Текст книги "Силы и престолы. Новая история Средних веков"

II
Владения
Около 750 г. – 1215 г.

5
Франки

О, железо, ах, железо![284]284
  Здесь и далее «Деяния Карла Великого» Ноткера Заики цит. в переводе Т. А. Кузнецовой. – Прим. перев.


[Закрыть]

Крик отчаяния лангобардов при появлении франкской армии

Во второй половине 751 г.[285]285
  Или в начале весны 752 г. Вкратце о проблеме датировки этого события в: Costambys, Marios, Innes, Matthew, and MacLean, Simon. The Carolingian World (Cambridge: 2011), p. 31–34.


[Закрыть] Хильдерик III сделал дорогую стрижку[286]286
  В оригинале название части II – Dominion, что означает как «владение, господство», так и «вотчина, феод». Часть I называется Imperium, что наряду с «империей» означает «верховную власть». Автор обыгрывает переход от империи к запутанным средневековым феодальным отношениям сеньоров и вассалов. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Одиннадцать лет он был королем франков – этот народ занял старую римскую провинцию Галлию после того, как переселение варваров разрушило Западную Римскую империю. Хотя на самом деле Хильдерик не имел почти никакой реальной власти (как пренебрежительно заметил один летописец, его единственным занятием было «довольствуясь царским именем, сидеть на троне… приняв вид правящего»), он тем не менее обладал королевским достоинством[287]287
  Здесь и далее «Жизнь Карла Великого» Эйнхарда цит. в переводе М. С. Петровой. – Прим. перев.


[Закрыть]. Символом его величия служили ниспадающие длинные волосы и борода, которые король отращивал, повинуясь освященной веками традиции, следуя остальным правителям из рода Меровингов[288]288
  Ganz, David (trans.). Einhard and Notker the Stammerer: Two Lives of Charlemagne (London: 2008), p. 19.


[Закрыть]. За этот обычай их прозвали reges criniti, «длинноволосые короли». Это была не просто занятная особенность или праздная причуда. Волосы служили важным символом их полномочий. Подобно ветхозаветному Самсону, Меровинг с остриженными волосами считался лишенным всякой власти. По этой причине в 751 г. Хильдерик не просто сменил прическу. Он был торжественно низложен. В его королевстве бушевали беспорядки, и это событие стало их символическим апогеем. Старому королю выбрили на голове тонзуру и отправили доживать свои дни под домашним арестом в расположенном близ моря монастыре Сен-Омер в самой северной части Франкского королевства. Его место занял тот человек, который приказал покрыть его позором, – воин и политик по имени Пипин Короткий.

Согласно хронисту, Пипин был «избран королем всеми франками, рукоположен епископами и получил почести от великих людей»[289]289
  Wallace-Hadrill (ed.). Chronicle of Fredegar, p. 102


[Закрыть]. Такую оценку автор дает в «Анналах королевства франков», написанных по заказу самого Пипина и его потомков, – неудивительно, что в этом произведении они изображены в самом мягком и лестном свете. Так или иначе, 751 г. стал переломным в европейской истории, поскольку именно тогда во Франции началась эпоха Каролингов. Название династии происходит от ее родоначальника, отца Пипина, Карла Мартелла (Carolus Martellus) – того самого, который разбил Омейядов в битве при Туре (Пуатье). Из этой династии произошло множество знаменитых Карлов, в том числе Карл Лысый, Карл Толстый и Карл Простоватый. Самым знаменитым из них всех был Карл Великий (Carolus Magnus). За сорок лет правления Карл Великий объединил земли, которые сейчас составляют Францию, Германию, Северную Италию, Бельгию, Люксембург и Нидерланды, в одну европейскую сверхдержаву. В 800 г. папа римский даровал ей статус империи. Олицетворением этого воинственного франкизированного священного государства стал сам Карл Великий, которого запомнили как несравненного великого героя, не уступающего легендарному британскому королю Артуру[290]290
  Ailes, Marianne. ‘Charlemagne “Father of Europe”: A European Icon in the Making’, Reading Medieval Studies 38 (2012), p. 59.


[Закрыть]. Карл Великий был одним из самых могущественных и влиятельных средневековых правителей. Наследие, оставленное им в Европе, до сих пор[291]291
  Об исключительной и непреходящей привлекательности образа Карла Великого для будущих европейских титанов см.: McKitterick, Rosamond. Charlemagne: The Formation of a European Identity (Cambridge: 2008), p. 1–5.


