Текст книги "Мы потребуем крови"

Сейчас же он выглядел другим человеком.

Я потрясенно шагнула ближе, словно приближаясь к раненому зверю.

– Да, гуртовщик, – сказала я, проверив, что маска на шее, а не на лице. – Это я. Ты… хорошо себя чувствуешь?

– Да, все прекрасно.

Он откашлялся. Моргнул. И как будто взял себя в руки, а я ненавидела себя за то, как сильно мне хочется ему довериться, позволить одному нести это бремя.

Я опустилась перед ним на колено.

– Нет, не все прекрасно. Дело в Лео, верно? Уж мне-то можешь не лгать. Ты как будто кричишь на себя, но не слышишь сквозь пушистое одеяло покоя.

Гидеон распахнул глаза и посмотрел мне в лицо.

– Откуда ты знаешь?

– Я тоже это чувствовала. Он сделал это со мной. А теперь и с тобой, заражает тебя болезнью, отравившей умы наших гуртовщиков дома. Ты должен избавиться от него, Гидеон. Прогони его.

– Я пытался, – произнес он дрожащим шепотом, широко открыв запавшие глаза. – Пытался. Когда мы наедине, он просто смеется надо мной. А когда рядом кто-то еще, я не могу выдавить ни слова. Или тут же противоречу сам себе, как будто не способен определиться. Наверное, я не хочу, чтобы он ушел, потому что иначе наверняка сказал бы об этом?

Я сжала его дрожащие ладони. Этот напуганный Гидеон не был тем человеком, в котором я нуждалась, как бы я ни обрадовалась, что оказалась права.

– Нет, – сказала я. – Просто он у тебя в голове. Держит тебя под контролем. Он хочет, чтобы ты во всем сомневался. Хочет, чтобы ты отослал нас. И все испортил. Он должен уйти. Он опасен не только для тебя, но и для всех нас, угрожает всему, что ты пытаешься создать.

– Я хотел найти для нас дом. Место в истории. Где мы могли бы стать хозяевами собственной судьбы. – Он поднял голову. – Тебе придется его убить.

– Я пыталась. Но он вернулся.

Гидеон глубоко вздохнул, почти в панике, и я не могла его винить, но, о боги, время у нас было на исходе.

– Послушай, Гидеон. Ты должен согласиться на встречу с чилтейским посольством, и сейчас же, пока не вернулся Лео.

– Он мне не позволит.

Мне пришлось сдержаться, чтобы не тряхануть его, чтобы не спросить, левантиец ли он, Клинок ли он, гуртовщик и император, но я вспомнила, каково это – попасть под чары Лео, и, посочувствовав ему, проглотила раздражение.

– Ладно, – сказала я. – Тогда назначь меня своим послом. Надели властью подписать мирный договор от твоего имени. Подготовь поездку в Киму. Он не сможет находиться в двух местах одновременно.

Высокий, величавый и сильный Гидеон, который мог заворожить весь зал одним словом, беспомощно посмотрел на меня широко открытыми глазами, и я не понимала, чего мне хочется больше – ударить его или разрыдаться из-за того, что сотворил с ним Лео. Оплакать лидера, которого он у нас украл.

– Прошу тебя. – Я крепче сжала его руки. – Если у тебя нет сил сопротивляться, позволь мне сражаться за тебя.

Он отвернулся.

– А если я прикажу что-то с тобой сделать? Если ты пострадаешь? Я его боюсь, Дишива. Я и себя боюсь.

– Я сделала свой выбор. И понимаю, чем рискую.

– Но больше ни у кого нет выбора.

Эти тихие слова проникли мне глубоко в душу, затронув собственные сомнения. Безопаснее не бороться. Пусть Лео добьется своего, пусть подчинит Гидеона ради своих целей, и будем надеяться на лучшее, но я уперлась каблуками в пол и отказалась сдаваться, и я не допущу, чтобы он победил Гидеона.

– Считай это сражением, – сказала я. – Когда ты ведешь Клинков в бой, то знаешь, что потери неизбежны. Это бой с Лео. И ты сражаешься за свой народ.

