Текст книги "Имя Зверя"

Глава 53

Ее звали Фадва. Ей исполнилось девять лет, три месяца и пять дней, но вела она себя так, как будто была в три раза старше. Когда они заговорили с ней, она сказала, что имя ее матери Самира, а отца – Набиль и что у нее три брата – Сами, Рашид и Халиль – и сестра, Фаузийя, и много тетей, дядей и кузенов.

Айше с жалостью глядела на девочку. Признаков болезни у нее не было, но она была тощей, грязной и запущенной. Наверно, она не мылась и не меняла одежду больше месяца.

– Где твои мама и папа? – спросила Айше. Она по-прежнему стеснялась говорить с ребенком, который только что видел, как они с Майклом занимаются любовью, но относился ко всей этой процедуре с полным о отсутствием интереса – даже со скукой. Айше решила, что девочка видит это уже не в первый раз, и содрогнулась при мысли, насколько быстро они с Майклом попали под влияние этого ужасного места.

– Если хотите, я отведу вас к ним, – предложила Фадва.

Айше прикусила губу. Могут ли тут еще остаться живые люди?

Майкл был гораздо больше смущен тем, что за ними подсматривали. Ему казалось, что серьезное лицо девочки и ее тусклые глаза полны упрека. Он осторожно подошел к ней и наклонился. Она была всего лишь крохотным беспризорным ребенком, но рядом с ней он чувствовал себя странно уязвимым. Девочка посмотрела на него без всякого любопытства; он не мог понять выражения ее глаз. Они были большими и черными и напоминали ему глаза девушки в поезде.

– Они далеко? – спросил он.

Фадва покачала головой.

– Дело в том, что у нас рядом больной друг и мы боимся заблудиться и потерять его, если уйдем слишком далеко. Мы не знаем эту часть города.

Фадва серьезно кивнула. Она много знала о больных людях, и о заблудившихся тоже: она сама поначалу блуждала здесь, когда все вокруг стали умирать, и ее посылали из одного места в другое – что-то передать, найти еду, принести сведения о тех, кто еще жив и кто уже умер.

– Откуда вы пришли? – спросила она.

– Снаружи, – ответил Майкл. – Из-за стен.

– А там хорошо?

– Да, – солгал он. – Очень хорошо. Ты там не бывала?

Она покачала головой.

– Только недолго, – сказала она. – Когда я была маленькой, мы ездили туда в машине, в большой машине. Я помню, она была красной и пахла медом. Она принадлежала одному из друзей моего папы. – Она помолчала. На ее лице появилась тревога. – Отсюда увезли все машины и автобусы, – добавила она.

– Зачем?

– Не знаю. Пришли люди. Полицейские. У них была смешная одежда. Они сказали, что нам машины больше не понадобятся. И они были правы, потому что больные люди не могут водить машины.

Она вдруг замолчала и на какое-то мгновение стала тем, кем и должна была быть – маленькой девочкой, заблудившейся и насмерть перепуганной. Затем, найдя в себе силы, которых лишены многие взрослые люди, она подняла голову.

– Сперва мы пойдем к вашему другу, – сказала она. – Тогда я буду знать, где он находится, и смогу снова привести вас к нему.

В нескольких дюймах от ног Фадвы пробежала длинная крыса. Девочка даже не поморщилась.

Айше опустила глаза и увидела, что Фадва носит мужские ботинки, в несколько раз больше ее размера.

– Янабила их тряпками, – объяснила девочка. – Они не очень удобные.

И, слегка прихрамывая, она зашагала рядом с ними, как маленькая женщина.

Бутрос по-прежнему был в полусне. Лихорадка слегка отпустила его, но боль не уменьшилась. Они немного посидели рядом с ним, рассказав ему свой план. Они найдут родителей Фадвы, возможно, других выживших и обсудят возможность выбраться отсюда. Если им попадется аптека, то там могут оказаться запасы лекарств, и они принесут их ему. Кроме того, они были уверены, что Фадва знает, как здесь найти пищу.

Затем они, следуя за Фадвой, углубились в это мрачное гетто. Они шли по узким вонючим проулкам, заваленным гнилью. В воздухе носился сладковатый и тошнотворный трупный запах. Они прижимали ко рту платки, но Фадва шла так, как будто в этой атмосфере не было ничего необычного. В некоторых местах вонь становилась почти непереносимой.

