Текст книги "Пешеходные прогулки по центру Москвы"

Католический храм Святого Людовика
Ул. Малая Лубянка, 12

Улица Малая Лубянка проходит параллельно Большой Лубянке, но, в отличие от нее, не имеет продолжения с обеих сторон. Известный исследователь Москвы А.А. Мартынов в книге «Названия московских улиц и переулков с историческими объяснениями» пишет: «Малая Лубянка начинается от Лубянской площади и, пересекая Фуркасовский переулок, упирается в переулок Сретенский. В старину называлась Новою улицею и Предтеченскою, потому что проходила мимо церкви Святого Иоанна Предтечи. Местность эта составляла урочище Лубянку. Название Лубянки существует очень давно; но объяснение ему мы находим не раньше 1804 года, когда на Лубянской площади отдавались от города места для торговли овощами и фруктами в лубяных шалашах; торговля эта продолжалась впоследствии в деревянных лавках до времени построения на Лубянской площади Политехнического музея»[73]73
  Мартынов А.А. Названия московских улиц и переулков с историческими объяснениями. М., 1881.


[Закрыть]. На сегодняшний день большинство исследователей связывают название Лубянки с улицей Лубяница в Новгороде. После реконструкции в 1930-х годах здания НКВД начало Малой Лубянки было застроено, и она приобрела свои современные размеры.

Лубянская площадь. Фотография начала XX века

На Малой Лубянке немало примечательных зданий и сооружений, но самым необычным и запоминающимся является католический храм Святого Людовика Французского. История его весьма интересна. Началось все с того, что в 1786 году Россия и Франция подписали договор о дружбе, торговле и мореплавании. Один из пунктов этого договора гласил: «Совершенная свобода веры дозволяется французским подданным в России». Именно после подписания этого договора начинается широкая свобода религий в России. Французы стали массово переезжать в Москву после революции 1789 года. В районе Лубянки жила одна из самых многочисленных французских общин. Представители этой общины с помощью вице-консула Франции Кондера де Босса обратились к городским властям с просьбой о строительстве католического храма. В 1790 году была построена деревянная церковь, а еще через год ее освятили во имя святого Людовика Французского.

Людовик IX, один из «трех великих Капетингов», был королем Франции в 1226–1270 годах. На время его правления пришелся расцвет французского Средневековья. Он ходил в Крестовые походы, основал первую во Франции придворную библиотеку и прославился благочестием. Историк Ю.П. Малинин в предисловии к книге Альбера Гарро «Людовик Святой и его королевство» пишет о великом короле: «В истории бывают люди, которые собой, своей жизнью определяют лик целой эпохи, и когда они уходят из жизни, то как будто меняется дух времени. К таким людям относится, несомненно, и король Людовик IX, без которого трудно себе представить не только французский, но и вообще западноевропейский XIII век и который был символом французской монархии на протяжении всех лет ее существования. Приобретя ореол святости еще при жизни и канонизированный Католической Церковью вскоре после смерти, он воплощал в себе лучшие черты феодального сюзерена, рыцаря и христианина. Поэтому уже для многих современников он был идеальным королем, и со временем притягательность его личности только возрастала, и вовсе не потому, что он был причислен к лику святых»[74]74
  Гарро А. Людовик Святой и его королевство. СПб., 2002.


[Закрыть].

Храм Людовика располагался на наемном дворе между Малой Лубянкой и Милютинским переулком. В начале XIX века владение с садом было полностью выкуплено церковью. В 1807 году настоятелем церкви стал аббат Адриан Сюрюг – доктор богословия Парижского университета. Аббат пользовался уважением в среде московской аристократии. Говорят, не без его участия в католичество перешли члены семьи Щербатовых, Ростопчиных и Протасовых. Сюрюг оставался настоятелем храма до самой смерти и умер ровно через два месяца после того, как в октябре 1812 года Москву покинули его соотечественники во главе с императором Наполеоном. Опубликованы письма аббата, в которых он описывает французское нашествие. Наполеон встречался с Сюрюгом и предлагал ему уехать в Париж, но аббат отказался. Он сказал: «Я не могу покинуть свою паству, потому что я могу им быть еще полезен». В память о горячо любимом настоятеле прихожане устроили при храме приют для больных, немощных и престарелых – «Убежище святой Дарьи».