Он молча уставился на меня, сведя брови вместе. Наверное, он, как и я, знал, что рискует не только своим народом, не только мной, но и собой. Если Гидеон сделает что-то против желания Лео, насколько крепче Божье дитя сожмет его разум, душу и голос? Останется ли что-нибудь от Гидеона, когда все это закончится?

После долгого молчания он выпрямился и, глубоко вздохнув, взял себя в руки.

– Массама, Сипет, – позвал он, и голос звучал почти как у прежнего Гидеона.

Дверь открылась, и вошли Клинки.

– Ваше величество?

– Вы будете свидетелями, – сказал он, поднимаясь, и как будто прямо на глазах превратился из ребенка в мужчину. – Я назначаю Дишиву э'Яровен своим послом в Чилтее. Такова теперь ее должность. Объявите об этом. А еще ступайте к чилтейскому гонцу и передайте ему, что мы встретимся с посланником мира.

Оба Клинка вытаращились на него, разинув рты, и, наверное, так бы и остались стоять, если бы он не отправил их восвояси, спросив, чего они ждут.

– Да, ваше величество. Сию же минуту, ваше величество.

И с этими словами они ушли, а Гидеон схватил меня за руку.

– Тебе тоже лучше уйти, – сказал он. – И побыстрее. Подготовься к поездке как можно скорее, прежде чем он тебя найдет.

– Да, но… С тобой все будет в порядке?

– Нет. Но с этим придется смириться. Иди. Сражайся за нас обоих.

Я посмотрела на него, мне ненавистна была мысль о том, что дошло до этого и другого пути нет. Не о таком будущем мы мечтали.

– Мне жаль, – прошептала я.

– Как и мне.

Я ушла, не смея оглянуться, чтобы при взгляде на него не растерять всю решимость. Нужно успеть как можно больше, пока Лео не узнал, что произошло, и я побежала, держась узких коридоров и лестниц для прислуги.

– Его величество едет в Киму, – выкрикнула я, проходя по казармам, чтобы поделиться планами Гидеона с как можно большим числом левантийцев и выкрутить Лео руки. – С ним поедет вся императорская гвардия, отправляемся завтра с раннего утра. Приготовьтесь.

Кеку я еще успею найти, а пока что спешила дальше, через казармы и вверх по лестнице, во двор, снова и снова повторяя эти слова и оставляя позади себя суету и любопытство.

Во дворе уже царила суматоха. Массама спускалась с невысокого помоста, на котором стоял Лео во время церемонии посвящения Защитницы, и все взгляды устремились на меня. Обрадовавшись, что так и не надела маску обратно, я шагнула во двор. Не было времени для сомнений, некогда было даже гадать, что они обо мне думают. Это наш шанс вырвать власть из рук Лео.

– Я посол его величества Гидеона э'Торина и получила приказ подготовить все необходимое для отъезда его величества завтрашним утром, – сказала я. – Мы едем в Киму, чтобы встретиться с чилтейским посольством.

Капитан Дхамара поспешила ко мне в поднявшемся гуле, и я обрадовалась, увидев ее целой и невредимой.

– Он едет? – спросила она, как будто нуждалась в дополнительных подтверждениях.

– Да, – ответила я. – Ты и капитан Бахн останетесь, чтобы в наше отсутствие не случилось неприятных неожиданностей. Мы возьмем Кеку и его гвардейцев, а также императрицу Сичи и Нуру. Ошар останется с вами.

– Должно получиться. Не знаю, что ты ему сказала, но спасибо тебе.

С этими словами она ушла поговорить с собирающимися вокруг нее Клинками.

– Так мудро со стороны его величества назначить тебя своим послом. – В дверях стоял Лео, сверкая глазами сквозь маску. – Я и сам должен был это предложить. Ах, какая же ты маленькая трудолюбивая пчелка, Дишива, Защитница Единственного истинного Бога. – Он показал на мое горло. – Аккуратнее. Твоя маска сползла.

Ничего больше не добавив, он прошел мимо, яростно отпечатывая шаги. И хотя в глубине души я радовалась, что сумела его разозлить, а значит, чего-то добилась, я не могла не страшиться того, чем все это закончится.

На следующее утро мы обнаружили тело капитана Дхамары повешенным на балке в конюшне, как будто она сама покончила с собой. Возможно, и так, но все равно по моей вине. Я знала это, как знала, что смерть лошадей тоже моя вина, каждый мой проступок вызывает серьезные последствия, пока, в конце концов, он не придет за мной.

