Текст книги "Карфаген 2020. Восхождение"

Глава 24. Кровь и огонь

В апартаменты возвращаюсь в начале пятого утра, получив четвертый осколок Сферы познания, до пятого и последнего мне остается предотвратить 87 преступлений – по сути, неделя работы, и противостояние с Гамилькаром Боэтархом выйдет на финишную прямую.

Мои новые способности вселяют уверенность, что переживать особо не о чем. Всю дорогу изучаю их. Как и раньше, возможности, которые у меня были, отображаются привычным шрифтом, новое выделяется более жирным.

Мне доступно:

С получением четвертого осколка Сферы познания расстояние считывания информации об объекте увеличено с 15 до 30 метров.

– Имя, фамилия, возраст; по запросу – сведения о детях и родителях.

– Уровень, ступень проживания (по рождению), фактический уровень и ступень проживания без точного адреса – по запросу.

– Точный адрес проживание – по запросу. Вероятные места пребывания при отсутствии на месте.

– Основной вид деятельности; дополнительные виды деятельности + степень тяжести участия в противоправных действиях – по запросу.

– Соучастники преступлений – по запросу.

– Физическое развитие; по запросу – сила, ловкость, выносливость в цифровой конвертации.

По запросу: вес, рост. Продолжительность жизни на данный момент. Возможная причина естественной смерти.

Будущее, как я понял, программа не предсказывает, а дает вероятный прогноз, исходя из имеющихся данных, то есть образа жизни и хронических заболеваний. При этом человек может изменить продолжительность жизни, исключив, например, вредные привычки.

– Духовное развитие; по запросу – религиозная принадлежность, пси-способности, интеллект.

– Информация о заблокированных паранормальных способностях человека а так же Касание Танит, позволяющее снимать блок.

– Возможность единоразово увеличить характеристику способности на 1 единицу (как собственную, так и характеристику постороннего). С получением четвертого осколка Сферы познания способность доступна 1 раз в 1 день, к каждому индивидууму применяется не более 1 раза.

Тут полезнее было бы умение, позволяющее усилить себя, а не команду, ведь слишком мало времени, надо развиваться… Вспоминается Надана, которой я на единичку увеличил телепатию, и сердце сжимается. Признаюсь себе, что ее здоровье волнует меня больше, чем предстоящий совет.

– Прогноз поединка; по запросу – оптимальный вариант ведения боя.

– Отношение. Без запроса – подсветка силуэта. По запросу – цифровая конвертация эмоций: ненависть (0–3), неприязнь (4–6), раздражение (7–9), равнодушие (10–12), интерес (13–15), симпатия (16–18), уважение (19–20).

– Возможность единоразово увеличить на 5 единиц отношение любого индивида, при этом есть вероятность влияния на принятие его решений. С получением четвертого осколка Сферы познания повторное использование способности возможно 1 раз в 2 дня.

В прошлый раз я легкомысленно потратил способность на эксперимент, пытаясь расположить врача, теперь способность доступна чаще, и экспериментировать буду на пунийцах во время совета.

– Здоровье в цифровой конвертации.

По запросу – причины заболевания, прогноз на ближайшее будущее, пути устранения патологий (повреждений).

С получением четвертого осколка Сферы познания способность исцелять доступна тебе 1 раз в 1 день.

– Распознание лжи, 1 раз в 1 день применимо к одному индивиду;

– Покровительство Танит: способность защищать от агрессивного ментального воздействия и проклятий бессрочно. Доступно 1 раз в 1 день. Суммируется с Целительным прикосновением. С получением четвертого осколка Сферы познания возможно применение способности на группу не более 50 человек, доступно 1 раз в 1 день.

– Свобода Танит. Ты можешь обрывать связь адепта с покровительствующим божеством. С получением четвертого осколка Сферы познания возможно применение способности на группу не более 50 человек, доступно 1 раз в 1 день.

Доступно свободных очков характеристик – 2. Распределить?

