Текст книги "В угоне. Подлинная история GTA"

* * *

В то время как разгорались гаитянские протесты, весь мир еще не знал, что «Rockstar» в своей новой «GTA: San Andreas» намерена забраться еще дальше в дебри американских расовых предрассудков. План был рожден, когда поздним вечером Сэм и Кинг обменивались идеями в зале тестеров. Они делали игру про Калифорнию девяностых, про банды, так что вопрос с главным персонажем казался очевидным.

– Мы должен сделать героя черным, – сказал Кинг. – Это будет круто.

Но для игровой индустрии это было не так уж очевидно круто. Не считая спортивных игр, индустрия тогда напоминала клипы ранних восьмидесятых, в которых афроамериканцы не присутствовали. Сэм видел в таком радикальном решении возможность вновь привнести что-то новое, на этот раз сломав расовый барьер. «Мы шли на определенный риск, – признавал позже Сэм. – Для игровой индустрии того времени это было непаханое поле, но знаете, я горжусь, что делаю подобные вещи. А если кто-то недоволен – обломись, приятель, мы все равно не хотели, чтобы ты покупал нашу игру».

«San Andreas» рассказывала историю Карла «Сиджея» Джонсона, молодого гангстера, который когда-то, устав от стрельбы и наркотиков, покинул Лос-Сантос, их выдуманный Лос-Анджелес. Однако, как и в других «GTA», судьба привела его обратно. Когда Сиджей узнает, что его любимая матушка стала невинной жертвой гангстерской перестрелки, он возвращается в старый квартал на ее похороны и жаждет отомстить. Одиссея Сиджея, естественно, мотает его по Сан-Андреасу и сталкивает с бандами.

По лучшим канонам предыдущих версий «GTA», конфликты и терзания Сиджея привносили во франшизу и в игровую индустрию в целом новую глубину и эмоциональную сложность. «San Andreas» оставалась сатирой на действительность, но в изображении жуткого мира воющих группировок Сэм, Дэн и остальные члены команды обошлись без шуток. Чтобы добавить реализма, они продолжили исследования, которые перед уходом начал в Лос-Анджелесе Фернандес. Хонсари отправился в Город Ангелов, чтобы встретиться с Мистером Картуном и Эстебаном и начать кастинг персонажей. Он колесил по Южному централу, снимая парикмахерские, дома и тусовки, чтобы потом воспроизвести их в программе.

Наконец он устроился в принадлежавшей Доктору Дре студии «Second Hand», чтобы провести кастинг для игры. Благодаря успеху своей франшизы «рокстаровцы» могли себе позволить роскошь раскрывать новые таланты, вместо того чтобы приглашать для озвучки знаменитостей. Члены банд и рэперы-любители толпой осаждали студию, умоляя взять их в «GTA».

– Дайте мне любую роль, – говорил один из них Хонсари, – хоть самую малюсенькую. Я просто хочу с вами поработать!

Когда один из претендентов беззастенчиво закурил косяк, Хонсари ухмыльнулся: «GTA» всегда стремилась к реалистичности, но никогда еще она не была так близка к жизни.

Впрочем, несмотря на все усилия, было заметно, что «San Andreas» представляет британский взгляд на гангстерскую культуру Лос-Анджелеса. Один из членов банды, читая сценарий Дэна, возмущался:

– «Мусор»? Это еще что за хрень? Я бы никогда не сказал «мусор»!

Чтобы сделать сценарий менее английским, «Rockstar» наняла Диджея Пуха, который помогал Айс-Кьюбу писать сценарий фильма «Пятница».

Работа над игрой продолжалась, но один из «рокстаровцев» был не очень-то ею доволен. Этот сотрудник работал в компании с 1999-го, был членом «команды 575» и видел немало бурь и споров, раздирающих коллектив. И теперь ему казалось, что, по сравнению с забавными «GTA 2», «GTA III» и «Vice City», «Rockstar» вступает в мрачную эру. Он устал от чересчур жестоких игр вроде «Manhunt». «Есть разница между жестокостью реальной и неоправданной жестокостью», – говорил он.