Я сидела рядом, пока заместитель Дхамары отрезал ей голову, и с каждым взмахом клинок как будто вонзался и в мою плоть. Я твердила себе, что встреча с чилтейским посланником важнее одной жизни, но все равно в это не верила, наблюдая, как ее душу отпускают к богам.

10

Кассандра

Через щели в воротах мы увидели на подъездной дорожке толпу солдат. Их возглавлял Лео. Тот, с которым я путешествовала. С кем смеялась. Кого убила. Мне пришлось напомнить себе, что на самом деле он совсем не тот Лео.

– Вот дерьмо. – Капитан Энеас провел рукой по волосам. – Дерьмо.

Я вцепилась в его рукав, оттаскивая от ворот.

– Нам нужен план.

– Какой план? Нам отсюда не выбраться, – сказал капитан. – Придется драться или отдать его. Тут не меньше десятка солдат, может, даже больше, но если мы их как-нибудь отвлечем и…

– Нет.

У меня уже появилась идея, постепенно обретавшая форму.

– Нет? Здесь нет другого выхода, госпожа Мариус.

– Есть. Послушай. – Я огляделась, проверяя, что нас никто не услышит. Мы находились посреди двора, в окружении замшелых эррантских скульптур и нескольких луж, ничего более. Даже солдаты за воротами пока не издали ни звука. – Сможешь понести Септума? Конечно, без ящика.

Капитан Энеас нахмурился.

– Думаю, что смогу, если он останется спокойным.

– Придется на это надеяться, потому что таков мой план. Ты вынимаешь его из ящика и уносишь подальше отсюда. Здесь много дорожек, и солдаты не смогут контролировать все. А пока ты бежишь, мы запрягаем вола и везем пустой ящик Лео. Если будем торговаться с ним достаточно долго, а императрица Хана так и поступила бы, то…

«Извини».

– То пройдет сто лет, прежде чем он поймет, что Септум не здесь.

– Но… а как же вы?

– Мне нужно мое тело, а оно у Лео.

Капитан прищурился.

– Ваше величество?

Я уступила императрице контроль над ее собственным телом. Ее слова могли обрушить мой план, но без ее подтверждения капитан откажется.

– Поскольку мы пришли к соглашению, что пытаться войти в Септума слишком опасно, – сказала она, – похоже, это единственное, чем мы можем помочь вам, капитан Энеас. В нынешнем состоянии мы и сами – почти мертвый груз. Я не знаю, куда вы намерены пойти и что делать, но поступайте, как считаете нужным, и забирайте Септума. А мы будем их отвлекать.

Он сделал глубокий вдох, резко выдохнул, щурясь на солнце, словно просил помощи и поддержки у своего бога. Опустив взгляд, он кивнул.

– Если таково ваше желание.

– Это единственный путь. Но действовать надо быстро.

Не оставив капитану времени передумать, мы поспешили назад, в конюшню. Он держал повозку в главном строении, но вол все еще жевал траву в маленьком дворике, не особенно свежую.

– Вы берете Лео, а мы запрягаем вола в повозку.

Императрица кивнула капитану и зашагала к животному так, будто наши колени не ныли, а руки не отяжелели подобно мешкам с песком.

– Я должен…

– Нет, благодарю, капитан. Я сумею его запрячь.

Он кивнул и исчез за дверью конюшни.

«Он думает, что говорю я».

«Да, возможно. Но ты умеешь обращаться с животными, госпожа Мариус?»

«Нет. Я городская девчонка, а ты – императрица. Мы обе никуда не годимся».

«Вовсе нет. Я же говорила тебе, что не родилась императрицей. Я росла на ферме в Долине, меня прятали, чтобы никто не узнал, что я осталась жива, и не пришел за мной».

«В смысле, чтобы император Кин не узнал и не пришел за тобой? Да уж, все получилось как надо».

Она не ответила, но в мой разум просочились обрывки воспоминаний. Император Кин, сидящий на троне. Красивый мужчина с фиалковыми глазами, как у Саки, только у нее они чаще выглядели пустыми, а у этого человека – насмешливыми. Один миг передо мной были оба, император и человек с фиолетовыми глазами. А потом все исчезло, и я снова увидела сырой конюшенный двор и вола, беззаботно жующего траву.