К концу 1820-х годов деревянная церковь обветшала и стала слишком тесной для большой французской общины, численность которой увеличивалась с каждым годом. Поэтому по проекту известного архитектора А.О. Жилярди в 1830 году был построен новый каменный храм. Он представлял собой базилику с высоким средним и пониженными боковыми нефами, с полуциркульной апсидой и двумя невысокими колокольнями, фланкирующими колоннаду глубокой лоджии входа. Эта мощная лоджия, вместе с шестиколонным тосканским портиком, увенчанным низким фронтоном, была задумана как основа композиции главного фасада. В этом здании выразилась вся монументальность позднего ампира. В отделке храма принимал участие знаменитый скульптор С.П. Кампиони. По одной из версий, главный беломраморный алтарь храма Людовика Французского – творение его рук.

Французский католический храм пользовался рядом привилегий, но в 1854 году из-за войны между Россией и Францией церковь лишилась своего привилегированного положения. О жизни прихода в XIX веке рассказывает москвовед В.В. Сорокин в статье, посвященной Малой Лубянке: «Прихожанами были французы, итальянцы, англичане (среди которых был знаменитый пианист Джон Фильд). Органистом в церкви был И.П. Геништа – пианист и композитор, известный своими романсами. В 1861 году мадам Детуш, урожденная Депре, уходя в монастырь, передала 30 тысяч рублей на строительство нового реального училища для мальчиков, названного в честь Филиппа Нэрийского, так как имя Филипп было родовым в семье известных виноторговцев Депре и давалось только старшему сыну. В 1869 году купец Жан Виллуа жертвует 50 тысяч рублей на строительство школы для девочек – француженок и бельгиек. Названа была она в память святой Екатерины. В этой школе училась В.П. Марецкая, народная артистка СССР. Помимо общеобразовательных предметов, девочек обучали рукоделию, уходу за детьми и больными. Многие из окончивших эту школу шли гувернантками в русские семьи»[75]75
  Сорокин В.В. Памятные места Большой и Малой Лубянки // Наука и жизнь. 1995. Декабрь.


[Закрыть].

Храм Святого Людовика. Фотография из альбома Н.А. Найденова. 1881 год

В начале XX века старостой храма Святого Людовика был известный промышленник Ю.П. Гужон – подданный Франции, член Французского общества взаимного вспомоществования. При церкви открыли библиотеку для чтения французских книг и журналов А. Гальдимана. Специально для школы, которая еще в конце XIX века получила статус гимназии, архитектор О.Ф. Дидио построил здание из красного кирпича с белыми украшениями, выходящее фасадом в Милютинский переулок. К 1917 году приход храма Святого Людовика насчитывал две тысячи семьсот человек. В квартале между Малой Лубянкой и Милютинским переулком находился огромный духовный и образовательный католический комплекс. В то время в Москве было еще два католических храма – Святых Апостолов Петра и Павла и Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии.

После Октябрьской революции для храма Святого Людовика настали тяжелые времена. В 1918 году начались массовые аресты католиков, многие из которых после дипломатического вмешательства Франции возвратились на родину. Все здания, принадлежавшие приходу, включая помещения гимназий, были конфискованы. Несколько раз в храме проводились обыски. Настоятель церкви Жан-Мари Видаль был арестован и в 1921 году выслан из СССР. Верующие, рискуя жизнью, спасали храм от закрытия. В 1922 году вышел декрет ВЦИКа об изъятии церковных ценностей в помощь голодающим. Очередь дошла до церкви Святого Людовика. Но прихожане сумели сохранить утварь в обмен на личные вещи – серебряные кофейники, чайники, фамильные сервизы, сережки. В итоге комиссия изъяла в полтора раза больше серебра, чем планировалось.