У него были и более личные причины возражать против протагониста-афроамериканца и всего сюжета «San Andreas». Как и Сэм, он в молодости слушал рэп, но, в отличие от главы команды, теперь был женат на афроамериканке и жил в черном квартале Нью-Йорка, где люди убивали друг друга на улицах. «Мне не нравилось, как в игре изображают афроамериканцев», – говорил он позднее. Так что он ушел.

Упомянутый сотрудник был не единственным в компании, кого беспокоил сюжет. Айбелер, пусть и восхищаясь масштабом игры, тоже волновался, что черный герой станет проблемой. Ему не хотелось повторения скандала с гаитянами из-за «Vice City». Чтобы избежать проблем, он предложил пригласить Левенштейна и заранее показать ему игру.

Обычно глава Ассоциации развлекательного программного обеспечения (ESA, как недавно переименовали IDSA) не проверял лично каждую новую игру, но, учитывая окружающие франшизу скандалы, с очередной «GTA» он рисковать не хотел. С одной стороны, игры приносили индустрии деньги и признание, но делали это ценой разжигания культурной войны против отрасли. В последнее время Левенштейну удалось добиться прогресса в защите ESRB, добровольной системы рейтингов. Он встречался с Хиллари Клинтон, которая одобрила идею саморегулирования, и не хотел, чтобы его усилия пошли прахом из-за новой «GTA».

Несмотря на все публичные и закрытые обсуждения игр «Rockstar», Левенштейн, тем не менее, был практически не знаком с Хаузерами. В «Take-Two» он общался с Айбелером, но идеологи «Rockstar» даже для него оставались тайной. Как ему представлялась, они держались сами по себе и творили, что хотели, а всех остальных посылали подальше.

«Rockstar» занимала отдельный этаж в здании «Take-Two», и чтобы попасть туда, приходилось пройти целый квест. Левенштейн наблюдал, как руководитель «Take-Two» звонит кому-то с проходной, чтобы получить доступ. Затем последовало унизительное ожидание сопровождающего из «Rockstar», который должен был доставить его и Левенштейна в святая святых. «Невероятно, – вспоминал позднее Левенштейн. – Даже глава „Take-Two“ не мог просто так туда попасть». Сидя в конференц-зале на просмотре «San Andreas», Левенштейн буквально физически чувствовал напряжение между «Rockstar» и «Take-Two», корпоративными родителями Сэма.

Демо «San Andreas» Левенштейн воспринял без предубеждений. По его словам, он не являлся фанатом франшизы, но его личные предпочтения не имели значения: он знал, что ребята двигают отрасль вперед и заслуживают его защиты и покровительства. На экране проворный молодой черный парень в джинсах вытаскивал беспомощную женщину из машины и швырял на землю, а затем мчался на автомобиле мимо грязных крэковых притонов и алкогольных маркетов вымышленного Лос-Анджелеса. Ничего особенного или нового в игровом насилии Левенштейн не видел, но у него была другая причина волноваться.

Он боялся потенциальной реакции потребителей на «San Andreas», особенно в свете гаитянских протестов против «Vice City». «Rockstar», полагал он, открыла новую область политических битв, «выставляя меньшинства в самом худшем свете, фокусируясь на гангстерских войнах Лос-Анджелеса». Особенно Левенштейна волновал возможный ответ фракции чернокожих депутатов Конгресса, которые обычно защищали первую поправку, когда белые политики ополчались против гангстерского рэпа, но теперь могли взбунтоваться. «Только этого нам не хватало», – думал он.

Левенштейна раздражала манера идеологов «Rockstar» удирать, когда запахнет жареным, и оставлять его разгребать за ними мусор. Он считал, что к нынешнему моменту они ему задолжали. «Я надеюсь, они ценили, что после всех тех пуль, которые я принял за „GTA III“, я не выбросил их за борт, – говорил Левенштейн позднее. – Думаю, ребята понимали, что я на их стороне и не пытаюсь ущемить их свободу самовыражения».

