Текст книги "Невиртуальная реальность (сборник)"

9

– Подъем, солдат! Лечь-встать! Ать-два! Смирно–вольно! – Жанна тормошила его с силой молодой пантеры.

Максим открыл один глаз, но, увидев полуодетую смеющуюся негритянку, закрыл его и открыл другой.

– Эй, скво! Солнце еще низко, плантаторы еще завтракают. Чего кудахчешь? Слушай приказ: лежать – бояться! – Макс лежал на животе и попытался поймать ее вслепую.

– Ах, так! – Жанна встала над студентом и опустилась коленями на его спину. Он закряхтел, не пытаясь сопротивляться. – Нас ждут великие дела! Слоны трубят, знамена реют! – Она застегнула солдатскую куртку. – Все готово, чтобы взять Багдад!

– А зачем нам Багдад? Нам нужен самолет, чтобы улететь к жидам. Там нам дадут мацу и споют «Хава Нагила», тряся пейсами. – Максим извернулся и, свалив Жанну, прижал ее спиной к земле. Счастливо смеясь, девушка сучила коричневыми ногами.

– На Багдад! Нам нужны рабы и наложницы! Я хочу персидский ковер! Хочу жемчужное ожерелье!

Макс поцеловал ее и рывком поднялся.

– А мне нужна зубная щетка.

Присев три раза, он распрямился, попытался достать пальцами траву и пошел к джипу. Там он соединил все четыре пулеметные коробки. Получилась одна длинная лента. «Жанна не знает, что пулемет может перегреться, значит, заклинить не должно». Магазины он сцепил по два, закрутив найденной изолентой и всунув между ними патрон. Вернул на место спинки сидений, проверил воду и масло.

– Машина боеготова! – Доложил он. – Настроение личного состава... – он посмотрел на улыбающуюся негритянку, сменившую длинную юбку на зеленые штаны и связавшую внизу армейскую куртку так, что был виден пупок и плоский живот. – Ух, настроение!.. Как же ты все-таки красива!

– Для тебя, милый. Умрешь за меня?

– Запросто!

– Дай мне свой номер телефона, мало ли что... – Жанна поцеловала его в щеку.

– Пиши. Только где и чем?

– Говори, я запомню.

– Ну-ну, – Максим продиктовал номер. – Это Иерусалим. Израиль. Какие еще цифры – не знаю.

– Разберемся, – она легко вскочила на пассажирское сиденье.

– Ладно, давай определимся со званиями. – Мужчина оценивающе посмотрел на Жаннину форму. – У тебя на погонах три полоски. Во всех армиях мира это – сержант. Хорошо. А я должен быть офицером.

Он подошел к куче тряпья и нашел куртку с железными листьями.

– Надеюсь, это не генерал. Хотя здесь – вряд ли, скорее прапорщик. Согласен. – Макс завел мотор:

– Куда?

Африканка задумалась:

– Сначала найдем дорогу. По-моему, она сзади. Там возьмем «языка».

Максим обернулся к спутнице и взял ее за руку.

– Жанна, милая! Даже если это была последняя ночь в моей жизни... Это было... Это было...

Она обвила его шею руками и, притянув голову к своему лицу, заставила замолкнуть.

– Знаю, – прошептала она. – Молчи!..

9

Наконец они выехали на проселочную дорогу. Ехали медленно, подскакивая на кочках и проваливаясь в ямы. Дребезжащие сзади коробки с лентами перевернулись и затихли. Свисавшая еловая ветка хлестнула по ветровому стеклу. Жанна прикрылась руками, но убедившись, что ей ничего не угрожает, смущенно захихикала.

– Так всегда бывает. Инстинкт, – увернувшийся от той же ветки Макс распрямился и сжал колено девушки – Ты милая. Моя рабыня и госпожа.

Негритянка погладила лежащую на ее колене руку и сказала:

– Я бы обняла тебя, Максим, но здесь так трясет, что даже слова любви у меня в глотке застревают...