Возрождение жизни прихода связано с именем Мишеля Д’Эрбиньи. В 1926 году он был тайно посвящен в епископы. Благодаря этому человеку храм Святого Людовика на десятилетия стал центром католической церкви России. Д’Эрбиньи служил как простой священник, никто и не предполагал, что он епископ. Известный католический историк А. Венгер в книге «Рим и Москва» пишет: «15 августа 1926 года монсеньор д’Эрбиньи совершил в церкви Святого Людовика понтификальную мессу. Во время проповеди он сказал удивленным и обрадованным верующим, что по желанию папы русских католиков будет отныне окормлять не просто священник, но епископ. Его пребывание в Москве должно было занять всего несколько недель, но он выразил надежду, что приход Святого Людовика, не имевший своего настоятеля с самого отъезда монсеньора Видаля в 1921 году, «получит вскоре пастыря, который сможет постоянно окормлять верующих». Эта новость распространилась с огромной скоростью и вызвала волну радости и душевного подъема среди католиков России. Даже поволжские немцы приехали из своей далекой республики, чтобы получить конфирмацию из рук епископа»[76]76
  Венгер А. Рим и Москва. 1900–1950. М., 2000.


[Закрыть].

Д’Эрбиньи преподал епископское посвящение четырем священникам, один из которых – Пий Эжен Неве – стал апостольским администратором Москвы и настоятелем храма Святого Людовика. Церковь на Малой Лубянке вошла в историю тем, что именно в ней впервые в России рукоположили католического епископа. Когда советское руководство узнало о том, что д’Эрбиньи епископ, его выслали из СССР. Неве спасло от такой же участи заступничество французского посольства. Будучи апостольским администратором Москвы, Неве окормлял практически всех католиков России разных национальностей. Яркая и насыщенная деятельность епископа проходила под самым пристальным контролем спецслужб. В 1933 году установились дипломатические отношения между США и СССР. По просьбе американского правительства в Москву прибыл священник Леопольд Браун. В 1936 году Неве уехал во Францию на лечение, но возвращаться в СССР ему запретили. Впрочем, это почти наверняка спасло епископу жизнь, ведь именно тогда в советском государстве начался «большой террор».

К началу Второй мировой войны храм Святого Людовика был единственным действующим католическим храмом Москвы, а Леопольд Браун – единственным священником. Во время фашистских бомбардировок прихожане дежурили на крыше церкви с большими клещами для захвата «немецких зажигалок» и их тушения в бочках с водой. Здание храма было частично повреждено: в нескольких местах пробило крышу. В 1967 году настоятелем церкви Святого Людовика на долгие двадцать три года стал Станислав Мажейка. А.Г. Крысов в статье, посвященной храму, сообщает: «Ему самому, когда он приехал сюда, уже шел 63-й год. В таком возрасте многие уходят на пенсию, а он, имея за плечами 35 лет священнического служения, принимается за то, что и находящиеся в расцвете сил не взяли бы на себя. Ну а как он служил – еще многие помнят. Это была воистину служба Богу, отрешенная и отрешающая от всего мирского, захватывающая и возносящая душу. Именно этой духовной жизнью и выстоял храм, выстоял приход, как выстояла Церковь в первые века. Сейчас мы покупаем молитвенники и Евангелие в магазине. Тогда все это мы переписывали от руки друг для друга»[77]77
  Крысов А.Г. Страницы истории храма св. Людовика в 1917–1992 гг. Альманах российских католиков «Покров». № 1. М., 1999.


[Закрыть].

Храм Святого Людовика. Современная фотография

Лишь в 1990-х годах приход храма смог вздохнуть с облегчением. В 1991 году после того, как папа Иоанн Павел II объявил о создании Апостольской администратуры для католиков латинского обряда европейской части России, в церкви Святого Людовика торжественно вступил в должность апостольский администратор архиепископ Тадеуш Кондрусевич. В храме стал проводить службы клир церкви Святых Петра и Павла, расположенной в Милютинском переулке. К сожалению, сейчас в этом храме расположен НИИ «Гипроуглемаш», который сдает большую часть помещений в субаренду под офисы. В середине 1990-х началась масштабная реконструкция внутреннего пространства церкви Святого Людовика: были заменены скамьи, установлен новый орган, обновлены росписи, раскрыты заложенные алтарные окна и пр.