Он высказал «рокстаровцам» свое мнение:

– Слушайте, парни, вы попадете под раздачу. Игра получается очень провокационной, и нашу работу крайне осложнит, если компания, ее создавшая, даже не попытается избегать конфликтов.

Левенштейн предложил перед выходом игры подготовить ключевых политиков из собрания чернокожих в Конгрессе.

К его облегчению, «Rockstar» и «Take-Two» согласились. Они привлекли консультантов, чтобы, как выражался пресс-агент «Rockstar», «прояснить наше понимание противоречивости» и «знать, как себя вести, когда обстановка накалится». Но когда Сэм вернулся к созданию «San Andreas», на уме у него было кое-что погорячее, чем мир когда-либо видел в самой скандальной видеоигре: секс.

Глава 18
Секс в Сан-Андреасе

СВИДАНИЕ

За удачное свидание вам дается пять процентов прогресса с девушкой. Добавив цветы и поцелуй, вы сможете получить два дополнительных процента. Допускается целовать девушку и дарить ей подарки многократно за свидание, но на результат это не повлияет. Прогресс с девушкой (отображенный в процентах) можно посмотреть во вкладке «Достижения» меню «Статистика», нажав кнопку паузы.

Всегда странно возвращаться в те места, где когда-то жил, но Карл Джонсон уж точно не в своей тарелке этим утром.

Он крутит педали своего желтого велосипеда, проезжая по залитым солнцем знакомым улицам – мимо магазина «Ideal Homies», торгующего оружием и джинсами, мимо желтых такси и старых фургонов, мимо братанов в широких штанах на углу, по узкому мосту. Обгоняет высокую девушку в чулках и топе на завязках, едет вниз по Гроув-стрит мимо невысоких ветхих домиков, скрытых металлической сеткой, мимо выставленного на улицу мусора и мощных машин, пока не останавливается перед старым деревянным зданием, где в прорехах забора выглядывают пальмы.

«Дом, – говорит Сиджей сам себе. – По крайней мере, так было, пока я все не испортил».

Открыв облупившуюся дверь и зайдя внутрь, он хватается за голову. Оглядывает пустую гостиную с выцветшим синим плакатом. Вверх по лестнице – его старая спальня. Но дом разграблен, воспоминания уничтожены. В растерянности Сиджей неуверенно понимает с пола снимок своей погибшей матери в рамке, аккуратно ставит его на стол, подвигает стул и долго сидит, уставившись на ее лицо и продолжая сжимать руками голову.

Такой была первая миссия «GTA: San Andreas». Тестировщики «Rockstar» внимательно следили, как Сиджей приезжает домой в Лос-Сантос. Количество сотрудников компании росло, и ребята переехали в офис побольше на Бродвее, 622, где стояли настольный футбол и игровые автоматы. Но времени расслабляться не было: к середине 2004-го все были заняты тестированием «San Andreas» – искали недочеты в программе, чтобы затем исправить картинки и код. И в ходе первой же кинематографической вставки они увидели в пиксельном мире нечто новое – эмоции. И неожиданно испытали настоящее сострадание, которое приходило, когда они смотрели свои любимые фильмы, но совсем не ассоциировалось с «GTA» и видеоиграми вообще.

Когда Хонсари, режиссер этой и всех прочих сюжетных вставок в игре, смотрел, как сокрушается Сиджей, он тоже по-настоящему ему сопереживал. Годами он снимал фильмы, пытаясь вызывать в зрителях эмоции, и теперь они даровали ту же силу видеоиграм. И он знал, что игры могут пойти даже дальше фильмов, ведь они погружают участника в самый центр действия.

Сэм был полностью согласен с таким подходом. В «San Andreas» он хотел как никогда глубоко погрузить игрока в сознание персонажа. «Rockstar» добилась этого погружения самым неожиданным способом: превратив «GTA» в подобие ролевой игры, которые сама команда так долго презирала. РПГ брали свое начало в настольных играх «Dungeons & Dragons» и строились на персонализации. Вначале геймеры выбирали себе персонажа – скажем, воина или мага, – а затем присваивали ему уровни интеллекта и силы, которые могли быть улучшены в процессе игры. Хотя индивидуализация персонажа была наиболее характерна для фэнтезийных ролевых игр, она постепенно входила в моду, и даже спортивные симуляторы хвастали возможностью создания собственной манеры игры.

