Текст книги "Любой ценой"

Эпилог

Сиена расположена в холмистом районе Тосканы. После Рима, Флоренции и Венеции это самый важный город в истории итальянского искусства. Она и по сей день не утратила своего очарования. Особенно знаменит собор с причудливым фасадом из зеленого и розового камня. Городская площадь, похожая на половинку гигантской раковины, вымощена ярко-красным кирпичом в елочку и окаймлена средневековыми дворцами и городскими зданиями. К счастью, большая часть старого города сохранилась. Старинные ворота, узкие, петляющие улочки, каменные здания с рыжеватыми черепичными крышами – на их фоне автомобили, мотоциклы и трамваи казались нереальными, будто пришедшими из другого времени. Впрочем, так оно и было.

Во всяком случае, такое впечатление произвел этот город на Джеба Уэйнрайта, который направлялся по переулку к коричневому кирпичному зданию. Войдя в гостеприимно распахнутые серые деревянные ворота, он неожиданно попал в роскошный цветник, где царствовали красные, зеленые и пурпурные тона, создающие резкий контраст с теплыми тусклыми оттенками старого города. На Джебе были кроссовки, джинсы и голубая летняя рубашка с короткими рукавами. На левом плече висела видеокамера в футляре. Это плечо он время от времени потирал, как будто оно его беспокоило.

Из подъезда на солнце вышел старик в соломенной шляпе и комбинезоне садовника.

– Вы кого-нибудь ищете? – спросил он по-итальянски.

Джебу приходилось часто работать в Италии, и язык он знал.

– Да, американца, который здесь снимает квартиру.

– Синьор Малоун?

Джеба охватило волнение.

– Он самый. Мы некоторое время не виделись.

Лицо старика приняло озабоченное выражение, так что Джеб даже встревожился.

– Он там же, где и всегда. – Седобородый старик показал в сторону ворот в противоположной стороне двора, за которыми виднелись цветущие кусты.

– Grazie[21]21
  Спасибо (ит.).


[Закрыть].

Помассировав слегка плечо, Джеб прошел по дорожке, сопровождаемый жужжанием пчел, копошащихся среди цветов, открыл калитку и оказался в небольшом тенистом садике.

Слева работал художник. Он был так увлечен, застыв с кистью в руке, что не слышат стука калитки. На подрамнике перед ним стояла почти завершенная картина, на которой была изображена самая красивая женщина в мире. По крайней мере с точки зрения Джеба.

Натурщица сидела в плетеном кресле на фоне одного из уголков старого города. Джеб вспомнил, как поначалу смущался, встречаясь с ней. Слишком она была красива. Потом это прошло, но сейчас его снова охватило волнение. Правда, другого рода.

Завидев Джеба, она забеспокоилась, быстро встала и исчезла за калиткой.

Раздосадованный, Малоун оглянулся, чтобы посмотреть, кто это помешан их занятию.

– Джеб? – Он глазам своим не верил.

– Привет, старина! Это действительно я. До сих пор не получил от тебя ни одного письма. Вот и приехал. Ты же обещал писать.

– Обещая, это верно. – Чувствовалось, что приход Джеба Малоуна смутил. – Понимаешь, каждый день собираюсь сесть за письмо, да все откладываю. Извини.

– Пустяки, – улыбнулся Джеб. – Тебя не так легко было найти. Хорошо, русские помогли, они слышали, как ты по телефону обещал поехать с ней в Сиену.

– Красивый город, верно?

– Согласен. Когда придет время мне бросать якорь, приеду именно сюда. – Джеб оглянулся, затем посмотрел на Малоуна: – И все же, как поживаешь?

– Хорошо, – ответил тот, немного поколебавшись. – Все у меня нормально.

– Выглядишь неплохо.

– Ты тоже. – Малоун внимательно смотрел на Джеба. – Какие у тебя планы?

– Практически никаких. Заехал повидаться со старым другом и выяснить, как у него дела. Может быть, выпить вместе пивка.

– Давай присядем. – Малоун обнял Джеба за плечи и подвел к скамье под раскидистым деревом. – Кстати, как плечо?

– Чертова пуля тогда задела нерв или что-то там еще. Иногда подергивает.