[Закрыть] можно ощутить – и даже услышать: его латинское имя Carolus во многих современных европейских языках буквально означает «король» (ср. польское król, болгарское kral, чешское král и венгерское király)[292]292
  Этот аргумент я впервые встретил в книге MacCulloch. A History of Christianity, p. 348.


[Закрыть]. Не менее внушительными оказались его политические достижения. Объединение земель по обе стороны Рейна в сверхдержаву с центром на территории современных Франции и Германии потребовало колоссальных усилий. Удержать их в этом состоянии не удавалось не только преемникам Карла Великого, но и вообще ни одному государственному деятелю с того времени[293]293
  Пожалуй, единственным исключением, по крайней мере на момент написания этой книги, можно считать Европейский союз.


[Закрыть].

Но каким бы могущественным ни был Карл Великий и как бы далеко ни простиралась его империя, Каролингская держава была не единственной возвысившейся в этот период. В VIII в. на историческую сцену стремительно вышли исследователи, торговцы и разбойники из языческой Скандинавии. Сегодня мы называем этих людей викингами. Франки и викинги то конфликтовали, то сотрудничали в борьбе за ресурсы и власть в одних и тех же районах Северной и Западной Европы. В конце концов в подобии ядерного синтеза, в белом калении их противостояния родился третий народ, которому предстояло сыграть важную роль в средневековой истории. Это были норманны, о которых еще не раз пойдет речь во второй части этой книги.

Когда мы впервые встретились с франками в главе 2, они представляли собой коалицию по меньшей мере полудюжины воинственных германских племен, переправившихся через Рейн в эпоху Великого переселения народов. Рассыпавшись по всей Римской Галлии, они позднее снова объединились в единое целое, осели на новом месте и постепенно отвоевали в свою пользу то немногое, что еще оставалось от Римского государства. В глазах римских авторов III в. франки были вполне заурядными странствующими варварами. Однако за минувшие столетия они заняли в мире более заметное место, а их барды и писцы тем временем сочинили грандиозный миф об их происхождении. Франки утверждали, что поселились в Европе еще в бронзовом веке и ведут свою родословную от тех воинов, которые отправились на запад во время Троянской войны[294]294
  Предположительно такое же происхождение имели турки и македонцы. См.: Macmaster, Thomas J. ‘The Origin of the Origins: Trojans, Turks and the Birth of the Myth of Trojan Origins in the Medieval World’, Atlantide 2 (2014), p. 1–12.


[Закрыть]. Как бы то ни было, после 460 г. франки стали силой, с которой приходилось считаться. Поселившись к западу от Рейна, они последовательно теснили соседей (в первую очередь вестготов и бургундов), пока к VII в. не заняли всю территорию современной Франции, за исключением полуострова Бретань и прибрежного района между Арлем и Перпиньяном (сегодня известная мягким климатом приморская полоса Лангедок-Руссильон). Франки собирали дань с германских племен к востоку от Рейна вплоть до Баварии, Тюрингии и некоторых областей Саксонии. Основная часть этой экспансии пришлась на два с половиной столетия, когда франками правила длинноволосая династия Меровингов[295]295
  У Меровингов была собственная затейливая праистория: они утверждали, что произошли от королевы, изнасилованной Кинотавром – фантастическим чудовищем наподобие гигантского моржа. Хронист Фредегар называет его «зверь Нептуна».


[Закрыть].

Первым королем Меровингов был Хильдерик I, о котором нам почти ничего не известно. Благодаря своим военным талантам он в середине V в. привлек к себе множество сторонников на землях севернее Луары. Хильдерик сражался против вестготов и саксов, умер в 481 г. и был похоронен в Турне вместе с невероятной коллекцией драгоценностей. Когда гробницу Хильдерика открыли в XVII в.[296]296
  Гробницу Хильдерика I случайно обнаружил глухонемой каменщик, работавший на стройке рядом со средневековой церковью. К сожалению, почти весь великолепный погребальный инвентарь к настоящему времени утрачен: в XIX в. хранившийся в Париже клад похитили, и большую часть золота пустили на переплавку.


[Закрыть], в ней обнаружили тайник с золотыми и серебряными монетами, великолепно украшенный меч с золотой рукоятью, множество золотых безделушек, королевский плащ, расшитый сотнями очаровательных золотых пчел, церемониальный перстень с печатью и надписью «Chilirici Regis», копье, метательный топор, остатки щита и как минимум два человеческих скелета. Захоронение находилось в центре огромного франкского кладбища, заполненного воинами, женщинами и дорогими боевыми конями (возможно, принесенными в жертву при погребении знатных людей)[297]297
  О погребальном инвентаре см.: Brulet, Raymond. ‘La sépulture du roi Childéric à Tournai et le site funéraire’, in Vallet, Françoise and Kazanski, Michel (eds.). La noblesse romaine et les chefs barbares du IIIe au VIIe siècle (Paris: 1995), p. 309–326.