«Rockstar» вновь хотела привнести эти инновации в открытый и современный реалистичный мир. В «San Andreas» игрокам дозволялось делать татуировки и выбирать прическу (косички, «афро» или кудряшки в стиле Майкла Джексона); они могли трансформировать фигуру, объедаясь пиццей и бургерами, чтобы растолстеть, или выбрав салаты, чтобы остаться стройным, а также имели возможность пойи в спортзал и поднимать штангу, чтобы накачать мышцы. Чем больше они ездили на машине, тем выше становились характеристики персонажа и росло его мастерство. В «San Andreas» даже можно было ходить на свидания и завоевывать сердца девушек цветами и поцелуями. Сэм считал, что подобное времяпровождение позволит еще глубже погрузить геймера в игру и сделать опыт ее прохождения уникальным, но он опасался, что ролевые элементы сделают сюжет слишком заумным для хардкорных фанатов «GTA».

– Правильно ли мы поступаем? – вопрошал он коллег. – С какой-то стороны, «GTA» становится слишком занудной – поймут ли нас люди?

А понимание им требовалось как никогда. Продав более 32 миллионов экземпляров «GTA», акционеры «Take-Two» хотели получить очередной хит. Как говорил Сэм в пресс-релизе, анонсирующем выход игры в марте 2004-го: «Мы приложили безумное количество усилий и сделали все возможное, чтобы оправдать ожидания поклонников».

Но в запасе у «рокстаровцев» был еще один беспроигрышный способ снести геймерам крышу: секс. Если насилие долгое время считалось допустимой, пусть и провокационной частью игр, секс оставался под запретом. Ранние компьютерные игры, вроде «Custer’s Revenge» и «Leisure Suit Larry», заигрывали с легкой (и довольно нелепой) эротикой, напоминавшей неудачные шутки из шоу Бенни Хилла. В более поздних программах – таких, как развязный шутер «Duke Nukem» и собственная рокстаровская «Vice City», – фигурировали стриптизерши.

Однако поскольку видеоигры по-прежнему считались детским развлечением, даже в продукции с рейтингом «М» не допускалось содержание контента, вполне приемлемого для фильма с рейтингом «R». Изображение наготы, скорее всего, сулило игре рейтинг «AO» – «строго для взрослых», запрет продаж у крупных распространителей и миллионные убытки. Это раздражало «Rockstar», и Сэм не собирался и дальше терпеть подобную несправедливость.

Утром во вторник 14 июля 2004 года он отправил Дженнифер Коулб, исполнительному директору «Rockstar», электронное письмо, продублировав его Доновану и Дэну: «[Д]женнифер, как бы нам подтвердить определенную часть контента в sa [San Andreas], который, на наш взгляд, добавит в игру новую функциональность и взаимодействие с „атмосферой“ игры? C этой целью, вдобавок к насилию и ругательствам, мы хотим включить сексуальный контент, который, как я понимаю, некоторым кажется странным, хотя, если вдуматься, абсолютно естествен (больше, чем насилие), учитывая тот факт, что игры предназначены для взрослых. Вот несколько примеров контента, который будет изображен графически:

– оральный секс;

– обычный секс (несколько позиций);

– секс с дилдо (включая возможность убить кого-нибудь с помощью дилдо);

– связывание (и возможность самому быть связанным);

– мастурбация (один из персонажей ею одержим; это НУЖНО оставить).

Все это будет появляться как в кат-сецнах [sic], так и в игре. Я знаю, что это скользкая область, но хочу найти способ обойти запреты; ситуация, когда известный магазин [„Уолмарт“] говорит нам, что мы можем / не можем добавлять в игры, кажется мне совершенно неприемлемой. Весь этот материал является абсолютно нормальным для взрослых [еще бы нет!], так что надо продолжать давить, чтобы нашу отрасль признали и уважали как крупную развлекательную индустрию. Мы всегда раздвигали границы; нельзя останавливаться сейчас… как нам это сделать? Мы действительно хотим оставить эту часть. Посоветуй плиз».