– Очень жаль.

– Ерунда. Не такое уж это большое дело.

– Я так не думаю. Ведь это все из-за меня. – Малоун глянул в сторону калитки. – Из-за нас обоих. У тебя с работой все нормально?

– Сейчас – да. А поначалу Ластер устроил мне взбучку. За то, что действовал за его спиной. Отстранил от оперативной работы и усадил за канцелярский стол.

– Представляю, как ты мучился.

– Но зато у меня появилось время проделать кое-какую оперативную работу, так сказать, на общественных началах.

Малоун вопросительно вскинул брови.

– После инцидента на базе в Вирджинии я не оставлял попыток вычислить окопавшегося в Управлении информатора Белласара, – продолжил Джеб. – У меня с самого начала возникло подозрение, что Хэл Браун, первый помощник Ластера, к которому тот очень благоволил, ведет себя в твоем деле как-то странно. Например, сразу поверил в твою гибель после случая в «Сотби» и убедил руководство отменить все запланированные мероприятия. Или еще: как только Брауну стало известно ваше местонахождение в Мексике, об этом немедленно узнал Белласар. – Малоун внимательно слушал. – Так вот, занимаясь бумажной работой, я между делом проверил его подноготную. Женат, двое детей учатся в колледже. Ухитряется жить по средствам. Ребята по моей просьбе организовали за ним слежку. Долгое время решительно ничего нарыть не удавалось, но вот на один из уик-эндов он вдруг отправился в Балтимор. И что же обнаружилось – оказывается, у него там другая семья, жена на двадцать лет моложе законной, знает его совсем под другим именем и фамилией. На эту же фамилию у него кругленький счет в одном из банков на Багамах, который имеет депозиты от одной из корпораций Белласара. В общем, все это потянуло для парня на двадцать лет строгого режима. Ластера тут же уволили.

– Вот с кем мне хотелось бы побеседовать, – сказал Малоун.

– Побеседуй лучше со мной. – Джеб улыбнулся. – Я серьезно, Чейз. Ты в порядке?

– Конечно.

– А как насчет... – Джеб показал в сторону калитки.

– Прекрасно.

В открытое окно на втором этаже была видна стена гостиной, увешанная картинами. На всех была изображена одна и та же прекрасная женщина.

– Ты, я вижу, времени здесь не терял.

– В моем распоряжении сразу же в избытке появились две необходимые составляющие творчества – время и вдохновение. Понимаешь, когда художник находит свою Беатриче... – Малоун бросил взгляд на портрет, стоящий на подрамнике.

– Так когда же мы с тобой попьем пивка?

– Извини. – Малоун встал. – Я сейчас вернусь.

Минут десять Джебу пришлось провести в одиночестве. До него доносились обрывки разговора Малоуна и Сиены, но слов он не различал.

Наконец появился Малоун с пивом.

– А где же Сиена? – спросил Джеб.

– Ей немного нездоровится.

– Жаль. Очень хотелось пообщаться.

– Она передает тебе большой привет.

– Передай ей и от меня.

Они просидели часа полтора, разговаривая о том, о сем. Джеб рассказал, как ЦРУ и французской спецслужбе удалось представить происшествие в усадьбе Белласара. Взрывы и последующий карантин были объяснены аварией в одной из лабораторий, в результате чего произошла утечка промышленных отравляющих веществ. В прессу так ничего и не просочилось.

Они не обсуждали только одно – то, что происходило в течение трех недель, когда Малоун боролся за жизнь Сиены.

Русские специалисты дали соответствующие объяснения, но все равно было решено на всякий случай принять меры предосторожности. На территории работала команда в специальных бактерицидных скафандрах, которая забрала убитых и раненых. Затем была устроена километровая карантинная зона.

Монастырь превратили в импровизированный госпиталь, где Малоун ухаживал за Сиеной, получая по телефону указания от врачей.