В какой-то момент Фадва подошла к Айше и, не поднимая глаз, взяла ее за руку. Несмотря на самообладание девочки и привычку, она жила среди кошмара.

Внезапно она остановилась.

– Вот мой дом, – сказала она.

Запах здесь был особенно силен. Айше и Майкл обменялись взглядами. Дом был большой, многоквартирный. Наружные стены были в темных потеках мочи. На штукатурке еще осталось несколько сине-белых изразцовых плиток, потрескавшихся и грязных.

Они поднялись по узкой темной лестнице. Очень немного света проникало сквозь покрытые грязью окна. На одной площадке лежал труп собаки, разорванный и изгрызенный крысами. Фадва даже не взглянула на него. Она не сказала им, что когда-то это была ее собака и у нее была кличка.

Дверь в квартиру была полуоткрыта. Фадва вошла внутрь, и они неохотно последовали за ней. Здесь вон была еще сильнее.

Фадва извинилась за то, что темно.

– Нет электричества, – сказала она. – Раньше оно было, но его выключили тогда же, когда забрали машины.

Она разыскала огарок свечи и спичечный коробок и при свете огарка повела их в гостиную. Затхлое помещение все было покрыто толстым слоем пыли. На грязном полу валялось множество пустых консервных банок и немытых тарелок. На низком столике тускло блестела куча старых бутылок из-под кока-колы. Из угла на них смотрел разбитый телевизор с согнутой и перекрученной антенной. На нем сидела кукла с оторванной рукой в грязном красном платьице, как идол в храме нищеты. Бесчисленные пауки опутали всю комнату своими ловчими сетями.

– Хотите есть? – спросила Фадва.

Майкл открыл рот, чтобы отказаться, – сама мысль о еде вызывала тошноту, – но Айше опередила его.

– Я схожу с Фадвой на кухню, – сказала она. – Мы приготовим что-нибудь вкусненькое. – Она многозначительно взглянула на Майкла. – А ты тут осмотрись.

Фадва нашла еще один огарок и зажгла его для Майкла. Держа Айше за руку, девочка повела ее в другую комнату. Майкл на несколько секунд задержался в гостиной, затем вышел в коридор.

В кухне царило еще большее запустение, чем в гостиной. На полу валялись кастрюли и сковородки, рассыпанная еда, фаянсовые осколки. На стенах толстым слоем осела грязь. Были видны следы потушенного пожара.

Айше повернулась к Фадве. Губы девочки дрожали. В ее глазах стояли слезы.

– Я... я пыталась наводить порядок, – произнесла она дрожащим голосом. – Сначала, когда заболела мама, я убиралась, и... Фаузийя и Сами помогали мне. Затем... затем они тоже заболели. Они все лежали в кровати, и мне... никто не помогал. Никто не приходил... я была... одна.

Наконец ее прорвало. Она рыдала так отчаянно, что даже Айше, ожидавшая этого, была ошеломлена. Всхлипывания перешли в плач, плач – в истерические крики. Айше крепко обняла Фадву, чувствуя, что ей самой на глаза навертываются слезы. На мгновение она тоже стала маленькой девочкой, оплакивающей все, что она потеряла, все, что искала и никогда не нашла.

За ее спиной раздался звук. Айше обернулась. В дверях стоял Майкл. Ей никогда не забыть его взгляда – ужасного, затравленного взгляда, который сказал ей все. Он посмотрел на нее, на Фадву, затем отвернулся, и его вырвало.

Глава 54

Слезы настолько опустошили и ослабили Фадву, что она не сопротивлялась, когда они уводили ее. Недосыпание и непрекращающийся страх лишили ее последних сил. Было просто чудом, что зараза обошла ее стороной.

Сперва умерла ее мать, затем двое старших братьев – Рашид и Халиль, за ними отец, сестра и, наконец, младший брат. Она рассказала все это между всхлипываниями, больше не в силах закрывать глаза на реальность.

– Майкл, у тебя еще есть вакцина? Думаю, нужно сделать ей укол.

Они сами сделали себе прививку прошлой ночью.

Майкл покачал головой.

– У нее, видимо, чрезвычайно сильная иммунная система, – сказал он. – Есть риск, что вакцина может ослабить ее и даже вызвать ту самую инфекцию, с которой борется организм. У нас есть антибиотики. Ими и будем ее лечить, если у нее появятся признаки болезни.

Кажется, Айше он не убедил. Она росла в вере, что вакцины – это нечто вроде Святого Грааля, средство от всех болезней. Но она сжала руку Фадвы и улыбнулась ей.