[Закрыть]. Все эти места упокоения когда-то образовывали колоссальный могильник, раскинувшийся на много миль вокруг королевского кургана. Гробница Хильдерика I говорит нам, что правители франков были не просто странствующими военными вождями. Уже в конце V в. они обладали всеми атрибутами королевской власти и считали себя повелителями земель, простирающихся на много дней пути во всех направлениях.

В V–VI вв. Меровинги находились на вершине могущества. На смену Хильдерику I пришел король по имени Хлодвиг. Он объединил племена франков в единое политическое и культурное целое. Его жена, бургундская принцесса Клотильда[298]298
  Ныне святая Клотильда, покровительница невест и приемных детей. В X в. Клотильде посвятил агиографическое сочинение бенедиктинский аббат Адсо из Монтье-ан-Дер, более известный как автор влиятельного труда о природе Антихриста.


[Закрыть], обратила его из язычества в христианство. В 486 г. он выиграл битву при Суассоне и окончательно вывел старую провинцию из области римских интересов. В 507 г. Хлодвиг разгромил вестготов Иберии в битве при Вуйе, положив конец их влиянию в юго-западном регионе Галлии – Аквитании. В наследство от Хлодвига следующим франкским правителям досталась непоколебимая уверенность в своем праве повелевать всеми землями от Нидерландов до Пиренеев. При нем между 507 и 511 гг. был записан свод законов под названием Салическая правда (или Законы салических франков). Салическая правда оставалась краеугольным камнем франкского права на протяжении всего раннего Средневековья, и ее цитировали в спорах о престолонаследии даже восемьсот лет спустя, в XIV в.[299]299
  Перевод на современный английский: Fischer Drew, Katherine (trans.). The Laws of the Salian Franks (Philadelphia: 1991).


[Закрыть]. Правление Хлодвига ознаменовалось зарождением франкского коллективного самосознания, впоследствии легшего в основу французской национальной культуры. Хлодвига часто называют первым настоящим французом.

Но после Хлодвига величие меровингских франков росло обратно пропорционально их политической власти. Перед смертью в 511 г. Хлодвиг разделил власть во Франкском королевстве между своими четырьмя сыновьями. Это должно было обеспечить главные земли государства сильными правителями, но в действительности привело к их разобщению. Династия Меровингов еще два с половиной века носила корону – или, точнее, короны – франкских королей, но мало кто из потомков Хлодвига мог похвастаться его выдающимися достижениями. С конца VII в. их главной отличительной особенностью стало политическое бессилие. Слабых поздних Меровингов презрительно называли rois fainéants – «ленивые короли». Во всех главных франкских землях (Австразия, Нейстрия, Аквитания, Прованс и Бургундия) власть постепенно переходила в руки людей, которых называли дворцовые управляющие (maior palatii), или майордомы. Майордомы командовали армиями, определяли военную политику и стратегию, разрешали споры и вели дипломатическую деятельность. Они представляли собой нечто среднее между вельможами и премьер-министрами и держали в своих руках всю полноту политической власти, постепенно перетекавшей к ним от королей. Тем временем короли продолжали носить свои бесполезные короны. Согласно хронисту Эйнхарду, типичный roi fainéant «выслушивал приходящих отовсюду послов; когда же послы собирались уходить – давал им ответы, которые ему советовали или даже приказывали дать, словно по собственной воле. Ведь кроме бесполезного царского имени и небольшого содержания… король не имел из собственности ничего, за исключением единственного поместья и крошечного дохода от него… Куда бы король ни отправлялся, он ехал в двуколке… управляемой по сельскому обычаю пастухом». Двуколку «влекли запряженные быки»[300]300
  Einhard and Notker the Stammerer, p. 19.


[Закрыть].

Карл Мартелл получил звание майордома в первой половине VIII в. и через некоторое время стал носителем полноценной и публично признанной королевской власти. За свою долгую жизнь Мартелл взял под контроль сначала Нейстрию и Австразию, а затем все остальные регионы Франкского королевства, став «герцогом и принцем франков». Летописец Эйнхард с восхищением писал о достижениях Мартелла: он «блестяще исполнял обязанности майордома… Изгнал тиранов, присвоивших себе господство над всей Франкской землей, [и] подавил атаковавших Галлию сарацин [т. е. Омейядов]»[301]301
  Ibid.


