Текст книги "Карфаген 2020. Восхождение"

Интерлюдия. Гамилькар

Гамилькар наблюдал из флаера за тем, как под руководством его людей вспыхивали храмы мятежной Танит, его губы шептали: «Во славу Ваала», он каждой клеткой тела чувствовал, когда умирали храмовники, наполнялся перетекающей от них силой.

Каждая смерть – жертва, возвращение частицы к целому. Территория Танит, не приемлющей жертвоприношений, превратилась в огромный жертвенный алтарь, куда вот-вот брызнет кровь Никомеда, И Гамилькар получит благословение Величайшего.

Еще пару дней назад он терзался сомнениями, теперь же их не осталось. Рианна тоже должна умереть. Это не даст ему силы, но хоть немного ослабит Танит.

Каково же было его удивление, когда на радарах появились вражеские флаеры, и он был вынужден отступить, надеясь, что озверелые довершат начатое и прикончат Никомеда.

Каждый раз, когда Гамилькар не чувствовал уверенности в своих решениях, его влекло в храм Ваала, причем так сильно, что порой он сам не понимал, как оказывался возле статуи Величайшего, где уютно и безопасно.

Так и этой ночью, покидая Кипрус, он будто провалился в черную яму, а вынырнул держащимся за ногу Ваала в его главном храме.

Он не справился с пожеланием бога, подвел его, начал действовать слишком поздно. Скорее всего, бог недоволен им. От осознания собственной никчемности на глаза навернулись слезы. Он, Гамилькар Боэтарх, первый над людьми, так ничтожен и жалок в руках божества!

Преклонив колени, он восклицает:

– Прости меня. Обещаю отдать тебе Никомеда во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни!

Или кажется, или… Статуя и правда шевелится, встает в полный рост, и три глаза вспыхивают алым огнем, облака нанизываются на рога и облегают голову белой шапкой.

– Да, твоя жизнь – ничтожна, – рокочет Ваал то ли на самом деле, то ли его голос звучит в голове Гамилькара. – Но она ценна для меня. Тебе рано растворяться во мне.

– Я подвел тебя! – шепчет Гамилькар, трепеща перед величием божества.

– Главное – твое намерение. Ты доказал свою преданность. Чего ты желаешь?

– Смерти отступников, – без тени сомнения говорит Гамилькар.

Еще пару недель назад он просил бы больше власти, больше влияния, теперь же, когда слился с божеством, осознал, что правильная вера – его сила, его пища, чем скорее исчезнут враги, тем быстрее воцарится благодать. Остальное все суета сует.

– Больше влияния, больше власти, – звучат собственные мысли, сказанные устами Велича йшего, – во славу культа! Мне надо больше жертв!

Ваал занимает трон, Гамилькар так и стоит на коленях, и тут из глаз божества вырываются багровые световые ленты, ударяются о глаза Боэтарха, впитываются в зрачок. Тело Гамилькара наполняется бодростью, радостью, в голове появляются знания, которых прежде не было.

Если раньше для того, чтобы подмять волю человека, требовалось касание, теперь достаточно, чтобы он попал в двадцатиметровый радиус, и не до одного Гамилькар может дотянуться, а сразу до двадцати, но фокус такой доступен не чаще раза в день.

Причем можно не только вкладывать в голову программу, но и подключаться к человеку, смотреть и слушать через проводника. А таковым может быть любой инициированный, и с каждым днем сила будет расти. Перед глазами возникает картинка, как он наполняет собой мир…

И на миг Гамилькара накрывает дикий страх, желание бросить все и бежать, потому что, когда воцарится Ваал, Гамилькар Боэтарх растворится в нем и перестанет существовать, как и все другие. Обрубок воли мечется, как головастик, зарывающийся в ил, его накрывает черная рука, прижимает ко дну и расплющивает пальцами. Становится стыдно за свое малодушие.