Реакция Коулб не воодушевляла: «Есть две основные проблемы, с которыми мне приходится бороться, – отвечала она. – Первая – ESRB и то, как долго мы сможем повышать градус контента, прежде чем игра превратится из „М“ в „АО“, что, как правило, лишает нас 80 % каналов распространения (по всей вероятности, учитывая, что мы говорим о „San Andreas“, эта цифра снизится до 60 %). Но я точно знаю, что любой вид сексуального насилия немедленно передвинет игру в категорию „АО“, а туда из всего перечисленного тобой контента попадает лишь убийство с помощью дилдо, как бы смешно это ни звучало. Я проверю и посмотрю, как подобные прецеденты развивались в прошлом и что можно сделать».

Однако это было не все. «Вторая проблема, – писала Дженнифер, – заключается в распространителях. Надо изыскать возможность гнуть свою линию, не переходя абстрактную, но четкую грань, установленную наиболее консервативными дистрибьюторами для категории „М“. В противном случае наши игры не попадут в магазины вроде „Уолмарт“ или „Бест бай“: оба они заявляли, что полная нагота для них неприемлема. Впрочем, как мы видим по эпизодам с Кэнди Сакс в „Vice City“, существует уровень дозволенного содержания в зависимости от контекста и изображения сцен в игре. По поводу всех версий „Grand Theft Auto“ мы оговаривали, что происходящее продиктовано контекстом сюжетной линии; думаю, что здесь имеет смысл поступить так же.

В ближайшее время мне нужно провести КУЧУ исследований существующих игр категории „AO“, чтобы составить список запретного контента и сравнить с существующим содержанием „San Andreas“. Если эти игры такие жесткие и бессмысленные, как я слышала, то с большой долей вероятности мы сможем остаться в категории „M“, ведь сексуальные сцены в „San Andreas“ являются лишь частью сюжетной линии, а не составляют всю суть игры».

Сэм пробежал глазами последнее предложение, содержащее неизбежную дань приличиям. Да, Дженнифер поняла, что от нее требуется. «Задача предельно ясна, – писала она. – Нужно как можно дальше отодвинуть границы дозволенного, чтобы не пострадала целостность игры, но при этом сохранить наш уровень дистрибуции, чтобы не пострадали продажи». Иногда ханжество приемной родины поражало Сэма. Его неизменно удивляли нравы таких штатов, как Юта, где правили мормоны. Почему же игровая индустрия должна соответствовать тем же замшелым нормам? Неужели весь народ живет в виртуальной Юте?

«Нужно действовать ОЧЕНЬ быстро, – отвечал Сэм. – Все запланированные сцены вполне вписываются в категорию для взрослых („M“). Но даже если мы получим рейтинг „АО“ (чего не должно произойти), почему это настолько уменьшит дистрибьюцию? Разве магазины могут нам указывать, какие игры делать? Это нонсенс. А как же свобода слова? Разве не ее защитой Америка оправдывает вторжение в Ирак и прочие страны? Необходимо бороться с подобным жутким лицемерием, границы нужно расширять. Это главное. В конце концов, игра совсем не похожа на реальный мир, и если в фильмах, которые куда реалистичнее, такие вещи разрешены, то какой смысл запрещать их нам».

Донован не одну неделю проводил исследования для Сэма, пересматривая сексуальные сцены из игры и выискивая по миру, что и где можно делать, а что нельзя. Сэм изо всех сил пытался успокоить разработчиков в Шотландии: «Как вы знаете, [в Соединенных Штатах] секс на экране воспринимается серьезнее, чем убийства, – писал он „Rockstar North“ в электронном письме, – … так что мы постараемся вести себя как можно умнее. Мы определенно сделаем отдельную версию для „Уолмарт“. Так что, какой бы контент мы ни решили засунуть в игру, необходимо предусмотреть возможность легко его убрать… Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы оставить его. Будет нелегко, но мы ведь любим сражаться».