[Закрыть]. Что касается Теодориха IV Меровинга, из рук которого Мартелл теоретически получил власть, то он был эталонным roi fainéant. Мартелл позаботился, чтобы все шестнадцать лет своего правления Теодорих IV провел под домашним арестом в монастырях. В 737 г. этот никчемный монарх умер. Мартелл не стремился занять его место – он предпочитал и дальше осуществлять собственную квазикоролевскую власть, не гонясь за титулом. Таким образом, несколько лет франки формально оставались без короля. Это был еще не конец Меровингов, но такое положение значительно ускорило их упадок. В 743 г., когда Карл Мартелл умер, а его сыновья и родственники начали ссориться из-за наследства, преемником Теодориха назначили несчастного Хильдерика III. Как мы уже знаем, Хильдерик III оказался последним из Меровингов. В 751 г. ему остригли волосы по приказу сына Мартелла, Пипина Короткого. Династия Меровингов пала.

Подняться на следующую ступень и превратиться из дворцового управляющего в короля оказалось не так просто. Перед Пипином Коротким встала двоякая проблема. Отец велел ему разделить власть над франкскими землями с младшим братом Карломаном. Этот вопрос более или менее решился в 747 г., когда Карломан оставил политику и поселился в бенедиктинском монастыре в Монте-Кассино на полпути между Римом и Неаполем. Оставалась еще одна сложность. Устранив Хильдерика, Пипин вмешался в само устройство мироздания. Какими бы бесполезными ни были Меровинги, их правление длилось веками и несло на себе печать подразумеваемого божественного одобрения. Нельзя было просто бесцеремонно отодвинуть их в сторону. Пипину предстояло найти способ оправдать свое правление в глазах людей – и Бога.

В поисках решения он обратил взор к римским папам. Прежде чем выступить против Хильдерика, Пипин написал папе Захарию (пр. 741–752) с просьбой поддержать задуманный им переворот. Пипин спрашивал: «Хорошо ли это, что ныне во Франкском государстве есть короли, не имеющие королевской власти?» Вполне наводящий вопрос, и Пипин хорошо представлял себе, какой ответ даст папа. Захария беспокоило усиление лангобардов, чьи территориальные притязания в Италии представляли угрозу для папства и его давних светских защитников, византийских экзархов Равенны. Захарию нужны были друзья, к которым он мог бы обратиться, если лангобарды выступят против него. Пипин вполне подходил на эту роль. По этой причине Захарий дал на якобы невинный вопрос о франкской короне тот ответ, который от него ожидали услышать. Он написал Пипину, что гораздо лучше иметь деятельного правителя, чем бездействующего. И «силой своей апостольской власти, дабы не нарушать сложившийся порядок, он постановил, чтобы Пипин стал королем»[302]302
  Frankish Royal Annals. Этот перевод: Dutton, Paul Edward. Carolingian Civilization: A Reader (2nd edn.) (Ontario: 2009), p. 12.


[Закрыть].

После этого события пришли в движение. Получив теоретическую поддержку папы, Пипин решил, что его коронация должна стать не просто политическим событием – ей необходимо придать недвусмысленно религиозный оттенок. Ребенком Пипин воспитывался у монахов в аббатстве Сен-Дени в Париже, где самым внимательным образом изучил библейскую историю. По этой причине в 751 г., когда папский легат Бонифаций, архиепископ Меца, короновал Пипина как нового короля франков, он опирался на пример ветхозаветных королей. Перед вступлением Пипина на трон Бонифаций помазал его святым миром, щедро окропив его голову, плечи и руки.

Необычная церемония напоминала одновременно обряд крещения и рукоположение священника. Это продуманное, рассчитанное на публику действо сообщало, что возвышение Пипина поддерживает не только франкская аристократия, но и сама церковь. Представление имело далекоидущие последствия. С этого времени франкские короли могли считаться законными правителями только после того, как были помазаны рукой епископа или архиепископа. Подобно римским императорам христианской эпохи и первым мусульманским халифам, франкские короли заявляли, что их власть имеет священный характер. Отныне они могли претендовать на особую связь с Богом, пользоваться одобрением и защитой Всевышнего и называть себя его наместниками на земле. В то же время церковь получила право давать оценку деятельности французских королей. Последствия этого нового пакта ощущались до конца Средних веков – и долгое время после[303]303
  Aurell, Jaume. Medieval Self-Coronations: The History and Symbolism of a Ritual (Cambridge: 2020), p. 128–130.


[Закрыть].