«Кто это был?»

Она торопливо подогнала вола к воротам. И вполне могла притвориться, что не поняла, о чем речь, или просто проигнорировать мой вопрос, но как только мы увели животное со двора, сказала:

– Лорд Дариус Ларот. Последний владелец этого дома. Это было давно, но здесь… С этим местом связано много воспоминаний.

И много сожалений. Я ощущала их в сердце, как лезвия, только не могла понять этой боли. Это были не мои воспоминания. Не мои сожаления.

– Очень много, – шепотом сказала она, словно даже сама не желала услышать правду.

А потом тяжело вздохнула и принялась загонять вола в конюшню.

Хотя бы сожаления я быстро научилась понимать.

Когда мы подошли к двери, появился капитан Энеас с перекинутым через плечо Септумом, у которого на голове был завязан мешок. Мысль хорошая, но я не могла сказать этого капитану. Он был человеком иеромонаха, но каким-то образом мы начали уважать друг друга настолько, что такое расставание казалось неправильным. Может, и хорошо, что не осталось времени на долгое прощание. Здесь нельзя было больше задерживаться.

– В добрый час, – сказала императрица, и я порадовалась, что голос звучит так ровно. Она протянула капитану найденную нами книгу о мемарах. – Вот, возьмите. Может быть, пригодится.

– Благодарю. – Он сунул книгу за пояс, как и я. – И вам тоже удачи, ваше величество. Госпожа Мариус, надеюсь, в следующий раз мы встретимся при более благоприятных обстоятельствах.

Он кивнул, поклонился и зашагал к дому.

Мы вернулись к задаче запрячь в повозку вола. Наши руки тряслись от усилий, поднимая поводья, пальцы медлили на каждом узле и казались толстыми и неуклюжими, но, должна признать, императрица, похоже, знала, что делает. Вероятно, и правда жила на ферме.

«Думаешь, я стала бы лгать, чтобы выглядеть интереснее, госпожа Мариус? Выдумывать историю, дающую врагам почву для нападения на меня? Дескать, чего ожидать от простой крестьянки? Там, в Долине, должно быть, найдутся еще бастарды. Где-то же она набралась своей неразборчивости в связях».

«Люди отвратительны».

«Да, госпожа Мариус, – согласилась она, затягивая последний узел. – Отвратительны. Потому и нужно найти тех, кого ты полюбишь. Хороших. И бороться за них до последнего вздоха».

Она говорила о своей дочери. А у меня близких не было. Я очень давно одна, и когда жила в богадельне, желала людям лишь одного – смерти. Они все чудовища, хотя именно так они называли меня. Но, глядя на императрицу, я поняла, каково это, когда тебе есть за что драться. Есть за кого. И это выглядело пугающе. Ее решимость держалась на вечном страхе. Она могла потерпеть неудачу. Ее дочь могла умереть. А ей пришлось бы жить с этим.

Императрица Хана втащила наше тело в повозку и взялась за поводья. Я рада была отвлечься на что угодно, и потому спросила:

«Ты и повозкой править умеешь?»

– Конечно. А ты разве нет?

«Я говорила, что росла в городе. Умею скакать на лошади и знаю, как нанять паланкин».

– Да ты из более высокого общества, чем я, госпожа Мариус. Тебе надо было стать императрицей.

Она погнала вола вперед, и тот протащил повозку через широкие ворота конюшни во внутренний двор. Мы все оглядывались удостовериться, что ящик на месте, он беспокоил нас, даже пустой. Назад пути не было. Идея была моя, но начинала казаться самой глупой на свете. Обманет ли Лео наша попытка потянуть время?

– Возможно, и нет, – сказала императрица Хана. – Но мы должны попытаться и дать капитану как можно больше времени, как бы дело ни обернулось.

Мы остановились перед воротами и спрыгнули, чтобы их отворить. Колени заныли. Быстрый обзор показал, что враги по-прежнему там и спокойно ждут, хотя нам и потребовалось время, чтобы запрячь вола и выехать.

