприятный комментарий. От которого мне предстояло бы отмываться до конца дня.

Чтобы не было соблазна начать начесывать голову, я вцепился в учебник обеими руками. Со стороны могло показаться, будто я начал его душить, чтобы он выдал мне информацию о том, где и что мне нужно читать. Он молчал как партизан. Я видел, как белеют костяшки пальцев. Никогда не замечал, что они у меня такие тонкие.

Плюс полного погружения в свои мысли заключается в том, что, когда учитель тебя отчитывает, ты находишься в своей голове и слышишь только вполуха, поэтому тебе обидно и стыдно перед одноклассниками только наполовину.

Вернувшись мыслями в класс, я понял, что Ольга Викторовна уже подходила к концу своего монолога. Я посмотрел на Полину, она держала в руках лист с большими цифрами на нем: «76!» Неужели, она все это время держала его и ждала, когда же я посмотрю на нее. Небось, думала, вот и простофиля я, что не подумал о том, что она меня выручит.

Я быстро открыл нужную страницу и нашел абзац, который прочитала Лиза до того, как Ольга Викторовна взялась за одно из своих любимых дел – третирование учеников. Может, это ее хобби. Кто знает. Но если так, то пусть лучше подыщет что-то получше. Менее травмаопасное для чужой уверенности в себе.

В любом случае, как только она закончила, я сразу начал читать. Ничего больше не сказав, оправдываться и извиняться больше не хотелось. Я почувствовал на себе ее удивленный взгляд и то, как она начала оглядывать класс в поисках ученика, который мне помог. Со своего четвертого ряда я почувствовал ветерок от ее вздоха разочарования, честное слово. Меня это даже слегка приободрило.

Чтобы после уроков не думать о вселенском позоре на литературе, о котором, к счастью, не расскажут в новостях и по радио не передадут, до автобусной остановки я пытался идти, не наступая на трещины в тротуарной плитке, концентрируясь на процессе. Это совсем не помогало. Хотя я понимал, что надо пользоваться моментом, пока размер обуви не стал как у Гоши. Или даже больше. Нет, больше не будет, я самый низкий из класса, так что это маловероятно. Но хочется верить бабуле, которая говорила, что самые низкие ребята в ее классе потом за одно лето вытянулись и стали выше всех.

Но тогда точно придется покупать новую куртку. А для мамы это лишние траты. Качественная обувь нынче вообще дорогая. Может, мое подсознание это понимает и не хочет усложнять ей жизнь, хотя бы в плане денег. Хотя, если честно, если бы это было так, то я бы пошел работать, разносил бы газеты или что-нибудь такое. Но мама говорит, что пока что моя работа – это учеба и платят мне знаниями. Только не знаю, почему я сам не могу выбрать зарплату, чтобы получать знания, которые мне действительно пригодятся. Я случайно наступил на трещину в плитке и от огорчения перевел взгляд на Полину.

Она шла рядом и была настроена по-боевому.

Сегодня был первый день нашей вылазки для проекта. «Потому что в пятницу взрослые более ветрены в предвкушении выходных», – пояснила она. Сегодня мы должны были искать взрослых, которые будут переходить дорогу в неположенном месте. Не по пешеходному переходу или светофору.

Полина сказала, что надо заснять как можно больше таких примеров. Я же надеялся хотя бы на один.

Было решено, что сперва мы пообедаем каждый у себя дома, тем более сегодня на обед мама сделала пюре с грибами и луком. Потом соберем все необходимое и встретимся через полчаса на детской площадке с кораблем. Он находился на одинаковом расстоянии от моего дома и дома Полины. Мы как-то специально посчитали количество шагов. Вышло почти поровну. У нее получилось слегка больше, но уж очень ей понравился тот корабль.

Полина уже давно спросила разрешения у родителей прежде, чем брать их хоть и старую, но стоящую денег камеру. У меня было подозрение, что она просто не знала, где та лежит и как ей пользоваться. Но это я решил не спрашивать.

Хоть пюре с грибами и были, как всегда, очень вкусные и я опять удивлялся тому, когда мама успевает все-все делать, я съел все как можно скорее. Боялся опоздать на корабль, хотя он никуда бы не уплыл. Да и билета у меня не было.

Я вышел с запасом в десять минут и как только подошел к месту встречи, сразу увидел Полину, висящую на турниках палубы. Она тоже пришла раньше времени. Мы оба понимали, насколько это важно.

Увидев меня, Полина спрыгнула с турника, приземлившись на палубу.