Многим правителям вполне хватило бы и одного священного помазания. Однако Пипин тяготел к театральности и был неравнодушен к аромату освященного масла. По этой причине через три года после церемонии в Суассоне он пошел дальше. Папа Захарий к тому времени скончался, но сменивший его Стефан II оказался столь же сговорчивым. Зимой 753/54 г. новый папа пересек Альпы и в день Крещения (6 января) явился во всем великолепии во дворец короля франков в Понтионе, чтобы просить военной помощи – как выразился один летописец, «чтобы при их, франков, содействии освободиться от притеснений и вероломства лангобардов»[304]304
  Здесь и далее «Хроники Фредегара» цит. в переводе Г. А. Шмидта. – Прим. перев.


[Закрыть][305]305
  Chronicle of Fredegar, p. 104.


[Закрыть]. Сообразно с папским достоинством Стефан прибыл в сопровождении десятков священнослужителей, распевавших славословия и гимны. Пипин встретил их с большой торжественностью. «Милостивый владыка [т. е. папа] со своими сподвижниками громким голосом возносил непрестанно славу и хвалу Богу Всемогущему, – писал папский летописец. – И так, распевая гимны и духовные песнопения, они вместе с королем направились к дворцу»[306]306
  Davis, Raymond (trans.). The Lives of the Eighth-Century Popes (Liber Pontificalis) (Liberpool: 1992), p. 63.


[Закрыть].

За нарочито эмоциональной встречей последовало еще несколько столь же тщательно подготовленных действий. Папа и король по очереди падали друг перед другом на колени и простирались в пыли. Тем временем на заднем плане их представители ожесточенно торговались между собой. Каким-то образом им удалось заключить еще один широкомасштабный договор между римскими папами и франкскими королями, подразумевавший, что папа сможет обращаться к франкам как к своим светским защитникам и распространит свою узаконивающую власть на новую каролингскую монархию, если взамен Пипин согласится, взяв на себя огромные расходы и значительный военный риск, отправиться через Альпы на юг, чтобы избавить папу от неприятелей. Ставки были одинаково высоки для обеих сторон. Однако в ретроспективе сделка ознаменовала переломный момент в западной истории, поскольку с этого времени римские папы искали поддержку и защиту не на востоке, в Константинополе, а на западе, у потомков варваров[307]307
  Fried, Johannes. Charlemagne (Cambridge, Mass., 2016), p. 43. См. также McKitterick, Rosamond (ed.). The New Cambridge Medieval History II c. 700–c.900 (Cambridge: 1995), p. 96–97.


[Закрыть].

Кроме того, эта встреча была примечательна тем, что в тот раз сын Пипина Карл – будущий Карл Великий – впервые встретил папу римского. В 754 г. юному Карлу было около шести лет, но он оказался в самом центре пышных церемоний. Морозным днем в начале января его отправили во главе дипломатического эскорта сопровождать папу Стефана последние десять миль на пути к королевскому дворцу. Через полгода с небольшим, 28 июля 754 г., он стоял рядом с отцом, когда папа в завершение визита совершил еще одно помазание и коронацию в Сен-Дени. Возможно, вы сейчас подумали, что третья коронация – это уже перебор, но в тот раз папа помазал и благословил не только Пипина, но и маленького Карла, его брата Карломана[308]308
  Не путать с упомянутым ранее Карломаном, братом Пипина.


[Закрыть] и их мать Бертраду. Это была не просто коронация одного короля – церемония освятила и подтвердила права всей Каролингской династии, первым двум поколениям которой предстояло полностью перекроить карту Западной Европы.

После второй коронации Пипин правил еще семнадцать лет. Все это время он неуклонно расширял каролингские территории и добросовестно исполнял заключенный с папой договор. В следующие два года после визита папы Стефана франкский король дважды вторгся в Италию и сурово покарал лангобардов и их короля Айстульфа. «Он расположился лагерем со всех сторон, опустошил все, что находилось вокруг, выжег пламенем итальянские земли, разграбил всю эту страну, разорил все крепости лангобардов и захватил большие сокровища, как серебро, так и золото, а также многие другие украшения и шатры», – писал хронист Фредегар[309]309
  Chronicle of Fredegar, p. 106.


[Закрыть].

Под натиском франков лангобарды отступили. Айстульфа вынудили отказаться от завоеванных им земель и ежегодно выплачивать франкскому королю крупную сумму. Пипин упивался триумфом. Захваченные у лангобардов земли он передал папе и его будущим преемникам, чтобы те правили ими, как светские владыки. Так называемое Пожертвование Пипина положило начало существованию Папской области – региона Италии, просуществовавшего до XIX в. Сегодня папа правит только крошечным суверенным государством Ватикан в Риме. Униженный Айстульф прожил недолго. В 756 г. он отправился на охоту, врезался на лошади в дерево и погиб. Тем временем Пипин решил снова заняться делами Франкского государства.