Он поднимается, ибо недостойно величайшему средь людей стоять на коленях. Чувствует пристальное внимание жрецов, знающих, что Гамилькар разговаривает с Ваалом, и его отвлекать нельзя. Убедившись, что встреча с божеством закончилась, выходит верховный жрец Ганнон – старик в бело-алом одеянии – кряхтя, склоняет лысую голову.

Совсем недавно Гамилькар часами простаивал, ожидая, когда жрец снизойдет и позволит помолиться там, где просьбы точно услышат. И вот Ганнон кланяется ему, но в этом нет ничего необычного: еще немного, и все вернется на круги своя – мир падет на колени.

– Он сказал, мы отвернулись от веры, – объявляет Гамилькар. – Мы должны доказать свою преданность жертвами. Нужно подумать, как донести это до людей, отвыкших отдавать самое дорогое, чтоб получить большее.

На самом деле, Гамилькар уже придумал: следует собрать одно совещание, обработать пришедших пунийцев, затем другое, поработать со второй группой. Дальше – созвать Совет, где на собственном примере показать, как избавляться от проблем. У Гамилькара есть старший сын и тринадцатилетняя Ио. Дочь тяжело заболеет, а так же заболеет бестолковый братец Адгербал и двоюродные брат с сестрой. Гамилькар принесет в жертву сына – все его родственники излечатся. А поскольку его усилиями практически в каждой пунийской семье болеют дети, примеру последуют все. В итоге Ваал получит кровь, Гамилькар – силу, чтобы подавить волю глав великих родов, имеющих мощную защиту от Танит.

Ярых служителей культа Ваала, которыми можно управлять, несколько. Из величайших родов, коих пять, только Филин, из одиннадцати великих – Эпаминонды, изгнанные из Китая, Афры и Бальбы. Их голосов недостаточно, чтобы принять какое бы то ни было решение.

Да и нужно ли? Может, правильнее потихоньку всех подмять, изжить врагов, а потом никого убеждать не придется, достаточно будет пожелать, и пунийцы с подавленными сознаниями подчинятся беспрекословно…

Нет! Надо торопиться, потому что ставленник Танит тоже набирает силы. Массовое жертвоприношение следует устроить в первую очередь, параллельно громя храмы Танит, чтоб ее ослабить.

– Каковы ваши пожелания, Величайший? – спрашивает жрец Ганнон, не смеющий смотреть Гамилькару в глаза.

– В срочном порядке созывай Совет, посвященный вопросам веры. Выступать будем я и ты. Сегодня вечером пришлю тебе свою речь, а ты мне – текст своей. Направление – то, что я только что сказал, а я собственным примером напомню, как жертва работает на практике. И еще важный момент: обязательно скажи, что основы покачнулись, времена смутные, поэтому мы вынуждены ужесточить правила.

– Да, мой повелитель.

Гамилькар Боэтарх удаляется. Точнее, удаляется человек, который был Гамилькаром, теперь он – средоточие божественной воли, глас Величайшего, будущий Судья. Потому Ганнон наполняется благоговейным трепетом, когда находится рядом с Гамилькаром: чувствует божественное присутствие, ощущает его могущество и силу.

Глава 21. Враги и союзники

Вчера я весь вечер посвятил Ульпиану Магону, исцелил его внука, младшего ребенка старшего сына. Просмотрел родственников, отделил просто больных от проклятых, выявил двоих охранников под программой, домой прилетел в полночь, выжатый и вялый, где еще минут пятнадцать меня обнимали и целовали мои соратники, а так же Миранда и Виктор, ставшие вести себя как обычные люди.

Еле сил хватило, чтобы раздеться и упасть в кровать. Всю ночь я вызволял уже не Элиссу, а Танит, и проснулся по будильнику с тревогой, что у меня осталось мало времени, Боэтарх набирает силу и скоро получит абсолютную власть, Ваал ворвется в наш мир и овладеет им.