– У нас есть лекарство, – сказала она. – Теперь ты можешь не бояться, если заболеешь.

Фадва не ответила. Она вывела их из лабиринта переулков на короткую торговую улицу. Магазины в какой-то момент – вероятно, в самом начале эпидемии – были разграблены, но кем – местными жителями или мухтасибами, было непонятно. В дальнем конце улицы они нашли маленькую аптеку. Она была обчищена еще основательнее. В куче пустых картонных коробок они нашли маленькую пачку морфия. Больше здесь ничего полезного не оказалось.

Фадва повела их в бакалею, расположенную через несколько домов. Бакалейщик погиб, защищая свой магазин. Он по-прежнему лежал здесь, раскинувшись на полу за высокой деревянной стойкой, – кости и высохшая плоть, скрепленные полосками рваной ткани. Фадва показала им огромный старый холодильник, набитый бутылками кока-колы. Они прихватили с собой несколько бутылок, сложив их в найденную тут же дешевую пластиковую сумку. Майкл положил в сумку еще несколько банок с бобами и чечевицей, стоявших на высокой полке, до которой Фадва не могла дотянуться.

На обратном пути они миновали маленькую площадь, окруженную высокими домами. С верхних этажей зданий к земле протянулись длинные белые полотнища. На них большими буквами были написаны стихи из Корана.

Местные жители поначалу приносили сюда мертвых, пытаясь сжигать их. В центре площади поднималось огромное пепелище, черная гора обугленного дерева и костей. В воздухе до сих пор витал слабый запах керосина, перемешанный с запахом горелого мяса.

Обогнув площадь по краю, они поспешно углубились в очередной лабиринт пустынных переулков. Фадва безошибочно находила дорогу. Только один раз на ее лице появилось выражение страха или опасений. Они как раз обогнули угол, пройдя мимо старой бани, построенной еще в середине девятнадцатого века, и увидела около соседнего дома большую решетку, закрывавшую вход в канализационную систему. Фадва, заметив отверстие, отшатнулась, затем поспешно прошла мимо, как будто ожидая, что отверстие откроется и проглотит ее. Через несколько минут они вышли на улицу, где провели ночь.

Когда они нашли Бутроса, он спал. Они осторожно сели рядом с ним, боясь разбудить его. Он метался в лихорадке и временами стонал. Наконец, неуклюже повернувшись во сне, он задел плечо и проснулся от боли.

У Майкла были шприцы, и они сделали ему укол большой дозы морфия. Скоро лекарство начало действовать.

Майкл открыл перочинным ножом консервы, и они поели бобов, кладя их в рот пальцами. Айше старалась не вспоминать о бакалейщике, чье тело лежало всего в нескольких футах от штабеля банок.

Пока они ели, Майкл рассказал Айше об эль-Ку-ртуби, повторив то, что поведал ему Григорий. Основные факты о его обращении, его последующие действия, создание «Ахль эль-Самта». И то, что говорил ему той же ночью Верхарн, и что он узнал из папок Пола.

– Думаю, Верхарн не может определить, находится ли эль-Куртуби в здравом уме или нет. Очевидно, сперва он удовлетворялся своим положением лидера «Ахль эль-Самта». Но через некоторое время даже это показалось ему недостаточным, слишком... ограниченным. У него появились другие идеи. Или же кто-то разглядел в нем скрытые возможности и вывел его на новую дорогу. Это пока неясно.

В 1989 году эль-Куртуби начал изучать свою собственную генеалогию. Он происходит из аристократической семьи из Кордовы. Потому-то он и взял себе арабское имя эль-Куртуби: Кордовец. Но его настоящее имя – Леопольдо Аларкон-и-Мендоса. Его предки родом из Гранады. Они заняли видное положение в начале семнадцатого века, а до этого были морисками, тайными мусульманами, которые внешне перешли в христианство после падения Гранады в 1492 году. Один из его предков возглавлял восстание морисков в 1569 году. Все это, конечно, постарались забыть, и к началу нашего века Аларкон-и-Мендоса были уважаемыми детьми Церкви. Из этой семьи вышло несколько епископов и кардиналов.

Майкл сделал паузу. Фадва, сидевшая с ним, медленно жевала, не понимая того, что он говорит. В ее мире все это не имело никакого значения.