Замок на воротах выглядел новым, как и петли, так щедро смазанные, что старинные створки даже не скрипнули в знак протеста, когда императрица отворила их одну за другой, глядя на неподвижных солдат. Ни один не извлек оружия. Они просто стояли как статуи, только одежда трепетала на ветерке.

Императрица с усилием опять подняла нас на повозку и трясущимися руками взялась за поводья. Лео был так близко, что мы могли бы его поприветствовать. Но мы молча позволяли волу и судьбе везти нас к тому, чего не миновать.

Задние колеса затряслись по дерну возле ворот, потом по дорожке. Там, на гравии, стоял Лео Виллиус в белом развевающемся одеянии до пят. Он приветственно поднял руку и улыбнулся. Точно так же, как мне улыбался мой Лео.

«Мой Лео». Что за сентиментальность. Он никогда не был мне другом, как я начала думать о нем.

Два десятка солдат за его спиной поднимали луки.

«Они собираются?..»

Они наложили на тетивы стрелы. Лео все еще улыбался, а рука оставалась поднятой.

– Мы просим…

Солдаты подняли оружие.

– Проклятье!

Я бросила поводья и скатилась с сиденья. На повозку со стуком разъяренного дятла обрушились два десятка стрел. Я ударилась оземь, задохнулась и несколько ужасных мгновений могла только лежать вниз лицом в грязи и пытаться перевести дух. Стрелы снова застучали, покидая колчаны, чтобы взмыть в небо и дождем обрушиться вниз.

Наконец найдя силы двигаться, мы перебрались под повозку. Стрелы все стучали по доскам над нами и падали в грязь. Вол взревел, попятился, затопал копытами, колеса заскрежетали, и мы судорожно закрыли руками голову. С криком боли животное бросилось прочь, и телега со скрипом колес понеслась вперед. Едва ощутив лучи света, мы вскочили и побежали. Солдаты могли бы выпустить стрелы нам в спину, но не стали – то ли таков был приказ, то ли их отвлек испуганный вол, несущийся по дорожке прямо на них.

Я закрыла за нами первые ворота и бежала ко вторым, постоянно ожидая, что сквозь них начнут протискиваться солдаты. Вторые ворота тяжело хлопнули, мои пальцы тряслись, пока я возилась с замком. Наконец он щелкнул, закрылся, и я рухнула на колени, тяжело и неровно дыша разинутым ртом.

А снаружи не было ничего. Никакого движения. Никаких стрел. И не слышно даже отдаленного протяжного скрипа повозки.

Держась за ворота, я поднялась на дрожащих ногах и смотрела сквозь трещину в старых досках. При таком раскладе нам отсюда не выйти. Они так и стояли строем, Лео впереди. Он склонил голову, словно старался поймать наш взгляд, и я отодвинулась от ворот.

«Он прочел наши мысли? – спросила императрица. – Ты рассказывала, как удивлялась этому в Кое, но на этот раз… мы ведь даже близко от него не были».

– Я не знаю. Неизвестно, как у него получается. Я его совершенно не понимаю, но нам нужно искать другой путь отсюда.

Мы так и не смогли отдышаться и теперь, задыхаясь, побрели через двор. Этим утром мы проснулись отдохнувшими, но теперь ноги стали мертвым грузом, с которым при движении приходилось бороться, а усталость ощущалась тяжелыми доспехами, железным плащом, с каждым шагом тянувшим вниз.

К тому времени как мы добрались до дома, из-за ворот так и не донеслось ни звука.

– Чего они ждут? – обернувшись, спросила я.

«Вероятно, ожидают, когда мы сдадимся».

– Мы же как раз собирались. Даже ящик ему везли.

«Тогда, может быть, мы для него просто мышка, и он хочет поиграть с нами прежде, чем съесть».

– Замечательно. Я ввязалась в это дело не для того, чтобы бегать по Кисии от безумца, – сказала я и вошла в дверь. – И не ради того, чтобы торчать в доме богочеловека. Или ходить в теле императрицы.

В доме было мрачно и холодно, хотя во дворе ярко светило солнце. Когда в прошлый раз нам пришлось бороться за выживание в этом доме, там стояла темнота, но зато мы были не одни. Понимание, что, кроме нас, здесь никого нет, делало его еще более жутким.

«Помнишь, в прошлый раз мы удрали наверх по лестнице, – сказала императрица. – А потом вылезли из окна в нашей комнате».