Потому велю Лексу отправляться на базу-1, выбрать на сайте «Оплота» два-три преступления, которые можно быстро раскрыть, и с командой Тейна в сопровождении Вэры отправляюсь на второй уровень, на базу-1, охраняемую наемниками Магона, пока мы не набрали достаточно сотрудников.

Сейчас начало девятого. До часу дня я должен управиться. Затем по плану – встреча с Эйзером и Рианной, исцеление дочери Гискона, работа с его приближенными, выявление и устранение подконтрольных Боэтарху. По ходу дела мы будем разрабатывать план переговоров, на которых обсудим нюансы того, о чем я вчера вел беседу со стариком Ульпианом.

За час до заседания я должен просканировать невозмутимых – особую службу, неподконтрольную никому из пунийцев и напрямую подчиненную Белому Судья. Функция ведомства – порядок на верхних уровнях, контроль поведения пунийцев. Поскольку Судья не появился, невозмутимыми управляет командир ведомства – генерал Орейлис. Ведомство создано две с небольшим тысячи лет назад и несет свою службу без сбоев.

Если б не они, пунийские роды давно перебили бы друг друга во времена смуты, как это происходило за пределами Нового Карфагена.

Раскрыв три преступления: вымогательство, «крышевание» наркокартеля и ограбление, лечу в резиденцию Гискона, думая о том, что мне осталось предотвратить 173 преступления, то есть 35 преступлений, у меня ведь каждое идет за пять, к тому же есть 11 единиц сострадания, которые конвертирую в очко характеристик прямо по пути к Гискону. Хочется распределить его в интеллект или техномагию, ведь она у меня всего на пятерочку, но решаю придержать – а друг будет угроза для жизни, и придется исцеляться? Такая практика неоднократно доказывала свою эффективность.

Мысленно спрашиваю Танит, какие новые способности я получу, и слышу голос в голове:

– Защити мои храмы!

Надо вынести этот вопрос на повестку дня, ведь я буду участвовать в переговорах как главный козырь Гискона. Хотя на самом деле все немного не так, это у меня несколько козырей.

* * *

В сердце шестой ступени, куда имеют доступ только пунийцы, я уже бывал, тут залы заседаний. Ступень не заселена, здесь находятся кабинеты, откуда пунийцы управляют миром. Седьмая ступень занята жрецами и культовыми помещениями, а восьмую занимает прославленный амфитеатр, где пунийцы приносят жертвы.

Гискон выдал мне пропуск как личному телохранителю, а вот гемодам тут находиться нельзя. Мы движемся тем же маршрутом, каким через три с небольшим часа будет идти Магон с сопровождающими, я верчу головой, выискивая камеры или чего похуже, но, похоже, Боэтарх не прознал о сговоре двух величайших пунийских родов и наметившихся переговорах, где будет присутствовать его чудом выжившая сестра. Потому обходится без сюрпризов.

В каждом коридоре у двери нас встречает пара невозмутимых в серебристых облегающих бронекостюмах и серебристых же шлемах с прозрачными опущенными забралами. С Эйзером охранники не здороваются и ведут себя скорее как предметы интерьера. Видимо, чтоб не напрягать высоких гостей, слишком уж тут много безопасников. Помимо охранников и камер наблюдения, в коридорах имеются пулеметные точки, замаскированные под систему противопожарной безопасности, наверняка управляемые дистанционно.

С одной стороны это, конечно, замечательно, с другой – если Боэтарх научится подчинять своей воле большие группы людей, нам отсюда не выбраться. Охранники дежурят четверками, пары меняются через каждые два часа. То есть в пять вечера будет та же смена, что и сейчас.

Поднявшись на лифте, мы становимся на эскалатор, и он везет нас по коридорам, все это время Гискон посвящает меня в нюансы, как работает нефтеперерабатывающий завод – на случай, если за нами следят и слушают разговор. А я подыгрываю, задавая наводящие вопросы и изображая интерес.