Даже так? Теперь мне положено два свободных очка? Хорошо. Перед сном одно вкину в техномагию, второе приберегу на случай, если придется лечиться. Вывожу бонусы, полученные от Танит.

– Крылья Ветра (каждое твое новое достижения умножается на 5);

– Освобождение (нигилируются любые воздействия, подавляющие волю или навязывающие чужую волю). Умение доступно при получении второго осколка Сферы познания;

– Целительное Прикосновение (способность снимать проклятия и любые воздействия, ведущие к смерти, болезни человека). Умение доступно при получении третьего осколка Сферы познания;

– Печать Судьи (право самолично определять степень вины преступника, выбирать меру пресечения и приводить в исполнение приговор). Умение доступно при получении четвертого осколка Сферы познания не более 1 раза в 2 дня.

Так-так-так. Выходит, я могу приговорить преступника к смерти, и…

И что? Если я приговорю, скажем, Боэтарха, он тотчас подохнет, или его смерть будет выглядеть естественно: во сне остановится сердце, произойдет кровоизлияние в мозг…

От понимания прошибает холодный пот. Примерно то же самое Боэтарх может проделать с кем угодно, причем способность у него уже давно, а значит, он меня здорово опережает. Рано я обрадовался, Боэтарх на десять шагов впереди, и неизвестно, какие сюрпризы ждут меня на совете. Моя способность, скорее всего, просто на него не подействует.

Как и в прошлый раз, я даже не смогу считать информацию о нем, она останется для меня невидимой.

Эйзер Гискон говорит, что Боэтарх хотел созвать только глав великих родов, но усилиями Эйзера и Магона и вопреки возражениям Боэтарха и Филина состав будет прежним: альфы, десять генералов-бет и три гаммы, я и суфий.

Если радиус поражения Боэтарха – пятьдесят человек, а на совете не было бы меня, то все попали бы под его влияние. Теперь же у меня есть все основания полагать, что я не только смогу нигилировать его попытку, но и выведу из-под контроля Филина, оборвав его связи с покровительствующим божеством.

Конечно, возможны сюрпризы, например, Боэтарх заблокирует мою способность. Или, например, он научился привязывать людей к себе пожизненно, и освободить Филина не получится. Что бы ни случилось, нужно быть в форме. Так что в моих планах – полноценный сон до двенадцати дня. Потом мы с Эйзером отправимся к залу совета, и я проверю невозмутимых, которые будут нас охранять, надо убедиться, что среди них нет тех, что под программой Боэтарха, а значит, могут расстрелять всех несогласных.

* * *

В этот раз на шестую ступень четвертого уровня, в сердце зиккурата, мы летим вместе с Эйзером. Обходим все коридоры, чтобы я взглянул на невозмутимых – у всех у них воля свободна. Одной проблемой меньше.

Мы входим в зал советов, я оглядываю его, но ничего опасного не обнаруживаю. Все, как и в прошлый раз: шесть кресел внизу, двенадцать выше, на третьем ярусе – больше двадцати, четвертый самый широкий, повсюду скрытые камеры, дронов в этот раз нет, зато у выходов вверху стоят по два невозмутимых, внизу тоже. Итого восемь бойцов с плазменными ружьями.

Красные голографические цифры, висящие в центре амфитеатра, говорят, что до начала заседания еще полчаса, потому еще никого нет, даже бет и немногочисленных гамм, я прохожу в середину четвертого яруса, в резервацию для безродных. Не глядя на меня, Гискон занимает место в первом ряду, раскладывает выдвижной столик и жадно пьет сок, поглядывая по сторонам. Третьим приходит Ульпиан Магон, садится через стул от Эйзера.

Затем является суфий, Баальбен Барка.

Без оружия в зале, который вот-вот наполнится возможными врагами, чувствую себя неуютно. Посещает мысль, что это сейчас невозмутимые безопасны, но вдруг Боэтарх даст им команду нас ликвидировать, когда все уже соберутся?