Макс сжал руль, приосанился и с пафосом произнес:

– Дорогая, от одного твоего желания – говорить такие слова – меня распирает... – Он не уточнил, что именно, но Жанна, зажав рот, заржала. Пытаясь подавить смех, она смеялась все громче, пока смех не перешел в истерический.

– Душу мою распирает! Черная похотливая лисица! – Зло прорычал обиженный мужчина, в последний момент заменив «обезьяну» на «лисицу», справедливо полагая, что «обезьяна» – оружие слишком крупного калибра, и последствия его применения – непредсказуемы.

Хвойный лес сменился на лиственный, дорога улучшилась, и они подъехали к Т-образному перекрестку, возле которого стоял знак с двумя стрелками, направленными в противоположные стороны. Над стрелками – арабские надписи. Из всего указателя понятны были только цифры.

– Ну что, куда поедем? – озадачился студент. – На 438, или на 277?

Жанна потянулась, наслаждаясь отсутствием тряски.

– Хорошо хоть цифры не римские. Решай сам, чтобы меня потом не обвинять.

– Ну, если я решаю, то направо...

Они пропустили дряхлый «Ситроен» модели следующего года и выехали на шоссе. Поток машин был не густ, и Максим, держа скорость в 80 км/ч, пялился на обшарпанные старые автомобили футуристического вида. Их джип принадлежал народно-освоботительной армии и стоявший возле машины с синими мигалками полицейский отдал честь, но когда он увидел Жанну, лицо его вытянулось.

– А что? Мы – солдаты как солдаты, но что-то в тебе его насторожило, – задумчиво протянул Макс. – Или погон поправь, или смени цвет кожи и пол, – попросил он.

– Йес, сэр! – ответила девушка, поправляя погон.

На развилке Макс снова свернул направо, и вскоре они въехали в классическую арабскую деревню, где дорогу перегородило стадо коров.

Его подгонял старик-бедуин с покрытой белым платком, придерживаемым черным резиновым обручем, головой. Дед опирался на длинную палку с полукруглым окончанием. Изредка он что-то гортанно выкрикивал, ударяя палкой последнюю корову. Та протискивалась вперед, но скорости колонне это не прибавляло.

– Ялла, ялла! – закричал Максим. Старик обернулся и что-то зло проговорил по-арабски.

– Время здесь течет по-другому, – объяснил студент. – Медленно – для них это быстро, а быстро – 300 кадров в секунду. Спешить некуда, Аллах не любит торопливых...

– Давай «языка» возьмем! – Жанна кивнула на старика.

– Это не «язык», – Макс заскрежетал зубами. – Это задница. Из него же песок сыпется, он же наш ровесник...

Девушка схватилась за верхний край переднего стекла, и встав закричала по-английски:

– Эй, любезный! Убери эту говядину с дороги! Нам проехать надо!

Пастух бросил на негритянку недобрый взгляд из-под лохматых бровей и громко плюнул на пыльную дорогу, обнажив кривые, черно-желтые зубы.

– Нет, так дело не пойдет. Сейчас я разберусь с ним по-ближневосточному.

Максим достал автомат и дал длинную очередь в воздух.

Коровы ломанулись в разные стороны, валя заборы.

Дед кричал любителям компьютерных игр страшные проклятия, потрясая клюкой, но дорога, загаженная коровьими лепешками, опустела.

Их провожало влюбленное мычание.

Наконец они выехали на шоссе. Студент прибавил скорость и вскоре догнал любопытный микроавтобус-фольксваген. На его крыше спереди были прикреплены оленьи рога. На окнах – занавески с рюшечками, а всю заднюю дверь покрывали эмблемы различных автомобильных фирм от Mercedes-Benz и BMW до Fiat и Lada. На невнятного цвета боку жирными буквами было написано TURBO DIESEL 1580 Hp.

– Ого! Мощность – как у танка! – Максим рассмеялся. Он сравнялся с «Фольксвагеном» и заглянул внутрь. Из открытого окна неслась заунывная арабская музыка. Отодвинув занавеску, высунулся поющий смуглый парень с голой грудью. Он помахал Жанне. Та козырнула и отвернулась к Максу.