– Йо-хо-хо, кого я вижу! – Она начала расхаживать туда-сюда походкой капитана. – Матрос, забирайся живее на палубу и пойдем в трюм. Нам надо обговорить все без лишних ушей.

Конечно, на площадке было всего четыре уха, и те были наши, но я подыграл Полине, хоть и было обидно, что она капитан, а я всего-то матрос.

Хотя трюм в нормальных кораблях находится где-то внизу, с провизией, мы пошли наверх к закрытой горке. Внизу негде было спрятаться.

Полина села внутрь, для меня места в горке не оставалось, поэтому пришлось просто сесть рядом. Деревяшки пола были очень холодные, уже был сезон колготок, но я оттягивал их надевание до последнего. Не только, потому что они неудобные, но и, потому что хоть на меня обычно и не обращают внимания, но в раздевалке перед уроком физкультуры ребята обязательно заметили бы и засмеяли. Только дети носят колготки, считают они. А, как по мне, еще и люди, которые боятся заболеть. Но я пока что, видимо, не боялся. Или был недостаточно взрослым, чтобы не обращать внимания на глупые насмешки в мою сторону.

– Артемон, ты должен понимать, насколько опасная операция нас ждет! – Начала Полина хриплым голосом. Сперва я подумал, что она опять заболевает. И уже хотел предложить ей пастилку для горла. Но потом понял, что она попросту полностью вжилась в роль. – Ты же захватил разрешение директора? – Спросила она.

Я молча кивнул. Правда я сомневался, что разрешение директора будет действовать за пределами школы, но высказывать свое предположение не стал.

– Ты чувствуешь это? – Она сделала глубокий вдох носом, так шумно, будто у нее был насморк.

Сделав пару глубоких вдохов я ничего не почувствовал, только голова немного закружилась. Пришлось покачать головой. Полина немного расстроилась, что я не вживаюсь в роль, как это сделала она. Но она должна понимать, что у меня такого никогда не было.

– Это запах опасности, вперемешку с морской солью, – пояснила она.

– Полундра! – Я начал смекать, что к чему. – Капитан, нужно как можно скорее выходить на берег на разведку, пока не подоспел вражеский фрегат. Я видел его, когда мы проплывали Тортугу.

Как же хорошо, что я читал книги про пиратов. Полина расплылась в улыбке, она была довольна, что я потихоньку вливаюсь.

– Перед выходом на берег необходимо проверить снаряжение, – она достала камеру и передала мне.

Я держал ее обеими руками, чтобы не уронить даже если начнется качка.

А Полина тем временем доставала большие желтые блокноты и ручки, ей и мне по штуке. Для фиксации наблюдений, записи идей и просто важного вида. Я бы не удивился, если бы для пущего эффекта она бы надела на нос какие-нибудь очки. Но, видимо, у нее их попросту не было.

Мы проверили работу камеры. Включили ее, и загорался зеленый фонарик. «Значит, все в норме», – объяснила Полина. Решив, куда мы отправимся в первую очередь, мы сошли с корабля. Я хотел предложить еще пришвартовать корабль, но постеснялся.

Шли мы максимально осторожно. Потому что на площадку уже прибежали другие ребята и могли заметить нас и начать задавать вопросы. Они были гражданскими, им нельзя было видеть пиратов, иначе могли бы возникнуть проблемы. Не у нас, конечно, у них.

Основной целью была автобусная остановка, поэтому мы побежали к ней. Нам нужно было поджидать нарушителей в кустах напротив, через дорогу от нее. Мы сидели на корточках, чтоб даже наши макушки не были видны. Полина держала камеру наготове, а я просто смотрел по сторонам, надеясь, что мой помпон от шапки не торчит из кустов, таким образом срывая всю операцию. За нами были деревья, так что можно было не бояться, что кто-то нападет сзади. Только сбоку или спереди.

Я бы сказал, что прошла целая вечность. Но мои наручные часы обманывали, показывая, что мы ждем всего пять минут. Мы продолжали молча сидеть. Говорить было нельзя, чтоб не отвлечься и чтоб, если что, не было наших разговоров при записи. Это я сам предложил, но уже пожалел. Зная Полину, я понимал, как ей тяжело сейчас молчать. Если даже мне уже хотелось завести беседу. Проехал только один автобус и из него пока не вышло ни одного нарушителя. Все послушно шли либо через пешеходный переход, либо уходили от дороги и брели вглубь дворов.

У нас была теория, что после последнего рабочего дня многие будут торопиться домой, захотят сэкономить время и сократят путь, не идя до пешеходного перехода. Нерушимая идея, думали мы. Но сейчас она была на грани того, чтобы развалиться. Рассыпаться как карточный домик.