Сегодня при храме действует воскресная школа и скаутское движение «Скауты Европы». В церкви регулярно проводятся благотворительные концерты органной музыки. В бывшем здании училища работает Французский лицей. Службы проходят на латыни, французском, английском, польском и русском языках. Храм Святого Людовика – прекрасный памятник эпохи классицизма, пример строгости и лаконичности архитектуры. Маленькие, низко посаженные купола подчеркивают массивность колоколен. Гладкие стены под колокольнями усиливают монументальность тосканской колоннады. Внутри над главным алтарем прекрасная фреска Преображения Господня. По католической традиции, интерьер украшен статуями и витражами. В правой части сохранился старинный витраж XIX века с изображением святого Иосифа. Храм Людовика – один из двух действующих католических храмов в Москве, что делает его уникальным объектом исследования.

«Площадь Революции»/ «Охотный ряд»/«Театральная»

Палаты Троекуровых
Георгиевский пер., 4

Часть Георгиевского переулка перекрыта аркой большого жилого дома, появившегося на Тверской улице в результате ее тотальной реконструкции 1930-х годов. В книге «Из истории московских переулков» С.К. Романюк сообщает: «Георгиевский переулок получил название от монастыря, построенного во владении боярина Федора Андреевича, по прозванию Кошка, основателя знаменитого рода Кошкиных-Захарьиных-Романовых. Возможно, что его вдова основала здесь небольшой монастырь с церковью Георгия, первой, посвященной этому святому. Монастырь сгорел в пожар 1812 года и после не восстанавливался – его церкви были обращены в приходские в 1815 году. Церкви бывшего монастыря были разрушены в 1935 году. На месте большей, Георгиевской, выстроили школу, а на месте меньшей – Казанской, ничего нет, просто двор»[78]78
  Романюк С.К. Из истории московских переулков. М., 1998.


[Закрыть]. Между двумя массивными зданиями Дома Союзов и Государственной думы Российской Федерации расположились скромные палаты бояр Троекуровых.

Родоначальником Троекуровых является князь Михаил Львович Ярославский по прозвищу Троекур – потомок Рюрика в двадцатом колене. Троекуровы были князьями, боярами и воеводами в правление разных царей. Каменные палаты Троекуровых неподалеку от Георгиевского монастыря известны с XVI века. Историк Н.М. Молева в книге «Боярские дворы» делает предположение о первых владельцах палат: «Их мог построить сам князь Михаил Львович. Мог – старший сын Троекура, боярин Иван Михайлович Троекуров, умерший в 1564 году. Над древними палатами в XVII веке появился второй, куда более замысловатый этаж, с фасадом, перебитым сдвоенными полуколонками, обрамляющими отрезки стены в два окна, и окнами под затейливыми фронтонами, которые поддерживают небольшие, также выбеленные полуколонки. Эти наличники и еще карнизные тяги характерны для середины XVII столетия. Исходя из их стилистических особенностей, можно считать, что строил второй этаж Борис Иванович Троекуров для второй своей жены – Агриппины Михайловны»[79]79
  Молева Н.М. Боярские дворы. М., 2008.


[Закрыть].

Георгиевский переулок. Современная фотография

Возможно, в середине XVII века палаты имели третий деревянный этаж. Во время одного из пожаров верхний этаж сгорел. В 1690-х годах произошла перестройка, в результате которой здание приобрело вид богатого дворца. Владельцем палат в то время был сын Бориса Ивановича – Иван Борисович Троекуров. Его жена – Василиса Богдановна Хитрово – дочь и единственная наследница боярина Б.М. Хитрово, ведавшего Оружейной палатой, а значит, руководившего всеми лучшими мастерами и художниками Москвы. Первые успехи Ивана Борисовича при дворе были связаны с покровительством его могущественного тестя. При Федоре Алексеевиче он дослужился до боярина, при царевне Софье Алексеевне ведал приказами Большой казны, Иноземным рейтарским и московским Судным. Во время тяжелой борьбы за власть между Петром и Софьей Иван Борисович, улучив нужный момент, перешел на сторону Петра. После казни Ф.Л. Шакловитого именно Троекуров стал новым и последним главой Стрелецкого приказа. Ивану Борисовичу Петр доверил также работы по благоустройству Москвы. В частности, он руководил строительством знаменитой Сухаревой башни.