– Давай его возьмем? С него не песок сыпется, из него гормоны прыгают! Тоже, гад, захотел белую женщину!

– Ну, ты, допустим, не совсем белая женщина. Подожди-ка, подожди-ка! – Он возбужденно всматривался в дорогу.

– Что?

– Не уверен, – Максим добавил газу, Жанна пристально всматривалась в белую машину далеко впереди.

– Ну, что там?! Колись! – Девушка несильно ударила его кулачком под ребра. Макс ойкнул, но позу не поменял. Он напоминал собаку, взявшую след, вцепившись в руль, он весь подался вперед.

– Ну!! Так не честно! – обиделась негритянка.

– Если меня не обманывают глаза и не обшибает память, – он облизнулся.

– Язык?! – Жанна ущипнула мужчину.

– Это не язык... Это... Вау!.. – Он задумался, подбирая адекватный орган, но, ничего не найдя, закончил. – Это туева куча всяких ништяков! – Макс снова облизал губы. – Давно я хотел с ними посчитаться!

– С кем?! Ты на каком языке говоришь?

– Не знаю, на каком языке мы говорим в этом Зазеркалье, по-моему, по-английски, но мы друг друга понимаем... Смотри сама.

Вскоре их джип догнал белый «Лендровер» с синим флажком на крыле. На флажке колыхалось белое изображение земного шара. На боку – большие черные буквы UN.

10

Макс догнал ооновцев и притерся к их машине, сдирая с боков эмаль, ломая сигналы поворотов и зеркала. Жанна отчаянно махала. Водитель «Лендровера», рыжебородый грузный мужчина интеллигентного вида, лет пятидесяти, пытался вырваться, но извилистая дорога не позволяла. Негритянка, не дожидаясь подсказки Максима, передернула затвор АК-47, дала очередь в воздух и наставила на рыжебородого. «Лендровер» резко затормозил, но Макс среагировал и остановился в метре от белой машины, повернув вправо, чтобы пресечь возможность бегства. Максим выскочил из джипа и запрыгнул на капот «Лендровера». Там он сплясал джигу, стреляя в воздух.

– Всем выйти из машины! – кричал он, прыгая на гулкой жести и размахивая автоматом. – Руки за голову, лицом к стене!

– Какой стене? – удивилась Жанна.

– Жить захотят – найдут!

Из «Лендровера» выскочил долговязый тщедушный мужчина в шортах, панамке и со здоровенным фотоаппаратом на длинной шее. Из двери водителя тяжело вытаскивал свое тело толстяк в белой форме ООН. Максим спрыгнул на дорогу.

– Стоять, не разговаривать, не перемигиваться, не посылать телепатических сообщений и не корчить гримас! Прощаться с жизнью, вспоминать грехи! Если нет сигарет, – он харкнул на асфальт, – обоих изнасилую! Начнем с тебя, – он кивнул на долговязого. – Ты симпатичнее...

Дрожащей рукой толстяк протянул пачку «Кэмэл-лайт» и зажигалку. Максим схватил сигареты, достал одну и, оторвав фильтр, закурил.

– Уф-ф, лепота... – проговорил он, садясь на землю. Потом откинулся на спину и выпустил струйку дыма в сторону проплывающего над ним облачка.

Жанна расхаживала над ним, наслаждаясь ситуацией.

– А что с этими делать?

Макс затянулся и лениво протянул:

– Расстрелять...

– Постойте, постойте! – задребезжал ооновец. – Я лицо неприкосновенное!

– Помилуйте! Пожалуйста, помилуйте! – вторил ему длинный.

Максим сел и улыбаясь прищурился.

– Отставить расстрелять! Выдать по рюмке водки и отпустить.

– Вы не представляете, что творите! Я – комиссар ООН, я...

– Заткнись! – Оборвал его Макс, резко вставая. – Я впервые за два дня курю, а они: «Простите, пощадите!», нытики, шуток, что ли не понимаете?