– Рука затекла! – Без лишних слов Полина просто взяла и всучила мне камеру.

Настал мой черед, ни разу я не снимал на камеру, поэтому было волнительно. Рука чутка тряслась вместе с камерой. Я видел, как дрожит картинка на экране, поэтому я начал придерживать запястье второй рукой.

Хоть камера сейчас и не записывала, но на маленьком экране я видел, что происходит на остановке. Мог приближать и отдалять лица людей, стоящих на ней. Таких грустных, словно у них произошло что-то похуже, чем опаздывающий автобуса. Чтобы не впитывать в себя их грусть, я занялся кошкой, которую сразу приметил. Та мирно сидела на скамейке и, словно ждала свой автобус, возвращаясь с работы. Видимо, кошка планировала проехаться зайцем! Карманов же у нее нет, так что билет покупать не на что. Чтобы занять свое ожидание чем-то полезным, она начала умываться. Какая все-таки умная кошка. А люди просто стояли и смотрели перед собой либо в телефон. Взгляды их были такие же пустые, как у двоечника на контрольной работе.

Если они не пытались наколдовать автобус, то, выходит, просто тратили время впустую. А кошка вот делом занялась. Не то, чтоб я бы предложил и людям начать умываться, но можно же было хотя бы книжку достать. Пока еще не начались сильные морозы и можно ходить без перчаток, без проблем перелистывая страницы. А по зиме уж надо будет каждый раз снимать варежку.

Автобус подъехал, перекрыв нам своим кузовом обзор. Я максимально подпер левой рукой правую, чтобы камера совсем не дрожала, а то и у меня рука тоже уже устала, но я решил не говорить Полине. Хотелось самому заснять нарушителя.

Нельзя было терять ни минуты, Полина первая поднялась, пока я нажимал на нужную кнопку на камере. Место для слежки было выбрано специальное, как можно ближе к пешеходному переходу. Чтобы было видно и его, и потенциальных нарушителей, слишком торопящихся по своим делам, чтобы соблюдать правила дорожного движения.

– Вот он голубчик, – прошептала Полина.

Я посмотрел в экран камеры. И правда, из-за автобуса вышел какой-то солидный мужчина в черном плаще и с кожаным чемоданчиком, добавлявшим ему пущей серьезности. Так и не скажешь, что вот-вот он совершит преступление. Средь бела дня, а точнее, уже вечера. Он посмотрел по сторонам, а это могло означать только одно. До пешеходного перехода было каких-то десять метров. Но этот товарищ слишком ценил свое время и совсем не ценил безопасность. Автобус отъехал, больше машин поблизости не было. Поэтому, ступив на дорогу, он пошел через нее, напрочь забыв то, чему его учили с детства. То, чему он, возможно, учит своих детей, если они у него, конечно, есть.

Полина довольно цокнула языком. Я очень старался снимать, чтобы руки не дрожали от напряжения и восторга, что так быстро мы нашли нашего первого преступника.

Мужчина без происшествий перешел дорогу и пошел дальше по своим безотлагательным делам. Я нажал на кнопку на камере, выключая запись, и проследил за незнакомцем. Он зашел в магазин, над которым висела вывеска с надписью «Вино». Не мне было его судить. У каждого свои приоритеты и важные дела.

– Давай посмотрим, что нам удалось заснять? – Прервала мои мысли Полина, подходя поближе ко мне.

Я почувствовал, что от нее пахнет ягодным леденцом. Так сильно, что и мне захотелось один. Но попросить я постеснялся. Может, это у нее был последний. Тогда будет неловко.

Я кивнул, и мы сели обратно в кустах максимально близко друг к другу, чтобы обоим было видно экран. Вот в маленьком окошечке появилась автобусная остановка. И кошка. Я решил ее заснять, чтобы было как в кино. Чтобы зритель не подозревал, что произойдет дальше. Полина это подметила и одобрила. Кадр сменился, это мы встали из-за кустов. Появился автобус, уходящий от автобусной остановки. Вот он наш нарушитель идет все ближе к месту преступления, камера немного приближается. Это я специально так сделал, чтобы четче зафиксировать момент. И все. На приближении все закончилось. Черный экран. Кажется, нажимая на кнопку приближения, я случайно остановил запись. Я решил не произносить вслух итак очевидный факт. Полина и сама видела. А признавать это мне было стыдно. Да и по высказыванию очевидных вещей главной была Ольга Викторовна.