Помимо Ломбардии Пипина больше всего интересовали две области – Аквитания и Саксония. В первой из них противником Пипина был воинственный герцог Вайфер (Вайфар), борьба с которым продолжалась почти пятнадцать лет. Аквитания не подчинялась франкским королям, и Пипин считал необходимым исправить это недоразумение. Он регулярно отправлял против Вайфера войска, которые поджигали, осаждали, показательно грабили и устраивали генеральные сражения. Это была война на истощение. Пипин одержал победу только в 766 г., после того как у Вайфера практически не осталось подданных – ни один крестьянин больше не хотел рисковать жизнью в систематически разоряемой Аквитании. Вдобавок к этому была схвачена и убита почти вся семья герцога. В 768 г. и сам Вайфер погиб от рук наемных убийц, вполне вероятно, подосланных Пипином[310]310
  Ibid., p. 120.


[Закрыть]. Вайфер был последним герцогом Аквитании, который мог, не покривив душой, сказать, что не подчиняется ни одному королю.

В Саксонии дела обстояли иначе. Эта область создавала перед чужеземными армиями ряд специфических трудностей: болотистая местность и бездорожье затрудняли систематическое завоевание, а разрозненное племенное общество не имело верховного правителя, такого как герцог Вайфер, которого можно было просто убить и заменить кем-нибудь другим. По этой причине Пипин решил действовать иначе. Он не пытался завоевать Саксонию – вместо этого он рассматривал ее как источник добычи и наград для своих людей. На заре эпохи Каролингов войны по-прежнему вели так же, как во времена варварских военных вождей прошлого. В приграничные зоны каждый год отправлялись вооруженные отряды, жаждущие добыть золото, серебро, разнообразные ценности и рабов. Следуя этому обычаю, Пипин из года в год посылал франкские войска грабить Саксонию. Ему не удалось существенно отодвинуть ее границу и прирастить территорию Франкского королевства, но он, несомненно, сумел немало обогатиться за счет жителей Саксонии. Когда в 768 г. Пипин умер после непродолжительной болезни в возрасте между 50 и 60 гг., он оставил после себя армию, способную воевать на любой местности, а также политические границы и союзы, распространившиеся на сотни и даже тысячи миль во всех направлениях. Его сын Карл Великий принял это наследство и приумножил его.

Летописец Эйнхард описывает Карла Великого как человека высокого и сильного. Когда в XIX в. раскопали его могилу, оказалось, что его рост чуть больше 190 см – невероятный для своего времени. «Он имел круглый затылок, глаза большие и живые, нос чуть крупнее среднего, красивые белые волосы, веселое привлекательное лицо», – писал Эйнхард. Он отлично плавал, любил чистоту и нередко занимался делами, сидя в ванне. Из одежды он обычно носил «полотняные рубаху и штаны, а сверху [надевал] отороченную шелком тунику и оборачивал голени тканью… Зимой он защищал плечи и грудь шкурами выдр или куниц. Поверх он набрасывал сине-зеленый плащ и всегда подпоясывался мечом, рукоять и перевязь которого были из золота и серебра». Только в праздничные дни или во время визитов к папе в Рим он надевал вышитые золотом одежды и драгоценности, «в остальные дни его одежда мало чем отличалась от той, что носят простые люди». Он был демонстративно набожен, очень любил чтение и даже немного умел писать, чутко спал, ел здоровую пищу, никогда не напивался допьяна. Все это делало его – по крайней мере, на взгляд благосклонно настроенного Эйнхарда – образцовым великим королем[311]311
  Einhard and Notker the Stammerer, p. 34–36.


[Закрыть]. И после восшествия на престол в 768 г. он не мог получить более многообещающего наследства – за одним исключением.