Краска возвращалась к лицу комиссара. Автомат негритянки больше не смотрел в его большой живот. Долговязый даже улыбнулся, видимо, постигнув глубину шутки, от которой у него дергалось веко. Ооновец поискал в кармане сигареты, но, вспомнив, не решился требовать их назад. Он перегнулся через открытое окно и взял новую пачку.

– Я требую объяснений! О вашем налете будет доложено! – угрожающим тоном заявил он, распечатывая пачку.

– Да сколько угодно. – Равнодушно сказал Максим, блаженно куря. – Видите ли, два сионистских агента похитили джип ООН и ограбили пассажиров, – тоном пророка сообщил он. – Попрошу документы, и – живо, а то ведь я могу расстроиться и такого натворить!

– Я комиссар Ник Клеменс, Организация Объедененных Наций, а это – Джеймс Николс из «Таймс».

– Документы!

Жанна забрала удостоверение ООН и синий американский паспорт и передала вставшему Максиму. Тот, не глядя, положил их в карман.

– Все из карманов! Разложить на дороге! Жанна! Обыскать!

– Да как вы смеете?! Я только что из Ливана! Инспектировал лагерь палестинских беженцев!

– Служба, – Макс лениво потянулся, но тут да него дошло. – Что?! Палестинских беженцев?! Они же бежали в 1948-м, а сейчас 2060-й! Новорожденному – 112 лет! Да они уже все вымерли!

В полной уверенности, что он разговаривает с сирийскими военными, правда странными, инспектор Ник Клеменс обрушился на их заклятого врага:

– Преступления сионистов не имеют срока давности! Вот я недавно был в Хевроне, знаете, что творится на Западном Берегу?

– И что же? – Заинтересовался израильтянин.

– Ужас! 5 миллионов человек живут в невыносимых условиях! Жуткая скученность! Уровень жизни даже ниже, чем в Сирии, – но поняв, что сморозил, комиссар осекся.

– Так, так, так... – Максим помнил, что в Иудеи и Самарии жило полтора миллиона человек. – И как же они так расплодились в невыносимых условиях? В три раза за 50 лет?!

– Ну, приехали из других стран...

– В невыносимые условия?

– Пытаются поддержать жителей оккупированных территорий...

– Ну да, всем известно, что оккупированная евреями Иудея, – исконно арабская земля! – Макс гордился своей аполитичностью и в споре с израильтянином, скорее всего перевел бы тему, но этот толстый ооновец его раздражал. Он просто не имел права! Худощавый репортер что-то быстро писал в блокноте.

– Пиши, пиши. – И, обращаясь к комиссару, – Так любимый вами Хеврон – родина царя Давида, и семь лет был столицей иудейского царства. Очищен от евреев в результате кровавого погрома в 30-х годах прошлого века. Но, видимо, царь Давид сам был арабом и звали его Дауд? И он не знал об этом только потому, что арабы появились через 1000 лет после него. Арабами были также Йосеф – Юсуп, Авраам – Ибрагим и даже Соломон – Сулейман. Я уже не говорю о Моисее, который вывел из Египта евреев. Его ведь звали Муса?

Комиссар Клеменс растерянно переводил взгляд с разошедшегося сирийского майора на чернокожую сержантшу. Только сейчас до него дошло, что Жанна не могла быть арабской военнослужащей. Он поднял руки и примирительно попросил:

– Стоп. Давайте не будем горячиться, и познакомимся. Про нас вы уже знаете, а кто вы? Могу я увидеть ваши документы?

Макс широко улыбнулся.

– Вот мой главный документ, – он поднял автомат, нацелив его в грудь комиссара. – Убеждает и побуждает к сотрудничеству л ю бого, знающего, что это такое. Хотите знать наши имена?

– Да! – от любопытства журналист подался вперед.

– Нет! Не надо! – ооновец прикрыл ладонью глаза.

– Почему же нет? На том свете это знание не помешает. – Жанна захихикала. – Я – Максим Яцкевич, старший сержант 393-го резервного танкового полка Армии обороны Израиля. А это, – он кивнул на африканку, – Жанна... Жанна как?

– Просто Жанна.