Я ждал, что вот-вот Полина начнет на меня кричать, не думая о том, что может рассекретить нас самих вместе с нашим укрытием. Да я бы и сам на себя накричал за такое. Ну или сказал что-то строгим тоном взрослого. Но Полина молчала. От этого внутри становилось еще хуже.

– Ты же понимаешь, что вероятность того, что сейчас из автобуса выйдет какой-то тип презентабельной наружности, который помимо всего прочего перейдет дорогу в неположенном месте, очень мала? – Почти что шепотом сказала она. И не со злости, нет. От обиды. Причем, видимо, не на меня, а на всю ситуацию в целом. Это был такой козырный момент, а я его профукал.

Она поняла, что дала мне камеру, совсем не показав, как ей пользоваться. Того, что она показала на корабле, как ее включить и выключить было недостаточно. Кто же знал, что кнопки так близко находятся. Точно не я. Я камерой вообще ни разу не пользовался. У нас ее дома нет. Только старый фотоаппарат. Пленочный.

Все-таки наш план был не такой уж и идеальный.

– Ничего, – встрепенулась Полина. – Мы же не можем бросить весь проект из-за какой-то ерунды. Сейчас столько автобусов пойдет, что в считанные минуты мы еще кого-то заснимем. Рабочий день же в пятницу короткий. И вечер только-только наступил. А тот тип, судя по времени, попросту слинял раньше положенного.

Так мы поняли, что Полина умеет предсказывать будущее.

Мы сидели, дожидаясь следующего автобуса с нарушителем, как вдруг в кустах слева от нас, ближе к Полине что-то зашуршало. «Неужели нас рассекретили», – промелькнуло у меня в голове. Полина не подавала виду, но я чувствовал, что она тоже насторожилась. И тут из-за дерева к нам подбежала собака. Полина выдохнула, а я вот нет. Я собак боюсь. Но говорить товарищу я этого не хотел. Еще засмеет, как ребята, если я приду на физкультуру в колготках. Нетушки, лучше уж молчать.

Собака обнюхала Полину, а до меня не дошла. Просто развернулась и побежала обратно, всем своим видом показывая, что в кустах ничего необычного не заметила. Она, видать, была на нашей стороне и хотела, чтоб взрослым в кой-то веки было стыдно.

Только собака отбежала, как приехал очередной автобус. Полина ткнула мне в бок своим острым локтем. Я аж ойкнул. Я думал, что после моего промаха она решит снимать самостоятельно. Честно, я на это и рассчитывал. Но она настояла на том, чтобы я попробовал еще раз. «Не дрейфь», – сказала она, нахмурив брови. Противостоять хмурой Полине я не осмелился. Она была настолько сурова, что между бровей появилась полосочка, как у мамы, когда она чем-то недовольна. Поэтому, дважды убедившись, что в левом верхнем углу экрана горит значок записи, я начал снимать взрослых, выходящих из автобуса.

Пара подростков перебежала дорогу прямо за автобусом. И, хоть они и попали в кадр, и были нарушителями, но они не подходили нам по возрасту. Краем глаза я увидел, как Полина покачала головой. Будто, отвечая на мой немой вопрос: «Подходят?» Да я и сам понимал.

Кто-то не переходил дорогу, а направлялся в противоположном направлении в сторону дальних домов. Женщина с коляской прошла строго по пешеходному переходу. Причем, еще и по сторонам посмотрела. Это она молодец.

И вот свершилось чудо. Кто бы мог подумать, что этим нашим чудом будет какая-то бабушка. Она даже по сторонам не посмотрела, а просто пошла на таран. Одной машине пришлось резко остановиться, а пенсионерке было хоть бы хны. Она даже не моргнула. Царицей дороги в этот момент была она. И дорожное движение было по ее правилам. А точнее, всякому их отсутствию.

Я зафиксировал все надлежащим образом. В конце в кадр даже попал взгляд водителя машины. Он смотрел на бабушку, как на сумасшедшую. Вперемешку с еще не отступившим шоком в нем кипела злость. Чувствовалось, что весь свой негатив он хотел выплеснуть в гудок. Но водитель побоялся, а вдруг бабушка достанет из сумочки кирпич и кинет в машину. Или что-нибудь такое. От этой особы можно было ожидать чего угодно.

Завершил я съемку записав, как эта пенсионерка нерасторопно идет в сторону лавки с надписью «Печать». Пресса не могла заставлять себя ждать. Вечерний выпуск какой-нибудь газетенки поджидал эту бесстрашную особу. Я бы посоветовал ей пересмотреть приоритеты.