За несколько минут до начала заседания приходят десять генералов, шумно рассаживаются. Косясь на меня, на безопасном расстоянии устраиваются гаммы, пожилая ухоженная женщина кивает, здороваясь. Сканирую всех, но не обнаруживаю тех, кто был бы под влиянием Боэтарха.

Рядом с Гисконом садится взъерошенный Армадон Филин. На его голове будто бы красная светящаяся сеть.

А что, если попытаться освободить его до того, как придет Боэтарх? Активирую Свободу Танит, и перед глазами появляется текст:

Способность применима к группе не более пятидесяти человек. Применить?

Нет, мне нужен только Филин. И будут ли суммироваться освобожденные? То есть смогу ли я потом применить способность к группе, скажем, в сорок девять человек?

Приходит ответ:

Возможно единичное применение способности, в данном случае количество человек в группе уменьшается пропорционально количеству освобожденных разово, умноженному на два. Необходимое условие: касание.

Ясно. Если с Филиным получится, группа влияния уменьшится с пятидесяти до сорока восьми человек. Поднимаюсь с кресла, чтобы спуститься к Гискону и как бы случайно коснуться Филина, но появляется Боэтарх и верховный жрец, древний старик Ганнон, в окружении толпы журналистов. Воцаряются шум, суета, щелкают фотоаппараты, жужжат камеры. Дронов тут нет по настоянию моих соратников, и журналисты, а их пятнадцать, и все – жители пятого уровня, вооружены старинными камерами. Сканирую приборы, убеждаюсь, что они не опасны и, минуя рассевшихся гамм, пробираюсь к спуску.

Голографические часы показывают 15.57. Учитывая пунктуальность пунийцев, у меня есть еще три минуты, и мне нужно освободить Филина, тем самым выбив у Боэтарха почву из-под ног.

Только делаю шаг, как отчаянно пищит и вибрирует коммуникатор, прикрепленный к браслету с тыльной стороны предплечья. Раньше он таких сигналов не подавал. Смотрю на экран и останавливаюсь, считывая предупреждение:

Леонард! Немедленно вернитесь на место. Иначе ваши действия будут расценены охраной как агрессия.

Вот оно что! Бетам запрещено покидать места без предварительного согласования. Скрипнув зубами, возвращаюсь, сажусь у входа. Наблюдаю за Боэтархом и верховным жрецом в белой мантии с алой накидкой, его рукава украшены бубенцами, звенящими при каждом движении.

Информация о Ганноне тоже не считывается. Ни он, ни Боэтарх не смотрят на меня, хотя понимаю, что я – их основная цель, и они просто не подают вида. Или задумали нечто, после чего я буду для них не страшнее назойливой мошки.

Скоро узнаю. Голографические часы растворяются, звучит сигнал начала заседания, все нажимают зеленые кнопки на подлокотниках, и суфий, Баальбен Барка, объявляет:

– Четвертое со смерти Белого Судьи заседание малого совета объявляю открытым! – Он берет паузу, дает нам осознать важность момента и продолжает. – Заседание инициировано Гамилькаром Боэтархом при содействии служителей культа Ваала, от последних присутствует верховный жрец Ганнон. Повестка дня: способ выхода из сложившейся ситуации безвременья. Повестка номер два: захват карталонцами разработок ядерного оружия. Слово предоставляется верховному жрецу Ганнону.

Для верховного жреца не было предусмотрено место среди представителей величайших родов, ведь на малых советах он присутствовал нечасто, потому Ганнон сидит на втором ярусе амфитеатра, среди прочих альф, ко мне в полупрофиль. Он тяжело встает и качается, когда летающая платформа несет его в середину амфитеатра, с трудом удерживает равновесие. Ссутулившись и приняв устойчивое положение, жрец вскидывает руки в приветствии, и звон бубенцов завораживает, настраивает на нужную волну.