Пока на пути встречаются только «чистые» охранники, все они пунийцы из не самых удачливых родов, жители первой и второй ступеней. Голова кружится от сменяющихся характеристик:

Креол Бальб, 34 года

Уровень 5, ступень 1, служащий силовых структур

Физическое развитие: 15

Духовное развитие: 8

Сила: 15.

Ловкость: 15.

Выносливость: 15.

У его напарника показатели выше на единицу, а еще программа подсказывает, что он прошел разрешенную генную модификацию – альфы могу себе это позволить. Креал чист.

Спешащие навстречу сотрудники-альфы тоже гармонично прокачаны, даже у женщин физическое развитие 10 и выше, а интеллект от 12. Подумываю, что единичку лучше вбросить в интеллект, мой равняется 14, а такой тут разве что у охранников и служащих, у более высокопоставленных альф – 16 и выше.

– Сейчас будет последний коридор, – говорит Эйзер, перед ним открываются двери, и мы едем к двум безопасникам, охраняющим вход в зал совещаний. Расстояние сокращается, и у обоих под прозрачными шлемами проступает красная сеть программы. Я подаю условный знак: усиленно чешу макушку. Лицо Гискона вытягивается, но он быстро берет себя в руки.

Теперь точно известно, что Боэтарх, как и я, набирает силу, причем опережает меня, нужно денно и нощно качаться, чтобы получить способность работать по площади и бесконтактно избавлять от влияния тех, кого он подчинил. В голове вихрем проносятся мысли, как себя вести: убегать или делать вид, что ничего не случилось.

– Он обещал, что должны присутствовать Барки, – нарочито громко говорит Гискон, мы равняемся с охранниками, от них фонит напряжением, но они неподвижны: видимо, еще не поступило приказа на ликвидацию, Боэтарх все-таки как-то прознал о наших планах и ждет, когда мы соберемся вместе, чтоб прихлопнуть всех сразу.

Молча обходим зал, имеющий форму трехступенчатого амфитеатра, я первым делом нахожу камеры и шесть турелей, расположенных так, что спрятаться негде, и, пока делаю вид, что прохаживаюсь беззаботно, спиной чувствую недобрый взгляд, буквально вижу, как палец врага дрожит на спусковом крючке, лопатки сводит от напряжения.

Гискон в беззаботность играет более умело, если б не румянец и не бегающий взгляд, ни за что не понял бы, что он напряжен.

– Все хорошо, – кивает он. – Возвращаемся.

Мы специально покидаем зал через другой выход, чтобы проверить, под программой ли охранники там, а воображение рисует, что нас ждало бы, если б не мои способности. Скорее всего, нас расстрелял бы оператор из турелей, охранники добили бы тех, кому удалось прорваться к выходу.

И снова приходится чесать макушку, а Гискону – рассказывать о том, как увеличилась нефтедобыча за последние два года.

Кажется, эскалатор движется недопустимо медленно, хочется рвануть вперед, будто машины убийства за моей спиной в любой момент могут передумать и расстрелять нас в спину. Но нет. Дверь отрезает нас от опасности, я выдыхаю, но облегчения не показываю. Обмениваясь репликами, что все идет по плану, мы топаем к флаеру, но даже внутри не рискуем говорить.

Каким-то образом Боэтарх за нами следит, нужно быть аккуратнее и более качественно шифровать каналы.

Лишь в переговорочной, когда закрывается дверь, я упираюсь в стол и выдаю:

– Я еще вчера говорил, что у нас хреновая защита. Не только Боэтарх в курсе наших дел, но и Магоны. Нужен толковый спец. Помнишь, я говорил, что есть на примете один гемод? Так что придется тебе его как-то легализовать. Он асоциальный.

– Что уж поделать, – бормочет Эйзер недовольно. – Придется. Так что, куда переносим переговоры?

– Туда, где безопасно, – раскидываю руки я. – То есть сюда. Как я понял, Рианна Боэтарх тоже будет?