– Это Жанна Проссто. Моя помощница. Эскимоска, видите ли... А если серьезно – афро-африканка.

Максу понравился термин. И в самом деле, если есть афро-американцы, афро-германцы, как называть негров из Африки? Интересно, как называют белых в ЮАР – евро-африканцами, что ли?

Максим подумал о любви Запада к непохожим на нормальных людей и внезапно разъярился.

– Вот и ваша «политкорректность»! Все против Бога! У цивилизованных людей теперь другой бог – деньги. Секс-меньшинства вам любезны? Скоро пройдут «парады гордости» зоофилов, некрофилов и геронтофилов! Чем слабее человек – тем он сильнее! На Западе лучше всего быть негром-мусульманином, инвалидом-педерастом и наркоманом, желательно, больным СПИДом, женского пола и несовершеннолетним. Только нелюбовь к евреям неистребима, но и это понятно в данном контексте. За то арабов и уважаете, что они готовы умереть во имя Аллаха. А хуже всего – израильтянам, – хотят быть как все, а значит, – любить врагов и ненавидеть себя! Но в этом мы, кажется, преуспели... – Максим закурил сигарету, успокаиваясь. Видно было, что комиссар хочет возразить, но не осмеливается. Девушка посерьезнела и, взяв руку Макса, прижала ее к своим губам. Наступившую напряженную тишину нарушало только пение птиц да шелест листьев.

– Тоже мне, – пробурчал, остывая, студент. – Сигареты курить уже везде запрещено. А вот марихуану – пожалуйста! Своих детей не рожаете, а африканским, арабским, лаосским детям – ближе папы с мамой. Молчу, милая, молчу. Я несправедлив со зла...

– А можно вас сфотографировать? – подал голос репортер.

– Валяй. Жанна! Обними меня и поцелуй в щеку. А ты – напиши: Израильские войска наслаждаются жизнью в южной Сирии, – Макс почесал отросшую за 2 дня щетину, – насколько это возможно...

Девушка обняла мужчину и укусила его за ухо. Макс вскрикнул, а щелкнувший фотоаппарат запечатлел оскал сирийского майора семитского вида с прильнувшей к нему негритянкой.

– Ладно, за дело! – Максим выкинул окурок и сплюнул. Затем хлопнул по попе негритянку и повернулся к ожидающим приговора. – Раздевайтесь! – приказал он и поправил автомат.

– Нет, нет! – всполошился толстяк. – Не надо! Я болен, я могу вас заразить!

– Что? – Макс недоуменно покосился на него, но поняв, что комиссар боится изнасилования, рассмеялся и сказал. – Размечтался! Мы меняемся одеждой. Ты с Жанной, а я, – он кивнул на возбужденного приключением, о котором потом можно будет долго рассказывать и писать, долговязого, – с журналистом.

Он оценивающе посмотрел на девушку и комиссара.

– Тебе, Жан, великовато будет, ну а тебе, Ник Клеменс, в самый раз. Живо!

Вскоре ООНонец остался в длинных зеленых трусах с бордовыми цветами и белых носках. По дороге то и дело проезжали машины, но водители, увидев армейский джип и полуголого человека с направленным на него автоматом, прибавляли скорость. «А все-таки есть плюсы в тоталитаризме, – подумал Максим. – Может быть, я в форме НКВД?» Он покосился на свой лиловый погон.

Зеленая военная машина вопросительно помигала фарами и съехала на обочину. Комиссар, – в одних трусах и носках, – закричал «Спасите!», но, сбитый ударом приклада, упал на землю. В подъехавшей машине засмеялись. Макс махнул пассажирам рукой, и военные уехали, гудя на прощание.

«В Израиле бы толпа собралась посмотреть на такой цирк. А здесь – боятся»...

Пришло время и Максиму надевать гражданскую одежду.

Журналист неплохо выглядел в военной форме и даже попросил Максима его сфотографировать. Он то и дело довольно смотрелся в правое зеркало машины. Макс реквизировал фотоаппарат, но вернул карточку памяти. Чрезвычайно довольный этим обстоятельством, Джеймс без сопротивления отдал свои навороченные часы.