– Да, но я сомневаюсь, что удастся провернуть такое еще раз без запасного тела.

«И скорее всего, мы просто сломаем ногу. Нет, я думаю о том, что мы тогда видели Саки, Кочо и Лечати, уходящих в другую сторону коридора. Как ты думаешь, может, где-то есть тайный выход? Они не один раз упоминали про дверь, и, похоже, про дверь непростую».

Да, упоминали. И были там, наверху, хотя со второго этажа поместья нет выхода.

– Стоит поискать. Все равно нет идеи получше.

Постояв минутку, прислонившись к стене, мы двинулись вглубь дома. Я не сразу сумела сориентироваться, оставалось только идти прямо по коридору. Его потемневшие доски были словно тропа, с которой я не могла сойти, но скоро запах дерева повел нас к лестнице.

«Все-таки чего ради ты ввязалась в это дело с убийствами?»

– Что?

«Ты сказала, не ради того, чтобы торчать здесь. Но мне кажется, список того, что не относится к делу, получился бы довольно длинным».

– Я… – Почему я занялась этой работой? Это было возможностью применить мои знания и таланты, способом заработать деньги, но Кассандра, юная и наивная, мечтала о большем. Что сумеет изменить мир ударом клинка. Что добьется успеха. Пока эти мечты постепенно не были перемолоты колесами повседневной чилтейской реальности. – Я… я даже не знаю.

«Пора бы уже знать, что тебе не скрыть от меня свои мысли».

От ответа меня избавило нарастающее эхо шагов. Человек был один, но он приближался.

«Лео?»

Я медленно покачала головой, не рискуя ответить, и лишь надеясь. И наконец темным контуром на фоне яркого света в зале с деревом показалась фигура. На плече человек тащил что-то длинное.

– Капитан, – выдохнула я, не заботясь о том, что в голосе явно слышалось облегчение. – Что вы здесь делаете? Почему до сих пор не ушли?

– Ваше величество? Похоже, никто из нас не сумел уйти. Нет ни одного выхода без охраны. Обошел всю эту проклятую свалку – и внутри, и сад вокруг. Ничего.

Я прижала палец к губам и кивнула на ноги Септума – капитан сильной рукой придерживал их на своей груди.

– Может, лучше об этом не говорить так громко?

– Сомневаюсь, что теперь это имеет значение.

– Ну… у нас есть одна идея. Я пока не уверена, но…

Я покосилась на Септума. Капитан кивнул, показывая, что понял.

– Тогда после вас.

Он опять кивнул. Изобразить обычный поклон не давало тело, тяжело висящее на его плече.

Тело неожиданно откашлялось. И заговорило.

– Уже спрятались? – спросил Септум. Голос был приглушен мешком, надетым на его голову. – Мне идти искать?

Вслед за этими словами зазвучал отдаленный грохот. Стук оружия по деревянным воротам.

– Он идет, проклятье.

– Да, – подтвердил Септум тем же самым неживым голосом. – Я иду, Кассандра. Ты еще не спряталась?

Капитан Энеас резко развернулся, взмахнув висящим на его спине Септумом. Я отпрыгнула назад, чтобы не получить по лицу укутанной в мешок головой, и чуть не потеряла равновесие, меня спасла только стена.

– Они уже наверху? Вот дерьмо.

Над головой послышались удары, и капитан тяжело двинулся по коридору, удаляясь от дерева. Мы последовали за ним, но наткнулись на его спину. Капитан обернулся.

– Они и с той стороны, – прошептал он. Треск ломающихся досок впереди становился громче. – Давайте попробуем через заднюю дверь.

Но когда мы были на полпути к двери в сад, стук и грохот уже звучали по всему дому, и мы повернули назад в поиске несуществующего убежища. К треску дерева присоединились крики и топот ног.

– Сюда, быстро, – скомандовал капитан, метнувшись в сторону мастерской. – Эта дверь кажется крепче, чем остальные.

Я этого не замечала, но он не ошибся. То ли так и было всегда, то ли Знахарь ее заменил, но дверь главной мастерской оказалась не обычной кисианской поделкой из дерева и бумаги, а крепкой и тяжелой дверью на петлях, сделанной из толстого темного дерева.