С переустройством Троекуровым собственных палат в Георгиевском переулке связано множество московских легенд. С одной из них знакомит читателя известный писатель В.А. Гиляровский на страницах книги «Москва и москвичи»: «Василий Голицын, фаворит царевны Софьи, образованнейший человек своего века, выстроил свои палаты в 1686 году и принимал в них знатных иностранцев, считавших своим долгом посетить это, как писали за границей, «восьмое чудо» света. Рядом с палатами Голицына такое же обширное место принадлежало заклятому врагу Голицына – боярину Троекурову, начальнику Стрелецкого приказа. «За беду боярину сталося, за великую досаду показалося», что у Васьки Голицына такие палаты! А в это время Петр I как раз поручил своему любимцу Троекурову наблюдать за постройкой Сухаревой башни. И вместе с башней Троекуров начал строить свой дом, рядом с домом Голицына, чтобы «утереть ему нос», а материал, кстати, был под рукой – от Сухаревой башни. Проведал об этом Петр, назвал Троекурова казнокрадом, а все-таки в 1691 году рядом с домом Голицына появились палаты, тоже в два этажа. Потом Троекуров прибавил еще третий этаж со сводами в две с половиной сажени, чего не было ни до него, ни после»[80]80
  Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М., 2011.


[Закрыть].

Дом, имевший Г-образную форму, построили в глубине участка. Во внутреннем углу «глаголя» располагалась на каменных столбах широкая крытая двухэтажная галерея с лестницами. Нижняя часть галереи служила навесом для подъезжавших экипажей, а над ней разместился гульбище-балкон, с которого начиналась парадная анфилада. При Иване Борисовиче второй этаж занимали жилые комнаты, а третий был парадным. Имея связи в Оружейной палате, Троекуров пользовался услугами любых кремлевских строителей и художников, поэтому декор третьего этажа был столь богат и изыскан. Фасады украсили пышными «нарышкинскими» наличниками, причем на северном фасаде они были не вытесаны в камне, а изображены живописными средствами мастерами Оружейной палаты. Палаты Троекурова стали одним из самых высоких гражданских зданий петровской Москвы.

Последняя жена Ивана Борисовича – Анастасия Федоровна Лопухина – сестра опальной царицы Евдокии Федоровны. Она имела отношение к заговору, главным фигурантом которого стал царевич Алексей, подверглась жестоким допросам и даже понесла суровое наказание – была бита плетьми. Сын Ивана Борисовича Федор Иванович Троекуров служил стольником и спальником Петра I и пользовался его особенным расположением как товарищ по потешным войскам, военной службе и первым походам. Федор Иванович умер в 1695 году в сражении под Азовом. Отпевал царского спальника патриарх Адриан. Троекуров был погребен в Спасо-Преображенском монастыре Ярославля. Петр I присутствовал на похоронах своего любимца, с которым его связывала близкая дружба. «Ради милости своеа к нему особно присутствовал благочестивейший великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич», – гласит надгробная надпись.

Другой сын Ивана Борисовича, Иван Иванович, служил сначала комнатным стольником, потом перешел на военную службу и дослужился до чина капитана. Он умер в Старой Ладоге и был похоронен в Староладожском Иоанно-Предтеченском монастыре. Иван Борисович скончался в 1703 году, пережив обоих своих сыновей. Род князей Троекуровых пресекся в 1740 году. Об этом свидетельствует надгробная надпись в паперти Преображенской церкви ярославского Спасо-Преображенского монастыря: «Лета 7248 [1740] иуниа 27 числа преставился князь Алексей Иванович Троекуров, последний в своей фамилии; ибо по нем мужеска полу фамилии никого не осталось, а жития его было 47 лет и 4 месяца»[81]81
  Петров П.Н. История родов русского дворянства. СПб.: Книгоиздание Г. Гоппе, 1886.


[Закрыть]. Вероятнее всего, Алексей Иванович (сын Ивана Ивановича) был последним из рода Троекуровых владельцем великолепных каменных палат в Георгиевском переулке.