– Братья и сестры! – говорит он неожиданно юным голосом. – Да ниспошлет Ваал свою милость каждому из вас! Мы заранее не озвучивали причину сбора, и вот момент настал. Вы слышали это сотни раз не только от меня – от жрецов пониже рангом, от соседей, родных, с экранов телевизоров. Читали в книгах. Это звучит уже тысячи лет, со смертью Судьи – каждый раз все громче. Но, поверьте, теперь точно не стоит пропускать наши слова мимо ушей, какими бы знакомыми и банальными они вам ни показались. Потому что это не просто слова, это – крик о помощи, и если ничего не сделать сейчас, потом будет уже поздно.

Он смолкает. Включается голопроектор. Вспыхивают кадры боевых действий, терактов, перестрелок. Растерянные, испуганные, заплаканные лица сменяют друг друга. Голосят женщины, рыдают дети.

– Болезни забирают наших близких. Мир полыхает, – размеренно говорит жрец. – Мы потеряли Карталонию и Китай, теряем множество земель, нас теснят язычники, убивают наших людей, отбирают имущество, разоряют жилища. Поначалу мы думали, что можно исправить ситуацию грубой силой, но уже сейчас понимаем, что нет, в той же Карталонии процессы необратимы и требуют радикальных решений. Но мы можем остановить разрушения, если вспомним нашего покровителя и воздадим ему должное!

К чему, интересно, он клонит? Перевожу взгляд на Гамилькара Боэтарха, ловящего каждое его слово. Он тоже поворачивает голову, в упор смотрит на меня – будто кипяток бежит по позвоночнику. Ощущаю… прикосновение, что ли. Появляется предчувствие опасности, медальон раскаляется… Я верчу головой, пытаясь обнаружить источник угрозы, но чувство пропадает.

Гамилькар снова пытался применить ко мне способность? Снова не получилось?

– Слово предоставляется Гамилькару Боэтарху, – объявляет суфий, и на место жреца вылетает мой враг.

Горделивый, надменный, вроде как даже помолодевший.

– Да ниспошлет Ваал свою милость каждому из вас, братья и сестры! – говорит он, склоняя голову. – Наверное, многие думают, что верховный жрец поет старую никому ненужную песню, но нет. В этот раз он прав как никогда, и я верю ему! Скоро и вы поверите. Настали смутные времена: войны, катастрофы, болезни. Моя дочь Ио смертельно больна, опухоль мозга, врачи говорят, ей осталась хорошо если неделя. В смутное время мы умираем, словно темные силы стараются стереть нас с лица земли. Какими бы сильными мы себя ни считали, мы – всего лишь пыль на волосах Ваала. И если обратимся к нему за помощью, он не отвернется, поддержит нас, а мы поддержим его, и он останется с нами, появится новый Судья и все будет по-прежнему!

Смотрю на него, и на языке крутятся слова, что это его усилиями болеют люди, что, как раньше, уже не будет. Не будет частичной свободы, люди станут рабами Ваала, навсегда утратят право стать свободными и самим распоряжаться своей судьбой. Хочется предъявить ему подтасовку фактов, нападения на храмы Танит, но это слишком серьезные обвинения, а мое положение слишком шаткое.

Задумываюсь, и взгляд скользит в великое ничто, где наше будущее не определено. Боковое зрение ловит оратора и я замираю, перевожу взгляд на сгусток тьмы с десятком темных щупалец, тянущихся к собравшимся. Пространство вокруг Боэтарха… Нет, уже не Боэтарха – вокруг этого существа ткань мироздания змеится черными разрядками, потрескивает, будто рвущийся шелк, а с другой стороны что-то ворочается, проверяет мир его на прочность, пытается продавить.

Зафиксировано агрессивное ментальное воздействие!

Все-таки я прав, Боэтарх собрал нас, чтобы подчинить воле Ваала. Смогу ли я противодействовать ему?

Применить способность Покровительство Танит?

Да!

Внимание! Объектов слишком много. Выбери приоритетных индивидуумов, их количество не должно превышать 50 человек.