Совсем близко что-то разбилось. Сверху слышалось все больше криков, топот приближался, и отчаяние придало мне сил бежать за капитаном. Он закрыл за нами дверь и запер. Но надолго их она не задержит.

– Им придется с ней повозиться, – сказал капитан Энеас. – Нужно забаррикадироваться… и подумать, что делать дальше.

– Что делать дальше? – повторила я, на мгновение прислонясь к верстаку, потому что комната закружилась. – А какой у нас сейчас есть выбор?

Но капитан не слушал. По-прежнему с Септумом на плече, он принес стул и приставил его к ручке двери. А потом, скрипя ножками по полу, туда же отправился и верстак. По какой бы причине капитан ни держал Септума, тот больше не говорил и не пытался двигаться. Оставалось только догадываться, куда смотрят сквозь мешковину его глаза. Я старалась об этом не думать.

Я выпрямилась, охваченная ужасной догадкой. Может быть, этот тоже способен читать мысли? Если так, значит, стоявший снаружи Лео слышал все, о чем я думаю?

«Значит, пора прекращать думать», – сказала императрица. Прекрасная мысль.

– Это его глаза, – пробормотала я. – Такие неживые, и все же…

Голова, укутанная мешком, повернулась в мою сторону.

– Да пошло оно.

Я вцепилась в ближайший стул и поволокла по полу к остальной мебели.

«Есть тут что-нибудь, что можно использовать как оружие? Если нам придется убить себя».

Я огляделась. Слова императрицы лишь усилили всепоглощающий ужас. Если нас схватят, мы, возможно, встретимся с Кайсой, а может, и нет. Хорошо бы найти что-нибудь и спрятать на всякий случай, тогда легче будет все вынести.

«Некоторые из этих снадобий наверняка ядовиты».

Одну стену целиком заполняли полки, где стояли книги, бутылки, сосуды и какие-то маленькие помеченные образцы бог знает чего. Один напоминал высушенное сердце.

«Если нет, то и разбитое стекло, если его правильно применить, может нанести большой ущерб».

– Ему или нам?

«Да кому угодно. Обоим».

Я поплелась к полкам. Большинство бутылок было с этикетками, но это не добавляло знаний об их содержимом или предназначении.

«Просто хватай что-нибудь».

Я приметила пару длинных стеклянных стержней, стоявших в банке. Если уж приходится выбирать, с ними можно притвориться, что держишь кинжал, и я взяла оба.

Шаги теперь грохотали вокруг нас, неслись отовсюду и нарастали как шторм. Словно нас окружали сотни солдат.

Что-то тяжело ударило в дверь, сотрясая гору сваленной мебели. Капитан Энеас судорожно царапал на листе бумаги, приложив его к стенке (все скамьи были сложены в баррикаду), и не обращал ни на что внимания.

– Что ты делаешь?

Через свободное плечо капитан бросил многозначительный взгляд на Септума, а потом вернулся к своей работе. Императрица предлагала оставить записку для Знахаря, но нам некогда было подумать, через кого ее передать. Кто бы мог понять? Кто бы стал это делать? Для большинства чилтейцев Лео Виллиус был богоподобной фигурой, и в обратном их даже авторитетом Знахаря не убедить.

Комната содрогнулась от очередного удара в дверь.

Капитан Энеас бросил перо, сложил листок бумаги втрое, сунул его в книгу на полке, чтобы выглядывал уголок, а потом перевернул книгу вверх ногами и поставил не на прежнее место и так, чтобы чуть выступала.

– Этот человек – перфекционист, – сказал он. – Будет с ума сходить, пока не наведет порядок.

Достаточно хитро, чтобы спрятать от Лео, но вполне очевидно для Знахаря.

– Разумно.

– Как ты этим удивлена, госпожа Мариус.

Как ни странно, я обрадовалась тому, что он узнал меня.

От новых яростных ударов дверь затряслась. Они стали сильнее и чаще, и дверные петли задребезжали. С верха баррикады с грохотом упал стул, ножка отломалась, ударившись об пол. За ним последовал приставной столик, из его ящика высыпались перья, чернильницы и бумаги.

Сжав в руке стеклянные стержни, я остановилась у двери, как солдат, готовый идти до конца. Только я не солдат. Я – наемный убийца. Способный на все.