Сегодня каждый школьник знает фамилию Троекуров. Повесть А.С. Пушкина «Дубровский» начинается следующими строками: «Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный русский барин, Кирила Петрович Троекуров. Его богатство, знатный род и связи давали ему большой вес в губерниях, где находилось его имение. Соседи рады были угождать малейшим его прихотям; губернские чиновники трепетали при его имени; Кирила Петрович принимал знаки подобострастия как надлежащую дань; дом его всегда был полон гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения. Никто не дерзал отказываться от его приглашения или в известные дни не являться с должным почтением в село Покровское»[82]82
  Пушкин А.С. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 6. М.: ГИХЛ, 1960.


[Закрыть]. Пушкин хотел показать типичный образ властного и невежественного барина-крепостника на примере представителя одной из знатных дворянских фамилий. Однако он не решился бросить тень на кого-то из своих современников, поэтому выбрал род Троекуровых, которого в России не существовало уже почти сто лет.

Палаты в Георгиевском переулке перешли во владение дворян Салтыковых. Этот род происходит от Михаила Прушанина – приближенного великого князя Александра Невского. Родоначальником фамилии Салтыковы был Михаил Игнатьевич Морозов, по прозвищу Салтык. Фамилия произошла от старославянского слова «салтык» – образец. В девичестве Салтыковой была царица Прасковья Федоровна – супруга царя Ивана Алексеевича, который был соправителем Петра I, и мать императрицы Анны Иоанновны. При Анне Иоанновне Салтыковы имели при дворе огромное влияние. Следующими владельцами палат стали дворяне Юрьевы. Легендарным основателем рода является татарин Юшка, сын мурзы Зеуша, который в XIV веке перешел на сторону великого князя Дмитрия Донского и принял в крещении имя Стефаний.

Во второй половине XVIII века палаты Троекуровых горели в крупном пожаре. При ремонте сбили большую часть прежнего наружного декора. Если верить Гиляровскому, в 1817 году палаты были куплены Московским мещанским обществом, которое поступило с ними по-мещански: сдало их под гостиницу «Лондон». Гостиница вскоре превратилась в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда. Конечно, хозяева гостиницы и трактира даже не задумывались о сохранении убранства интерьеров, которые оказались полностью утраченными. В конце XIX века бывшие палаты Троекурова превратились в доходный дом и были обезличены.

В 1920-х годах под руководством известного архитектора-реставратора П.Д. Барановского была проведена реставрация палат Троекурова. Параллельно Барановский восстанавливал палаты Голицыных, с которым в свое время «соревновался» Троекуров. Академик АН СССР И.В. Петрянов-Соколов в книге воспоминаний о Барановском рассказывает о реставрационных работах в Георгиевском переулке: «Я часто проходил мимо унылых серых корпусов в Охотном ряду. На них не стоило смотреть вообще, они даже своей безликостью запомниться не могли. И вдруг на месте этой серости словно вспыхнули сказочной красоты палаты князей Голицыных и бояр Троекуровых. Потом, много лет спустя, я узнал, кто воскресил их: опять все те же зоркие глаза Барановского увидели погребенный под слоем штукатурки орнамент наличников окон и фронтона, а умелые руки каменщиков выявили их, вновь засветились они, радуя людей. К несчастью, Петру Дмитриевичу было суждено вскоре пережить гибель воскрешенных им палат. Они были снесены, и на их месте вырос гигантский корпус Госплана, во дворе которого оказалась спрятанной часть Троекуровского дворца»[83]83
  Барановская О.П., Бычков Ю.А. и др. Петр Барановский: Труды, воспоминания современников. М., 1996.


[Закрыть].

Барановский не смог отстоять палаты Голицыных, хотя несколько раз грудью вставал на их защиту. Однажды в Георгиевский переулок въехала колонна машин – пожарные, взрывники и охрана ГПУ. Петр Дмитриевич со второго этажа палат стал кидать в машины камни. Тогда ему удалось отбиться, но через месяц дом Голицыных взорвали. В 1933 году Барановский был арестован за слишком рьяную защиту памятников архитектуры, в том числе и палат Троекуровых. Три года он провел в лагере в Мариинске, куда в свое время были сосланы декабристы. К счастью, реставратору удалось отстоять палаты в Георгиевском переулке. То, как Барановский защищал московские памятники, не может не вызывать восхищения. Когда собор Василия Блаженного попал в список обреченных на снос архитектурных объектов, Петр Дмитриевич заявил, что покончит с собой, если храм снесут. Он надеялся, что его трагическая смерть заставит мировую общественность повлиять на тяжелую, доходящую до абсурда ситуацию с памятниками архитектуры в СССР. Может быть, именно благодаря этому поступку сохранился один из символов Москвы.