– В 1989 году в руках эль-Куртуби оказался один документ. Это был пергамент, дошедший из тех времен, когда его семья еще хранила приверженность старой религии – религии, которая, случайно или по велению судьбы, стала его религией. Подобные документы называются «алхамиадо» – рукопись, написанная по-испански, но арабскими буквами. Поскольку его семья давно забыла арабский алфавит, они не могли расшифровать «алхамиадо», и он передавался из поколения в поколение всего лишь как любопытная древность. Для эль-Куртуби прочтение его не представляло трудностей.

Большинство дошедших до нас «алхамиадо» – всего лишь учебники исламского права, или жития Пророка, или комментарии к Корану – то, что может быть полезно для преследуемого меньшинства, живущего при Инквизиции и нуждающегося в наставлении. Но «алхамиадо» эль-Куртуби – документ совсем иного рода. Это было подробное описание его родословной.

Здесь интересно лишь следующее: эль-Куртуби обнаружил, что он – последний живой потомок умайядских халифов Испании. По его мнению, это обстоятельство делало его прямым наследником первых халифов, потомков своего Пророка.

Айше вздрогнула и рассеянно положила руку на голову Фадвы, гладя ее спутанные, грязные волосы и думая, какое значение все это может иметь для нее или для девочки.

– Пол считал, что эль-Куртуби был одержим проблемой отсутствия лидера в исламе. В 1985 году он написал брошюру «Хилаф эль-Хилафа», «Диспут о халифате». Именно тогда им заинтересовался мой брат. Эль-Куртуби утверждал, что уничтожение халифата Ататюрком в 1924 году стало самым большим ударом, нанесенным исламу за все время его существования. Из-за одного человека мусульмане во всем мире остались без вождя. И их нынешнее униженное положение восходит к этому предательству.

– Майкл, к чему ты клонишь? Мы окружены безумцами. Чем так выделялся эль-Куртуби?

– Разве ты не понимаешь? Он объявил себя новым халифом, правителем исламского мира по праву рождения. Если он получит достаточную поддержку, то станет связующим звеном фундаменталистского альянса от Ирака до Марокко.

– Только потому, что объявил себя халифом?

Майкл покачал головой:

– Нет, не только потому. Он должен предложить им что-то такое, чего не может предложить никто. И мой брат узнал, что именно. – Он помолчал.

Из города через мертвые развалины к ним приплыл слабый звук – такой тихий, что его можно было принять за стон, – звук адхана, призывающего на полуденную молитву.

– Он хочет повернуть историю вспять, – сказал Майкл. – Ты знаешь, что в исламском праве есть закон, который гласит: если какая-либо страна окажется под контролем ислама, то она должна навсегда остаться исламской территорией. Вот почему потеря Палестины была таким ударом. Эль-Куртуби хочет отомстить за создание Израиля. Компенсации. Честного обмена. Западные силы вогнали клин в арабский мир, и теперь мусульмане предъявят претензии на страну, которая когда-то принадлежала им, страну, отнятую у них силой. Плацдарм в Европе.

Он не дурак. Он знает, что не может требовать всей территории, которая когда-то была мусульманской Испанией. Это немыслимо. Но он намерен предъявить претензии на нынешнюю Андалузию, остатки последнего мусульманского государства, в которую входят провинции Альмерия, Кадис, Кордова, Гранада. Уэльва, Хаэн, Малага и Севилья. Тридцать три тысячи шестьсот семьдесят пять квадратных миль. Это почти в точности равно обшей площади Израиля.

Он еще не выдвигал своих требований. Прежде чем сделать это, он развяжет во всей Европе террористическую войну, которую назвал «Фатх эль-Андалус» – «Завоевание Андалузии». Верхарн убежден, что «Завоевание Андалузии» будет самой кровавой террористической кампанией в истории. Скоро покажется, что откупиться Андалузией – невысокая цена.

Айше долго молчала. Фадва молча сидела рядом с ней, удивленная этой взрослой игрой. Она ждала, что они умрут. Все в конце концов умирали. У нее ни на что и ни на кого не осталось надежд.

– Кто будет жить там? – наконец спросила Айше.

– Беженцы. Ты не понимаешь замыслов этого человека. В папках Пола я обнаружил все подробности. Это просто ужас. В Европе живет восемь или девять миллионов мусульман: североафриканцы во Франции, пакистанцы в Англии, турки в Германии и другие. Они уже стали мишенью расизма. Многие требуют их депортации. К тому времени, как волна взрывов и убийств, устроенных эль-Куртуби, подойдет к концу, их будут отовсюду гнать. Он этого ожидает. Ожидает и приветствует. Они будут первыми поселенцами халифата. Затем – палестинцы, у которых по-прежнему нет государства; их он тоже пригласит в свой халифат. Мусульмане из Индии, которые ощущают угрозу от индуистского большинства. Большие группы из государств, отделившихся от России. Эль-Куртуби наполнит ими свою новую Андалузию.