Этим исключением был его брат Карломан. Следуя старому обычаю Меровингов, Пипин отказался назначить королем только одного из своих сыновей. Вместо этого он настоял, чтобы Карл Великий и Карломан наследовали ему в ранге соправителей. Как и следовало ожидать, этот договор просуществовал недолго. Как и сам Карломан. В 771 г. он подозрительно кстати скончался от носового кровотечения. Отныне Карл Великий мог править один и как ему заблагорассудится. Его беспокоило, что у его брата остались сыновья, но уже через несколько лет это беспокойство разрешилось. Вероятно, опасаясь, как бы их тоже не постигло носовое кровотечение, молодые люди укрылись от своего дяди в Ломбардии, у нового короля лангобардов Дезидерия, который планировал, заручившись поддержкой папы, возвести их на франкский трон (таких правителей он мог бы контролировать, а если нет, с ними было бы явно легче сражаться). План оказался очень наивным. Карл Великий хладнокровно закончил дело, которое начал его отец. В 773 и 774 гг. он вошел в Италию и полностью сокрушил лангобардов. Летописец с запоминающимся именем Ноткер Заика оставил следующее описание Карла Великого и его армии:

Тогда-то стал виден и сам Карл в железном с гребнем шлеме, с железными запястьями на руках и в железном панцире, покрывавшем железную грудь и его платоновские плечи; в левой руке он держал высоко поднятое копье, потому что правая всегда была протянута к победоносному мечу… Такие доспехи были у всех, кто шел впереди него, с обеих сторон, и у всех, кто шел следом; да вообще все его воины имели подобное снаряжение, насколько было возможно. Железо заполняло поля и площади; на железных остриях отражались лучи солнца… Перед ослепительно сверкающим железом побледнел ужас подземелий. «О, железо, ах, железо!»[312]312
  Notker. Deeds of Charlemagne in Ganz (trans.). Einhard and Notker the Stammerer, p. 109.


[Закрыть] – раздавался беспорядочный вопль горожан.

В 776 г. Дезидерия схватили и бросили в тюрьму, а сыновья Карломана бесследно исчезли (ах, железо, как и было сказано). Чтобы окончательно закрепить победу, Карл Великий объявил себя новым правителем Ломбардии. Лангобардских герцогов, которым было передано повседневное управление страной, он заменил франкскими графами[313]313
  Costambys, Marios, Innes, Matthew, and MacLean, Simon, The Carolingian World (Cambridge: 2011), p. 67–68.


[Закрыть]. Это был неслыханно дерзкий захват власти. За прошедшие два века ни один западный король еще ни разу не присваивал силой трон другого короля[314]314
  Collins, Roger. Charlemagne (Basingstoke: 1998), p. 62.


[Закрыть]. Однако Карл Великий никогда не скрывал, что хочет собрать под своей рукой как можно больше земель Запада, и он любил пышные коронации не меньше, чем его отец Пипин. После войны с лангобардами он был коронован знаменитой Железной короной Ломбардии. Этой великолепной регалии, отделанной золотом и усыпанной гранатами, сапфирами и аметистами, уже тогда было не менее 250 лет. Название короны связано с вставленным в нее тонким железным обручем, выкованным, согласно легенде, из гвоздя с Креста Господня[315]315
  Сегодня Железная корона хранится в соборе Святого Иоанна Крестителя в Монце. В Средние века ее неоднократно реставрировали, в том числе мастера Карла Великого. Исследование короны в 1990-х гг. показало, что узкий «железный» обруч, считавшийся реликвией распятия Христа, на самом деле сделан из серебра.


[Закрыть]. Изготовить корону якобы повелела Елена, мать Константина Великого. Это был во всех отношениях замечательный приз – корона одновременно делала Карла Великого богаче, укрепляла его благочестивую репутацию и расширяла его власть, но на этом его притязания не закончились.

В следующие двадцать лет Карл Великий избрал своей целью языческие племена Саксонии, намереваясь не просто ограбить их, как это делал его отец, но покорить и обратить в христианство. Кровопролитные и дорого обходившиеся войны с саксами тянулись с 772 до 804 г. Однако они закончились почти полным подчинением языческих саксонских племен. Их земли захватили и колонизировали, и там, где слово Христа до сих пор оставалось неуслышанным, были основаны епископства и аббатства.

Помимо этого масштабного военного мероприятия, в указанный период Карл Великий боролся с независимыми правителями Баварии, с мусульманскими правителями народа басков на северо-востоке Испании и с аварами, славянами и хорватами в Восточной Европе. Год за годом он собирал франкские армии и отправлял их к постоянно расширяющимся границам. Год за годом они возвращались домой, захватив в боях богатую добычу. У Карла Великого почти никогда не возникало проблем с вербовкой сторонников. Он был успешным вождем и превосходным стратегом. И он вдумчиво выбирал свои цели. На саксов напали, потому что они были язычниками. Похожие на гуннов степные кочевники авары подверглись нападению, потому что были богаты. А выступая в 795 г. против исламских правителей Испании, Карл Великий утверждал, что хочет воспрепятствовать поползновениям мусульман к северу от Аль-Андалуса и для этого создать по другую сторону Пиренеев «Испанскую марку»[316]316
  Карл Великий сам по себе не был противником ислама. Он даже поддерживал теплые отношения с аббасидским халифом в Багдаде и в начале IX в. получил от него чудесный подарок – азиатского слона по кличке Абуль-Аббас. Ко двору Каролингов слона, преодолевшего сотни миль по морю и по суше, доставил дипломат, которого звали Исаак Иудей.