* * *

Как-то летним утром Фил Харрисон ехал через Лондон на работу. Теперь он служил старшим вице-президентом по разработке продуктов в «Sony Computer Entertainment Europe» и стал одной из главных звезд команды «PlayStation». Высокий, лысый, с проницательным взглядом, он был из тех начальников в индустрии, которых геймеры готовы были считать своими. Как и Сэм, он хотел вывести видеоигры на массовый рынок. После успеха «GTA» Фил поставил перед собой новую задачу – делать игры не только для взрослых, но и для всей семьи.

Ответом стала «EyeToy»: считывающая движения камера, которая позволяла взаимодействовать с программой без помощи контроллера – достаточно было просто двигать руками. В одной игре на экране телевизора появлялись пузыри, и дети соревновались, кто лопнет больше радужных сфер, размахивая руками в воздухе. «В такие игры сможет играть вся семья, – утверждал Харрисон. – Мы давно пришли к идее убрать из уравнения контроллер. Это отлично мотивирует людей, ведь если тому, кто никогда не играл на компьютере, дать в руки контроллер, он обычно держит его, как гранату без чеки».

«EyeToy» появилась в продаже летом 2003-го и к концу года разошлась тиражом более 2,5 миллионов экземпляров. Другие семейные игры, такие как «SingStar» (караоке), помогали еще больше расширить рынок. Для Харрисона это было триумфом – доказательством того, что в промежутке между «GTA» и «EyeToy» найдется игра для каждого. Когда по дороге на работу ему позвонила сестра, он ждал поздравлений с успехом. Но не дождался.

– Видел утреннюю «Daily Mail»? – спросила сестра.

– Я не читаю чертову «Daily Mail», – отмахнулся Фил.

– Думаю, тебе стоит взглянуть. Сходи купи.

Харрисону сразу бросился в глаза заголовок: «Убийство из-за „PlayStation“». Вот дьявол, подумал он. В статье речь шла о семнадцатилетнем Уоррене Лебланке, который недавно признался, что убил своего четырнадцатилетнего друга Стефана Пакира с помощью молотка и ножа. Теперь мать Пакира требовала справедливости. От друзей мальчиков она слышала, что они были одержимы видеоигрой «Manhunt», которую она и обвиняла в трагедии. «Эту игру нужно запретить, – говорила она корреспонденту „Daily Mail“. – Она превозносит насилие ради насилия и вредит юной психике… Во имя памяти Стефана мы должны заставить заплатить тех, кто наживается на продаже этой игры».

Со времени выхода игры в ноябре 2003-го «Man hunt» уже устроила бурю в профессиональной прессе из-за леденящего душу натуралистичного изображения насилия. Журналистам вместе с игрой для обзора присылали удавку из колючей проволоки. Однако нынешний случай заставил Харрисона застыть на месте. Он годами видел, как хомяк игрового насилия бегает по прессе, но статья в «Daily Mail» ознаменовала наступление в Англии новой эры. Зверское убийство не было уловкой Макса Клиффорда, это были настоящая мать и настоящий мертвый мальчик. Харрисон очень сочувствовал им, но злился, что во всем обвиняют игру. «Определенный сегмент потенциальной аудитории игр мог поверить этому заголовку», – говорил он позднее.

Но истерия вокруг «Manhunt» только начиналась. Вскоре весть об очередной трагедии разлетелась по миру и игру, которая уже была запрещена в Новой Зеландии, убрали с полок самой крупной сети магазинов в Великобритании «Диксонс». И наконец в стране появился собственный, английский Джек Томпсон – член парламента от Восточного Лестершира Кейт Ваз.

В ходе конференции с премьер-министром Гордоном Брауном Ваз потребовал принять защитные меры, хотя «Manhunt» и так имела рейтинг «от 18 и старше». «Это не цензура для взрослых, – говорил член парламента, – а попытка защитить детей и подростков».