– А ее нынешние жители?

– А что случилось с палестинцами, когда пришли сионисты? – скажет он. Испания – большая страна, скажет он; у Европы и Католической церкви много денег, а мусульмане достаточно настрадались от своих притеснителей. Он предложит христианам право жить в качестве «ахль эль-дхимма»: защищенных народов, народов Книги. Под исламским правлением у них будет больше прав, чем у мусульман было под инквизицией.

– Никто не согласится.

– А он и не ждет согласия. Он хочет вершить мировую политику. Он хочет создать Царство Аллаха, и его не интересует, какую цену ему или другим людям придется заплатить за его создание.

Глава 55

– Как ваш друг был ранен?

Фадва встала на колени около Бутроса и помогла ему сесть прямо.

– В него стреляли. – Айше поднялась и подошла, чтобы помочь ей.

– Кто стрелял?

– Полиция.

Фадва встревоженно посмотрела на Айше.

– Они придут сюда? – спросила она.

– Полиция? Нет, вряд ли. Им здесь нечего делать.

Фадва кивнула с серьезным видом. Айше показалось, что она боится мухтасибов сильнее, чем чумы.

– Нам нужно вытащить нашего друга отсюда, – сказала Айше. – У него в плече пуля. Ее надо извлечь.

– Он умрет, если ее не извлечь?

Айше кивнула.

– Но он все равно заболеет и умрет.

– Нет, я же сказала тебе, что у нас есть лекарство. Послушай, Фадва, ты должна нам помочь. Мы должны выбраться из Булака. Должно быть, люди и раньше пытались убежать отсюда. Тебе никто не говорил, как это можно сделать?

Фадва покачала головой.

– Отсюда не выбраться, – сказала она. – С тех пор как построили стену.

Девочка казалась испуганной, как будто одно упоминание о бегстве привело ее в ужас.

– Фадва, что такое? Почему разговор о бегстве пугает тебя?

– Я говорю вам: вы не выберетесь отсюда. Никто не выберется. – Голос девочки был визгливым, и она не поднимала глаз на Айше.

Что-то в ее облике напомнило Айше тот момент, когда они проходили мимо бани и Фадва чего-то испугалась. Баня и канализационная решетка.

Конечно! Вот в чем дело. Путь на свободу лежал через канализацию. Она нагнулась и взяла Фадву за руку.

– Фадва, не бойся. Мы с Майклом здесь; мы защитим тебя. Тебе нечего бояться. Но мне нужно знать: пытался ли кто-нибудь выбраться через канализацию? С ними случилось что-то плохое? Ты поэтому боишься говорить?

Фадва пыталась вырваться, но Айше крепко держала ее за руку. Девочка опустила голову, отчаянно мотая ею из стороны в сторону.

Майкл поднялся и вышел наружу. Он бросил взгляд вдоль улицы, на пустые окна, подумав, что Том Холли ждет его в холодном кафе.

– Да, они пытались выбраться через канализацию, – прошептала Фадва. Айше пришлось наклониться, чтобы расслышать ее. Казалось, что девочка говорит сама с собой, рассказывая себе о страхах, скопившихся в ее сердце. – Им говорили, чтобы они не ходили, что там, внизу, живут твари. Твари, которые ползают. Им говорили, что твари нападут на них, но они не послушались и пошли. И их там съели заживо.

Айше не улыбнулась. В словах девочки могло быть зерно правды.

– Их съели крысы? Ты это имеешь в виду?

Фадва энергично затрясла головой:

– Нет, не крысы. В канализации есть крысы, но они не едят живых людей – только мертвых. Я говорю о других тварях. Я не знаю, как они называются – такие гигантские ползающие твари.

– Неужели такая большая девочка, как ты, можешь верить в сказочных чудовищ?

– Они не сказочные. Они настоящие.

– Ты их видела?

Фадва задрожала и покачала головой.

– Кто тебе о них рассказывал?

– Папа. Он говорил, чтобы я не играла около решеток.

– И ты говоришь, что эти твари съедают людей, которые спускаются туда?