Я взглянула на Септума.

«Кассандра».

– Что? Они все равно получат его, когда убьют нас. Лучше этого не допускать.

Не оставив ей времени возразить, я переломила один стержень и замахнулась на Септума, но моя рука была остановлена на лету, как веревкой, обвязанной вокруг запястья. Рука дернулась, стержень с громким стуком упал на пол.

– Что ты…

– У меня есть идея получше, – заговорила императрица, обращаясь и ко мне, и к капитану, который смотрел на нас, как на безумных. Она кивнула на Септума. – Думаю, пора узнать, что произойдет, когда ты поместишь меня в него.

– Не уверен, что это разумно.

Капитан попятился. Отколовшийся кусок двери как стрела пронесся мимо него.

– А я не уверена, что разумно стоять здесь и ждать, когда они придут за нами.

Капитан Энеас обнажил клинок.

– Дверной проем узкий, – произнес он.

– Этого будет мало. Их там десятки. Вам потребуется большая удача. А вы… вы очень удачливы, капитан?

Императрица не отводила от него взгляда, полного силы и властности. Всей, какую ей удалось собрать, когда мы так слабы. Даже чтобы стоять, требовалось усилие.

Капитан вздохнул.

– Если… если вы считаете, что стоит попробовать, я не стану вас останавливать, ваше величество. Могу только… предостеречь от того, что мне кажется самой худшей из ваших идей.

– Нет, не все так плохо.

Капитан Энеас остался стоять в центре комнаты, лицом к баррикаде, сжимая в руке клинок. Когда мы, шаркая ногами, подошли ближе, он поморщился.

«Ты уверена? – спросила я, думая, что она, наверное, захватила контроль над телом, чтобы я не остановила ее. – А что, если ты застрянешь в нем и не сможешь вернуться?»

– Это лучше или хуже, чем умереть, не попробовав?

«Не думаю, что Лео хочет нашей смерти».

– Моему телу безразлично, чего хочет Лео Виллиус. Все равно оно скоро умрет.

Я поморщилась. Тело мне подчинилось. Смена управления им проходила все быстрее и проще, и я вспомнила, как капитан Энеас говорил, что мы становимся все больше похожими. Он теперь с большим трудом мог понять, с кем сейчас говорит, а я видела больше мыслей и воспоминаний императрицы. Если ее тело проживет подольше, мы станем единым разумом? Одним человеком? Почему же с Кайсой никогда так не было?

«Я готова, госпожа Мариус».

Тело Септума с укутанной головой, свисавшее со спины капитана Энеаса, оказалось прямо передо мной. Оно выглядело неживым, но грудь медленно поднималась и опускалась.

– Нам не обязательно это делать.

От череды тяжелых ударов все больше кусков дерева отлетало от двери. Рядом с петлями появилась трещина.

«Обязательно. Не сомневайся, Кассандра. И давай уже без сантиментов».

Дотянувшись до единственного кусочка голой кожи на шее Септума между мешком на голове и рубахой, я прижала к нему два пальца. Мне казалось, все пройдет как-то иначе, или даже вообще не получится. Но, как если бы это был труп, императрица выскользнула, словно пробежавший по коже холод.

Глухой стук прекратился. Я на миг застыла с поднятой рукой, опасаясь пошевелиться или заговорить. Тишина затянулась. Капитан осторожно, чтобы не потревожить свою теперь гораздо более ценную ношу, повернулся и посмотрел на меня.

– Что случилось?

– Не знаю, – сказала я. – Императрица?

Ни движения, ни ответа.

– Может быть… именно этого он всегда и боялся, – сказал капитан.

И все же что-то было не так.

– Хана?

Я стянула мешок с головы Септума. Молодой человек не пошевелился, не вздрогнул, но взгляд был такой, словно он видел нечто жуткое, словно кто-то жег ему пальцы ног, а он не мог ни отодвинуться, ни кричать.

– Хана? Ты?..

Его рот криво растянулся, приняв форму сдавленного посередине овала. И он закричал. Это был не человеческий звук, а скорее нечто чудовищное, скрипучее, пронзительное и неправильное, словно стая птиц вскричала от боли. Я зажала уши руками, тщетно пытаясь не дать этому проникнуть в мой череп.