– Она точно уверена, что ее брат виновен, и не жалует его, нам с ней по пути. Магон о ее присутствии в курсе.

– Отлично. Помнишь, мой сотрудник пытался меня убить? Он где-то в камере. Мне нужно освободить его и снять программу.

– Камера на четвертом уровне. Распорядиться, чтоб его привезли?

– Пусть свяжут, чтоб не бросился. Он мой сослуживец. Это раз. Два, у меня есть три часа, нужно сгонять за гемодом, и это могу сделать только я, больше он никому не доверится, и параллельно – обработать парочку жалоб.

– Не слишком ли велик риск? – Эйзер потирает подбородок, глядя пристально.

– Мало времени, Боэтарх меня опережает, надо развиваться, того, чем я располагаю сейчас, недостаточно, чтобы вас защитить. Теперь быстро – к твоей дочери.

Сделаю все это – считай, подтяну хвосты, выполню обещанное.

* * *

В переговорочной Рианна Боэтарх, Ульпиан Магон, Эйзер Гискон – трое пунийцев из величайших родов и безродный я, от которого зависят их жизни. На столе сок, вода, фрукты. Совещание обещает быть продолжительным.

Рианна будто бы мерзнет, поводит плечами, дышит на руки. Ульпиан спокоен и монументален, но, хотя знал, что она тоже будет, поглядывает на нее с недоверием. Я тоже спокоен, ведь сегодня очень плодотворный день: я освободил Эда от программы, перетащил Рэя на базу-2, вылечил дочь Гискона. Кроме того, утром мы взяли Гелибаала Армадона, и мне удалось обработать две жалобы, за что мне зачлись еще десять предотвращенных преступлений.

Мои люди в этот момент на базе-2, охраняемой наемниками Магонов, устанавливали оборудование, принимали оружие и инструктировали зороастрийцев. Основная нагрузка легла на Лекса как на самого рационального и интеллектуально развитого.

Дождавшись, пока все рассядутся и успокоятся, Эйзер начинает речь:

– Мне непривычна роль спикера, но попытаюсь. Повестка дня: как привлечь союзников, усилиться и избежать уничтожения. Еще раз назову причину, собравшую нас здесь. Она фантастична, в нее трудно поверить, но все мы испытали ее на себе и потеряли близких. Думаю, ничего никому доказывать не придется, все всё видели своими глазами.

Магон поджимает губы.

– Да уж.

Когда его внук выплюнул черную частицу Ваала, даже Ульпиану не удалось сохранить самообладание.

– От внезапной болезни умерла моя жена. Леон потерял любимую женщину, внучку Ульпиана. Рианна чуть не лишилась жизни, храмы Танит преданы огню. Первой будет говорить Рианна, потому что Ульпиан не в курсе этого события.

– Все вы знаете, что после смерти мужа и сына я посвятила себя служению Танит в ее главном храме. Младший сын Гамилькара Никомед тяжело переживал смерть матери, отцу им заниматься было некогда, и он отправил мальчика ко мне, потому что я к нему привязана. Спустя пару дней мне было видение: жертвенный алтарь, Никомед на нем, пылающие храмы, люди-марионетки и вдалеке – человек, который в силах этому помешать. Тогда я еще не знала, что это Леон. Поначалу я не поняла, к чему видение, сообразила, только, когда ко мне прилетел Гамилькар… – Сведя брови у переносицы, словно терпит боль, она мотает головой. – И это был не вполне он, от него исходила опасность, он говорил не так, как обычно, двигался не так, его взгляд изменился. Гамилькар затребовал Никомеда, и я догадалась зачем, отказала под благовидным предлогом. Он принялся настаивать, и я прямо сказала, что запрещено приносить в жертву детей старше трех лет. Думала, будут угрозы, но он словно к чему-то прислушался, кивнул и солгал, что ничего такого не планировал. Но я знала, что он рано или поздно вернется. А спустя несколько дней – набег озверелых под его руководством. Я чувствовала, что Гамилькар рядом, и уверена, что это его рук дело.