Одна из последних тяжелых эпидемий оспы была ликвидирована в 1977 году, поэтому большинство врачей на практике не были знакомы с течением болезни. Малоун давал по телефону подробные отчеты. Это тем более было необходимо, поскольку в данном случае имела место новая форма вируса, поведение которого было непредсказуемо. Именно поэтому было решено пока не переводить Сиену в больницу. Пищу и лекарства сбрасывали на парашюте. Возможно, эти меры были излишними, потому что теоретически болезнь не была заразной. Малоун служил как бы индикатором. Если бы у него обнаружились симптомы заболевания, то планировалось полное уничтожение участка с использованием термических бомб. Только таким способом можно было избавиться от вирусов.

Слава Богу, до этого дело не дошло. Малоун, разумеется, ни о чем таком не ведал, как и Джеб, который в это время выздоравливал в госпитале после ранения. Ему было известно только, что Малоун находится в Монастыре. Позднее, прочитав отчеты, Джеб понял, какие испытания выпали на долю друга. Вначале у Сиены поднялась температура – до сорока одного градуса. Затем началась рвота, диарея, и она впала в бредовое состояние. Затем все тело, особенно лицо и шея, покрылось алыми кровоточащими ранками. Врачи сказали Джебу, что на этой стадии вероятность летального исхода особенно велика. Ранки постепенно разрастались, превращаясь в волдыри, которые прорывались и засыхали, покрывая все тело струпьями. Все это сопровождалось беспрестанным нестерпимым зудом. Малоун несколько раз успевал появиться в тот момент, когда Сиена готова была расцарапать себе все лицо. В конце концов он был вынужден спеленать ей руки.

Когда критическая фаза миновала и стало очевидно, что больная выживет, а вирус не заразный (если его не соединить с другим), карантин был отменен, и Сиену вместе с Малоуном поместили в изолированную палату в больнице под тщательное наблюдение врачей. Джеб, выписавшись из госпиталя, с рукой на перевязи, помчался в больницу повидать Малоуна и Сиену. Но они оттуда исчезли.

Ветерок лениво шевелил листья. Мерно жужжали пчелы.

– Может, поужинаем сегодня втроем? – спросил Джеб, допивая пиво.

– Знаешь, – смущенно проговорил Малоун, – мы ведь совсем никуда не выходим.

– Ну тогда мы с тобой.

– Не хочется оставлять ее одну.

– Ты прав. – Джеб встал. – Хочешь, чтобы я заглянул сюда завтра?

Малоун промолчал.

– Ладно, я пошел. Вот карточка моего отеля. Если надумаешь...

– Хорошо. – Малоун положил карточку в карман рубашки.

– Итак... – Джеб протянул руку. – Попрощайся от моего имени с Сиеной. И передай сердечный привет. – Он повернулся к картине на подрамнике. – А это просто шедевр. Ты никогда ничего лучше не писал.

– Рад слышать.

– А другие картины... – Джеб кивнул в сторону окна гостиной. – Не сомневаюсь, там висят тоже шедевры.

– У меня прежде никогда не было такого вдохновения.

– Береги себя, – сказал Джеб. – И ее.

– Поверь, беречь ее – для меня самое главное в жизни.

Они вошли во двор, и Малоун скрылся за дверью.

В конце цветника Джеба встретил седобородый садовник.

– Довольны визитом к старому другу?

– Знаете, пока не разобрался.

– Я еще не встречал таких, – удивленно проговорил старик. – Он так ей предан. И... они никогда никуда не выходят. Полностью поглощены друг другом. Живут здесь уже шесть месяцев, и вы первый гость.

– Они недавно обрели друг друга. Наверное, поэтому.

– Вы видели картины?

Джеб кивнул.

– И на всех жена, – продолжал старик. – Он больше ничего не рисует.

– Слишком яркая, замечательная натура. Зачем ему еще что-то рисовать.

– Но я одного не понял. – Старик замялся. – Вы ее видели?

– Мельком. Когда я вошел в сад, она удалилась в дом.

– Она всегда так поступает. Не хочет никому показываться. Вы не знаете, что случилось?

– Осложнение после тяжелой болезни.

– А на всех картинах она такая красивая.

– Она действительно красивая. – Старик удивленно поднял брови. – На холстах изображено то, как он ее видит, – пояснил Джеб и направился к серым деревянным воротам.

«Он любит ее так сильно, – подумал Джеб, выходя на улицу, – что для него она навсегда останется самой прекрасной женщиной в мире».