Твою мать! Обвожу взглядом десять генералов, трех гамм, пятерых представителей величайших родов, включая Филина, одиннадцать пунийцев из великих родов, пятнадцать журналистов…

Тем временем щупальца оглаживают головы жертв, ищут, куда просочиться…

Восемь охранников….

Внимание! Объектов слишком много. Выбери приоритетных индивидуумов, их количество не должно превышать 50 человек.

Твою мать! Все громче трещит ткань реальности, все глубже трещины, мое сердце колотится, дыхание сбивается. Минус три журналистки, плюс суфий.

Применить способность Покровительство Танит?

Да! Заодно активирую Свободу Танит – обрываю связи собравшихся с Ваалом.

Будто по щелчку реальность приходит в норму. Разрывы исчезают, на месте клубка черной мути – снова стоит Гамилькар Боэтарх. Он выглядит невозмутимым, но только я вижу, что ему это удается с трудом, ведь попытка взять контроль над самыми влиятельными пунийцами провалилась. Из правой ноздри к подбородку катится капля крови, падает на белый кардиган без рукавов. Гамилькар поворачивает голову, находит меня взглядом, и я физически ощущаю его ненависть, горячую, как расплавленный металл. Не имея под рукой салфетки, вытирает кровь рукой.

Если бы взгляды убивали, взгляд Боэтарха рассеял бы меня на атомы. «Ты все равно не остановишь меня, червь», – шелестит в голове, но все равно радуюсь маленькой победе.

Гамилькар продолжает, но в его голосе нет прежней уверенности, он говорит с трудом, словно адски устал за секунды незримого противостояния. Филин, автоматически приобретший защиту, ерзает на месте, непонимающе таращится по сторонам, на его голове больше нет сети воздействия. Есть! Получилось. Мало того, все, к кому я применил способность, бессрочно защищены от Боэтарха.

– Моя дочь Ио больна, – напоминает Гамилькар, в его голосе сквозит злость. – Историю ее болезни я скинул каждому на коммуникатор, в этом нет секрета. Она в коме уже три дня и умирает, как и мои двоюродные брат с сестрой, к которым я очень привязан. У каждого из нас в семье – безнадежный больной, и не один. Прямо сейчас я принесу в жертву старшего сына и попрошу у Ваала здоровья для моих родных…

Его голос прерывает сигнал протеста. Поднимается Ульпиан Магон.

– Твоему сыну тринадцать лет. Жертвовать пунийцами великих родов, достигших возраста осознания себя, то есть трех лет, запрещается и приравнивается к убийству.

– Ты прав, Ульпиан, – кивает Гамилькар и торжествующе улыбается. – Но мой сын прямо сейчас добровольно идет на жертву, чтобы спасти сестру и весь род Боэтархов от вымирания.

Появляется голограмма юноши, похожего на отца, на нем белая мантия с капюшоном. В сопровождении жрецов он идет по лестнице к исполинской статуе Ваала с пылающим чревом. Будто искры, возносится песнь, мужские голоса сплетаются с женскими. Парень, который точно под программой, шевелит губами, подпевая жрецам, его взгляд направлен вглубь себя.

К краю моста он подходит один. Вороху искр осыпает его, волосы дымятся, мантия покрывается черными точками.

– Во славу Ваала! – восклицает он, отталкивается и с улыбкой летит вниз.

Языки огня выстреливают навстречу, обнимают его, тело исчезает, и только тогда доносится крик агонии.

Парень точно под программой. Но как это доказать?

Следующий кадр – девочка в больничной палате, подключенная к аппарату искусственной вентиляции легких, открывает глаза. К ней сбегаются врачи, суетятся, не веря в чудесное исцеление.

– Если во славу Ваала вы сделаете то же самое, пожертвуете самым дорогим, то так проявите лояльность Величайшему, и ваш род будет защищен, – торжественно провозглашает Гамилькар.