Среди всех этих дебатов хранила подозрительное молчание лишь одна сторона – «Rockstar». Вместо того чтобы выступать публично, Донован в частном порядке советовался с Саймоном Харви, представителем британской игровой индустрии, чтобы выработать достойный ответ клеветникам. В своем последующем заявлении Харви отметил: «Если кто-то всего лишь купил игру, это не может и не должно считаться причиной подобных трагических событий».

Со своей стороны, Харрисон по-прежнему пытался продвигать идею игр для семейного отдыха, но в условиях разгорающегося скандала это было непросто. Как и Левенштейн в Штатах, Харрисон не мог отделаться от ощущения, что в сложной ситуации дерзким новаторам от игровой индустрии не хватало храбрости предстать перед публикой во всей красе. «Я был разочарован, что никто из „Rockstar“ так и не высказался в прессе, – вспоминал он. – Они просто исчезли из поля зрения».

Пока на их родине полыхал скандал вокруг «Manhunt», Сэм и парни из «Rockstar» больше волновались за «San Andreas» и результаты исследований Донована в области того, как далеко можно зайти с сексуальным контентом в игре. Результаты надежд не вселяли.

«К сожалению, ситуация такова, – писал Донован Сэму 16 августа 2004 года, и далее следовал список необходимых изменений:

– Оральный секс с проституткой в машине – нужно показывать гораздо меньше критической зоны вокруг пениса и рта.

Откровенный оральный секс с проституткой – это нужно убрать или замаскировать.

Секс с подружкой – весь выходит за любые границы рейтингов „М“ и „18+“ и должен быть исключен или скрыт.

Сотрудницам секс-шопов надо прикрыть соски, особенно в Штатах.

Сцена со шлепанием из миссии „Ключ к ее сердцу“ должна быть исключена, поскольку содержит сексуальное насилие, а это серьезная проблема.

Впрочем, с отсосом в задней комнате дома дилера все в порядке.

Я бы очень хотел включить все эти безумно крутые моменты в игру, но на данный момент это нереально. Как и обсуждалось, мы работаем над разными сценариями выпуска версии, содержащей данный контент».

Сэм открыл приложение – четыре мучительные страницы деталей и объяснений, какие сцены сексуальной активности можно и нельзя показывать в какой стране, учитывая целевой рейтинг продукта. Пока Сэм читал написанные черным по белому правила, все его пламенные речи про Ирак и ханжество будто разбивались на пиксели. Эта была уже не его игра. Список правил для каждой страны выглядел совершенно абсурдным, смехотворным, ужасающим, но реальным. Начинался он с Великобритании, где игру можно было адресовать лишь лицам старше 18-ти.

«Мужская нагота: показ полной наготы спереди разрешен, если пенис не эрегирован, – объяснял Донован. – В состоянии эрекции пенис нельзя показывать вообще, либо необходимо закрывать его квадратиками.

Женская нагота: показ полной наготы спереди разрешен только издалека, если нужно продемонстрировать все тело, а лучше ограничиться только грудью.

Мастурбация: может быть показана отчасти, но пениса не должно быть видно. Безопаснее показать персонажа со спины, не анфас.

Оральный секс: как и с мастурбацией, может быть показан частично, но не в деталях. Любые крупные планы нужно скрывать за квадратиками, и BBFC может попросить нас вообще убрать сцену, чтобы получить хотя бы рейтинг „от 18-ти“.

Персонаж не должен иметь возможность убить подругу или проститутку после секса».

И так далее.

Читая указания своего друга и коллеги, Сэм видел, как каждая страна выдвигает собственные, казалось бы, надуманные определения тех кадров, которые сделают продажу игры на ее территории невозможной. Испания с Италией нормально относились к наготе (включая эрекцию) и «распущенности», как это назвал Донован, в том числе к сексуальному насилию. Франция разрешала мужскую наготу (без эрекции) и женскую (хотя, как объяснял Донован, «только эротику, не порнографию»). В Австралии мужская нагота была под запретом, зато показ женских грудей и ягодиц не возбранялся. Шлепание почти по всему миру считалось табу, не считая Испании с Италией, где оно допускалось, если являлось частью сюжета. Против мастурбации никто не протестовал, если не показывать пенис (впрочем, никаких упоминаний о женской мастурбации не нашлось). Подразумеваемый оральный секс тоже не слишком беспокоил моралистов.