Полина, видать, тоже заметила выражение лица водителя машины, потому что, дождавшись, пока я закончу снимать, она засмеялась в полный голос. До этого она сдерживала смех, как могла.

– Хотя тут, конечно, не до смеха, – сказала она, резко став серьезной. – Кто знает, что бы случилось, катайся этот дядя на отечественном автомобиле с плохими тормозами.

В любом случае, мы сошлись на том, что дело на сегодня выполнено. Никто не пострадал, съемка окончена. Значит, день прошел не зря.

– Кстати, сегодня мы узнали важную вещь, – подметила Полина, убирая камеру в рюкзак. – Ты боишься собак. Значит, их мы кормить в ближайшее время не пойдем, а такой план у меня был. Думаешь, зачем я у твоей бабушки спросила про книгу о собаке.

«Все таки заметила», – огорченно подумал я, но ничего не ответил.

В выходные, помимо выполнения домашнего задания, нам предстояло продолжить съемку. Договорившись встретиться днем, мы пожали друг другу руки и разбежались каждый в своем направлении.

Глава 6.

«Проще пареной репы», – уверила меня Полина, когда я поделился с ней своими переживаниями насчет самостоятельной по истории, которая грозным монстром поджидала нас в понедельник.

Видимо, уроки ее теперь волновали меньше всего. Если вообще когда-либо волновали. Она была максимально погружена в наш проект. Я же этим похвастаться не мог. За успеваемость по урокам я переживал все так же, как и раньше. То есть очень даже сильно. Правда с Полиной постепенно приоритеты стали меняться, хоть и с черепашьей скоростью.

Но, в любом случае, оставив подготовку к самостоятельной на вечер, мы вышли, как сказала Полина, «на дело». Хотя было морозно, солнце светило ярче яркого. Природа сжалилась, перестав хмуриться. На небе не было ни тучки. От этого и на душе становилось светлее. С каждым дуновением ветра я все сильнее и сильнее переставал волноваться об уроках, пока ветер наконец не унес последние переживания. Все таки порой для хорошего настроения только и надо, что выйти на улицу. А если еще с тобой кто-то за компанию или книга интересная под мышкой, то это вообще удача.

Сегодня у нас была серьезная миссия, как, собственно, и все предыдущие. Нам предстояло заснять взрослых, торчащих в своих телефонах. Видео мы должны были состряпать довольно быстро, не то, что вчера. К счастью, взрослых, приклеенных к своим телефонам, можно было встретить где угодно. Мы решили отснять несколько кадров в разных местах. В понедельник, что уж там, даже попытаем удачу в школе среди учителей. Разрешение от директора у нас, благо, имелось. Я бы этого не стал делать, потому что мне в этой школе еще до одиннадцатого класса учиться, но Полина подчеркнула, что нельзя по особенному относиться к учителям только потому, что у них вся власть в виде журнала с оценками.

Сегодня же, чтобы добавить интереса к такому элементарному заданию, мы поспорили на то, сколько человек в автобусе будет сидеть с телефоном в руках на самой загруженной остановке, а именно, у метро.

Дело было максимально серьезное, потому что на кону были две плитки молочного шоколада. Именно две, потому что Полина сказала, что спорить на одну это как-то несерьезно. «Не будь ребенком, если делать ставки, то по крупному», – сказала она с видом заядлого игрока. В ответ я сказал ей, что люблю шоколад с ореховой начинкой внутри. Мягкой, а не хрустящей. Без каких-либо намеков. В ответ она только высунула язык, поставив в нашем разговоре точку.

Мы стояли наготове в хвосте автобуса, когда он загрузил ничего не подозревающих пассажиров. Так как дело было в выходной день, людей, естественно, было меньше обычного. Я это учел, поэтому сказал, что с телефоном будет человек десять. Полина же сказала, что мы насчитаем минимум пятнадцать. Я сразу начал сомневаться в своем решении.

Автобус тронулся, и мы пошли делать подсчеты. Полина держала камеру под мышкой. Поворачиваясь то налево, то направо, чтобы зафиксировать всех-всех. Шла съемка, но обычный человек этого бы не заметил. Все таки за время проекта мы уже приноровились это делать, особенно мой товарищ.

Мы были всего на середине автобуса, когда количество людей с телефоном уже превысило десятку. Полина ехидно глянула в мою сторону, но продолжила идти. Ей надо было насчитать еще с пяток пассажиров. Дело было плевое, мы оба это прекрасно понимали.

– Молочный шоколад с фундуком, но без изюма, я такое не ем, – только и сказала она, когда мы спрыгнули на следующей остановке.