[Закрыть].

Это вовсе не означает, что Карл Великий выигрывал все свои битвы, но даже его поражения каким-то странным и неожиданным образом оборачивались победами. В 778 г. Карл Великий вел свою армию обратно в земли франков после похода на Иберию, где они ураганом пронеслись через Барселону и Жирону и долгое время осаждали Сарагосу. Во время перехода через Ронсевальское ущелье в Пиренеях войско Карла Великого атаковали из засады враги, перед этим долго и скрытно их преследовавшие. Франков застигли врасплох и атаковали с фланга. Их обоз захватили, арьергард окружили, отрезали от остального войска и после долгого боя уничтожили. Эйнхард писал, что «за мертвых невозможно было мстить», поскольку нападавшие быстро отступили под покровом ночной темноты[317]317
  Ganz (trans.). Einhard and Notker the Stammerer: Two Lives of Charlemagne, p. 25.


[Закрыть]. Этот случай должен был запомниться как унижение. Получилось иначе. Потому что среди павших соратников Карла Великого оказался воин по имени Роланд.

Хотя в хрониках битвы Роланд заслужил лишь беглое упоминание, в Средние века он приобрел статус мема. Его имя стало нарицательным, а сам он превратился в идеал отважного христианского рыцаря, который героически погиб, сражаясь за своего господина и веру в неравном бою, но после обрел вечную славу. В XI в. была записана стихотворная «Песнь о Роланде» (La Chanson de Roland) – одна из многих песен, сочиненных о нем менестрелями. Сегодня она занимает почетное место старейшего дошедшего до нас произведения французской литературы, и хотя описываемый в ней мир не слишком похож на каролингскую Францию (он гораздо ближе к Франции времен Крестовых походов), это ничуть не помешало ей обрести широкую популярность. Один из кульминационных моментов битвы в Ронсевальском ущелье, когда Роланд подул в могучий рог, чтобы известить Карла Великого о своем отчаянном положении, автор описывает так: «Уста покрыты у Роланда кровью, висок с натуги непомерной лопнул»[318]318
  Burgess, Glyn (trans.). The Song of Roland (London, 1990), p. 85.


[Закрыть]. Позднее, окруженный погибшими товарищами, умирающий Роланд собирает последние силы, чтобы сразить сарацина, пытавшегося украсть его меч: «На землю вышиб из орбит глаза, труп нехристя свалил к своим ногам». Наконец Роланд умирает, но в последний момент, прежде чем покаяться в грехах и принять протянутые ему руки архангелов Гавриила и Михаила, он думает «о милой Франции и о родных, о Карле, ибо тот его вскормил»[319]319
  Здесь и далее «Песнь о Роланде» цит. в переводе Ю. Б. Корнеева. – Прим. перев.


[Закрыть][320]320
  Ibid., p. 104–105.


[Закрыть].

Излишне говорить, что все это не более чем фантазии. Ни Карл Великий, ни несчастный реальный Роланд не могли представить, что их бедственное поражение в Ронсевальском ущелье вдохновит кого-то на создание подобных драматических сцен и тем более ляжет в основу произведения, ставшего краеугольным камнем всей будущей европейской литературы. Однако почему-то в жизни Карла Великого даже откровенные неудачи нередко таили в себе зерно триумфа.

В конце VIII в. безжалостные ежегодные нападения Карла Великого на соседей привели к расширению границ Франкского королевства и власти франкской короны до беспрецедентных масштабов. Несомненно, он был самым могущественным правителем в Западной Европе. Он не только переписывался и обменивался подарками с аббасидским халифом в Багдаде[321]321
  Ноткер Заика сообщает, что кроме слона Карл Великий получил от Аббасидов обезьян, льва и медведя. В ответ он послал испанских лошадей и мулов, а также охотничьих собак, чтобы отпугивать тигров.


[Закрыть], но и поддерживал близкие (хотя не всегда дружеские) отношения с императорским двором в Константинополе. Он даже обручил свою дочь Ротруду с византийским императором Константином VI, хотя брак, к общему сожалению, так и не состоялся. Константинопольская политика оставалась по-прежнему чужда сентиментальности: в 797 г. мать императора Ирина низложила и ослепила своего сына, сделав его бесполезным для брака с кем бы то ни было.