– Запись разговора? – холодно интересуется Ульпиан. – Есть доказательства его причастности?

– Ничего, – отвечает она, а я дополняю:

– Он не оставляет следов. Непосредственные исполнители самоубиваются, как в случае с налетом на нефтекачку Эйзера.

Рианна снова берет слово:

– Его цель не только Никомед, но и храмы Танит. Их нужно защитить, тогда Танит проще будет говорить со мной и поддерживать нас. В открытую действовать Гамилькар пока не может, общество его осудит. Но скоро ему он наберется сил, и ему будет плевать на общество.

– Ты знаешь, что он планирует? – спрашивает Ульпиан.

– Могу только догадываться. Ему нужна кровь невинных, много крови. Должно состояться массовое жертвоприношение.

– По всей видимости, Боэтарх научился подчинять небольшие группы людей, – дополняю я. – На его месте я собрал бы совет и обработал всех пунийцев, у кого нет защиты. Несколько таких советов – и нужное решение у него в кармане благодаря большинству голосов. Понимаете? Даже если он объявит войну Гисконам и Магонам, обвинив их в отступничестве, все проголосуют «за». Все более чем серьезно. Потому что я пока не могу работать с группой. Чтобы развивать способности, мне необходимо творить добро, – я пускаюсь в рассказ о программе «крысоед», умалчивая о деталях, как ее мне инсталлировали и кем я был, слава богам, никто не спрашивает.

Когда заканчиваю, воцаряется полуминутное молчание – все обдумывают услышанное. Нарушает его Рианна:

– Гамилькара нужно убрать, иначе он уберет нас. Я знаю, что говорю, это уже не мой брат.

Эйзер кивает:

– Думал об этом, но к нему сложно подобраться, он иррационален, не придерживается планов, не следует привычными маршрутами. Но если объединим усилия… – он в упор смотрит на замершего Ульпиана, который отвечает не сразу.

– Это мое давнишнее желание. Эйзер прав: Боэтарх слишком осторожен.

– К тому же он под покровительством Ваала, у которого сил больше, чем у Танит, – говорю я. – Спланируй мы устранение Боэтарха, он узнает об этом. Если подошлем убийцу – тоже узнает, как и я вычисляю враждебно настроенных людей.

– То есть наша тактика – оборона? – вскидывает голову Ульпиан, на скулах проступают желваки, испещряющие лицо морщины становятся глубже. – Подытожим: необходимо защитить храмы Танит. Воспрепятствовать распространению влияния Гамилькара Боэтарха, но как? – Он переводит взгляд на меня.

– Не позволить ему собрать пунийцев в одном месте. По одному промывать им мозги дольше, – отвечаю я. – Мне нужно время, чтобы получить способность работать с группой, тогда можно будет нейтрализовать его влияние, дать людям защиту. Чтоб развивать способности, я и создал «Оплот».

– Что будет, когда ты пройдешь свой путь? – спрашивает Рианна. – Он ведь конечен. Ты станешь Белым Судьей?

О, боги, как же она похожа на Элиссу лет эдак через пятнадцать: те же хрупкость и беззащитность, то же рассеянно-задумчивое выражение лица, даже голос похож! Смотрю на нее – и будто не терял Элиссу, будто она разговаривает со мной сквозь время устами этой женщины.

– Лист на поверхности не ведает, куда течет река. Я не знаю и только догадываюсь, чего от меня хотят боги: сделать понимающим, чувствующим, справедливым. Почему программа прижилась у меня, я без понятия, ведь вокруг полно более подходящих и достойных людей.

Говоря, не свожу взгляда с Рианны, замолкаю, заметив творящиеся с ней изменения: она будто молодеет, взгляд становится томным, движения – уверенными.