Из всех государств Соединенные Штаты выдвигали больше всего запретов: любую мужскую обнаженку предписывалось маскировать тенью, и хотя дозволялось показывать женскую грудь, вагины были за гранью, а соски требовалось прикрыть. Что касается визуально пристойной сцены, подразумевающей секс Сиджея с подругой, то во всем мире она допускалось, однако в США наверняка сулила игре черную метку в виде рейтинга «AO». И наконец Донован подытоживал: «Сексуальные сцены, представленные в „San Andreas“, многие сейчас посчитают слишком откровенными». Итак, придется отступить.

Сэм сидел за компьютером, уставившись на мигающий курсор, и в душе жарким пламенем разгоралась ярость. «Это НАМНОГО, НАМНОГО хуже, чем я ожидал, – писал он Доновану, не жалея клавиш. – Дело не только в том, что ломать такую комедию просто глупо (посмотри на фильмы и все остальное), но ведь согласиться с ними значит переделывать кучу вещей, и это все испортит (например, убирать сцену со шлепанием, которая совершенно безобидна). Неужели ничего нельзя сделать? Просто не верится».

Ответ Донована пришел семнадцать минут спустя. «Жаль, – писал он с ощутимым раздражением. – Я думал, мы вполне достигли взаимопонимания». В конце концов, речь шла об игре, а не о том, чтобы послать весь мир к чертям. Они уже не хулиганы из начальной школы, они высокооплачиваемые работники публичной компании. Нельзя все время резвиться и контролировать реальную жизнь, как видеоигру. Они так долго боролись за право игр вырасти – может, пришло время самим стать взрослыми? Почему просто не убрать из «San Andreas» секс?

«Шлепание – это как раз самое ужасное, – объяснял Донован. – Там можно увидеть вагину и анус героини – или, по крайне мере, место, где они должны находиться, – а в сочетании с насилием это разозлит людей больше всего. Все страны, кроме Испании, отметили сексуальное насилие как абсолютно неприемлемую вещь. Нашим критикам будет легче легкого вырвать такую сцену из контекста и объявить, будто в игре нужно бить женщин, чтобы завершить задание».

Но Сэма увещевания не трогали: он приехал в Америку, чтобы обрести свободу, и сдаваться не собирался. «Ну надо же, – написал он Доновану в ответ, – сколько развелось специалистов по продажам! А нам нужны люди, которые будут бороться за свободу». Тут же Сэм настрочил письмо Лесу Бензису, продюсеру «Rockstar North», сообщив ему последние новости.

«Жуть», – ответил Бензис. «Знаю, – писал Сэм. – Просто катастрофа. Но мы должны рассмотреть любую возможность. Редактировать игру нельзя. Надо ДАВИТЬ».

Так он и поступил, направив отчаянное послание основателю «Take-Two» Брэнту. Однако Брэнт в тот момент пытался выбраться из собственных неприятностей. Имея оборот свыше миллиарда долларов и больше 100 миллионов прибыли, «Take-Two» по-прежнему находилась в центре скандала: Комиссия по ценным бумагам и рынкам продолжала расследовать бухгалтерские уловки «Take-Two». Более того, речь шла о том, что Брэнту и двум бывшим руководителям компании светят гражданские иски о возмещении ущерба за соучастие. Семнадцатого марта 2004 года Брэнт ушел с поста председателя и директора «Take-Two». «Думаю, сейчас самое время передать управление, чтобы „Take-Two“ развивалась дальше», – отметил он в заявлении.

Между «Take-Two» и «Rockstar» неизменно существовали явные и скрытые трения, причем последние вели себя как непослушные дети, которые хотят сами заказывать музыку. Но, несмотря на скверный характер, Сэм всегда в душе был прирожденным лидером, управляя своим кораблем, словно адмирал. И теперь, поскольку Брэнт оставался вице-президентом по изданию, Сэм не медля обратился к нему.