Фадва кивнула.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что они никогда не возвращались.

– Может быть, им удалось выбраться наружу?

Фадва казалась ошеломленной, как будто такая возможность никогда не приходила ей в голову. В душе своей она не была ребенком. Для нее все кончалось смертью. Спасение, настоящее спасение не существовало в ее мире – ни во сне, ни наяву.

– Родная, – сказала Айше, – я не думаю, что в канализации водятся чудовища. Там живут крысы, но с ними мы справимся. Мы выберемся отсюда. Ты пойдешь с нами?

Фадва крепко зажмурилась и покачала головой.

– Фадва, мы не уйдем без тебя. Если ты не пойдешь с нами, то мы останемся. Нам придется остаться здесь. И тогда Бутрос умрет. А когда у нас кончится лекарство, мы с Майклом тоже умрем.

Фадва крепко зажала руками уши, по-прежнему тряся головой. Айше не хотела быть жестокой. Она потянулась к девочке, положив ладони на ее руки, и осторожно оторвала их от ее лица!

– Нет! – закричала Фадва. – Нет, я не пойду!

Она вскочила на ноги и, прежде чем Айше успела остановить ее, выбежала на улицу. Айше вскочила и кинулась за ней, но, добежав до двери, остановилась. Погоня принесла бы больше вреда, чем пользы.

Майкл ждал ее на улице.

– Она сказала тебе что-нибудь? – спросил он.

– Да. Были люди, которые уходили по канализации, но Фадва считает, что их съедали твари, живущие в трубах.

– Мы будем ее искать?

– Нет. Мы ее не найдем. Я уверена – она сама вернется.

– До сих пор она вполне неплохо обходились без нас.

– У нее не было выбора. Майкл, она всего лишь маленькая девочка – одинокая и испуганная. Поверь мне, она вернется.

Они медленно направились назад, не вспоминая о том, что вновь соединило их. Любовь была такой хрупкой, она не могла держаться на страсти, проснувшейся на холодной зимней улице.

– Как ты думаешь, ты сможешь найти вход в канализацию? – спросила Айше.

Майкл кивнул:

– Думаю, что да. Попробую.

– Постарайся. Найди другие отверстия. Но не уходи слишком далеко. Я посижу с Бутросом. Кто-то должен остаться здесь на случай, если Фадва вернется. Проверь, можно ли туда пролезть. А если найдешь в каком-нибудь магазине фонарики и компас, захвати их. И веревку тоже.

– Это все? – Майкл улыбнулся. Айше в первый раз после их встречи видела на его лице улыбку.

– Нет, – сказала она. – Мне бы не помешали духи и новое платье. – Она тоже пыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.

– Сделаю все, что смогу, – сказал Майкл, нагнулся и поцеловал ее. Когда она была далеко от него, он столько всего хотел ей сказать! Но сейчас, когда они снова были вместе, он не мог выдавить из себя ни слова.

* * *

Сначала нужно было удостовериться, что другого пути в город нет. Положившись на инстинкт и удачу, он шел по улицам, пока не уперся в высокую стену. За стеной он слышал голоса и звуки моторов, но она была слишком высокой, чтобы увидеть, что творится за ней. Тогда Майкл зашел в высокий дом, окнами выходящий на улицу.

Дверь на площадке третьего этажа была приоткрыта. Здесь ощущался все тот же сладковатый тошнотворный запах. Майкл вошел в квартиру, включив фонарик. Выбора не было: приходилось рискнуть и включить свет. Мысль о том, чтобы на ощупь бродить в непроглядном мраке, наполняла его ужасом. Он не мог бы этого сделать даже ради спасения жизни.

В воздухе, как крохотные звездочки, висели пылинки. На полу лежали бледные солнечные лучи, а задняя стена была испещрена крохотными рисунками. Взгляд Майкл упал на кровать – высокую кровать с ярко расшитыми покрывалами. Она была усеяна какими-то бледными, извивающимися личинками. Майкл с содроганием отвернулся.

Окно было заколочено досками. Майкл выключил фонарик и выглянул наружу через широкую щель между досками.

Улица под окном была полна солдат. Джипы и гусеничные машины тянулись мимо дома длинной вереницей, другие стояли через равные промежутки вдоль тротуаров. Взглянув в другую сторону, Майкл увидел ту же самую картину. Айше права – путь по земле закрыт. Судя по всему, ждать, когда им надоест и они решат снять охрану, бессмысленно.