– Чем отличается человек и бог? Человек до определенного момента следует божьей воле, берет и использует чужое, созданное не им. Потом взрослеет, учится создавать, созидать, творить, менять своими действиями структуру реальности и становится равным, а значит – свободным. Одни взрослеют раньше других и ведут за собой остальных, кто еще не готов. – Она едва заметно вздрагивает, хлопает ресницами растерянно, похоже, она и сама не поняла, что ее устами говорила Танит.

Меня бросает в жар, сердце срывается в галоп. Получается, что вот так буднично, во время совещания я получил ответ на вопрос, который терзал меня уже много дней – почему именно я. Я повзрослел первым и стал равным создателям? Хочется возразить, съязвить, что такой груз ответственности размажет меня по земле тонким слоем, но молчу.

Остальные, похоже, не поняли, к чему клонит Рианна, точнее, Танит. Ульпиан зыркает на нее неодобрительно – вероятно, думает, что она толкает очередную проповедь, но не перебивает. Едва она заканчивает, Гискон продолжает:

– Давайте теперь поговорим о том, что сделано, делается и будет сделано, чтобы противостоять Боэтарху. Я развернул кампанию в масс-медиа, запустил тему, что Боэтарх виновен в неожиданных смертях пунийцев. Он шантажировал меня, пытался выторговать Леонарда в обмен на жизнь дочери. Эту партию я выиграл, но потерял жену. Доказательств у нас, опять-таки нет. Еще один камень в его огород: сегодня Леон взял исполнителя, ответственного за теракты на втором и третьем уровнях. Пока допрос ничего не дал, но этот человек готов нам подыграть в обмен на свою жизнь. Прямых улик тоже нет, но, сопоставив факты, мы будем крутить тему, что фанатик Боэтарх массово убивал людей, чтобы выторговать право истреблять трикстеров, которые не веруют в Ваала, а заодно напитать кровью злое божество. Тему про конфликт Танит и Ваала дам пока завуалировано, когда зритель созреет, разовью ее.

– Хороший ход, – кивает Магон. – Порой средства массовой информации работают лучше оружия массового поражения, перепрошивают разум.

Дальше говорит Эйзер Гискон:

– Пока Боэтарх не понял, что я настраиваю против него низ зиккурата. Но как только сообразит, начнутся атаки на телевышки, так что нужно усилить их охрану.

– Не проблема. Обеспечим, – обещает Магон и выдает удивительную осведомленность: – Боэтарх пытается к нам подобраться через близких. Почему бы нам не сделать так же? Давно наблюдаю за кланом Филинов, полагаю, что глава, Армадон Филин – под влиянием. Надо его освободить и открыть глаза на то, что его дочь Ирма погибла по воле Боэтарха. Думаю, на этом союз двух родов закончится. В данный момент я работаю с Барками, у них тоже все болеют, и они лояльны нам.

Эйзер усмехается:

– И нам. Выходит, работают на два фронта.

– В Карталонии они потеряли все, – вмешивается Рианна. – Что им еще делать?

– Главное, чтоб Боэтарху в лапы не попали, – замечаю я, от волнения во рту пересохло, и приходится пить сок стаканами.

– Они под Танит, – успокаивает меня Рианна. – Договориться будет проще. Нам нужно задействовать все силы, чтобы остановить моего брата – это раз, два – дать Леону возможность развиваться, ведь наш вектор развития завязан на него. Возможно, будет военное противостояние, которое перерастет в полномасштабную войну.

Еще немного обсудив поднятые вопросы, мы расходимся, но едва покидаем переговорочную, где глушатся сигналы, коммуникаторы Рианны, Ульпиана и Эйзера тревожно гудят. Все тотчас принимаются читать сообщение особой важности, мрачнеют, и молчание нарушает Эйзер Гискон:

– Послезавтра верховный жрец Ганнон собирает малый совет, на повестке дня дела культа и ядерный удар по Карталонии, – он отрывается от чтения и обводит нас взглядом, недобро усмехается. – Нужно объяснять, чем грозит созыв совета и что за этим последует?