На месте палат Голицыных и снесенной соседней церкви Параскевы Пятницы в 1930-х годах построили здание Совета Труда и Обороны, в котором позже разместился Госплан СССР. С середины 1950-х годов во дворце Троекуровых располагался Государственный музей музыкальной культуры имени М.И. Глинки, который в 1980 году перебрался в новое музейное здание на улице Фадеева. В 1994 году бывшее здание Госплана заняла Государственная дума Российской Федерации. Дом Троекуровых оказался во внутреннем дворе охраняемого комплекса зданий нижней палаты парламента. Долгое время московские и федеральные власти не могли разобраться, кто из них должен решить судьбу памятника архитектуры. Естественно, никаких средств на восстановление и ремонт не выделялось, а со времени реставрации Барановского прошел не один десяток лет.

В 2003 году А.Н. Лоторев – глава думского аппарата – предложил разместить в палатах Троекуровых парламентский центр с комнатой для переговоров, залом для приема делегаций, рестораном, представительскими помещениями и даже музеем Госдумы. Однако до сих пор этот проект находится в стадии разработки. Намерения правительства Москвы превратить палаты Троекурова в один из музеев в составе туристско-рекреационной зоны «Золотое кольцо Москвы» тоже не были реализованы. Вопрос о том, вкладывать ли бюджетные средства в один из этих проектов, решается неподалеку – в Государственной думе. У депутатов, как это обычно бывает, слишком много забот: необходимо получить охранное обязательство на здание, составить план реставрационных мероприятий, провести историко-культурную экспертизу и прочее, прочее, прочее. А пока великолепный образец архитектуры XVI–XVII веков ждет своей участи, в нем, по данным «Архнадзора» – общественного движения по сохранению исторических памятников, – незаконно устроили склад мебели.

Палаты Троекуровых. Современная фотография

Палаты строились в несколько этапов, а потому их фасады дают наглядную картину изменения декоративных форм. Подклет здания восходит к XVI веку. Фасады первого и второго этажей сохранили обработку середины XVII века со спаренными колонками по углам и в местах примыкания внутренних стен, с узорными наличниками и небольшими арочными оконными проемами. Украшения третьего этажа – пышные фактурные наличники с разорванными фронтонами и волютами по сторонам проемов – яркие примеры московского барокко. К сожалению, не сохранилась открытая галерея с лестницами, преобразованная в XIX веке в лестничную клетку. Палаты Троекуровых представляют собой редкий для истории русской архитектуры пример перехода от традиционных боярских палат к дворцовому зданию нового типа.

Можно сказать много прекрасных слов об этом чудесном памятнике. Можно повторить слова других людей, любящих этот дом. Например, слова москвоведа М.А. Ильина: «Палаты боярина Троекурова – одно из замечательных жилых зданий XVII века. Вместо разновеликой живописной группы каменных палат, обычно крытых порознь разнообразными по форме крышами, мы видим здесь единый каменный блок здания. «Разнобой» форм объясняется тем, что первоначально над зданием XVI века была выстроена нижняя часть в виде обычных самостоятельно крытых крышами палат»[84]84
  Ильин М.А. Москва. М.: Искусство, 1970.


[Закрыть]. Было бы логично закончить очерк о палатах Троекурова легким наставлением непременно прогуляться до Георгиевского переулка и увидеть воочию настоящий боярский дворец. Но… со стороны переулка виден лишь кусочек крыши, торчащий поверх заборов и раздвижных ворот. На охраняемую территорию Государственной думы можно попасть лишь по спецпропускам. Теперь у каждого есть стимул становиться депутатом – из окон Госдумы открывается лучший вид на палаты Троекуровых!