Жанна, ни на секунду не смутившись, сняла форму и надела белое ооновское одеяние. Большие ей брюки она заправила в армейские ботинки сорок третьего размера. Получилось подобие галифе, что носили красные офицеры лет сто назад. Ремень на последней дырочке не давал брюкам упасть, но и не держал их на нужном уровне. Макс критически оглядел ее клоунский наряд и, прицепив негритянке на грудь ооновский пропуск и засунув под ее погон свой сиреневый берет, решил, что сидя в машине она будет выглядеть весьма официально и солидно.

Максим примотал пленников к пулемету «ДШК», предварительно вынув затвор, сам сел за руль джипа. Жанна вела «Лендровер» и, свернув с шоссе, довольно скоро они попали в девственный сосновый лес.

– Ну вот, наши пути расходятся, – обратился Макс к полуголому комиссару. – Мне нужна карта. И еще, я не нашел в машине GPS.

– Карты в кармашке правой двери, а GPS – под стереосистемой, прикрыт крышкой, – торопливо проговорил потерявший всю свою спесь рыжебородый ооновец.

«Еще бы, – усмехнулся Макс. – В трусах не очень-то поважничаешь. Ишь, какое брюхо отъел, борец за мир во всем мире. Видать, это дело даже прибыльнее, чем война. И куда там торговле наркотиками!» Он достал карты из дверцы «Лендровера» и, сверив с GPS, поставил на одной из них крестик, означавший их местоположение. Жанна болтала с журналистом, который смотрел на нее масляными глазами.

– И куда вы теперь? – начал он.

– К морю. Нужно найти корабль.

– Корабль? Зачем?

Жанна прищурилась и мечтательно протянула:

– На Багдад... Завтра ночью мы возьмем город... Рабы... Ковры... Наложницы...

– Вы собираетесь взять город вдвоем? – изумился журналист.

Жанна подарила ему очаровательную улыбку.

– Нет, конечно. Верные нам племена поднимутся при нашем появлении.

– Эй, иди-ка сюда! – рыкнул Макс. Девушка не без удовольствия поймала его ревнивый взгляд и отвернулась от одетого в военную форму привязанного к пулемету репортера.

– Жанна, подожди Жанна! – моляще просил он. – Мы еще увидимся?

– Вряд ли. В эротические компьютерные игры я не играю. – Она засмеялась, помахала рукой и вприпрыжку подбежала к сердитому Максиму. Прильнув, она чмокнула его в колючую щеку.

– Так-то, – проворчал он. – Наряд на кухню отменяется.

Яцкевич развернул на капоте машины карту. Девушка обняла его и смотрела, не понимая, на разноцветные кружки, треугольники и волнистые линии.

– Мы здесь, – он указал ручкой на крестик. – А вот – армейский аэродром. – Макс ткнул в кружок с изображением самолетика. – Сто пятьдесят километров. По шоссе ехать не рискну, слишком уж выделяется эта машина. Придется проселками. Нужно торопиться. Но сначала – долгий нежный поцелуй...

Когда Жанна, задыхаясь, отлипла, он скомандовал:

– По машинам!

– А это что? – она показала лежавший на пассажирском сиденье GPS, выдранный из «Лендровера».

– Это нам не пригодится. Поедем по карте.

– Почему?

– Не уверен, но думаю, что со спутника можно засечь, где мы находимся. – Он выкинул прибор на траву и завел машину.

– Подождите! Подождите! – кричал раздетый комиссар. – А как же мы?

– Вау! – Максим остановил машину. – О GPS подумал, а об этом нет. Где ваши сотовые?!

– В бардачке!

– Ловите! – Он кинул к армейскому джипу телефоны. – Когда вас начнут искать, первым делом определят местоположение телефонов. – Он развернул «Лендровер».

– Прощай, Жанна! – Крикнул журналист. – Удачи тебе! Багдад падет, я уверен!

Она высунулась и послала Джеймсу воздушный поцелуй.