– Послезавтра в тринадцать ноль-ноль, – поддерживает его верховный жрец Ганнон. – Состоится Великое Подношение. После него, клянусь жизнями своей и всеми представителями своего рода, вернется мир и воцарится благодать. Все будет, как раньше. Голосования не требую, каждый самостоятельно сделает выбор. Двери храмов открыты для граждан всех ступеней. Спасибо за внимание.

Боэтарх занимает свое место, и слово берет генерал, не ставший лететь в центр на платформе:

– Прошу добавить в повестку дня голосование по Новой Сарепте. Карталонцы получили доступ к ядерным ракетам, но не в силах перепрограммировать их. Необходимо срочное вмешательство: превентивный ядерный удар по столице Северной Карталонии, Новой Сарепте. Иначе наши жизни окажутся под угрозой.

Кто-то нажимает красную кнопку, и звучит сигнал несогласия.

– Слово представляется Малху Барке, главе величайшего рода Барка.

Малху лет столько же, сколько Ульпиану Магону, но выглядит он как пожилой, утомленный жизнью человек, а не чуть сдавший великан.

– Протестую. Столь кардинальные действия настроят карталонцев против нас, и, когда вернемся в Карталонию, мы уже не будем в безопасности.

Его перебивает Гамилькар Боэтарх:

– В еще большей опасности мы сейчас. Нельзя допустить, чтобы наши разработки попали в руки карталонцев, диких и агрессивных. Все мы знаем, что у твоего рода интересы в Карталонии, но теперь вопрос стоит о безопасности всех пунийцев. Выношу на голосование скорейший точечный удар по крупнейшим городам.

В голове вертится странная фраза «кровь и огонь».

Почему Боэтарх так яростно старается продавить удары по Карталонии?

Кровь и огонь…

Ни в коем случае нельзя допустить гибель стольких людей. Если Боэтарх продавит ядерный удар и преподнесет его как глобальную жертву Ваалу, а потом пунийцы закрепят эффект кровью своих детей…

Пишу Эйзеру и Ульпиану, что нужно голосовать против ядерной войны, а сам жму красную кнопку, всей душой желая, чтобы мне предоставили слово. Суфий смотрит на меня, задумывается…

– Говорит Леонард Тальпаллис.

Пока лечу на платформе к центру, думаю, что мне бы способность дистанционно воздействовать на умы! Но увы. Приходится включить все свое красноречие, живописуя последствия ядерных ударов: разрушенные заводы, гибель цвета нации.

Глядя на Филина, считываю, что он ко мне равнодушен, прикидываю, стоит ли применять способность и улучшать его отношение ко мне на 5 единиц, но решаю повременить, заканчиваю обращение:

– Даже если потом восстановить заводы, там некому будет работать, да и между нами и карталонцами, действительно, будет вбит клин навсегда.

– Голосуем, – говорит суфий, едва я закрываю рот, и нажимает зеленую кнопку – поддерживает превентивный удар.

Я возвращаюсь и жму красную, но в этот раз расклад не в нашу пользу: против войны гаммы, я, Гискон, Магон, Барка и еще три альфы. Большинство выбирает ядерный удар, Боэтарх торжествует. Сжав челюсти, встаю.

– Я прошу два дня на переговоры с карталонцами.

Тарабанящий пальцами по столу Филин, голосовавший за ядерный удар, вскакивает, поворачивается ко мне.

– Если ты не просто так сотрясаешь воздух и действительно сможешь договориться, то почему нет? Выношу на голосование предложение о ядерном ударе послезавтра, двадцать первого мая, в девятнадцать ноль-ноль.

В этот раз «за» голосуют почти единогласно, против лишь Боэтарх и Ганнон.

Вытерев пот, я выдыхаю, а в голове крутится рой мыслей, как осуществить безумный план, и единственно, что приходит на ум… Точнее, кто, – Вэра. Соотечественники должны его послушать. Если нет, значит, можно ставить крест на всех моих планах.

Все, что нужно Боэтарху для того, чтобы инициировать прорыв – кровь (ядерный удар по Карталонии) и огонь (самосожжение великих пунийцев).